Попков АндрейКухонный леопард

Андрей ПОПКОВ

Кухонный леопард

Ограждение, сложенное из кирпича и побеленное известью, оказалось не таким высоким, как предполагал Олег. Он перемахнул его и упал в мокрые кусты. Только что прошел дождь, и на темной дороге, ведущей к городу, стояли лужи. Петляя между ними, Олег добежал до парка и там, за деревьями, впервые остановился и перевел дух. На часах было без четверти два.

Луна отсутствовала, но и без нее ночь на этой планете была очень похожа на земную. Тьма окутала деревья парка, белело ограждение научного городка пришельцев, то есть людей, посетивших Плесай шесть лет тому назад.

Олег отдышался - погони не было.

Все в порядке. Его не заметили. Как он смог решиться на такое? Что ему за это будет? - не было времени решать. Олег прокрался правой окраиной парка, свернул на знакомую тропу и через некоторое время вышел к реке.

Водяная гладь была черна. Дальний берег сливался с водой и угадывался по верхушкам кустов; под одним из них Олег отыскал спрятанную лодку. Стараясь производить меньше шума, достал весла со дна, отвязал цепь и отчалил. Кусты темной массой склонились над водой, все было тихо.

Человек направил лодку вниз по течению. Временами ему казалось, что она стоит, а берега плывут мимо. Олег осторожно поднимал и опускал весла, стараясь, чтобы ветви не цеплялись за лодку. Прошел час. Река была пустынна.

Беглец решил отдохнуть - положил весла поперек лодки и лег на ее дно. Под днищем журчала вода, борта слегка покачивало. Лодку развернуло к берегу, ветка хлестнула Олега - он вскочил. На берегах показались огни пригородных коттеджей плесайцев. Доносились голоса и далекая музыка.

Красивая планета Плесай, недаром ее имя созвучно с всплеском, с ударом весла о воду. Здесь множество рек и пресноводных озер. Климат влажный и теплый. Сами плесайцы невысокого роста, с зеленой, приятного цвета кожей, пористой и упругой, с черными глазами и волосами цвета пепла. Доброжелательны, не лишены чувства юмора и имеют достаточно развитую в техническом отношении цивилизацию. Олег проработал лингвистом на Плесае два года в составе второй делегации человечества на этой планете, досконально освоил язык, обычаи и образ жизни плесайцев. И теперь бежал.

Человек вывел лодку на середину реки. Огней прибавилось, они разрастались и высыпали кучней. Гудела рядом близкая автострада. Дачные поселки кончались. Олега несколько раз окликали с освещенных веранд, принимая за плесайца, он махал рукой в ответ - таиться сейчас по кустам значило бы привлекать внимание к своей персоне. Иногда плесайцы радостно улюлюкали ему вслед.

В темноте вырос и надвинулся стотонными ажурными перекрытиями железнодорожный мост, освещенный электричеством. Вода бурлила и пенилась, натыкаясь на его мощные опоры. Показались трубы заводов в кольцах красных огней, пляжи, лодочная станция со спасательными кругами на вышках. Река раздавалась вширь. Прогулочные лодки, яхты, катера у пирсов.

Город, огромный и безбрежный улицами и каменными полями крыш, скрывающий в себе миллионы судеб и неисчислимое количество работающих механизмов, чужой плесайской природе и необходимый людям Плесая, этот гигант, медленно всасывая в себя реку, одну из своих водных артерий, и вместе с ней непривычный атом - человека с Земли, подавлял, оглушал и приводил в восхищение! Разум, создавший среду, подобную себе, являл собой очаги раздражения на теле дикой природы, что никогда не знала свободы и выбора.

Олег причалил к берегу.

Он нашел припрятанный мешок, переоделся, положив туда мокрые туфли и синий комбинезон, в которых на Плесае ходили люди, размахнулся и закинул его как можно дальше в реку. По воде пошли круги, камень попался увесистый. Отправив лодку плыть дальше и присвистнув по-удалому, Олег зашагал к ближайшей автобусной остановке, откуда его доставили к зданию железнодорожного вокзала, забитому снующими по делам плесайцами. Все они куда-то уезжали и торопились. На Олега не обращали внимания, даже полицейские. Возможно, они еще не знали, что в эту ночь все люди без исключения покинули Плесай в экстренном порядке, и не получили каких-либо указаний на этот счет. Все произошло так быстро.

На табло беглец увидел, что нужный ему поезд отходит, он бросился к кассам. Там его встретила длинная очередь. Удалось взять билет только на поезд, отходящий двумя часами позднее. Пришлось ждать, что всего невыносимей в его положении!

Олег пошатался по вокзальным магазинам, разглядывая под стеклом всякие мелочи и сувениры для пришельцев, почитал газету в зале ожидания, пострелял из винтовки в зале игровых автоматов и, не зная, как убить время, отправился в кафе неподалеку. Он не испытывал голода и вряд ли был способен проглотить сейчас что-нибудь. Просто надо было забиться в незаметный угол и переждать.

Над вокзалом и городом раскинулось ночное, звездное небо. Земляне были уже в космосе.

Олег нервничал. Кафе было ему знакомо. Круглые столики, накрытые желтыми скатертями, были наполовину заняты, за ними сидели нарядные плесайцы, ели и беседовали. На скольких он был вокзалах, в аэропортах и космодромах?! Не сосчитать. Олег отложил розовый листок меню и посмотрел на часы. Корабль землян стартовал сорок две минуты тому назад. Это означало одно: Олег - последний человек с Земли, оставшийся на Плесае. В научных городках землян не осталось ни души. Пришельцы ушли. Дело в том, что в разгар работ на Плесае они стали умирать, быстро, один за другим. За последнюю неделю умерло шестнадцать человек. Обыкновенная местная болезнь, переносимая коренными плесайцами без особых проблем. Был назначен карантин, назван день отлета, и прибыл корабль с Земли. Они улетели все, завтра это событие должно попасть в газеты и выпуски новостей.

Олег сознавал, что в любой момент может умереть. Например, в этом уютном кафе, за этим столиком.

