"Неугомонная мумия" - читать интересную книгу автора (Питерс Элизабет)

2

Говоря, что раскрыла личность убийцы, я вовсе не лгала. Однако на этих страницах, в стороне от чужих глаз, готова признать, что кое-какие детали от меня все же ускользнули. Я ломала голову над тем, как бы заполучить нужные сведения, когда произошло примечательное событие. Речь идет о пирамиде, о нашем низеньком курганчике.

Обнаружился вход в пирамиду.

В другое время я пустилась бы в пляс при этой новости, сейчас же, когда детективный жар с такой силой жег меня, лишь тихо порадовалась. Вид темной дыры, уходящей в землю, наполнил душу блаженством, и лишь рука Эмерсона, ухватившая меня за штанину, не позволила немедленно нырнуть в эту чудесную щель.

Эмерсон полез в дыру первым. После недолгого отсутствия он выбрался на воздух, чумазый и запыхавшийся.

– Состояние отвратительное, Пибоди. Часть стен в коридорах осыпалась. Сначала надо укрепить тоннели.

Он оглядел работников, пребывавших в радостном возбуждении. Один из египтян, коротышка Мохаммед, выскочил вперед. У Мохаммеда маленькие пухлые ручки, но такие умелые и ловкие, что по части плотницких дел ему нет равных. Он уже не раз укреплял подземные тоннели деревянными стойками и свое дело знал превосходно.

– Только будь осторожен, Мохаммед, – предупредил Эмерсон. – По-моему, осталось несколько досок от загона для ослов, можешь начать с них. А я схожу в деревню и поищу еще.

– Ты мог бы послать кого-нибудь из работников, – заметила я, когда мы отошли в сторону.

– Мог бы, – согласился Эмерсон.

– Я с тобой!

– Ни минуты не сомневался, Пибоди.

– А потом заедем к мсье де Моргану?

– Ты читаешь мои мысли. Последний обход подозреваемых, так?

– Подозреваемых, Эмерсон? Ты же сказал, что знаешь ответ.

– Дело куда сложнее, чем кажется. Настоящий заговор, в котором может быть замешано несколько человек.

– Верно!

Эмерсон улыбнулся и ласково хлопнул меня по спине.

– А еще я намерен поговорить с миссионерами. Я ведь обещал Джону... Постой-ка, Пибоди, а где Рамсес?

Рамсес крутился в гуще толпы, собравшейся у входа в пирамиду. Эмерсон отвел его в сторону:

– Ты слышал, как я предупреждал Мохаммеда, чтобы тот был осторожен?

– Да, папочка. Я только...

Эмерсон ухватил чадо за шиворот.

– Мохаммед – наш самый опытный плотник, – сказал он, подчеркивая каждое слово легким встряхиванием. – Но даже для него это опасная задача. Запомни, ты не должен проникать в пирамиду! Ни через этот вход, ни через любой другой. Ясно, мой мальчик?

– Да, папа.

Эмерсон отпустил его.

– Не хочешь пойти с нами, Рамсес?

– Нет, папа. Я немного покопаю. Не волнуйтесь, со мной будет Селим.

– Далеко не уходи.

– Хорошо, папа.

Я не была в деревне несколько дней. Внешне она выглядела вполне обычно: у колодца толпились женщины, в тени пальм прохлаждались мужчины, на пыльной дороге валялись собаки. Вот только наше появление не вызвало ни привычных радостных улыбок, ни любезных приветствий. Даже ребятня не вилась вокруг, выпрашивая бакшиш.

Эмерсон прямиком направился к дому отца Гиргиса. Поначалу казалось, что священник не примет нас. Дюжий охранник, один из «дьяконов», уверял, что его преподобие занят. Но дверь внезапно отворилась.

– Ты слишком невежлив с гостями, сын мой, – проухал низкий голос. – Проси гостей войти и почтить мой дом своим присутствием.

Когда мы уселись на тахте, отец Гиргис спросил, чем может служить. Эмерсон объяснил, что ему нужны доски, и священник кивнул.

– Их можно найти. Надеюсь, стены не рухнули, крыша не обвалилась, а спокойствие не нарушено в этом зловещем месте?

– Рушится не дом, а пирамида, – ответил Эмерсон. – Правда, в монастыре тоже случились неприятности, но виноваты в том вовсе не демоны, а порочные люди.

Отец Гиргис сочувственно покачал головой. Я почти ожидала, что он прищелкнет языком.

– Разве вам ничего не известно? – упорствовал Эмерсон. – О том, что в наше жилище вломились? О том, как напали на нашего сына?

– Очень неприятно.

