"Девушка с прошлым" - читать интересную книгу автора (Репина Алла)Глава 8 ПОДРУГИЗвонок в дверь разбудил ее ни свет ни заря. Она потянулась, взглянула на часы. Не было и шести утра. Катька сонно растолкала “папика”: – Борь, звонят. Твои, небось… Он пробормотал что-то и отвернулся к стене. Звонок повторился. Очнувшийся Боря обнял Катерину: – Спи. Кто может быть в такую рань? Алкаш какой-нибудь заблудился. Однако трели не прекращались. Катька, чертыхнувшись, сама поплелась к двери. Глянула в глазок. На площадке стояла Марина – растрепанная и с сумками. – Ну ты, подруга, даешь! – присвистнула Катька, отпирая замки. – Со своим, что ли, поссорилась? Да ты охолони. Что случилось-то? – любопытство согнало сон с подруги. – Катя… – голос Марины дрожал. – Борис дома? – Спит. – Катька, у меня к тебе дело. Он нас не слышит? – Откуда я знаю? Пошли на кухню – там и поговорим. Катька закрыла поплотнее дверь, уселась перед Мариной, принявшейся ходить из угла в угол. Марина все никак не могла начать – только нервно кусала губы и сжимала сложенные в замок руки. – О господи! – протянула Катерина. – Давай-ка я тебе налью… – Не надо, – мотнула головой Марина. – А как с тобой еще разговаривать? Выпей немного – отпустит… Марина глотнула налитого Катькой виски. Села. – Катя, – пристально посмотрела она на подругу, – в то, что я тебе скажу” поверить невозможно. Но ты выслушай меня. Мне нужна твоя помощь. Решившись, Марина рассказала Катерине все, или почти все – начиная с того ночного возвращения с дежурства и мертвеца перед дверьми их коммуналки и кончая вчерашней поездкой в один райцентр, на пристрелку жертвы. Об одной интересной ночи она говорить не стала – это, на ее взгляд, уже не имело к делу никакого отношения. Катька выслушала всю историю с широко распахнутыми глазами. – Да ты что? – время от времени прерывал ее шепот повествование подруги. Под самый конец она спросила: – Ты точно уверена, что это он? – Кать, я что – невменяемая? – Марина вся дрожала, одним своим видом отвечая на этот вопрос… – Но какого черта ты не пришла ко мне раньше? На хрен ты влезла во все эти дела? – Катерина задымила сигаретой, забыв по такому случаю о цвете лица. – Все это выглядело просто невероятно! Я думала, что обойдется – шутка злая… – Ну ты и вляпалась! И что теперь будешь делать? Марина молча расстегнула молнию сумки и осторожно достала из нее пистолет. Катька так же молча уставилась. – Ты что? – она судорожно прижала руку к груди. – Ты знаешь, что за такие дела бывает? У па-пика моего спроси! Нет! Нет, – Катька решительно встала. – Ты меня в такие дела не втягивай! – Ты только скажи, как его найти – дальше я сама. Я уверена, что после этого все прекратится. – Думай ты хоть немного! Как ты его поймаешь? Как выстрелишь? – Ну, с этим у меня полный порядок. Я ведь мастер спорта, – усмехнулась Марина. – Из-за того и нарвалась. – Ой ли? – живо откликнулась подруга, озадаченно вспоминая, не она ли и сама подставила Марину, наболтав лишнего своему дружку. – Хорошо, стрелять ты умеешь. Но как ты собираешься это делать? Подумала? Да на твой грохот тебя тут же и схватят. – Да… – как бы в первый раз задумалась об этом Марина. – Хорошо, скажу я тебе, где он сшивается. Выслеживай его сама! Только ты хотя бы глушак купила, мастерица! – Где? – Знать надо места. Город большой. Катька вздохнула и отодвинула бокал: – Ладно, отвезу я тебя куда надо… Слышала я кое-что. Говорят, если в Апрашке потолкаешься, все, что угодно, купить можно, хоть пулемет. Марина приподнялась. – Да ты сядь! Ты на часы посмотри – седьмой час… Господи, да хватит тут круги нарезать! Посмотри, на кого ты похожа. – Катерина уже кричала. – Давай сделаем тебе ванну, поспишь маленько, а потом уже поедем. – Я все равно не засну. Громкий разговор на кухне окончательно разбудил Боряшу. Он появился в проеме, протер глаза. – Ты, что ли? – кивнул он Марине. – Ну вы, бабы, даете! Что за дела спозаранку? Клюкнули тут уже, я смотрю… Марина ногой задвинула под стол сумку с пистолетом. – Думаешь, ты один у нас такой развеселый? на всякий случай перешла в