"Тигр в камуфляже" - читать интересную книгу автора (Пучков Лев)7Иван заштриховал небо, удалил альбом на расстояние вытянутой руки и внимательно всмотрелся в только что сработанный пейзаж. Получилось вполне сносно. Речная заводь, кусты, песчаный пляж – не хуже, чем у профессиональных малевщиков с изрядным опытом. Правда, прослеживался небольшой казус – кое-где песок был ничем не отличим от облаков и трудно было определить, где же, собственно, заканчивается твердь земная и начинаются небеса обетованные. И хотя с утра над пляжем действительно зависали пухлые облака, грозившие растолстеть в тучи, а простой карандаш не идет ни в какое сравнение с красками – но факт оставался фактом: ляп имел место. – Глазури бы чуток, – огорченно отметил Иван, переворачивая страницу и разглаживая чистый лист. – Ластика нет… Посмотрел бы я на Васнецова, возьмись он пейзаж карандашом выписывать! Еще разок попробовать, что ли? В усадьбе Вовца он скучал уже второй день. «Дядя Саша сказал, что первоначально хотел поселить племянника своей даче, но обстановка осложнилась – надо сначала , тщательно прощупать ситуацию, а пока в целях безопасности придется немного пожить у Леши. Чем занимается Леша, он не сказал, но и так было ясно. В усадьбе присутствовали как минимум восемь охранников – все, как и давешние два „шкафчика“, дегенераты без малейшего проблеска. Дегенераты были вооружены и неустанно выписывали круги по обширным владениям Леши-бандита, словно надеялись отловить какого-нибудь вражеского диверсанта. Понятное дело – с такой охраной Ивану можно было ничего не опасаться. Вчера он весь день просидел в отведенной ему спальне, где имелся телевизор и санузел, как в гостинице. „Дядя“ выдал ему комплект новой спортивной одежды – на первое время (из дома Ивана увезли в стареньких трениках) и сказал, что они за сутки полноценно разведают обстановку, а пока на улицу выходить не стоит – мало ли… А сегодня Иван, воспользовавшись отсутствием хозяина и попечительства дяди, нарушил запрет и с утра пошел бродить по дому. В гостиной он обнаружил на полке запыленный альбом с детскими каракулями, в котором было мною неиспользованных страниц, нашел огрызок простого карандаша и отправился в дальний угол двора, выходивший на песчаный берег реки. Дегенераты его перемещениям не препятствовали, однако четверо тут же пристроились в хвост и расположились на некотором удалении. Изредка оборачиваясь, Иван мог лицезреть торчавшие в кустах бритые макушки. И хотя никто не говорил ему, что усадьбу нельзя покидать самостоятельно, он почему-то был уверен: если бы ему взбрело вдруг в голову переплыть речку, они обязательно воспрепятствовали бы этому необдуманному деянию. И возможно, с применением силы… – А ты не из братвы, – раздался над самым ухом звонкий девичий голос. Иван от неожиданности вздрогнул и черканул карандашом жирный штрих по наполовину сработанному пейзажу. Рядом стояла очень молоденькая дамочка, облаченная в экономный купальник ядовито-желтого цвета. И была эта дамочка того… именно из той породы что так нравилась Ивану: длинноногая, большеглазая, упругая во всех положенных местах и вся из себя такая холеная – короче, чудо как хороша! Вот только цветную повязку натянула на правую ногу – это несколько портило впечатление. – Бандиты не рисуют, – продолжила она свою мысль. – Папка сказал, что у нас гость, племянник дяди Саши… Но кто ты конкретно – не сказал. – «Конкретно» я никто, – усмехнулся Иван. «Дядя» предупредил его, что у Леши имеется взбалмошная и непредсказуемая дочка, к которой категорически не рекомендуется подходить на пушечный выстрел. Якобы у нее какой-то там физический недостаток и Леша бережет ее пуще глаза. Может, в общем, моментом голову оторвать. Голова в принципе Ивану была нужна, но дамочка дюже понравилась… – Сразу видно, что бандитская дочь, – пошутил Иван. – «Конкретно»! Барышням совсем необязательно заимствовать словечки из донного лексикона. Барышням приличествует вести себя чопорно и томно, дабы не прослыть ветреной натурой и не уронить достоинство… И почему это ты решила, что я не из братвы? Может, я просто