"Босс" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)

Глава 7

1936 год

Кертис Фредерик перешел в «Лир бродкастинг» в 1936 году. Престиж радиовещательной компании возрос сразу же, но требовались годы, чтобы этот рост трансформировался в прибыль.

Квартиру Фредерик снял в Кембридже, в академической среде он чувствовал себя как рыба в воде. Его брат, Уиллард Фредерик, приехал вместе с ним из Нью-Йорка и снял себе квартиру поменьше, на противоположной стороне улицы. Уиллард работал над биографией Уильяма Ллойда Гаррисона[33] и рассчитывал, что бостонские библиотеки станут для него кладезем информации. Держался Уиллард скромно, начинал волноваться по любому пустяку. Джек его сразу невзлюбил и безуспешно боролся с этим чувством.

Кертиса Фредерика никоим образом не заботило нежелание Лиров включить Уилларда в круг своих друзей. «Уиллард, — говорил он, — человек самостоятельный и не любит под кого-то подстраиваться. У него есть круг интересов, из которого он старается не выходить».

Кимберли, как и обещала, познакомила Фредерика с местными светскими львицами. Он едва ли не всех очаровал, кое за кем даже приударил и вскоре убедил Кимберли, что слухи о его гомосексуализме скорее всего беспочвенны…

Бетси села за столик Джека в «Ирландском пабе» в Саути ужасно злая.

— Это твоя работа! Твоя, черт побери!

Джек покачал головой.

— Бетс, клянусь тебе, я не имею к этому ни малейшего отношения. Я ничего не знал, пока ты мне не сказала.

— Так что она старается провернуть?

— Бетс, я не думаю, что у Кимберли есть какие-то задние мысли. Когда мы говорили с Кертисом о его переезде в Бостон, она пообещала познакомить его с местными женщинами. Ты разведена. Я думаю, она решила, что вы двое…

— Она знает о нас! Вот в чем дело.

— Нет. О нас она ничего не знает. Если бы знала…

— Ты серьезно? Она не знает?

— Бетс, она даже не догадывается. Если б догадывалась, я бы знал. Молчать она бы не стала.

— Так что мне теперь делать?

Он пожал плечами:

— Выходи в свет с этим парнем. А если не хочешь, не выходи. Чем тебе это может повредить?

— А если он чего-то захочет от меня?

Джек оглядел зал и накрыл руку Бетси своей.

— Как поступить, решать тебе. Думаю, из любой ситуации ты найдешь наилучший выход.

— То есть тебе без разницы, дам я ему или нет?

— Я не могу жениться на тебе, Бетс. Ты это знаешь. Если ты найдешь себе пару… Кертис Фредерик — отличный парень.

Кимберли разливала чай. Она и Бетси — миссис Отис Эмерсон — сидели в гостиной дома на Луисбург-сквер. Кимберли в этот день надела бежевое платье из льна с красно-зеленой вышивкой по подолу и рукавам. В ее движениях, одежде, манерах чувствовалась бостонская элегантность. Ослепительно красивая женщина, полностью осознающая собственную неординарность.

Бетси, конечно же, уступающая красотой хозяйке дома, но тоже далеко не уродина, пришла в черном и чувствовала себя не в своей тарелке. Она не знала, почему вдруг Кимберли Лир пригласила ее на чай.

— Давно мы с тобой дружим, Бетси?

— С незапамятных времен.

— Мы близкие подруги. Такие близкие, что я собираюсь обратиться к тебе с просьбой, с которой, пожалуй, не обратилась бы ни к какой другой женщине.

— Кимберли?..

— Это останется между нами.

— Да, но…

Кимберли передала Бетси чашку чая и предложила серебряные щипчики, чтобы положить на тарелку маленькие квадратики хлеба с маслом или пирожные.

— Кертис Фредерик. Я прошу тебя рассказать о Кертисе Фредерике.

Бетси едва удалось скрыть свое облегчение.

— А что ты хочешь о нем узнать?