наступление Катька. – Дружок ее разошелся, а куда ей еще ехать, как не ко мне? – А, понимаю, – зевнул папик. – Все вы, бабы, хороши. Сама его, наверное, и допекла. Так, Маришка? Больше года с твоей подругой мучаюсь. Хоть бы раз она сказала, что сама в чем виновата. Всегда – Боряша крайний, а последнее слово за ней. Марина улыбнулась и виновато пожала плечами, с готовностью поддержав Катькину игру. – То-то же! – папик погрозил пальцем и скрылся в ванной, где долго фырчал и приходил в себя. Выйдя оттуда уже посвежевшим и лоснящимся после бритья, он присоединился к подругам. Налив себе кофе, задумчиво посмотрел на Марину. – Слышь, подруга, а я ведь как раз собирался тебя искать. Есть у меня к тебе кой-какой базар. Интересный, я тебе скажу! Катерина с недоумением посмотрела на папика. Перехватив ее взгляд, он кивнул в сторону двери: – Выйди, а? – Борь, ты чего? – заныла она. – Говорю тебе: выйди. Сколько раз тебе повторять, что не все из того, о чем говорится в этом доме, предназначено для твоих ушей, – лениво начал он отчитывать Катьку. – Ну что за дура мне попалась? Катька обняла его за плечи и чмокнула в ухо, слизнув языком оставшуюся после бритья пенку. – Куда ты без меня денешься? – потерлась она щекой о его волосы. Папик смягчился: – Глупышка, меньше знаешь – меньше спрос. Отвали на пару минут! Она с нарочитой покорностью вышла из кухни, тихо прикрыв за собою дверь. – Мариша, тут одна тема любопытная обозначилась. Только я тебе ничего не говорил, – понизив голос, начал Борис. Марина насторожилась. – Там по актеру-то твоему что-нибудь двигается? – В смысле? – Ну, как дела обстоят? – Не знаю. Меня уже больше не вызывают. Все тихо. Я… Я просила одного хорошего знакомого разузнать… – И что? – Наверное, еще не успел. По лавкам антикварным я ходила, но ничего из наших вещей не видела. – Так-так, – побарабанил Боба пальцами по столу. – А я вот слышал, что, будут проблемы у опера, который этим делом занимается. Как там его фамилия? – Фалеев. – Вот-вот, у этого самого Фалеева. Может, и по какому-то другому случаю, я не знаю, – он развел руками. – Только подставят его. Вот ты бы и сделала ему звоночек. Подсказываю: поинтересуйся, как, мол, дела, есть ли подвижки. Может, он и вышел на какой след? Так ты мне потом скажи. Я, если что, подключусь… quot;Опять загадки!” – с отчаяньем подумала Марина. Боря встал и поплотнее закрыл дверь. – Если на Фалеева по этому делу наезжают, я помогу. Отмажем опера, пусть дальше копает. Не чужие ведь – славный мужик был твой актер. Я крючки по его антику забрасывал – и впрямь глухо, нигде ничего не объявлялось. Видно, не в безделушках там тема была. – Фалеев говорил мне о младшем брате Павла Сергеевича. Что, если это он – ради квартиры? – Тю! Да на хрена Витюхе этот сарай? – изумился папик. – А вы что, знакомы? – в свою очередь удивилась Марина. – Маня, Питер – город маленький. Если ты в деле – тебя знают. Виктор этот давно уже поднялся, сам крепко на ногах стоит. Было там по молодости лет – фарца и прочее, но кто ж с этого не начинал? Пашка твой – дурак, ты уж прости, что плохо о покойном, но зря он с ним тогда порвал. Надо было простить мальчишку. Сейчас Виктор Сергеевич – уважаемый человек. Кому надо, тот об этом знает. – Вот как? – задумалась Марина. – Но не все можно знать… Не все семейные тайны… – Да брось ты! – оборвал ее Боряша. – Что там было с твоего Пашки взять? Одна слава у него и была – вещь нематериальная! Ты уж мне на слово поверь! А с Фалеевым перекинься. Только так.., чтобы ровно все было, поняла? Особо не въезжай, – посоветовал на конец разговора Борис… Едва папик отправился по делам, засобирались в свой опасный путь и подруги. Все Маринины вещи они заперли в шкаф в спальне. Оставлять пистолет Марина не решилась. “Мало ли, – подумала она, – пригодится уже сегодня?” Пистолет обернули полотенцем, засунули в клеенчатую косметичку и положили на дно Марининого рюкзачка. Марина уже вышла в коридор с этим рюкзачком на плече, когда Катька вдруг остановила ее: – Погоди. Давай-ка на всякий случай напишем заяву в ментовку. – Что