За соседний столик села молодая пара плесайцев - щегольски одетый парень и красивая девушка. Человек усмехнулся: вот их-то он и напугает, повалившись на пол с пеной у рта. Официантка принесла заказ, Олег взглянул в ее черные глаза на хорошеньком лице нежно-зеленого цвета.

Она улыбнулась.

- Вы человек? Да, вы с планеты Земля! Надеюсь, вам нравится у нас?

- Да, - ответил Олег, - планета замечательная. - И, взглянув на официантку, добавил: - И готовят у вас замечательно.

- У вас почти нет акцента, - сказала она. Зеленые ручки подхватили поднос, и девушка исчезла.

Олег мог бы поклясться, что в воздухе еще минут пять сохранялось ощущение ее прекрасной улыбки.

Олег вспомнил отделение больницы их научного городка: между койками ходят растерянные и беспомощные плесайские доктора, с бледными виноватыми лицами. Невозможность для целой планеты что-либо изменить! В воздухе стоял кисловатый запах, а под простынями лежали умершие за ночь люди -большие белые куклы. Наступало легкое недомогание, и через несколько часов с человеком все было кончено. Олег может умереть, но не закончить работу еще хуже!

Сколько ему сейчас? Тридцать два. Четыре года до Земли, четыре обратно. Десятилетие на то, чтобы снять карантин, если болезнь вообще будет адаптирована к человеческому организму. Лет десять, а то и все двадцать... После сотни "если", даже оказавшись в составе третьей экспедиции, он вступит на Плесай почти стариком! Несколько десятилетий непосильного бездействия, когда он полон идей и замыслов? Невозможно! В расцвете сил, здоровья, с желанием работать, работать и работать - улететь на Землю? Так он вернее похоронит себя и все будущие открытия. Но умереть в вагоне поезда? По дороге...

"Ерунда!" - сказал сам себе человек. Вся жизнь состоит из безвыходных ситуаций: приходится решать, какая бесконечность больше, какое зло полезней, какое безумие мудрее, а какая ложь правдивей!

Он - лингвист, ему не нужна сложная аппаратура, лаборатория; все, что ему нужно - это остаться на планете и общаться с ее жителями. Простой дом в сельской местности, стол, бумага, рабочий кабинет... Магнитофон найдется, деньги у него есть. Время? Он имеет минимум полгода, пока его обнаружат.

Олег удивлялся той легкости, с которой был совершен побег. Его отсутствие обнаружится только на космодроме, когда уже поздно будет откладывать старт. Люди бы окружили зараженных плесайцев высоким забором неизвестно, на что способно инопланетное создание, обреченное на смерть! Олег представил свой побег, как если бы он был больным плесайцем на Земле: осень, огромный плакат "Стой! Стреляю!", за ним в черноте ночи обрезок Луны, вышки, проливной дождь, колючая проволока кольцами вспыхивает серебристо в свете прожекторов, что шарят по территории длинными лучами. Часовые... И он крадется, прижимаясь к кирпичной стене, окрик, тишина, опять окрик с вышки, лай собаки, он бежит, путается в проволоке, воет сирена, топот сапог по металлическим ступеням, бряцание затворов, прожектор находит его фигурку на грязной земле - выстрел!..

Олег улыбнулся: удивительно, как быстро вся эта картина разрослась в воображении. Ох уж эти стереотипы человеческого мышления!

Ему порядком надоело сидеть. До отправления поезда оставалось более тридцати минут. От нечего делать Олег стал рассматривать зал и в следующее мгновение потерял дар речи, обнаружив невероятное: за одним из столиков у окна он увидел человека! Еще одного! Человек сидел и прихлебывал из высокого бокала оранжевую жидкость. Седеющий мужчина лет сорока пяти. Неторопливый взгляд, волосы, зачесанные назад, белая кожа, глаза - вот они остановились на Олеге, и человек выпустил бокал из пальцев... Растерялся.

- Здравствуйте! - Незнакомец подсел к Олегу, голос его дрожал. - Вы здесь?! Я так рад... А то совсем потерял голову! - Теперь они сидели напротив друг друга, и каждый всматривался в лицо неожиданного товарища. Эдуард Константинович, - представился он. - А вас? Очень приятно, тем более, что я уже, было, думал - все, остался один! Жуткое чувство, Олег Владимирович. Знаете, я опоздал на старт, отстал от группы. Нам надо поскорее выбираться с Плесая, пока мы живы! Как истинные земляне, мы вправе требовать от правительства отправки нас домой, хотя бы плесайцам и пришлось снаряжать собственный корабль!

- А я сбежал, - сказал Олег. - Я не собираюсь возвращаться.

- Сбежали? Но смерть... Подумайте. - Эдуард опешил, но быстро взял себя в руки и хитро взглянул на Олега. - А впрочем, вы - голова! Блестящий ход, - похвалил он. - Пока мы будем бегать и вымаливать отправку на Землю, вас они вышлют силой, полицейским крейсером. Куда быстрее и без лишних вопросов!

Эдуард Константинович был искренне восхищен и не скрывал этого.

- Вы неправильно меня поняли, - обиделся Олег, кровь бросилась ему в лицо. - И кто это "мы"? Я отказываюсь возвращаться, а нас всего двое?

- Трое, - поправил его Эдуард. - Мой друг ждет нас в машине у входа.

- Куда вы направляетесь?

- В столицу, - ответил Эдуард. - А вы?

- Поездом до Варты.

- Это по пути, поедемте с нами, билет сдадите, еще есть время.

- Хорошо, - согласился Олег, - можно и на машине.

- Извините меня, - улыбнулся Эдуард Константинович, поглаживая кончик носа. - Пустая формальность - ваши документы. Еще раз извините. Я должен показать их другу, пусть удостоверится. С ним я встретился случайно, час назад, почти как с вами... Он всего боится... Вы меня понимаете?

- Глупость какая, - проворчал Олег. - Но если вы настаиваете, хотя я... Пожалуйста, - он протянул документы.

