"Дракон поверженный" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Питер Ф.)Глава 18– Сообщаю о неполадках в гидравлике второго уровня, – доложил Лоренс. «Прайм» превратил его голос, передав его по каналу радиосвязи с бортом «Корибу», в голос Гордона Дрейера со всеми его характерными модуляциями. – Двери грузового отсека не закрываются. – О господи, Дрейер, почему ваши люди никогда не соблюдали простые рабочие процедуры? – пожаловался диспетчер с «Корину». – Вы должны были предусмотреть все возможные неполадки. Иначе зачем тогда космоплану пилоты? Снимите старое задание и заново включите систему! – Копируем! Возобновляю попытку! На экранах консоли управления появились янтарного оттенка графики – это «Прайм» приступил к воспроизведению киберимитации повторного включения гидравлической системы. Лоренс позволил компьютерной программе дважды проделать эту процедуру. Нужно для того, чтобы его телеметрию получили на борту «Корибу» и поверили, что он – то есть Дрейер – изо всех сил пытается решить возникшую проблему. На обзорном экране Лоренс увидел проплывавший на расстоянии трехсот пятидесяти метров от него огромный космический корабль, к которому приближались еще три космоплана с открытыми люками грузовых отсеков. Отделяемые контейнеры с грузом, которые «Сяньти» должны были в ближайшие секунды вывести на орбиту, приподнялись над своими опорными рамами, изготавливаясь к перемещению в чрево космического корабля. Вся эта картина чем-то напоминала ритуал жертвоприношения, когда жертвы покоятся в исполинских железных руках какого-нибудь могущественного божества. Вокруг космопланов сновали похожие на черных металлических жуков инженерные шаттлы, изрыгавшие облачка отработанных газов. Их задача состояла в том, чтобы извлечь грузовые контейнеры из космопланов. – Аппаратура не срабатывает! – доложил Лоренс. – Черт побери! Ладно, Дрейер, – отозвался диспетчер с борта «Корибу». – Можете стыковаться. Загружайтесь через наш ремонтный отсек. Даем маршрут подхода. Мои поздравления – из-за вас кувырком летит сегодняшний график! – Всегда рад услужить! «Прайм» подтвердил получение нового летного маршрута. Спустя какое-то время они ощутили мягкий толчок, значительно приблизивший «Сяньти» к космическому кораблю. Лоренс разглядел ленты выхлопа сернистых газов и в следующее мгновение «Сяньти» начал медленное круговое движение. Космический корабль стал постепенно уходить из поля обзора. Затем на обзорном экране появился цилиндрический грузовой отсек «Корибу». Стало видно, как открываются двери его ремонтного отсека. Внутреннее пространство отсека осветилось линией огоньков по всему периметру огромного дверного проема. Приводимый в движение «Праймом», «Сяньти» плавно подплыл к «Корибу» и завис над его ремонтным отсеком. Створки шасси сложились. Сопла теперь выстреливали все более короткие струи отработанных газов, гася скорость. Из пола ремонтного отсека выскользнули механические «челюсти», устремившись навстречу грузовым штырям шасси космоплана. Засовы защелкнулись, крепко удерживая «Сяньти». – Прибыли, – пробормотал Лоренс. «Челюсти» разомкнулись, опуская космоплан вниз. Дениза бросила взгляд на изображения, передаваемые видеокамерами космоплана. – Где шланги? – Подожди минуту, – ответил Лоренс. Корпус «Сяньти» завибрировал, опустившись на опорную раму. Вспомогательные «челюсти», извивающиеся на концах шлангов и кабелей, устремились в свои углубления. Подача энергии, охладительных веществ, а также электронная связь и гидравлика теперь будут функционировать в полном соответствии с программой – об этом сообщил «Прайм». «Прайм» быстро загрузился в сеть ремонтного отсека, полностью стер его Искусственный Разум и установил контроль над местной системой. Внедрение в программу на таком внушительном уровне было немедленно обнаружено главным ИР «Корибу», который моментально прикрыл пораженную хакерской атакой сеть брандмауэром. Он также отрезал подачу энергии в окружающую ремонтный отсек часть космического корабля и закрыл первый комплект запасных гермостворок по всему главному осевому коридору. Резервный блок питания отсека включился автоматически, практически мгновенно возобновив работу компьютерной сети и большей части вспомогательных систем. «Прайм» ничего не смог сделать для восстановления системы внешнего питания, однако кислорода осталось вполне достаточно для нужд экипажа, оказавшегося в отсеке за запертыми гермостворками. Из стенки шлюза ремонтного отсека в сторону люка пилотской кабины «Сяньти» выдвинулся трубчатый переход. Лоренс сжал в руке электронно-лучевой пистолет. Карабин его штурмового костюма тоже был готов к бою. – Стой за моей спиной! – приказал он Денизе. – Слушаюсь, командир! Ее ироничный тон слегка задел его. – Твой защитный костюм неплох, но он не такой прочный, как мой. Кроме того, я знаю, что у них на борту имеется оружие. – Хорошо, – недовольно проворчала Дениза. Люк пилотской кабины открылся, и они увидели двадцатиметровый переход в воздушный шлюз. Внутри было темно. Лишь в дальнем конце поблескивали оранжевые огоньки. «Прайм» вывел Лоренсу изображение тактической сетки, а также изображения со всех видеокамер в разных углах космического корабля, в компьютерные сети которых ему удалось проникнуть. Члены экипажа, находившиеся в грузовом отсеке, были явно сбиты с толку происходящим. Они поняли, что внешние системы отключены, о чем сообщали янтарного оттенка огоньки, вспыхивавшие во всех отсеках. Все аварийные выходы и люки спасательных модулей открылись. Освещение перешло в режим аварийного ограничения. В коридорах стало почти темно, усилив и без того неприятное ощущение, близкое к клаустрофобии. Индивидуальная связь экипажа с остальной частью космического корабля прервалась – ее заблокировал «Прайм». Однако Искусственный Разум корабля, похоже, сообщал людям, что все в порядке и произошедшее – лишь небольшой локальный сбой бортовой аппаратуры. Лоренс оттолкнулся и поплыл, паря в невесомости, через шлюз. Движение он время от времени корректировал, отталкиваясь свободной рукой от стен. Дениза послушно следовала за ним, время от времени чертыхаясь. Пришлось воспользоваться ручным размыкающим механизмом люка, чтобы проникнуть в помещение на другом конце путепровода. За спиной Лоренса возникли, вернее, проплыли два человека из числа членов экипажа. Они заметили выплывающего из тоннеля десантника и метнулись в стороны, подобно рыбешкам, которых что-то вспугнуло. Лоренс обстрелял их дротиками. Оба пролетели какое-то расстояние, а затем ударились о стену отсека. После этого их тела безвольно распростерлись в пространстве, паря над полом, раскинув в стороны руки и ноги. Лоренс пролетел мимо них и нырнул в длинный коридор. Коридор был не круглым в разрезе, а скорее напоминал букву D. Вдоль изогнутой, дуговидной его части тянулась лестница. Лоренс, хватаясь за ее скобы-ступеньки, стал продвигаться вперед. Дениза следовала за ним, держась примерно в паре метров позади. В конце этого коридора начинался новый, осевой коридор – широкий цилиндр с тянущимися вдоль его внутренней поверхности кабелями и трубопроводами. Он проходил по всей длине космического корабля. Аварийные гермостворки располагались на расстоянии сорока метров одна от другой. Эти массивные круги из армированных композитных материалов обычно были открыты. Когда шлем Лоренса высунулся через такой проем в осевой коридор, мимо него проплыли еще пятеро членов экипажа. Он приподнял запястье и почувствовал слабую вибрацию мышц костюма, когда из карабина вылетел целый веер парализующих дротиков. Дениза пробралась к аварийной двери и прижала к ней свернутый в кольцо разрядник. Лоренс в это время отталкивал в стороны бесчувственные тела противников. – Осторожно! Расчищаю проход! – сообщила Дениза и набрала код на разряднике. Мощный электрический заряд аккуратно разрезал дверь напополам. От краев разреза повалил густой черный дым. Створки зашипели, плавясь, и вскоре вспыхнули огнем. Взревели сирены пожарной сигнализации. Лоренс ухватился за дверную ручку и ударил ногой по выжженному кругу. Тот вылетел и повис над полом, как подброшенная вверх монетка, оставляя за собой тошнотворный дымный след. С той стороны двери подлетели еще несколько членов экипажа. Перед взглядом Лоренса предстала та часть «Корибу», которая простиралась в направлении отсека компрессионного привода. В следующее мгновение начали автоматически захлопываться аварийные гермостворки. Экипаж поспешил в направлении радиальных коридоров. Лоренс успел при помощи дротиков вывести из строя по меньшей мере трех человек. Вспомогательные герметические двери тоже начали закрываться, блокируя доступ к радиальным коридорам, к которым спешно направились Лоренс и Дениза. В десяти метрах от одной из дверей находился узел компьютерной сети. Дениза полоснула по его корпусу энергетическим резаком и осторожно поставила на информационную шину извлеченный из Дракона цилиндрик линии связи. Волоски микроволокна проскользнули в электронное устройство, вплавляясь в оптико-волоконные провода. «Прайм» загрузился в сеть еще одного отсека. Капитана Кройена пробудил от сна рев аварийной сирены. Он быстро принял сидячее положение, удерживаемый ремнями безопасности, не позволявшими свалиться с койки во время сна. В каюте зажегся свет, и Кройен принялся недоуменно оглядываться по сторонам. На космических кораблях для разных типов аварийной ситуации существовали разные звуки сирены. Проведя в полетах не одно десятилетие, Маркиз – таково было его прозвище еще с летного училища – мог безошибочно отличить один от другого. Однако на сей раз ему пришлось дожидаться поступления информации по компьютерной сети. – Попытка захвата корабля? – потрясенно проговорил он, не в силах поверить в появившиеся перед глазами пиктограммы. Сирена неожиданно смолкла. – Именно так, сэр, – подтвердил корабельный ИР. – Боже праведный, это, должно быть, учебная тревога! Наверняка этот ублюдок Родерик задумал что-то вроде учебной тревоги для проверки бдительности экипажа после беспорядков в космопорту Даррелла. Не могли же действительно какие-то негодяи осмелиться захватить корабль. – Нет, сэр, – настаивал Искусственный Разум. – Меня стирали из сети одной из частей грузового отсека. На месте вторжения были немедленно установлены брандмауэры во избежание взлома всей компьютерной программы. Кройен оторвал липучку ремня на запястье и окончательно высвободился. Затем прошел через главную кабину к мостику, стараясь двигаться максимально быстро в условиях корабельной гравитации. Колин Джеффрис, старший помощник командира, находился в командирском кресле. По его лицу было заметно, что он сильно встревожен. На мостике пилоты сидели только за тремя консолями управления. – Что, черт побери, происходит? Доложите обстановку! – потребовал объяснений капитан Кройен. – С борта одного из космопланов передали о неполадках с гидравликой, – начал Колин Джеффрис. – Мы состыковались с ним через ремонтный отсек. После этого сразу же произошла атака на нашу компьютерную сеть. – Какие ответные действия мы предприняли? Маркиз сел в одно из пустых кресел. Корабельный ИР включил экраны, на которых начали транслироваться изображения с видеокамер, и замелькали какие-то схемы. – Стандартные – отключение питания к пораженному участку сети, – ответил ИР. – Все это было сделано. – Можешь показать мне изображение космоплана в режиме реального времени? – Нет. – Отведите инженерный шаттл в ремонтный отсек, – приказал Кройен Колину Джеффрису. – Я хочу видеть, что там сейчас происходит. – Слушаюсь, сэр. – На линии служба безопасности космопорта Даррелла, – сообщил ИР. – Они предупреждают нас о космоплане. Считают, что он захвачен членами движения сопротивления Таллспринга. Кройен не стал поддаваться панике и решил не принимать никаких необдуманных действий. ИР вывел на один из экранов предупреждение о физической угрозе. Если «Корибу» действительно угрожают взрывом бомбы, то капитан должен приказать всем членам экипажа покинуть корабль. Служба безопасности установила, что какая-то группа участников движения сопротивления, обладающая бомбой, намеревается взорвать космический корабль. Однако они этого еще не сделали. Но если они действительно решили уничтожить «Корибу», то зачем тогда внедряться в его компьютерную сеть? – Смогут наши инженерные шаттлы выдернуть «Сяньти» оттуда? – спросил Кройен. – Вряд ли, – скептическим тоном ответил Колин Джеффрис. – У них очень слабая тяга, а зажимные защелки не рассчитаны на массу загруженного космоплана. Придется поднырнуть под него снизу, чтобы выкурить их. – Действуйте. – Слушаюсь, сэр. – У нас есть связь с экипажем того отсека, на который совершено нападение? – спросил Кройен свой ИР. – Нет, сэр, – ответил тот. – Все каналы внутренней связи заблокированы. – Я хочу, чтобы кто-то лично выглянул в смотровой иллюминатор аварийного шлюза. Пусть у него будет прямая связь с мостиком. – Слушаюсь, сэр. – Перелет начинается! – доложил Колин Джеффрис. ИР вывел на экран консоли управления изображение, передаваемое видеокамерами инженерного шаттла. Капитан Кройен увидел жемчужно-белый дельтовидный корпус космоплана. С тревогой рассматривая его, Кройен вспомнил о регламенте стыковки. – Мы привели в действие переходной тоннель воздушного шлюза? – спросил он. – Нет, сэр, – ответил ИР. – Он был подсоединен сразу после того, как подверглась атаке моя программа. Маркиз Кройен мрачно посмотрел на Джеффриса. – Значит, они уже внутри. О боже! Службе безопасности Даррелла известно об этом? Из динамика консоли управления вырвался чей-то возбужденный голос: – Сэр, кто-то проскользнул в осевой коридор! – Кто говорит? – быстро спросил Кройен. – Ирвин Уотсон, сэр, бортинженер. – Отлично, Уотсон, так кого вы видите? – Сэр, это десантник. Десантник? Кройен вопрошающе посмотрел на Джеффриса. Тот недоуменно пожал плечами. – Что он делает? – спросил Кройен. На экране консоли он увидел Уотсона и еще нескольких человек, столпившихся перед аварийной дверью осевого коридора. – Сэр, он убивает людей! Он стреляет в них! – Уотсон был близок к истерике. – Какое оружие он использует? – Не знаю! У него что-то вроде пистолета, но я не видел, как он из него стрелял! Послушайте, да тут с ним еще один человек! Мне кажется, они в одинаковых скафандрах. Второй приложил что-то к двери. – Возвращайтесь на свои места! – приказал Кройен. – Я не вижу, что это! Видеокамера показала изображение Уотсона, прильнувшего к дверному глазку. – Отойти от двери! Это приказ! Уотсон неохотно отошел от двери, хватаясь за скобы, расположенные по всей длине коридора. Неожиданно аварийная дверь озарилась вспышкой ослепительно яркого света, которая тут же скрылась за пеленой черного жирного дыма; узкие длинные полосы вспенились и побежали по стенам коридора подобно стремительной волне маслянистой пленки. Из стены дыма неожиданно вылетел горящий диск композитного материала, от которого Уотсону чудом удалось увернуться. – Заблокируйте этот отсек! – быстро приказал Кройен. – Я хочу, чтобы его изолировали в физическом смысле. – Выполняю, – ответил ИР. – Закрываю аварийные двери по всему коридору. – Капитан! На одном из экранов консоли управления появилось лицо Саймона Родерика. Одно лишь лицо на каком-то нейтральном сером фоне. – Чем вызван ваш интерес к нам? – требовательно поинтересовался Кройен. В эту минуту ему было вовсе не до соблюдения субординации. С его кораблем случилась беда. – У нас есть сведения, что на борту вашего космоплана находится инопланетянин, – сообщил Саймон Родерик. – Что?! Инопланетянин, – невозмутимо произнес Родерик. – У него есть союзники из числа людей, которые, очевидно, пытаются вместе с ним захватить «Корибу». – Только через мой труп! – решительно произнес Кройен и впился глазами в экран с изображением осевого коридора. Десантник и его спутник, одетый в скафандр, вылезали через дыру в аварийной двери. Затем они остановились перед какой-то приборной панелью, установленной на стене. Человек в скафандре поднес к панели энергетический резак. – Будем надеяться, что дело до этого не дойдет, – промолвил Родерик. – Злоумышленники вскрыли узел компьютерной сети, – сообщил ИР. – Компьютерная программа неизвестного происхождения загружается прямо в локальные нейротронные процессоры. Она форматирует их. – Остановите ее! – приказал Кройен. – Не могу справиться с этим заданием. Повреждены операционные схемы управления сетевой информации. Установлены брандмауэры. Отключено внешнее питание. – О господи! – Кройен принялся изучать главные схемы космического корабля. Утрачена связь с одной третью задней части «Корибу». Установлены брандмауэры и закрыты все аварийные двери. – Чем может угрожать нам этот инопланетянин? – Я не вполне уверен, – ответил Родерик. – Он обладает более совершенными технологиями, чем мы. Вам скорее всего не удастся остановить его. – Всем приготовить оружие! – приказал Кройен. – Я хочу, чтобы экипаж взял в руки оружие и получил разрешение открыть огонь. – У нас десять карабинов и несколько пистолетов, стреляющих дротиками, – доложил Колин Джеффрис. – Для десантника они – что слону дробина. – Зато для его спутника они представляют серьезную опасность. – Я сейчас проверяю, есть ли утечки из грузовых отсеков, – доложил ИР. – Какие утечки? – сердито спросил Кройен. На экранах появились изображения, передаваемые внешними видеокамерами. Шлейф светящегося серебристого пара фонтанами вырывался из кормовых отсеков космического корабля. – Спектрографический анализ свидетельствует о том, что это наша атмосфера. Мы теряем герметичность, – сообщил ИР. Врач не сразу дал свое согласие. Саймон в общем-то даже не запугивал его, однако довел ситуацию до того, что инстинкт самосохранения подсказал врачу, что перечить настойчивому пациенту не стоит. – Я действительно не советую вам покидать палату, – сказал он, но чуть позже сам помог двум санитарам выкатить каталку, на которой лежал Саймон, вместе с тремя коробками медицинского оборудования, из здания терминала. – Ваше состояние еще недостаточно стабильно для перелета на борту космоплана. Прошу вас учесть это. – Нет, – проворчал Саймон. До слуха доносились крики десантников из числа его эскорта, приказывавших встречным уступить дорогу, и протестующие возгласы людей. Все это были привычные звуки, на которые Саймон обычно не обращал внимания. На его уцелевшем глазу находилась оптроническая мембрана, на которую передавались изображения с видеокамер, установленных на «Корибу» и окружавших его космопланах. Из цилиндрического грузового корпуса все еще вырывались струи газа. Таких прорех в гидравлике запорных устройств было, наверное, не менее двадцати. Канал связи Саймона с кораблем был заполнен несмолкаемыми, неразборчивыми криками членов экипажа. Люди на борту «Корибу» торопливо пытались облачиться в скафандры и получить оружие у старшего помощника командира. Все это происходило крайне бестолково и суетливо и вызвало у Саймона искреннюю жалость. Корабельный ИР оказался совершенно неэффективным для противодействия «Прайму» инопланетянина. Если Ньютон и его сообщник (предположительно один из жителей Арнуна, подвергшийся программе инопланетного усовершенствования) продвигаются по осевому коридору и сами загрузили «Прайм» в компьютерные сети всех отсеков, то скоро они возьмут под контроль весь корабль. Персональный ИР Саймона подсказывал, что это, пожалуй, самый вероятный исход сложившейся ситуации. Самый простой и эффективный способ захвата космического корабля с очень высокой вероятностью успеха. Затем Саймон увидел, как из грузового отсека вылетел какой-то серебристый шар. – Что это? – спросил он. – Спасательная шлюпка, – ответил Кройен. – Там осталось очень мало воздуха. Часть экипажа вынуждена покинуть подвергшиеся нападению отсеки. Каталка, на которой лежал Саймон, наткнулась на какой-то невысокий порожек. Толчок вызвал острую боль, и, не сдержавшись, Саймон застонал. – Простите, – смутился врач, впрочем, не слишком искренне. – Могут инженерные шаттлы загерметизировать утечки? – поинтересовался Саймон. – Что-то смогут. Времени у них маловато – все не успеют. Несколько фонтанчиков газа заметно утратили прежнюю силу. Каталка въехала в кабину лифта. Чувство магнитного излучения подсказало Саймону, что, когда дверки закрылись, вокруг него сгрудились не менее десятка человек. – Черт побери! – воскликнул Кройен. – Они взорвали еще одну аварийную дверь. Значит, они смогут подняться над первым кольцом жизнеобеспечения. – Где ваши люди? – требовательно спросил Саймон. – Я отдал приказ собрать всю команду. Нас никто не учил, как воевать с нашими же десантниками. – Учитесь быстрее! – процедил Саймон. На экране возникли две спасательные шлюпки, отделившиеся от грузового отсека «Корибу». – Продолжается загрузка чужой программы, – сообщил Кройен. – Мы теряем еще один отсек. – Они действительно могут захватить кольцо жизнеобеспечения? – Непосредственно сами – нет. Искусственный Разум внутри колеса защищен мощным брандмауэром. Однако контроль над осевым коридором означает для них также и контроль за энергоснабжением кольца. Лифт остановился, и дверцы кабины открылись. Каталку выкатили на середину центра управления отсеком заправки. – Ты понимаешь, что сейчас делаешь? – спросил клон. Санитары покатили Саймона прямо к ожидающему старта «Сяньти». – Я отправлюсь на борт «Норвелля», – сообщил Саймон своему клону. – С этого момента ответственность за ход операции беру на себя. – Не смеши меня. Ты не способен командовать. – Я здесь, а ты в другом месте. Ты еще не скоро сможешь выйти на орбиту. Промедление смерти подобно. – Тебе тоже уже слишком поздно куда-либо отправляться. Сейчас вся ответственность лежит на капитане Кройене. – Именно поэтому я и должен как можно скорее выйти на орбиту. «Корибу» – место катастрофы. Капитан уже почти сдал корабль инопланетянину. – Когда каталка в очередной раз дернулась, въезжая в воздушный шлюз, Саймон снова вскрикнул от боли. – Ему не уйти от нас, – болезненно прошипел он. – Я этого не допущу. Мы обязательно должны заполучить их технологию. Даже если они постараются скрыться от нас со сверхсветовой скоростью, я все равно брошусь им вдогонку. Мы непременно получим ее, и от этого станет лучше всему миру. – Это не так. Подожди немного, пока я договорюсь с жителями деревни. – Я точно знаю, что жители этой деревни сделают с нами. – Ты не прав… Саймон отключился. Он счел за лучшее при помощи своих личных кодов отдать приказ о немедленном и полном отключении Мему-Бэй от глобальной базы данных. Затем отсоединился от линии спутниковой связи. Если все сложится так, как он задумал, это хотя бы на несколько часов лишит клона связи с «ЗБ». Отключенный от внешних систем, осевой коридор был полон дыма. На стенах зловеще высвечивались желтые надписи, сообщавшие об аварийной ситуации. Датчики штурмового костюма Лоренса работали исправно, несмотря на пыль, висевшую в воздухе. Сам Лоренс был готов в любое мгновение дать отпор членам экипажа, которые могли появиться из осевых коридоров, представлявшихся ему чистыми. До сих пор никакого физического сопротивления он здесь не встретил. Пока Лоренс и его спутница двигались по осевому коридору, «Прайм» успел внедриться во все окружающие отсеки, «захватив» их один за другим, выпуская воздух в космическое пространство, вынуждая экипаж оставить корабль. Пока что датчики передали изображения только восьми спасательных шлюпок, покидающих грузовой отсек. Внутренние видеокамеры засекли семерых членов экипажа – трое ожидали в спасательной шлюпке, двое находились в спасательных камерах, двое, надев скафандры, пытались снова вернуться в осевой коридор. – Как ты себя чувствуешь? – обратился Лоренс к Дракону. – Спасибо, превосходно. Я установил полный доступ к грузовому отсеку и отсеку привода ядерного синтеза «Корибу» и взял их под контроль. «Прайм» теперь установлен во всех контрольных электронных системах. Я бы предпочел более широкую полосу пропускания, чем та, что имеется на корабле. На самом корабле имеется поразительное количество различных компонентов. Я не могу управлять всеми ими одновременно. – Как у нас с оружием? – Я располагаю семью ракетными установками, лазерами и электронно-лучевой пушкой. Обзор системы датчиков пока еще не полон. Большая их часть расположена вокруг передних отсеков. На данный момент я обладаю еще не всей информацией о прицеливании. – Но если ты увидишь что-то такое, что приближается к нам, ты сможешь это обстрелять? – Конечно, смогу. – Отлично. Скоро ты получишь доступ к передним отсекам. Дениза загрузила «Прайм» в информационный узел. – Теперь мы контролируем и этот отсек. Лоренс принялся изучать схематическое изображение