— Прежде всего я расскажу тебе все, что знаю о нем, чтобы потом ты ответила мне тем же. И то, что мы обе сейчас услышим, от нас никто не узнает. Хорошо?

— Хорошо.

— Как тебе известно, мой муж нанял Кертиса Фредерика директором информационной службы «Лир бродкастинг». Но, возможно, его прошлое может привести к крупному скандалу. Ты помнишь Брит Тейлор? Брит Лоуэри? Она вышла замуж за Уолтера Лоуэри.

— Помню. Кажется, она сейчас живет в Нью-Йорке.

— Совершенно верно. Ее муж учился в Йеле одновременно с Кертисом Фредериком. И Уолтер Лоуэри говорит, что Кертис был… Ну ты понимаешь… Голубым.

— Голубым? Ты хочешь сказать?..

— Именно. Гомосексуалистом. Поскольку у Джека в отношении него большие планы, я надеюсь, что это не так. Вот почему я вторгаюсь в твою личную жизнь. С тех пор, как я вас познакомила, вы встречаетесь. Я подумала, теперь-то ты должна знать, что к чему. Извини, что спрашиваю, но это важно для меня, важно для Джека.

Бетси отпила чаю и откусила кусочек хлеба с маслом, выигрывая время.

— Для меня есть только один способ узнать, не так ли?

Кимберли кивнула:

— Да. Поэтому я заранее прошу простить меня за этот допрос.

— Но можно ли принимать мой ответ за истину? — спросила Бетси. — Некоторые из этих мужчин…

— Я думаю, в этом ты разбираешься, — твердо заявила Кимберли.

Бетси поставила чашку на столик.

— Хорошо, подружка. Если ты хочешь услышать мою исповедь, налей мне джина. Я не собираюсь рассказывать о своей личной жизни за чашкой чая.

Кимберли налила Бетси джин, а себе виски. Обе выпили и вскинули друг на друга глаза.

— Так что ты хочешь знать?

Кимберли улыбнулась, покачала головой:

— По-моему, это очевидно. Он… и ты…

Бетси кивнула:

— Да. Дважды.

— И как он? Я хочу сказать, ему понравилось?

Бетси рассмеялась:

— Ха! По-моему, более чем. Я хочу сказать, эрекцию имитировать невозможно.

— У него… есть чем?

— Мне особо не с чем сравнивать, Кимберли. Если говорить про моего бывшего мужа… Кертис смотрится лучше.

— Он знает, как это делается?

— Да. Делает все, что положено мужчине. С энтузиазмом. Грубо говоря, вскочив в седло, ведет себя как настоящий ковбой.

— Тогда, по твоему разумению, он не…

— Совершенно верно. По моему разумению — нет. Когда мы пообедали в четвертый раз, он спросил, не загляну ли я к нему в квартиру, чтобы пропустить на посошок по стаканчику. Я, разумеется, знала, что это означает, но подумала: почему нет? Если я собираюсь… вновь заняться этим делом, то почему не с Кертисом Фредериком? Мужчина он видный. Так что я поднялась к нему в квартиру.

— А он…

— Мы выпили джина, а потом он в лоб спросил, лягу ли я с ним в постель.

— В лоб? Прямо?

Бетси улыбнулась:

— Мне кажется, он долго думал об этом, подбирал слова, а потом решил, что прямой путь — самый верный. Если бы он начал лапать меня, я бы, наверное, оскорбилась. Но он обошелся вопросом. Сказал что-то вроде: «Ты не против того, чтобы лечь со мной в постель? Тебе этого хочется так же, как и мне?»

— И ты согласилась?

— Во всяком случае, не отказалась. Мы прошли в спальню. Он меня раздел. Предложил принять с ним душ. Сказал, что это лучший способ познакомиться поближе. В этом он не ошибся. Он намылил меня. Я — его. А уж потом, когда его руки прошлись по твоему телу, а твои — по его, особо стесняться вроде бы и нечего. Я поиграла с его штучкой, и он кончил. Я тяжело вздохнула, но он заверил меня, что волноваться не о чем, он еще сможет. И смог. Дважды. В следующий раз мы встретились в моем доме. Душа у меня нет, поэтому мы вдвоем сели в ванну. — Бетси заулыбалась. — И так возбудились, что чуть не утонули.

