Рампо ЭдогаваДьявол

Эдогава РАМПО

Дьявол

Содержание:

Кисть руки

Загадочный труп

Алиби

Соломенное чучело

Западня

Исчезновение Юкико

Истинный преступник

КИСТЬ РУКИ

В то лето писатель Сёити Тономура, автор детективных романов, проводил отпуск у себя в деревне S. префектуры Нагано.

Зажатая со всех сторон горами, деревня эта кормилась с террасных полей; была она холодна, угрюма, но все же воздух ее живительно действовал на писателя.

Дни здесь были почти вполовину короче, чем на равнине: только рассеется утренний туман и засияет солнце, как уже, глядишь, опускается вечер.

Дремучие рощи вековыми деревьями, будто щупальцами, сжимали клочки ухоженной земли, и без того теснимые скалистыми зубьями гор. Безуспешны были старания усердных крестьян отвоевать для террас еще хоть немного земли.

В эту патриархальную картину совершенно не вписывалась железная дорога, громадной змеей извивавшаяся по лощинам. Восемь раз на дню проходили по ней поезда, и каждый раз, когда, задыхаясь на подъемах и изрыгая огромные клубы дыма, черный паровоз натужно тащил за собой состав, окрестности сотрясались, как при землетрясении.

Лето в горах пролетело быстро, по утрам уже явно ощущалось прохладное дыхание осени. Пора возвращаться в город. Пора расставаться с наводящими тоску горами и долами, полями-террасами, железной дорогой...

Молодой писатель брел по тропинке, мысленно прощаясь с каждым деревцем и кустиком, которые за два месяца стали ему родными. Следом шел Кокити Ооя, сын старосты, самого зажиточного человека в деревне.

- Скоро тут станет совсем тоскливо... Когда уезжаешь? - спросил Ооя.

- Завтра или послезавтра. Больше не могу задерживаться. Никто, правда, меня дома не ждет, но пора заняться делом, - ответил Тономура, бамбуковой палкой сбивая с травы росу.

Тропинка пролегала вдоль железнодорожной насыпи, прорезавшей зелень полей и черноту лесов, и тянулась к сторожке перед тоннелем на самой окраине деревни. Примерно в пяти милях отсюда на плоскогорье располагался оживленный городок, и поезда, связывавшие с ним деревню, чем дальше в горы, тем чаще ныряли в тоннели, но этот был первым.

Молодые люди частенько приходили сюда поболтать с охранником, дядюшкой Нихэем; им нравилось поозорничать - углубившись метров на десять в тоннель, поорать там в гулкой темноте.

Нихэй служил тут уже лет двадцать, помнил уйму жутких происшествий; он рассказывал об окровавленных кусках человеческих тел, которые приходилось с трудом отдирать от колес паровоза, о дергавшихся на рельсах руках и ногах, о кровавом месиве, мстительных духах погибших, с которыми не раз встречался в черноте тоннеля...

- Скажи, пожалуйста, - с некоторым смущением обратился к другу Тономура, - ты вчера вечером поздно вернулся из города?

- Поздно. А почему это тебя волнует? - Вопрос, очевидно, был Оое неприятен, и он с трудом скрыл раздражение.

- Просто до двенадцати ночи я разговаривал с твоей матушкой и видел, что она очень беспокоилась.

- Велосипеда у меня нет, а пешком идти долго, - неохотно объяснил Ооя.

Здесь необходимо сообщить читателю, что между городком и деревней курсировал всего лишь один полуразбитый автобус, шофер заканчивал работу в десять часов вечера; в самом же городе N. - да, собственно, какой это город, затерявшийся в горах маленький городишко - было всего четыре-пять такси, и нанять машину удавалось отнюдь не всегда. А больше никакого транспорта нет.

- То-то у тебя такой усталый вид. Спишь, наверное, мало.

- В общем-то, да... Хотя нет, не так уж мало... - Ооя провел рукой по лицу, действительно очень бледному, и смущенно улыбнулся.

Тономуре была понятна причина его смущения. Дело в том, что Ооя был обручен с дочерью местного богача, уважаемого человека, но свою невесту терпеть не мог. А в городок часто ездил на свидания со своей тайной пассией, о которой его матушка говорила: "Не знаю, кто она, что она, но видать сразу: без роду без племени и распутная к тому ж".

- Не расстраивал бы ты мать, дружище, - стараясь быть поделикатнее, посоветовал Тономура.

- Да ладно тебе, - отмахнулся Ооя, - сам разберусь в своих делах.

Какое-то время оба молчали, шагая по влажной от росы тропе. В просветах меж деревьями изредка мелькала насыпь. По другую сторону ее синели горы. Деревья вдоль тропинки были старые, в два обхвата, и, наверное, потому друзьям казалось, что идут они дремучим лесом.

Неожиданно шагавший впереди Тономура остановил друга:

- Стой! Здесь кто-то есть. И происходит неладное что-то. Давай возвращаться.

Даже в неверном сумеречном свете было заметно, что Тономура побледнел от испуга. Встревожился и Ооя:

- Что случилось? Кто здесь?

- Туда взгляни. - Ускоряя шаг, Тономура указал на огромное дерево метрах в десяти от них.

Ооя взглянул и обмер: из-за дерева, ощерившись, наблюдало за ними какое-то животное. Волк? Но никогда они не подходили так близко к человеческому жилью. Одичавшая собака? А с мордой у нее что? Пасть в крови, алые пятна отблескивают в коричневой шерсти, кровь капает с морды, полные злобы фосфоресцирующие глаза устремлены на людей.

- Похоже, одичавшая собака. Наверное, крота загрызла. Лучше не бежать, а то хуже будет. - Ооя быстро оправился от испуга и, прицокивая, осторожно приблизился к собаке. - Тьфу ты, черт, да я же ее знаю. Она тихая, часто тут бродит.

Животное тоже, будто признав Оою, неторопливо вышло из-за дерева, обнюхало следы Оои и ушло в лес.

- Столько крови от одного крота? - Тономура все еще был бледен.

- Ха-ха, ну и трус же ты! Неужели ты думаешь, что здесь бродят звери-людоеды? - Нелепость ситуации рассмешила Оою, но скоро и он понял, что тут и в самом деле происходит что-то странное.

Не успели молодые люди выбраться из чащобы на узенькую тропку, как из густой травы выскочила еще одна собака - и тоже вся в крови. Увидев людей, она резко остановилась и стремглав бросилась назад в лес.

- Ты заметил, что она другой масти? Неужто все собаки в округе только и делают, что охотятся на кротов? В величайшей степени странно... - Тономура опасливо вошел в заросли, где только что скрылась собака, чтобы убедиться, нет ли там трупа какого-нибудь зверька. Ничего, однако, он не обнаружил. Что-то мне здесь не нравится. Пошли-ка лучше домой.

- Пошли. Только напоследок посмотри вон туда, там тоже собака.

У самой насыпи мелькало в траве еще одно животное. Полностью его не было видно, угадывались только огромные размеры и силуэт, явно не собачий. Молодым людям стало жутковато. И было отчего.

Тропа шла через безлюдную, удаленную от селений местность. Темный лес сжимал с двух сторон эту узкую полоску земли. Холодный, острый блеск рельсов и чернеющая вдали дыра тоннеля дополняли этот сумрачный, безжизненный, словно в кошмаре пригрезившийся пейзаж. А тут еще какие-то призрачные собаки, шныряющие в зарослях...

- Смотри, у нее что-то в зубах. Белое, в крови.

- Вижу. Не пойму только, что это.

Тономура и Ооя остановились, напряженно вглядываясь в кусты и деревья. Собака тем временем подошла поближе, и предмет, торчавший из ее пасти, постепенно приобрел четкие очертания.

Формой он напоминал редьку. Только цвет какой-то синюшный и... Что это за редька с пятью стеблями?! Бог мой, да это рука! Кисть человеческой руки! Пальцы скрючены, будто только что в предсмертной агонии хватали воздух, локтевая кость обглодана, сухожилия болтаются красной тряпицей.

- Вот дьявол! - воскликнул Ооя, схватил камень и бросил его в собаку.

Собака-людоед взвыла и стремглав бросилась прочь. Камень, похоже, попал в цель.

ЗАГАДОЧНЫЙ ТРУП

- И в самом деле, рука, кажется, молодой женщины, - проговорил Ооя, рассматривая брошенную собакой добычу.

- Либо эти твари растерзали какую-то девушку, либо разрыли могилу, рассуждал вслух Тономура.

- В последнее время молодых женщин в деревне не хоронили. Но, с другой стороны, вряд ли собаки, даже одичавшие, набросятся на живого человека. Ты прав, Сёити, тут дело нечисто. - Оое, отнюдь не робкого десятка, тоже было не по себе.

