"Жизнь как в сказке" - читать интересную книгу автора (Плахотникова Елена)7.Свет. Знакомый голос. Не пойму я что-то своего оберегателя. То «спать, была команда!», то «не соблаговолит ли многоуважаемый нутер…» что-то там открыть и посмотреть. Можно подумать, всех остальных Делать нечего – открываю и смотрю. А то с Кранта станется и помочь. Прямо в моем присутствии. Не взирая на просьбы и протесты. Первое, что вижу, озабоченную физиономию нортора. Вроде бы. Ведь с ним никогда не знаешь точно, думает он о моей безопасности или о своем пищеварении. К тому же, «озабоченность» и Крант – два взаимно несовместимых понятия. Глаза у нортора опять обычные. Ни кошачьих зрачков, ни багрового мерцания. Все припрятано до худших времен. И для убеждения особо непонятливых. – Чего надобно? Радости в моем голосе, как монет в дырявом кармане. И мне популярно объясняют «чего». Всего лишь выяснить, можно ли поднимать всех остальных. «Остальные», стало быть, все еще в упакованном состоянии. А я, стало быть, поднимайся и… Тоже мне, нашли добровольца. Но спрашивать: «почему именно я?», думаю, не стоит. Если бы кто-другой мог сходить и выяснить, над этим другим Крант, скорей бы всего, и стоял. Получается, я единственный и весь незаменимый из себя? И почему это меня не радует? Подниматься в облом. Даже двигаться не охота. Будто всю ночь вагоны разгружал. С крупным и тяжелым грузом. Я поворачиваю голову и смотрю на небо. Бледно-серое. И никаких облаков. Но это там, где мне видно. Основную часть неба и равнины загораживает камень. Или из чего тут сделаны эти торчуны? Приходится выпутываться из подстилки и вставать. Качает, однако. Но помогать мне никто не собирается. А вот прогуляться со мной Крант, вроде как, не против. Мол, куда меня, болезного, без охраны пускать. В таком вот «жизнерадостном» настроении я покидаю нашу стоянку. И тут же замечаю оплавленный штырь. Тот самый, возле которого Асс рассыпал свои бибки. И настроение у меня почему-то лучше не становится. И пейзаж под стать моему настроению. Равнина цвета детской неожиданности. На ней какие-то уродливые фиговины, будто этой «неожиданностью» измазанные. И небо. Уныло-серого цвета. На такое глянешь – напиться и забыться хочется. А протрезвеешь, сгрести всю эту срамоту – и в прачечную. Или в мусорку, если не захотят стирать. У горизонта небо совсем уж поганого цвета. Сизо-багровое. В черно-желтых пятнах. Только глянул, и тут же шибануло в нос больной плотью и застарелым гноем. Да-а. Дохлое дело. Рану такого вида я бы не взялся лечить. Тут ампутация нужна. Да и то, никаких гарантий. Вспомнил, что я не в операционной, и чуть попустило. Но долго смотреть на это безобразие… я не настолько мазохист. Резко отвернулся и чуть не столкнулся с Крантом. Повезло, что у него реакция лучше. Если бы все только от меня зависело… – Нутер… – вежливый шепот за ухом. Смотреть на равнину – мало радости, и я смотрю на единственный живой объект, который чего-то от меня хочет. Но Кранта слишком мало, чтобы спрятать за ним открытую рану неба. Остается смотреть под ноги. Две пары сапог. Пыль такого же цвета, как и равнина. На почве – грубые шрамы, как от сильных ожогов. «Веселенькое» местечко. Встретить бы того, кто его придумал… ампутировал бы воображалку на фиг! Вместе с головой. И денег бы за работу не взял. – Нутер… – Чего? – Смотрю на нортора. Он что, издевается надо мной?! На морде оберегателя почтительная невозмутимость. – Повтори, чего ты сказал!… Повторяет. Слово в слово. Не сразу, но до меня доходит. Иногда я бываю на редкость тупым. И сегодня, похоже, тот самый день. – Ушла. И надеюсь, больше не придет. – Придет, – «радует» меня Крант. – Начался сезон банулмы. – И долго он… длится? – Сезон. – Ага. Понятно. Хотя, ни хрена мне не понятно, если честно. Но спросить, сколько дней в этом сезоне, не успеваю. – Повезло нам, что ты Видящий, изрекает Крант. – А-а?