"И нет преград…" - читать интересную книгу автора (Райли Юджиния)

Глава 8

— Только посмей! — заявила Энни.

Они поднялись в номер, и она с угрозой взглянула на Сэма, который готовился закурить сигару. Он стоял возле туалетного столика, она сидела на своей кровати у окна, остро сознавая всю интимность их положения, особенно после того, как он попросил портье принести им горячей воды для ванны.

Слава Богу, настроение охотника за головами немного улучшилось. Едва ли он поверил, что она не собиралась всадить ему нож в спину, но по крайней мере ее слова его успокоили — а иначе он не купил бы ей столько одежды. Энни улыбнулась, вспомнив их поход в магазин. Бедняга не знал, куда деваться от смущения, и потому, наверное, предоставил хозяйке полную свободу действий.

А теперь им предстояло провести вместе ночь…

Но курить он не будет! В этом вопросе Энни решила проявить твердость, хоть и боялась его разозлить.

К ее удивлению, Сэм весело приподнял бровь.

— Ты не хочешь, чтобы я курил?

— Да, не хочу! — Энни сглотнула комок в горле. — Моя мама курила десятилетиями, а потом умерла от эмфиземы.

— От чего? — не понял он.

— Долго объяснять. Скажу лишь, что это не самая приятная смерть. Если ты хочешь убивать себя — пожалуйста, дело твое, но я не собираюсь становиться пассивным курильщиком.

Сэм засмеялся.

— Ты говоришь странные вещи, сестренка. К тому же ты… — Он замолчал; веселое выражение медленно сошло с его лица. — Я хочу сказать, что на твоем месте я не стал бы возражать против сигарного дыма. В ней поднялась обида.

— Спасибо, что напомнил! На какие-то полминуты я забыла о своей скорой казни. Ну что ж, возьми сигару и…

Он поднял руку, призывая ее к молчанию, и сунул не зажженную сигару обратно в карман.

— Ладно, не заводись. Теперь ты довольна?

— Развяжи меня, и я буду в полном восторге.

Они впились друг в друга глазами, но в этот момент в дверь постучали. Сэм пошел открывать.

Дородная женщина в длинном фартуке и мятом чепце внесла в комнату ведро горячей воды.

— Вы будете мыться? — спросила она, отдуваясь.

— Да, конечно, — ответил Сэм.

Женщина вразвалку прошла в угол, к фарфоровой ванне, возле которой виднелась прислоненная к стене сложенная ширма, вылила принесенную воду и двинулась обратно.

— Мне придется зайти к вам еще несколько раз, сэр, — устало предупредила она Сэма.

— Хорошо, — кивнул он.

После ее ухода Энни озадаченно уставилась на ванну и стоявший неподалеку ночной горшок.

— Это восьмидесятые годы девятнадцатого века? Сэм громко захохотал.

— Ты прекрасно знаешь, что да. Она указала на ванну.

— Вообще-то мне казалось, что к этому времени уже появился водопровод. — Она взглянула на масляную лампу, горевшую на ночном столике между двумя кроватями. — И электричество.

— Все это есть в Денвере, — отозвался Сэм. — А здесь фронтир (Новые земли, запятые пионерами на западе США.), да будет тебе известно.

— Ах да! Как я могла забыть?

Горничная заходила еще несколько раз. Наконец, наполнив ванну горячей водой, она установила перед ней старомодную ширму из набивного ситца.

Закрыв за женщиной дверь, Сэм обернулся к Энни.

— Будешь мыться первой?

— А ты останешься в комнате?

Он усмехнулся.

— Неужели ты думаешь, что я уйду и дам тебе убежать?

Энни скрипнула зубами, молча стянула сапоги и швырнула их на пол.

Захватив ночную рубашку и сумку, она юркнула за ширму, разделась и расплела косу. Хотя Сэм и не мог ее видеть, Энни не оставляло чувство неловкости. И потом она стеснялась пользоваться ночным горшком. Сейчас ей особенно захотелось вернуться туда, где есть ванные комнаты, электричество и нет сурового охотника за головами, который ни за что ни про что хочет отправить ее на казнь.

Хорошо хоть, что Сэм взял номер с двумя кроватями. Значит, он не собирается ее насиловать. Впрочем, она уже слышала его объяснения: он не насилует женщин, он только доставляет их к месту казни.

Однако ей предстояло не только раздеться, принять ванну, но и провести ночь в одной комнате с этим мужчиной. Она вспомнила, как Сэм обнимал ее, защищая от грозы, и как он взорвался за ужином.

