"Ночные маски" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

СНОВА ДОМОЙ

Мощный гул голосов указывал путь Данике и братьям Валуноплечим, пока они шли по залам южного крыла второго этажа Библиотеки Назиданий. То, что источник этой суматохи – наставник Эйвери, трое друзей поняли намного раньше, чем приблизились к его кабинету. По слухам, встретившим их по прибытии, они знали, что главная мишень гневных выкриков мастера – послушник Кьеркан Руфо.

– Хорошо, что вы вернулись! – донесся голос откуда-то со стороны. Прямо по направлению к вновь прибывшим шла, тепло улыбаясь, директриса Пертилопа. Она по-прежнему носила черные перчатки и ниспадающее до пят одеяние с длинными рукавами. Стоячий воротник плотно обхватывал ее длинную шею, не оставляя открытым ни дюйма кожи. С волосами с проседью, стянутыми в тугой пучок, ее лицо казалось почти отдельным от тела, парящим в пустоте.

– Я уже испугалась, что, ваши сердца остались в Шилмисте, которая, впрочем, того заслуживает, – искренне сказала своим неизменно спокойным голосом директриса безо всякой тени осуждения.

– Вы просто сонные летучие мыши! – взревел Айвен, энергично тряся головой. – Это место больше подходит для робкого эльфа, чем для такого рубаки, как я!

Пайкел пнул его в голень, и братья еще долго обменивались затрещинами и тумаками.

– В Шилмисте мы неплохо провели время, – признала Даника. – Особенно когда разделали под орех этих уродов. Теперь все произошедшее кажется сном, смутными тенями, промелькнувшими в эльфийском лесу.

Пертилопа кивнула, и теплая улыбка вновь осветила ее лицо.

– Вы идете повидать Эйвери? – не то спросила, не то подтвердила она.

– Это наш долг, – ответила Даника. – Хотя, кажется, наставник сегодня не в духе.

– Руфо испортит день кому угодно, попомните мое слово, – вставил Айвен.

Вновь Пертилопа кивнула, выдавив какую-то неестественную улыбку.

– Поступки Кьеркана Руфо в лесу, – объяснила она, – непросто забыть. Юному послушнику придется потрудиться, чтобы искупить вину. И доказать на деле, что он хочет вновь завоевать расположение учителей, особенно наставника Эйвери.

– Да уж куда ему! – фыркнул Айвен.

– О-хо-хо, – добавил Пайкел.

– Я слышала, что Руфо уже понес наказание, – кисло продолжила Пертилопа, выразительно глянув на кулак Даники.

Девушка машинально убрала виноватые руки за спину. Она не могла отрицать, что однажды сильно ударила Руфо, заставив вернуться в лес, когда он пожаловался на недостатки ее друзей. Даника хорошо помнила, с каким удовольствием проучила этого хвастливого дурака. Сейчас она поняла, что ее поступок не остался тайной, и теперь, если его сочтут слишком опрометчивым, он может повлечь за собой неприятные последствия. Пертилопа почувствовала неловкость девушки и быстро перевела разговор на другую тему.

– Когда вы закончите говорить с наставником Эйвери, – сказала она, обращаясь к Данике, – зайди ко мне. Нам есть что обсудить.

Даника знала, что Пертилопа намекает на Кэддерли. Ей хотелось задать директрисе целую сотню вопросов. Но она, тем не менее, лишь кивнула и промолчала, преисполненная сознанием своего долга, решив, что ее желания пока подождут. Чувствительная Пертилопа понимающе улыбнулась, кивнув.

– Вопросы потом, – затем заговорщически подмигнула и пошла дальше.

Девушка проводила ее взглядом. Каждый шаг наставницы вызывал в душе Даники неотступные мысли о молодом жреце. Лишь нетерпеливое постукивание каблука Айвена заставило ее спуститься с небес на землю. Она неохотно повернулась к дворфам.

– Ну что, братья, – спросила Даника, – вы уже готовы к встрече с Эйвери?