– quot;Неприятноquot; – не то слово. Убийство, пожар в миссии. Не слишком ли много неприятностей, святой отец?

Несмотря на то что лицо священника находилось в полумраке, я разглядела, как вспыхнули его глаза.

– Все это случилось после прихода иродов. До их появления у нас не было никаких неприятностей.

– Но не они же устроили пожар сами у себя, – возразил Эмерсон. – И не они проникли в наш дом.

– Вы думаете, это кто-то из моей паствы? Говорю вам, во всем виноваты ироды. Они должны уйти.

– Это была провокация, святой отец. Я прошу вас не поддаваться на нее.

– Вы считаете меня глупцом? – с горечью спросил отец Гиргис. – В этой стране нас держат за рабов и терпят лишь до тех пор, пока мы ведем себя смирно. Если бы я поднял руку на иродов, то наша деревня была бы обречена на гибель.

И я вынуждена была с ним согласиться.

Священник встал:

– Не пытайтесь обвинить меня в злодеяниях! Повторяю еще раз, ответы на свои вопросы ищите у иродов. Сами выясняйте, что это за люди. Они должны уйти отсюда.

Невозможно яснее указать на дверь. Эмерсон встал и молча поклонился. Я испытывала некоторое... ну, скажем, замешательство, поскольку впервые поняла, что чувствовал отец Гиргис. В его вотчине появились чужаки, подрывают его авторитет, и он ничем не может ответить, поскольку чужаки находятся под покровительством властей. Образ жизни, существовавший на протяжении столетии, подходил к концу, и бедный отец Гиргис не в силах тому помешать.

Мы вышли из дома священника.

– Может, нам удастся убедить Иезекию устроить свою штаб-квартиру где-нибудь в другом месте? – спросил Эмерсон.

– Чтобы убедить его, нужна просто дьявольская деликатность. Малейший намек, что ему грозит опасность, лишь укрепит решимость этого фанатика остаться здесь.

– Тактичность или прямой приказ Всемогущего. – Лицо Эмерсона просияло. – Интересно...

– Выкинь это из головы, Эмерсон. Твоя простенькая магия может сработать с невежественными египтянами, но Иезекия вряд ли попадется на крючок и примет твои фокусы за глас Божий.

Миссия являла воплощение спокойствия. В школе шли занятия. Из открытых окон доносились монотонные голоса, напоминавшие пчелиное жужжание душным летним днем. Пальмы и тамариски отбрасывали на землю прохладную тень, в одном из таких тенистых уголков шло занятие по рукоделию. Несколько девочек, поджав босые ноги под темные подолы, склонили черноволосые головы над тряпицами. На любимом камне Эмерсона сидела Черити и читала отрывок из арабского перевода Нового Завета. На ней было неизменное черное ситцевое платье, правда, от жутковатой шляпки-дымохода она на сей раз избавилась. Арабский в исполнении Черити никуда не годился, но голос девушки был свеж и мелодичен, и прекрасная древняя история в ее безыскусном исполнении дышала очарованием.

– quot;Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко мне, ибо Царство Небесное принадлежит имquot;.

Брат Иезекия, конечно же, был крайне неприятным типом и мог вывести из себя даже святого, и все же миссионеры выполняли важную задачу. Положение коптских женщин ничуть не лучше их мусульманских сестер. Даже если бы миссионеры больше ничего не делали, они все равно могли бы считаться спасителями египетских женщин.

Думаю, эта картинка подействовала даже на Эмерсона, хотя лицо его осталось невозмутимым. Кое-кто отрицает, что мой супруг способен на нежные чувства, но я-то знаю, что он самый сентиментальный человек на всем белом свете, даром что не читает романов.

Однако сейчас было неподходящее время предаваться сантиментам. Эмерсон тихо прошептал:

– Нам повезло. Есть возможность поговорить с девушкой наедине.

В этом маленьком раю все-таки нашелся змей, точнее, змея – ваша покорная слуга. Я негромко кашлянула и, как полагается змее-искусительнице, высунулась из тени раскидистого дерева. Безобидный кашель заставил Черити подскочить. Девушка принялась озираться с неподдельным страхом.

– Это всего лишь я, мисс Черити. А со мной профессор Эмерсон. Прошу вас, сидите. Мы хотим поговорить с вами.

Девушка послушно опустилась на камень.

– Девочки, можете идти домой, – распорядилась я. – Занятие окончено.

Одна из самых маленьких завела было старую волынку про бакшиш, но, взглянув на Черити, тут же осеклась. Я села рядом с девушкой.

– Простите, не хотела напугать вас.

