"Одинокая леди" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)Глава 16Джери-Ли вышла из магазина, дошла до перекрестка и остановилась под светофором, дожидаясь зеленого света. Рядом с ней притормозила машина. — Могу ли я подвезти вас, Джери-Ли? — спросил ее, выглянув из машины, доктор Бейкер. Она села в машину. — Я ждал, что вы придете на прием, — сказал он. — Я себя чувствую хорошо. И мне не хотелось беспокоить вас понапрасну. — О каком беспокойстве речь! Я ваш доктор, Джери-Ли. Она не ответила. — Я думал, что вы вернетесь на работу в клуб. — Я передумала. Он притормозил у следующего светофора и, ожидая зеленого сигнала, повернулся к ней. — Что-то не так, Джери-Ли? Что случилось? — Ничего. Загорелся зеленый, и он тронул машину. — Может быть, закурите? — сказал он, протягивая одной рукой ей пачку сигарет, когда они подъехали к ее дому. Она покачала отрицательно головой, но не сделала попытки выйти из машины. — Вы можете поговорить со мной, — сказал доктор и принялся раскуривать сигарету. Она отвернулась от него и стала смотреть на улицу. Он протянул руку, ласково повернул ее голову лицом к себе и увидел, что на ресницах у нее повисли крупные слезы. — Вы можете поговорить со мной, — повторил он гораздо мягче. — Я ведь тоже слышал всякие росказни. Тогда она начала плакать. Без звука — просто из глаз по щекам побежали обильные слезы. Он открыл отделение для перчаток, достал салфетку «Клинекс» и молча протянул ей. — Вы даже не представляете, как они на меня смотрят. Он ничего не ответил и затянулся сигаретой. — Бывают такие моменты, когда я жалею, что не позволила тем мальчикам сделать со мной то, чего они добивались. Тогда бы никто ничего не узнал, и не было бы никаких разговоров. — Не правда. И вы отлично знаете это, — сказал он. — Все верят, будто на самом деле что-то все же произошло, — сказала она, — и что именно я хотела этого. — Никто из тех, кто по-настоящему знает вас, Джери-Ли, никогда не поверит в это. Она горько рассмеялась. — Боже мой, да они не поверят правде, даже если я сотни раз повторю ее. Я не понимаю, ничего не понимаю... — она взглянула на него. — Что мне теперь делать, доктор? — Не обращать внимания. Все пройдет. Завтра у них появится что-то другое, о чем они станут сплетничать" обсуждать. — Хотела бы я вам поверить, доктор... — В этом вы можете поверить мне совершенно спокойно, — сказал он доверительно. — Я знаю наш город — все именно так и произойдет. — Мать сказала, что папа, возможно, потеряет работу в банке, если мистер Торнтон заберет свои деньги. Папа говорит, что мать только поэтому не хочет, чтобы я что-то предпринимала. — А мистер Торнтон что-нибудь говорил? — Не знаю. Знаю только, что с того дня он еще ни разу не был в банке. — Но это ничего не означает. — Папа волнуется — я вижу. У него даже лицо осунулось. И еще теперь он задерживается на работе каждый день допоздна. — Может быть, у него есть другая причина для беспокойства. Вы спрашивали? — Нет, — ответила она. — Даже если бы я и спросила, он все равно не ответил бы мне, — Выбросьте сегодня же все эти дела из головы, а завтра утром приходите ко мне на прием. Тогда и поговорим еще. — Хорошо, — ответила она и открыла дверцу машины. — Спасибо, док! Он улыбнулся. — До завтра — и не забудьте, Джери-Ли! — Ни в коем случае! — ответила она и тияала к своему дому. Он задумчиво смотрел ей вслед. Потом тронул машину. Злобность и глупость обывателей никогда не переставала поражать его. Если перед ними был выбор — плохо или хорошо думать о других, — они всегда выбирают плохое. — Содовой выпьешь? — спросил Мартата Джери-Ли, когда они вышли из кино. — Мне бы не хотелось. — Перестань, — сказал он. — Отвлечемся. Все идут после кино чего-нибудь выпить... — Нет. — В чем дело, Джери-Ли? Ты какая-то другая. Она не ответила. — Пойдем, выпьем содовой — я угощаю. Не хотелось бы сегодня на немецкий счет. На ее губах против воли возникла улыбка. — Ой, Мартин, поосторожнее. Ты что-то стал