"Последняя сделка" - читать интересную книгу автора (Ридпат Майкл)

6

Со времени нашего печального спора в начале недели я почти не виделся с Фрэнком. Раньше мы уважали друг друга, но тот период, видимо, закончился навсегда. Наши отношения продолжали ухудшаться, меня это тревожило, и хотелось что-нибудь предпринять, дабы положить конец неприятному процессу. Поэтому, получив полную поддержку Лайзы, я решил еще раз попытаться заключить мировую с тестем. В субботу, оставив Лайзу мучиться в лаборатории, я вызволил свой «моргай» из дорогущего гаража на Бриммер-стрит и направился в «Домик на болоте».

В наше время Вудбридж — всего лишь крошечный городок в тридцати милях от Бостона. В семнадцатом веке он был процветающим портом, но по мере того, как корабли становились больше, а река мелела, торговый путь переместился, а город остался на месте, являя застывший во времени реликт времен колониального процветания. «Домик на болоте» находился в четырех милях к югу от городка, угнездившись на краю соленого болота, в которое превратились большинство заливов на этом побережье.

Здесь в удивительном по красоте ландшафте царили полная тишина и покой. Дом в свое время купил отец Фрэнка, и большую часть своих детских лет Фрэнк провел, ходя под парусами в многочисленных рукавах и проливах. Он до сих пор проводил здесь почти все уик-энды, скрываясь от шума и суеты Бостона.

Свернув со скоростной дороги на Шанкс-Бич, я двинулся по проселку к «Домику на болоте», едва не столкнувшись на пути с огромным «универсалом», за рулем которого восседала какая-то крошечная и далеко не юная леди. Она, не глядя по сторонам, выводила свой броневик от дома на дорогу. Я успел притормозить, но дама окинула меня ледяным взглядом. Я послал ей в ответ улыбку, но растопить сердце местной жительницы мне так и не удалось. Не оставалось ничего иного, как продолжить движение по ухабам, вздрагивая каждый раз, когда увесистый камень, вылетая из-под колеса, лупил в брюхо «моргана».

Припарковав машину у старого пирса, я отправился по траве к небольшому деревянному дому с белыми стенами и недавно окрашенными в зеленый цвет оконными ставнями. «Мерседес» Фрэнка стоял у входа. Я постучал в дверь.

Навстречу мне вышел Фрэнк в клетчатой рубашке и джинсах. Мое появление его явно не обрадовало.

— Что ты здесь делаешь?

— Не мог бы ты уделить мне несколько минут?

— Вначале следовало позвонить. Ты всегда должен звонить, перед тем как здесь появляться.

Я не знал, что ответить. Лайза всегда заранее извещала отца о своем появлении. Я же не сделал этого, поскольку не хотел услышать отказ.

— Прости, — сказал я. — Можно войти в дом?

Фрэнк буркнул в ответ нечто невнятное и пропустил меня в гостиную. В доме стояла старая мебель. Там были лишь самые необходимые предметы, но все они отличались комфортом. В железной печи пылал веселый огонь, и в комнате было тепло. Фрэнк уселся в свое кресло, видавшую виды старую качалку, а я занял место на плетеном диване с выцветшими от времени подушками. За окном виднелось бесконечное болото. В это время года оно было почти сплошь бурым, и лишь отдельные золотые, зеленые, оранжевые и серые мазки делали его менее унылым.

— Итак, что тебе надо?

Фрэнк выглядел утомленным, словно всю прошлую ночь провел без сна. Вокруг глаз разлилась синева, и во взгляде чувствовалось напряжение. Едва усевшись в кресло, он принялся резко раскачиваться, а я начал сожалеть о своем приезде. Настроение, в котором пребывал мой тесть, явно не располагало к примирению.

— Я не могу успокоиться после утреннего совещания в понедельник, и мне хотелось с тобой поговорить.

— Я думал, мы все успели обсудить в моем кабинете.

— Да, но поскольку разногласия носят и личный характер, я хотел встретиться с тобой за пределами офиса.

Фрэнк смотрел на меня выжидающе, и я решил сразу взять быка за рога.

— Я хотел сказать, что у тебя нет никаких оснований беспокоиться за Лайзу. Я ее очень люблю и никогда не обижу, — хрипло произнес я.

Мне было крайне трудно вымолвить эти слова. Они соответствовали истине, но подобные слова в моей семье никогда не звучали. Я хотел, чтобы Фрэнк их услышал и поверил мне.