бандит, который любит рисовать? – У них на это нет времени, – мудро заметила барышня, глядя на Ивана с явным любопытством. – Так что… А ты всегда так выражовываешься или это передо мной копытом бьешь? – Бью, – честно признался Иван. – Вообще-то я из деревни – грубый и неотесанный. Нахватался вершков – вот и пытаюсь блеснуть перед прекрасной дамой… – Познакомимся? – Барышня взяла в руки альбом и перелистнула страницу. – О! Неплохо, неплохо… Так что – насчет познакомиться? – Боюсь, – откровенно признался Иван, тыча большим пальцем за спину. – Там в кустах сидят четыре дегенерата – они моментом настучат твоему папашке. А меня дядя предупредил, – но, уловив в глазах собеседницы плохо скрытое разочарование, он тут же дал задний ход: – Да шутка, что ты, прям… Иван Андреев. Офицер спецназа. Heудавшийся, правда, дальше капитана не вылез. А также неудавшийся художник. И вообще – неудачник. Довольна? – Ага, довольна. – Барышня вернула альбом и представилась в свою очередь ему в тон: – Аленка. Бандитская дочка. Студентка. Будущее светило психиатрии. Инвалид. – Умственного труда? – подхватил Иван, лукаво прищурившись. – Понятное дело в принципе. Сам в свое время грыз гранит науки… От сессии к сессии спишь, а потом две недели забиваешь голову всякой казуистикой… У меня была одна знакомая курсистка – так свихнулась, бедолага, аккурат после сессии. В общем, сочувствую… Третий курс, полагаю – не так ли? – Уже четвертый. И сессию я сдала, вчера был последний экзамен. Теперь вот каникулы. – Она сделала неопределенный жест рукой в сторону реки и тихо добавила: – И вот что… Я не умственного труда инвалид. Я просто инвалид. Разницу улавливаешь? – Улавливаю, – кивнул обалдевший Иван. – Но не вижу… В чем инвалидность? Наблюдаю перед собой наисимпатичнейшую дивчину… Или у меня со зрением нелады… – У меня коленный протез, – слегка зарделась девушка, указав на правую ногу с повязкой. – Чашечки нет. Хромаю безбожно. Да и шрамы там. Папка все собирается свезти меня в Европу, пластику сделать – да все как-то недосуг… – И только-то? – почему-то с облегчением усмехнулся Иван. – Я-то думал, действительно что серьезное… – А это что – несерьезное?! – гневно сверкнула глазами Аленка. – Да ты понимаешь, что это такое – жить хромоножкой?! – У меня одному приятелю обе ноги оторвало, – сказал Иван, бросая в воду камешек, обнаруженный в песке. – Так ничего – живет себе, в ус не дует. Днем работает в фирме, вечером любит жену, да еще умудряется налево хаживать – скандалы как по расписанию, минимум раз в месяц… – Твой приятель – мужик, – тяжело вздохнула Аленка. – Мужикам без разницы. А я женщина. Женщинам должны быть присущи грация, легкость, воздушность, если хочешь – чтобы понравиться привлекшему ее внимание мужчине. Женщину ведь с первого взгляда оценивают по походке – от того, как она движется, зависит очень многое, если вообще не все. А как быть хромоножке? Тьфу! Да что там – посмотри сам. – Она вдруг закусила губу и рванула с места – заковыляла по пляжу, приволакивая правую ногу, которая практически не гнулась. Описав круг, с вызовом остановилась против Ивана и язвительно потребовала: – А ну, художник, оцени! Легкость, грация, воздушность… Ну? Только не ври, не надо… Что ты испытываешь, глядя, как ковыляет хромоножка? – Испытываю, испытываю… – Неожиданно для себя он растерялся. Господи, ну что тут можно испытывать! Сострадание и жалость. Такая симпатичная девчонка – и такая чудовищная несправедливость! Ладно, была бы выходцем из трущоб – там на это дело никто не обращает внимания. А тут – можно сказать, сливки общества. Каково ей будет где-нибудь на званом балу, в потрясном наряде за пару сотен штук баксов – скорбно ковылять меж блестящих кавалеров и изнеженных капризных дам?.. – Не обидишься? – Он скорчил страдальческую гримасу. – Если действительно правду скажу? – Говори. – Она презрительно фыркнула. – Чего обижаться – я и так знаю… Иван поманил барышню пальчиком. Она склонилась к нему, и он, слегка приподнявшись, прошептал ей прямо в розовое ушко: – Испытываю… непреодолимое желание разорвать в клочья твои желтые плавки, завалить