— И что из этого выйдет? — чуть смутившись, спросила Кимберли.

— Время покажет, — промурлыкала Бетси, прежде чем допить джин.

Репортажи и интервью Кертиса Фредерика с национальных съездов Республиканской партии в Кливленде и Демократической в Филадельфии шли в прямом эфире. Точно так же вела свои трансляции и Эн-би-си, но Фредерик основное внимание уделял делегациям Новой Англии и Нью-Йорка, предлагая политикам обратиться по радио непосредственно к своим избирателям. От такой возможности никто не отказывался. Более того, чтобы завоевать лестный комментарий съездов, они делились с Кертисом Фредериком важными сведениями. Опытный журналист, он прекрасно знал, когда ему следует сказать: «По словам мистера такого-то», а когда стоит ограничиться словами. «По информации из надежного источника…»

Его мелодичный голос, великолепная дикция, обширный словарный запас, удачный выбор собеседников, спокойная манера подачи материала резко отличались от чуть ли не истерических воплей таких комментаторов, как Уолтер Уинчелл. Кертис Фредерик не стал самым популярным комментатором региона, обслуживаемого радиостанциями «Лир бродкастинг», но именно на его волну настраивались интеллигентные слушатели, когда хотели получить точную информацию.

Бетси ездила с Фредериком в Филадельфию. По возвращении они объявили, что намерены пожениться после выборов.

Журнал «Литерари дайджест» провел почтовый опрос, по результатам которого сообщил, что губернатор Алфред М. Лэндон[34] победит Франклина Д. Рузвельта с большим отрывом. Кертис Фредерик не стал вступать в спор в прямом эфире, но заверил Джека, что результат будет прямо противоположный. Джек прислушался к его мнению и сказал Кимберли и отцу, чтобы те ждали переизбрания на второй срок автора «Нового курса»[35].

Перед самыми выборами Джек встретился в «Коммон-клаб» со своим тестем Харрисоном Уолкоттом. Они прослушали вечерний выпуск новостей Кертиса Фредерика в радиозале, комнате на третьем этаже, где желающие могли послушать радио, не мешая остальным, а потом спустились в бар, дожидаясь Фредерика.

— Я по-прежнему числю себя в оптимистах, — говорил Уолкотт Джеку. — Я просто обязан верить, что человек, которого поддерживают примерно семьдесят пять процентов национальных изданий, имеет хорошие шансы на победу.

— Дело в том, — ответил ему Джек, — что газеты — тоже деловые предприятия. А их владельцы — капиталисты.

Фредерик подъехал через двадцать минут после окончания выпуска новостей. Джек и его тесть по-прежнему приходили в клуб в смокингах, хотя большинство членов клуба уже перешли на деловые костюмы, поэтому Фредерик не казался белой вороной.

— Интересный бар, — отметил он. — Вроде бы однажды я уже бывал здесь, в 1928 году. Странно, что после отмены «сухого закона» клуб не вернул бар на первый этаж.

— Мы привыкли к тому, что бар у нас на втором этаже, — ответил Уолкотт. — А в Бостоне так уж повелось, знаете ли, что то, к чему привыкают, становится традицией. Но скажите мне, мистер Фредерик, почему вы так уверены в переизбрании мистера Рузвельта? Многие уважаемые мною журналисты придерживаются иного мнения.

Фредерик заказал джин со льдом.

— Я думаю, мы все согласимся с тем, что Уильям Аллен Уайт[36] очень уважаемый журналист. Североамериканский газетный альянс направил ему телеграмму с просьбой написать статью, которую можно было бы опубликовать на следующий день после избрания Лэндона. Уайт ответил им сразу же: «У вас оригинальное чувство юмора».

Через два дня после выборов Кертис Фредерик женился на миссис Отис Эмерсон и переехал в ее дом в Бостоне. Его брат Уиллард перебрался в квартиру Кертиса в Кембридже.