напишем? – Ничего! – рассердилась Катька на непонятливость подруги. – Боряшины братки чуть ли не каждый день такие бумаги пишут, чтобы отмазаться от оружия. Если прихватят – они эту заяву, где черным по белому: мол, нашли ствол на улице, как раз и идем сдавать в милицию. Составив бумагу, они вновь вышли в коридор. Натягивая сапоги, Катька опять о чем-то спохватилась. – Ерунда! – оглядела она подругу, потянувшуюся к вешалке за пальто. – Ты что, передумала? – оторопела Марина. – Ерунда, говорю: ты бы еще бальное платье напялила! – Не поняла… – Что тут непонятного? Ты посмотри на себя в зеркало. Барыня! Да тебя любой запомнит. Пальтишко твое из бутика – таких несколько на весь город. В какие-нибудь тряпки тебя, что ли, замотать, чтобы никто не заприметил? Давай-ка, переодевайся! – Во что? Все, что у меня есть, на мне. – Значит, придется обновить твой гардеробчик. Они спустились вниз. Катька велела подружке дождаться ее в подъезде. Вскоре она медленно подъехала на своей серой “восьмерке” – Марина шмыгнула из подъезда в машину. Катька была “чайником”, о чем неоспоримо свидетельствовала и картинка на заднем стекле. Она лишь недавно получила права и начала осваивать автомобиль, а потому ездила исключительно на малой скорости и с перепуганным видом… Потихоньку доехали до ближнего вещевого рынка. – У меня тут одна Подруга работает. Секонд-хэнд держит, – объяснила Катька. – Ты посиди. Я сама все подберу. Размерчик-то у нас один. Не прошло и получаса, как она притащила внушительный мешок. Отъехав на пустырь, Катька велела: – Переодевайся! Марина перебралась на заднее сиденье. Катька принялась подавать ей нечто немыслимое: пестрые рейтузы, лиловый пуховик с капюшоном, какие-то боты-дутики. Последними поступили темные очки. – Класс! – оценила Катерина. – Баба бабой. Только кошелки на колесиках тебе и не хватало. Натуральная челночница! Лохмы-то прибери. Марина заплела косу и спрятала ее под вязаную шапку, тоже предусмотрительно приобретенную догадливой подругой. Теперь можно ехать. К Апрашке – Апраксину двору, торговому месту в центре города – они добрались уже после одиннадцати. Здесь как раз разворачивалась торговля. Подруги с трудом проталкивались в узких рядах, то и дело спотыкаясь о тележки оптовиков, выгадывавших здесь лишний рубль на приобретение “сникерсов-тампаксов”. Наконец, они добрались до того угла, о котором упоминала Катька. В торце прокопченного кирпичного здания был какой-то толчок, где с ноги на ногу переминались молодые ребята с табличками на груди. Катька пихнула Марину в бок: – Ты молчи. Я сама разберусь. Она подрулила к парню, торс которого украшала журнальная вырезка с фотографией пистолета. О чем-то пошептавшись с ним, она кивнула Марине, подозвав ее рукой. Молча пошли за этим парнем. Он вывел их к другому пакгаузу и оставил у глухой стены без окон и дверей, велев не покидать места. Через некоторое время он вернулся и, осмотревшись по сторонам, вытянул из-за пазухи непроницаемый черный пакет. Катька без слов протянула его Марине. Прощупывая содержимое пакета, та пристально взглянула на парня, заставив его как-то нехорошо ухмыльнуться. – Ты что, прямо здесь пересчитывать будешь? невольно спросил он, оценив покупательниц по понятной одному ему шкале. Вновь попав в торговые ряды, подруги перевели дух. Катька молча пожала Маринину руку… Первое дело было сделано: патроны и глушитель к пистолету уже лежали в рюкзаке. Очень медленно они вырулили через центр на мост Лейтенанта Шмидта – их путь лежал в Гавань и дальше, в устье реки Смоленки, где можно было застать того, кого они искали. Или, точнее сказать, за кем охотились. Всю дорогу Марина что-то перебирала в своем рюкзачке – то расстегивала его, то вновь долго и старательно затягивала шнурок, звеня пряжками. – Слушай, кончай дергаться, – не выдержала Катька. – Решилась так решилась! Или передумала? Марина только вздохнула. Миновав столпотворение около станции метро, машина вырулила во двор и остановилась у одного серого здания. – Прибыли, Маня. Как дальше действовать будем? Марина и сама не знала, что ответить. Ждать – пока он не объявится сам? – Ладно, пойду что-нибудь проведаю, – решилась Катька после часа ожидания. Взяв Маринины темные очки, она нырнула в здание. – Значит, так, – сообщила она, вернувшись. – Сегодня мы свободны. Он появится здесь только завтра. Сказали, что в пять вечера у них будет какое-то собрание. Раньше нет смысла караулить. Ну, что скажешь? – Завтра так завтра, – с облегчением произнесла Марина. На следующий день они до самого выезда из дома прослонялись в тревожном ожидании по квартире. Подруги почти не говорили между собой. Папика, к счастью, не было – уехал до позднего вечера по делам. Марина то разворачивала, то вновь убирала пистолет, пристраивала глушитель. Уверенности в своих силах у нее не было. Одно дело – стрелять по мишеням, другое – по живому человеку. Но иного выхода, как убеждала она себя, у нее не было. Из пистолета она в последний раз стреляла бог знает сколько лет тому назад – когда отчим учил ее в своей спортивной секции. Слышала она, что на глушак надо делать поправку при прицеливании, чтобы не промазать, если нужна высокая точность. Конечно, хорошо было бы выехать на какой-нибудь пустырь да потренироваться. Но Катька категорически отмела это Маринино предложение: боялась, что их приметят. Да и времени было уже в обрез. Так что все, что оставалось Марине, это стоять вот так перед зеркалом, крепко сжимая оружие то двумя руками, то одной – она усмехнулась, припомнив выражение лица Алексея, насмерть перепуганного таким ее видом. “Что он там закричал? – Стоять, к стене, руки за голову!” Смешно ведь и в самом деле поверил, что она может выстрелить… Днем Катька, которой надоели Маринины шатания из комнаты в комнату, завалилась спать. – Все, – сказала она, – или я сорвусь, или мне надо отключиться. Марина продолжала нервно ходить по квартире. Несколько раз она останавливалась перед телефоном. Еле удерживала себя, чтобы не набрать номер Алексея: “Зачем? Сообщить, что его отец в безопасности? Но он и сам уже должен это понять”. На самом деле ей хотелось сказать ему одну очень простую вещь: как замечательно было то, что между ними произошло, и как было бы жаль, если бы этого никогда не случилось. Марине только приходилось догадываться, что там сейчас предпринимает Алексей. Возможно, ищет ее – ради того, чтобы установить истину, разобраться в том, кто, за что и почему должен был убить его отца. Она и сама хотела бы теперь это знать… Да, этого Лешу-охранника она больше никогда не увидит. В чем-в чем, а в этом Марина была уверена. Сегодня она сделает то, что задумала. Завтра наутро рванет во Львов, доберется до деревни. А дальше? А потом, как решила она, исчезнет, скроется ото всех, кто знал ее в этом городе. Ведь у нее не было уверенности в том, что Шварц, ее первый гость, был и последним. Кто знает, кому еще приглянулись ее весьма специфические способности? “Бежать, надо бежать”, – повторяла Марина. Она вздрогнула от резкого и пронзительного звонка. Три часа дня – Катька поставила будильник на это время, опасаясь, что обе могут задремать и прозевать назначенное. Катерина не просыпалась. Марина оделась по вчерашней форме – из зеркала на нее глянуло какое-то чучело. “И в самом деле, баба бабой”, – успокоилась она. Растолкала Катьку: – Пора… Катерина тоже облачилась в поношенные одежки, повязала платок, нацепила на нос темные очки. – Хороша я, хороша, – припевала она перед зеркалом, размазывая по лицу бронзовый тональный крем. – Не перестарайся! – засмеялась Марина. – Что за смешки в строю? – грозно одернула подругу Катерина. – А это у тебя откуда? – вновь фыркнула Марина. – Суровый жизненный опыт. Помнишь: ах, какой был мужчина – настоящий полковник… – Катька, ты неисправима! Скажи мне, что будет потом, – посерьезнела Марина. – Когда потом? – Когда я исчезну… – Черт его знает! Я останусь с папиком, папик останется со мной. Летом мы навестим мою мамашу. Осенью поженимся. Скажи, он ведь душка? – Вполне, – искренне согласилась Марина. – К следующему лету обзаведемся младенцем. Годится? – столь же серьезно спросила она Марину. – Завидую… – А твой-то