… – Банулма в этом году раньше пришла. – Что ж Асс ее проморгал-то? – Ее не всем дано видеть. Даже из тех, кто зрит будущее. – Ага, будущее… Как же. Какое ж это будущее, если его изменить можно?! Фыркаю зло и насмешливо. Вот поругаться сейчас я очень даже не против. Или поспорить, на крайний случай. – Будущее нельзя изменить. Видящие только предупреждают об опасности. Как ты предупредил нас. – Ну, да. А если в следующий раз у меня не получится? Блин, как же я не люблю слово «ответственность»! Еще больше, чем слово «должен». – У нас опытный Первоидущий, господин. Теперь он знает о начале сезона, и будет осторожнее. – Выходит, он и об этом укрытии знал, и специально гнал нас сюда?… На этот вопрос я не получаю ответа, да и не жду его, если честно. А с караванщиком нам, в натуре, повезло. Тертый мужик оказался. Поверил он моей болтовне или нет, не знаю, но действовать решил по принципу: лучше перебдеть, чтобы потом не было мучительно больно. А застань нас буря под открытым небом, и никто не спасся бы. – Кто-то бы спасся, – поправляет меня Крант. – Из тех, кто знает, что делать. И кто делает, а не боится. А я смотрю на Кранта и пытаюсь понять: он мысли мои прочитал или я сам их озвучил, и не заметил. У горизонта полыхнула зарница. И я вдруг увидел… или вспомнил… Красно-оранжевая сеть дрожит под напором силы. Как тяжелая от росы паутина. Ветер трогает ее, и капля срывается вниз. Падает, сверкая. Превращается в огромную ветвистую молнию. А внизу –люди и животные. Кто-то в ужасе бежит. Кто-то остается на месте. Замирает от страха. Или строит защитный контур. Кто-то отдает приказы. Им повинуются. Или не слышат их. Бегут. Сгорают… Еще капля огня срывается вниз… – Нутер?… С трудом прихожу в себя. Глаза пялятся на горизонт и не хотят закрываться. Хоть пальцами их закрывай! – Там туча, видишь? Кран смотрит сначала по сторонам, потом на меня и, совсем уж в последнюю очередь, туда, куда я показываю. – Не вижу, нутер, – не сразу отвечает он. – Но я же!… – Ты – Видящий. А я всего лишь оберегатель твоего тела. «Всего лишь». Ну-ну. Побольше таких «всего лишь», и лекари этого мира вымрут с голоду. – Твоя банулма ушла туда. И сейчас под ней караван. Кажется. Ты бы видел, что там… Мне все-таки удается закрыть глаза, и я чуть не падаю. – Тебе надо отдохнуть, нутер. Ты потратил много сил. – Ага. Разворачиваюсь и, как послушный мальчик, топаю к лежбищу. Пока Крант не решил, что меня нужно нести. Зрелище получилось бы то еще. А спорить с нортором… здоровья у меня не хватит. Особенно сейчас. – Ладно. Идем, поднимем нашу спящую команду. Ужинать пора. – Уже утро. – Значит, еще и позавтракаем. Жрать хочу, словно дня два не ел! И спать… С чего бы это? – Все Видящие много едят. И много спят. – С таким режимом и растолстеть не долго. – Среди них нет толстых. – Уже хорошо. Но что-то не нравится мне эта работа. Останавливаюсь, и рука Кранта тут же мягко касается плеча. – Кто-то должен смотреть на банулму. Спасибо. Утешил. Утешитель ты мой. Не думал, что это тоже входит в работу телохранителя. Иду дальше. А недалеко, вроде бы, уходил. Ноги подгибаются. Глаза закрываются сами собой. За мной, надежный и заботливый, как медбрат из психушки, идет Крант. Готовый подхватить, удержать. Не-е, приятель, я на своих, я уже большой… – …смотреть на банулму? Ну, да. За ней надо, присматривать. А то встретишь ее в чистом поле… – Надеюсь, нутер, этого не случится. Если бы желания телохранителей сбывались, жизнь их клиентов стала бы очень скучной. Не, знаю, сказал я это или только подумал. Кажется, я заснул раньше, чем добрался до подстилки. |
|
|