прямо здесь, на пляжу, и засадить так, чтобы ноги судорогой свело. А потом драть тебя до вечера – пока не посинеешь… Ух-х-х-х!!! Шлеп! Аленка залепила ему звонкую пощечину, покраснела, как пожарный щит, и растерянно произнесла в нос: – Дурак! Ты че… совсем дурак? – Не совсем, – блаженно улыбнулся Иван, потирая мгновенно загоревшуюся щеку. – Так – местами… Но ты же обещала не обижаться. Почему-то все девушки, которые мне нравятся, страшные вруньи. Вот и ты тоже… – Чудной ты! – Аленка уселась перед ним на песок, бережно отставляя в сторону правую ногу и глядя на собеседника с возрастающим интересом. – Я таких еще не встречала. Художники что – все такие странные? – В чем странность? – искренне удивился Иван. – Стоит сказать человеку правду, как он тут же начинает к тебе относиться по-другому… И вот что: ты так не сиди. Я же ничего не сочиняю – ты мне действительно нравишься все больше с каждой секундой. Села тут в откровенной позе и издевается над мужиком! Я, между прочим, в таком состоянии вполне могу глупость совершить. Вот пойду сейчас в кустики – якобы пописать, завалю поочередно дебилов, а потом изнасилую тебя прямо не пляже… Тебя такой вариант устраивает? Сделав круглые глаза, девушка поспешно поменяла позу и, повернувшись к Ивану боком, задорно попросила: – Скажи еще что-нибудь?! Честное слово, со мной так никто никогда в жизни не разговаривал. Скажи? – Я думаю! – усмехнулся Иван. – Попробовал бы кто так с тобой поговорить! Папка моментом головенку открутит… А вообще – на сегодня глупостей хватит. Давай лучше пока разойдемся – как-нибудь потом поболтаем. Мы с тобой и так превысили лимит приличия. – Он снова потыкал пальцем за плечо: – Эти папке настучат – будет нам на орехи. А я не желаю, чтобы кто-то прервал наши отношения в самом начале… Хотелось бы еще маленько пообщаться – в более непринужденной обстановке. – Точно, – неожиданно озаботилась Аленка, неловко вставая и отряхивая песок. – Давай встретимся в более непринужденной обстановке… Часов в пять папка приедет обедать, потом укатит до ночи. Ты, как стемнеет, приходи в подвал. Только так, чтобы дебилы не заметили. Придешь? – В подвал? – Иван удивился. – У тебя что, в этих хоромах своей комнаты нет? – Я живу в другой половине, – объяснила она. – Тебе придется спуститься из спальни в зал, пройти по коридору и подняться ко мне. А эти следят – двое всегда дежурят в коридоре. Они заметят любого, кто выйдет из дома или захочет перейти из половины в половину. И во дворе следят три пары. Муха не пролетит! А из твоей спальни можно тихонько спуститься в кухню – там есть второй вход в подвал. Правда, дверь заперта, но у меня есть ключ – как стемнеет, я ее открою. Придешь? – А первый вход, стало быть, на твоей половине, – заключил Иван. Аленка кивнула. – Однако в подвалах с прекрасными дамами я еще ни разу не встречался… – У нас там маленький спортзал и сауна, – сообщила Аленка. – Зимой папка с корешами там в бильярд гоняют. А сейчас бильярд на веранде, так что никто лишний туда не припрется… Или боишься? – Если мне назначает свидание такая леди и я заведомо уверен, что после оного свидания меня непременно кастрируют, – я все равно пойду, – зловещим шепотом произнес Иван. – Как стемнеет, буду на месте, сударыня, не сомневайтесь! А сейчас – уматывайте-ка отсюда, пока дегенераты не переполошились. – Он расположил на коленях альбом и углубился в эскиз, стараясь не смотреть, как «леди» ковыляет с пляжа… После полудня облака, как и ожидалось, превратились в тучи, ветер утих, и в воздухе ощутимо зависла перспектива надвигающейся грозы. Часам к четырем приехал Вовец и позвал Ивана обедать. «Дяди Саши» не было, Вовец лаконично сообщил, что он занят – решает Ивановы проблемы. Аленка к обеду не вышла, а поскольку стол накрыли на две персоны, Иван сделал вывод, что отец и дочь живут обособленной жизнью, стараясь не задевать друг друга… Темнеть начало часов в восемь – сгустившиеся тучи приблизили сумерки. К девяти во дворе усадьбы царил уже вполне приличный полумрак, начал потихоньку накрапывать дождь и заметно похолодало. Выглянув в окно, Иван заметил, что