– Не волнуйся, – заверил ее Айвен и озорно рассмеялся. Схватив девушку за руку, он потащил ее к расположенному неподалеку кабинету жреца-наставника. – Если этот толстяк выйдет из берегов, говоря с тобой, я проучу его, обделив за обеденным столом. У здешнего повара тоже есть своя доля власти!

С этими словами Даника не могла спорить. Но они мало ее успокоили: приблизившись к дверям кабинета, она прочувствовала всю степень гнева разъяренного Эйвери.

– Прощение? – ревел жрец-наставник. – Ты всегда просишь прощения, и ничего не меняется! Почему ты отказываешься взять ответственность на себя?

– Я вовсе не… – услышали они блеяние Руфо, но Эйвери тут же оборвал его.

– Еще как! – вскричал учитель. – Ты выдал их этому гнусному демону, и не один раз!

Затем наступила пауза, после которой голос Эйвери зазвучал снова, на сей раз уже чуть поспокойнее.

– Я должен признать, – заговорил он, – что впоследствии ты поступил вполне достойно. Но это не извиняет тебя. Даже не воображай ни на минуту, что ты получил прощение. Теперь возвращайся к своим делам. И знай, что любые колебания, даже малейшие, дорого тебе обойдутся.

Дверь распахнулась, и измученный Руфо застыл на пороге, явно обескураженный встречей с Даникой и дворфами.

– Ты удивлен? – с недоброй ухмылкой спросил Айвен.

Верзила, слегка пригнувшись, запустил пальцы в слипшиеся черные волосы. Его карие глазки бегали, словно в поисках выхода. Не зная, как поступить, Руфо протиснулся между Даникой и Пайкелом и в смятении припустил прочь.

– Это твой день, не правда ли? – спросил Айвен вдогонку, наслаждаясь мучением труса.

– Долго же вы добирались ко мне, – донесся сердитый зов из комнаты, заставив товарищей снова вспомнить про Эйвери.

– О-хо-хо, – пробурчал Пайкел, но Айвен только фыркнул и смело прошел прямо к дубовому столу.

Даника и Пайкел вошли менее уверенно. Запас ярости Эйвери, казалось, себя исчерпал. Грузный мужчина вытащил из кармана носовой платок и промокнул им круглое лицо, от гнева покрывшееся пятнами.

– Я уж не верил, что вы вернетесь, – сказал он, с трудом успокаивая сбившееся дыхание. Его взгляд метнулся со старшего дворфа на младшего. – Я даже предложил декану Тобикусу подыскать новых поваров.

– Не волнуйтесь, – заверил его Айвен, поклонившись с таким усердием, что его борода разметалась по полу. – Мастера вашей светлости возвратились.

Пайкел вытянулся по струнке, преданно глядя на жреца, но сердитый взгляд наставника показывал, что Эйвери не одобряет самодовольное поведение шумного дворфа.

– Мне, конечно, нужен полный отчет о вашем времяпрепровождении в Шилмисте. Письменный отчет, – сказал наставник, разбрасывая какие-то бумаги по большому столу.

– Я не умею писать, – сообщил Айвен. – Но я могу приготовить вам тушеное ухо гоблина. Оно хорошо подбадривало меня в пути по лесу.

Даже Даника не могла сдержать улыбку при этих словах.

– В таком случае госпожа Мопассант вам поможет, – сказал Эйвери, тщательно выговаривая каждое слово. Таким образом, он обычно выказывал неодобрение.

– Когда вам нужно его предоставить? – спросила Даника, надеясь вызвать весь огонь на себя. Ее мысли уже убежали в город, к Кэддерли, и она начала подозревать, что, возможно, ей стоило продолжить путь через горы и направиться прямо к нему.

– Вам следует через три дня встретиться с деканом Тобикусом, – велел Эйвери. – До этого отчет надо закончить.

– Но это невозможно, – возразила Даника. – Я готова встретиться с Тобикусом сегодня. В крайнем случае – завтра утром! Но…

– Через три дня, – повторил Эйвери. – Мой приказ не повод для обсуждения, госпожа Мопассант.

Он снова назвал ее по фамилии, и девушка знала, что таким образом наставник подчеркивает, как он сердит. Она почувствовала себя в ловушке.