- Спасибо, - Эдуард раскрыл паспорт и изменился в лице. - Да вы и в самом деле человек?! - произнес он осевшим голосом. - Вы человек? - Он выскочил из-за стола. - Мне надо посоветоваться... Нет-нет, не ходите за мной, я сейчас... Не имитатор?! - шептал он, выбегая из кафе.

Олег больше не увидел ни его, ни своего паспорта. Прошло 15 минут пора было на поезд. С чувством, что произошло что-то несуразное и вместе с тем трагикомичное, неприятное, Олег добрался до своего места в купе, единственным пассажиром которого он и оказался, скупив все остальные места. Состав тронулся. Олег сдал билеты проводнику и закрыл купе.

Светало. За окном потянулись туманные поля, полоски леса, деревни, дороги. Он почувствовал, что устал, устал до того, что заснуть ему не удастся. Думать ни о чем не хотелось, и он просто смотрел в окно на плесайские просторы, провожал глазами столбы. Стучали колеса, вот показались вышки высоковольтной линии. Кто же такой Эдуард Константинович? И что значит - имитатор?

Поднялось из-за горизонта плесайское солнце, высветились царапины на стекле. Мир ополоснуло набирающим силу желтым светом.

В полдень Олег проснулся от голосов плесайцев, что столпились у входа в вагон. Откуда столько народу на такой маленькой станции? Он поднялся и умылся, собственное лицо его не обрадовало. Бледное, мешки под глазами. Ничего, скоро он будет стопроцентным плесайцем. Не отличишь. Поезд тронулся. Поменяем цвет кожи с белой на зеленую. Человек засучил рукав и, достав шприц, вскрыл ампулу. Олег сделал себе укол.

"Держись молодцом! - скомандовал он сам себе, выходя из вагона. Главное, будь уверенней, и все будет хорошо". С перрона он увидел двухэтажное здание с большими буквами на крыше: "Варта". Из-за него торчали две кирпичные трубы местного предприятия. На скамейках сидели плесайцы, птицы клевали что-то на асфальте. Провинция! Олег прибыл слишком быстро, вернее, поздно поставил укол: лицо его представляло печальное зрелище - будто кто-то покрасил его зеленкой, а потом недостаточно тщательно отмыл. Человек не походил на плесайца.

Наклонив голову и опустив глаза, Олег быстро пошел к автобусной остановке.

- Смотрите, землянин! - воскликнула женщина рядом. - Я таких по телевизору видела!

Плесайцы, до этого мирно скучавшие на лавках перед зданием вокзала, теперь привстали из-за сумок, коробок и чемоданов. Кто-то уже с радостным воплем бежал навстречу жителю с чужой планеты. Всем хотелось увидеть вблизи, рассмотреть пришельца! Олег, морщась, словно от боли, прибавил шагу, вокруг него собиралась толпа, человеку пришлось остановиться. Он ссутулился и готов был провалиться сквозь землю от любопытных взглядов.

- Где он?

- Только что видела - был здесь!

- Вот он, смотрите!

- А по радио объявили, что улетели они будто все, из-за болезни, нам ничего, а им...

- Правильно объявили, старый дуралей! Открой глаза - сразу видно, больной он!

- А руки какие белые! Аж вздрогнул я!

- Плохо ему, еще умрет здесь?!

- Длинный, наши брюки им коротки, - прибавил кто-то с нескрываемой гордостью.

Дети окружили пришельца плотным кольцом, почти одни мальчики, девочек удерживали благоразумные мамаши, впрочем, мальчикам тоже доставалось. Маленькие зеленые черти!

Откуда-то выскочили двое полицейских, которые сразу поняли, в чем дело, и, растолкав ротозеев, взяли ситуацию в свои руки. Один на бегу вытащил из сумки что-то наподобие противогаза и натянул это на голову Олега. Полицейские легко подхватили человека под руки и скрылись в здании вокзала. Напоследок все видели, как, обернувшись, резиновая маска продудела что-то в короткий хобот, сверкнула стеклами в металлической оправе и пропала за спинами блюстителей порядка. Плесайцы разошлись. Объявили пригородную электричку.

Они поднялись на второй этаж. За обитой кожзаменителем дверью открылся кабинет - стол, карта района, несколько стульев. Олега посадили, не снимая противогаза. Сидевший за столом полицейский коротко взглянул на человека и набрал на телефонном диске номер. Его напарник и те двое, что привели пришельца, прыгали по кабинету, опрыскивая все, что только можно, каким-то аэрозолем. Полицейский, видимо, дозвонился. В противогазе было плохо слышно, но видно было хорошо. Он, не отрывая трубки от уха, вдруг вскочил, выпрямился и замер так, лишь шевеля губами:

- Так точно! Докладываю... Что... Что не может быть?! Я пьян? Со мной... Я... Со мной помощник, лейтенант Клаузиц, он проводил задержание, даю ему трубку...

Клаузиц, оставив баллончик с аэрозолем, вытянулся в струну.

Стекла противогаза начинали запотевать.

- Да! Так точно! Здесь! Сидит передо мной! Ору? Так точно - белый. Есть, не дать умереть! Спасаем, делаем все, что можем, есть! Ждем...

Вскоре внизу остановилась машина. По ступеням вокзальных лестниц застучали каблуки. В кабинет, где сидел Олег, вошли еще шестеро плесайцев. После полуторачасового разбирательства оперуполномоченный объявил, что Олег задерживается до тех пор, пока не будет выяснено, кто он такой. А сейчас он в качестве подозреваемого будет доставлен в местную тюрьму.

Местная тюрьма не являлась зданием мрачным: не было вышек, серых стен с напыленным на них раствором, решетки заменяло сверхпрочное стекло. Невысокая, в три этажа, и длинная, она располагалась буквой Г, выходя рядами широких окон прямо на городскую улицу. Бежать было, несмотря на это, невозможно. Олег и не собирался предпринимать ничего подобного, от него требовался пустяк - помочь бестолковому следствию установить, кто он, выяснить его личность. Серьезно говоря, не было ничего проще, не существовало ничего более очевидного: Олег - это человек, и пришелец устал повторять, что он человек, человек, человек!

