По Эдгар АлланСтраницы из жизни знаменитости

Эдгар Аллан ПО

СТРАНИЦЫ ИЗ ЖИЗНИ ЗНАМЕНИТОСТИ

...и весь народ От изумления разинул рот.

Сатиры епископа Холла

Я знаменит, то есть был знаменит, но я не автор "Писем Юниуса", не Железная Маска, ибо зовут меня, насколько мне известно, Робертом Джонсом, а родился я где-то в городе Бели-Берде. Первым действием, предпринятым мною в жизни, было то, что я обеими руками схватил себя за нос. Матушка моя, увидав это, назвала меня гением, а отец разрыдался от радости и подарил мне трактат о носологии. Его я изучил в совершенстве прежде, чем надел первые панталоны. К тому времени я начал приобретать научный опыт и скоро постиг, что, когда у человека достаточно выдающийся нос, то он разнюхает дорогу к славе. Но я не обращал внимания ни на одну теорию. Каждое утро я дергал себя за нос разок-другой и пропускал рюмочек пять-шесть. Когда я достиг совершеннолетия, отец мой как-то пригласил меня зайти к нему в кабинет. - Сын мой, - спросил он, когда мы уселись, - какова главная цель твоего существования? - Батюшка, - отвечал я, - она заключается в изучении носологии. - Роберт, - осведомился он, - а что такое мосология? - Сэр, - пояснил я, - это наука о носах. - И можешь ли ты сказать мне, - вопросил он, - что такое нос? - Нос, батюшка, - начал я, весьма польщенный, - пытались многообразно охарактеризовать около тысячи исследователей. (Тут я вытащил часы.) Сейчас полдень или около того, так что к полуночи мы успеем пройтись по всем. Итак, начнем: - Нос, по Бартолину, - та выпуклость, тот нарост, та шишка, то... - Полно, полно, Роберт! - перебил достойный старый джентльмен. - Я потрясен обширностью твоих познаний... Я прямо-таки... Ей-Богу... - (Тут он закрыл глаза и положил руку на сердце.) - Поди сюда! - (Тут он взял меня за плечо.) - Твое образование отныне можно считать законченным; пора тебе самому о себе позаботиться - и лучше всего тебе держать нос по ветру - вот так.., так.., так... (Тут он спустил меня с лестницы и вышвырнул на улицу.) Так что пошел вон из моего дома, и Бог да благословит тебя! Чувствуя в себе божественный afflatus "Вдохновение (лаг.).", я счел этот случай скорее счастливым. Я решил руководствоваться отчим советом. Я вознамерился держать нос по ветру. И разок-другой дернул себя за нос и написал брошюру о носологии. Брошюра произвела в Бели-Берде фурор. - Чудесный гений! - сказали в "Ежеквартальном", - Непревзойденный физиолог! - сказали в "Вестминстерском". - Умный малый! - сказали в "Иностранном". - Отличный писатель! - сказали в "Эдинбургском". - Глубокий мыслитель! - сказали в "Дублинском". - Великий человек! - сказал "Бентли". - Высокий дух! - сказал "Фрейзер". - Он наш! - сказал "Блэквуд". - Кто он? - спросила миссис Bas-Bleu "Синий чулок (франц.).". - Что он? - спросила старшая мисс Bas-Bleu. - Где он? - спросила младшая мисс Bas-Bleu. Но я не обратил на них ни малейшего внимания, а взял и зашел в мастерскую некоего живописца. Герцогиня Шут-Дери позировала для портрета; маркиз Имя-Рек держал герцогинина пуделя: граф Как-Бишь-Его вертел в руках ее нюхательный флакон; а его королевское высочество Эй-не-Трожь облокачивался о спинку ее кресла. Я подошел к живописцу и задрал нос. - Ах, какая красота! - вздохнула ее светлость. - Ах, Боже мой! - прошепелявил маркиз. - Ах, ужас! - простонал граф. - Ах, мерзость! - буркнул его королевское высочество. - Сколько вы за него возьмете? - спросил живописец. - За его нос?! - вскричала ее светлость. - Тысячу фунтов, - сказал я, садясь. - Тысячу фунтов? - задумчиво осведомился живописец. - Тысячу фунтов, - сказал я. - Какая красота! - зачарованно сказал он. - Тысячу фунтов! - сказал я. - И вы гарантируете? - спросил он, поворачивая мой нос к свету. - Гарантирую, - сказал я и как следует высморкался. - И он совершенно оригинален? - осведомился живописец, почти касаясь его. - Пф! - сказал я и скривил его набок. - И его ни разу не воспроизводили? - справился живописец, рассматривая его в микроскоп. - Ни разу, - сказал я и задрал его. - Восхитительно! - закричал живописец, потеряв всякую осторожность от красоты этого маневра. - Тысячу фунтов, - сказал я. - Тысячу фунтов? - спросил он. - Именно, - сказал я. - Тысячу фунтов? - спросил он. - Совершенно верно, - сказал я. - Вы их получите, - сказал он. - Что за virtu "Произведение искусства, редкость (ит.)."