– Но я не являюсь вашей подчиненной, – напомнила воительница дородному наставнику. Я вам ничем не обязана.

Эйвери вновь оборвал ее.

– Вы сделаете то, что я приказал, – жестко заявил он. – Не думайте, что ваши выходки в Шилмисте забыты или прощены.

Даника отступила на шаг. Айвен, разозленный и смущенный одновременно, подскочил на носках и сердито воззрился на жреца.

– Ох-ох, – только и смог пробормотать ошеломленный Пайкел.

– Как я приказал! – повторил Эйвери, стуча тяжелым кулаком по столу. – Все вы вели себя как герои – и в Шилмисте, и еще раньше, когда коварные замыслы злобного некроманта едва не погубили Библиотеку. Но это не оправдывает ваших поступков, госпожа Мопассант.

«Каких таких поступков?» – хотела воскликнуть Даника, но не смогла молвить ни слова из-за душившего ее гнева.

– Вы избили Руфо, – наконец объяснил Эйвери, – служителя Денира, клирика Библиотеки Назиданий. Без уважительной причины, то есть без нападения с его стороны.

– Он заслужил это, – сказал Айвен. Наставник изобразил подобие улыбки.

– Почему-то я в этом не сомневаюсь, – согласился он, став на мгновение самим собой, – Но никто не отменял правил, относящихся к подобному поведению.

Он прямо посмотрел в карие глаза Даники.

– Ты хоть понимаешь, деточка, что, если я дам ход жалобам Руфо, тебя навек лишат доступа в Библиотеку? Подумай об этом, – сказал Эйвери, дав девушке и ее спутникам время осознать эти слова. – Здесь находятся все книги, необходимые вам, все известные работы великого мастера Пенпага Д'Ана. Я знаю, как вы дорожите своим учением.

– Тогда почему вы угрожаете нам таким образом? – огрызнулась Даника. Она сбросила со лба прядь непослушных волос и скрестила на груди руки. – Если я неправа, отдубасив Руфо, судите меня, как положено. Но если он снова… Если после стольких испытаний и битв мне придется выслушивать его бесконечное хныканье и новые оскорбления в адрес меня и моих друзей… Я не поручусь, что снова не задам ему трепку.

– Ага, – с готовностью подтвердил Пайкел.

– Он того заслужил, – снова сказал Айвен. Эйвери замахал руками, успокаивая друзей.

– Хорошо, – согласился он, – я уверяю вас, что не собираюсь давать ход этим жалобам. Донос Руфо не уйдет дальше этого кабинета. Но в обмен я прошу вас сделать те несколько вещей, о которых я сказал раньше. Подготовьте отчет и встретьтесь с Тобикусом через три дня, как он того желает. Даю вам слово не упоминать больше жалобы Кьеркана – ни при вас, ни при ком-либо еще.

Даника задумчиво откинула с лица непослушную прядь волос. Эйвери знал, что это знак согласия.

– У Кэддерли, согласно донесениям, все в порядке, – приветливо продолжил наставник. Девушка вздрогнула. Услышанное имя пробудило в ней страхи и болезненные раздумья. – Он остановился в «Чешуе дракона», вполне приличной гостинице, – сообщил Эйвери. – Фредегар, хозяин заведения, наш друг, и он присматривает за Кэддерли, несмотря на то, что мальчик почти не вылезает из комнаты.

Явное расположение дородного жреца-настоятеля к Кэддерли напомнило Данике, что Эйвери вовсе не враг – ни ей, ни ее любви. Она также поняла, что ярость наставника во многом вызвана той же тревогой, что терзала ее саму. Обычно Кэддерли время от времени навещал Библиотеку хотя бы для того, чтобы восстановить свои силы. Однако на этот раз молодой человек не появлялся довольно давно – и мог не сделать этого вообще.

– Сегодня утром я отбываю в город, – объявил Эйвери. – Накопилось много вопросов, которые лишь я смогу обсудить с местными властями. Учитывая угрозу войны, висящую в воздухе, и вообще… Впрочем, не беспокойтесь об этом. Вы трое вполне заслужили, по крайней мере, несколько дней отдыха.