транжирой! Он рассмеялся: — Ты просто меня не знаешь! Десять центов здесь, двадцать там, — и он щелкнул пальцами. Она еще немного подумала и наконец неохотно согласилась. — О'кей! Мартин был прав: большинство зрителей после фильма набились в кафе-мороженое по-соседству. Радиола негромко играла в углу, и люди танцевали. Им удалось углядеть свободный столик в самом конце зала. Они прошли сквозь толпу, ни на кого не глядя. У столика стоял только один стул. Мартин заметил свободный у соседнего столика. Там сидела целая куча парней и болтала о чем-то своем. Мартин спросил разрешения и взял стул. Ребята замолчали, оглянулись и заметили Джери-Ли. Воцарилось довольно долгое молчание, и затем один из них сказал что-то приглушенным голосом, и все засмеялись и стали поглядывать на Джери-Ли. Она почувствовала, как лицо ее пунцовеет под их косыми взглядами, и уткнулась в меню. Подошел официант — прыщеватый юноша, которого она знала по школе. — Что будем заказывать? — спросил он и тут вдруг узнал Джери-Ли. — Привет, Джери-Ли! Что-то давненько тебя не было видно в наших краях. Она услышала взрыв смеха за соседним столиком. — Зато она была в других краях, — заявил один из парней, и все снова заржали. Она посмотрела на Мартина и сказала: — Я действительно ничего не хочу. — Ну хоть что-нибудь закажи! — настаивал он. — Как насчет шоколадно-ананасового сока? — Нет, — коротко ответила она. Рядом опять раздался хохот. Она не слышала, что они говорили, но все время чувствовала, как они косятся и разглядывают ее. — Я лучше пойду, — сказала она, поднимаясь со своего места. — Я не очень хорошо себя чувствую. Не дожидаясь ответа Мартина, она почти выбежала из зала. Он догнал ее через квартал и молча пошел рядом. Они дошли до угла, прежде чем она заговорила. — Прости, Мартин. — Ничего, — ответил он, — все в порядке. Но ты напрасно так реагируешь, это не правильно. — Не понимаю, что ты имеешь в виду. Он остановился под уличным фонарем и повернулся к ней лицом. — Может быть, я не так много и знаю, — сказал он, — но я величайший в мире эксперт по реагированию на то, как люди говорят обо мне за моей спиной. Я вырос, слыша это. Она промолчала. — С такими родителями, как у меня, слышишь за спиной сплетни постоянно. Не так-то просто быть сыном городских пьяниц, — голос его дрогнул, он внезапно умолк. — Я понимаю, Марти. Он помотал головой, несколько раз моргнул, словно смахивая невидимые слезы. — Я научился не замечать всего этого, когда был совсем маленьким. Если знаешь, что ты вовсе не то, чем тебя считают и называют, можно держать голову высоко поднятой, независимо от того, что они болтают. Я так и поступал. Постепенно вся их злобная болтовня перестала что-либо значить для меня. Я знаю, что я поступаю правильно. — Если речь идет о девушке, то все выглядит совершенно иначе, — вздохнула Джери-Ли. — Никто не подходит и не говорит прямо. Нет даже крохотного шанса бороться, дать сдачи, что-то ответить... — Со мной то же самое. Ты думаешь, кто-нибудь хоть раз подошел и прямо спросил: эй, это твой отец городской пьяница? Нет, никто! Вместо этого они шепчутся и поглядывают и косятся до тех пор, пока не начинаешь думать, что лучше бы уж прямо что-нибудь сказали в лицо, и тогда не придется делать вид, что ничего не происходит. Она согласно кивнула, и ей вспомнилось, что говорила ее мать. когда Мартин впервые пришел к ним в дом: его родители не те люди, с которыми можно поддерживать отношения. — Думаю, что смогу привыкнуть, — сказала она. — У меня и раньше всегда было такое ощущение, словно они пытаются заглянуть мне под платье. Я просто чувствую, что они все думают обо мне. — Но ты-то знаешь, что ничего такого не сделала. Это гораздо важнее, чем то, что и как думает кто-то. — Я ничего не сделала, и именно это обстоятельство делает всю ситуацию такой ужасной и невыносимой для меня. — Нет, нет! Наоборот — именно благодаря этому ты права, а все остальные не правы, — сказал он, и в голосе его прозвучала