"Синдзю" - читать интересную книгу автора (Роулэнд Лора Джо)

Глава 27

Жестокое торжество горело в глазах у госпожи Ниу. Оно моментально развеяло в душе Сано облегчение оттого, что он попал в руки матери, а не сына. Госпожа Ниу пошла прочь. Темные одежды прошуршали по земле и по ступеням веранды.

Эии-тян наклонился над Сано. Исиро нащупал длинный меч, уперся пятками и попробовал вскочить. Но меч запутался в складках плаща, а пронзительная боль в ранах сделала движения неуклюжими. Бугай одним рывком поставил Сано на ноги. Жестокий толчок — и Сано полетел в сторону дома. Запнувшись о нижнюю ступеньку, он со всего маху ударился о веранду. Эии-тян поднял его за ворот, взял под мышку, как неодушевленный предмет, и понес в дом. Сано подергался и затих, почувствовав у шеи холод клинка.

Животный ужас, словно молния, пробил Сано от макушки до пяток. Успокаивая себя, Сано сосредоточился на окружающей обстановке. Позванивают на ветру колокольчики, свисающие со скатов. Полупрозрачные окна освещают коридор. От Эии-тяна исходит затхлый запах... Слуга впихнул Сано в комнату и заставил встать на колени.

Сано быстро осмотрелся. Помещение просторное; одна стена расписана фресками, другая занята встроенными шкафами; в алькове ваза с цветами. Хозяйка сидит среди подушек, на плечах толстое одеяло, хотя утопленные в полу очаги пышут жаром.

— Свяжите его, — приказала госпожа Ниу.

Сано и глазом не успел моргнуть, как путы глубоко впились ему в кожу. Эии-тян отобрал у него длинный меч — символ сословной принадлежности и чести — и швырнул на пол словно мусор.

Сано возмущенно уставился на госпожу Ниу. Теперь он заметил, что лицо хозяйки усадьбы не запудрено, а покрыто нездоровой бледностью. И эта дымящаяся чашка рядом с подушками... «Запах напоминает травяной отвар, который отец принимает при головных болях», — подумал Сано. Как ему не повезло, что госпожа Ниу заболела и осталась дома вместо того, чтобы праздновать где-нибудь Новый год!

— Эии-тян. — Госпожа Ниу вздернула подбородок.

Проверив крепость пут, слуга встал на полпути между Сано и госпожой Ниу и скрестил руки на груди. Каменное изваяние, готовое вмиг ожить по приказу. И убить.

— Вы заинтересовали меня, Сано-сан, — сказала госпожа Ниу так, словно вела беседу на светском рауте. Она приложилась к чашке. — Прежде чем Эии-тян избавит нас от вашего присутствия, мне бы хотелось знать, что движет вами. Вследствие своих опрометчивых действий вы уже лишились должности, теперь, полагаю, расстанетесь с жизнью. Зачем вы проникли в мой дом? Вы же не вор и не глупец. Объяснитесь, пожалуйста.

Хотя жизнь напрямую зависела от ответа, Сано не стал исповедоваться. Вряд ли госпожа Ниу поймет его упрямое стремление к истине — он и сам не до конца себя понимал. Сано видел то, что лежало на поверхности.

— Мне нужно доказательство виновности вашего сына по крайней мере в одном преступлении из череды тех, которые я знаю.

— Да? — Госпожа Ниу приподняла брови в вежливом удивлении. — И что же это за преступления?

«Как много ей известно? Не удастся ли лишить ее самообладания, поведав неприятные новости о молодом господине Ниу?»

— Убийства Юкико и Нориёси. Убийство моего секретаря, Хамады Цунэхико. Убийство некоего мальчика-самурая и вашей служанки о-Хисы. Убийство...

Он замолчал, увидев снисходительную улыбку на ненакрашенных губах. Расслабленная поза свидетельствовала о том, что хозяйка усадьбы не играет в невозмутимость, она действительно совершенно спокойна.

— Вам все известно, — вымолвил Сано, пытаясь скрыть изумление.

Улыбка госпожи Ниу стала шире.

— Ах, Сано-сан, вы меня разочаровали. Я думала, вы умнее.

И тут Сано догадался. Детали соединились, и картина потрясла воображение.