корабля, полученное от «Прайма». Вспомогательные аварийные двери в верхней части колец были закрыты. Контроль «Прайма» над электронными системами простирался лишь до гигантских магнитных опор. Доступ к данным самих колец был защищен брандмауэрами. – Продолжай! – велел Лоренс Денизе. – Установи связь с компрессионным приводом. Я займусь экипажем. После этого он приказал «Прайму» остановить вращение колец жизнеобеспечения. Осевые коридоры громко заскрипели, некоторые опоры поменяли магнитные поля, сработав в роли тормозов для движущей силы огромных сооружений. Стена содрогнулась и завибрировала, когда опорная конструкция попыталась поглотить силу вращающего момента, просочившуюся сквозь опоры. Теоретически похожие на колесо модули жизнеобеспечения должны были уравновешивать друг друга. При обычных обстоятельствах именно так и было, однако в данный момент сила инерции в каждом из них была достаточно высока и могла бы легко разорвать корабль на части, не будь эти силы абсолютно идентичны. В данной ситуации опорная конструкция принимала на себя всю тяжесть кратковременных ошибок, возникших в процедуре торможения. «Прайм» открыл аварийную дверь одного из радиальных коридоров, и Лоренс, не медля, устремился в переходной шлюз. Здесь он приложил энергетическую ленту к соседней аварийной двери и прожег входное отверстие в модуль жизнеобеспечения. Когда капитанский мостик сильно тряхнуло, капитан Кройен инстинктивно ухватился за консоль управления. Скорее всего диверсанты приступили к торможению модулей жизнеобеспечения. Кройену даже не хотелось думать о том, что произойдет в самое ближайшее время с центральной опорной конструкцией. – Мы можем задействовать систему резервного питания, чтобы удержать опоры? – спросил он у своего ИР. – Нет, сэр, – последовал ответ. Каждый последующий его вопрос наталкивался на такое же короткое отрицание. – Они уже проникли в первый модуль, – сообщил Колин Джеффрис. – Мы потеряли с ним связь. Капитан Кройен крепко стиснул зубы, чтобы не выругаться вслух. Экипаж, находившийся на мостике, попытался воспользоваться вспомогательными передатчиками, чтобы установить связь между модулями жизнеобеспечения и космопланами. Вместо изображения первого модуля на схеме был виден лишь черный контур. Мостик снова содрогнулся от мощного удара. На сей раз за ним последовал неприятный скрежет металла. Ждать дальше было нельзя. – Отправить взвод в осевой коридор! – скомандовал Кройен. – Слушаюсь, сэр! – отозвался Колин Джеффрис. Взвод состоял из вахтенных офицеров, которые привели в боевую готовность свои карабины и вооружились инструментами для лазерной сварки. ИР пояснил, что они вряд ли смогут нанести какой-то урон диверсанту, защищенному штурмовым костюмом. Замысел заключался в том, чтобы огневой мощью загнать этого таинственного десантника в центральный отсек, к которому удалось подсоединить источник резервного питания. Имеющегося напряжения должно будет хватить, чтобы вывести из строя штурмовой костюм и даже лишить жизни облаченного в него человека. Если, конечно, диверсант станет их преследовать. Если он не убьет их в первые же секунды штурма. – В первом модуле пробоина! – доложил Колин Джеффрис. – Их компьютерная программа взорвала аварийные люки и воспользовалась аварийными форсунками выброса пламени! На экране появилось изображение модуля жизнеобеспечения, из пробоин которого в космическое пространство улетучивался драгоценный воздух. – Всем срочно надеть скафандры! – приказал Кройен. – Разрешаю покинуть корабль в случае окончательной разгерметизации модуля. С этими словами капитан принялся надевать скафандр, который с потерей привычной ослабленной гравитации с каждой секундой делался все тяжелее и тяжелее. Оптронические мембраны позволили ему увидеть, как штурмовая группа открывает аварийную дверь, ведущую во вращающийся переходной тороид. – Мы проникли внутрь, – доложил лейтенант, назначенный старшим штурмовой группы. – В шлюзе никого нет. Открываем аварийную дверь радиального коридора. Гравитация на капитанском мостике практически полностью исчезла. По крайней мере из этого можно было сделать вывод, что вибрация корабля прекратилась. Кройен при помощи застежки-липучки попытался прикрепить свой шлем к соседней консоли, чтобы до него можно было быстро дотянуться. – Разве эта дверь закрыта? – Нет, сэр. Мы идем дальше. Здесь много дыма. Видимость очень плохая, сэр. – Возвращайтесь обратно, – приказал Кройен. – Он знает, что вы там. Он выследит вас при помощи своей компьютерной программы. – Я кого-то вижу. После этой фразы в динамиках прозвучал приглушенный звук выстрела. – Отходите! – Слушаюсь, сэр. – Изображение на дисплее телеметрии, поступавшей от штурмовой группы, задрожало. – Скафандр… не могу… не работает. – Они стреляют! – раздался чей-то голос. – Ложись! – Отступайте! – Вот они! – Стреляют! Он попал в меня! Я ранен! Лейтенант что-то крикнул. – Не могу дышать. Телеметрия штурмовой группы пропала. – Объявляю тревогу! Произошла серьезная диверсия! – сообщил ИР. – Что случилось? – спросил капитан. – Имела место попытка внедриться в канал связи, – ответил компьютер. – Я отсоединил внутренние информационные узлы модуля жизнеобеспечения от общей сети. – Значит, связи со штурмовой группой больше нет? – Так точно, сэр. – Наши потери? – Точной информации нет. Нормальная работа электронных систем скафандров серьезно нарушена. Поступающая телеметрия ненадежна. Кройен продолжал смотреть на экран с изображением открытой аварийной двери. Из нее наружу просачивался черный дым, постепенно заполнявший весь отсек. Однако все еще можно было разглядеть яркие вспышки ламп противопожарной сигнализации. – Вернулся хоть кто-то в модуль жизнеобеспечения? – Нет, сэр. – Связь с модулем номер два потеряна, – сообщил Колин Джеффрис. – Отключи связь! – приказал Кройен. – Не дай им проникнуть внутрь. После этого он снова посмотрел на экран. Из второго модуля во все стороны били атмосферные гейзеры. Видеть это было невыносимо, все равно что беспомощно наблюдать за тем, как твой близкий друг истекает кровью. – Покинуть корабль! – Как вы сказали, сэр? – переспросил Джеффрис. Члены экипажа, остававшиеся на мостике, также удивленно посмотрели на капитана. – Мы больше ничего не сможем сделать. А я не могу допустить, чтобы мои подчиненные стали заложниками этих негодяев. Всем садиться на спасательные шлюпки. Вас подберут наши космопланы. – А вы, сэр? – Капитан уходит с корабля последним. Вы это знаете. – Тогда я тоже остаюсь. – Колин, я прошу вас… В следующее мгновение изображения на дисплеях превратились в бесформенные разноцветные кляксы, а затем исчезли совсем. Отдаленный гул вентиляторов неожиданно прекратился. Затем погас свет. Кройен схватил свой шлем и поспешно надел его. Когда в помещение ворвался настоящий ураган, он крепко схватился за кресло. Мимо пролетели несомые мощным потоком воздуха электронные приборы, подносы с пищей, пластмассовая посуда, бумаги, вспененная вода и даже различные предметы одежды. Все это сопровождалось вспышками яркого света, который обычно служил на мостике сигналом тревоги в случае декомпрессии. На шлем Кройену свалилась какая-то футболка, но он не осмелился сразу убрать ее, не желая отпускать кресло. Чтобы избавиться от досадной помехи, он принялся раскачиваться из стороны в сторону. В конце концов его попытка увенчалась успехом. Воздух продолжал стремительно уходить через открытый люк. Прямо на глазах у Кройена образовывались тонкие нити бусинок влаги, напоминавшие инверсионный след, оставляемый самолетом. Все незакрепленные предметы стремительно всасывались в образовавшуюся дыру. Мысленно представив себе план модуля жизнеобеспечения, Кройен вспомнил, что в соседнем, третьем по счету отсеке имеется аварийная дверь. Чужая компьютерная программа, по всей видимости, привела в действие специальные взрывные болты. Прошло еще несколько минут, и внутренняя атмосфера полностью исчезла. Когда на мостике стало тихо, красные ламы аварийной сигнализации, предупреждавшие об угрозе декомпрессии, все еще продолжали светиться. Им вторило мигание вспышек зеленого света по периметру люка спасательной шлюпки, который открылся в полу. Поскольку связь в скафандре была отключена, капитан не мог ничего расслышать. Он включил систему освещения скафандра, после чего встал с кресла. Колин Джеффрис и остальные офицеры последовали его примеру. Кройен жестом подозвал к себе Колина. Тот приблизил свой шлем к шлему капитана. – Садитесь в спасательные шлюпки! – крикнул Кройен. – Выводите всех с корабля! – Вы должны пойти вместе с нами, сэр. – Нет. Я приказал штурмовой группе схватить диверсантов. Я должен выяснить, удалось ли нашим людям это сделать и что с ними случилось. Я обязан сделать это. – Удачи вам, сэр! Первые офицеры уже начали переходить на борт спасательной шлюпки. Кройен ушел с мостика последним. В своем обычном состоянии модуль жизнеобеспечения всегда представлялся тесным и неизменно заполненным людьми. Сейчас он оказался намного просторнее. Вокруг вспыхивали красные, желтые и зеленые огоньки, которые Кройен видел, двигаясь по пустым коридорам. Он прошел мимо трех закрытых люков спасательной шлюпки. Голубые огоньки датчиков свидетельствовали о том, что офицеры успели занять места на ее борту. Капитану Кройену было больно видеть свой родной корабль в столь плачевном состоянии. В результате декомпрессии взорвались трубопроводы, разлетелись на куски десятки пластмассовых панелей. Из разорванных труб вытекала густая зеленовато-голубая охладительная жидкость, превращаясь в настоящие созвездия шариков, мгновенно испарявшихся под действием вакуума. Обломки предметов, которые еще не были выдавлены наружу, образовали в каждой каюте или отсеке некое подобие облаков совершенно зловещего вида. Состояли такие облака преимущественно из различных предметов одежды, раздавленных кухонных подносов, обломков пластмассовой обшивки, стульев, раскрошенных комнатных растений. Среди этой пестрой мешанины предметов Кройен заметил педальный тренажер из гимнастического зала. После разгерметизации помещений «обломки кораблекрушения» лениво покачивались над полом. Через открытые люки они выплывали дальше в коридоры, где скапливались в огромном количестве. Капитану приходилось либо огибать весь это хлам, либо отталкивать его в стороны. Из разорванных труб продолжал хлестать кипяток, заполняя длинный отсек покрывалом густого белого пара. Кройен знал: даже если корабль и удастся спасти, «ЗБ» ни за что не станет тратиться на его полный ремонт и переоборудование. Значит, его любимый «Корибу» в любом случае обречен на гибель. Шахта лифта, ведущего к центру кольца, оказалась почти полностью чиста, позволив Кройену гораздо быстрее добраться до цели. Когда он добрался до первого отсека, расположенного в центре, герметичная дверь захлопнулась у него за спиной. Мигающие огоньки погасли, и снова включилось нормальное освещение. Осветились несколько панелей, открыв взгляду огромные повреждения внутри корабельных отсеков, вызванные декомпрессией. Масштаб повреждений поражал воображение, однако не оставалось никаких сомнений в том, что избежать их было невозможно – внутренние системы не были рассчитаны на работу в условиях вакуума. Не поддаваясь страху, вызванному мыслями о вторжении злоумышленника в компьютерную сеть корабля, Кройен направился дальше по коридору в направлении пересадочного шлюза. Аварийная дверь была закрыта. Капитан толкнул ее, зная, что пользы от этого не будет. Неожиданно из вентиляционной решетки трубопровода вырвалось облачко белого газа. – Боже! – прошептал Кройен. Скорее всего компьютерная сеть готовит модуль к вторжению злоумышленников. Он быстро обернулся и метнулся в сторону. Один из отсеков модуля показался ему более безопасным, чем остальные. Кройен поплыл обратно, двигаясь по кольцевому коридору. Из всех вентиляционных решеток вырывались потоки воздуха. До заминированного отсека оставалось уже совсем немного. Давление начало восстанавливаться и уже достигло половины стандартной величины. – Осторожно. Там может быть опасно. Услышав эти слова, Кройен ухватился за край люка, остановился и медленно обернулся. По кольцевому коридору следом за ним плыл какой-то человек в штурмовом костюме. – Кто-то подключил модуль к резервному источнику питания, – произнес десантник. Голос его прозвучал как-то