Томас Майн Рид.

Сон в руку

III

Первые три дня я жил в усадьбе дона Мариано как в раю. Мы устраивали охоту в лесу и на берегу моря, прекрасного Карибского моря. С охотой чередовались прогулки верхом по неизмеримым владениям дона Мариано, который всегда ездил со мной и расписывал мне в самых ярких красках приволье своей жизни. Когда надоедали прогулки верхом, мы отпраплялись гулять пешком с прелестной креолкой под тень померанцев и пальм. В то время как вокруг нас ворковали горлицы, чирикали кубинские дрозды, свистели красные кардиналы, я слушал звуки еще более нежные, – голосок Хуаниты Агвера.

Никогда я не слыхал ничего нежнее, чем этот голосок... О, я ее полюбил, полюбил от всего сердца! Если бы Хуанита не разделила моей страсти, я бы, кажется, умер...

Наконец я решил объясниться, решил сделать это во что бы то ни стало, каков бы ни оказался результат. Пора было мне уже возвращаться в Гавану. Мне хотелось знать, счастливым или несчастливым суждено мне туда вернуться.

Час показался мне самым удобным, а одно пустое обстоятельство я счел за счастливое предзнаменование. Перед нами на тропинке, почти у самых наших ног, вспорхнули два palamitas – пара прелестнейших антильских голубков. Лучше этой породы голубей я не знаю.

Птицы отлетели и сели на ветку, совсем на виду у нас, и заворковали. Мы продолжали путь. Голуби не обращали на нас ни малейшего внимания. Очевидно, они не считали нас врагами. Быть может, они понимали, догадывались, что мы тоже любим друг друга, как они.

Мы остановились посмотреть на прелестных птичек, на этот символ чистой и искренней любви. Мы глядели друг другу в глаза; и я не выдержал:

– Не правда ли, они счастливы, сеньорита?

– Да.

– Знаете, какая мысль пришла мне в голову при виде их?

– Не знаю... Какая?

– Угодно ли вам, чтобы я сказал?

– Да, сеньор.

– Мне бы хотелось быть одной из этих птиц.

– Странное желание, сеньор. Очень странное.

– Да, но я бы желал этого с одним условием: чтобы одна моя знакомая барышня была голубкой.

– Кто же эта барышня?

– Вы ее знаете,

– Неужели?

– Да. Эта барышня -донна Хуанита Агвера.

Она молчала. Я держал в своих руках ее дрожащие ручки. Прелестный румянец окрасил ее милое лицо; глазки потупились. Я не решился продолжать...

Однако нужно же было закончить этот разговор. Прибегать и дальше к экивокам не имело смысла, даже было бестактно. И я сказал:

– Juanita, tu me amas? (Любишь ли ты меня, Хуанита?)

– Jo te amo! (Люблю!) –ответила она мне.

Она перестала дрожать и произнесла эти слова спокойным голосом, глядя мне прямо в глаза. На губах играла чистая улыбка мольбы и счастья...

Мы взялись за руки и долго пробыли вместе, грезя о счастье и строя тысячи планов на будущее.