"Чужая жена" - читать интересную книгу автора (Робардс Карен)

ГЛАВА 26

Когда он увидел ее, солист джаз-банда надрывался: “И я задохнусь, увидев тебя…”

Слова песни до смешного точно описывали состояние, в котором оказался Том. Вот только смеяться ему не хотелось, поскольку чувствовал он себя так, как если бы лошадь лягнула его в солнечное сплетение.

Вылетая в Джексон, он считал, что достаточно защищен перед встречей с Ронни. Явившись в Седжли, он сразу понял, как жестоко ошибался.

При первом взгляде на нее он захотел ее до боли.

Он задыхался в буквальном смысле слова. Глядя на нее, он забывал дышать.

Несколько секунд она стояла на ступенях, положив одну руку на перила и наблюдая за веселящейся публикой. Затем спустилась к гостям. Держалась она очень прямо, шла, высоко вскинув голову. Фотовспышки, сверкающие со всех сторон, и сотни японских фонариков, развешанных на деревьях, выхватывали из темноты ее платье и делали ее фигуру похожей на движущийся столб пламени. Волосы ее развевались, открывая тонкие плечи. Бриллианты на шее и в ушах сверкали. Лед и пламень. Такой в этот вечер была Ронни.

– Это еще кто? – спросила Диана.

Она тоже смотрела – с легким неодобрением – на Ронни; должно быть, она проследила за направлением застывшего взгляда Тома. Милая, дорогая Диана – она тоже была прекрасна. Только днем она побывала в салоне красоты, и голубое вечернее платье шло к ее пышным белокурым волосам.

– Миссис Ханнигер, – отрывисто ответил Том, едва сумев отвести взгляд от Ронни и посмотреть на свою спутницу. – Хочешь еще выпить?

– Миссис Ханнигер? Жена сенатора?

Голос Дианы прозвучал на октаву выше, чем обычно. Она проигнорировала предложение выпить, словно понимая, что оно было сделано лишь для отвода глаз. Когда она повернула голову, Том понял, что она следит за передвижением Ронни среди толпы. Вдруг она хихикнула.

– Ну да, это она. Понятно, что о ней кое-что рассказывают. На фотографиях она выглядит… куда скромнее.

– Наверное, сегодня у нее отказали тормоза. – Том старался говорить безразлично и не смотреть больше в сторону Ронни. – Потанцуем?

Не дожидаясь ответа, он поставил свой стакан на ближайший столик и потянул Диану на танцевальную площадку. Организаторы празднества устроили в Седжли три танцплощадки, и все они постепенно заполнялись парами.

И я задохнусь, увидев тебя…

Нет, он не задыхался, видя Диану. Его не волновало ее тело, ее грудь, прижимающаяся к его груди, ее бедра, касающиеся его бедер. Он не чувствовал ничего. Nada[5].

Им владело одно лишь чувство: жаркое стремление к Ронни.

К счастью, он уже не видел ее в толпе.

Вновь Том увидел ее лишь через два часа.

Том с Дианой в обществе Кенни и Энн бродили по площадкам – скорее зрители, а не участники торжества. Тому удалось незаметно увести своих друзей от главного шатра, где резали именинный торт и произносили тосты. Том понимал, что ему требуется время, чтобы собраться перед неизбежной встречей с Ронни.

Он бы немедленно уехал, если бы только у него нашелся подходящий предлог. Но предлога не находилось.

Вечер был теплый и ясный, угощение выше всяких похвал, танцевальная музыка подобрана со вкусом. На заднем газоне были разбиты шатры; в левом – буфет, в правом – бар, в центре – стол с праздничным тортом. Джаз помещался на каменном дворике недалеко от дома, но сложная акустическая система разносила звуки по всему саду. Между шатрами и вдоль зарослей жимолости были проложены дорожки, вымощенные кирпичом. Повсюду горели ароматические светильники, придающие романтическую таинственность пейзажу и одновременно отпугивающие комаров. С центральной танцплощадки доносилось журчание фонтана.

Именно там Том и нашел Ронни.

Он прогуливался по одной из дорожек, когда его кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел своего старого школьного товарища Марсдена, его жену Эванджелину, пышнотелую блондинку, с которой он встречался много лет назад, но так и не познакомился ближе, и Джоанн с мужем.

– Том! – завопила Джоанн и заключила его в объятия.

Странно было думать о том, что когда-то он едва на ней не женился. Сейчас он едва припомнил ее. Ей, должно быть, уже лет тридцать пять. Волосы ее сохранили вороной отлив, хотя были теперь коротко подстрижены. Ее тело казалось еще более поджарым и мускулистым, чем в юности.

– Отлично выглядишь, – сказал Том, когда Джоанн отпустила его, и даже не покривил душой.

Она кинула на него быстрый оценивающий взгляд.

– Ты тоже. Помнишь Сида?

Ее долговязого, улыбчивого мужа Том совершенно не помнил, однако кивнул и в свою очередь представил Диану, Кенни и Энн.

В течение нескольких минут трое старых друзей обменивались информацией о своих семьях и детях, издавая при этом удивленные восклицания.