дегенераты попрятались от дождя кто куда, оценил это как добрый знак и потихоньку выскользнул из комнаты. Крадучись, как нашкодивший котяра, наш парень спустился в кухню, быстренько нашел дверь в подвал и с сильно бьющимся сердцем оную толкнул. Вообще-то имелось вполне справедливое опасение, что дверь окажется запертой – Аленка могла трактовать понятие «как стемнеет» буквально. И оно подтвердилось: дверь не открылась. «Как стемнеет – будем брать», – решил Иван, нервно усмехнувшись. Вообще-то до сего момента он воспринимал женщин исключительно в утилитарном аспекте. Не более чем удобный объект для снятия физиологического и эмоционального напряжения, – хотя подчас попадались такие лапочки, что можно было без оглядки жениться и томно прозябать всю жизнь под каблуком. К слову сказать, эти лапочки потом оказывались такими стервами, что хоть стой хоть падай… Но вот сейчас он страшно волновался. И вовсе не потому, что дегенераты могли застукать в любой момент. Эта хромоножка понравилась суровому воину не только как агрегат для плотских утех. Когда она ковыляла с пляжа, он не выдержал и бросил вслед короткий взгляд. И пропал. Безысходно щемящее чувство охватило его, ничем не объяснимая тревога и непреодолимое желание схватить это существо в охапку, никогда не отпускать и защитить от всех превратностей сурового мира. Знаете, такое, наверно, бывает с каждым здоровым самцом, стремительно галопирующим по жизни и без оглядки оставляющим позади без боя сдавшиеся бастионы. Посмотрел разок в спину – и влип по самые уши… – Как стемнеет, будем брать, – с каким-то разочарованием повторил он вслух, отступая от двери и прислушиваясь – нужно было по-быстрому возвращаться наверх. В этот момент в замке щелкнул проворачиваемый ключ – дверь медленно приотворилась, и в образовавшемся пространстве показалось Аленкино личико. – А… гхм-кхм, – смутился Иван. – А я уже тут – вот… Биополя, значит, того, – совпадают… – Пошли, – тихо приказала девушка, пропуская его вниз, заперла дверь и, ухватив за локоть, потащила за собой. В этом подвале было очень даже недурственно. Из окон, на три четверти утопленных в землю и забранных в бетонные короба, струился призрачный свет уходящего вечера, пока еще позволявший рассмотреть детали интерьера. Половину помещения занимал спортзал: поролоновые маты в углу, кожаные груши, несколько фирменных тренажеров, железо… И довольно просторная площадка для бильярдного стола. Во второй половине подвала, отгороженной от спортзала кирпичной стеной, была оборудована сауна. – Все у вас на замке, – выдал Иван, только чтобы нарушить неловкое молчание. Аленка достала из кармана шелкового халатика связку ключей и принялась отпирать массивную дубовую дверь сауны. – Прячете чего-то? – Там напитки – в холодильнике, – пояснила хозяйка. – Если не запирать – дегенераты заберутся и выпьют. У нас два места, где спиртное есть: сауна и погреб. Папка всегда запирает. А ключи – у меня… Холл сауны был похож на гостиную: отделанные мореным дубом стены и потолок, толстый ковер на полу, в углу «Хай Блэк тринитрон», двухкамерный холодильник, сервант с посудой, здоровенный стол, а вокруг него – несколько удобных кожаных кушеток и два массивных кресла – видимо, для основных. Короче, жить можно. Заперев дверь, Аленка потянулась к выключателю на стене и торопливо затараторила: – Сейчас чайку заварим, там в серванте варенье и конфеты есть… – Стоять! – грозно шепотнул Иван, хватая ее за руку. – Про маскировку слыхала? Свет включишь – дегенераты во дворе увидят. – А как же мы без света? – растерянно спросила она. – Сейчас стемнеет… – А мы видели друг друга днем – этого достаточно, – успокоил ее Иван, притягивая к себе и сжимая в объятиях. При этом сердце нашего воина чуть не выскочило наружу от волнения. – Так что уж… как-нибудь без света… Иди ко мне! – Погоди! – Аленка напряглась и уперлась руками ему в грудь. – Ты что? Хоть пообщаемся для приличия! – Да какие там приличия, – задыхаясь, пробормотал Иван, хватая ее в охапку и силой укладывая на кожаную кушетку. – Сидеть и запинаться языком, ожидая, что вот-вот… Нет, так не пойдет. – Я