"Космический беглец" - читать интересную книгу автора (Ранда Петер)

Глава 5

Я долго не могу прийти в себя… Сижу обалдевший у пульта в какой-то болезненной прострации. Из этого состояния меня выводит вызов Ариона.

Микрофон доносит теперь заметно изменившийся голос, историк явно взволнован:

— Эльвер… Я согласен на предложенное тобой перемирие. Следует объединить наши усилия, чтобы справиться с этой дьявольской силищей.

— Ты наконец осознал, с чем мы столкнулись?

— На модулях были установлены специальные передающие камеры. Я следил за происходившим на экране.

— Были ли это телеуправляемые модули?

— Увы, нет.

— Значит, потери значительны?

— Нас осталось всего шестеро… из них трое спятили.

Сверх того, думаю я, уничтожено также восемь роботов-ликвидаторов. Если учесть, что на каждом эликоне их максимум три, значит, у него остался всего один… Между нами говоря, наш поединок по участвующим в нем силам крепко выровнялся, поскольку я своих роботов до сих пор еще не трогал.

— Сажусь на равнине… на правом берегу. Самое простое сейчас — срочно созвать военный совет… По понятным, надеюсь, тебе причинам предлагаю в качестве места его проведения мой эликон.

— Согласен.

— Тогда я совершу посадку как раз напротив твоего лагеря.

— А что с Регеллой?

— Она пока что в отключке. Выбора у меня не было. Регелла поддалась зову этой штуки и собиралась открыть входной шлюз.

— Надеюсь, она не сдвинется по фазе, как Варна и остальные.

Прерываю связь и бросаю последний взгляд на студень. Эге, да эта масса теперь уже не прозрачная, как раньше, а ярко-пурпурного цвета, схожего с окраской окружающих ее скал. Глядя на нее, так и хочется сказать, что штука притаилась в своем котловане, зализывая раны.

Интересно, удерживается ли все еще Ардан на своем карнизике? Едва ли, скорее всего, его смело в результате одновременной атаки шестерки грозных ликвидаторов.

Регелла все еще лежит на полу перед дверью во входной шлюз. Переношу ее в каюту для отдыха и кладу на свою кушетку. В своей неподвижности, с застывшим на лице несколько болезненным выражением в ней появилось что-то патетическое. Она относится к моим противникам, но ее присутствие здесь почему-то меня подбадривает. Я испытываю какое-то необычное и малокомфортное чувство. Внезапно тяжким грузом наваливается ощущение одиночества. Какое-то время молча вглядываюсь в распростертую передо мной девушку. Она неоспоримо красива, даже очень… Неплохо бы заполучить ее в постоянные спутницы. На губах появляется полная горечи усмешка. Вероятно, это все не более чем пустые мечтания, абсолютно несбыточные бредни по причине искусственно заложенного в нее на Мандралоре императива. Наедине со мной она, повинуясь установке, будет неуклонно стремиться только к одной цели — прикончить меня, а затем запустить в действие механизм самоуничтожения эликона. Это — сформированная в ней потребность… Чтобы освободиться от ее гнета, она должна исполнить свой долг. Я никогда не буду чувствовать себя с ней в безопасности, даже если мне удастся убедить ее в своей правоте. Все равно в этом случае мои усилия могли бы увенчаться успехом только частично.

Печально вздохнув, делаю укол, который должен быстро привести девушку в чувство. Отныне нужда в заложнице отпала. Соотношение сил к настоящему времени изменилось, причем радикально в мою пользу. Отпущу-ка я Регеллу. Пусть уходит отсюда после совещания вместе с Арионом, который волей обстоятельств занял место Варны. Там, где теперь требовался бы солдат доброй выучки, решения будет принимать историк.

Все случившееся в конечном счете обернулось мне на пользу. Даже не подозревая об этом, загадочная штука заделалась моим союзником. Регелла дернулась, ее мышцы расслабились. В устремленном на меня взгляде сначала отчетливо читаю нечто вроде паники. Она резко приподнимается на кушетке.

— Мне надо туда…

— Куда?

— К Люгону.

— Люгон погиб.

— Да… но не совсем.

Она усиленно хмурит брови, пытаясь в страшном нервном напряжении сообразить, что к чему.

— Не так, как ты считаешь. Объяснить толковей не могу… но он по-прежнему жив.

— Неужели ты хочешь меня убедить, что Люгон разговаривал с тобой через эту штуку?

— В некотором смысле — да.

С этим не так-то легко согласиться, но, с другой стороны, какой ей смысл вводить меня по этому вопросу в заблуждение?

— Ты по-прежнему не хочешь меня отпустить?

— Ясное дело.

— Я все равно воспользуюсь первой же оказией.