дружок куда денется? – Кать, нет никакого дружка. Это я так, наплела – чтобы упростить ситуацию. – Понятно. Я так и думала. Трудно тебе будет после твоего актера… – Посмотрим. Кать, я тебе дам знать о себе. И… – Марина запнулась. – И, если кто-нибудь, когда-нибудь позвонит тебе и спросит что-нибудь обо мне – ты скажешь. Хорошо? – На какой тембр ориентироваться? – Ну, не на тенор! Что-то средне-баритональное. – Герой-любовник, значится… Опять не басы! – заключила Катька. – А жаль, что все так кончается. Помнишь, как мы встретились тогда на филфаке? Две девочки-провинциалочки… Слушай, а как же университет? – Кать, ты чего? Какой тут университет? Выжить бы… – Понятно. Ну, тронулись? Сперва все пошло так, как они расписали. В восьмом часу вечера из дверей одного отделения милиции начали вываливаться, парами и небольшими группками, парни в сизых штанах, торчавших из-под обычных плащей и курток. Судя по всему, собрание, на которое должен был прийти и Шварц, закончилось. – Только бы он не пошел дальше, к метро, или куда там ему надо, в компании с этими ментами, – сказала Катька. Но поток выходивших иссяк. Подруги переглянулись. Шварц не появлялся. Наконец, и он вышел из здания. Остановился на крыльце, закурил, облокотился на перила. От напряжения у Марины начали неметь руки. Надо было выждать, пока Шварц отойдет от отделения. Шварц не торопился – он в задумчивости курил в кулак. Плюнув на окурок, бросил его вниз. Свесился над перилами. Потом, глянув на часы, подхватил свой пластиковый дипломат и бодро спустился со ступеней. Катька повернулась к Марине – та кивнула. Катька медленно повернула ключ зажигания. В звук заводимого мотора вдруг вклинился другой – сухой шлепок отлетевшей на асфальт штукатурки… Шварц резко развернулся к стене здания, где только что появилась свежая выбоина, не оставлявшая никаких сомнений в своем происхождении. Он мгновенно прыгнул вперед, на землю, и, откатившись в сторону, выхватил из наплечной кобуры табельный “ПМ”. Вторая пуля срикошетила о брошенный дипломат. Где-то недалеко, наверное, в паре десятков метров, взревел мотор. Шварц боковым зрением успел заприметить вылетевшую со двора на улицу серую “восьмерку”. Шварц сел на асфальт, огляделся, подобрал две валявшиеся в ногах деформированные пули… Всего этого, конечно, уже не увидели Катька с Мариной – подруги дернули с места, не задерживаясь ни на секунду. – Глушитель! – кричала Марина через плечо Катьки. – Что я говорила! Надо было пристрелять этот пистолет, потренироваться. Дура я, дура… – Да заткнись ты! – не оборачиваясь, процедила Катька. – Ты лучше подумай, куда нам теперь вдвоем валить. Мозги-то у него куриные, но он что, не догадается, что это мы с тобою на него вышли? Господи, ну, мы и влипли! Ты тоже хороша: объяснила бы мне толком про эту заглушку, а то все намеками: потренироваться хочу… Я что, всевидящая? – Кать, разворачивайся назад! – вдруг твердо сказала Марина, когда они уже домчались до выставочного комплекса в Гавани. – Зачем? – подруга сбавила скорость. – Я поняла – надо было левее целиться… – Ты что, совсем тронутая? Так он там и сидит у крылечка и ждет, пока ты вернешься. Да он и “тачку” нашу уже заприметил – это-то хоть понимаешь? Что толку, что мы замазали номера? Марина разрыдалась, ее всю колотило. Катя остановила машину. Задумалась. Стянула с головы платок и тряхнула рассыпавшимися по плечам вишневыми волосами – еще одним последним достижением. – Значится, так, – сказала она уже уверенно. – Сейчас мы возвращаемся домой, и ты обо всем рассказываешь папику. Только не финти – в подробностях. Вот он у нас самый умный – пусть он и думает, что с тобою делать. Маришка, брось, – принялась она успокаивать свою подругу, – подумаешь, какого-то чмура задавить… – Что-что? – подняла она зареванное лицо. – Да то. Если и припрется к нам этот Шварц – неужели папик со своими ребятами с ним не разберется? Тьфу! Про себя Катька с тоской подумала о том, что теперь неизбежно придется посвящать Боряшу в кое-какие свои дела давно минувших дней, рассказывать, как да почему связалась она с