- Но, посуди сам, возможно ли, чтобы вокруг одного крота носилось столько окровавленных собак?

- Надо осмотреть местность. Раз есть рука, значит, где-то поблизости должен быть труп. Пошли поищем.

Почувствовав себя сыщиками, молодые люди собрались с духом и направились в сторону, куда бежали собаки.

С каждым их шагом черная пасть тоннеля приближалась, увеличиваясь в размерах. Вот наконец и сторожка. Нихэй на своем обычном месте сидит, что-то плетет. Но что это? В траве у насыпи перед сторожкой какое-то странное шевеление. Новоиспеченные сыщики подошли поближе и глазам своим не поверили: там копошились, сладострастно вгрызаясь в жертву, еще три собаки.

Ооя бросил в них несколько камней. Те разом вскинули морды и уставились на людей дикими глазами - они явно обезумели от вкушаемой крови.

- Твари! - Тономура и Ооя обомлели от ужаса, но вскоре оправились, и в собак полетел град камней, отчего те, враждебно рыча, убежали.

Пробравшись сквозь высокую траву к злополучному месту, молодые люди увидели на мокрой земле окровавленное тело: длинные черные волосы спутаны, яркое шелковое платье, кимоно, распахнуто на груди... Труп терзало по меньшей мере собак шесть, так что неудивительно, что ребра были обглоданы, внутренности вывалились наружу, вместо лица сплошное кровавое месиво с обращенными в небо вытекшими глазницами. Видеть столь жуткое зрелище Тономуре и Оое доводилось впервые в жизни.

Судя по кисти руки, по уцелевшим частям тела, можно было предположить, что погибшая женщина была совершенно здоровой, возможно, несколько полноватой и что, вероятнее всего, погибла она не под колесами поезда. Оставалось заключить, что ее загрызли собаки. Однако это все-таки казалось маловероятным. Во-первых, если бы собаки набросились на женщину, она, несомненно, подняла бы крик, который не мог бы не услышать в своей каморке Нихэй, а услышав, обязательно прибежал бы на помощь.

- Вероятно, собаки начали терзать уже труп, - подумав, сказал Ооя.

- И я об этом подумал. Наверняка так все и было, - ответил писатель.

- И тогда, значит...

- И значит, этому предшествовало убийство. Либо женщину отравили, либо задушили, потом бросили труп в траву в этом глухом месте.

- Вполне правдоподобная версия, - согласился Ооя.

- По одежде видно, что женщина из деревенских - возможно, из этих краев. Движение тут не особенно оживленное, люди из других мест появляются нечасто. Послушай, - обратился Тономура к другу, - попытайся припомнить, может, ты когда-нибудь видел эту женщину. Не из твоей ли деревни она?

- Как тут вспомнишь, ведь вместо лица сплошное месиво.

- А кимоно? Или пояс?

- Нет, ничего похожего не помню. Я вообще не обращаю внимания на одежду.

- Попробуем тогда порасспросить дядю Нихэя. Он и не подозревает о том, что происходит совсем рядом.

Они подбежали к сторожке, вызвали Нихэя и втроем вернулись к трупу.

- Ох-ох-ох, страсти какие! - Старик забормотал молитву.

- До того как собаки принялись за тело этой несчастной, кто-то убил ее и не придумал ничего лучше, как бросить труп здесь. Может быть, ты, дядя Нихэй, что-нибудь знаешь? - спросил Тономура.

- Нет, - покачал головой Нихэй, - ничего не знаю. Коли б знал, не дал бы собакам так измываться. Слышь, господин, я думаю, в прошлую ночь все это случилось. А знаешь, почему я так думаю? Вчера еще ходил я тут много, потерял кое-что и долго искал, как раз в месте этом самом. Ежели б на труп набрел, заметил бы непременно. Так что появился он тут не иначе как в эту темную ночь.

- Что ж, может быть. Хоть и безлюдно здесь, такую свору копошащихся целый день собак невозможно не заметить. Послушай, дядя Нихэй, а это кимоно ты не припомнишь? Думаю, деревенская девушка была в нем.

- Дак в деревне такие нежные одежды и носят-то девушек пять, не боле. А не поспрашивать ли мою О-Хану? Она девица молодая, следит небось, какие у подруг наряды. Эй, О-Хана! - позвал старик дочь.

- Что, отец? - Девушка прибежала, но, увидев труп, рванулась прочь.

Отец остановил ее.

Боязливо взглянув на подол кимоно, О-Хана сразу определила:

- Ой, это же Цуруко Ямакита! Такой рисунок только на ее кимоно, ни у кого больше в деревне такого нет.

При этих словах Кокити Ооя переменился в лице. И было отчего. Цуруко Ямакита - та самая девушка, с которой он был помолвлен еще в детстве. Недавно зашла речь о свадьбе, вокруг этого события разгорелись страсти - и вдруг такая странная, жестокая смерть. Да, Оое было отчего побелеть.

- Ты говоришь-то верно? Хорошенько подумай сначала, потом уж говори, сказал Нихэй.

Девушка осмелела и принялась внимательно осматривать труп.

- Да точно, это точно Цуруко. И пояс ее я помню. И заколка с камешком ее, ни у кого больше такой нет, - настойчиво утверждала О-Хана.

АЛИБИ

Как только стало известно, что О-Хана опознала труп дочери здешнего богача Ямакиты, все кругом забурлило: в дом покойной понеслись посыльные, на работу к хозяину покатились велосипеды, телефон в полиции трезвонил не умолкая, люди с озабоченными лицами выходили из дома Ямакиты и нескончаемой чередой тянулись к сторожке, в деревню прибыла набитая полицейскими патрульная машина.

Был произведен тщательный осмотр места происшествия, труп отправили в больницу города N. на вскрытие, в деревенской школе группе расследования выделили специальное помещение (исключительный случай!). Прежде всего туда пригласили родителей Цуруко, слуг семьи Ямакита, затем обнаруживших труп Оою и Тономуру, а также Нихэя с дочерью.

Немало времени ушло на расследование, но, кроме письма, представленного матерью пострадавшей, не обнаружили ничего, что пролило бы свет на происшедшее.

Протягивая полицейским конверт, мать несчастной Цуруко объясняла:

- У дочери в столе я нашла вот этот конверт, он лежал в бумагах на самом верху - не иначе, дочь получила его перед последним уходом из дома. Записка от какого-то мужчины, просьба встретиться.

- Судя по всему, записка была доставлена через посыльного. Вы не спрашивали у слуг, кто принес ее? - мягко спросил у госпожи Ямакиты прокурор Куниэда.

- Пыталась выяснить, но, странное дело, никто ничего не знает. Может быть, дочь сама вышла за запиской к воротам?

- Н-да, возможно, возможно... Ну а относительно того, кто написал ее, у вас есть какие-нибудь догадки?

- Нет... Не мне об этом говорить, но никогда дочь не позволяла себе таких неприличных поступков. Но, видно, хитро она была составлена, и девочка поддалась уговорам...

Незатейливая записка гласила:

"Сегодня в 7 часов вечера жду Вас у каменного фонаря во дворе храма. Приходите непременно. О встрече никому ни слова. Дело очень, чрезвычайно важное.

К."

- Почерк вам не знаком?

- Нет, совершенно незнаком.

- Я слышал, Цуруко-сан была помолвлена с Кокити, сыном старосты, господина Оои. Это так? - как бы ненароком поинтересовался Куниэда. Он обратил внимание на то, что подпись в записке совпадает с первой буквой имени Кокити, и, кроме того, вполне логична была бы реакция Цуруко на подобную просьбу жениха.

- Мы тоже сразу подумали, не от Кокити ли эта записка, и спросили его. Он ответил, что не мог ее написать, поскольку был в это время в городе N. "И потом, - сказал он, - вы же знаете, у меня почерк гораздо лучше. Кроме того, если б мне понадобилось срочно увидеться с Цуруко-сан, я не стал бы вызывать ее запиской, а просто пришел бы в гости". Господин прокурор, может быть, это какой-нибудь негодяй, прикрываясь его именем, выманил Цуруко из дома?

Разговор с матерью пострадавшей ничего более не дал. Но прокурору представлялось необходимым еще раз побеседовать с самим Кокити. Того же мнения были коллеги, и в первую очередь начальник полицейского участка. Кокити Оою вызвали, показали записку и пересказали разговор с матерью Цуруко.

- Вы утверждаете, что вчера вечером ездили в город N.? Это, конечно, алиби. Вы были у кого-нибудь в гостях? Спрашиваем не потому, что подозреваем вас. Как видите, происшествие чрезвычайное, и мы вынуждены все досконально проверить, допросить всех сколько-нибудь причастных.

- Был ли в гостях? Да нет, я вообще-то специально никуда не ходил, ни с кем не встречался... - Чувствовалось, ответы даются Оое нелегко.