Местные следователи бились, бились и вызвали специалиста из столицы. Он приехал, плотный, коренастый, с лысеющей зеленой головой, короткими и сильными руками. Олег с надеждой смотрел, как его пухлые пальцы открывают пустую папку его "Дела", встретил и выдержал внимательный, неторопливый взгляд плесайца. Тот производил впечатление умного и серьезного гуманоида, и человек приободрился. Как оказалось, совершенно напрасно. Боже мой, как следователь из столицы вел допросы! Куда подевался его здравый ум, который он проявлял в дружеской, неофициальной беседе с Олегом?

Методично он задавал, иногда повторяясь, множество похожих своей нелепостью вопросов: "Где находится Лондон?", "Когда люди ложатся спать?", "Вы часто смотрите телевизор?", "Что обозначает слово "ватрушка"?", "Что такое - соль почвы?", "Какого размера животное заяц?" и т.д., и т.п. Олег злился. Неужели его подозревают... Черт знает что - никто еще в этом не сомневался! Неужели трудно спросить: зачем он на Плесае, когда прибыл, что было потом... А вместо этого: "Почему в Африке вымерли кенгуру?" - "Они не смогли бы это сделать, если бы даже хотели, кенгуру никогда не жили в Африке, а живут они в Австралии, достаточно?" - "Не торопитесь, про Австралию вас еще спросят".

Каменное терпение у гранитной глыбы! Колосс! Олег ничего не имел внутри себя, похожего на чугунную наковальню, он нервничал и иногда оговаривался, ошибался. Земля была так далеко! За тысячи световых лет.

Так прошла неделя.

В один из дней следователь изменил тактику и приступил, к великой радости Олега, к делу. Это случилось на восьмом допросе. Как всегда, подозреваемого посадили на стул перед столом, спиной к стене; как обычно, он видел перед собой дверь, расхаживающего взад-вперед следователя и сгорбленную спину помощника в сером мундире - тот печатал на машинке. Мысли Олега были заняты разговорами с плесайцами через окно: прохожие, с кем он успел познакомиться, живо интересовались его судьбой, и ему не терпелось вернуться на подоконник, когда допрос наконец-то закончится.

Следователь поставил толстые зеленые пальцы на стол так, что его голова легла на вершину треугольника, и решительно спросил:

- Как ваше имя?

- Олег Владимирович.

Помощник напечатал. Поднял голову.

- Вы полностью осознаете себя, отдаете отчет своим действиям?

- Да, полностью.

- Кто вы?

- Человек, конечно!

Казалось, следователь пропустил мимо ушей слова Олега.

- Кто вы? Подумайте, не торопитесь. Все фиксируется и может быть использовано против вас.

Лицо следователя приблизилось к Олегу почти вплотную, пошло темно-зелеными пятнами, эта думающая рептилия изучала каждое его движение. Олег взорвался:

- Я человек! Человек, и все! Точка. Сомневаетесь? Докажите мне обратное! Я послушаю, я не буду возражать! Что вы от меня хотите?

- Я бы хотел поверить, Олег Владимирович, - перешел вдруг следователь на доверительный тон. - Но факты упрямая вещь.

- Какие еще могут быть против меня факты?

- Я уверен, Олег Владимирович, что вы не человек.

Олег смотрел, как на зеленой пористой коже выступают капельки пота.

- А кто же я, по-вашему?

- Это нам и предстоит выяснить.

- Вы зашли слишком далеко, правительство Земли...

- Правительство Земли в вас не нуждается, вы никогда не были ее подданным.

- Невероятно... - Человека окружило что-то похожее на туман, пишущая машинка замолчала, она работала по-прежнему, только Олег не слышал клавиш, он видел перед собой внимательное лицо следователя-плесайца. Очень ясно, до мельчайших деталей - красноватые белки, зрачки с отражениями уменьшенного Олега.

- Я понял, что вы не человек, убедившись в том, что вы обладаете другой психологией, другой природой ума, ваши поступки и действия не согласуются с возможными поступками настоящих людей в аналогичной ситуации, хотя вы и ввели меня в некоторое сомнение своей фантастической осведомленностью о Земле. Факты можно запомнить, но мышление не скопируешь! Плесайцы имеют свою природу ума, люди свою, вы не учли основной характер психики человека!

- И какова ее суть? - спросил Олег. - Теперь-то я могу об этом узнать? - Его разбирал смех, горький, граничащий со слезами. - Еще никто за время существования нашей цивилизации не сомневался, является ли человеческий разум поистине человеческим! У вас свои понятия о нас, что ж, давайте, выкладывайте!

- Хорошо, вы напрасно иронизируете, я скажу, чего нет у вас, и что есть у каждого человека. Это роль. Деятельность человека ролевая, характер бытия - ролевой. Ролевое бытие, вы понимаете?

- Почему же это не применимо ко мне?

- Я внимательно читал все ваши объяснительные записки, - ответил плесаец. - Вы прибыли на Плесай в составе человеческой экспедиции на корабле "Витязь". Совершили побег, с какой целью?

- Чтобы продолжить работу.

- Вы знали о смерти многих землян, о карантине - и решили подвергнуть себя опасности?

- Выходит, что да.

- И все это сознательно?

- Вполне... Это мое решение, мне за него отвечать... Не вижу ничего предосудительного.

- Сплошное противоречие, - сказал следователь. - Решив закончить работу, вы обрекаете себя на верную, быструю смерть. Вы остаетесь умереть, чтобы никогда ее не закончить. Самоубийство - люди так не поступают! Запомните, самое дорогое для человека - жизнь, а у вас - работа? Человеку важен сам факт бытия, даже лишенный какого-либо конкретного смысла, он живет без цели, все содержание дает человеку роль, само наличие бытия... Все люди покинули Плесай, и Олег Владимирович, настоящий Олег Владимирович, улетел на Землю, я в этом не сомневаюсь.

- Если кто-то кинулся в горящий дом, спасая другого, это еще не основание считать его не человеком?