этим Шварцем – ментом Коля ном, просившим называть его Шварценеггером. Кто ж знал, что этот замухрышка Коленька, подцепивший ее когда-то в “Невском Паласе”, окажется такой дрянью, кипела злостью Катька. “Да и папик хорош, – переметнулась ее непредсказуемая девичья логика уже на Бориса. – Будто не знал, с кем связывается. Не сиротку из института благородных девиц взял – проститутку. Так что нечего теперь и комедию ломать”. С решимостью сказать ему именно эти слова Катерина и подъехала к дому. Марина, оцепенев, сидела позади, по-прежнему не выпуская пистолета из рук. – Эй, подруга, – Катька потрясла ее за плечо, пытаясь привести в чувство. – Приехали! Да спрячь ты свою пушку-то, еще пальнешь в кого сдуру! Марина тупо смотрела мимо нее, что-то тихо шепча губами. – Конечно, – вдруг озвучила она свою мысль, где-то в самой ее середине, – он все поймет… – Боряша-то? – переспросила Катя. Марина очнулась и посмотрела, наконец, на подругу. – Знаешь, что, – сказала она чуть громче, – мы сегодня вообще ничего ему не будем говорить, хорошо? Завтра утром я встречусь с одним человеком – я бы поехала к нему и сегодня, да не знаю ни адреса, ни домашнего телефона – и… Я уверена: он точно нам поможет. Катька с сомнением глянула на Марину, все предложения и варианты которой пока не приводили ни к чему другому, кроме как к беде. Прямо заговоренная какая-то у нее подруга. – Ну, если ты в нем так уверена, в этом своем человеке, чего тянуть до завтра? Нет проблем: узнать адрес и телефон. Об этом-то мы можем попросить Боряшу. Он свяжется с каким-нибудь своим ментом, запросят адресную службу, как это они обычно делают. Что за вопрос? Пошли! – Борис нам не поможет. Кать, я не знаю, как его зовут… – Кого? – Да человека этого. Ни фамилии, ни отчества… Только рабочий телефон – Здрасьте, приехали – очень, очень надежный вариант! Имя-то хоть запомнила? – Катьку уже начала выводить из себя эта Маринина задумчивость. – Алексей… – Ну-ну, а окажется каким-нибудь Гошей, – засмеялась Катерина. Марина вспыхнула. Катька посмотрела на нее, покачала головой: – Чокнутая ты, вот что я тебе скажу! Давай-ка, кончай свои подвиги – слушай теперь меня… Подруги тихо открыли дверь квартиры – надо было сбросить все свое секонд-хэндовское великолепие еще до того, как Борис услышит, что кто-то вошел. Однако он уже стоял на пороге – только что вылез из ванны и теперь растирал толстым полотенцем свой могучий волосатый торс. Узрев бронзово-вишневую Катерину и бледную как смерть Марину, он присвистнул: – Что за маскарад? Куда это вы, девки, ездили? Не понял… Подруги молча раздевались, не глядя на Бориса. Тот был явно озадачен более чем странным обликом своей Катерины – в таких шмотках он никогда ее не видел. Марина нервно дергала замок молнии, застрявшей где-то посередине. – Не понял, – вновь повторил он, уже не столь дружелюбно. – Что за дела в моем доме? Марина рванула полы куртки в стороны, и тут из кармана на пол выпало нечто, вконец озадачившее папика. Подруги, замерев, подняли на него глаза –Боряша, внимательно посмотрев на одну и другую, перевел взгляд на это нечто, крутанувшееся и остановившееся рядом с его шлепанцем. Осторожно передвинул ногу и прижал ею пистолет. Первой молчание нарушила запричитавшая Катька: – Зайка, ты только не волнуйся! Я тебе сейчас все объясню! Оставь ты эту гадость в коридоре пойдем, сядем… – Во-во, с тобой, пожалуй, и сядешь. И надолго, – мрачно проговорил, наконец, папик. Марина наклонилась, вытащила пистолет из-под шлепанца, положила его в свой рюкзачок и очень просто сказала: – Это мой. Катя тут ни при чем. Но поговорить надо… Далеко за полночь не гас свет в этой квартире. Боряша, опорожняя очередную стопку, только сокрушенно качал головой. Алкоголь его не брал надо было влить лошадиную дозу виски в человека такой комплекции, чтобы свалить его с ног. Не упуская ни одной детали, внимательно слушал долгий и подробный рассказ Марины. Не отмахивался он даже и от Катькиных замечаний, на которые обычно не обращал никакого внимания, как на пустую болтовню. Отношения между Катькой и папиком