не хочу так! – возмущенно всхлипнула Аленка, деревенея всем телом, но он уже лихорадочно действовал: задрал халатик, потянул вниз трусики, одним рывком приспустил свои штаны до колен и, почувствовав вздыбившейся плотью обжигающее девичье лоно, страстно замычал, впиваясь поцелуем в Аленкины губы. – Я… Я боюсь! – нервно вскрикнула Аленка, изо всех сил сжимая ноги. – Я еще не… – Тихо! – притворно замер Иван. – Слышишь? – Она тоже замерла, повернула лицо к двери и на секунду выпустила ситуацию из-под контроля. Воспользовавшись этим, Иван одним движением растолкал коленями неподатливые девичьи бедра в стороны, рванул мешавшую резинку трусиков и, счастливо застонав, неукротимо ворвался в желанные недра… – Ты меня просто изнасиловал, – беззлобно констатировала Аленка спустя три минуты, когда он отзвучал в пароксизме буйного оргазма и улегся рядом на кушетке, крепко прижимая к груди предмет своего вожделения и счастливо покусывая оному предмету мочку уха. – Ай! Щекотно… – Фантастика, – еле слышно прошептал Иван. – Такого со мной никогда еще не случалось… – Врешь, наверно, – с придыханием промурлыкала Аленка, нежно поглаживая его щетинистую щеку. – У-у-у, колючий… – Фантастика… – расслабленно продолжал Иван, вдыхая аромат девичьих волос. – Вторая целка за неделю… Надо же! Да у меня за всю жизнь… – Что-о-о-о?! – взвилась Аленка, вырываясь из его объятий и соскакивая на пол. – Скотина! Да как ты смеешь! Ах ты, кобель тряпошный! Скотина… Да я тебя пристрелю, как собаку, гад… – Она с плачем шарила по полу в поисках своих изнасилованных трусиков. Только тут он сообразил, что сморозил глупость, бросился к предмету вожделения, схватил в охапку, обцеловал с ног до головы и принялся жарко объяснять, какие суровые условия подвигли его на скоротечную связь с несчастной Аниськой и что впоследствии с этой самой Аниськой стало. Короче, правду рассказал – умолчав лишь про эпизод в бане, посчитав данную подробность ненужной и оглашению не подлежащей. Женская отходчивость и доброта были вполне присущи бандитской дочке: буквально через несколько минут Аленка уже жалостливо всхлипывала и, прижимая к груди его голову, по-бабьи причитала: – Господи, Ванечка… Горе-то какое… Помирившись, приступили к запоздалому соблюдению приличий: поставили ведерный электрический самовар, Аленка достала из холодильника коньяк, извлекла из серванта варенье и конфеты, и сели общаться – как положено было в самом начале, до того, как… А поскольку дистанция оказалась порушена и закономерного смущения не было и в помине, общение получилось весьма доверительным и чрезвычайно приятным. Иван коротко поведал историю своей жизни, скупо остановившись на плене, и поделился планами на будущее. А в заключение сурово сообщил, без тени иронии: – Я тебе, один умный вещь скажу, только ты не обижайся, ладно? – Скажи, – насторожилась Аленка, чуть отодвинувшись в сторону. – Я… в общем, я готов умереть за тебя, – выпалил Иван. – У меня были женщины, но вот так – первый раз. Только не смейся, ладно? Я еще днем, на пляже, увидел тебя – и знаешь, будто током ударило… Ты веришь в любовь с первого взгляда? Нет, я прекрасно понимаю, что не ровня тебе. Я нищий, и меня могут замочить в любой момент… Я тебя люблю, Аленка. Черт! Вот угораздило… – Дурачок, – облегченно вздохнула Аленка, притягивая его к себе. – Иди ко мне – я вся твоя… В этот раз Иван выдал на-гора весь запас нежности, скопившийся в потаенных уголках его очерствевшей души, и, почувствовав какую-то невиданную мужскую силу, думал, что будет бесконечно ласкать желанное тело, – но не тут-то было. Закипел проклятый самовар, собиравшийся с духом минут сорок, да так громко, что пришлось завершать упоительный акт любострастия серией моторных толчков и мчаться к розетке. – Сволочь пузатая, – опустошенно попенял Иван самовару, выдернул шнур из розетки и присел на кушетку рядом с Аленкой. – Все испортил… Пили чай, и теперь она подробно рассказывала о себе, а Иван, удивляясь невесть откуда взявшемуся терпению, с удовольствием слушал бесхитростную девичью болтовню и ласково поддакивал. При обычном раскладе он на