Господин Ниу, каким бы сильным и выносливым ни сделали его воля и тренировки, имел тем не менее физический недостаток. Он не мог в одиночку погубить столько людей. Ему помогала мать. Она уговорила судью Огю замять дело о синдзю. Она спровадила Мидори в монастырь. Она приказала Эии-тяну убить шантажиста Нориёси и свидетельницу о-Хису. Она послала бугая на Токайдскую дорогу убить Сано (бедный Цунэхико и ночной сторож!). Она добивалась, чтобы Сано лишился не только должности, но и головы. И все ради сыночка. Неужели она и Юкико убила руками Эии-тяну? Наверное, девушка посоветовалась с ней, прежде чем идти в полицию. Или узнала о намерении падчерицы иным образом. Например, из дневника...

— Вижу, вас посетило озарение. — Госпожа Ниу рассмеялась, как серебряный колокольчик. — К сожалению, ничего хорошего оно вам не принесет. Эии-тян, убейте этого вора и передайте труп досину.

«Ну нет, — подумал Сано, — так просто я не сдамся».

— Бессмысленно совершать очередное убийство, госпожа Ниу. Вы не в состоянии защитить сына от него самого. И его измена вам ничего не даст, кроме ссылки и вечного позора.

Ни выражение лица, ни поза госпожи Ниу не изменились, но Сано почувствовал, как она внутренне напряглась.

— Измена? Сано-сан, я должна предостеречь вас от оскорбительных и беспочвенных обвинений. У вас и без того хватает неприятностей. Вы ведь не хотите, чтобы я попросила Эии-тяна сделать вашу смерть мучительной и долгой?

«Она ничего не знает о заговоре сына! — обрадовался Сано. Перед ним забрезжила надежда на спасение. — Она организовала три преступления, чтобы скрыть убийство мальчика-самурая, — шалость по сравнению с мятежом! — Он поймал затравленный взгляд женщины. — Она не хочет верить в измену сына. Но верит. Она знает, на что способен ее Масахито».

Эии-тян поднял Сано и поволок к двери.

— Ваш сын и его приятели хотят убить сегуна! — крикнул пленник.

Госпожа Ниу подала голос уже из-за двери.

— Подождите, Эии-тян... приведите его назад.

Сано занял прежнее место и положение.

— Откуда вам это известно?

Выслушав факты, женщина помрачнела и глубоко задумалась. Сано ждал решения своей участи.

Госпожа Ниу просветлела.

— У вас изумительное воображение, Сано-сан. Надо же, увидеть во сне такую интересную сказку! И главное — поверить в нее настолько, чтобы рискнуть жизнью из-за какого-то свитка.

У Сано похолодело в груди: мать отказывалась верить в предательство сына.

— Откуда вы знаете, что свитка нет? Как по-вашему, что господин Ниу делает на летней вилле, когда ездит туда зимой? Зачем созывать младших сыновей даймё?

Вопреки присущей учтивости Сано забросал знатную даму вопросами. И был вознагражден огоньком сомнения, мелькнувшим в красивых глазах.

— Отчего бы нам не сходить прямо сейчас в покои вашего сына и не поискать свиток? Разве вам не хочется доказать, что я не прав? Если не прав.

Он рассчитывал на то, что госпожа Ниу примет вызов. Расчет оказался точным.

— Ладно, пойдемте, — сказала она с надменным видом. — А когда мы ничего не найдем, Эии-тян позаботится о вас. Вы помучаетесь вдвойне за то, что отняли у меня время и обращались ко мне в хамской манере. — Она встала и взяла лампу. — Эии-тян, развяжите. Ноги.

Покои господина Ниу размещались в отдельном доме, через сад от матери. Шли гуськом: женщина, Сано и бугай, поигрывающий веревкой.

Госпожа Ниу отодвинула дверь.

Скромные размеры комнаты удивили Сано не менее, чем потрескавшиеся белые стены и потолок с грубыми балками. Это были не апартаменты наследника даймё, а монашеская келья. Даже при тусклом свете лампы Сано заметил потертости на татами и заплаты на оконной бумаге. Поразмыслив, Сано решил, что обстановка очень подходит фанатичному Масахито.

— А теперь я докажу вам, что вы ошибаетесь в отношении моего сына, — заявила госпожа Ниу. В голосе звучал чрезмерный оптимизм.