Она произносит эти слова не запальчиво, без признаков гнева, но с непоколебимой убежденностью. Пожимаю плечами.

— В любом случае мы договорились с Арионом о встрече. Она состоится с минуты на минуту. Он предложил мне заключить перемирие.

— Неужели?

Нахмурившись, она смотрит на меня, не скрывая своего изумления.

— Ах да… Ведь мы должны были тебя прихлопнуть, а твой эликон рассеять на атомы.

Она презрительно усмехнулась.

— Умора!

Теперь уж я отказываюсь что-либо понимать. В свою очередь смотрю на нее, не скрывая удивления. Но она, похоже, уже отключилась от темы нашего разговора, что отнюдь не снижает мою обеспокоенность.

— А ведь тебе ровным счетом ничего не стоит отпустить меня.

— Зачем? Чтобы ты с ходу бросилась к этой штуке ?

— Ну, если ты ее так называешь… то да.

— А я тебе на это уже твердо заявил: ни за что!

— Ладно, в любом случае это не горит.

Ничего не понимаю. Эта штука вроде бы уже перестала излучать свой назойливый призыв. Но зароненный в сознание, он продолжает в ней действовать, да так сильно, что задавил ту самую, внедренную ей на подсознательном уровне программу, ради выполнения которой она, собственно говоря, и прибыла сюда.

Но тогда то же самое должно было произойти с Варной и его двумя товарищами. Так что у меня, вполне вероятно, и противников-то осталось всего трое. Регелла между тем уставилась в пол и вдруг разревелась. Ясно: сломалась.

— Эльвер… Мне так не хотелось бы туда идти… но я не в силах совладать с собой.

— Знаю.

— И все же сейчас это действует уже не так повелительно, как совсем недавно.

Наконец-то разум Регеллы начал пробуждаться и вступил в борьбу с этой пагубной идеей. Подхожу к ней и ласково обнимаю за плечи.

— Успокойся, Регелла, я не выпущу тебя отсюда. Она уткнулась зареванным лицом мне в плечо.

— Я так боюсь… особенно того, что не смогу пересилить эту безумную тягу и уступлю дьявольской силе.

— Знаешь что, расскажи-ка мне лучше о Люгоне. О появившемся у тебя ощущении, что он якобы разговаривал с тобой.

— Он не разговаривал… Это просто звучало в голове, и все. Какое-то впечатление общего характера. Но я знала, что это он.

— И он старался тебе что-то сообщить?

— Он хотел увлечь меня. Добиться, чтобы я стала такой же, как и он сам.

Невероятно! В таком случае пришлось бы допустить, что штука, этот студень, наделенный потрясающей психической силой, способен поглощать тела людей, но не губить при этом их интеллект… Надо же: «как и он сам»! То есть Люгон чувствовал себя кем-то иным… И он вполне был согласен на эту разницу с прежним самим собой.

Психическая мощь такого масштаба, возможно, автоматически предполагала разумность в латентном состоянии. Иначе говоря, в невостребованном виде. В каком-то смысле нейтральную, но готовую недвусмысленно проявить себя, используя в качестве проводника мозг иного существа. Такое осмысление ситуации ошеломляло. Оно к тому же вселяло страх, поскольку к настоящему моменту штука внезапно обогатилась коллекцией из шести поглощенных ею космонавтов, через интеллект которых она получила реальную возможность проявить себя, а возможно, и предпринять какие-то конкретные шаги.

Проходим вместе с Регеллой в командный отсек. Беглый взгляд на экраны. Ага, желатин снова поменял свой облик. Теперь он зарозовел. Внешне это кисельное варево спокойно. Но Регеллу при виде его все равно передернуло, и она с трудом взяла себя в руки.

— Каким все-таки образом это становится возможным? Почему вообще у меня возникает столь неуемное желание раствориться в этой мерзости?

— На самом деле у тебя его нет. Тебя просто гипнотизируют нескончаемые призывы к воссоединению с ней.

— Но разве отвращение, которое я испытываю к этому чудовищу, не может перебороть его?

— Не забывай, что отвращение возникает только тогда, когда работает механизм сравнения, а он у тебя в момент проявления влечения заблокирован.

Запускаю двигатели. Штука тут же реагирует, и Регелла, обхватив голову двумя руками, буквально взвыла от взломавшего ее разум мощного призывного импульса… К счастью, осада ее мозга оказалась непродолжительной, и она быстро почувствовала облегчение.

Но на нее было больно смотреть: бледная как полотно, выпученные глаза…

— Разве ты ничего не почувствовал?

— Нет… а что, снова кто-то тебя зазывал?

— Да… только на этот раз сигнал длился недолго.