- Горящий дом - не верная смерть, побег надо обдумать, долго принимать решение. Все, кроме вас, поняли, что они только помешают пожарникам, и решили вернуться после карантина.

Помолчав, следователь вытащил из папки лист.

- Вот еще пример несоответствия. Сколько вам лет? - спросил он.

- Тридцать два.

- Вы женаты?

- Нет.

- И никогда не были?

- Нет.

- У вас есть дети?

- Нет.

- Свой дом, квартира?

- Своего нет.

- Вы учитесь?

- Да, и довольно много, все свободное время.

- Класс, курс, отделение?

- Без всего этого - самообразование.

- Номер вашего счета в банке?

- Я не пользуюсь банковскими услугами.

- Ваша любимая телепередача?

- Я стараюсь не смотреть телевизор.

- Вы верны себе в повторении ошибки. - Следователь отложил листок. - Не понимаете? Что ж, я объясню. Если бы кто-то хотел доказать, что он не является человеком, ваши ответы явились бы оптимальным вариантом для этого! Поверьте моему опыту - человеческая психика совсем не то, что вы о ней думаете, помните, я говорил о ролях, сейчас мы возвращаемся к ним. Вам следовало не штудировать под гипнозом словари и энциклопедии, а пожить год-другой на Земле.

- Человеческое бытие отличается огромной предопределенностью, целыми нагромождениями предопределенностей! - горько заговорил Олег. - Попробуй свернуть с железнодорожного полотна. Это проявляется в поступках, а корень имеет в мышлении. Жизнь разбита на этапы - детство, юность, зрелость, старость. Это естественно, но каждому этапу соответствует набор ролей - по отношению к государству, к семье, к людям и т.д. Они составляют содержание этапа. Возьмем юность, переходящую в зрелость, мужчину 20-25 лет. Сила инерции в людях столь велика, что его будут считать за безумца, если он не выполнит ролей (вопрос, способен он на это или нет, остается в стороне), то есть он должен из сына перерасти в мужа и отца - это роль в семье, стать гражданином и голосовать, избирать, иметь политические взгляды - эта роль для государства, из словоохотливого юнца переродиться в степенного, умного, уважаемого человека и получить профессию, он не должен больше учиться, школа закончена - эта роль для остальных. И как они стараются! Выжимают себя до отказа! Они женятся, в одно и то же время! Хотя каждый второй брак заканчивается разводом, они делают это. Приходит время гражданской активности, и они голосуют. Чтобы приобрести уважение, перестают улыбаться и шутить. Как молодой человек выдерживает такое? Его толкают взгляды окружающих, и он мчится по колее без тормозов...

- А вы, вы? Какой вы человек?! Близко не человек: в 32 года - не муж, не отец, не уважаемый и серьезный представитель общества. Учитесь, а это надлежало закончить еще в юности. Вы перемешали роли различных этапов. Люди постигают мир в школе, в техникуме, в институте, крайний срок - до 25 лет, на этом постижение заканчивается, постигать далее - стыдно, несерьезно, как-то несолидно и просто смешно, словно забивать голову ненужным барахлом.

- Почему же, - возразил Олег. - Многие великие ученые, писатели, художники занимались самообразованием всю жизнь, вне стен учебных учреждений, где они не могли ужиться: получали тройки, сбегали с уроков, пакостили учителям, они не вписывались в общую канву. Не хочу причислять себя к великим... Но...

- О роли "великого человека" мы еще поговорим, - парировал невозмутимый плесаец. - Именно тройками и двойками они и хвастают, это им к лицу. Самые плохие ученики людей!

Оба внезапно замолчали.

- Все, что вы сказали - вздор и не имеет ничего общего с жизнью людей, - наконец вымолвил Олег. - Я люблю свою работу больше жизни, потому я на Плесае, люблю девушку, но она не моя жена, я пока не готов к этому, хотя мне уже 32 года. Поверьте, и так бывает. Чувствую себя не готовым. Я учусь, не в школе и не в институте, и все же учусь. Хочу хоть что-то понять на том клочке пространства, на котором родился, в данный мне отрезок времени... Поверьте, и так бывает на нашей Земле. Я редко смотрю телевизор и не бываю в банках, не имею серьезного мудрого вида и поголовного уважения окружающих, кстати, если всеобщее, то какое же это уважение? Я не собираюсь играть никаких ролей, не собираюсь кем-то становиться сообразно годам, я просто хочу остаться собой! Так тоже бывает... На Земле меня ждут Она и мать, я оказался плохим мужем и сыном, выбрав Плесай, но, надеюсь, они все равно меня ждут. Это реальность, это случилось со мной!

- Плохим мужем и сыном... - Следователь зашагал по комнате, обернулся. - Вы очень быстро усвоили урок, мой дорогой, - похвалил он. - Быстро разобрались в психике землян. Получается, по вашим же словам, что ждут-то они совсем не вас, а Сына, Мужа...

- Да перестанете вы наконец молоть чушь?!

- Я с радостью поверил бы тебе и отправил с Плесая на Землю, миролюбиво сказал следователь. - Ничего не имею против тебя, кем бы ты ни оказался. Ты отличный гуманоид, но знаешь, сколько на Плесае таких, как ты, отличных гуманоидов, которые совершили преступление, а теперь хотят сбежать от наказания! Поставить тебе штамп "человек" - плевое дело, но будешь ли ты тем, кем должен быть? Будешь ли ты человеком? Ты говоришь: "Я человек!", а я сомневаюсь, работа такая. Потому что за мной планета Земля с 26 миллиардами жителей, а ты один, сидишь на Плесае, в провинциальной тюрьме и хочешь доказать, что прав? Ничем не могу помочь тебе, дружок. Ребенок на Земле говорит: "Хочу быть честным!" - "Значит, будешь милиционером", - поправляет его мать. Так-то.

- Разве недостаточно белой кожи, человеческих рук, человеческих ног, чтобы доказать, что ты человек?! - воскликнул Олег. - Человеческого лица?