«А может, она поверила моим словам, но сыграла неверие?» — подумал Сано.

Поставив лампу на пол, госпожа Ниу принялась открывать шкафы.

Пожитков было немного — хлопчатобумажное постельное белье, предметы туалета, несколько простых темных кимоно, книги, письменные принадлежности. Госпожа Ниу с улыбкой перебирала вещи, однако руки у нее дрожали. Приступив к сундукам с книгами, она вообще съежилась, как человек, ожидающий укуса змеи.

Сано пристально наблюдал за обыском. В какой-то момент он понял, что не дышит, и судорожно вздохнул. Что, если она не найдет свиток? А если найдет? В любом случае она воспользуется услугами Эии-тяна. На теле выступил холодный пот. Заболели раны.

Госпожа Ниу выпрямилась и протянула Сано пустые ладони.

— Видите? — с искренней радостью проговорила она. — Свитка, о котором вы толковали, не существует. — В голосе зазвенел металл. — Вы дорого заплатите за то, что оскорбили меня и моего сына. — Взгляд на слугу. — Эии-тян, прошу вас.

Эии-тян дернул за веревку. Сано в отчаянии посмотрел на шкаф.

— Стойте! Госпожа Ниу! Там! Вы пропустили!

Глаза женщины метнулись к шкафу. Она открыла рот — закрыла.

Сано затараторил:

— Над полкой с нижним бельем. Прямоугольная панель. За ней тайник! У многих шкафов такие тайники, чтобы прятать деньги от воров. Постучите!

Госпожа Ниу неуверенно постучала по панели костяшками пальцев. Раздался гулкий звук. Госпожа Ниу отдернула руку.

— Это просто так... — сказала она. — Ничего... Недостаток в дизайне. Шкаф сколочен плохо, но сын не хочет иметь у себя в комнате дорогую мебель... — Она подняла на Сано полные тревоги глаза.

Сано понял: ее томит желание оправдать сына и любопытство. Последнее его поразило. Между ним и госпожой Ниу обнаружилось общее. Эта женщина тоже готова была на все ради обретения истины. Сано приободрился.

— Эии-тян, выньте панель.

Потащив за собой пленника, слуга подошел к шкафу. Сано, сгорая от нетерпения, наблюдал, как Эии-тян, вытащив свободной рукой короткий меч, начал ковырять панель. Госпожа Ниу светила ему лампой.

Прерывистое дыхание хозяйки, хруст дерева, отдаленный треск хлопушек.

Эии-тян резко надавил на рукоять меча. Панель поддалась со скрипом, напугавшим всех троих. Когда она упала на пол, Сано возликовал в душе, а госпожа Ниу всхлипнула.

Тайник был неглубокий, но довольно широкий. Госпожа Ниу обшарила его рукой. Убитое выражение на бледном лице подсказало Сано, что свиток найден.

Медленно, словно в трансе, женщина передала лампу Эии-тяну, из-за чего тот уронил веревку. Сано подумал о побеге и осознал за компанию, что мог бежать и раньше — когда Эии-тян ослабил хватку, занимаясь панелью. Но он не сделал этого тогда и не сделает сейчас, потому что должен закончить расследование. В противном случае его жизнь ничего не будет стоить.

Госпожа Ниу развязала шелковый шнурок на свитке. Развернула трубку. Забегала глазами вверх-вниз по иероглифам и молча села на колени. Голова и плечи бессильно опущены. Свиток на полу.

Сано шагнул вперед. Эии-тян, не зная без приказа хозяйки, что делать, не стал ему мешать. Сано согнулся над свитком.

Мы, которые подписались здесь кровью, посвящаем свои жизни делу свержения клана Токугава. Смерть Токугаве Цунаёси. Победа и честь нашим кланам, истинным правителям страны.

Заговор двадцати одного:

Ниу Масахито

Маэда Ёсиаки

Хосокава Тадано

Курода Нагакира

Асано Наокацу

Набэсима Ёрифуза

Тодо Ёсихиро

Хашисука Садао

Сатакэ Масатоси

Юэсуги Тадатэру

Ии Масанори

Датэ Такатора

Хосокава Тадао

Курода Нагамура

Мори Кагэкацу

Тодо Ёсинобу

Икэда Хиротака

Яманоуши Хидэнари

Арима Иэхиса

Юэсуги Тадасато

Тории Охгами.