— Дело в том, что он слабел по мере стремительного удаления эликона от этого проклятого места… Психическое воздействие этой штуки, вероятно, ограничено определенной зоной. Опять возникал Люгон?

— Нет.

— Странно, что я почему-то ничего не уловил.

— На сей раз все происходило несколько иначе.

Значит, это что-то сугубо индивидуальное и затрагивает только тех, кто уже находится под влиянием монстра. Вероятно, чудовищное существо не подозревало о нашем присутствии в небе где-то высоко над ним. Запустив двигатели, я более или менее встряхнул его, и оно рефлекторно метнуло нам вслед психоимпульс.

Неоспоримо одно: существуют определенные границы его влияния. И совсем неплохо, что это удалось установить достоверно. Я спокоен, не паникую. Конечно, мощь этого феномена впечатляет. Если эта штука сумела справиться с шестеркой роботов-ликвидаторов, значит, она практически непобедима… Но это лишь в том случае, когда против него применяют средства ее уровня. Все равно у нее должны быть свои слабые места, и, возможно, не стоит мудрствовать лукаво, поскольку они лежат на поверхности.

Постепенно картинка с курганом алого цвета сошла с экранов. Совершаю посадочные маневры напротив лагеря Ариона, не перелетая при этом на его берег.

Регелла, по-прежнему зажав руками голову, молча сидит на кушетке, погруженная в какие-то свои думы, наверняка полные кошмарных видений.

Я провел Ариона в командирскую рубку. Он прибыл один, без сопровождения. Регелла взглянула на него с полнейшим равнодушием. Настроение у нее подавленное, она полна беспокойства. На ее лице — следы затаившейся тревоги.

— Она тоже подпала под это излучение?

— Да… но пытается превозмочь это наваждение.

— Варна и его группа тоже стараются.

На экранах высвечиваются местные джунгли. Арион нерешительно мнется. Он по очереди переводит взгляд с меня на девушку и обратно. Наконец усаживается во второе кресло. Я продолжаю стоять, прижавшись спиной к двери выходного шлюза.

Историк обескураженно качает головой.

— Странные вещи творятся здесь, — затевает он разговор. — Варна пришел в себя… Думал, влетит мне по первое число за то, что я пошел с тобой на перемирие…

— Он одобрил твои действия?

— Да.

— Видишь ли, воздействие этой штуки сбалансировало в его мозгу эффект применения к вам аннигилятора сознания… С Регеллой та же история.

— Может быть… но он ничего мне не объяснил, только распорядился, чтобы я держал его взаперти и не давал возможности выйти наружу.

— Как и Регеллу, его раздирают сейчас два противоположных чувства. Он осознает, что не в силах противостоять психической атаке этого существа в случае ее повторения. У него постоянное, стойкое желание со всех ног помчаться к нему, чтобы раствориться в этой субстанции. Но одновременно он полон страха перед подобным шагом. Кроме того, этот психоимпульс основательно прочистил ему мозги.

— Как бы то ни было, но в данный момент мы не в состоянии бороться с тобой…

— Другими словами, сам ты, лично, не отказался от намерения расправиться со мной?

— Ты же знаешь, что захоти я это сделать, все равно не смог бы. Машина крепко над нами поработала. И в действительности я не хозяин тем решениям, которые придется позднее принимать… Но клянусь, что буду лояльно блюсти договоренность о перемирии, которое тебе предложил. Это же относится к двум другим моим товарищам… Обстоятельства вынуждают нас отложить на более поздний срок достижение конечной цели нашей экспедиции.

— Понятно. Как только одолеем эту штуку, ты тут же вскочишь мне на загривок?

— Считаю, что тебе лучше не строить на этот счет иллюзий, поскольку сейчас я пришел к тебе за помощью.

Ничего не скажешь: корректный с его стороны поступок. Протягиваю Ариону руку, демонстративно тем самым подчеркивая, что, независимо от хода событий в будущем, я все равно сохраняю к нему свое уважение. Вижу, что он изрядно трусит. Арион — это совершенно очевидно — не годится на роль руководителя. Груз навалившейся на него ответственности ему не по силам.

— Ладно, давай пока заниматься только этой штукой. У тебя есть какой-нибудь план в этой связи?

— Но ты же знаешь ее лучше, чем я.

Все в мире относительно, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

— Прокручу-ка я тебе видеозаписи событий, отснятые моими камерами.

Он просмотрел их с нескрываемым интересом, но, как мне представляется, скорее с позиций историка, чем руководителя боевой группы.

В конце концов он прошептал:

— Такое впечатление, что перед нами наделенная жизнью сила.

— Уточним формулировку: носительница той божьей искры, которую мы называем разумом, но без конкретной возможности выразить ее.