Затем Марсден толкнул Тома локтем и отвел чуть в сторону от компании.

– Хочешь кое-что увидеть? – прошипел он Тому на ухо.

Том взглянул туда, куда указывал Марсден, и внутри у него во второй раз за вечер все перевернулось.

Ронни танцевала, повернувшись спиной к нему. Бумажный светильник над ее головой заливал ее мягким желтым светом. Рыжие волосы при таком освещении превратились в расплавленное золото, кожа приобрела матовый отлив, бриллианты сияли, платье, казалось, состояло из отсветов пламени, рассыпаясь внизу пышным веером. Каждое ее движение было откровенно призывным.

Партнером ее был плотный мужчина среднего роста, широкоплечий, коротко, по-военному подстриженный. Том был уверен, что уже видел этого человека, хотя и не мог вспомнить, кто он такой. Одной рукой он обнимал Ронни за талию, другой сжимал ее пальцы. Нагло посматривая на нее, он плотоядно ухмылялся.

– Что это за тип? – спросил Том, стараясь не выдать раздражения.

– Бо Хилли, сенатор из Техаса. Председатель комитета по транспорту. Скорее всего республиканцы выдвинут его в двухтысячном году, так что перед тобой, возможно, следующий президент Соединенных Штатов. – Марсден негромко фыркнул. – Тупой козел. Одиннадцать часов, а он пьян, как свинья. Тебе не кажется, что он готов распластать мою мачеху прямо здесь, на площадке?

Том не пожелал впрямую отвечать на вопрос, на который ответил бы всякий, у кого есть глаза. Вместо этого он спросил Марсдена:

– Он ведь, кажется, женат? Где его жена?

Том никогда не имел заказов от сенатора Хилли, но встречался с ним и много о нем слышал, что вполне естественно для тесного мира большой политики. Этот человек самостоятельно сколотил многомиллионное состояние, в верхней палате конгресса зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, он был амбициозен и трудолюбив. Все в один голос отмечали две его слабости: алкоголь и женщины. Сейчас он демонстрировал и то, и Другое.

– Его жена? Вон там, с моим отцом.

Марсден кивком показал налево. Том без труда узнал сенатора Ханнигера, танцующего с симпатичной блондинкой в темно-синем платье.

– Вот тварь, а? Не сомневаюсь, она бы и с деревом перепихнулась, если б нашла сучок на нужной высоте.

Том непонимающе посмотрел на Марсдена, и только через долю секунды до него дошло, что слово “тварь” относится к Ронни. И, увы, он не имел права вступиться.

– По-моему, она всего лишь танцует.

Это был упрек, несмотря на невинный тон.

В обычной обстановке Том поостерегся бы возражать Марсдену. Марсден хмыкнул:

– В общем, понятно, почему папа на ней женился. Эта тварь так себя ведет, что у всех от нее слюни текут. Да ты бы и сам от нее не отказался, не будь она женой моего отца.

– Она его жена.

Том сделал еще одно отчаянное усилие, чтобы не ответить Марсдену грубостью. Кровь кипела у него в жилах. Он редко выходил из себя, но сейчас был на грани срыва. Руки его сжались в кулаки, и он убрал их за спину, чтобы не поддаться искушению и не нанести Марсдену удар в скулу, а потом проделать то же самое с пьяным партнером Ронни.

Марсден вздохнул.

– Послушай, по-моему, надо положить этому конец. Нам ни к чему портить отношения с Хилли, а я, честно говоря, достойного выхода не вижу. Если “матушка” даст ему от ворот поворот, он разозлится. Если же она подпустит его к себе – а она, я уверен, подпустит к себе любое существо в штанах – и папа узнает об этом, можешь себе представить, что ее ждет. В любом случае нам проблемы не нужны. Здесь пресса и спонсоры.

Марсден сделал шаг по направлению к танцплощадке. Том положил руку ему на плечо.

– Лучше это сделаю я.

Том отлично понимал, что совершает ошибку. Но не пойти он не мог, как не мог остановить собственное сердце. Он знал, что Марсден дотронется до Ронни, только если перешагнет через его труп. Никто не должен прикасаться к Ронни. Кроме него.

Тронув за рукав изнывающего от похоти сенатора, Том испытал ощущение deja vu[6].

Хилли с досадой обернулся.

– Извините меня, сенатор, – сказал Том. – Вас срочно просят к телефону.

– Срочно?

– Срочно, – повторил Том и взял Ронни за руку.

Ее ладонь была холодной и мягкой. Он слегка притянул Ронни к себе и немедленно почувствовал все тот же проклятый запах духов.

Хилли посмотрел на дом.

– Простите, Ронни, я подойду к телефону и сразу же вернусь. Только никуда не уходите.

– Хорошо, сенатор.

Ронни уже кружилась в объятиях Тома.

– Бо. Зовите меня Бо.

– Хорошо, Бо.

Ронни послала ему улыбку через плечо, а Том уже уводил ее в сторону.

– Вы флиртуете со всеми мужчинами подряд? – тихо, но раздраженно спросил Том.

Глаза их встретились.