- Этим в космосе никого не удивишь, каждый убийца - с человеческим лицом и руками и хочет на Землю! Если бы твоей белой кожи, волос, зубов и прямохождения было достаточно, держали бы мы тебя здесь?! Любой имитатор после достаточной подготовки изобразит из себя хоть человека, хоть плесайца.

Олег был поражен, он только сейчас понял, насколько серьезно дело с его арестом.

- Я не имитатор, я молчал, но сейчас... Я знаю одного имитатора, его зовут Эдуард Константинович, у него мой паспорт, я сам отдал, думал, что человек, он говорил, что опоздал на посадку, я могу описать внешность... Что мне делать? Имитатор Эдуард не поверил мне, принял за имитатора, но потом узнал по документам... Он знал, видимо, как отличить подделку от подлинника.

- Успокойтесь, возьмите себя в руки! Вот так. Зачем же так долго молчали? Теперь след потерян, да и вы не показали еще своей человеческой сути, Олег Владимирович, говорю при всем уважении к вам. - Следователь радостно сверкнул глазами: дело сдвинулось с мертвой точки, подозреваемый начал говорить, возможно, выдавать сообщников. Были случаи, что для усиления имитации некоторые имитаторы разоблачали своих.

- Сейчас я соберусь с мыслями и буду готов, - сказал Олег, сжимая кулаки, по его лицу градом катился пот. - Я докажу, сумею доказать. Вы же не станете отрицать, что многие не придерживаются общепринятых ролей по отношению к государству, семье, обществу и т.д., я попадаю именно в эту категорию...

- Да, но они выполняют взамен роли специальные, например, Отшельник, Пророк, Панк...

Брови человека поползли вверх, но он, ничем не выдавая себя, с утроенным вниманием приготовился слушать плесайца. Его философско-психологические построения приходилось принимать такими, какие они есть. Что поделать - заблуждения инопланетного разума. А кто сказал, что в космосе на человека посмотрят его глазами? Нам бы хотелось так, но плесайцы, как оказалось, имеют свою точку зрения, во многом нелестную для человечества.

- Значит, я могу быть человеком, выполняющим специальную роль Отшельника.

- Вы забываете, что Отшельники при всем желании не попали бы сюда: Плесай - благополучная планета. А Отшельники со всеми своими язвами, рубищами и цепями, книгами и ересями должны обитать на каменистых планетах, в суровых условиях, переносить голод, холод, зной - это первое правило. Второе - не общаться с людьми, а в вашем случае - какой же вы Отшельник, если вы лингвист? Отшельник не должен никого видеть, чтобы не разучиться холодно и трезво мыслить, чтобы не потерять свою специальную роль, втягиваясь в роли общепринятые.

- Но на Плесае нет общепризнанных ролей, одиночество не необходимо, роль нельзя исказить, отшельник-лингвист вдали от людей, на чужой планете - чем плохо? Я совершил побег, чтобы не возвращаться на Землю.

- Плесай - комфортабельная планета, Отшельники не сидят в мягких креслах.

- Тогда я - Пророк, - предложил Олег. - Почему нет? Кто знает, что у меня на уме?

- Вы хотите сказать, что бежали, чтобы сначала затаиться, а потом в годы мора, лишений, войн и планетарных катастроф выйти и спасти блуждающих во тьме плесайцев, указав им новый, светлый путь? Похвально! Но на Плесае ничего такого больше не случится. Последняя война кончилась сто двадцать лет назад, последний военный режим был свергнут немногим позже. Никто не кинется убивать другого во имя Бога и Любви, только из-за того, что тот понимает Бога и Любовь как-то иначе. Тем более - трудно пророчествовать на инопланетном языке.

- Я - Пророк, - настаивал Олег. - Пророк, который верит в обязательность будущих катастроф, в том числе и на Плесае. Я, заблуждаясь, жду кризиса, оставаясь Пророком. Заблуждаюсь, как Пророк!

- Вы Пророк?! - следователя разбирал смех.

- Да, я - Пророк! - ответил Олег с достоинством. - Что здесь смешного?

- У вас, мягко говоря, неподходящий внешний вид: нет окладистой бороды, усов, грозно сдвинутых бровей, нет проницательного, мудрого взгляда, горящего скрытой энергией глубокого убеждения, так похожего на шизофрению! Ни позы, ни жеста, ни голоса, сильного и властного. Кто за вами пойдет? Кому вы нужны? Внешний вид - это правило номер два в роли "Пророк".

- Это вы серьезно? - вдруг усомнился Олег. Не розыгрыш ли все это? Самый чудовищный и невероятный по жестокости и бессмысленности? Извините, но вы на самом деле считаете так?

- Не я один. Многие земляне такого же мнения. Мы проводили эксперимент, предложили сотне землян нарисовать Пророка таким, как они его себе представляют. Перед каждым лежал чистый лист бумаги. Мы получили сотню различных старцев, сотню мудрых взглядов и самозабвенно погрязших в думах лиц! Выражение печали и движение мысли. При этом известно, что человеческий апостол Павел был рыбаком. Представьте себе рыбака и печаль с движением мысли на его лице? Почему бы Христу не носить стоптанных ботинок, широких штанов, быть рослым, широкоплечим, веселым, с загорелыми сильными руками - он же человек, а не плесаец? Пусть и походит на человека. Иначе все люди должны походить на него, но как плесайцы ни смотрели, той эфирной легкости, что на иконах, ни в одной фигуре человека с Земли не наблюдается!

- Хорошо, сознаюсь, я - Панк. Неприятие никаких ролей - тоже роль.

- Вы все гадаете, Олег Владимирович, выбираете. Вас самого не коробит?

- Я сказал, кто я, - настаивал Олег.

- Панк? Мозолите всем глаза протестом. "Один против всех" и "Нам на все плевать!", "Долой вашу религию! Долой вашу жизнь, а нашу и подавно". Так?

- Примерно, - согласился Олег. - Мода - ходи в тряпье, небоскребы прозябание в подвалах, кафе "Гурман" - ешь объедки, ему стул - сядет на пол! Все улетели - я сбежал.