В нескольких словах излагаю сформировавшуюся у меня гипотезу о том, что у противника отсутствует координирующий мозговой центр и посему он пока что всего лишь сила, целиком подвластная только инстинктам. Регелла дополняет мою теорию рассказом об услышанных ею призывах Люгона, что, судя по всему, подтверждает мои предположения.

— Но в таком случае, — не удержался Арион, — способность усваивать богатство поглощенных интеллектов серьезно прирастит нынешнее необыкновенное психическое могущество этого существа, и оно станет безмерно опасным!

— Боюсь, что так оно и есть… Будет ужасно, если благодаря приобретенным столь необычным путем знаниям эта нечисть осознает возможность принимать другие формы.

— Она наверняка додумается до этого.

— Не сомневаюсь. И все же в первую очередь оно нуждается в пище. А ее, на мой взгляд, составляют жизненные флюиды тех животных, которых она заманивает… Учитывая величину ее массы, тварь должна собирать изрядную дань с джунглей. Это и есть одна из ее слабых сторон.

— Ты что, собираешься уморить ее голодом?

— Именно, мешая всему живому приближаться к этому холму.

— Ну и как ты этого добьешься?.. Ведь даже мы, существа достаточно высокоразвитые, бессильны противостоять ее магнетизму.

— Элементарно: будем воздействовать не на нее, а на обитателей джунглей.

— Немыслимо уничтожить их всех.

— Зачем? Мы просто преградим доступ к этому большому бугру, изолировав его силовым полем. В нашем распоряжении мощь четырех эликонов. Звери будут по-прежнему попадать в зону притяжения существа, но натолкнутся на непреодолимый для них силовой барьер на пути к нему.

Арион покачал головой.

— Эта тварь легко уничтожит твое заграждение… Запамятовал, что ли, как она, играючи, расправилась с роботами-ликвидаторами?

— Да, но те атаковали ее в лоб. А силовое поле является более тонким оружием. Ей понадобится какое-то время, чтобы разобраться, что мешает животным прямиком и на хорошей скорости, так сказать, попадать ей в глотку. И лишь поняв причину создавшейся аномалии, она будет искать способ избавиться от барьера… Кстати, к тому времени существо рискует оказаться физически уже весьма ослабленным.

Арион все еще сомневался.

— Значит, ты намерен выставить заслон достаточно далеко от скалистого антаблемента?

— Прямо у подножия холма

Регелла внезапно вскочила с места. Мы дружно повернулись к ней. Черты лица девушки исказились, глаза чернели пустотой.

— Что такое, Регелла?

Она не обращает на нас Никакого внимания, молчит. Похожа на изваяние… статую, которая напряглась, выслушивая адресованное ей послание. Машинально бросаю взгляд на экраны. Ого! К эликону ползет огромная белая гусеница. Скорее даже молочного цвета, как у тех пузырей, что образовывались на моих глазах на вершине холма.

Молниеносно реагирую:

— Арион, защитное поле, быстро… немедленно!

Он тоже увидел эту извивающуюся ленту. Белый как мел, он со своего, близкого к пульту, кресла дотягивается до нужного рычажка и опускает его. Тут же вся трава метров на двадцать вокруг корабля полегла, словно придавленная тяжеловесным катком.

Гусеница продолжает ползти. У Регеллы все тот же отсутствующий вид, будто она жадно к чему-то прислушивается. Мы для нее больше не существуем.

— Это — отпочкование от той штуки, — обрел дар речи историк.

Следовательно, она способна делиться.

— Да, с тех пор как завладела человеческими умами. Предупреди базу. Нападение возможно и на них.

Пока Арион переговаривается с двумя космонавтами, оставленными в лагере, я наблюдаю за Регеллой. Но и за экранами тоже. Гусеница прет, как таран, прямо на нас. Уткнувшись в силовой барьер, она замирает. Потом, высоко выгнувшись, пытается преодолеть его. Этот слизняк и впрямь похож на гусеницу, только без присущего им пушка и попроще на вид.

На лице Регеллы появляется хитроватое выражение, она явно притворяется. Взгляд посветлел, стал более осмысленным. Она пристально всматривается в меня с какой-то диковатой радостью

— Будьте внимательны!

Арион отключает связь со своими товарищами. А с Регеллой происходит новая метаморфоза: ее ноздри нервно расширились.

— Люгон опять вступил со мной в контакт, — сообщает она.

Ее сотрясает сардонический хохот.

— Он говорит, что я должна ему помочь…

Она резко срывается с места и устремляется ко мне, нацелив в глаза скрюченные пальцы с длинными ногтями. Словно птица-хищник, набрасывающаяся на добычу.