- Должно быть, ездили за покупками? В таком случае, наверное, помните магазин, хозяина?

- Нет, покупок тоже не делал. Просто... захотелось прогуляться, и я... немного побродил по центру города... А покупки... Ну, вот по дороге купил в табачной лавке пачку сигарет. Пожалуй, и все...

- Хм, не много для алиби... - Некоторое время Куниэда недоверчиво глядел на юношу, молча размышляя. Потом бодро сказал: - Ладно. Покупки оставим в покое. Подойдем с другой стороны. До города и обратно вы ведь на чем-то добирались? Возможно, водитель запомнил вас. Будем вызывать на беседу.

На лице Кокити проступила растерянность, он побледнел и от волнения утратил дар речи.

В уголках губ прокурора промелькнула усмешка; сверлящим взглядом он внимательно смотрел на Кокити.

Наконец Ооя не выдержал.

- Это произошло случайно... кошмарная случайность, - забормотал он и просительно, словно ища защиты, посмотрел на полицейских, стоявших позади Куниэды. Среди присутствовавших был и его друг - автор детективных историй Сёити Тономура, лицо которого выражало в этот момент величайшую досаду.

Как оказался здесь, вместе со следственной группой, Сёити Тономура? Да все очень просто: некогда Тономура учился вместе с прокурором Куниэдой, они до сих пор переписываются. Но, дабы не уводить читателей в сторону от главного, не будем подробно говорить о прошлом, связывающем этих людей, скажем лишь, что прокурор и писатель были закадычными друзьями.

Куниэда полагал полезным участие Тономуры в расследовании, и для писателя присутствовать при раскрытии преступления было чрезвычайно интересно. Прокурор Куниэда сначала допросил Тономуру как свидетеля происшествия, затем, при молчаливом согласии группы детективов, позволил остаться наблюдать за ходом расследования.

И сейчас, видя, как Кокити Ооя переменился в лице, услышав, что он пробормотал в ответ, Тономура почувствовал острую досаду. Хотя и хорошо представлял себе всю сложность положения Оои. Конечно же, тот ездил вчера вечером в N. к своей тайной возлюбленной и, желая утаить этот факт, принес в жертву собственное алиби.

- Неужели вы не воспользовались автобусом? - ехидно переспросил Куниэда, не вполне веря перепуганному Оое.

- Я и в самом деле не ездил на автобусе, - с трудом проговорил тот и почему-то покраснел.

Внезапный прилив крови к бледному как полотно лицу не остался незамеченным.

- Может быть, вам кажется, что я лгу, но, поверьте, я говорю чистую правду. Так получилось, что именно вчера я в автобус не садился. На последний автобус, идущий в N., не успел, а никакого другого транспорта нет, вот и пришлось отправиться в город пешком. Если идти коротким путем, тут ближе, чем по железной дороге, - всего полтора ри.

- Вы говорили, что ходили в город N. безо всякой цели, просто захотелось побродить по оживленным улицам. Неужели только ради этого вы решили отмахать шесть километров в город и столько же обратно? - Голос прокурора зазвучал резче.

- Да, а что? Для деревенского жителя это пустяки. У нас в деревне, когда есть дело в городе, часто идут пешком, чтобы не тратиться на проезд.

Однако Кокити - сын старосты, зажиточного человека. Да и здоровьем как будто не выдался, чтоб запросто проделать такой путь.

- Ну а обратно вы как добирались? Тоже пешком?

- Да. Уже поздно было. Хотел взять такси, но машины не нашел и решил прогуляться.

- М-да... Значит, у вас нет никакого алиби. И ничего в подтверждение того, что в ту ночь или утро, когда было совершено преступление, вас не было в деревне S., - подытожил Куниэда, и было совершенно очевидно, что его подозрительность, враждебность к Кокити Оое растут.

- Мне и самому все кажется очень странным. Если б хоть знакомого какого-нибудь встретил по дороге... - Кокити словно бы жаловался на судьбу. - И что, неужели из-за невозможности доказать алиби я по этой фальшивке попадаю под подозрение? - Он отрывисто засмеялся. Смех был искусственным, нервным.

- Вы назвали записку фальшивкой, а доказать это можете? - холодно спросил прокурор, полагая наверняка, что подозреваемый никаких доказательств не представит. - Почерк на ваш не похож. Да ведь можно изменить его специально.

- Глупости! Чего ради я бы стал это делать?

- Я не утверждаю, что вы меняли почерк; сказал лишь, что это можно сделать... Ну ладно, возвращайтесь домой. Только никуда из дому не уходите, может быть, надо будет еще что-нибудь уточнить.

Кокити Ооя ушел. Куниэда пошептался о чем-то с начальником полицейского участка, после чего один из сыщиков в штатском тут же отправился куда-то.

СОЛОМЕННОЕ ЧУЧЕЛО

- Ну вот, Тономура-сан, полдела сделано. Что, не так увлекательно, как в романах? - Взяв под руку приятеля, прокурор Куниэда повел его в коридор.

- Полдела? Не для того ли ты говоришь это, чтобы выпроводить меня? По-моему, все еще только начинается.

- Ха-ха-ха!... Я имел в виду, что по крайней мере на сегодня дела почти закончены. Завтра мы получим результаты вскрытия и в зависимости от этого будем строить дальнейшую работу. Я, дружище, снял на несколько дней комнату в городе N. и оттуда буду приезжать сюда, в деревню.

- Да, усердия тебе не занимать. Ведь можно было бы передоверить все начальнику полицейского участка.

- Конечно. Да дело уж больно интересное, и хочется самому заняться им поглубже.

- Ты в самом деле подозреваешь Оою? - спросил Тономура, желая выведать намерения прокурора, чтобы хоть как-нибудь помочь деревенскому другу.

- Дело не в том, подозреваю я его или нет. Это вы, писатели, так пишете в своих книгах. А между тем это очень опасный путь. Подозревать можно кого угодно, всех. И ты, может быть, тоже под подозрением, - пошутил Куниэда, хлопнув приятеля по плечу.

Тономура никак не отреагировал на шутку и, помолчав немного, сказал то, что давно вертелось на языке.

- Если ты свободен, пойдем, покажу тебе кое-что. Прогуляемся до сторожки охранника.

- К дядюшке Нихэю? А что там?

- Соломенное чучело.

- Что? Чучело? - Куниэда удивленно посмотрел на Тономуру, лицо которого выражало абсолютную серьезность.

- Я говорил тебе о нем, когда мы осматривали место происшествия, сказал Тономура. - Но ты пропустил мои слова мимо ушей: "Чучелом займемся потом, потом".

- Да? Совершенно не помню. А при чем тут чучело?

- Сначала все-таки пойдем посмотрим. Вдруг это ключ к разгадке происшествия?

Куниэда не склонен был серьезно относиться к этим словам, но причины отклонить настойчивое предложение друга не было, и, бормоча себе под нос "ох уж эти сочинители", он вслед за Тономурой вышел за ворота школы.

Подошли к сторожке. Навстречу вышли отец с дочерью, они только что вернулись из школы. Занервничали, увидев гостей: опять будут допрашивать.

- Дядя Нихэй, можно взглянуть на чучело? Помните, вы мне говорили о нем?

Нихэй сначала удивился:

- Какое чучело? А, вспомнил. Ну пошли. - Он проводил гостей к сараю за домом.

Скрипнула дверь, все трое вошли в полутемный сарай, где хранились дрова и уголь. В углу стояло ростом с человека соломенное чучело.

- Это же обычное огородное пугало, - разочарованно сказал Куниэда.

- Нет, не пугало. - Тономура по-прежнему был очень серьезен. - Разве обычное пугало делают с таким тщанием? Смотри, оно довольно тяжелое. Эта кукла совсем для другой цели - на ней можно выместить зло.

- А какое она имеет отношение к убийству?

- Этого я не знаю, но убежден, что имеет... Дядя Нихэй, расскажи, пожалуйста, этому человеку, как ты ее нашел.

Повернувшись к прокурору Куниэде, Нихэй начал рассказ:

- Дней пять назад, утром, надо было мне по делу в деревню, и я пошел туда через Большой крюк - это как раз то место, где нашли Цуруко-сан, железная дорога там делает крутой поворот. Так вот, иду и вижу - валяется в поле под насыпью это самое чучело.

- То есть где-то поблизости от местоположения трупа? - уточнил Тономура.

- Вот-вот, там. Только Цуруко-сан нашли по низу насыпи, а чучело валялось чуть дальше, в поле, метрах в двадцати от того места, где потом был труп.

- Чучело так и было - с дырой в груди?

- Точно так. Вот тут, вроде как из груди, у чучела торчал ножик.