1937 год

«Лир бродкастинг» была озабочена приобретением новых станций. Одна продавалась в Нью-Хейвене, вторая — в Стемфорде, штат Коннектикут, но Джека они не заинтересовали, поскольку эта территория входила в зону трансляции его радиостанций в Бостоне, Хартфорде и Уайт-Плейнсе.

Во время поездки в Кливленд на съезд Республиканской партии Кертис Фредерик возобновил дружеские отношения с издателями и репортерами «Плейн дилер». Кто-то из них и сказал ему, что продается кливлендская WOER, если, конечно, покупатель даст хорошую цену. Джек поспешил в Кливленд. То, что он увидел, ему понравилось. Джек вернулся в Бостон, занял недостающие деньги и купил WOER. Скоро Средний Запад слушал Кертиса Фредерика и программу «Шоу-бар „Моя красавица“ с участием Бетти и „Менестрелей“«, а Восток — концерты Кливлендского симфонического оркестра.

С этого момента в информационных выпусках Кертиса Фредерика остались лишь те местные новости, которые вызывали общенациональный интерес. В Кливленде у него нашлось не меньше слушателей, чем в Бостоне и Нью-Йорке.

Кимберли настаивала на том, чтобы Джек начал пользоваться мундштуком, как пользовался им президент Рузвельт. Если держать сигарету в руке, от никотина желтеют пальцы, говорила она, а это неприлично. Кимберли оттерла пальцы Джека пемзой и мылом «Фелз напта», а потом подарила ему черный мундштук, украшенный серебряными колечками. Джек считал мундштук баловством, но при жене все-таки пользовался им. В ее отсутствие он держал сигарету в левой руке, большим и средним пальцами, катая ее, чтобы избежать появления пятен.

Конни Хорэн подсмеивалась над ним.

— Значит, Кимберли учит тебя, как надо курить! Сколько ты уже куришь? Лет пятнадцать? Я удивлена, что она позволяет тебе курить «Кэмел». Это же сигареты «синих воротничков». Странно, что она не заставила тебя перейти на «Тейритон» или «Пэл Мэл».

Брат Кертиса уехал на неделю в Нью-Йорк, поэтому Джек и Конни воспользовались предоставившейся им возможностью встретиться в его квартире.

Сидя на диване, обтянутом красным бархатом, в светло-зеленом шелковом платье, облегающем ее роскошную фигуру, с сигаретой в руке, Конни как всегда выглядела великолепно, словно собралась позировать фотографу.

Джек стоял у окна. Он принес бутылку «Джонни Уокер блэк», и они отпили по глотку.

Джек отошел от окна, сел рядом с Конни и вдавил окурок в пепельницу на кофейном столике.

— Ты единственная женщина, которую я действительно хотел… — у него перехватило дыхание, и он покачал головой, — …которой я не смог…

— О, мистер Лир, вы уже переоценили мою добродетель. — Конни похлопала ресницами, имитируя героиню романа «Унесенные ветром», которым зачитывалась Америка.

Он обнял ее, поцеловал в шею.

— Конни…

— Джек…

Правой рукой он осторожно повернул ее к себе лицом и страстно поцеловал в губы. Потом положил руку ей на грудь.

— Нет, Джек. Нет.

Он вздохнул:

— Конни, почему ты пришла сюда, если не позволяешь прикасаться к себе?

— Ты мне очень нравишься. Но мы не можем зайти так далеко… Так далеко, как тебе этого хочется. Я замужняя женщина и люблю своего супруга. Я мать троих детей и, возможно, снова беременна.

— Это решило бы одну проблему, — заметил Джек.

— Не поняла.

— Раз уж ты все равно беременна…

— Джек!

— Что?

Она вскинула голову.

— Я считаю, что мне не чужды некоторые моральные принципы. Я католичка. В кое-каких вопросах я не могу переступить через себя.

— Даже если я скажу, что люблю тебя?

Конни покачала головой:

— Нет. Будет только хуже. А как же Кимберли?