были грубовато-шутливыми, но, такие, они устраивали их обоих. В этот вечер Борис выглядел непривычно серьезным. И даже жестким. – Где, говоришь, стоит дом этого клиента? – уточнил он у Марины, только что изложившей, как вместе со Шварцем они ездили на “пристрелку” в тот городок в полутора часах езды от Питера. Марина повторила. – Понял… Что еще заметила? – Мы из машины не выходили. Так, покрутились, мне объяснили. Больше ничего особенного в этот день не было. Хотя… – вдруг запнулась она. – Ты, давай, все выкладывай, ни одного эпизода не упускай, чтобы никаких непоняток не было, – в очередной раз повторил ей Борис. – Не знаю, имеет ли это отношение к делу, – засомневалась Марина… – Когда уже назад ехали, встретили одну аварию. Жуть какая-то там была: все искорежено, кровища. Я из машины не выходила. Шварц с водителем пошли посмотреть. А когда они вернулись и… – И что? – Понимаешь, они себя как-то не так вели. Что обычно люди говорят, увидев такое? Ну, посочувствуют. Может, выругаются. Впечатляет все-таки. А Шварц с шофером почему-то развеселились. Довольные такие в машину вернулись. – Да, дела… Странная выходит история, Мариша… Катерина с некоторым неудовольствием посмотрела на своего Боряшу: с подругой он разговаривал совсем не так, как с ней. Видимо, тень славы актера не позволяла папику обращаться с Мариной, как с обычной девицей, заключила Катька. – Мариша, – продолжил он, – в этой истории мне одно непонятно. Бред какой-то! Ну, нужна была им девка, чтобы пристрелить клиента. Я, кстати, понял, кто этот клиент – из твоего же описания. Хозяин города, Юрий Алексевич Нертов. – Как? – переспросила Марина. – Нертов, директор металлургического комбината. Сама понимаешь: металл, туда-сюда – сплошной криминал. Не овечка невинная. Было, наверное, за что замочить. У него там город по полгода без зарплаты сидит. Ясно, не стесняется. С ним все ясно. Грохнула бы ты его – тебе бы население только в ножки поклонилось. Еще бы и памятник поставили! – Боря засмеялся сквозь кашель. Он закурил очередную сигарету. – Короче, с заказом все ясно: гуманно и по понятиям. Но, скажи ты мне, ради бога, на кой хрен тебе подкинули этого жмурика? Дичь какая-то! Никогда о таком не слыхал. – Угу, – лаконично согласилась Марина. – Девки, а он не псих – этот ваш Шварц или как его там? – Нормальный он, – вставила Катька. Опасливо взглянув на Бориса, добавила: – Только полный импотент. – Во-во, такие и маньячат! Ну, да это все шутки. А если по-серьезному… Маня, ты давай, подключайся: за что он мог повесить на тебя и этого чмура? – Понятия не имею! – Странный способ нанимать киллера, я тебе скажу. Из всего, что вы тут наговорили, я понял только одно: в киллеры ему нужна была именно ты. Вернее, не ему, а заказчику. Была там какая-то другая причина кроме твоих талантов, которые, как понял я, не слишком-то велики. Надо же так промазать, с двадцати-то метров! Меня бы, дуреха, спросила – я бы тебе рассказал, как на “волыне” играть… Партизанки хреновы! Дуры, ну и дуры, пойти мочить мента прямо у отделения! Захотели, чтобы по вам из табельного – и на поражение? А Катюху-то мою за что втянула в это дело?! Каким местом думала, если вам после этого одна дорожка была? Обе бы попилили в Саблино, в женскую колонию – пододеяльники строчить, а по выходным бы я вас, идиоток, навещал. Образин таких. Любовался бы, как вы там старитесь. Забыли бы про своих косметичек и бутики – напялили бы ватничек да ситцевый халат, и так на всю “пятнашку”. Что, не так? Марина подавленно кивнула, и не пытаясь возражать. Боряша исчерпался на тираде и опрокинул очередную рюмку. – Шварц этот, понятно, был только посредником, – с расстановкой продолжил он. – Ни один заказчик напрямую на киллера не выходит. Не идиот, чтобы засвечиваться. Так что, Маня, вычисляй теперь сама: кому было выгодно так тебя подставить? Марина и Катька переглянулись, только пожав плечами… В этот момент и раздался долгий звонок в дверь. – О господи! – воскликнули они в один голос. Звонок не унимался. Марина медленно протянула Борису рюкзак, все это время лежавший у него