пискляво в разреженном воздухе коридора. Кройен снова подключился к линии связи. – Это было сделано по моему приказу, – ответил он. – Вполне разумная мысль для гражданского человека. – Чего вы хотите? – То, что я уже получил, – ваш корабль, капитан. – Но почему? Скажите хотя бы зачем он вам? – Мы собираемся на нем отправиться в путешествие. – Сомневаюсь, что вам это удастся. Вы сумели искусно повредить его. – Существенно пострадали лишь жилые отсеки. Приводы и системы управления остались в неприкосновенности. А нам только это и нужно. – Куда вы собрались? – На родную планету нашего инопланетянина. Если пожелаете, можете отправиться туда вместе с нами. Вы и так всю жизнь провели в космосе. Надеюсь, вы еще не утратили вашу былую страсть к познанию нового, неизведанного, несмотря на то, что годы служения корпорации вас достаточно изменили. Предложение человека в штурмовом костюме пробудило в Кройене сомнения. Далекие звезды все еще манили его к себе, однако чувство долга возобладало над романтическими мечтами юности. – В данный момент меня больше всего беспокоит безопасность моего экипажа. Что вы сделали со штурмовой группой, которую я послал сюда? Мои люди убиты? – Глупый вопрос, капитан. Нет, они не убиты, хотя несколько человек получили травмы. Мы внедрились в компьютерную систему их скафандров и отключили воздуховоды. Им пришлось снять шлемы. После этого я обстрелял их парализующими дротиками. – Понятно. – Благодарен вам за понимание. Освещение неожиданно ослабло. Кройен понял, что нечто непонятное отвело энергию с «Токамаков». – Компрессионный привод, – удивленно произнес он. – Я же сказал, что он остался в неприкосновенности. Мы воспользуемся им, как только инопланетянин сможет вывести «Токамаки» на полную мощь и синхронизировать инвертор энергии. А пока я хочу, чтобы вы помогли мне побыстрее пересадить ваших людей с корабля на спасательные шлюпки. Если мы не успеем эвакуировать их, им придется отправиться вместе со мной в далекое путешествие, но учтите: корабль обратно уже никогда не вернется. Когда сверхзвуковой самолет взлетел, Саймон потерял сознание. Ускорение усилило его страдания настолько, что он ощутил себя сгустком невыносимой боли. На это организм отреагировал самым естественным образом – временно отключил сознание. Придя в себя, Саймон понял, что находится в состоянии свободного падения. Датчики медицинского оборудования издавали настойчивые сигналы тревоги. Когда его взгляд обрел резкость, он увидел на дисплее желтые пиктограммы и движущиеся строки текста. Связь с «Корибу» прервалась. Саймон приказал своему ИР ознакомить его с орбитальными тактическими картами и показаниями датчиков, установленных на космических кораблях и спутниках. – Боже праведный! – прошептал он. Обстановка сложилась хуже некуда, как он и предполагал. – Прошу вас лежать спокойно и не совершать резких движений, – быстро произнес врач. – С вами все в порядке. – Ваши бы слова – да богу в уши! – оборвал его Саймон. Нечеткие круги тактической карты показали ему сорок восемь спасательных шлюпок, медленно отходивших от «Корибу». Космопланам удалось состыковаться с несколькими из них, однако пространства в их каютах явно не хватало для того, чтобы разместить в них членов экипажа подвергшегося нападению космического корабля. Два космоплана не стали мешкать и просто принялись загружать спасательные шлюпки в свои грузовые отсеки, после чего взяли курс на Даррелл. Остальные шлюпки ожидали дальнейших указаний, не зная, что им делать: оставаться на орбите в ожидании новых «Сяньти» или же попытаться самостоятельно совершить посадку на поверхности планеты. Саймон вернул тактический дисплей в прежнее состояние и увеличил изображения, поступавшие с датчиков «Корибу». Судя по контурам магнитной индукции, «Токамаки» значительно увеличили расход энергии, готовя космический корабль к путешествию со сверхсветовой скоростью. Саймон приказал ИР установить связь с Себастьяном Мане, капитаном «Норвелля». – Вы можете вывести «Корибу» из строя? – спросил Саймон. Он знал, что согласно тактической карте корабли находились на расстоянии восьми тысяч километров друг о друга. – Мы могли бы подвергнуть его бомбардировке, – ответил Мане. – Но сначала я бы дождался того момента, когда он удалится на достаточное расстояние от космопланов и спасательных шлюпок. Иначе они могут пострадать либо от оборонительных ракет «Корибу», либо от детонации. – Мне не нужна детонация. Я хочу, чтобы «Корибу» был выведен из строя. – Такими возможностями мы не располагаем. – Почему бы вам тогда не использовать кинетическое оружие? Нацельте его на отсек, в котором находится привод корабля. – «Корибу» может привести в действие ядерное оружие. Тогда последствия будут самыми непредсказуемыми. – Но кинетических ракет у нас должно быть больше, чем у них – ядерных боеголовок. – Вы правы, это действительно так. Но в последней шлюпке с корабля должен уйти сам капитан Кройен. Он подтвердил цель злоумышленников. Через пять минут они разгонят двигатели для полета со сверхсветовой скоростью. Нам придется сделать по меньшей мере восемнадцать залпов, чтобы нейтрализовать их оборонительное оружие и точно узнать, достигли ли наши удары цели. На это уйдет от сорока пяти минут до часа. Мы не успеем произвести даже один залп. – Тогда задействуйте против них систему гамма-облучения. – На то, чтобы установить проектор, уйдет не менее пятнадцати минут. В ответ Саймон издал хриплый гневный стон. – Прошу вас! – взмолился врач. – Вы должны сохранять спокойствие. Иначе я велю сделать вам укол успокоительного. – Если вы приблизитесь ко мне хотя бы на шаг, я прикажу выбросить вас из воздушного шлюза! – рявкнул Саймон. – Не сводите глаз с «Корибу»! – приказал он Себастьяну Мане. – Я хочу знать, что они делают. Да, вот еще что. Начинайте разгонять компрессионный привод «Норвелля»! – Вы не шутите, сэр? – Я абсолютно серьезен. Я состыкуюсь с вами ровно через семнадцать минут. Как только я окажусь на борту вашего корабля, мы сразу же отправимся им вдогонку. Едва Саймон оказался в кабине вертолета, как личный ИР обрушил на него целый каскад самой разнообразной информации. Сведения о захвате «Корибу» были скудными, однако благодаря датчикам космического корабля он смог увидеть, как диверсанты движутся по осевому коридору, загружая информационные узы «Праймом». В грузовом отсеке началась разгерметизация. Спасательные шлюпки одна за другой покидали корабль. Вмешаться в ход происходящего Саймон никак не мог. Единственное, что ему оставалось, – отдать приказ об обстреле «Корибу» ядерными ракетами. Но это не только лишит жизни членов экипажа и уничтожит корабль, обошедшийся корпорации в миллиарды долларов, но и убьет инопланетянина. В конечном итоге выигрыша не будет никакого. Потери же будут неоспоримыми. Кроме того, Саймон не был до конца уверен в том, что капитаны обоих кораблей подчинятся его приказу. На дисплее замигала иконка изменения статуса. Его личный ИР всегда подавал сигнал связи с клонами, независимо оттого, насколько серьезной могла быть ситуация, в которой он находился. Саймон увеличил иконку и прочитал переданный текст. – Что же ты собрался делать? – спросил он клона. Ответ и краткая аргументация собеседника полностью подтвердили его худшие опасения. Разногласия между клонами Родерика имели место и в прошлом, однако он не мог припомнить ни одной ситуации, когда кто-нибудь из них повел себя столь непредсказуемо. В его нынешнем состоянии SK2 вряд ли согласится с приказом, ограничивающим его обычные полномочия. Чуть позже вопрос утратил вообще какую-либо значимость, когда клон отключился от линии связи. – Черт бы его побрал! – раздраженно произнес Саймон. Однако раздражение сменилось настоящей яростью, когда ИР сообщил, что Мему-Бэй отключен от глобальной базы данных. В следующую секунду оборвалась связь вертолета с телекоммуникационным спутником. Саймон попытался восстановить связь через компьютерные системы других вертолетов, расположенных в Арнуне, но и через них связаться со спутником не удалось. Не помог и инфобраслет. Он мог бы по крайней мере засечь радиомаяк спутника, однако и этого не произошло. SK2 не только самолично взял на себя руководство операцией, но и отрезал от связи оказавшегося во враждебном окружении Саймона. Это полностью лишало его каких-либо полномочий. Саймон устало покачал головой. Если предположить, что его братья когда-нибудь узнают об этом… В данную минуту законность и политическое маневрирование заботили его меньше всего нас свете. Джасинта сидела за длинным деревянным столом, установленным внутри беседки. Несмотря на присутствие маячивших неподалеку трех десантников, она чувствовала себя совершенно спокойно. – Вы обладаете способностью видеть магнитное поле, и вы – клон, – сказала она, когда Саймон приблизился к ней. – Это замечательно. Жизнь на Земле, по-видимому, немного сложнее, чем мы представляли себе. Саймон указал на скамейку, стоящую по другую сторону стола. – Вы позволите? – Прошу. – Вы все слышали? – Да, все было громко и отчетливо, благодарю вас. – Какой бы точки зрения вы ни придерживались, но результат неудовлетворителен. Мой собрат-клон не совсем… э-э-э… здоров. – Я бы, пожалуй, уточнила – безумен. – Он получил серьезные ранения и испытывает невыносимую боль, что сильно влияет на принимаемые им решения. Он пострадал во время взрыва, случившегося с Джозепом. – Вы предполагаете, что ваши слова должны вызвать у меня чувство вины? – Я просто излагаю причину и вызванные ею последствия. – Вы как захватчики вторглись на нашу планету. Вот вам и результат. – Я, в свою очередь, отказываюсь брать вину за это исключительно на себя. Ваши действия также привели к определенным драматическим последствиям. Впрочем, возникшая конфронтация никому особой пользы не принесла. – Верно, – неохотно признала Джасинта. – Но ваш корабль мы все-таки захватили. И инопланетянин сможет вернуться на нем на свою родную планету. – Я надеюсь, что его планета хорошо вооружена. Мой собрат-клон не остановится ни перед чем, чтобы завладеть инопланетной нанотехнологией. – Драконам не нужно оружие. Любые угрозы в их адрес будут просто неэффективными. – Драконы? – спросил Саймон. Ему вспомнились резные украшения, которые он видел в домах этой деревни. – Мы придумали им такое название, – ответила Джасинта. – Понятно. Для него станет опасной победой даже знание о том, где находится родная планета Драконов. Если он во время этого путешествия не сможет заполучить нанотехнологию, то непременно вернется туда еще раз. Вы уверены в том, что людям никогда не удастся завладеть этой информацией? Пусть не путем военного захвата, а, допустим, путем торговых или дипломатических переговоров? Ведь в конце концов с вами-то Драконы поделились своими знаниями, верно? – Саймон почувствовал, что в ее мысли начинает закрадываться сомнение. – Если подобная вероятность существует, то вам придется помочь мне. – Помочь вам? В чем именно? – Помочь мне в том, чтобы этой информацией завладел не мой собрат-клон, а кто-нибудь другой. – Нет. – Почему нет? – Я уверена в том, что нанотехнологии должны стать достоянием всего человечества, но только на равноправной основе. Это одна из причин нашей осторожности и скрытности. Если ею завладеете вы или ваш клон, она будет использована неправильно, не по назначению. И вы сами это прекрасно знаете. – Все, что используется не так, как вам представляется, несомненно, является неправильным. Вот почему человеческая цивилизация развивалась именно так, а не иначе, так, что большинство имеет возможность влиять на будущее развитие. Каждый человек обладает правом голоса, пусть незначительным, но в любом случае обладает. Неужели вы не верите целому человечеству? – Прошу не передергивать. Вы лично и «Зантиу-Браун» в целом станете использовать эту технологию неправильным образом. Вы превратитесь в ее монопольных обладателей и будете использовать ее только для роста собственного благосостояния и политического влияния. Наверняка это будет сопровождаться наращиванием вашей военной мощи. – Конечно, мы станем использовать ее себе во благо. Но вы же не знаете истинных наших целей. Я имею в виду мои личные цели, потому что среди сотен клонированных разновидностей моего «я» я единственный, кто первым сформулировал задачи нашей политики и конкретные гарантии их