— Не сомневаюсь, — бросил он. — Это все?

— Ты придаешь слишком большое значение моему ужину с Дайан.

— Ужин с Дайан — твое личное дело, — ответил Фрэнк.

— Именно.

— Но только до тех пор, пока ты не скрываешь это от моей дочери.

— Я ничего не скрывал.

Фрэнк вопросительно вскинул брови.

— Да, я ей ничего не сказал. Но обязательно сообщил бы, если придавал бы этому событию какое-либо значение.

— Если ты считаешь, что свидание с другой женщиной втайне от моей дочери не имеет значения… — начал Фрэнк, нахмурив брови.

Но закончить я ему не дал.

— Не было никакого свидания! Мы просто зашли перекусить после работы.

— Я заметил, как она на тебя смотрела, — сказал Фрэнк, бросая на меня полный ярости взгляд. — За этой женщиной тянется длинный шлейф гнусностей, Саймон. Мой старый друг из компании «Барнис Маклинток» рассказал, как Дайан, работая там, разрушила семью, и я не хочу, чтобы она сделала это в нашей фирме. Особенно когда это касается брака моей дочери.

Я хотел возразить, но прикусил язык, поскольку явился сюда для примирения, а не для спора.

— Хорошо, Фрэнк. Я тебя понимаю и даю слово, что не совершу ничего, что могло бы угрожать нашему браку. Особенно с Дайан. И я не хочу, чтобы этот эпизод отражался на наших деловых отношениях.

— Не отразится, — сказал Фрэнк. — Ты слышал от меня об этом еще в понедельник. Если хочешь, я повторю это и сейчас. На твоем месте я не принимал бы глупых решений, обещая компании деньги без согласия партнеров.

Я ощутил, как во мне поднимается волна гнева, но выплеснуться наружу ей не дал, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.

— А если ты приехал сюда просить денег, то я отвечу тебе отказом. Мне очень жаль твоего племянника, но, как я уже сказал Лайзе, я резко отрицательно отношусь ко всякого рода медицинским тяжбам. Я сказал «нет», и это означает «нет».

— Я приехал вовсе не для того, чтобы просить денег, — довольно резко ответил я.

— В таком случае все в порядке.

— О'кей, Фрэнк, я тебя понял. Спасибо за то, что уделил мне время.

С этими словами я поднялся и протянул ему руку. Он же, словно не заметив моего жеста, отвернулся и направился к письменному столу.

— Прощай, Саймон.

— Будь здоров, Фрэнк, — сказал я ему в спину и вышел из дома.

Проехав пару миль до Шанкс-Бич, я выскочил из машины, резко захлопнул за собой дверь и затопал по песчаному пляжу. С моря дул довольно сильный ветер, и берег, который всего лишь шесть недель назад был буквально забит отдыхающими, теперь опустел. Поднятые ветром волны накатывались на песок, заставляя убегать от набегающей воды мелких птах. Понуро наклонив голову, я брел у самой кромки, спасаясь от случайного вала, плеснувшего на землю дальше своих собратьев. На пути мне попался обломок дерева, и я изо всех сил поддал его ногой, едва не сразив зазевавшегося куличка.

В моей голове бесконечной каруселью проносились обрывки мыслей о Фрэнке, Дайан, Хелен, Крэге и компании «Нет Коп». С Фрэнком явно что-то не в порядке. Но что именно его гложет, я понять не мог. Однако не все еще потеряно, думал я, и у меня есть возможность обуздать события. Если я сосредоточусь на спасении «Нет Коп» и сведу к минимуму свои контакты с Дайан, все вернется на круги своя. Но для этого требуется время.

Но я по-прежнему не знал, как помочь Хелен.

Проведя на пляже почти час, я по 128-му шоссе двинулся в «Нет Коп». Когда я добрался до цели, было уже полшестого, и мне сказали, что Крэга на месте нет. Насколько я понял, он отсутствовал весь день. Для Крэга это было весьма необычно, однако каждый человек время от времени имеет право отдохнуть денек-другой. Одним словом, мне ничего не оставалось, как поехать домой.

— Почему бы тебе завтра не съездить вместе со мной к папе?

Мы ужинали каким-то итальянским блюдом из макарон, которое быстро приготовила Лайза.

— Поезжай одна. Я останусь дома и немного поработаю.