Девушка поняла намек, содержавшийся в словах наставника. Конечно, Библиотека и вправду имела необходимость сношений с городской знатью. Но Данике казалось странным, что в качестве представителя выбран именно Эйвери, в чьи обязанности входят куда более значительные деда (он осуществлял общее руководство и наставлял молодых послушников). Девушка знала, что Эйвери буквально настоял на том, чтобы в город послали именно его. И вовсе не потому, что он так опасался угрозы, нависшей над местностью. Дела в Кэррадуне служили ему удобным предлогом, чтобы проведать Кэддерли, которого он лелеял и оберегал как родного сына.

Юная воительница вместе с дворфами распрощалась с наставником. Братья воинственно держались по бокам от Даники, пока она выходила из комнаты.

– Не волнуйся, – сказал ей Айвен. – Нам с братом тоже вскоре понадобится сходить в город, чтобы сделать запас еды на зиму. Можешь считать, что встреча с Кэддерли у тебя в кармане. Мы все уладим, все возьмем на себя. Кэррадун не так уж и далеко, но сейчас тебе лучше не ходить туда в одиночку.

Пайкел кивнул, признавая правоту брата. Затем они разошлись: дворфы направились вниз по лестнице в кухню, а Даника – к себе в комнату. Девушка поняла, что братья-дворфы тоже скучают по Кэддерли. Она снова откинула с лица прядь светлых волос, как будто этот символический жест позволял ей оставить все треволнения позади. Но подобно тому, как неподатливый локон неизбежно возвращался, закрывая лицо, так и опасения Даники все равно не покидали ее надолго.

Она отчаянно хотела увидеть Кэддерли, обнять и расцеловать его – и в то же время боялась встречи. Если молодой жрец вновь отвергнет ее, как он поступил в Шилмисте, жизнь девушки и ее стремление к знаниям могут потерять какой-либо смысл.

– Я многого не видела, – призналась Даника, усевшись на краешек утопающей в подушках кровати директрисы Пертилопы. – Я смотрела на то, как приближается битва. Я знала, что Кэддерли и Элберет находятся в опасности, пока бросают вызов деревьям.

– Но ты уверена, что Кэддерли тоже сыграл роль в этом волшебстве? – с нажимом произнесла Пертилопа, повторяя свой вопрос, вероятно, уже в пятый раз. Она сидела рядом с Даникой, одетая в наглухо закрытое платье. – Это делал не только эльфийский король?

Даника кивнула.

– Я слышала заклинания Кэддерли, – попыталась объяснить она. – Там чувствовалось нечто большее, какая-то безотчетная власть…

Она запнулась, подыскивая слова, но они не приходили на ум. Девушке никак не удавалось объяснить даже самой себе, что же на самом деле произошло в Шилмисте, когда Кэддерли и Элберет разбудили величественные дубы. Ведь миражи, как известно, описанию не поддаются.

– Кэддерли говорил мне, что тоже в этом участвует, – наконец взволнованно заговорила Даника. – Однако эти заклинания подразумевали не просто повторение древних слов. Он говорил о почерпнутой энергии, о загадочной Силе, позволившей ему войти в мир деревьев до того, как они очнулись и снова стали людьми.

Пертилопа тихо кивала, слушая эти слова. Она не сомневалась в честности Даники, равно как и в таинственной многообещающей власти, которой обладал Кэддерли.

– А как насчет раны эльфийского мага? – спросила она.

– По словам Элберета, – ответила Даника, – копье вошло в тело Тинтагеля на глубину не менее фута. Его одежда была вся в крови – я видела это своими глазами, – и Элберет в первые несколько мгновений думал, что магу не выжить. Но когда я снова его увидела, буквально спустя полчаса после ранения, он казался вполне здоровым и снова насылал заклятия на наших врагов.

– Ты могла видеть исцеляющую магию еще в Библиотеке, – сказала Пертилопа, стараясь остудить ее воодушевление. – Помнишь, например, когда отец Огхман сломал руку в драке с тобой?