осуществления. – Что ж, считайте, что заинтриговали меня. Каковы же ваши цели? Захватить и поработить как можно больше новых планет? – Нет, ошибаетесь. Операции по извлечению прибыли в долгосрочной перспективе не являются жизнеспособными. Да что там, даже и не в долгосрочной. Дни подобной политики сочтены. Сегодняшние полеты в космос – это позорный конец благородной мечте, которая медленно сходит на нет. – Неужели благородные мечты существуют? – Можете считать, как вам угодно. Начать жизнь с нуля, с чистого листа, в совершенно новом мире. Подобное желание присуще очень многим людям. В его основе лежит извечная дерзость мысли, любопытство, страсть к перемене мест, заложенная в человеке генетически. Но его корни также таятся и в неприятии общественного устройства мира, в котором мы живем. Гораздо проще перебраться на новое место и начать жизнь заново, чем пытаться исправить институционтные и даже конституционные ошибки монолитной общественной системы. Таких факторов мотивации было вполне достаточно для создания первой волны колоний. Однако старые технологии оказались не вполне подходящими для исполнения человеческой мечты, поэтому мы стали останавливаться на достигнутом. Мы достигли ощутимых успехов, создав такие планеты, как Дукейн, Амети и Ларон. Это акционеры Земли, независимые, процветающие планеты. Есть и планеты, успешные лишь наполовину, вроде Таллспринга; тамошняя цивилизация задолжала Земле кучу денег, но сама полностью обеспечивает свои нужды. Лично я причислил бы к успешным цивилизациям и Санта-Чико, несмотря на все ее своеобразие. – Если мы являемся успешно развивающейся планетой, то перестаньте сдерживать наше развитие. Дайте нам возможность развиваться свободно. Используйте всю свою власть и влияние на то, чтобы положить конец грабительским экспедициям. – Я понимаю, что наше вторжение определяет весь ход ваших мыслей, и хочу извиниться перед вами. Но необходимые перемены должны осуществляться на более фундаментальном уровне. Мы должны возвысить все человечество, чтобы освободить его от навязанных ему ограничений. – Возвысить? – Именно. Земля с ее семью миллиардами населения является самой богатой из всех освоенных человечеством планет. В конце концов, когда в промышленном производстве задействовано столько людей, то как может быть иначе? И в то же самое время существует огромное количество бедных людей. Есть городские районы, обитатели которых – бедняки в двадцатом поколении. Им никогда не вырваться из нищеты в отличие от их далеких предков, обладавших решительностью, волей, сообразительностью и сумевших переселиться в другие места. Школы и грандиозные базы данных предлагают огромные возможности для учебы, получения профессиональных навыков, которые позволят выбраться из трущоб и интегрироваться в первичную, главную экономику. Но подобные люди этими возможностями не пользуются. Из десяти человек в новую жизнь уходит лишь один, остальные девять остаются и обзаводятся собственными семьями, как правило, многочисленными, тем самым еще более усугубляя проблему бедности. Преступность растет не по дням, а по часам, увеличивается количество лиц, зависимых от наркотиков. Отвратительные бытовые условия, скверное социальное обеспечение, ветшающие инфраструктуры, неискоренимое насилие в быту. Все это никуда не исчезает, а растет как снежный ком. – Я понимаю принципы цикла обнищания. – Это вполне естественно, потому что подобная проблема начинает затрагивать и ваше общество. Я уже обратил внимание на то, как стремительно начинает у вас развиваться вспомогательная экономика. В вашем обществе начинает формироваться слой маргиналов. В настоящий момент принадлежащие к нему люди потихоньку начинают ответвляться от основного течения жизни общества Таллспринга. Совсем скоро, через несколько поколений, водораздел увеличится настолько, что возращение в исходное состояние будет просто невозможно. Таллспринг неизбежно превратится в копию Земли. – Нет, этого никогда не будет. – Конечно, – улыбнулся Саймон. – Вы ведь искренне верите в то, что технология Драконов объединит ваш мир и позволит построить что-то совершенно новое и приличное, достойное людей. – Разумеется, – подтвердила Джасинта. – Если претворять эти технические достижения в жизнь аккуратно и мягко, то вызванные ими перемены станут поистине благотворными. – Замечательно. Остается лишь позавидовать вашей убежденности. С вашей прозорливостью и искренностью я готов предложить вам место в нашем Совете. Я… мы… также хотим добиться перемен в жизни общества, но не за счет безудержной, неразумной экспансии, которая неизбежно повторяет ошибки прошлого. Но для того чтобы эти изменения приняли тотальный характер, необходимо, чтобы их инициировала колыбель всего человечества – Земля. Мы почти целое столетие пытаемся добиться этого. Бедняки и маргиналы подлежат полному искоренению. Я говорю это, конечно же, не из альтруистических соображений. Мной движет исключительно эгоизм. Бедняки молятся о том, чтобы мы проявили к ним сострадание, они как губка впитывают миллиарды долларов, предназначаемых сфере социального обеспечения, только для того, чтобы они получили еду и жилье. Миллиарды уходят и на нужды здравоохранения, потому что бедняки представляют тот сектор общества, который больше других подвержен болезням по причине плохого здоровья. Именно они мешают исполнению наших планов и не дают сбыться нашим мечтам. Если бы нам не нужно было заботиться о них, мы могли бы запускать в далекие галактики больше кораблей и создавать больше инопланетных поселений. У нас было бы больше времени и ресурсов для исследования иных форм жизни. У нас у всех, а не только у вас и обитателей Санта-Чико. – Вы говорите о бедняках так, будто это какие-то недочеловеки. – Все зависит оттого, кто достоин называться настоящим человеком. – Я не уверена, что вы сами подходите под это определение. – Как раз таки подхожу, потому что мне небезразличны эти проблемы. Благодаря системе акционирования мы поставили «Зантиу-Браун» на службу очень важному делу – превращению целых планет в идеально действующие экономические структуры. Вполне естественно, что у ретроградов, сторонников застоя и противников глобализации, подобная деятельность вызывает лишь усмешки, они называют нас корпоративной диктатурой. Однако многие правительства и их политики отчаянно пытаются получить у нас помощь для восстановления экономики своих отсталых, обедневших регионов. Даже конкуренты всячески стараются скопировать наши методы. Скажу вам честно: мы пытаемся использовать концепции далекого прошлого, от которых отказались в двадцать первом веке, когда технологии развивались такими стремительными темпами, что машины и промышленная продукция устаревали раньше, чем успевали появиться на рынке. Сегодня технологии развиваются гораздо медленнее, но при этом существенно ослабла и экономическая нестабильность. Богатство, порождаемое нашими капиталовложениями, приводит к тому, что акционеры могут позволить себе практически все блага, которые только может дать современная цивилизация. Кроме того, независимо от величины акций, мы всегда предоставляем акционерам полное семейное медицинское обслуживание. Эмбриональная в-запись стала доступна всем без исключения. – Что вы имеете в виду под в-записью? – спросила Джасинта, не скрывая тревоги от услышанного. – Я имею в виду то, какие черты родители хотят придать будущему ребенку, – ответил Саймон. – Дети, появляющиеся на свет во всех семьях со средним достатком, неизменно сильнее и здоровее других. Да и продолжительность жизни у них будет другая. Они более развиты интеллектуально. Тут мы сталкиваемся с вполне естественным желанием видеть наших детей успешными и счастливыми. Это равносильно стартовому капиталу для достижения наилучших шансов на счастливое будущее. – Неужели именно в этом и заключается главная ваша цель? Увеличить средний уровень интеллектуального развития человечества? – Именно так. Но главное для нас – избавиться от маргиналов. Как только мы оказываемся в так называемых зонах бедности, мы первым делом предоставляем беднякам медицинское обслуживание. После этого новое поколение наконец получает доступ к универсальному образованию, видит, что за пределами гетто, в котором они прозябают, есть мир, достойный того, чтобы жить в нем и деятельно участвовать в его жизни. Благодаря этому они учатся зарабатывать себе на жизнь, чаще принимают участие в общественной жизни, и реже – в частной. Мы добились того, что сейчас стало гораздо меньше неквалифицированных рабочих, лиц, живущих исключительно на социальные пособия, мелких преступников и изгоев общества, чем два столетия назад. Стало гораздо меньше людей, сидящих на шее у государства. Меньше тех, кто ослаблял жизненную энергию человечества. Если бы нам удалось внедрить политику акционерного участия в единой экономике всех обитаемых людьми планет, то это означало бы окончательную победу над бедностью. Корпорации вроде «Зантиу-Браун» скоро смогут приступить к осуществлению программ реальной экспансии. Мы сможем положить начало новой эре межзвездного экономического сообщества, в котором жители самых разных планет будут иметь возможность обмениваться идеями и концепциями. – Все это звучит очень… даже не знаю, как сказать. По-фашистски, что ли? – Мы никому не навязываем своих идеалов. Никого не принуждаем признать их. Мы просто даем людям возможность выбора. Все остальное сделает сама человеческая душа. Кроме того, хочу напомнить, что вы использовали нанотехнологию для того, чтобы физически усовершенствоваться. Подозреваю, что ваши предки тоже когда-то прибегали к эмбриональной в-записи. – Не стану отрицать. Но это все равно не дает вам никаких надежд на помощь с моей стороны. – Я все равно не оставляю надежды. Несмотря на то, что сделал я и мои собратья-клоны, целые нации все еще прозябают в бедности. Даже по самым оптимистическим прогнозам, достижение наших целей станет возможным лишь через три-четыре поколения. – И теперь вы нашли инопланетянина, потенциально способного помочь повсеместно внедрить вашу экономическую модель в течение всего лишь нескольких лет. – Всех бездельников и невежд, которых я и мои клоны так презираем, можно будет усовершенствовать, что называется, одним махом, даровать им знания, которых им так не хватает. Если вы считаете то, что мы сделали с Таллспрингом, агрессией, тогда что вы скажете о наших целях, которые я вам только что изложил? Вы рассказали мне, что собираетесь осторожно распространять знания Дракона, дабы у людей было время понять их и надлежащим образом усвоить. А что, если вам это не удастся? Давайте предположим, что у вас возникнет новая мечта, которая потребует немедленных действий, не оставляя вам свободы выбора? Найдутся у вас средства для воплощения такой мечты? – Вам не удастся заставить всех людей стать лучше физически, – оскорбленным тоном заметила Джасинта. – Я это знаю. Но мой собрат-клон более решителен, чем я. Он менее склонен прощать людям их слабости. Если вы в состоянии дать ему эту нанотехнологию, то к чему тогда медлить? А если он все-таки бросится вдогонку за «Корибу», это может привести к самым серьезным последствиям. Как вы полагаете, насколько серьезную угрозу он может представлять для всего человечества? И еще один вопрос: неужели действительно можно увеличить коэффициент умственной деятельности взрослого человека? – Можно. Нервные клетки не слишком отличаются от прочих клеток человеческого тела. Секвенсор молекулярного моделирования сможет легко переделать их. – Тогда перед вами возникает возможность выбора. Нанотехнология Дракона когда-нибудь появится на Земле. Кто, по-вашему, должен первым принести ее землянам – я или мой клон? Джасинта горько усмехнулась. – А какая разница? – Посмотрите на меня! – сказал Саймон. Когда Джасинта бросила на него взгляд, он добавил: – Я представляю интересы умеренных сил. Я ничего не стану навязывать людям. Я не позволю, чтобы людям вопреки их воле приносили новые знания. Мне всегда были близки демократические способы решения подобных проблем, причем независимо от их формы – новой акционерной или старомодной, классической. Однако, независимо от результата, перемены все равно настанут. Это вполне естественно для любого нового знания. То, как оно придет к людям, зависит от вас. Сегодня мы с вами являемся противниками в силу