— Поедем вместе, Саймон. Ну, пожалуйста. Мне не нравится, как у вас складываются отношения. Вы мне оба дороги, и я не хочу, чтобы между вами возникали трения.

Я отложил в сторону вилку и потер глаза. Мне очень не хотелось снова встречаться с Фрэнком.

— Я пробовал примириться, но из этого ничего не вышло. Думаю, на время лучше оставить все как есть. Кроме того, он желает видеть только тебя.

— Как это похоже на тебя, Саймон! — возмутилась моя супруга. — Ты постоянно избегаешь говорить о своих чувствах. Я совершенно уверена, что наш совместный визит улучшит ваши отношения.

Лайза постоянно сетовала на то, что я скрываю свои чувства, хотя перед ней я открывался так, как ни перед кем. Не исключено, что в ее словах есть смысл. Я не сумел убедить ее отца, но есть шанс, что она сумеет это сделать. Попытаться в любом случае стоило.

— Хорошо. Едем, — сказал я.

Лайза постучала в дверь коттеджа. Никакого ответа. Она постучала сильнее. Молчание. Лайза повернула ручку и попыталась открыть дверь, но та была заперта.

— Его машина здесь, — сказала она, кивнув в сторону темно-синего отцовского «мерседеса», стоявшего на том месте, где я видел его вчера.

— Возможно, отправился погулять, — предположил я.

Мы огляделись по сторонам. Прямо перед нами расстилалось болото. Мягкий ковер из бурой и золотой травы, и никаких следов Фрэнка. За нашими спинами к дому сбегал пологий склон поросшего деревьями холма. Там Фрэнка тоже не было видно. По правде говоря, там вообще никого не было. Вдали, в двух милях от нас, виднелась пара домов. Строения, расположенные ближе, скрывались за деревьями.

— Пойдем посмотрим на берегу, — предложила Лайза.

Я пошел вслед за ней по шатким деревянным мосткам в направлении пролива. Было время отлива, поэтому пристань плавала значительно ниже уровня подступающего к берегам болота. Мы уселись на край мостков и принялись изучать округу.

День для октября выдался на удивление теплый. Несмотря на то что вокруг не было никаких признаков человека, до нашего слуха доносились разнообразные звуки. В болотной траве шелестел ветер, а о деревянные стойки под нами плескалась вода. С болот тянуло теплом, запахом соли и ароматом разнообразных трав. Гордо стоявшая в траве белая цапля, увидев нас, стала подниматься в воздух. Птица отчаянно колотила крыльями, и создавалось впечатление, что болото не желает ее отпускать. С нашего места можно было видеть море, а с противоположной стороны к краю болота подступали деревья, листья которых уже начинали сиять всеми цветами осенней радуги. А за Хог-Айлендом, в миле от нас, начинался океан.

— Очень люблю это место, — сказала Лайза. — Представляешь, какое здесь летом раздолье для ребенка. Купание, рыбная ловля, прогулки под парусом. В Калифорнии мне так этого не хватало…

— Представляю.

Лайза часто говорила о «Домике на болоте». Здесь я впервые с ней встретился. К тому времени я работал в «Ревер» всего пару недель, и Фрэнк решил устроить барбекю для десятка гостей, включая меня. Я внимательно слушал рассуждения Арта о драконовских законах штата Массачусетс об оружии и выразил свое с ним несогласие, несмотря на то что все остальные хранили молчание. Поначалу я принял это за молчаливую поддержку его взглядов, но потом понял, что гости понимали всю бесполезность споров с Артом по вопросу контроля над оружием. Когда Арт закончил тираду о конституционном праве американцев носить оружие и необходимости защищаться от вооруженных до зубов преступников, в мою поддержку неожиданно выступила изящная молодая черноволосая женщина. После этого, к великому смущению присутствующих, женщина и Арт принялись обмениваться колкими замечаниями. Перепалка продолжалась минут пять и закончилась лишь тогда, когда Фрэнк, окончательно потеряв терпение, тактично предложил молодой особе показать мне старые катера, хранившиеся в расположенном неподалеку эллинге.