Нихэй вынес чучело на свет, и все увидели, что на груди солома распотрошена, а из того места, где у человека находилось бы сердце, торчит ножик с простой деревянной ручкой.

- Мне кажется все-таки, в том, что эта кукла за четыре дня до убийства оказалась поблизости от места происшествия, есть какой-то смысл, - сказал Тономура.

- Может быть, может быть... - Куниэда уже не мог игнорировать факт существования загадочной связи между убийством и чучелом. Более того, "раненое" соломенное чучело вызывало живую ассоциацию со зверски убитой девушкой и производило жуткое впечатление. - Ну и что же вы предприняли, обнаружив чучело?

- А я сперва подумал, что это дети озорничали, и забросил его в сарай, чтоб потом печь топить. Даже ножик вытащить позабыл.

- Никому не рассказывали об этом чучеле?

- Нет, не рассказывал. Я, само собой, и подумать не мог, что оно накличет убийство... Есть только один человек, который видел его. И знаете кто? Цуруко Ямакита. На следующий день, как я подобрал чучело, госпожа Цуруко пожаловала к нам в сторожку. Просто так. Дочь рассказала ей про чучело, она и попросила взглянуть. Пришла вот сюда, к сараю, дверь открыла и заглянула. Вот уж верно говорят: предопределение судьбы... Могла ли молодая госпожа знать, что ей уготовано судьбою такое же...

- Цуруко приходила к вам в гости? А что, она часто бывала у вас?

- Нет конечно, очень редко. Но в тот день она пришла с подарком для дочери.

Выяснив ситуацию с чучелом, Куниэда решил отправить за ним полицейского, а пока просил Нихэя хранить его.

- Случайное совпадение, - сказал он Тономуре, когда они вышли из сторожки. - Думаю, старик прав: просто дети озорничали. Не верится, чтобы преступник, замыслив настоящее убийство, тренировался бы сначала на кукле. Тем более глупо было бы оставлять ее на месте происшествия. - Прагматику Куниэде претили мистические домыслы беллетриста Тономуры.

- Рассуждая так, ты полагаешь, что это чучело не имеет никакого отношения к преступлению? Однако можно взглянуть на ситуацию по-другому. Мне кажется, я начал что-то понимать. Особенно интересно, что Цуруко приходила смотреть чучело.

- Она же приходила не ради чучела.

- Нет, наверняка ради него. Даже из слов Нихэя можно заключить, что истинной целью ее прихода было не навестить О-Хану, а нечто другое.

- Ну, тебя совсем занесло куда-то. Между тем суть проблемы далека от всех этих фокусов.

Куниэда иронически улыбнулся, пытаясь умерить разбушевавшуюся фантазию друга. Однако недалек был тот миг, когда он сам убедится, что это отнюдь не фантазии...

ЗАПАДНЯ

Появившись следующим утром в школе, где уже работали детективы, Куниэда и начальник полицейского участка увидели целую кучу вещественных доказательств, собранных в течение ночи неутомимыми сыщиками. Ясно было, что следствие стремительно идет к концу, совершенно, кстати, неинтересному. Дерзкий убийца найден. Неопровержимые доказательства налицо.

Немедля вызвали Кокити Оою. И вот он, как и вчера, сидит у стола, отвечает на вопросы Куниэды.

- Давай, выкладывай правду. В тот вечер ты ведь не ездил в город N. А если и ездил, то часам к семи вернулся в деревню. Ты утверждаешь, что пришел домой в полночь. Значит, до этого болтался где-то - в храме, в лесу либо еще где-нибудь. Так? - Куниэда вел допрос, не имея никаких сомнений относительно виновности Оои.

- Можете спрашивать сколько угодно, я все равно отвечу то же: из N. я сразу пешком пошел домой. Не был я ни в храме, ни в лесу, мне там нечего делать. - Кокити отвечал спокойно, но бледное лицо выдавало глубокое внутреннее волнение. Он уже подозревал, что найдены новые вещественные доказательства, и мучительно размышлял о том, как опровергнуть обвинение.

- Да, я должен кое-что сообщить тебе. - Прокурор решил зайти с другой стороны. - Причиной смерти Цуруко было ножевое ранение в сердце. Преступник орудовал узким ножиком, может быть, кинжалом - это показала экспертиза. Преступление, следовательно, было кровопролитным, скажем так. Иначе говоря, жертва пролила много крови, и, следовательно, вполне можно предположить, что ее следы остались на одежде преступника.

- Неуже... Неужели то было не самоубийство?! - с отчаянием простонал Кокити.

- Ну, а ежели преступник испачкает одежду кровью жертвы, как он может убрать следы? Вот ты, например, что бы сделал?

- Не надо!!! - истошно закричал Ооя. - Не задавайте мне таких вопросов! Я знаю, я видел, как вы выползали из-под моей веранды. Не знаю наверняка, но вы, похоже, что-то нашли там. Скажите что. Покажите!

- Ха-ха! Ты отлично разыгрываешь спектакль. Хочешь сказать, что не знаешь, что было под полом твоей комнаты? Ладно. Покажу. Вот, смотри. Прокурор вытащил из-под стола смятое кимоно и положил его перед Кокити. На рукавах, на подоле чернели пятна крови. - Это твое юката*, мы установили точно. Откуда на нем следы крови? Станешь утверждать, что эта кровь принадлежит не Цуруко?

* Юката - летнее кимоно.

- Не знаю, не могу понять, почему эта одежда оказалась под моей верандой. Юката вроде и в самом деле мое. А о пятнах понятия не имею. Я ничего об этом не знаю! Не помню!!! - отчаянно закричал Кокити. Его глаза налились кровью, словно у загнанного зверя.

- Плохая у тебя память. Но это не поможет, - невозмутимо сказал прокурор. - Итак, во-первых, записка с просьбой встретиться, подписанная инициалом К, во-вторых, странное отсутствие алиби и, в-третьих, это юката. Ни одну из улик тебе нечем отвести. Уже одного этого достаточно, чтобы вынести определение о твоей виновности. Я вынужден арестовать тебя по подозрению в убийстве Цуруко Ямакиты, - официально заключил прокурор.

По сигналу начальника участка двое полицейских подошли к Кокити и схватили его за руки.

- Подождите!!! - отчаянно завопил Кокити. - Подождите! Все эти улики случайные совпадения! Разве можно считать их достаточным основанием, чтобы обвинить меня? Прежде всего, у меня нет никаких мотивов для убийства собственной невесты, я к ней не питал злобы.

- Мотивы? Будет болтать глупости, - не выдержал начальник полицейского участка, - у тебя же есть любовница. Порвать с ней ты не хотел и все оттягивал предстоящую женитьбу. Но дальше оттягивать было некуда. А расстроить женитьбу ты не решался, так как в таком случае вся деревня отвернулась бы от твоей семьи, как, впрочем, и от семьи Ямакиты. Твое положение было безвыходным. И тогда в голову тебе пришла гнусная мысль: вот если бы не было Цуруко... Так что не пытайся убедить нас в отсутствии мотивов. Мы все досконально расследовали.

- Это западня! Меня просто загнали в западню! - Кокити корчился в бессилии и злобе.

- Не распускай нюни, Кокити. Все равно дела твои плохи, уж лучше выложить всю правду. Слышишь, Кокити? - Из-за спин полицейских раздался голос Тономуры; ему было мучительно больно наблюдать страдания друга. - У тебя ведь есть настоящее алиби. Пусть та женщина из города N. подтвердит, что ты был у нее.

- Хорошо, - тихо произнес Ооя. - Да, господин прокурор, в городе N. живет женщина, которую я люблю, и ночь, когда произошло убийство, я провел у нее. А то, что я говорил раньше, - неправда. Зовут эту женщину Юкико Кинугава. Уточните у нее, где я был той ночью.

- Ну что ты плетешь? - расхохотался начальник участка. - Можно ли серьезно относиться к показаниям твоей любовницы? А если она соучастница преступления?

В разговор вмешался Куниэда:

- Отчего ж, надо взять показания у этой женщины. Может быть, действительно, раз он просит, позвонить в городскую полицию и попросить их встретиться с этой женщиной?

К мнению Куниэды прислушались: хотя бы раз с Юкико Кинугавой надо поговорить.

В томительном ожидании прошел час. Наконец появился следователь и сообщил ответ, полученный на запрос по телефону из города N.:

- Юкико Кинугава отрицает, что позапрошлую ночь Ооя провел у нее. Здесь, сказала она, какое-то недоразумение. Мы спрашивали несколько раз, ответ был один.

- А сама Юкико той ночью была дома?

- По словам женщины, у которой та снимает комнату, Кинугава ночью никуда не выходила.