дух не переносил бабьего трепа и безжалостно пресекал расчувствовавшихся подружек ленивым замечанием типа: «Че, самая умная, что ли? Хорош болтать – марш в койку!» У Аленки, оказывается, тоже была заветная мечта. Только более приземленная и вполне осуществимая. Если Иван мог лишь тяжело вздыхать о своей несбывшейся судьбе живописца, то бандитская дочка планомерно продвигалась к намеченной цели и не сомневалась, что в скором времени ее достигнет. Она мечтала стать психоаналитиком. И не просто каким попало, а с мировым именем. Она училась в мединституте и практически все свободное время проводила в психиатрической клинике, заведующий которой был лучшим другом ее отца. – Странно, однако, – заметил Иван, прихлебывая ароматный «Липтон» из хрустального армуда. – Нет, ты не подумай плохого… но врач и бандит? Что за дружба? – О, это не просто врач, – внушительно произнесла Аленка. – Это парень еще тот… профессор, доктор наук, академик – светило, в общем! Каждый месяц по заграницам мотается… – Аленка завистливо вздохнула – видимо, мысль о загранице давно не давала ей покоя. – Но самое главное – он в большом авторитете… Понимаешь? – Еще бы, – согласился Иван. – Доктор наук – как не в авторитете. Доктора просто так не дают… – Да нет, я не про то! – досадливо воскликнула Аленка. – Его все наши бандиты боятся. «Доктор сказал – то-то… Значит, так и будет…» Врубаешься? Погоняло у него – Доктор. – «Погоняло», – передразнил Иван. – «Врубаешься»… Какой-то странный доктор. Что общего у врача с бандитами? – Не знаю, – вздохнула Аленка. – Он и правда странноватый тип… К тому же уродец. Хотя это не важно, главное, разрешает мне в клинике заниматься. У меня свободный доступ – в любое время могу ходить там везде… Ну, или почти везде… Тут же Аленка поведала, чем это она занимается в клинике. Оказывается, девчонка в течение длительного времени тщательно изучает природу психических отклонений и пытается составить свою собственную систему, которая в последующем ляжет в основу психологической школы нового типа. Отличной от той, что существует сейчас. Будущая ниспровергательница Фрейда штудирует все имеющиеся в наличии труды по психологии и ведет дневник наблюдений за некоторыми пациентами, представляющими особый интерес. – Там есть, например, один дед – тунгус, – азартно рассказывала Аленка. – Очень сложный случай! Очень… Мания какая-то невообразимая – не подпадает ни под один стандарт. Аналогов нет. Я с ним уже два года вожусь – никак не могу разгадать природу заболевания. Его в принципе никто уже не лечит – просто живет, потому что на свободу нельзя отпускать. Да и не хочет он на свободу. Доктор его страшно уважает… Так вот, этот дед – настоящий шаман! Представляешь? Он хоть и чокнутый, но все шаманские тайны знает. Один раз я болела гриппом – видел бы ты, как он за мной ухаживал! Вылечил за два дня – какими-то травами поил. Так привязался ко мне – говорит, что я его дочка… Если два дня подряд отсутствую, прямо бесится – бегает по клинике, ищет… – А почему именно психоаналитиком? – поинтересовался Иван. – Это ведь даже и не врач, а так – какое-то поветрие западное… – Я в кино видела, – несколько смутилась Аленка. – Ну, там такой полумрак, уютная обстановка, а психоаналитик за столом сидит – красивый, важный… Клиент в кресле расслабился… Короче – ходить не надо. Не видно, что хромаешь… – Господи, солнышко ты мое! – расчувствовался Иван, притягивая к себе свое сокровище. – Да плюнь ты на эту хромоту – я тебя на руках носить буду! Иди ко мне… – Может, не будем пока? – робко возразила Аленка и бесхитростно призналась: – Знаешь, у меня это… все там болит… немного побаливает… – Гхм-кхм… прости, радость моя, – смущенно пробормотал Иван, в очередной раз удивляясь, откуда это у него берутся такие слова – в жизни так никому не говорил! – Это с непривычки… гхм-кхм… кстати, тебе бы надо сразу с марганцовкой… Иди-ка, красавица, быстренько… Знаешь, как правильно разбавлять? – Ты что – меня совсем за идиотку принимаешь? – усмехнулась Аленка, вставая и направляясь к туалету. – Я же почти готовый медик… Слышишь?! Он застыл – снаружи