Несмотря на свои тревоги, Энни почувствовала настоящее блаженство, стоило ей опустить ногу в окутанную паром воду. По современным меркам ванна была маленькой и тесной, но купание в ней все равно доставляло удовольствие. Старинное ванильное мыло источало чудесный запах и обволакивало тело нежной пеной. Энни соскребла с себя всю грязь и вымыла голову. Разнежившись, она на несколько мгновений забыла то безумие, которое ее окружало.

Наконец она вытерлась полотенцем и надела полупрозрачную ночную рубашку, подол которой доходил ей только до середины икр. Энни содрогнулась от чувственного волнения, представив себе, как появится в этой рубашке перед Сэмом.

Энни медленно расчесывала мокрые волосы. Интересно, удастся ли ей сбежать этой ночью? Вот если бы у нее было оружие!

Правда, можно ударить Сэма расческой по голове… Убрав потенциальное оружие, она порылась в своей сумке, надеясь найти что-нибудь действительно подходящее. Бумажник и ключи от машины здесь не помогут, а пилочку для ногтей Сэм уже выбросил.

Однако, как и следовало ожидать от мужчины, он не слишком тщательно обыскал ее сумку. Энни победно сомкнула пальцы на маленькой коробочке из металла с эмалью — наборе для шитья, который много лет назад ей подарила мама. Энни бережно хранила изящную шкатулку с изображением херувима и брала ее с собой во все поездки. Она радостно улыбнулась. Возможно, сегодня ночью этот серафимчик станет ее ангелом-хранителем!

Открыв коробочку, она оглядела целый арсенал вещиц, которые вполне годились на роль миниатюрного оружия: иголки, булавки и, самое главное, маленькие острые ножницы. Задумчиво сдвинув брови, Энни достала ножницы из шкатулки и положила набор обратно в сумку.

Длиной дюйма в два, эти ножницы не смогли бы перерезать толстую веревку, которой Сэм связывал ей руки, и все же из всех вещей они были самыми полезными. Если Сэм воспрепятствует ее побегу, она на время отвлечет его с помощью этой штучки. Энни снова улыбнулась. Во всяком случае, за одно можно ручаться: укол крохотными ножницами не будет расценен как подлый удар ножом в спину.

Но как спрятать оружие? Взглянув на большой кружевной воротник своей рубашки, Энни тут же нашла ответ. Отогнув воротник, она развернула ножницы острыми кончиками от шеи и воткнула их в тонкую льняную ткань — как если бы это была большая булавка. Расправив воротник, Энни испытала некоторое облегчение: теперь она была готова к бою!

Она уже собиралась покинуть отгороженный ширмой безопасный уголок, как вдруг вспомнила про противозачаточные таблетки, которые лежали в ее сумке, в кармашке на молнии. Энни не отличалась слишком свободным нравом — мало того, в последнее время у нее вообще не было постоянного любовника, — но благоразумие заставляло ее регулярно пить пилюли. «Не стоит делать перерыва, — решила она. — Кто знает, что со мной будет в ближайшие дни?»

К сожалению, таблеток оставалось всего на несколько недель. Энни рассмеялась над своими нелепыми мыслями. В самом деле, стоит ли волноваться о запасе противозачаточных пилюль, когда ты находишься в другом веке и едешь на смертную казнь?

Поморщившись, Энни без воды проглотила маленькую таблетку и наконец вышла из-за ширмы, держа в руке сложенную одежду и сумку. Сэм присвистнул. Она резко остановилась и покраснела, увидев, что он стоит напротив и пожирает ее своими темными глазами. Энни бросила одежду и сумку на стул.

— Это тоже входит в твою работу, охотник за головами? Он усмехнулся.

— Что, я уж и посмотреть не могу? Закон этого не запрещает.

— Если ты еще раз так на меня взглянешь, я напишу новый закон!

Сэм опять усмехнулся и начал стягивать с себя рубашку из оленьей кожи. Ее взору предстали красивые мускулистые руки и грудь, поросшая темными волосами, спускавшимися к плоскому животу.

— Ты хочешь раздеться у меня на глазах? — спросила она дрожащим голосом.

— Не до конца. Да никто и не просит тебя смотреть. Она сдвинула брови. У нее на глазах Сэм достал из седельной сумки наручники и двинулся к ней.

Энни подозрительно сощурилась.

— Ты становишься извращенцем? Он нахмурился.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но я не позволю тебе на меня наброситься, пока я буду мыться. Я пристегну тебя наручниками к кровати.

Он попытался ухватить ее за руку, но тут Энни вспомнила, как сильно натерты ее запястья, и вскинула руки кверху.

— Не надо, прошу тебя! Ты только взгляни на мои руки — на них ободрана кожа! И все из-за веревок, которыми ты связывал меня два дня подряд. Я не выдержу целую ночь в наручниках!