уверенность не по годам. — Если ты это знаешь, — никто и никоим образом не может тебя запятнать. На следующий день она заглянула в аптеку. Парни, стоявшие у двери, увидев ее, мгновенно умолкли, но при этом расступились, чтобы дать ей пройти. Она ощущала их взгляды все время, пока шла к прилавку. Мейхью вышел из задней комнатки. — Добрый день, Джери-Ли, — сказал ои приветливо. — Что вы хотите? — Зубную пасту, полоскание для рта и дезодорант. Он кивнул и быстро упаковал все. Положил перед ней. — У нас одноцентовая распродажа на косметику «Лав-Глоу», — сказал он. — Если вы купите одну губную помаду, то вторую вы получите за пенни. Она покачала головой. — Нет, спасибо, пожалуй, мне не нужно. — Очень хорошая помада, — сказал он. — Попробуйте-Не уступает ни «Ревлону», ни «Елене Рубинштейн» и всем другим популярным маркам. — Может быть, в следующий раз, — сказала она и заглянула в список покупок. — Мне еще аспирин, пожалуйста. Он достал пузырек с полки, расположенной прямо у него за спиной. — Фирма «Лав-Глоу» выпускает еще и тени для глаз и лак для ногтей. Условия покупки те же самые. — Нет, спасибо, Мейхью. — Распродажа только до конца недели. — Я скажу матери. Может быть, она чем-нибудь заинтересуется. — Обязательно скажи. Буду благодарен, — сказал он. — Записать или будете платить наличными? — Запишите, пожалуйста. — Она подошла к столику и, пока он записывал покупки, просмотрела журнал с портретом Кларка Гсйбла на обложке. А краем глаза все время видела парней, стоящих у аптеки на улице. — Все в порядке, Джери-Ли, — сказал Мейхью. Она отложила журнал, взяла покупки с прилавка. Когда она вышла, парни опять расступились, чтобы она могла пройти. Джери-Ли сделала вид, что вроде бы и не замечает их совсем. Она дошла уже до угла улицы, когда они догнали ее. — Джери-Ли, — сказал один. Она остановилась и холодно посмотрела на него. — Как поживаешь, Джери-Ли? — спросил он. — О'кей, Карл, — ответила она коротко. — Больше не работаешь в клубе? — Нет. — Чудесно, — он усмехнулся. — Теперь, возможно, у тебя найдется время и для местных ребят? Она ничего не ответила и не улыбнулась в ответ на его улыбку. — Никогда не мог понять, почему наши девчонки бегают за этими нью-йоркскими парнями?. — Я не видела никого, кто бегает за ними, — сказала она. — Да брось ты, Джери-Ли. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. — Нет, не понимаю, — ответила она и не отвела взгляда. — Не только эти ныо-йоркцы знают, как хорошо провести время и развлечь девчонку, точно, парни? Мы умеем не хуже их, правда, парни? Мальчишки хором подтвердили, что именно так и обстоит дело. Карл оглядел их, все так же улыбаясь. Потом, осмелев от их явной поддержки и одобрения, снова обратился к Джери-Ли: — А что ты скажешь, Джери-Ли? Может быть, сходим в кинишко как-нибудь вечерком? А потом смотаемся на мыс? У меня тачка. — Нет, — ответила она категорически. Он уставился на нее с обидой. — Почему? — Потому что ты мне не нравишься, вот почему, — сказала она ровным голосом. Он начал сердиться. — А в чем дело, Джери-Ля? Ты предпочитаешь вштеров? Они, что — лучше? Она влепила ему пощечину" ж он от неожиданности не успел уклониться, но тут же схватил ее за руку и сжал с такой силой, что ей стало больно. — Тебе бы не следовало быть такой воображалой, Джери-Ли, мы все о тебе знаем. Она смерила его презрительным взглядом. — Дай пройти, — выдавила она побелевшими, едва подчиняющимися ей губами. — Ты еще пожалеешь! — он отбросил ее руку. Она растолкала парней и прошла, держа голову высоко и не глядя в их лица. Только за углом, когда никто из них уже не мог ее видеть, она остановилась. Ее всю трясло настолько сильно, что ей пришлось опереться головой о холодный кирпич здания. Через несколько секунд она глубоко вздохнула, справилась с дрожью и пошла, но сама не видела, куда идет, потому что взор ее застилали слезы. На следующий день на заборе и на стенах стали появляться надписи: «Джери-Ли трахается!» |
||
|