послышалась какая-то возня и торопливые тяжелые шаги нескольких пар ног. – Приплыли, – одними губами прошептала Аленка. – Папка бильярд тащит… Господи – вот дура-то? Не додумалась – дождик ведь… Если он нас с тобой здесь застукает – убьет не задумываясь. Он дикий… – Уроды! – раздался сердитый голос Вовца. – Че – сами все додумались затащить? С перил брызгает – смотри, сукно сырое. У, уроды! – послышался звук тяжелой оплеухи, кто-то тонко взвизгнул. – Не думаю, что он захочет попариться, – не теряя хладнокровия, высказался Иван. – Баню греть – это долго. – Аленка с сомнением покачала толовой. – Приплыли, – повторила она. – Сейчас коньяка захочет, за ключами пошлет… Вот дура! – Она звонко шлепнула себя по лбу ладошкой. – Тихо! – Иван прижал девчонку к груди и потрепал ее по волосам. – Если что – будем сматываться в темпе… Машина у вас где стоит? – В гараж на ночь ставят все машины. Гараж запирают… – Все-то у вас запирают, – озабоченно пробормотал Иван. – Тогда отпадает… Значит, если что – будем прорываться как придется. В лесу переночуем – там видно будет. – Сыро в лесу. – Она зябко поежилась и жалобно протянула: – До-о-о-ождик! – Я в любом лесу – дома, – обнадежил ее Иван. – Спички есть, сигареты… Вон, кипа простыней чистых лежит, прихватим, костер разведем… Не боись, красавица, со мной не пропадешь… – Глаз! Бегом к Аленке – ключи возьми, – распорядился Вовец, грохоча шарами – видимо, решил-таки поиграть на мокром сукне. – Щас, Жека, мы с тобой коньячка влупим для сугрева и сгоняем пару-десяток партеек… Погода – жуть! – Убьет, – потерянно шепнула Аленка, сильнее прижимаясь к Ивану. – Что делать-то, Ванечка? – Ключи вторые есть? – деловито поинтересовался Иван. – Есть. У папки в кабинете, в шкафу лежат. Шкаф заперт. Ключ от шкафа у меня, – с некоторой надеждой произнесла Аленка. – А что? – Очень приятно, – подбодрил ее Иван. – Не боись… Поедешь со мной в Новочеркасск? – Я с тобой хоть на край света поеду, Ванечка… А потом, кстати, можно и вернуться – папка тосковать начнет… Но как ты собираешься отсюда выбраться? Ты же не вырубишь их всех – знаешь, какие здоровые эти дегенераты! – «Не вырубишь»! – передразнил Иван. – Хм… Конечно, не вырублю. Сейчас они тебя искать пойдут – всей кучей по всему подворью. А возможно – и меня заодно. Вовец останется в подвале один или вообще уйдет. Тогда и рванем. Быстренько проскочим к речке, перемахнем на ту сторону и – пусть ищут. Ну как? – Быстренько не получится, – накуксилась Аленка. – Ты, кажется, забыл… Я калека! – Намотаю на пояс простыню, ты в нее вцепишься, и я тебя потащу… «калека», тоже мне, – передразнил Иван. – Побежишь как миленькая – только пятки сверкать будут. Давай, кстати, собери-ка в кучу простыни, чтоб под рукой были. А то еще замерзнешь… В этот момент в спортзале звонко заверещал сотовый телефон. Заговорщики замерли и как по команде припали к двери. – Вовец, – коротко буркнул хозяин дома. – Здравствуйте, Доктор… Нет, уже дома… А, погода хреновая… Все в норме… Да куда он денется – сидит у себя… Проводили? Ну и ладушки… Да что за спешка? Завтра с утреца привезу… Ну ладно – щас так щас… Что? Да на хрена мне этот ваш гробовоз! Че у меня – тачек нет, что ли? Ха! Конспирация… Ладно, присылайте… Конечно, лично отконвоирую, в лучшем виде… Не, нормальный пацан. Трех ваших тормозов завалил – любо-дорого. Я ему мысленно поаплодировал… Да, нормальный – наш парень. Только вот с матерью – того… Жалко пацана, блин. Сашка ваш, оболтус, перестарался маненько. Дядя херов… Ну, не знаю… Дальнейшее Иван не слушал – он внезапно окаменел и выдохнул сквозь зубы: – От чмо, а… А я-то, я-то… – Что такое, Ванечка? – встревожилась Аленка. – Что-то случилось? – Случилось, – горестно прошептал Иван. – Случилось так, что я, круглый идиот, на такую залипуху повелся… От идиот! Значит, этот долбаный дядя Саша – вовсе не дядя. Значит, это он… Ты фамилию его знаешь? – Бабинов, – удивилась Аленка. – Знаю, естественно. Он – правая рука Доктора… Ты что – не знаешь фамилию своего дяди? – Он мне такой же дядя, как папа Карло Дуремару молочный брат, – злобно прошипел Иван. – Он мать мою