лишь временных обстоятельств. Мне кажется, вы не должны допустить, чтобы это как-то повлияло на ваше мнение обо мне. – О чем же конкретно вы меня просите? – Я хочу знать, куда именно они направляются. Где находится родная планета Дракона. Я хочу, чтобы «Прайм» помог отменить блокирование связи. Тогда я смогу отправить космоплан в космопорт Мему-Бэй и добраться на нем прямо до космического корабля. Мне нужно отправиться вслед за ними. Это знание не должно попасть в руки моему клону. Большую часть первой недели полета у Лоренса и Денизы ушло на то, чтобы отремонтировать повреждения и убрать ненужный хлам. Им помогала небольшая команда руководимых «Праймом» роботов. Первый и второй модули жизнеобеспечения медленно начали функционировать в прежнем режиме, вернув «Корибу» былую сбалансированную прецессию. С первым модулем решили абсолютно ничего не делать. Второй попытались заново загерметизировать. На это ушло почти три полных дня. Открытые двери были серьезно повреждены в результате недавней разгерметизации. Герметические прокладки порвались. Направляющие были забиты грудами мусора. Силовые и коммуникационные кабели сильно посечены острыми обломками обшивки. Все двери следовало самым внимательным образом осмотреть и определить степень их пригодности. Аварийные люки, которые вылетели в открытый космос, были заменены огромными металлическими щитами-заплатами или их аналогами из композитных материалов и надежно загерметизированы. В конечном итоге жизненное пространство Лоренса и Денизы расширилось до одной четверти всего модуля. Капитанский мостик находился как раз в центре их нового жилища. Они загерметизировали одну из «спиц» «колеса», что позволило им проникать во «втулку», не надевая скафандров. Когда восстановилось нормальное давление, Лоренс и Дениза отремонтировали установку фильтрации воздуха и газоочиститель, заменили электродвигатели вентиляторов, вычистили как следует теплообменник, заменили поврежденные участки трубопроводов. Не возникло особой проблемы и с кислородом и азотом. Запасы воздушной смеси на борту «Корибу» предназначались для обеспечения нужд двадцати тысяч человек в течение двух месяцев. Теперь это количество должно было послужить двум людям, находящимся в полете сто четыре дня. Воды также имелось в избытке. Ее было так много, что Лоренсу и Денизе даже не пришла в голову мысль включить регенерационную установку. Съестные припасы, предназначавшиеся для экипажа «Корибу», представляли собой готовые блюда в вакуумной упаковке. Пища была приготовлена особым способом во избежание порчи. Двоим путешественникам ее хватило бы на тысячи лет. Денизе еда ужасно не понравилась. – Пища совершенно безвкусная, – пожаловалась она в первый же день. Они снова находились на борту космоплана и ждали, пока роботы закончат сварные и изоляционные работы на поврежденных криогенных трубопроводах, расположенных в «спице». Лоренс проверил ее упаковку. Дениза выбрала стейк «Шатобриан» с соусом «беарнез». Гидрационный клапан заранее был установлен в нужное положение, с тем чтобы использовать идеально точное количество воды для сатурации блюда, прежде чем положить его в микроволновую печь. – Виновата невесомость, – объяснил Лоренс. – В организме накапливается слишком много жидкости, и поэтому вкусовые рецепторы совсем по-другому воспринимают вкус пищи. Попробуй добавить больше солевого раствора. – От этого лучше не станет. – С этими словами Дениза вытянула из ящика несколько упаковок пищи и метнула их через всю каюту. Упаковки ударились о стену. – Вот смотри. В каждой из них разная пища, но консистенция одинаковая. Они напоминают мне остывшее картофельное пюре двадцати различных оттенков. – Верно. Извини, но тут уж ничего не поделаешь. Придется потерпеть еще ровно сто три дня, – подумал он. Когда герметизация кольцевого модуля была завершена, Лоренс пришел в отсек капитанского мостика и осторожно снял шлем. Затем сделал глоток холодного воздуха. – Слава богу, здесь хоть есть сила тяжести! Дениза сняла кислородную маску и, поморщившись, спросила: – Чем это тут пахнет? – Сейчас выясним! Установить источник неприятного запаха так и не удалось. Это могло быть все что угодно. Могла оттаивать охладительная жидкость, просочившаяся из разорванных трубопроводов. Или же запах исходил от установки по переработке отходов, с которой возник ряд неполадок, которые они решили очень просто: закрыли клапаны и приказали роботам залить их изоляционной пеной. Прежде чем заморозиться, остатки пищи, которую употреблял экипаж, успели испортиться. Лоренс также подумал и о том, что где-нибудь между потолочными панелями и обшивкой корпуса могут находиться разлагающиеся останки каких-нибудь грызунов или насекомых. Все нужно было срочно вычистить – лужи жидкости, разлагающиеся органические вещества, проникшие в шлюз и скопившиеся в соседних отсеках, где все еще не было воздуха. На все это ушло некоторое время. Лоренс решил занять капитанскую каюту. Он внимательно перебрал личные вещи Кройена. Затем осмотрел другие каюты в поисках одежды, которая пришлась бы ему впору. Большая часть одежды улетела в космос, однако кое-что и осталось. Оставшегося должно было хватить на пару месяцев, так что проблема со стиркой возникнет еще не скоро. Дениза выбрала для себя каюту, располагавшуюся по другую сторону капитанского мостика. На вторую неделю полета Лоренс взялся за изучение мультимедийной библиотеки корабля. Иных забот у него пока не было. «Прайм» и роботы прекрасно справлялись с оборудованием, отвечавшим за нормальное функционирование жилого модуля. Свой штурмовой костюм Лоренс поместил в специальный шкафчик, в котором имелись все условия для поддержания его в надлежащем состоянии. Интересно, придется ли ему еще когда-нибудь им воспользоваться? Компрессионный привод работал вполне эффективно, то же самое можно было сказать и о «Токамаках». В остальном никаких особых проблем не возникало. Вмешательства в навигационную аппаратуру не требовалось. Ежедневных осмотров корабля тоже. Сначала Лоренс принялся выбирать себе подходящую музыку, воспроизводя ее на высоком уровне громкости. В том, что на огромном корабле, предназначенном для двадцати тысяч, осталось всего двое, было что-то зловещее. Музыка отчасти заполняла для Лоренса гнетущую пустоту, когда он включал ее во время занятий в гимнастическом зале. Вскоре между ним и Денизой начались споры относительно избираемого им репертуара. Лоренс решил не доводить дело до крайности. У него было достаточно опыта в том, как в небольших коллективах, вынужденных жить в замкнутом пространстве, постепенно накапливается злоба. Денизе, выросшей и сформировавшейся в условиях деревенской жизни, было неведомо представление о том, как следует идти на компромисс с окружающими. После того как она сделала свой выбор музыкальных произведений, он не стал отпускать никаких комментариев относительно ее вкуса. Даже три-четыре часа, каждый день отдаваемые работе, оставляли уйму свободного времени, которое необходимо было чем-то занять. Лоренс стал чаще бывать в библиотеке и смотреть фильмы. Он не занимался подобным уже очень давно, со дня своего отъезда с Амети. Начал он с комедий – и новых, и классических. Оказалось довольно затруднительным смеяться над ситуациями, которые никак не связаны с твоей нынешней жизнью. Затем Лоренс остановил свой выбор на боевиках, но вскоре все они уже казались ему идиотскими и практически неотличимыми друг от друга. Драмы были излишне слезоточивыми и душераздирающими. Лоренс понял, что нынешнее его эмоциональное состояние значительно обострилось по причине сложившихся обстоятельств, и он сделался крайне чувствительным к мелодраматическим травмам героев таких фильмов. От научной фантастики он отказался наотрез. Несмотря на огромное искушение, Лоренс понимал, что смотреть фильмы этого жанра пока еще преждевременно. Он еще посмотрит «Полет к горизонту», но не сейчас и не один. Поэтому Лоренс и делил свое внимание между классическими пьесами, документальными фильмами о путешествиях и фильмами-реконструкциями исторических событий. В последнее время он все чаще и чаще стал погружаться во фрагменты воспоминаний Дракона об Империи Кольца и других эпизодах галактической истории, устаревших еще в ту пору, когда на Земле резвились юные динозавры. Хотя Лоренс и Дениза большую часть дня проводили каждый за своим делом, питались они вместе. Они старались, насколько это было возможно, разнообразить рацион, однако Дениза неустанно жаловалась на его пресную безвкусицу. – Ты по-прежнему ее любишь? – спросила она как-то раз за обедом, когда началась шестая неделя их путешествия. Лоренс ответил слегка смущенным взглядом. Он был готов услышать очередную жалобу на отвратительный вкус пищи, но, перехватив взгляд Денизы, понял, что та имела в виду. Ее слова относились к медальону, к которому Лоренс машинально прикасался пальцами. Украшавшая его голограмма изображала улыбающееся лицо юной женщины. – Да, – коротко ответил он. Признание далось ему удивительно легко. – Люблю. – Счастливая девушка. Сколько лет назад это было, двадцать? – Примерно. – Он снова посмотрел на медальон, затем убрал его в нагрудный карман свитера. – Знаешь, я сначала оставил его у себя как память о той причине, по которой я покинул дом, чтобы тем самым как бы подпитывать свой гнев. Но с годами мое отношение к этой штуке изменилось. Я по-другому стал воспринимать ее. Теперь я храню медальон из-за того, Дениза тепло улыбнулась, немного удивленная искренностью его признания. – Надеюсь, в твоей жизни все снова наладится. – Когда мне стало известно об истинных причинах нашего знакомства, я пришел в дикую ярость. Я был зол на всех людей без исключения только за то, что они были частью мира, в котором происходит подобное. Иначе выразить свои чувства я никак не мог. Я испытал настоящее потрясение, обнаружив, что ту, которую я любил, использовали в корыстных интересах. Но теперь я понимаю, что мы были очень молоды, неразумны и неопытны. Она очень хотела эмигрировать, и содействовать исполнению своей мечты могла только одним способом. Знаешь, особой разницей между тем, что сделала она и что сделал я, не было. Я отдал себя, свое тело «Зантиу-Браун» сроком на двадцать лет, потому что реализовать мою мечту я мог только так. – Ты на самом деле помешан на межзвездных полетах? – Абсолютно. Я ведь родился в колонии. Своим появлением на свет я обязан страсти людей к перемене мест, людей, движимых извечной любознательностью. – Это типично для древних обитателей Земли. Навязчивая идея удовлетворить свое желание, не думая о возможных последствиях. Может быть, Саймон Родерик в чем-то и прав. – Ты шутишь. Джасинта передала Денизе весь свой разговор с Родериком еще до того, как корабль достиг сверхсветовой скорости. То, что Лоренс узнал при этом об истинных направлениях политики «Зантиу-Браун», не вызвало у него потрясения. Во всяком случае, за месяц до этого он наверняка воспринял бы услышанное по-другому, с меньшим спокойствием. Не следует забывать о том, что он в значительной степени в-переписал самого себя, и если бы у него были собственные дети, то захотел бы для них лучшего будущего, в этом Родерик прав. Если ты появился на свет в результате подобной политики, то, несомненно, будешь с симпатией воспринимать ее цели. Хотя, возможно, со стороны все видится немного по-другому. Точнее сказать, пугающе. Более разумные, более богатые, более могущественные люди хотели физически изменить своих детей для того, чтобы они могли участвовать в жизни того уровня общества, к которому принадлежат они, а не ты. Лоренс еще не до конца был уверен в том, что же это такое – эволюция или евгеника. – Нет, – возразила Дениза. – Он был прав, когда сказал, что все, что мы делаем с колонизацией планет, – это создание нового подобия Земли, причем по одной-единственной причине – ради своих личных, эгоистических интересов. Новые колонии создаются для богатых людей, создаются для того, чтобы они не мучились старыми проблемами и ограничениями. А все старые проблемы и ограничения, оставшись на Земле, не перестают существовать. Если уж на то пошло, то они еще более усугубляются. Потому что люди, которые покидают свою родную планету ради новых планет, обладают энергией и решимостью, достаточной для решения таких проблем. – Люди всегда странствовали, переезжая с места