– Но это не идет ни в какое сравнение с той раной, от которой Кэддерли исцелил Тинтагеля, – заверила ее Даника. – По словам Элберета, он придерживал живот мага, в то время как кожа вокруг его пальцев зарубцевалась сама собой.

Пертилопа снова кивнула и погрузилась в молчание, не видя смысла возвращаться к этому снова. Отчет Даники внушал доверие, и Пертилопа подсознательно чувствовала, что девушка не врет. Карие глаза директрисы ненадолго уставились в темноту, а потом снова обратились на Данику.

Молодая воительница сидела тихо и неподвижно, погрузившись в раздумья. Пертилопа увидела, как за плечами Даники возникла тень: силуэт хрупкой девушки, дрожащей и нервно озирающейся. Необычайный жар исходил от тела Даники, а ее дыхание, ровное для случайного наблюдателя, свидетельствовало о волнении, заметном для знающего и испытующего взгляда жрицы.

Даника исполнена страсти, смешанной со страхом, поняла директриса. Одна только мысль о Кэддерли вселяла смятение в душу девушки. Пертилопа отогнала навязчивое видение и прервала Песнь, что звучала в закоулках ее сознания, успокаивающе положив руку на плечо Даники.

– Спасибо, что пришла посидеть со мной, – искренне промолвила она. – Ты очень помогла мне. И Кэддерли тоже, можешь в этом не сомневаться.

Даника смутилась. Пертилопа негодовала, что должна лишь с помощью загадок общаться с человеком, столь очевидно связанным с Кэддерли, но она чувствовала, что Даника не поймет, под чьей властью находится молодой волшебник. Эта же Сила долгие годы покровительствовала самой Пертилопе – но в ней самой до сих пор не поселилась уверенность, что она связывается с ней осознанно.

Кровать скрипнула – Даника встала.

– Мне нужно идти, – объяснила она, оглянувшись на маленькую дверь. – Если хотите, я могу вернуться потом.

– Не нужно, – сказала волшебница, одаривая ее теплой улыбкой. – Пока ты не почувствуешь, что стоит кое-что обсудить, – добавила она тут же.

Пертилопа вновь пристально посмотрела на девушку, услышав, как Песнь возобновилась, и позволяет ей выйти на необъяснимый сверхчувственный уровень восприятия.

Дрожащая тень Даники теперь казалась умиротвореннее, дыхание юной воительницы успокоилось. Впрочем, ничуть не уменьшился ее жар – сила предвкушаемой страсти этой уже не девочки, а молодой женщины. Даже когда Даника скрылась, дверная ручка сохраняла тепло ее прикосновения.

Пертилопа начала произносить одно из самых длинных заклятий. Она сняла перчатки, скрывавшие ее руки до локтей, и постаралась вспомнить свои собственные заклинания, родившиеся еще тогда, когда ее призвал Денир. Точнее пленил, как она всю жизнь думала.

Волшебница улыбнулась этой горькой мысли.

– Ну нет, не пленил, – громко сказала она, поднимая взгляд к потолку, словно обращаясь к находившейся там высшей силе. Она заставила Песнь в сознании звучать громче. Вселенская гармония наполняла ее всякий раз, когда она листала страницы Книги, теперь врученной Кэддерли. Пертилопа отдалась Песни и следовала за ее звуками, достигая единства с самым дорогим ей божеством. – Итак, Ты избрал Кэддерли? – прошептала она.

Ответа не последовало, впрочем, она его и не ожидала.

– С другой стороны, пока он не может осознать все эти видения в эльфийском лесу, – продолжала Пертилопа, озвучивая свои выводы, чтобы разделаться с подозрением. – Я жалею его и до сих пор ему завидую, так как он молод и полон сил. У него их больше, чем когда-либо было у меня. Сколь могущественным он станет?

Вновь, несмотря на продолжающуюся музыку, Пертилопа не получила никакого ответа. Вот почему волшебница чувствовала себя словно попавшей в плен: ей никогда не даруются разгадки. Она всегда должна искать их сама. И она знала, что нечто подобное предстоит Кэддерли.