– Мы теряем время, Пибоди. Бог знает, как скоро нам помешают. Чего вы испугались, дитя мое? – спросил Эмерсон, наклоняясь к девушке.

Я ожидала, что Черити шарахнется прочь, но что-то в каменном лице Эмерсона придало ей смелости. Она даже слегка улыбнулась.

– Меня увлек этот замечательный рассказ, профессор. Я не ожидала, что кто-то...

– Ладно вам! – воскликнул Эмерсон. – Разве ваша вера не учит, что лгать грешно, мисс Черити?

– Но это правда, сэр.

– В лучшем случае полуправда. В деревне стало небезопасно, дитя мое. Вы не можете убедить своего брата отправиться в какое-нибудь другое место?

Девушка подняла голову:

– Вы же видите, чем мы здесь занимаемся, сэр. Как можно покинуть эти беспомощные заблудшие души?

Одна из заблудших душ в этот момент выглянула из-за дерева, показала язык и нахально улыбнулась. Я невольно улыбнулась в ответ.

Эмерсон нахмурился.

– Вам грозит опасность, и, полагаю, вы сознаете ее, мисс Черити. Невозможно... Что такое, Пибоди? Прекрати дергаться и строить рожи!

– Кто-то наблюдает за нами из окна дома. Я видела, как колыхнулась штора. Черт! Простите... Сюда кто-то идет!

– Черт! – повторил Эмерсон. – Не вставайте, мисс Черити, выслушайте меня. Очень скоро вам может понадобиться наша помощь. Обращайтесь к нам в любое время дня и ночи.

Девушка не ответила. К нам величественной поступью приблизился Иезекия.

– Неу-ужто это профессор и его достойная спу-утница? – пропел он. – Что ты здесь поделываешь, сестра-а моя Че-ерити? Почему не пригласишь гостей во-ойти?

Черити встала – словно кукла, которую дернули за ниточку.

– Прости меня, брат.

– Ничего страшного, – сказал Эмерсон, хотя извинение предназначалось вовсе не ему. – Мы тут просто... проходили мимо.

– Прошу вас ко мне в дом, – торжественно сказал Иезекия. – Преломим вместе хлеб. Черити, позови брата Дэвида.

– Да, брат.

Девушка упорхнула, склонив голову, а мы последовали в дом за ее обаятельным братцем.

Я всегда считала, что выражение «болезненная чистота» употребляется лишь в фигуральном смысле. Небольшая гостиная, куда нас провели, заставила меня сморщиться от боли. Она была пустой, до блеска начищенной и вызывающе неуютной. Несколько стульев с высокими спинками, стол, на нем лишь свечи и Новый Завет. Ни ковра на полу, ни скатерти на столе, ни картины на стене, не было даже жутких цветных литографий на религиозные темы, которыми набожная публика обожает украшать свои жилища. Похоже, «Братья святого Иерусалима» воспринимали Библию буквально – включая запрет на изображения. Единственным привлекательным предметом в комнате был книжный шкаф. Меня потянуло к нему, как тянет к огню человека, пришедшего с холода. В основном это были массивные теологические труды на разных языках да собрания проповедей.

Вскоре в гостиную вошел Дэвид. Я давно его не видела и едва устояла на ногах от изумления. Черный костюм болтался на молодом человеке как на вешалке, кожа посерела, глаза ввалились. Придя в себя, я с искренней озабоченностью спросила, как он себя чувствует. Дэвид слабо улыбнулся:

– Со мной все в порядке, миссис Эмерсон, правда. Просто немного устал. Я не привык к... жаре.

Мы с Эмерсоном обменялись выразительными взглядами. Стояла середина зимы, а это лучшее время – днем тепло, вечерами прохладно.

Иезекия, судя по всему, пребывал в превосходном настроении. Потирая руки, он сказал:

– Сестра Черити сейчас приготовит нам пищу Господню. Перекусите с нами.

– Спасибо, но мы не можем остаться. Наши люди заняты укреплением тоннеля в пещере, нам нужно быть на раскопках.

Я обращалась к Дэвиду, но ответил его коллега:

– Да, мы слышали, что вы перестали копаться на кладбище. Я рад, что вы вняли моим увещеваниям, друзья. Вы совершили прискорбную ошибку, но и ваши сердца не из камня. И в конечном счете Господь направил вас на истинный путь.

Эмерсон сверкнул глазами, но сдержался.

– Мистер Джонс, мы пришли поговорить с вами об одном серьезном деле. В последнее время не только в деревне, но и у нас в лагере случилось несколько неприятных происшествий.