Ладонь Тома лежала на гибкой талии Ронни, его пальцы ощущали упругость кожи под тонкой тканью платья. Его грудь горела от прикосновения ее сосков. И он ни на секунду не имел права забыть о многочисленных зрителях, от которых необходимо было скрыть суть происходящего.

– Ревнуешь?

Она насмешливо вскинула брови.

– Да.

Том произнес это короткое слово неожиданно для самого себя и понял, что означает оно капитуляцию. Он сильнее сжал ее талию, только чтобы удержаться и не прижать ее к себе со всей мыслимой силой. “Мы не одни”, – твердил он про себя.

Он не имел права выдавать свои чувства. Не имел права подвергать опасности ни Ронни, ни себя.

– Отлично, – отозвалась она, и на губах ее показалась едва заметная, завораживающая улыбка. – Привет, Том.

От этой улыбки у Тома перехватило дыхание, словно его внезапно ударили в живот. И все-таки нужно было продолжать танцевать.

– Привет, Ронни. Все еще сердишься?

Она покачала головой:

– Мне тебя не хватало.

– Ты сказала, что Кенни тебя не бранит.

– Верно. Но мне не хватало тебя.

– Рад это слышать. – В танце Том повернулся спиной к дому, опасаясь, что внимательный зритель прочтет его чувства на лице. – Ты изумительно выглядишь.

– Спасибо. Ты не считаешь это платье чересчур сексуальным?

Он усмехнулся, осматривая ее с головы до ног.

– Естественно, считаю.

– Что же ты не орешь на меня?

– У меня сегодня выходной.

– А-а, – протянула Ронни. – А сенатору Хилли действительно кто-то позвонил?

– Нет.

– Я так и подумала.

Она опять улыбнулась. Том заглянул ей в глаза, и сердце его провалилось в немыслимую пропасть. Ронни была прекрасна, он умирал от желания, все это так. Но ему вдруг показалось, что она принадлежит ему.

Она ему не принадлежала.

– Вся эта орда пялила глаза на вас с Хилли, и можешь плюнуть мне в лицо, если они сейчас не пялятся на нас. Так что будь осторожна.

Разве возможно давать советы и призывать к осторожности, когда хочешь только одного: сжать женщину в объятиях и зацеловать до полусмерти?

– Мне надоело быть осторожной.

– К сожалению, порой без этого не обойтись.

– Почему ты уехал?

Том засмеялся, но смех вышел невеселым. Он мог бы ответить, что у него появились неотложные дела, но это было бы неправдой. И она это знала.

– Ответ тебе известен.

– Тогда зачем ты вернулся?

– Я не мог иначе.

Вот в этих словах было больше правды. До сих пор Том обманывал себя, что ему можно приехать, ибо опасность миновала и он уже в состоянии властвовать над своими чувствами. А на самом деле он просто воспользовался представившейся возможностью, так как устал находиться вдали от Ронни.

Ему необходимо было видеть ее.

– Я видела твою девушку.

Том не заметил, чтобы Ронни смотрела на Диану, а он мог бы поклясться, что не упустил ни единого движения Ронни, когда она была в поле его зрения. Наверное, она заметила Диану, когда Марсден отвел Тома в сторону, чтобы обратить его внимание на поведение Хилли.

– Ревнуешь? – спросил он точно так же, как она его.

– Да.

– Отлично.

Медленно двигаясь в сторону от галереи, Том все сильнее сжимал талию Ронни и улыбался, глядя ей в глаза.

– Она очень красивая.

– Спасибо.

– Могу спорить, что она добрая.

– Да, добрая.

– Ты женишься на ней?

Улыбка Тома поблекла.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что если ты женишься, то совершишь ошибку.

– Почему?

– Потому что она не зажигает тебя.

Ее глаза ласково грели его лицо. Легкая улыбка играла в уголках ее губ. Ему казалось, что ее рука, лежащая на его плече, сделана из жидкого огня и прожигает насквозь и пиджак, и рубашку.

– Откуда ты знаешь?

– А разве не так?

– Я тебе не скажу.

– Я права. – Опущенные ресницы Ронни взметнулись вверх, и их глаза снова встретились. – Скажи мне правду, Том.

Она убивала его своей настойчивостью.

– Ронни, давай сейчас не будем говорить о Диане.

– А почему?

– Потому что она никак не связана вот с этим.

– С нами?

– Ты меня поняла.

– А разве есть мы?

– Похоже, что есть.

– Ты как будто этому не рад.

– Я не был рад, когда в детстве заболел ветрянкой. Но я ничего не мог поделать, и мне оставалось только чесаться.

Ронни весело улыбнулась.

– Значит, я для тебя все равно что ветрянка?

– Гораздо хуже. Тогда я выздоровел через неделю.

– Том.

Ее голос чуть-чуть переменился. И едва заметная морщинка легла между бровей.

– Что?

– Льюис идет сюда. Думаю, он намерен тебя сменить.

Том инстинктивно сжал ее талию крепче, будто защищая свою собственность. Но у него не было выбора.

Ему придется уступить женщину, от которой он без ума, мужчине, который является ее мужем.

И улыбаться при этом.