Если бы Юкико в эту ночь не было дома, то это означало бы ее возможную причастность к убийству Цуруко. В конце концов, у нее были те же мотивы, что и у Кокити. Но, судя по всему, из дому она в самом деле вряд ли выходила, а невыгодное для любовника показание вполне объяснялось тем, что она была совершенно не в курсе происходящих событий.

Куниэда снова вызвал Кокити и передал ему ответ Юкико.

- Ну вот, мы сделали по твоей просьбе все, что могли. Любовница твоя алиби не подтвердила, опровергнуть обвинение тебе больше нечем. Так что готовься к худшему.

- Неправда! Не могла Юкико ответить так! Устройте мне встречу с ней. Пожалуйста, умоляю вас. Не могла она сказать такую чушь. Вы пытаетесь заманить меня в ловушку, вы говорите все, что вам заблагорассудится. Но так просто это у вас не выйдет! Я требую, чтобы вы повезли меня в N. и устроили очную ставку с Юкико! - кричал Кокити; он только ногами не топал.

- Тихо, тихо. Устроим вам встречу. Только успокойся, - вкрадчиво сказал начальник участка и, бросив быстрый взгляд в открытую дверь, сделал какой-то знак.

Двое полицейских схватили Кокити и поволокли его в коридор.

Неужели Кокити, сын уважаемого в деревне старосты Оои, - гнусный збийца? А если ради спасения кого-то другого ему подстроили западню? И кто тогда настоящий преступник? Какую роль в этом деле играет Сёити Тономура? Отчего, наконец, он так много и упорно размышляет о соломенном чучеле?

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЮКИКО

Итак, Кокити Ооя, сын старосты деревни S., арестован по обвинению в зверском убийстве своей невесты Цуруко Ямакиты.

Сам Кокити полностью отрицал выдвинутое обвинение.

Между тем в полиции имелось вещественное доказательство - одежда Оои с пятнами крови; к тому же он не мог доказать, что в ночь происшествия не был на месте преступления; в довершение всего у него имелась причина для убийства - желание избавиться от постылой невесты.

Кокити ненавидел Цуруко, хотел соединиться со своей тайной пассией Юкико, и, действительно, преградой на их пути была его нареченная, брак с которой невозможно стало более откладывать. Обстоятельства осложнялись тем, что семья Кокити в результате разных житейских перипетий была в долгу перед семьей Цуруко, так что отказаться от брака не представлялось возможным. Если бы Кокити отказался от Цуруко, то его отец, староста Ооя, вынужден был бы оставить почетную должность и вообще покинуть деревню, а между тем семейство Ямакита стремилось приблизить бракосочетание.

Неудивительно, что родители Кокити, умоляя его жениться на Цуруко, разве что на коленях перед сыном не стояли. И так ли уж невероятно, что безумно влюбленный молодой человек, оказавшись в подобной ситуации, настолько яростно возненавидел свою нареченную, что решился на убийство?

Таков был ход рассуждений прокурора и полицейских.

Есть мотивы, есть вещественные улики, и нет алиби. Всем казалось, что Кокити уже не оправдаться.

И только супруги Ооя, родители подозреваемого, да еще один человек автор детективных романов и друг бедолаги Сёити Тономура - не сомневались в невиновности Кокити.

Все это время одна мысль не оставляла Тономуру в покое. Мысль совершенно невероятная. Толчком к ней послужила найденная вблизи места преступления за пять дней до убийства соломенная кукла ростом с человека. Тономура тогда рассказывал об этой находке прокурору Куниэде, но тот только высмеял писателя. Если бы не дружба с Кокити, Тономура и думать бы забыл об этом чучеле, но сейчас Кокити нуждался в его помощи. Вот он и решился на самостоятельное расследование. Причем отправной точкой в нем должно было стать именно соломенное чучело.

Как, однако, начать расследование? С чего? Неопытный Тономура ощутил некоторую растерянность, но решил, что для начала надо, пожалуй, съездить в город N. и самому встретиться с Юкико Кинугавой.

Прежде всего следовало найти объяснение странному противоречию: Кокити утверждал, причем настойчиво, что в ночь убийства был у Юкико, сама же она в беседе с полицейскими определенно этот факт отрицала.

Итак, на другой же день после ареста Кокити, утром, Тономура сел в автобус и направился в город N.

До тех пор он с Юкико не встречался и практически ничего о ней не знал - Кокити о ней никогда не рассказывал даже родителям, прочим же и подавно. Во время допроса впервые он назвал ее имя и местожительство.

Прибыв в N., Тономура сразу же пошел к Юкико. Ее дом находился рядом со станцией, в окружении каких-то мастерских, - закопченный двухэтажный барак, где она снимала комнату.

У порога его встретила хозяйка - старуха лет шестидесяти.

- Я хотел бы увидеть Юкико Кинугаву, - сказал Тономура.

Старуха, приставив ладонь к уху, стала допытываться:

- А вы сами-то кто будете? - И почти вплотную придвинула к гостю лицо.

Тономура отметил, что со слухом и со зрением у старухи совсем плохо.

- На втором этаже у вас снимает комнату Юкико Кинугава. Я хочу увидеться с ней. Зовут меня Тономура, - прямо в ухо прокричал Сёити.

Видимо, его услышали и наверху, потому что вдруг из окна выглянуло молодое лицо.

- Поднимитесь сюда, пожалуйста.

Без сомнения, это была сама Кинугава.

По ветхой лестнице Тономура поднялся на второй этаж, где располагались две комнатки. В одной из них - побольше, аккуратно прибранной - и жила Юкико.

- Простите за внезапное вторжение. Я друг Кокити Оои, моя фамилия Тономура.

Юкико вежливо поклонилась, назвала свое имя и опустила глаза. Ее облик совершенно не совпадал с тем, который нарисовал в своем воображении Сёити. Ему почему-то казалось, что возлюбленная Кокити непременно должна быть хороша собой. Но перед ним с отсутствующим видом сидела отнюдь не красавица, скорее вульгарная женщина. Стрижка на европейский лад неаккуратна, и челка почти закрывает глаза, лицо чересчур набелено, а губы ярко накрашены, вдобавок щеку "украшал" большой пластырь, - видимо, у Юкико болели зубы. Тономура даже усомнился в том, что Кокити мог полюбить такую женщину.

Тем не менее, изложив факты, связанные с задержанием Оои, он спросил, не навещал ли Кокити ее в тот вечер. В ответ, - до чего ж жестокосердна эта женщина! - не высказав ни малейшего сострадания по поводу злоключений Оои, она сказала лишь, что в тот день он к ней не заходил.

Странное чувство овладело Тономурой во время этого разговора. Временами ему казалось, что эта женщина не человек, - так бесчувственна она была, такое зловещее впечатление производила.

- Что ж вы думаете об этом происшествии? Неужели вы действительно полагаете, что Ооя способен убить человека? - раздраженно и с укоризной спросил Тономура, на что последовал опять-таки невозмутимый ответ:

- Не уверена, что он способен на это, но...

Было совершенно непонятно, то ли она робеет и старается скрыть смущение, то ли она просто бессердечное существо, то ли ее поведение обусловлено тем, что она сама подстрекала Оою на убийство Цуруко, а теперь испугалась. Сомневаться не приходится лишь в одном: сейчас она действительно напугана. Всякий раз, когда совсем рядом, прямо под окном, проносились поезда и раздавался гудок паровоза, она испуганно вздрагивала.

Эту комнатку на втором этаже Юкико занимала одна. Вся обстановка в ней говорила о том, что ее хозяйка совсем простая девушка.

- Где вы работаете? - спросил Тономура.

- Я... раньше работала секретаршей, а теперь... теперь нигде, запинаясь ответила женщина.

Тономура пытался разговорить ее, заставить сказать хоть что-то по существу, но она упорно отмалчивалась. На вопросы отвечала односложно, не подымала глаз. Так и не добившись толку, Тономура собрался уходить. Попрощался и направился к лестнице. Юкико даже не привстала с места, только едва заметно поклонилась.

У порога его поджидала старая хозяйка. Тономура на всякий случай решил порасспросить и ее. Наклонившись к самому уху, он громко спросил:

- Три дня назад в гости к Кинугава-сан не приходил мужчина моих лет?

Спрашивать пришлось несколько раз, хотя это было и нелегко, потому что Юкико на втором этаже наверняка слышит его.

Наконец старуха ответила:

- Ой, и не знаю, что сказать...

Далее она поведала, что живет одна, комнату наверху сдала Юкико, ходить ей тяжело, и она редко выбирается из дома, бывает, и появится кто-то чужой, да гости, что приходят к Юкико, сами поднимаются на второй этаж, а ночью, если уходят совсем поздно, дверь закрывает Юкико. То есть о гостях Юкико она может и не знать.

Тономура покинул дом, испытывая досаду. Погруженный в невеселые мысли, он брел, глядя себе под ноги, как вдруг услышал:

- И ты тут?