грохнул… Или подстроил – один хер… Ну все, девочка, поездка в Новочеркасск временно откладывается. Ты будешь жить в лесу, а я начну партизанскую войну… Где этот козел живет – знаешь? – Нет, не знаю, – сокрушенно произнесла Аленка и тут же встрепенулась. – Но это не проблема… Не надо партизанской войны. Если мы отсюда выберемся, я все устрою. – То есть? – удивился Иван. – Что ты устроишь? – У меня один надежный товарищ есть – детектив частного сыскного агентства, – возбужденно зашептала Аленка. – Он запросто выследит этого Бабинова и выложит нам на блюдечке. У него, кстати, можно и деньги занять – в Новочеркасск ехать. Грохнем этого паразита и поедем… А? – Бандитская дочка, – восхищенно пробормотал Иван. – «Грохнем»… В этот момент Вовец закончил телефонный разговор и раздраженно наорал на кого-то: – Ну че ты вылупился, урод? Я тебя за чем послал? – Нету Аленки, – жалобно проблеял кто-то. – Всю комнату обыскал – пусто… – Это Глаз, – прошептала Аленка с веселым ужасом. – Теперь начнется – держись… – Что значит нету? – грозно спросил Вовец. – Она выходила, что ли? – Нет, никуда не выходила, – испуганно ответил разноголосый хор. – У себя была! – Во вторую половину не ходила? – как-то суетливо поинтересовался Вовец. – Отвечать! – Нет, не ходила, – проблеял хор, – Мы смотрели… – Глаз – бегом к Ивану, – тихо скомандовал Вовец. – Двадцать секунд – время пошло… Если что, уроды, всех кастрирую… Иван нащупал свежие простыни, две связал узлом, обмотал вокруг пояса, остальные расправил, обмотал вокруг Аленки. Если придется ночевать в лесу – очень пригодятся. Он-то ладно, как-нибудь, а девчонке будет туговато… – Нету Ивана, – доложил через пару минут жалобный голос. – Мы смотрели! Никто не выходил! – Та-а-а-ак, – зловеще протянул Вовец. – Я вас, уродцы, не только кастрирую, но заставлю ваши собственные яйца жрать – в сыром виде… Все – искать Аленку и Ивана! Время – пять минут! Если не найдете… Бегом!!! Снаружи послышался частый стук шагов – дегенераты опрометью бросились выполнять распоряжение. – Аленка! – вдруг раздалось у самой двери, и наши любовники машинально отпрянули. – Аленка, я знаю, что ты здесь… Добром прошу – открой. Открой, я сказал! – Пора, – еле слышно шепнул Иван. – Он один остался. Сейчас откроем дверь, отберу у него ствол – и ходу. Открывай. Нет – сначала скажи, что открываешь, а потом… – Ты отберешь у папки ствол? – удивилась Аленка. – Да ты представляешь себе, что он из себя стоит? Он тебя одним ударом убьет! – Ты открывай – дальше мое дело, – уверенно прошептал Иван. – Посмотрим, кто кого стоит. Давай – верь мне, девочка… Ну! – Сейчас, папка, открываю! – отчаянно прозвенел Аленкин голосок. – Сейчас… – Она вставила ключ в скважину и повернула на один оборот – снаружи немедленно последовал мощный рывок. – Сейчас! – пискнула Аленка, поворачивая ключ второй раз. Иван отодвинул девчонку в сторону и замер в боевой стойке справа от двери, глядя в пол и прикрыв глаза ладонью. Дверь распахнулась настежь – по глазам больно резанул яркий свет. Послышалось нечто, похожее на рычание, – Вовец, держа в правой руке пистолет, по-хозяйски шагнул за порог и тихо выдохнул: – Убью обоих… Пару раз моргнув для адаптации, Иван успел сориентироваться в деталях, ухватил руку со стволом и рванул Вовца на себя, резко уходя вбок. Могучее тело подалось вперед – Иван вывернул руку противника на рычаг, перехватывая пистолет, и добавил Вовцу инерции, сильно толкнув стопой в зад. Бригадир с маху шлепнулся на пол и от досады взвыл. – Посиди немного в баньке, тестюшка, – победно бормотнул Иван, выскакивая из бани, выдергивая за собой Аленку и хватаясь за дверную ручку: – Запрем на всякий… – Сзади! – тонко взвизгнула Аленка, в ужасе глядя Ивану за спину. Бац! Рассмотреть, что к чему, он не успел – только краем глаза уловил, как из-за двери прилетела ручка массивного бильярдного кия и обрушилась ему на голову. Уже падая и теряя сознание, он сквозь мутную пелену сумел разглядеть, что за дверью стоит какой-то длинный субъект, сжимающий в руках кий. – Лопухнулся, – деревенеющими губами прошептал Иван и провалился в небытие… |
|
|