Она послушалась, и большую часть вечера мы провели вместе. Лайза сразу мне понравилась. Я был в восторге от того, что она говорила и думала. Мне хотелось, чтобы беседа никогда не кончалась. Кроме того, она и внешне была весьма и весьма привлекательной особой. Лайза упомянула тот единственный французский фильм, который мне довелось видеть, и поскольку я проявил огромный энтузиазм по поводу картины, мы договорились посмотреть и другие фильмы этого режиссера. Я вдруг ощутил, что у меня неожиданно пробудился огромный интерес к французской кинематографии.

Лайза вдруг повернулась и поцеловала меня.

— За какие заслуги? — улыбнулся я.

— Просто так, — хихикнула моя супруга.

— В чем дело? — спросил я, толкнув ее в бок.

— Разве я тебе никогда не говорила? На этом месте я потеряла невинность.

— Не может быть! На виду у всего мира? Более открытого места и вообразить невозможно!

— Ну, не совсем здесь, а там, внизу. На причале. Это место нельзя увидеть, но ты заранее можешь услышать, когда кто-нибудь идет по мосткам.

— Не верю, — сказал я, глядя на деревянную платформу в нескольких футах ниже нас.

— А хочешь я тебе это докажу? — спросила Лайза с хитрой улыбкой.

— Прямо сейчас?

Лайза утвердительно кивнула.

— А если твой отец нас увидит?

— Не увидит. В этом-то все и дело.

— О'кей, — сказал я, и по моей физиономии расползлась широченная улыбка.

Мы занялись любовью; солнце и ветер ласкали нашу обнаженную кожу, в нескольких дюймах под нами тихо плескалась вода, а во все стороны от нас расстилались бесконечные просторы болота. Это было чудесно.

Приходя в себя, мы некоторое время лежали, обнимая друг друга. Чтобы хоть немного согреться, Лайза прикрыла грудь рубашкой, а моя спина от холода покрылась мурашками. Мы молчали, и я ощущал свое единство с болотом и Лайзой.

Не знаю, сколько времени прошло до того момента, когда Лайза сказала:

— Пошли. Посмотрим, не вернулся ли папа.

— Он непременно догадается, чем мы занимались, — заметил я.

— Ни за что, — хихикнула она. — А даже если и догадается? Он перестанет беспокоиться о состоянии нашего брака.

Мы шли по мосткам, взявшись за руки. Это было крайне неудобно, поскольку мостки были довольно узкими.

Машина Фрэнка оставалась на том же месте. Лайза постучала в дверь. Ответа не последовало.

— Как ты думаешь, с ним ничего не случилось?

— Конечно, ничего. Просто он отправился на длительную прогулку.

— Не знаю, — промолвила Лайза и тревожно огляделась по сторонам. — Странно, что он запер дверь. Когда отец бывает здесь, то обычно оставляет ее открытой. Давай попробуем заглянуть в дом.

Мы двинулись вокруг здания, заглядывая во все окна. Гостиная была пуста. Так же, как и кухня. Между этими помещениями находилось крошечное пространство, служившее неким подобием столовой. Окно здесь было расположено значительно выше уровня глаз.

— Лезь мне на плечи, — сказал я Лайзе и пригнулся.

— О'кей, — рассмеялась она и вскарабкалась на мою спину.

Я начал осторожно выпрямлять ноги, и лицо Лайзы оказалось на уровне окна. Веселый смех неожиданно оборвался. Я почувствовал, как жена вдруг окаменела, а ее пальцы вцепились мне в волосы.

— САЙМОН!

Я опустил ее на землю. Глаза Лайзы округлились, и я увидел в них ужас. Лайза не могла произнести ни слова и лишь хватала воздух широко открытым ртом. Я подпрыгнул, зацепился пальцами за край рамы и подтянулся так, что мои глаза оказались на уровне стекла.

— Великий Боже!

В дверном проеме между кухней и столовой, уткнувшись лицом в пол, лежал человек. На его спине расплылись два темных пятна.

Я спрыгнул вниз, обежал вокруг дома и с ходу всем своим весом навалился на входную дверь.

На дверной панели появилась трещина. Я толкнул плечом дверь еще раз и еще. Когда дверь наконец распахнулась, я бросился к распростертому на полу Фрэнку.

Он был мертв. На спине клетчатой рубашки, в которой я видел его накануне, зияли два пулевых отверстия.

Лайза вскрикнула. Такого вопля отчаяния мне ранее от нее слышать не доводилось. Пробежав мимо меня, она упала на тело отца, повернула его голову лицом к себе и, рыдая, запричитала:

— Папа! Папочка! Папа!