Подняв голову, Тономура увидел полицейского из участка N., во время следствия писатель часто встречал его.

Эта встреча отнюдь не обрадовала Тономуру, но лгать было ни к чему, и он откровенно сказал, что ездил сюда поговорить с Юкико.

- Так, значит, она дома? Отлично. Видишь ли, мы решили вызвать ее на допрос, вот я и тороплюсь к ней. Ну, пока. - И полицейский побежал к дому Кинугавы.

Фигура полицейского скрылась за дверью, но Тономура продолжал стоять на том же месте. Его распирало от любопытства: интересно, какое будет лицо у Юкико, когда она выйдет из дома в сопровождении полицейского?

Наконец послышался скрип отворяемой двери. Появился полицейский, но один, без Юкико.

Застав Тономуру на прежнем месте, полицейский сказал с раздражением:

- Что ты мне тут наговорил? Нет ее дома.

- Как это - нет?! - От такого поворота дел Тономура совершенно опешил. - Не может быть! Да я только что с ней разговаривал! Не могла она уйти за это время. Ты в самом деле не застал ее?

- Не нашел. Пытался у бабки узнать что-нибудь, да бесполезно. На втором этаже обыскал все - пусто. Может быть, через черный ход вышла?

- Понятия не имею... Сразу за домом - территория железнодорожной станции. Давай-ка еще раз поищем вместе. Не могла она уйти!

Оба вернулись в дом, обыскали его, порасспросили хозяйку - Юкико Кинугавы нигде не было, растворилась, словно туман.

Куда же она подевалась?

Только что полицейский разговаривал со старухой у лестницы. Следовательно, через парадный ход Юкико не могла уйти незамеченной. А чуть раньше старуха провожала Тономуру. Как бы плохо ни было у нее со зрением и слухом, она не могла не заметить Юкико, если б та спускалась по лестнице, чтобы выйти из дома.

Проверили на всякий случай обувь у входа - все сандалии, и старухи, и Юкико, были на месте. Значит, можно не сомневаться: из дома Юкико не выходила. Однако найти ее - а заглянули во все уголки - тоже не удалось.

- Может быть, вылезла в окно на крышу? - предположил полицейский, рассматривая окно.

- То есть сбежала? Значит, все-таки у нее были основания убегать? удивленно протянул Тономура.

- Если она соучастница преступления, то, услышав мой голос, вполне могла бы и сбежать. И все же... - Полицейский продолжал внимательно изучать окно и крышу. - По крыше вряд ли ей это удалось бы. А внизу, сразу под окном, железнодорожные пути, там постоянно люди.

Внизу и в самом деле на одном из путей рабочие возились с рельсами, махали ломиками, лопатами.

- Эй, послушайте! - крикнул им полицейский. - На пути из окна никто не выпрыгивал?

Рабочие удивленно посмотрели вверх и ответили, что ничего подобного не заметили.

Да и вряд ли стала бы Юкико выпрыгивать из окна при людях. В то же время рабочие не могли не заметить ее, если бы она бежала по крышам домов, стоящих здесь впритирку.

Не оставалось ничего другого, как признать, что эта сверх меры набеленная фурия, это исчадие ада действительно обратилось в туман и растаяло в воздухе.

Тономура тупо глядел в окно. Лиса-оборотень, что ли, околдовала его? Или ему снится кошмар? Голова гудит. Не оставляет ощущение, будто в ней, как в улье, вихрем носится рой точек, которые складываются то в проткнутое соломенное чучело, то в белое как мел лицо Юкико, то в пустые глазницы Цуруко, то в ее лишенное кожи лицо... Постепенно его смутные видения стали обретать более определенные очертания. Что же это такое? Что же, что же? Нечто блестящее, напоминающее брусок, вернее, два бруска, они тянутся параллельно... Рельсы! Железнодорожные пути!

Тономура мучительно пытается удержать этот образ, разгадать видение. И тут его словно озарило. Вот она, разгадка! Все понятно! Лечебница Такавара вот куда скрылся преступник!

- Где сейчас Куниэда? - Тономура закричал так, что полицейский даже растерялся и пролепетал что-то насчет того, что в настоящий момент прокурор Куниэда находится в полицейском участке города N. - Отлично! Скорее беги туда и передай ему, чтобы он никуда не уходил, ждал меня там. И еще скажи ему, что я найду преступника.

- Какого еще преступника? Один уже есть - Кокити Ооя. Прости, но что это за бред? - теперь уже кричал полицейский, изумленный заявлением Тономуры.

- Ооя вообще ни при чем! Совершил преступление другой человек, я это только сейчас понял. Впрочем, человек на такое не способен, лишь дьяволу под силу такое изощренное злодейство. Ну ладно, иди и передай Куниэде, что я сказал. А я скоро сам вернусь и все ему объясню.

Полицейский плохо понимал твердившего одно и то же Тономуру, но все же поторопился в участок - неловко было не посчитаться с приятелем самого прокурора.

Едва полицейский скрылся из виду, как Тономура уже примчался на станцию. Отыскав дежурного, он принялся задавать ему странные на первый взгляд вопросы:

- Скажите, чем был гружен сегодняшний утренний девятичасовой товарняк? Лесом?

Обескураженный дежурный изучающе посмотрел на чудаковатого незнакомца и вежливо ответил:

- Да, в составе было три платформы с лесом.

- Этот поезд останавливается на станции U.?

(Читателю мы должны пояснить, что станция U. находится в противоположном от деревни S. направлении и является следующей остановкой после города N.)

- Да, останавливается. На станции U. часть леса сгружают.

Нетерпеливо дослушав ответ, Тономура помчался к ближайшему телефону-автомату, связался с лечебницей Такавара и стал наводить справки о пациентах, поступивших в последние часы. Получив ответ, по-видимому удовлетворивший его, он сразу же поспешил в полицейский участок.

Куниэда в одиночестве сидел в кабинете начальника участка и, когда туда без доклада ворвался Тономура, даже подскочил от неожиданности.

- Прошу тебя, Тономура, - сурово сказал он, - перестань чудить, а то мне, право, неловко! Доверься профессионалам. Писательские же импровизации в нашем следственном деле ни к чему.

- Можешь считать меня чудаком, кем угодно, но я знаю истину и не имею права молчать. Я догадался, кто настоящий преступник. Ооя абсолютно невиновен. - В возбуждении Тономура говорил неподобающе громко.

- Тише, успокойся, - еще раз попытался урезонить его Куниэда. - Мы-то с тобой давние друзья, по что подумают о тебе посторонние? Ты ведешь себя как помешанный. Ну ладно, кто же, по-твоему, настоящий преступник?

- Хочу, чтобы ты увидел все сам, своими глазами. Только для этого надо поехать на станцию U. Преступник находится там, в лечебнице Такавара.

- Он что, болен? - недоуменно спросил Куниэда. Еще более странными, чем прежде, казались ему речи друга.

- Ну, как сказать... Якобы болен. Симулирует психическое заболевание; очень удобно, потому что доказать обратное трудно. Впрочем, преступник действительно ненормален, нормальному человеку и в голову не придет совершить такое злодеяние. Уж я, писатель, какие только жуткие ситуации не придумывал, вроде ничем меня не проймешь, но тут и я не могу прийти в себя от ужаса и изумления.

- Ничего не понимаю. - Куниэде подумалось в этот момент, что если в этой истории и есть сумасшедший, то это скорее всего сам Тономура.

- Вполне естественно. Так вот, слушай. Все вы в своих построениях допускаете существенную ошибку, и, если пойдете дальше по этому ложному пути, преступления вам не раскрыть. Давай поедем вместе в лечебницу. Ну поезжай как частное лицо, если не можешь довериться моему чутью. Забудь, что ты отвечаешь за следствие. В худшем случае - если мои предположения неверны - потеряешь каких-нибудь два часа.

Куниэда не мог устоять перед натиском Тономуры, тем более что тот был в состоянии крайнего возбуждения. В участке они никому ничего не сказали, пояснили лишь, что отлучаются по личному делу, взяли машину и уехали.

ИСТИННЫЙ ПРЕСТУПНИК

Дорога в лечебницу Такавара заняла минут сорок. А до того розыски в доме Юкико отняли более часа; какое-то время ушло на уговоры Куниэды, так что в лечебницу прокурор с писателем прибыли только после обеда.

Лечебница - огромное белое здание посреди великолепия гор - находилась неподалеку от станции.

Въехав в ворота и оставив машину во дворе, Тономура и Куниэда сообщили дежурному о цели визита, после чего их сразу проводили в кабинет главного врача.

Им оказался доктор Кодама - не только прекрасный доктор, но и замечательный знаток литературы. Тономуру он знал давно и после телефонного разговора с ним уже ждал гостей.