- Будь вы Панком, вы бы не полетели на Плесай. Питательная среда для Панков всех мастей - тоталитарные режимы, чем мы похвастаться не можем. Нет у нас тоталитаризма, порождающего наивысшую волну протеста. Для Панка общественный идеологический пресс, кровавый диктатор, подминающая все под себя империя - свежая кровь для протеста, ему это необходимо. Без этого не тот масштаб, размах: без машины пропадает бесследно голос и протестующего винтика, который сам разрушал ее.

- Все, хватит! - закричал Олег. - Больше я не в состоянии слушать! Вы самонадеянны в высшей степени и не так проницательны, как бы вам хотелось. Это еще мягко сказано! Вы наивный слепец, пытаетесь объявить всему миру свои психологические откровения! Не зная землян! Идите к черту! Я требую другого следователя по моему делу! На Земле никто не воспринял бы вас всерьез, вы были бы смешны! Какое вы вообще имеете право судить о людях? О человеческой цивилизации так вольно?! Кто вам его дал, кто дал его плесайцам?

- Сами люди дали нам это право, - ответил следователь, - и всем остальным, как только вышли в космос.

- Давайте так договоримся: я - подследственный, вы - следователь, и начнем без болтовни заниматься делом, искать следы истинных имитаторов, следы Эдуарда Константиновича и его дружка.

- Ловко! - улыбнулся плесаец. - Мое отступление от правил вы расценили как помешательство, словно человек! Быстро наметили основные ролевые формы!

Это было уже слишком. Олег поднялся.

- Замолчите, или я разобью вашу зеленую безмозглую башку!

Олег рванул стул вверх, послышался треск ломающихся перекладин.

- Прибито! - ликовал человек. - Заразились!

- Стул оказался прибит, ну и что?

- Во всех тюрьмах Земли табуреты прибиты к полу. Все земные бандиты пробуют ими замахнуться, зная, что они прибиты, и следователь знает и подыгрывает, в страхе отбегая к двери! И не по злобе, и знают бандиты, что гвозди, но не могут иначе - все ждут от них этого: пресса, общественность, следователь, конвоиры... Раз ты бандит, тебе как-то несолидно не замахнуться прибитой табуреткой, и замахиваются, никуда не денешься роль! И вы ее переняли!

- Зря радуетесь, - холодно сказал следователь. - До вас на допросе подозреваемый действительно кинул в меня стул, и его прибили, но только на время того допроса. Я приношу вам свои извинения - оплошность рабочих, они выдернут гвозди после вашего ухода. - Плесаец встретился взглядом с помощником. - Безобразие!

Олег подавленно молчал.

- Отведите меня в камеру, - попросил он.

- Допрос окончен, отдыхайте. - Следователь вызвал сопровождающих.

Олег доплелся до камеры, не снимая одежды, бухнулся на кровать и уснул. Обед он не тронул. Во сне кто-то кидал в окно его камеры камешки, или не во сне, а в реальности, выражая таким образом сочувствие его положению, интерес к его заблудшей судьбе. Пришла ночь, всыпала горсть незнакомых созвездий в синий прямоугольник рамы и стала мерцать тихо-тихо, словно заключенного звал кто-то затаившийся в темноте, чтобы забрать его домой, или опять это был сон...

В три часа ночи человека неожиданно разбудили. Олег встал и, пошатываясь, побрел по коридору на допрос, щурясь от света и касаясь руками стен, он довольно паршиво себя чувствовал, охранники подталкивали в спину. Зайдя в кабинет, Олег вопросительно взглянул на следователя, тот кивнул, и опустился на свое место спиной к стене, лицом к двери, заметил, что по бокам ее стоят два полицая с кобурами на поясных ремнях. Следователь громко объявил, что состоится очная ставка подозреваемого имитатора и человека с планеты Земля Карпова Олега Владимировича.

Олег ничего не понимал. Все чего-то ждали, поглядывая то на дверь, то на него. Вдруг дверь отворилась, и на пороге возник улыбающийся Олег Владимирович-два, собственной персоной!

- Здравствуйте! - сказал самозванец и пожал следователю, а потом и всем присутствующим, кроме своего прототипа, руки. По старому земному обычаю пришельцев. Приближаясь к Олегу, близнец воскликнул:

- Как похож! Вот я какой, оказывается, со стороны!

- Извините за задержку, - сказал следователь-плесаец. - Вы подвергали себя смертельной опасности, Олег Владимирович. Банда имитаторов с Миреды совершила убийство полицейского-плесайца и пыталась скрыться на Земле, сейчас многие из них пойманы, в частности - имитатор, копировавший вас. Он полез в карман. - Вот ваши документы, они безупречны, печать я поставил.

Олег Владимирович-два удостоверился в наличии печати и улыбнулся.

- Не всякий гуманоид смог бы похвастаться такой, - польстил ему следователь.

- Спасибо, вы прекрасно поработали. Он не опасен?

Все взгляды устремились на Олега. Мертвенная бледность разлилась по его лицу: в Олеге не признали Человека и официально отказали в праве им быть!

- Нет, что вы, - заверил следователь самозванца.

Растроганный Олег Владимирович-два извлек из кармана пачку фотографий, и его радость предстоящего возвращения домой к своим близким, его чуть наивное, подкупающее своей непосредственностью желание поделиться со всеми своими чувствами до того тронули всех, что плесайцы сгрудились над фотографиями, может, в десятый раз рассматривая их, и вскоре похвалы стали вполне искренни.

- Вот, смотрите, - лепетал самозванец, - жена, дети, девочка и мальчик! А это день нашей свадьбы, это мы в горах, на отдыхе, на своей машине. До чего мило - мама! - он всплакнул, следователь кивал зеленой головой.

- Наш загородный домик, наше гнездышко! - На снимках мелькали картины из жизни людей: коллеги по работе жали руку самозванцу, все солидные, почтенные люди, ученые; вот он смотрит в даль и размышляет, вот он за столом, и опять за столом, и опять, вот их гостиная, кухня, диван, директор банка, куда он вкладывает свои сбережения, обедает с ним в кафе, дети по колено в морской воде, жена на фоне магазина, на фоне леса, на фоне песка - десятки имитаторов были задействованы в съемках. Они потрудились на славу.