Сэм заколебался, рассматривая раны на ее запястьях. На щеке его дергался мускул.

— Что же прикажешь с тобой делать?

Энни молча уставилась на своего мучителя, и вдруг ее осенило. Она с трудом подавила торжествующую ухмылку, вспомнив маленькие ножницы, спрятанные у нее под воротником, и щедрый подарок хозяйки галантерейного магазина.

— Свяжи меня шарфами, — предложила она.

— Какими еще шарфами?

— Шелковыми шарфиками, которые мне подарила женщина в магазине. Она сказала, что они не натирают кожу.

Сэм округлил глаза и открыл рот. Это выглядело комично.

— Черт возьми! Ты что, говорила торговке, что я связываю тебе руки?

— Конечно, нет! Просто она подарила мне шарфики, чтобы я защитила ими шею от ветра. — Энни кивнула на туалетный столик. — Они вон в той коробке.

Сэм ухмыльнулся.

— Ага. Если я привяжу тебя к кровати шарфиками, тебе будет гораздо проще удрать, верно?

Энни ехидно хмыкнула:

— «Проще удрать»! Ты ковбой или нет? Ведь ты же умеешь вязать прочные узлы. Мои руки — наглядное тому доказательство!

Он задумался, потом вздохнул:

— Ладно, сестренка. Но помни: ты сама об этом просила! Он прошагал к туалетному столику и достал из коробки два длинных шелковых шарфа.

Вернувшись к ней, он тихо засмеялся.

— Значит, по-твоему, я умею вязать прочные узлы… Вскоре Энни убедилась, что он действительно это умеет.

Сэм велел ей лечь на кровать и протянуть руки к прутьям железного изголовья. Один конец каждого шарфика он привязал к ее запястью, другой — к железному пруту. В результате руки Энни оказались на таком расстоянии одна от другой, что самостоятельно распутать узлы она бы не могла. Сэм подался назад и подмигнул своей пленнице.

— Потрясающе выглядишь!

— Чтоб тебе утонуть в ванне!

Негодяй весело фыркнул и отошел от кровати.

Энни взглянула на свои путы. Черт возьми, а ведь он потрудился на славу! Петли, охватывающие запястья, были достаточно свободными и не натирали больную кожу, но узлы… они казались такими же крепкими и неприступными, как и сам Сэм!

Энни слышала, как он сел в ванну. Ничего себе ситуация! Всего два дня назад она и представить себе не могла, что будет лежать в гостиничном номере со связанными руками, а в нескольких шагах от нее будет мыться в ванне невероятно сексуальный мужчина.

Он плескался в воде и громко пел песню первых поселенцев. У него был приятный густой баритон.

Энни скрипела зубами, но через несколько минут с губ ее сорвался невольный вздох восхищения: он вышел из-за ширмы в одном узком белом полотенце, обмотанном вокруг пояса. У нее пересохло во рту, когда она увидела его великолепную фигуру — длинные мускулистые ноги, поросшие темными волосами, гладкую спину, плечи, блестевшие от воды, и мокрые каштановые волосы, завивавшиеся над ушами и на затылке. Энни зачарованно смотрела, как он подошел к своим седельным сумкам, достал оловянную коробочку с бритвенными принадлежностями, потом вернулся к ванне, взбил мыльную пену и начал бриться.

О Боже, как же он красив!

Наконец Энни обрела дар речи:

— Где твоя пижама?

Сэм осторожно водил старомодной бритвой по шее.

— У меня нет пижамы.

— А в чем же ты спишь?

— В чем мать родила.

— Ничего себе! — возмутилась Энни, но голос ее дрогнул. Сэм оглянулся.

— Ты спишь голым? — резко спросила она. Он лишь улыбнулся в ответ. — Ну уж нет! Я не позволю тебе спать голым в этой комнате!

— Женщина, когда наконец ты закроешь рот?

Энни замолчала, продолжая следить за ритмичными взмахами его руки. Интересно, что бы сказали ее далласские подруги, увидев ее сейчас?

Энни улыбнулась. Вообще-то ее подруги не отличались большой скромностью и обезумели бы от такого красавчика. Джинджер наверняка сказала бы: «Ну и пусть он везет тебя на казнь! Сорви с него полотенце и прыгни ему на шею! Он просто душка. Я бы каждый день сдавалась ему в плен!»

Однако Энни была выше столь фривольных идей.

Но когда Сэм стер с лица остатки пены и двинулся к своей кровати, пульс у нее участился. Чисто вымытый и гладко выбритый, он был совершенно неотразим — от сексуального желобка на подбородке до чувственных губ, крупного носа, высоких скул, глубоко посаженных глаз и высокого лба.