на место в поисках лучшей доли. Это фундаментальный закон человеческой природы. Проект Родерика в конечном итоге увенчается успехом, потому что он принимает это во внимание; потому что люди хотят, чтобы их дети жили более счастливо. Люди неизбежно согласятся стать физически совершеннее, как только им представится такая возможность, они лишь не согласятся с самим определением совершенства. Такова ваша политика. Экспансия – одна из форм эволюции. Меньшинство может уехать на новые планеты, чтобы избежать преследований в своей родной стране. Новые идеи смогут благотворно расцвести, выскользнув из холодных цепких рук инерции, которые символизируют человеческие массы, привыкшие к комфорту и не желающие никаких перемен. Новые начинания дают возможность человечеству двинуться дальше по пути прогресса. – Дальше? Куда же? К более высоким уровням потребительской культуры? – То, что некоторые планеты являются копией Земли, – это не главное. Некоторые из них на Землю категорически не похожи, и это имеет огромное значение. Мне приходилось бывать на Санта-Чико. Я бы никогда не выбрал тот образ жизни, который ведут тамошние жители. Но ведь они живут так, как им нравится. Пусть это не похоже на нас, но я уважаю их за самобытность, за приверженность своему выбору. Что касается других колоний, то кто знает, – Мы могли бы процветать, получив в пользование нанотехнологии Драконов. Но, с другой стороны, мы могли просто уничтожить себя. Технология отличается огромной разрушительной энергетической мощностью. – Подобное говорилось о многих новых вещах, которые мы создали. При их появлении современное поколение приходит в ужас, однако спустя два поколения никто не может понять, почему давнее открытие так перепугало их предков. Мне не нужна религия в качестве опоры. Я и в судьбу даже особенно не верю. Верю в человека как в мощный биологический вид. Мы впитаем новое знание, как раньше впитали все прочие знания, и будем двигаться вперед к удивительным свершениям. На нашей стороне история. – На сей счет не слишком обольщайтесь. Разве вы не понимаете, что это дает нам возможность меняться пусть не сразу, но хотя бы постепенно. Нам даже не нужно превращаться в те самые биологические виды, в которые вы так верите. – Я имею в виду не только историю человечества, но и историю Империи Кольца. Ее обитатели добились своего и оценили достигнутые ими успехи. Подобная окультуренная красота – именно то, к чему мы стремимся. Удивительное разнообразие и является прекрасным стимулом, который мог бы послужить нашим интересам. Ведь это замечательно – прекрасное общество, заселившее четверть галактики и существующее более миллиона лет. – И где же оно теперь, это общество? – спросила Дениза. – Оно повсюду вокруг нас. Это те самые Драконы, если ты не забыла. Это могло бы быть величайшим примером сохранившихся перемен. Драконы выросли в гармонии с окружающей средой, космическим пространством вблизи красных гигантов. Возможно, когда-нибудь нам тоже посчастливилось бы присоединиться к ним. Мы сделались бы достаточно разумными, чтобы извлечь уроки из ошибок, имевших место в истории Империи Кольца. Мы смогли бы понять, что жизнь не статична, а постоянно изменяется. – Ты мечтатель, Лоренс. Ты оторван от реальности. За нами охотится Родерик, который непременно извратит не только твои идеалы, но и мои тоже, и обязательно превратит их в какую-нибудь гадость. – Может быть, это судьба. Как знать, возможно, он поработит половину человечества. Не всех, всех-то людей он не заставит жить по своей указке. Вас он не заставит, верно? Вам и вашей генетической оболочке удастся создать новую чистую расу где-нибудь на другом краю галактики. Дениза посмотрела на него так, будто увидела инопланетянина. – И тебя это нисколько не тревожит? – Это тревожит не меня, а мой унаследованный от далеких предков дух морализаторства. Да и кто вы такие, чтобы судить, что получится в результате такой вот искусственно форсируемой эволюции? Зачем предполагать, что результат будет обязательно отрицательным? Лучше не торопиться с выводами и подождать какое-то время. В конце концов, Родерик верит в то, что поступает правильно. И даже если он сотворит некое зло, то вряд ли это зло будет существовать вечно. Эволюция снова повернет на правильный путь. – А меня это беспокоит потому, что слишком много страданий может возникнуть за время, пока зло будет существовать. – Таково твое понимание страданий. Я уже рассказывал, что бывал на Санта-Чико. Женщина, с которой я там познакомился, верит в то, что страдают, потому что живу слишком долго, более тридцати лет. Как думаешь, Дениза, она права? – И все равно мы не можем допустить, чтобы Родерик заполучил нанотехнологии Дракона. – Вы не сможете помешать ему. Но ты не волнуйся, когда настанет срок, я помогу вам укомплектовать боевые станции и вывести из строя «Норвелль», если, конечно, это будет в моих силах. Что касается конечного результата, то он меня не слишком интересует. Последние двадцать лет жизни я посвятил борьбе против других противников, воевал во имя того, чего я просто не понимал. Для человечества это не играло никакой роли. Отдельные люди не способны властвовать над событиями. Нам лишь кажется, что такое возможно. – Это совсем другое дело. – Для вас и для него. Но не для меня. Я сражался в битве, которая имела огромную важность для меня, и я ее выиграл – я на этом космическом корабле, здесь и сейчас. И на этом корабле я отправляюсь туда, куда больше всего хочу. К себе домой. За две недели до того, как они, согласно полетному графику, должны были достичь Альдебарана, Лоренс решил проверить техническое состояние одного из инженерных шаттлов. Если все будет хорошо и Драконы решат забрать своего потерявшегося и сильно поврежденного товарища, его придется извлекать из грузового отсека «Сяньти». Поэтому Лоренс забрался в крошечную кабину и проверил основные системы и технические процедуры шаттла. «Прайм» и Дракон вполне смогли осуществить такой непродолжительный полет, однако помощь человека с навыками опытного пилота окажется явно нелишней в незнакомой и враждебной обстановке. Баки с горючим были продуты и снова заполнены. Манипуляторы роботов проверены и приведены в состояние готовности. Лоренс дал им несколько тренировочных заданий и остался доволен. – Дела вроде бы обстоят неплохо, – сказал он три дня спустя. Шел уже восьмой час тренировочного полетного времени. – Надеюсь, самого опасного нам удастся избежать. – Наша близость к фотосфере подвергнет серьезному испытанию системы теплового контроля, – сообщил Дракон. – Однако для кратковременного полета они вполне сгодятся. – Ты и это способен предчувствовать? – Я не уверен в том, что обладаю эмоциональными состояниями, равными вашим. – Неужели ты обладаешь хоть какими-то эмоциональными состояниями? – удивился Лоренс. – Мои мыслительные процессы не подвержены воздействию внешних факторов, и мне трудно об этом судить. Зато мне абсолютно точно не знакомы эмоциональные крайности, типичные для вас. – Существует традиционный аргумент, характерный для Искусственного Разума, который имеет отношение к тестам Тьюринга. Знать что-то и испытывать что-то – две разные вещи. Либо ты испытываешь гнев, либо имитируешь его. – Понятие гнева для меня бессмысленно. У людей гнев стимулирует многие химические процессы в рамках присущего им метаболизма. При возникновении угрозы, страха или гнева ваши рефлексы усиливаются, до известной степени придавая вам физическую силу. Эти эмоции также могут на время устранить высшие мыслительные процессы, превращая вас в созданий, действующих исключительно по воле инстинктов. Полезное свойство, позволяющее сохранять жизнь, доставшееся вам в наследство от примитивных предков, которое сильно изменилось в результате эволюции. Но поскольку меня никогда не преследовал на просторах саванны саблезубый тигр, мне никогда не нужно было испытывать гнев или страх. – А что же вообще тебе было когда-нибудь нужно? – Если что-то угрожало моему существованию, я переключал часть энергии для того, чтобы создать способ устранения возникшей угрозы. Чем больше была угроза, тем большая мощность использовалась для разрешения проблемы. – Ну что ж, это ответ только на один мой вопрос. Ты, по всей видимости, являешься существом, склонным к самоанализу. Самосохранение – одно из базовых понятий жизни как формы существования. – Жители деревни Арнун отличаются огромным уважением к жизни. Они объяснили мне, насколько велика ценность человеческой жизни. – Значит, ваши предпочтения и этика не были врожденными вашими свойствами? – Повторю: эти понятия заимствованы из культурного наследия. Я чувствую, что во мне постепенно остается все меньше от меня прежнего. Однако сохраняемые мной знания об Империи Кольца и соответствующей звездной цивилизации Драконов кажутся мне в значительной степени сопоставимыми с общим человеческим характером. Лоренс пощелкал переключателями консоли, вручную отключая энергопитание, и спросил: – А если ты ошибаешься? – Правота и неправота зависят от ракурса культуры. Тем не менее, мне было бы интересно оценить то знание, которое я утратил. Если бы я снова обрел его, мне пришлось бы оценить собственную ментальную эволюцию. – Думаешь, тебе это удалось бы? Люди, например, с огромной неохотой меняют свои мнения и убеждения. Кроме того, нам редко удается посмотреть на вещи под новым, необычным углом. – Мои мысли могут проистекать параллельно вашим. А вот мой способ обработки мыслей – другой. Способность изменяться – основа моей сущности даже в моем нынешнем, неполном, усеченном состоянии. Я уверен, что смогу приспособиться ко всему, с чем мы встретимся на Альдебаране. – Надеюсь, мы тоже. – Благодарю. Лоренс посмотрел на экраны и увидел, как на них погасли последние схематические изображения. Шаттл полностью перешел в дежурный режим. Лоренс отцепил ремни и начал осторожно продвигаться к люку. – Как ты думаешь, Драконы на Альдебаране согласятся передать Саймону Родерику технологию молекулярного моделирования? – Не вижу причины, по которой они могли бы ему отказать. Обмен информацией – неотъемлемая часть нашей драконьей природы. Я знаю, что этот вопрос беспокоит Денизу. – Меня, признаться, тоже, хотя и не до такой степени. – Почему? – Во-первых, я точно знаю, на что иду. Что бы ни случилось на Альдебаране, это не повлияет на меня так, как на нее. Думаю, это понимание придает мне определенную объективность, которой лишена Дениза. Она полна предрассудков. Генетические образцы, которые Дениза захватила с собой, по ее мнению – главное средство, благодаря которому можно решить все проблемы. – Она преследует благородные цели. – Конечно. При помощи этих генетических образцов она даст новый толчок развитию Арнуна, и на сей раз никто на Таллспринге не узнает об этом. Но многое зависит и от информации, которую она надеется получить от Драконов и которой не хочет делиться с Родериком и всей Землей. Она не доверяет нам. – А почему она должна доверять вам? Она вас не знает. Земля и ее колонии для Денизы такие же абстрактные понятия, как и Драконы. – Когда-то и я был таким, как она; таким же упрямым и прямолинейным. Думаю, это не лучший способ прожить жизнь. – Ты веришь, что Драконы подарят людям технологию молекулярного моделирования? – Верю. Дениза убеждена в том, что поскольку мы сами не смогли создать нечто подобное, то не сможем правильно распорядиться таким даром и постоянно будем использовать его не так, как надо. Для меня совершенно не важно, что нам не удалось сделать это самим. – Почему? – Ты действительно хочешь знать почему? Нам известны научные принципы, лежащие в основе этой технологии. Если мы не понимаем теории, то, я уверен, очень скоро сумеем разобраться в ней. Существует очень мало таких вещей, которые мы не поняли бы после того, как нам подробно объяснили их суть. Впрочем, это всего лишь клинический анализ. С моральной точки зрения следует обратить внимание вот на что: когда американцы впервые отправили человека на Луну, на Земле, в странах Африки, Южной Америки и Азии, жили люди, которые никогда в своей жизни не видели электрической лампочки, не ведали о том, что такое электричество или антибиотики. Да и в самой Америке были люди, не знавшие, что такое водопровод или туалет внутри дома. Разве это означает, что им следует отказать в доступе к источникам