– Вы имеете в виду смерть бедного брата Хамида? – спросил Дэвид.

– В течение десяти дней произошло убийство, трижды к нам проникали, в вашей миссии вспыхнул пожар, еще один загадочный пожар случился в пустыне. Как я понимаю, мисс Черити тоже подверглась нападению.

– Просто какой-то не в меру озорной мальчишка... – начал брат Дэвид.

– Но в комнату нашего сына проник вовсе не мальчишка.

– Вы хотите сказать, что между этими происшествиями есть связь? – с сомнением спросил брат Дэвид. – Но почему? Преступления, от которых пострадали вы и баронесса, никак не связаны с нашими неприятностями. Нет ничего необычного в поджоге нашего молельного дома. Многие еще блуждают в потемках...

Эмерсон фыркнул:

– Все не так! Возможно, неприятности вызваны вовсе не вашими действиями в деревне, но вы настойчиво усугубляете их. Прекратите нападки на отца Гиргиса или подыщите другое место для своих религиозных экспериментов.

Иезекия расцвел в самодовольной улыбке и разразился напыщенным монологом об истине, долге, спасении и мученическом венце. Я наблюдала, как мрачнеет лицо Дэвида.

Эмерсон повернулся ко мне:

– Мы только теряем время, Амелия. Пойдем.

– Я не держу зла, – заверил его Иезекия. – Кроткие наследуют землю, и я всегда готов оросить свежей водой спасения души грешников. Вам нужно лишь попросить, и вы получите, ибо нет другого пути к Отцу, как только через меня. Приходите ко мне в любой час, брат Эмерсон.

К счастью, брат Эмерсон был уже у двери. Услышав ласковое обращение, он дернулся, но я выпихнула его наружу.

Не успели мы отойти от миссии, как сзади послышались торопливые шаги. Нас догонял Дэвид.

– Вы действительно думаете, что нам грозит опасность? – спросил он, тяжело дыша.

Эмерсон изумленно вздернул бровь:

– А какого черта, по-вашему, я сюда приперся? Уверяю, вовсе не для того, чтобы насладиться обществом братца и сестрицы Джонс.

– Вы наверняка преувеличиваете! – упорствовал молодой человек. – Рвение брата Иезекии порой лишает его осторожности. Святые Господа не ведают страха...

– Зато мы люди земные, а потому ведаем, – сухо сказал Эмерсон. – Не надо стыдиться собственного страха, мистер Кэбот.

– Я встревожен, – признался Дэвид. – Но, право, профессор, мы не могли стать причиной творящихся безобразий!

Эмерсон внимательно посмотрел на него:

– А что вы думаете?

Дэвид в отчаянии всплеснул руками:

– По-моему, всему виной просто несчастное стечение обстоятельств! Мы оказались в центре какого-то зловещего заговора.

– Интересная мысль, – холодно заметил Эмерсон.

– Но что мы можем поделать?

– Уехать.

– Это невозможно! Брат Иезекия никогда не согласится...

Эмерсон дьявольски расхохотался:

– Так оставьте его, пусть братца поджарят! Забирайте девушку и уезжайте. Такая мысль вас не привлекает? Подумайте над ней. И если здравый смысл одержит верх над слепой преданностью Иезекии, мы поможем вам. Но решение вы должны принять сами.

– Да, конечно, – пробормотал Дэвид с несчастным видом.

Мы оставили это воплощение нерешительности заламывать руки и стенать, а сами вернулись к фонтану, где привязали осликов.

– Интересный разговор, Пибоди. Молодой Кэбот явно знает больше, чем говорит. Что же его гнетет? Вина?

– Чушь, Эмерсон! Юношу терзает не вина, но страх. Это муки труса: Дэвид боится уйти и боится остаться. Честно говоря, он меня разочаровал. Какая жалость, что это мужественное лицо и статная фигура сочетаются со слабым характером.

– О чем это ты толкуешь, а?

Я сделала вид, что не слышала провокационного вопроса.

– Допустим, чисто умозрительно, что миссионеры ни в чем не виноваты, что они самые обычные дуралеи. Ты попытался их убедить уехать и потер пел неудачу. Как, между прочим, я и предполагали Что ты собираешься делать дальше?

– Можно поговорить с другими миссионерами, вдруг кто-нибудь знает, где находится резиденция «Братьев Иерусалима». Начальникам Иезекии следует быть в курсе, что здесь происходит. Но у меня такое чувство, Пибоди, что совсем скоро произойдет нечто такое, что смешает все наши планы.

Я испытывала сходное чувство. Но мы и представить не могли, как близки ужасные события и сколь трагичны будут их последствия.