Госпожа Ниу выпрямилась. Полные горя глаза смотрели в никуда. Сано понял: мать поверила в измену сына и теперь оценивает опасности, которые его поджидают. Предательство слуги, вассала или товарища по заговору — возможно. Смерть от рук телохранителей Токугавы Цунаёси или государственного палача — вероятно. Беспощадное преследование за убийство сегуна, если удастся скрыться, — несомненно. Молодой господин Ниу обречен на бесславную смерть — часом раньше, часом позже.

Лицо у госпожи Ниу сморщилось, словно разом лишилось костных опор. Голос потерял властные интонации:

— У него нет шансов на успех. Он лишь погубит себя.

Сано понял: нужно пользоваться моментом. Может, и не удастся привлечь госпожу Ниу к ответу за убийства, зато есть шанс спасти сегуна и предотвратить ненужное кровопролитие. Сано тщательно подобрал слова:

— Вы спасете сына, если помешаете ему убить сегуна.

Она покачала головой, в глазах заблестели слезы.

— Вы не понимаете. Мой Масахито от рождения обладает избыточной силой воли. Никто и ничто не способно сломить его дух. А я... Я так люблю Масахито. Куда уж мне влиять на него. Я не могу его остановить. — Речь оборвалась тяжелым, мучительным рыданием человека, не привыкшего плакать.

— Вы должны попробовать, — мягко сказал Сано. — Иначе... — Договаривать не имело смысла. Она знала не хуже, чем он, что стандартной карой за измену является казнь не только изменника, но и всех членов его семьи. Не исключено, что Ниу с их могуществом и влиянием отделаются конфискацией имущества и пожизненной ссылкой. Но вряд ли. Они предпочтут смерть бесчестью.

Госпожа Ниу сидела как статуя. Только трясущиеся губы выдавали ее борьбу за самообладание.

— Все бесполезно, — едва слышно прошептала она.

— По крайней мере поговорите с ним, — проникновенно предложил Сано. Ему захотелось положить ладонь на ее руку: прикосновение порой действует лучше слов, но он не решился, просто придвинулся к ней. — Пойдите к нему. Прямо сейчас. Пока не поздно.

— Нет, он не станет меня слушать. Кроме того, я не знаю, где он. Он говорил, у него встреча с какой-то принцессой из «Сказания о Гэндзи»... Они собирались вместе отметить Новый год. Масахито был такой взволнованный... — Госпожа Ниу бормотала словно в бреду.

— А его отец? Если вы расскажете даймё, он наверняка сможет...

— Нет! — Глаза госпожи Ниу расширились, потемнели, будто она увидела нечто ужасное. Потом она тихо заплакала.

Сано почувствовал к ней жалость. Как бы вела себя его мать, узнав, что сын обречен? А ведь такое может случиться. Нет, нельзя расслабляться. Дух Цунэхико взывал к мщению.

— Тогда вам следует сообщить о заговоре властям, — сказал он сурово. — Ради себя самой, мужа, семьи. Вы же понимаете, замять покушение на сегуна не удастся. Это вам не Нориёси с Юкико. Правда все равно выплывет наружу. У вас не хватит ни сил, ни средств защитить сына.

Госпожа Ниу застыла, похоже, оценивала в уме свои возможности.

— Идемте в Совет старейшин и покажем им свиток. Они... — Сано чуть не ляпнул «арестуют вашего сына», но вовремя опомнился, — позаботятся, чтобы господин Ниу никому не причинил вреда. Пойдемте. Вы же знаете, выбора нет.

Она продолжала плакать. Сано ждал ее решения. Ему нужна была госпожа Ниу как заслон от полиции. Он был почти уверен, что в замке он сумеет заставить опустошенную, обезумевшую от горя женщину признаться в убийствах, и таким образом он будет реабилитирован.

Госпожа Ниу утерла слезы рукавом кимоно. Расправила плечи и превратилась в слабое подобие гордой жены даймё, какой была час тому назад.

— Вы правы. — Голос окреп. — У меня нет выбора. Эии-тян, развяжите нашего гостя и верните ему оружие. Потом, не задерживаясь, приходите ко мне в комнату. Сано-сан, пожалуйста, подождите меня здесь, я скоро буду готова.

— Конечно.