- Это я в школе! Правда, ничуть не изменился?

Кладбище, могильные плиты, под землей лежат дедушка и бабушка, выпуск института: хорошие, добрые, радостные лица с планеты Земля выходят в жизнь.

Все, как у людей, ничего не надо придумывать.

- Это не человек! - закричал Олег, беспомощно сознавая, как он жалок и бессилен перед ним. - Это обертка, оболочка от истинного Человека! - Тут землянин имел в виду даже не себя...

Олега увели, самозванец заторопился, заговорил об опасности смерти, о карантине, о намерении долететь как можно быстрее - успеть, быть может, досмотреть сто пятую серию какого-то фильма, еще раз поблагодарил всех и исчез.

Следователь устало опустился на стул и вздохнул, подперев руками голову.

Перед следователем-имитатором лежали две папки: одна, толстая и потрепанная, являла собой наследство плесайского правосудия, другая, белая и тонкая, была заведена на месте. Имитатор потер синеватую щеку и уставился в окно, туда, где поднимались в солнечной дымке горные пики Мидеры. Отрешенно плыли облака, работать совершенно не хотелось, фасеточные, словно у стрекозы, глаза имитатора смотрели сквозь Олега, который терпеливо ждал.

Кто же этот гуманоид? И не человек, как следует из пухлой папки, и не имитатор, как они там ошибочно полагали - чуть что, сразу имитатор! Кто же он? А, пропади все пропадом, отправлю прямиком на дознание. Так и сделали. Вскоре человек сидел на чем-то, что было подобно электрическому стулу: ноги и руки его привязали, на глаза надели маску, а между зубами провели тонкую проволоку, закрепив голову в металлический обруч.

- Кто ты?

- Человек.

Разряд тока пронзил тело Олега, сделав его тонким, легким, трепещущим, прозрачным для боли. Следователь убрал руку с пульта, человек расслабился, обмяк. После четвертого удара по его подбородку потекла слюна.

- Мне плохо, - простонал он.

- Будем упорствовать? - рычал, приходя в бешенство, имитатор. - Кто ты?

Олег промолчал. Вспышка ослепила. Перед глазами с болью возникали и перекатывались огненные круги, рваные их края тонули в сплошном алом мареве.

- Не-е-е-е-е-е з-з-з-з-з-на-а-ю!

- Такого не может быть, - следователь отключил ток. - Вы гуманоид?

- Да.

- Себя осознаете, отдаете отчет своим действиям?

- Да.

- Тогда отвечайте. - Человек напрягся, рука имитатора поднялась. Сейчас от лица Олега пойдет дым поверх весело лопающейся кожи. - Не слышу ответа?!

- Я Кухонный Леопард! Ха-ха-ха! В доме лаю - никого не пускаю!

Ремни, стянувшие грудь, не давали посмеяться вволю.

На Миреде, к счастью или несчастью, и понятия не имели, что такое юмор. Здесь не шутили и не смеялись. Просто не умели.

- Ха-ха-ха-ха! - рвалось из Олега.

- Раскололся! Раскололся! - подскочил следователь к молодому офицеру, что вел в углу протокол допроса. - Ты написал? Ты все зафиксировал? Какое состояние, как бы не умер! - имитатору никогда не приходилось видеть до этого хохочущего человека.

- Быстрее в картотеку! Запрос на Кухонного Леопарда!

- Есть!

- Мне нужно про него все.

- Так точно, все!

Офицер исчез, следователь по-отечески ласково посмотрел на Кухонного Леопарда и похвалил:

- Молодчина!

Офицер вернулся весь сияющий, не прошло и полчаса.

- Нашел?!

- Так точно!

Оказалось, что есть такие мыслящие существа - леобарды. По описи приметы, в общем, совпадали, только леобард выходил очень маленьким, не таким косматым и без хвостового придатка. Определение "кухонный" осталось неразгаданным. В описи, весьма бестолковой, не указывался ни цвет кожного покрова леобарда, ни цвет и длина волос, к донесению не прилагались фотодокументы. Планета - родина леобардов находилась очень далеко от Миреды, и сведения были даны одним имитатором, потерпевшим аварию на грузовом корабле. Из этого единственного на сегодняшний день донесения было видно, что парень, который обнаружил леобардов, умел только одно перевозить руду, а не ясно и последовательно излагать свои мысли.

На звездолете, что следовал на планету леобардов, Кухонному Леопарду выделили большой отсек. Экспедицию откладывали месяц за месяцем, долго собирались и вот решились, стартовали с Миреды. К тому же преступника надо было выдать леобардскому правосудию, если такое уже существовало. Олег так и не узнал, что именно ставится ему в вину. Дело Кухонного Леопарда разрослось на три папки, более пяти тысяч страниц!

Олег гадал о том, как выглядит его очередной следователь, думал о двойнике. Гуляет, наверное, в городском парке с моей девушкой под ручку, ступает на опавшие листья, пьет дома чай, смотрит телевизор - герой покорения чужих цивилизаций и смертоносных планет! Разговаривает...

На ноге человека висела толстая цепь.

Бумагу ему дают в любых количествах, он уже составил краткий плесайский словарь и работал над языками имитаторов. Лучшего и желать было нельзя! Он не скажет, кто он, и объедет таким образом всю Вселенную, пока не доберется до Земли.

Никем не становиться, а делать свое дело - это ему и нужно.

"Достаточно неделю побыть самим собой, чтобы обнаружить в себе гения", - как-то ночью подумалось ему, а потом приснился сон: стоит он у собственного надгробия усопшего имитатора, и земляне не признают в нем человека, показывают на потемневшую карточку на сером камне, на занесенную снегом оградку и говорят: "Здесь похоронен Карпов Олег Владимирович гражданин, муж, сын, отец, космопроходец, почетный пенсионер". - "А что же он сделал?". - "Как что? Жил. Жизнь прожить - не поле ... А ты кто, мы тебя не знаем?!"...

Олег решил не верить снам, все врут сны.