При других обстоятельствах Энни и впрямь захотелось бы сорвать с него полотенце…

Сэм остановился между кроватями.

— Отвернись, пожалуйста.

— Это еще зачем?

— Затем, что я сейчас сниму полотенце, погашу лампу и лягу в постель.

— Вот как? — усмехнулась она. — Вообще-то джентльмен для начала погасил бы лампу.

— А кто тебе сказал, что я джентльмен? — В его взгляде мелькнули хитрые искорки. — Ты ведь тоже не отворачиваешься. Что, любопытно, сестренка?

Этот наглый выпад возмутил Энни.

— Нисколько. Я вижу, ты не только тупица и упрямец, но еще и эксгибиционист.

— Кто-кто? — прорычал он.

— Человек, которому нравится щеголять своей наготой, оскорбляя женщин.

Его красивое лицо потемнело.

— Ты у меня сейчас договоришься! Вот возьму и намылю твой грязный язычок, чтобы знала, как себя вести!

Энни вскипела.

— Вы полны самых гадких идей, мистер Ноубл! Жаль, что вам не хватает здравого смысла, иначе вы давно поняли бы, что поймали не ту добычу.

Сэм сердито прошагал к ночному столику.

— Замолчи! Я устал и хочу спать!

— Ты что, собираешься заткнуть мне рот? — сладко пропела Энни, но обезоруживающая улыбка Сэма, обнажившая его ровные белые зубы, заставила ее пожалеть о своих словах.

Сердце Энни бешено колотилось. «О Господи, и когда только я научусь сдерживаться?» — мелькнула запоздалая мысль. Сэм подошел ближе, схватил ее сильной рукой за подбородок и впился в ее губы властным поцелуем.

Она ослабела, словно поверженная внезапным разрядом электрического тока. У нее не было сил ни думать, ни дышать, ни сопротивляться. От него пахло ванилью и мылом для бритья, а его губы дышали восхитительным теплом.

Неожиданно его поцелуй сделался более нежным. Энни тихо застонала, охваченная блаженным огнем желания.

Сегодня утром, в ущелье, его объятия показались ей чем-то чудесным, но только сейчас она поняла, как сексуален этот мужчина. Энни инстинктивно дернула связанными руками, пытаясь его обнять, но лишь причинила себе боль.

Сэм вдруг отпрянул и в благоговейном страхе уставился ей в лицо. Оба тяжело дышали. Он опустил взгляд к ее затвердевшим соскам, просвечивающим сквозь тонкую ткань, и на губах его появилась понимающая ухмылка.

— Подумать только, какая страстная женщина! — ехидно изрек он. — Можешь пустить в ход все свои хитрости, милая, — это тебе не поможет!

— Мерзавец! — вскричала она.

Несмотря на свою злость, Энни все же не могла не проследить за Сэмом, когда он повернулся к ней спиной и сбросил с себя полотенце. О Боже! Наверное, она такая же бесстыдная, как и ее подруги. Восторженный взгляд Энни не отрывался от великолепных мужских ягодиц, пока их обладатель подходил к ночному столику, чтобы погасить лампу. В наступившей темноте скрипнули пружины: Сэм лег в постель.

Но обстановка в комнате была по-прежнему накалена. Гордость Энни восставала при мысли о том, что Сэм взял власть над ее жизнью… и ее чувствами. Однако предательское тело томилось по новым пылким поцелуям. Она пребывала в полном смятении. Никогда раньше ее не тянуло к бандитским мачо.

Сэм лежал на соседней кровати и, сжимая кулаки, мысленно ругал себя за минутную слабость. Из-за этой женщины он уже дважды терял контроль над собой. Сегодня утром его нежные чувства возобладали над разумом. А вечером его обуяло дикое вожделение. Как он повезет ее на суд, если поддастся пагубной страсти и в результате сам окажется поверженным пленником?

Эта женщина была настоящим искушением! Даже когда она мылась за ширмой, он ощущал ее волнующий аромат. А потом он сидел в той же воде и изнывал от желания. Ему невыносимо было видеть ее округлости под тонкой рубашкой и мокрые волосы, обрамлявшие лицо красивыми завитками. Недавний поцелуй лишил его последнего самообладания. У нее были невероятно мягкие губы и кожа как у младенца. Сэма так и подмывало попробовать на вкус спелые бутончики сосков, тянувшиеся к нему под легкой тканью, а потом сорвать с нее ночную рубашку, погрузить пальцы в копну густых локонов и облегчить свои мучения.

«Черт возьми, и почему я не отвел ее на ночь в каталажку? — спрашивал он себя, вдыхая ее сладкий аромат, витающий в темноте комнаты. — Если я не возьму себя в руки, эта шустрая девчонка сделает из меня раба».