Эии-тян поставил лампу на пол, перерезал мечом веревки на запястьях Сано и вышел из комнаты. Сано облегченно вздохнул — и не только потому, что получил свободу. Его миссия близилась к завершению: убийцы будут наказаны, сёгун спасен, он реабилитирован. Отец на радостях выздоровеет, и жизнь потечет лучше прежнего. Сано пытался отогнать преждевременную радость, чтобы не сглазить.

— Не дадите ли мне рукопись? — попросил он.

Сейчас, когда госпожа Ниу согласилась пойти в Совет старейшин, свиток мало значил, но все-таки не хотелось терять его из виду.

Госпожа Ниу скатала и завязала рукопись. Поднявшись, передала с поклоном Сано. Заплаканное лицо попыталось изобразить безмятежность.

Сано показалось, что женщина держится до странного официально. Зачем? Никакая чопорность не способна скрыть серьезности ее положения. Может быть, она находит утешение в вежливом ритуале? Он церемонно поклонился в ответ и убрал свиток под плащ к прочим вещественным доказательствам.

Госпожа Ниу удалилась. Эии-тян принес мечи с маской и тоже ушел. Сано расхаживал по комнате, механически поигрывая ненужной личиной. Госпожа Ниу все не возвращалась. Что задерживает ее? Может, она передумала идти в Совет старейшин? Как быть, если — так? Он размышлял о том, как ей тяжело сейчас: она убивала, чтобы защитить сына, а тот просто взял и сам подставил голову. Она горько скорбит о проступке Масахито, но ведь он ее плоть и кровь и она его любит. Сможет ли она предать сына? «Но она казалась такой решительной, — возражал себе Сано. — Словно окончательно утвердилась в правильности выбора...»

Сано застыл на полушаге. У него возникло смутное предчувствие.

— О нет, — прошептал он и опрометью выскочил за дверь.

Сано пробежал по коридору, пролетел через сад и ворвался в здание, где находились покои госпожи Ниу. Чуть не на пороге ее гостиной он услышал громкий стон. Он отодвинул дверь. Перед ним открылась именно та картина, которую он так боялся увидеть.

— Нет!

Госпожа Ниу стояла коленопреклоненная на циновке и сжимала рукоятку кинжала, торчащего из горла. Кровь лилась на кимоно. Рот был открыт. Вдруг раздался низкий булькающий звук, и изо рта потоком хлынула кровь. Глаза женщины закатились, так что стали видны только белки.

Эии-тян стоял рядом с ней. Держа длинный меч в обеих руках, он высоко поднял его вверх над шеей женщины.

— Нет! — снова крикнул Сано. Вбежав в комнату, он бросился на колени перед ними.

Меч Эии-тяна, сверкнув дугой, резко опустился. Голова госпожи Ниу со стуком упала на пол, покатилась и остановилась лицом вверх в ногах Сано. Высокий фонтан крови из обезглавленного забившегося тела окрасил стены, пол и потолок. Теплые капли попали и на лицо Сано, беспомощно смотревшего на слугу, который помог госпоже Ниу совершить дзигаи — женское ритуальное самоубийство.

Он с безграничной и страшной покорностью выполнил приказ хозяйки. Сано не мог ненавидеть слугу, который смотрел на окровавленный меч с выражением печали, боли и недоверия, придававшим лицу совершенно человеческое выражение. «Эии-тян во многих отношениях лучший самурай, чем я, — подумал он. — Какую огромную внутреннюю силу надо иметь, чтобы убить человека, которому однажды поклялся служить!»

Сано взглянул на то, что некогда было госпожой Ниу. Ее тело упало на бок, руки по-прежнему сжимали рукоять кинжала. С чувством, похожим на жалость, он заметил, что женщина связала себе лодыжки, дабы тело сохранило благопристойную позу, какой бы мучительной ни была предсмертная агония. Он поискал в себе удовлетворение оттого, что стал свидетелем конца убийцы Юкико, Нориёси, Цунэхико и о-Хисы, и не нашел. Душу переполнила печаль, Сано скорбел о матери, которую погубили любовь и верность. Жажда мести исчезла, взамен появилось желание воскресить госпожу Ниу. На неделю, на день, на час.

Потому что теперь, когда ее нет, как ему остановить Ниу Масахито и реабилитировать себя?