под ногами. Выхватив из него заряженный пистолет, он скомандовал: – Быстро в спальню и под кровать! И не высовываться, что бы тут ни происходило! – крикнул он уже в захлопнувшуюся дверь спальни. Встал. Засунул пистолет за спину – за пояс брюк. Одернул спортивную куртку, осмотрелся в комнате… За дверью стояла незнакомая тетка. – Откройте! – потребовала она, заметив тень в дверном глазке. «Ну-ну, знаем мы эти штучки, – пробормотал Боряша, – соседка, скорая», телефон не работает, а там и братва в колпаках…quot; – Я прошу, – умоляюще заговорила женщина. – Хотя бы выслушайте меня. Это очень важно! Борис молчал. – Я знаю, что вы и не должны мне открывать. Простите, уже поздно, два часа, но… И тут она сказала кое-что, что заставило его открыть дверь. С полчаса они шептались о чем-то на кухне. Все это время подружки в напряжении пытались вслушаться в происходящее в квартире, но ничего – кроме шагов в коридоре, переместившихся затем в кухню – расслышать им не удалось. Катька выползла из-под кровати, на цыпочках подкралась к двери. Тишина… – Может, кто из его ребят? – тихо проговорила она Марине, тоже выбравшейся из укрытия. Они сели на пол у кровати. Так прошло не меньше часа. Наконец, дверь приоткрылась. – Ну? – встрепенулись обе навстречу Борису. – Давай, выходи, – кивнул он Марине, зажигая свет. – А ты, Катена, погоди. Подхватив подружку под локоть, он повел ее в гостиную. Навстречу из кресла поднялась женщина лет сорока. – Марина Андреевна? – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала она. – Я… – ответила Марина, еще ничего не понимая. Она обернулась к Боре, но того уже не было в комнате. – Марина Андреевна, мне надо поговорить с вами о Чеглокове, – понизив голос, сказала женщина. – О ком? – переспросила она с искренним непониманием, не прошедшем мимо внимания ночной гостьи. – Об Андрее Артуровиче Чеглокове. Разве вы с ним не знакомы? – Ну да – знакома, но мельком, немного, – по-, медлив, кивнула Марина, еще больше озадаченная той таинственностью, с которой задавала свои вопросы эта важная дама. – Меня послал к вам… Алексей Юрьевич Нертов. Надеюсь, вам достаточно этой рекомендации? – усмехнувшись, гостья еще раз внимательно заглянула ей в лицо. Марина не отреагировала. – Послушай, девочка, я уже все знаю, – с непонятной торжественностью сообщила женщина, слово в слово повторив то, что еще в позапрошлую ночь Марина слышала в другом месте и при других обстоятельствах. Марина села, оперлась подбородком на скрещенные замком руки, потом, внезапно оттолкнувшись ими от стола, откинулась на стуле и, наклонив в насмешке голову, переспросила гостью: – Что все? Что вы можете знать? Кто вы, наконец, такая? – Погоди… – Марина едва не вскочила от внезапно раздавшегося хриплого голоса. Это был папик – она и не слышала, как тот вошел в комнату. – Ты не кипятись. Выслушай. Ей-богу, узнаешь много интересного. Женщина улыбнулась Марине. Налив той и другой по стаканчику виски, Боряша вышел, приговаривая на ходу: – Ну, дела! Ну, вляпались! Черт меня дернул подцепить тогда эту Катьку… Никто не знает, о чем проговорили они остаток этой ночи, но заглянувший поутру в гостиную Борис застал гостью и Марину над разложенными на столе фотографиями. – Похож? – показала ему женщина на один из снимков, запечатлевших веселую компанию студентов. – Вот этот, второй слева. Боряша долго рассматривал снимок и, отложив его в сторону, отпустил только один комментарий: – Мыльная опера, бля! Женщина встала. – Нам, пожалуй, пора. Собирайся, Мариша. Боря, спохватившись, вытащил пистолет из-за пояса. Шлепнул Марину по протянутой было руке. – Куда? – засмеялся он. – Пусть уж она вернет теперь хозяину! Катька проснулась только тогда, когда Марина и гостья уже уходили. Выглянув в коридор на клацанье закрываемых замков, она спросила с любопытством: – Пап, что это было-то? – Пока ничего особенного. Все еще только начинается… – Ой, – невольно заканючила Катька. – А мы-то с тобой как будем? – Никак! – отрезал Боряша. И увлек Катьку в комнату, где еще долго в чем-то наставлял и что-то ей рассказывал. |
||
|