! - и он немедленно выписал мне чек и зарисовал мой нос. Я снял квартиру на Джермин-стрит и послал ее величеству девяносто девятое издание "Носологии" с портретом носа. Этот несчастный шалопай, принц Уэльский, пригласил меня на ужин. Мы все знаменитости и recherches "Изысканные люди (франц.).". Присутствовал новейший исследователь Платона. Он цитировал Порфирия, Ямвлиха, Плотина, Прокла, Гнерокла, Максима Тирского и Сириана. Присутствовал сторонник самоусовершенствования. Он цитировал Тюрга, Прайса, Пристли, Кондорсе, де Сталь и "Честолюбивого ученого, страдающего недугом". Присутствовал сэр Позитив Парадокс. Он отметил, что все дураки философы, а все философы - дураки. Присутствовал Эстетикус Этике. Он говорил об огне, единстве и атомах; о раздвоении и прабытии души; о родстве и расхождении; о примитивном и гомеомерии. Присутствовал Теологос Теологи. Он говорил о Евсевии и Арии; о ереси и Никейском соборе; о пюзеизме и пресуществлении; о гомузии и гомуйозии. Присутствовал мосье Фрикассе из Роше де Канкаля. Он упомянул мюритон с красным языком; цветную капусту с соусом veloute; телятину a la St. Menehoult; iаринад a la St. Florentin и апельсиновое желе en mosaiques "Французские названия различных блюд.". Iрисутствовал Бибулус О'Бражник. Он вспомнил латур и маркбруннен; муссо и шамбертен; рошбур и сен-жорж; обрион, леонвиль и медок; барак и преньяк; грав и сен-пере. Он качал головой при упоминании о клодвужо и мог с закрытыми глазами отличить херес от амонтильядо. Присутствовал синьор Тинтонтинтино из Флоренции. Он трактовал о Чимабуэ, Арпино, Карпаччо и Агостино; о мрачности Караваджо, о приятности Аль-бано, о колорите Тициана, о женщинах Рубенса и об озорстве Яна Стеена. Присутствовал президент Бели-Бердского Университета. Он держался того мнения, что луну во Фракии называли Бендидой, в Египте - Бубастидой, в Риме - Дианой, а в Греции - Артемидой. Присутствовал паша из Стамбула. Он не мог не думать, что у ангелов обличье лошадей, петухов и быков; что у кого-то в шестой небесной сфере семьдесят тысяч голов; и что земля покоится на голубой корове, у которой неисчислимое множество зеленых рогов. Присутствовал Дельфинус Полиглот. Он сообщил нам, куда девались не дошедшие до нас восемьдесят три трагедии Эсхила, пятьдесят четыре ораторских опыта Исея, триста девяносто одна речь Лисия, сто восемьдесят трактатов Феофраста, восьмая книга Аполлония о сечениях конуса, гимны и дифирамбы Пиндара и тридцать пять трагедий Гомера Младшего. Присутствовал Майкл Мак-Минерал. Он осведомил нас о внутренних огнях и третичных образованиях; о веществах газообразных, жидких и твердых; о кварцах и мергелях; о сланце и турмалине; о гипсе и траппе; о тальке и кальции; о цинковой обманке и роговой обманке; о слюде и шифере; о цианите и лепидолите; о гематите и тремолите; об антимонии и халцедоне; о марганце и о чем вам угодно. Присутствовал я. Я говорил о себе, о себе, о себе, о себе; о носологии, о моей брошюре и о себе. Я задрал мой нос и я говорил о себе. - Поразительно умен! - сказал принц. - Великолепно! - сказали его гости; и на следующее утро ее светлость герцогиня Шут-Дерн нанесла мне визит. - Ты пойдешь к Элмаку, красавчик? - спросила она, похлопывая меня под подбородком. - Даю честное слово. - сказал я. - Вместе с носом? - спросила она. - Клянусь честью, - отвечал я. - Так вот тебе, жизненочек, моя визитная карточка. Могу я сказать, что ты хочешь туда пойти? - Всем сердцем, дорогая герцогиня. - Фи, нет! - но всем ли носом? - Без остатка, любовь моя, - сказал я; после чего дернул носом раз-другой и очутился у Элмака. Там была такая давка, что стояла невыносимая духота. - Он идет! - сказал кто-то на лестнице. - Он идет! - сказал кто-то выше. - Он идет! - сказал кто-то еще выше. - Он пришел! - воскликнула герцогиня. - Пришел, голубчик мой! - и, крепко схватив меня за обе руки, троекратно поцеловала в нос. Это произвело немедленную сенсацию. - Diavolo "Дьявол! (ит.)."! - вскричал граф Коэерогутти. - Dios guarda "Боже сохрани! (исп.)."! - пробормотал дон Стилет-то. - Mille tonnerres "Тысяча громов! (франц.)."! - возопил принц де Ля Гуш. - Tausend Teufel "Тысяча чертей! (нем.)."! - проворчал курфюрст Крофошатцский. Этого нельзя было снести. Я разгневался. Я резко повернулся к курфюрсту. - Милсдарь, - сказал я ему, - вы скотина. - Милсдарь, - ответил он после паузы, - Donner und Blitzen "Гром и молния! (iai.)."! Aольшего нельзя было и желать. Мы обменялись визитными карточками. На другое утро, под Чок-Фарм, я отстрелил ему нос - и поехал по друзьям. - Bete "Дурак! (франц.)."! - сказал один. - Дурак! - сказал второй. - Болван! - сказал третий. - Осел! - сказал четвертый. - Кретин! - сказал пятый. - Идиот! - сказал шестой. - Убирайся! - сказал седьмой. Я был убит подобным приемом и поехал к отцу. - Батюшка, - спросил я, - какова главная цель моего существования? - Сын мой, - ответствовал он, - это все еще занятия носологией; но, попав в нос курфюрсту, ты перестарался и допустил перелет. У тебя превосходный нос, это так, но у курфюрста Крофошатцского теперь вообще никакого нет. Ты проклят, а он стал героем дня. Согласен, что в Бели-Берде слава прямо пропорциональна величине носа, но - Боже! - никто не посмеет состязаться со знаменитостью, у которой носа вообще нет.