- Женщина, которая вас интересует, действительно у нас в больнице. Назвалась Торико Китагава. После вашего звонка мы на всякий случай установили за ней наблюдение.

- В котором часу она поступила в больницу? - спросил Тономура.

- Сегодня утром, приблизительно в 9.30.

- А каково ее состояние?

- М-мм... Нервное истощение. Вероятно, обусловлено сверхординарной причиной. Была очень возбуждена. Состояние ее, кстати говоря, не требовало госпитализации, но у нас, как вы вероятно знаете, не обычная больница, а скорее лечебный курорт - здесь минеральные источники и так далее. И устроиться к нам в больницу может любой желающий. А что, эта женщина совершила что-нибудь предосудительное?

- Она убийца, - понизив голос, сказал Тономура.

- Убийца?!

- Да. Вы, наверное, слышали об убийстве в деревне S.? Она-то его и совершила.

Это сообщение повергло доктора Кодаму в изумление. Он тут же вызвал лечащего врача и велел проводить посетителей к больной.

Приближаясь к палате, Куниэда и Тономура чувствовали, как бешено колотятся у них сердца.

Открылась дверь. За нею как вкопанная, не шевелясь, стояла Юкико Кинугава; глаза широко раскрыты, кажется, вот-вот вылезут из орбит.

Сомнений не оставалось: то была не Торико Китагава, а Юкико Кинугава, во всяком случае, та самая женщина, которая называла себя этим именем.

Куниэду она не знала, но, конечно, вряд ли могла забыть Тономуру, с которым виделась только нынче утром, и не могла не понимать, что хорошего это неожиданное вторжение не предвещает. В один миг она осознала все.

- Не двигаться! - Тономура подскочил к "Юкико" и выхватил из ее рук маленькую синюю склянку. Яд! Удалось же ей каким-то образом достать его на крайний случай!

Лишившись склянки, "Юкико" словно лишилась сил; зайдясь в рыданиях, она рухнула на пол.

- Ты, Куниэда-кун, слышал уже историю о том, как сегодня утром Юкико Кинугава исчезла из собственного дома. Вот она собственной персоной, сбежала сюда, - пояснил Тономура.

- Погоди-ка. Тут не все ясно, - проговорил Куниэда, наблюдая за рыдающей женщиной. Он, похоже, еще не до конца разобрался в ситуации. - В тот день, когда было совершено преступление, Юкико Кинугава не выходила из дому. К тому же для потерпевшей - Цуруко Ямакиты - она не являлась соперницей: Ооя сам говорил, что любил только Юкико. Зачем же Юкико понадобилось идти на такой рискованный шаг, как убийство? Что-то здесь не так... Может быть, на почве нервного истощения ее мучают кошмары?

- Вот-вот, именно тут и кроется ошибка следствия. Преступник хитер и коварен. Ты полагаешь, убийца - Ооя? Неверно. Ты думаешь, жертва - Цуруко Ямакита? Великое заблуждение. Вы все абсолютно не правы.

Куниэда слушал разглагольствования Тономуры, едва сдерживая гнев.

- О чем ты толкуешь? - раздраженно сказал он. - Разве убитая - не Цуруко Ямакита? Чей же тот труп, по-твоему?

- Труп был обезображен еще до того, как на него набросились собаки. Изуродовав лицо, чтобы невозможно было установить личность, преступник обрядил труп в кимоно Цуруко и бросил тело неподалеку от деревни.

- А что же с Цуруко? Куда она подевалась? Не хочешь ли ты рассказать, что деревенская девушка, ничего не сообщив родителям, может на несколько дней исчезнуть из дому?

- Цуруко вообще не сможет больше вернуться домой. Ты знаешь, Ооя как-то рассказывал мне, что Цуруко - страстная поклонница детективного чтива, да и по криминалистике собрала целую библиотеку европейских и американских авторов. Кстати, мои сочинения она прочитала все без исключения. В общем, не такая она деревенщина, как тебе может показаться.

Напористый тон, металл в голосе Тономуры привели Куниэду в замешательство.

- У меня такое впечатление, - сказал он, - будто ты стремишься бросить тень на Цуруко.

- Бросить тень?! Сними шоры с глаз, Куниэда-кун. Она убийца! Она дьявольское отродье в облике человека!

- Что ты говоришь?!

- Я знаю, что говорю! Цуруко Ямакита не жертва, как ты полагаете, а преступник. Не убиенная, но убийца!

- Кого... кого же она убила? - Теперь уже и Куниэда был возбужден не менее Тономуры.

- Юкико Кинугаву, вот кого.

- Погоди, Тономура-кун. Я тебя опять не понимаю. Ведь Юкико Кинугава вот она, лежит сейчас перед нами и не переставая рыдает. Или... или ты думаешь, что...

Тономура расхохотался:

- Понял наконец? Перед нами Цуруко Ямакита, выдающая себя за Юкико Кинугаву. Безумно влюбившись в Оою, она возмечтала поскорее сочетаться с ним браком и добивалась поддержки родителей. Можешь представить себе, как она проклинала Юкико, которая завладела сердцем избранника! А как должна была возненавидеть охладевшего к ней Оою! Вот тогда она и задумала жесточайшую месть обоим: свою соперницу убить и труп обрядить в собственную одежду, чтобы представить дело так, будто убийца - Ооя. Задумано гениально. И воплотить замысел ей удалось изящно. Недаром она читала детективы и изучала криминалистику.

Тономура подошел к рыдающей Цуруко и потряс ее за плечо:

- Ну что, Цуруко? Ты ведь слышала, что я говорил? В чем-нибудь я ошибся? Нет? Как-никак, я писатель, на детективах собаку съел. Распутать твой замысел не составило особого труда. Сегодня утром, правда, тебе удалось меня провести. Но чуть позже я сообразил, в чем дело. Мы ведь однажды встречались в деревне, и потому, хоть и с запозданием, я узнал под нелепой челкой и густым слоем белил твое подлинное лицо.

Видимо, сомнений относительно своей участи у Цуруко уже не оставалось. Не переставая всхлипывать, она внимательно слушала Тономуру, и по ее реакции было видно, что все слова писателя абсолютно справедливы.

- Значит, Цуруко убила Юкико Кинугаву и себя же выдала за убитую? Куниэда все еще не мог оправиться от изумления.

- Именно так, - ответил Тономура. - Поскольку лицо убитой было обезображено, труп нетрудно было представить как тело Цуруко. А Юкико вроде исчезла, что вызвало подозрение в ее причастности к убийству. Далее. Инсценировав собственное убийство, Цуруко должна была скрыться. И таким образом она решает сразу несколько задач - в частности, лишает алиби Оою, чтобы на него пало подозрение в убийстве. Да, все продумано безукоризненно.

... Одно за другим исчезали сомнения и противоречия; то, что недавно казалось нелогичным, - например, тот факт, что возлюбленная Оои начисто отрицала его алиби, - стало теперь понятным...

- Далее, - продолжал объяснять Тономура, - комната, которую снимала Юкико, оказалась чрезвычайно удобной для преступных целей Цуруко. Хозяйка одинокая старуха, полуслепая и глухая, так что Цуруко, заняв место Юкико, могла не опасаться, что обман раскроется. Во всяком случае, в доме. А соседям, если бы они и обратили внимание, вряд ли пришло бы в голову, что она - убийца. Городок N. все-таки не деревня, Цуруко там знают в лицо лишь несколько человек.

- Выходит, эта испепеляемая ненавистью женщина была готова скрываться всю жизнь, навечно расстаться с родными? Вряд ли бы ей удалось до конца играть роль Юкико Кинугавы. Видимо, она рассчитывала скрыться, уехать куда-нибудь подальше от этих мест, после того как Оое будет вынесен приговор. Сколь безоглядна ее ненависть! И какой сокрушительной силой может стать любовь!.. Превратить молодую женщину в одержимую бесом ревности фурию... Нет, человек не способен на подобное преступление. Она не человек, она действительно источающий злобу дьявол!

Но хлесткие слова, казалось, не действовали на Цуруко. Она лежала ничком, застыв как изваяние. Удар, настигший ее, полностью парализовал ее волю и лишил сил.

Куниэда был поражен: фантазия писателя совпала с реальностью. Но все же кое-что оставалось пока неясным.

- Ну хорошо, Тономура. Кокити Ооя, выходит, не лгал, не было нужды этого делать. Допустим. Но вспомни его собственные слова: в ту ночь, когда было совершено убийство, он якобы был у Юкико. То есть той ночью, во всяком случае примерно до одиннадцати вечера, Юкико должна была находиться в городе N. Однако, как выясняется, убита она была далеко от деревни. Тут концы с концами не сходятся. Ну, допустим, она взяла такси. Все равно странно: к чему молодой женщине глубокой ночью отправляться куда-то в лес за шесть километров от дома? И еще: в каком бы маразме ни пребывала старуха, она не может не знать и не помнить, как ее квартирантка глубокой ночью выходила из дома. А ведь она утверждает, что в ту ночь Юкико не выходила. - По-видимому, Куниэда наконец оправился от изумления и начал профессионально нащупывать уязвимые места в цепочке рассуждений и фактов.