— Кимберли все больше усложняет мне жизнь. Ты знаешь. Ей не нравится, как я курю, как одеваюсь, как ем, как говорю…

— Но при этом ты все равно любишь ее?

Джек помялся, потом кивнул.

— Нельзя одновременно любить нескольких человек, — заявила Конни.

— Кто это сказал? Я могу. И люблю.

Конни вновь потянулась за мундштуком, но Джек перехватил ее руку и вновь поцеловал.

— Мой муж убьет нас обоих. И одному Богу известно, что сделает Кимберли.

— Им знать об этом не обязательно. Я же не прошу тебя рисковать.

Конни тяжело вздохнула.

— Я должна об этом подумать. Мы можем встретиться здесь в четверг. К тому времени я решу.

Не зная, каким будет решение Конни, Джек тем не менее в четверг утром заехал в кембриджскую квартиру и поставил в холодильник бутылку французского шампанского. Вернулся он в два часа дня, безо всякой уверенности в том, что Конни все-таки придет.

Она пришла.

Ослепительно красивая. В белоснежном вязаном платье, отделанном по подолу, шее и манжетам узкими синими и фиолетовыми полосками. Ее миниатюрная, в тон платью шляпка сидела на макушке, как ермолка.

Джек обнял Конни и поцеловал, прежде чем она переступила порог. Конни ответила на поцелуй, как бы говоря, какое решение принято.

— Я люблю тебя, Конни.

— Я тоже люблю тебя, Джек.

Она позволила ему раздеть себя, прежде чем он разлил шампанское. И вновь удивила его. Тело под корсетом оказалось куда более пухлым, чем он ожидал. Грудь, живот, бедра, ягодицы… было, на что положить руку. Обнаженная, она сидела на красном бархате дивана и пила шампанское из стакана для воды.

Они молчали. Что они могли сказать друг другу? Джек отсалютовал Конни своим стаканом. Наклонился, чтобы поцеловать ее грудь. Она вздрогнула, когда его язык начал ласкать соски. Он втянул одну грудь в рот, присосался к ней. Конни ахнула.

К своему изумлению Джек обнаружил, что она не решается коснуться его пениса. Когда он подтянул к нему руку Конни, она тут же отдернула ее. Эта двадцатисемилетняя женщина, мать троих детей, вела себя как девственница. Спокойно, но настойчиво Джек вновь положил ее руку себе на бедро и двинул ее поближе к пенису.

Она упиралась.

— У тебя обрезанный пенис, не так ли? От этого они становятся больше, Джек? У Дэна он совсем не такой. Других я, правда, не видела, но у него пенис выглядит не так, как у тебя. Не проси меня дотрагиваться до него.

— Ради Бога, Конни. Ты должна…

— Нет, — прошептала она. — Зачем мне… трогать его? Дэн сам все делал.

Однако размеры хозяйства Джека зачаровали ее. В конце концов Конни позволила ему подтащить ее руку к пенису, потом ее пальцы прошлись по нему от основания до головки. Она приподняла мошонку, открыла для себя, что в ней два яичка. Глаза Конни широко раскрылись. Ее пальцы обхватили пенис, сжали его.

— Конни! О Господи, Конни!

Средний палец Джека скользил вверх-вниз по ее половой щели, возбуждая клитор.

Из глаз Конни покатились слезы.

— Мы не должны…

— Конни!

— Или я совершаю смертный грех, — прошептала она внезапно севшим голосом, — или еще больший грех совершался по отношению ко мне.

— Ты хочешь сказать, что никогда не получала от этого удовольствия?

Она покачала головой:

— Мне не положено.

— Ерунда, — отрезал Джек. — Прочувствуй это! — Он обвел пальцем ее клитор. — Прочувствуй!

— О… еще, Джек! Еще! Я тебя хочу!

Он схватил с кофейного столика презерватив, разорвал обертку.

— Нет! — остановила его Конни. — Только не с этим! Только не с этим!

Джек отбросил презерватив.

Конни улеглась на спину, широко раздвинула ноги и прошептала: «Побей мою даму, партнер».