"Увидеть Лондон и умереть (Похищение)" - читать интересную книгу автора (Александр Поль, Ролан Морис)

Глава семнадцатая

Днем Ноттинг-Хилл-Гейт – оживленный перекресток, а к вечеру в этом уголке Вест-Энда становится темно и пусто, как на окраине. Назначая мне свидание, Кэтрин Вильсон, должно быть, это учитывала. Она правильно рассудила, что народу там будет ровно столько, чтобы пройти в толпе незамеченной и вместе с тем свести до минимума опасность нежелательных встреч.

Одно было плохо – она не сказала мне, где мы встретимся, наверху, в вестибюле, или внизу, на перроне. К тому же станция «Ноттинг-Хилл-Гейт» – пересадочный узел, но каждая из сходящихся здесь линий имеет самостоятельный выход в отличие, скажем, от площади Пикадилли или от Тотнем-Корт-Роуд, где одна общая станция обслуживает обе линии. Если вы делаете пересадку на Ноттинг-Хилл-Гейт, вам надо подняться наверх, перейти улицу и снова спуститься в метро.

В этих условиях я затруднялся решить, на какой из двух станций у меня больше шансов поймать Кэтрин. К счастью, я приехал немного раньше назначенного часа, и у меня оставалось время на размышление. Исходя из некоторых намеков, оброненных Кэтрин, а также учитывая ее номер телефона, я сделал вывод, что она живет где-то в районе Мейда-Вейл или Сент-Джонс-Вуд. Значит, скорее всего, она сделает пересадку на Бейкер-стрит и прибудет на Ноттинг-Хилл-Гейт по кольцевой линии, а не по центральной. Поэтому я занял свой пост в вестибюле кольцевой линии, по направлению к вокзалу Виктории.

Освещение было слабое, народу мало; удачнее место трудно было придумать. На станции, расположенной по другую сторону улицы, помещался маленький бар, висели рекламы, все это немного оживляло общий вид вестибюля; здесь же все было уныло и пусто, как на какой-нибудь пригородной платформе. Я сел на скамью и закурил сигарету.

Потом закурил вторую. Прошло пятнадцать минут, я закурил третью. Я почти уже не волновался; у меня было чувство, что я приближаюсь к отгадке. Даже недомолвки Кэтрин по телефону были полны значения; она узнала что-то новое и важное, касающееся Пат, а может быть, она уже раньше знала нечто такое, чего не пожелала мне рассказать в нашу первую встречу. Но на этот раз она так просто от меня не отделается, я заставлю ее говорить. Даже если придется ради этого применить самую грубую силу. Я был готов на все. Скотланд-Ярд явно не придавал розыску моей жены никакого значения и пустил дело на самотек; не стоило также слишком рассчитывать на то, что удастся что-то вытянуть из Боба Резерфорда: версия о его симуляции была явно притянута за волосы. Значит, вывести меня на Рихтера, а следовательно, на Пат могла только Кэтрин.

Часы показывали без десяти минут десять. Неужто она могла так запоздать? Я купил билет и спустился на перрон. Там было пусто. Какой-то пьяница пристроился с бутылкой на лавке; начальник станции дремал на своем стуле с газетой в руках. На противоположной платформе были погашены почти все огни, пассажир в плаще и очках расхаживал взад и вперед в ожидании поезда. Подошел поезд, затормозил, постоял, с адским шумом отправился дальше. На платформе теперь не было ни души. Я снова поднялся в вестибюль. Было без трех минут десять.

Это становилось странным. Я решил выкурить еще одну сигарету и уйти. Выкурил сигарету, потом еще две. В десять минут одиннадцатого, потеряв всякое терпение, я вышел на улицу. Бросил последний взгляд на схему линий метро, висевшую у входа, и вдруг меня осенило. Почему я решил, что Кэтрин непременно приедет по кольцевой линии, сделав предварительно пересадку на Бейкер-стрит? Ведь с тем же успехом она могла сделать пересадку на Оксфорд-серкус и приехать сюда по центральной линии! Ну и дурака же я свалял! Торчу черт знает сколько времени в этом забытом богом и людьми вестибюле, а она, наверно, ждет на той стороне улицы, в каких-нибудь пятидесяти метрах отсюда, и проклинает меня за опоздание! Кто знает, может быть, она, отчаявшись дождаться, уже вернулась домой… Чуть не угодив под такси, я перебежал на ту сторону и влетел в вестибюль другой станции. Здесь было гораздо оживленнее, чем там, где я ждал до сих пор.

Но я тут же понял, что в этом оживлении было что-то необычное. Люди встревоженно сновали взад и вперед, со всех сторон слышались взволнованные крики, распоряжения, вопросы. Чем могла быть вызвана подобная суматоха – да еще в такой поздний час и на такой захолустной станции? Меня толкнул пробегавший мимо человек в форме служащего метро. Старая женщина с растрепанными волосами причитала плачущим голосом:

– Это безобразие! Такого не должно быть! Все дело в плохой организации! Мы беззащитны! Мы подвергаемся опасности! Во всем виновато правительство! Я напишу в газеты!

Я пытался узнать у нее, что случилось, но она меня не слушала. Наконец мне удалось привлечь к себе внимание какого-то человечка со вздернутым носом, отделившегося от толпы.

– Что здесь происходит? – спросил я.

– Несчастный случай. Женщина упала прямо под поезд.

– Тяжело ранена?

– По-моему, умерла.

– Молодая женщина или старая? Как она выглядела? – продолжал я расспросы.

Он устало пожал плечами. В этот момент к станции подъехала карета «Скорой помощи», из нее вышли два санитара с носилками и стали проталкиваться через толпу. Люди расступались, уходили прочь, а я, презрев все правила приличия, стремился подойти поближе.

Еще до того, как я увидел нечто бесформенное и пестрое, распростертое на носилках, я уже знал, что женщиной, упавшей на рельсы, могла быть только Кэтрин Вильсон.