- Вот-вот. Это я и имел в виду, когда говорил, что есть в деле некоторые темные обстоятельства. - Тономура только и ждал этого вопроса. Многое действительно невероятно, - с жаром заговорил он. - Такое нипочем не придумать, если не одержим жаждой убийства. Помнишь, я показывал тебе соломенное чучело, которое подобрал дядя Нихэй, - то самое, проткнутое кинжалом? Как ты думаешь, какую роль оно играет в этой истории? Безумная фурия тренировалась на этой кукле! А точнее, она использовала ее, чтобы выяснить, в каком месте удобнее сбросить труп с поезда.

- Какой еще поезд? - снова растерялся Куниэда.

- Дело вот в чем. Любители детективов прекрасно знают, что, как бы осмотрительно ни действовал преступник, на месте преступления обязательно остается какой-нибудь след. И потому наша героиня замыслила на первый взгляд невозможное: обставить все так, чтобы самой оказаться как можно дальше от места преступления, подбросив только труп. Как она рассуждала? Разузнав, где живет Юкико, в отсутствие хозяйки комнаты она забралась на второй этаж. Так, Цуруко? Правильно я говорю? И сделала там замечательное открытие. Какое именно? Как ты знаешь, в комнате Юкико окна выходят на задний двор железнодорожной станции. Прямо под окном - пути товарных поездов, и вагоны проходят здесь почти вплотную к дому. Сегодня утром я убедился в этом собственными глазами. Как и в том, что это - сортировочная станция и поезда останавливаются там довольно часто. Цуруко, ты ведь наблюдала эту картину из окна? И наверняка именно эти обстоятельства подтолкнули тебя к чудовищному убийству. Я прав?

Тономура продолжал свое объяснение, иногда прерывая его обращениями к Цуруко, которая продолжала лежать ничком и рыдать, теперь уже почти беззвучно.

- Так вот, в отсутствие Юкико эта женщина забирается к ней в комнату, прихватив с собой то самое соломенное чучело. Как раз в это время поезд стоит под окном. Прыгнув на груженную лесом платформу, она тихонько кладет чучело на бревна, заранее просчитав, в каком месте при движении поезда оно должно свалиться вниз. Состав длинный, до тоннеля у деревни S. дорога идет вверх, поезд будет двигаться очень медленно, и кукла пока не упадет. А около тоннеля подъем кончится и поезд наберет скорость. Как раз там находится известный всем Большой крюк. Состав должен сильно накрениться. И именно в этом месте чучело упадет. Убийца учла и то, что предполагаемое место падения куклы - глухомань за деревней S. Это развеяло ее последние сомнения. Итак, выждав момент, когда Ооя собрался на свидание с Юкико, преступница последовала за ним по пятам. В тот момент, когда он, попрощавшись с возлюбленной, ушел, Цуруко ворвалась на второй этаж в комнату ни о чем не подозревавшей Юкико и хладнокровно задушила ее. Затем искромсала лицо убитой, переодела ее в свое кимоно, а когда под окнами остановился товарный поезд (время она выяснила заранее), Цуруко опустила труп на бревна. Что, Цуруко, правильно я рассказываю? Труп свалился с поезда, как и было рассчитано, недалеко от тоннеля. А дальше преступнице еще раз неожиданно повезло: там оказались собаки, которые совсем изуродовали тело. Все это время Цуруко находилась в комнате Юкико. Поменяла прическу, набелилась, налепила на щеки пластырь - словом, превратилась в другого человека. Тономура взглянул на Куниэду и улыбнулся: - Невероятные фантазии? Это для вас, практиков. А вот эта девушка, страстная любительница детективов, дерзнула превратить фантазии в реальность. И последнее: каким образом преступница исчезла сегодня утром из комнаты? Думаю, теперь уже не надо долго объяснять. Она просто повторила трюк с чучелом. Только на сей раз сама прыгнула на платформу и поехала в противоположную сторону. Цуруко, если в мои рассуждения вкралась хотя бы одна неточность, исправь, пожалуйста. Что, нечего исправлять?

Тономура подошел к убийце, взяв ее за плечо, попытался приподнять. Тело Цуруко затряслось в конвульсиях, словно по нему прошел электрический ток; издав вопль, от которого у присутствующих волосы встали дыбом, она вдруг резко вскочила и завертелась на месте.

Это было настолько неожиданно, что и Тономура, и Куниэда в испуге отскочили назад. От слез у Цуруко белила и румяна отшелушились, глаза забегали, волосы вздыбились, и - о ужас! - изо рта показалась алая кровь. Кроваво-красным окрасились губы, затем кровь струйкой потекла по подбородку, часто-часто закапала на покрытый линолеумом пол.

- Эй, кто-нибудь! - закричал Тономура, выбежав в коридор. - Скорее сюда! Она откусила себе язык!

Такого исхода и оннье ожидал.

Вот и конец истории, связанной с убийством в деревне S.

Пытаясь покончить с собой, Цуруко Ямакита откусила себе язык, но не умерла. Некоторое время она оставалась в той же лечебнице, доставляя всем немало хлопот. Она впала в безумие и то и дело исторгала нечленораздельные вопли, перемежаемые взрывами жуткого смеха.

Но это было потом. А в тот день истекающую кровью Цуруко передали на попечение главному врачу лечебницы, родителям отправили подробную телеграмму, сами же Куниэда и Тономура поспешили в город.

В машине прокурор обратился к другу:

- Все же отдельные моменты мне еще неясны. То, что преступница попыталась скрыться, понятно. Но объясни мне, пожалуйста, как ты догадался, что она сбежит именно в лечебницу Такавара?

- Она ведь знала, что поезд, уходящий в девять утра, останавливается недалеко от лечебницы для переформирования состава. - В голосе Тономуры слышалась горькая усмешка. Он испытывал громадное удовлетворение, раскрыв хитроумный замысел убийцы, но вся эта история изрядно утомила его. Тем не менее он продолжал объяснять: - Сначала она пряталась в бревнах, и выгружавшие лес рабочие не заметили ее. А перед самой станцией U. ей надо было непременно спрыгнуть с поезда. Такой замечательный шанс давала техническая остановка состава вблизи лечебницы. А более подходящее место, чтобы скрыться, трудно найти. Начитавшись детективов, Цуруко прекрасно знала это. Вот и весь ход моих рассуждений.

- М-да... Послушаешь тебя, и кажется, в самом деле все очень просто. Обидно, однако, что ни мне, ни моим коллегам в этом "простом" деле не удилось преуспеть. Но остался у меня еще один вопрос. Относительно записки, подписанной "К.", которую Цуруко оставила в ящике своего стола, все ясно: это фальшивка, дело рук самой Цуруко. А что можно сказать по поводу выпачканной кровью одежды Оои?

- И здесь все предельно ясно. Цуруко была в добрых отношениях с родителями Кокити, могла появляться в доме и в его отсутствие. Так что ей было нетрудно в один из визитов выкрасть его старую одежду. А позднее, накануне преступления, испачкать ее кровью, скомкать и забросить под веранду - пара пустяков.

- Хм, пожалуй, твои предположения логичны. Да и подготовить "вещественное доказательство" не после убийства, а накануне - интересная идея... А что это за кровь? Откуда? Я на всякий случай отдавал одежду на экспертизу и получил подтверждение, что кровь действительно человеческая. Чья же?

- А вот на этот вопрос я определенно ответить не могу. Но думаю, особых проблем здесь нет. Можно допустить, скажем, такое: если имеется шприц, нетрудно набрать из собственной вены целую чашку крови, ее вполне хватит, чтобы оставить многочисленные пятна на одежде. Кстати, может, проверим руки Цуруко? След от иглы еще должен сохраниться. Не думаю, что она просила о таком "одолжении" кого-то другого. В детективах, между прочим, довольно часто описываются подобные случаи.

Куниэда слушал, согласно кивая головой, а потом сказал:

- Я должен извиниться перед тобой. Конечно, я был не прав, отвергая твои доводы как сумасбродные фантазии беллетриста. Что и говорить, в этом деле - а оно основано на буйной фантазии - мы, практики, оказались, увы, беспомощны. Отныне обещаю с большим уважением относиться к твоим идеям. И стану горячим поклонником детективного жанра - Куниэда признал поражение легко и беспечно.

Тономура тоже весело рассмеялся:

- Отлично! Значит, еще одним любителем детективов больше!