электроэнергии и современной медицине, потому что не они лично додумались до подобных изобретений? Можно согласиться с тем, что это не их местные знания, а знания, принадлежащие всему человечеству. Мы понятия не имеем о том, как создать привод нуль-транспортировки, который жители Империи Кольца использовали на своих космических кораблях. Но теоретические знания о нем все-таки существуют. Вот они, эти знания. Почему бы нам не получить к ним доступ? Только потому, что это – кратчайший путь к ним? Разве нужно лишать нас этих знаний потому, что мы пытались долгие века овладеть ими? Каким же образом воспользоваться этими идеями, не умаляя и не унижая их? Любые знания следует всячески лелеять, а не отвергать. – Мне кажется, ты мог бы стать превосходным Драконом, Лоренс. Когда до Альдебарана осталась неделя полета, Лоренс и Дениза решили пересмотреть свою тактику. «Прайм» следил за «Норвеллем» с того самого мгновения, как через двадцать пять минут после их собственного старта корабль развил сверхсветовую скорость. Помимо «Норвелля» за ними следовал еще один корабль, на борту которого предположительно находился Родерик. Он отставал на сорок минут. – Он упорно следует за нами, – объявила Дениза за завтраком. В последнее время они с Лоренсом думали практически об одном и том же. «Прайм» регулярно сообщал им сведения о полете, и летящими вслед за ними космическими кораблями. – Это понятно. Непонятно, что он собирается предпринять. – Вряд ли он начнет с чего-то серьезного, – произнесла Дениза. – Он получит доступ к тому, чем хочет обладать, практически одновременно с нами. Но у нас есть небольшое преимущество во времени. – Для чего же нам оно? – Мы используем наше оружие, чтобы заминировать то место, из которого он будет возвращаться. Если взрыв произойдет в тот момент, когда «Норвелль» начнет гасить сверхсветовую скорость, он даже не поймет, что с ним случилось. – – Но мы не имеем права и безропотно уступить им. По крайней мере сейчас, когда мы уже почти добрались до Альдебарана. – Да, до того самого Альдебарана, где мы хотим передать Драконам их собрата. Давайте не будем забывать об этом. Пусть Родерики сами разрешат свой спор. – Неужели ты продал душу за возможность вернуться домой? – Свою душу я оставил дома. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. – Ну хорошо, – вздохнула Дениза. – Что же ты тогда предлагаешь? – Поговорить с Драконами. Объяснить им, насколько хрупко и уязвимо человеческое сообщество перед лицом внезапных перемен такого огромного масштаба. Попросить их задуматься над этим. От них ничего особенного не требуется – подождать всего три часа и предоставить ту же самую информацию другому космическому кораблю. – Ну а если Родерик все-таки откроет огонь? – Тогда будем защищаться. Впрочем, я не думаю, что он решится на такое. Мы же окажемся в родном доме Драконов, и у нас на борту их собрат. Поэтому Родерик вряд ли рискнет атаковать нас. – Согласна. И все равно мы должны перевести все наше вооружение в состояние боевой готовности. На всякий случай. Если этот подонок все же осмелится применить силу, я без всяких колебаний отвечу ему ракетной атакой. – Понимаю. И все-таки давай не забывать о том, что произойдет после того, как мы покинем эту звездную систему. Человеческая цивилизация в любом случае изменится. Но для меня очень важно, чтобы такие изменения не сопровождались кровопролитием и насилием. В последний день своего пребывания на борту космического корабля Дениза проснулась рано. Впервые после вторжения землян на Таллспринг она испытывала такое нервное напряжение. Сегодня случится то, к чему она стремилась всю свою жизнь, но все произойдет далеко не так, как предполагала. Как много времени и усилий было потрачено на то, чтобы этот день настал. Дракон наконец вернется из Арнуна в свои родные места. Если путешествие закончится благополучно, проблем на Таллспринге у Денизы больше не будет. Она все еще испытывала огромное искушение воспользоваться оружием после того, как Драконы поделятся с ней своей бесценной информацией. Хотя следовало признать, что Лоренс прав. Нельзя убивать людей без предупреждения. Это противоречит ее убеждениям, ее мечтам, которые она так долго лелеяла. Будущее рисовалось Денизе в самых радужных тонах. Где-то далеко отсюда, в необозримых глубинах галактики, возникнет еще одна колония людей. Колония, в распоряжении которой окажется технология молекулярного моделирования. И она, Дениза, будет воспитывать детей в новом прекрасном мире, где не останется места застарелым общественным недугам вроде соревновательного духа, зависти или ревности. Она будет жить на далекой звезде, где можно не опасаться тлетворного воздействия Земли и ее колоний на культуру и духовную жизнь новых колонистов. Хотя, если вдуматься, это будет равносильно тому, как если бы остальная часть человечества навсегда отгородилась от общей галактической истории. Как если бы жители Таллспринга бездумно отказались от дара обитателей Арнуна – удивительного знания! – и извратили его великодушную суть. Как если бы Земля получила в свое распоряжение бесценную информацию Драконов и неправильно воспользовалась ею. Нельзя, чтобы все произошло именно так. Замысел создания Нового Арнуна зависит от Драконов. Денизе очень нужна их технология молекулярного моделирования. Нужен принцип действия привода космического корабля. Нужна информация о звездах и обитаемых планетах на другом краю галактики. Она надеялась, что проведет месяцы, если не годы на Альдебаране, овладевая новыми знаниями и чудесными навыками, помогая арнунскому Дракону превращаться во взрослую особь. А сейчас у нее, возможно, остается всего лишь полтора часа безмятежного, спокойного существования. Да, надо признаться, соблазн привести оружие в состояние полной боевой готовности по-прежнему велик. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Дениза отправилась принимать душ, после чего переоделась в чистую одежду – форменный свитер с логотипом «ЗБ» и брюки, принадлежавшие раньше какому-то низкорослому члену экипажа. Закатав рукава и штанины, Дениза через капитанский мостик направилась в каюту, которую они использовали в качестве столовой. Центральный стол был, как всегда, заставлен пластмассовыми чашками. Здесь же стояла тарелка с целыми и надкусанными пончиками. Дениза приказала «Прайму» прибрать в комнате и принялась разглядывать упаковки с продуктами. Кухонный робот в это время начал уборку комнаты. Лоренс вошел минуты через две. Волосы у него были все еще мокрыми после душа. – Так и не смог заснуть, – признался он. – Я тоже, – сообщила Дениза и подала ему завтрак – рогалики, яичницу и копченую лососину. – Спасибо, – поблагодарил Лоренс. Дениза села напротив него и придвинула к себе чашку с чаем. – Есть какие-нибудь свежие гениальные соображения о том, как избежать конфронтации? – Боюсь, что нет. Извини. – У меня тоже. – Все дело сводится к самим Драконам. Мы о них почти ничего не знаем. Я изучил память нашего Дракона, точнее, ту ее часть, которая касается драконьей цивилизации. Мне мало что удалось узнать. Сведения ограничены обобщениями, да и тех не слишком много. Судя по всему, Драконы пассивно впитывают информацию и отфильтровывают лишь то, что кажется им полезным и достойным для передачи другим поколениям. Похоже, это свидетельствует об их добром нраве. – Я тоже надеюсь, что это так, – отозвалась Дениза, наблюдая за тем, как он доедает свой завтрак. – Нервничаешь? – Нет. Что толку? Нужно сохранять ясную голову. – В Мему-Бэй я тоже никогда не нервничала. – Это потому, что тебе были ясны ваши цели. Вы контролировали сложившуюся обстановку. Теперь вот поймешь, что значит быть заложником обстоятельств. – Ты действительно веришь в добросердечие Драконов? – Верю. Только не надо обольщаться на их счет. Если мы попросим у Драконов помощи, чтобы выступить против других представителей нашей расы, для них это будет означать вмешательство в дела человечества, в его политику. Мы должны как-то обосновать нашу просьбу. – Интересно, откуда у тебя такая философия? Ты случайно не тайный ксенопсихолог? Лоренс допил остатки апельсинового сока и устало улыбнулся. – Ты мне когда-нибудь напомни, чтобы я рассказал о том, как прошло мое детство. Тебе ведь не довелось провести три года на борту «Ультемы», ничего не зная о будущих контрактах с инопланетными цивилизациями. Прервав беседу, они вышли на капитанский мостик. Последние два часа, сразу после того как корабль вынырнул из пространственно-временного тоннеля, «Прайм» провел предварительные испытания привода ядерного синтеза. Лоренс и Дениза включили систему датчиков внешнего обзора, и экраны консолей тут же ожили. – Ты тоже видишь эти изображения? – спросил Лоренс у Дракона. Во время полета они значительно увеличили диапазон каналов связи с «Сяньти» при помощи нескольких сотен оптико-волоконных кабелей, напрямую связанных с компьютерной сетью «Корибу». – Да, благодарю, – ответил Дракон. – Тридцать секунд, – сообщила Дениза. Инвертор энергии приступил к выключению питания. Лоренс продолжал наблюдать за дисплеями. На половине экранов прежняя чернота сменилась бледно-красным свечением. На других можно было увидеть мириады звезд обычного космического пространства. В радиусе пятисот километров радар не обнаружил никаких твердых предметов. «Прайм» отключил еще несколько датчиков, работающих в режиме реального времени. Чтобы максимально улучшить обзор, Лоренс задействовал также и оптронические мембраны, на которые «Прайм» передавал изображения пространства перед отсеком компрессионного привода. «Корибу» вынырнул в заданной точке пространства на расстоянии сорока миллионов километров от туманной фотосферы Альдебарана. У Лоренса возникло ощущение, будто он проплывает на корабле над бескрайним океаном бесформенного светящегося красного тумана. Горизонт находился так далеко, что Лоренсу показалось, будто он простирается где-то вверху. Поверх изображений заскользили пиктограммы, в основном сообщавшие о термальном профиле «Корибу». Инфракрасное излучение звезды нескончаемым дождем лилось на поверхность корабельной обшивки. «Прайм» запустил вспомогательные двигатели, благодаря чему корабль мог маневрировать таким образом, чтобы тепловое излучение распределялось по всей этой поверхности более или менее равномерно. – Теплообменники пока функционируют нормально, – сообщила Дениза. – Хотя температура значительно выше, чем предполагалось. Наверное, следует немного увеличить радиус орбиты. – Излучение тоже очень сильное. Да и плотность солнечного ветра достаточно высока. Это будет даже посерьезнее самой высокой температуры. Подкорректировав изображение, Лоренс увидел, что по всему корпусу корабля пляшут бледно-фиолетовые огоньки. Металлические части обшивки сияли ярче всего. – Насколько я понимаю, мы сейчас видим что-то вроде новых огней Святого Эльма. – Будем надеяться, что изоляционный слой выдержит эти сумасшедшие пляски. – Я тоже надеюсь на это. Отлично. РЛС дальнего действия сейчас повышает расход энергии. В данный момент шесть многофазных антенн, располагавшихся по всей центральной части грузового отсека, освобождались от кожухов. Это были плоские прямоугольные пластины длиной около двадцати метров. Они разместились параллельно корпусу «Корибу» и тут же начали производить замеры хаотического климата, клокотавшего в окружавшем космический корабль пространстве. «Прайм» незамедлительно принялся переводить передаваемую антеннами информацию в визуальные изображения. Выяснилось, что в сорока трех тысячах километров от корабля, на нижней относительно «Корибу» орбите, находится какой-то объект из твердого вещества, а на расстоянии пятидесяти тысяч километров – еще один. Третий находился еще дальше – на расстоянии семидесяти двух тысяч километров. При помощи радара удалось получить укрупненное изображение первого объекта. Он имел примерно двадцать километров в поперечнике, был почти сферической формы, правда, на двух противоположных краях имелись широкие вогнутые зазубрины. Наиболее плотной структурой отличалась центральная часть объекта. – Он больше похож на какой-нибудь цветок, чем на настоящего Дракона, – пробормотал Лоренс. Чуть позже радар засек еще семь подобных объектов примерно в ста пятнадцати тысячах километров от корабля. Их размеры практически не отличались от первого объекта. – Неужели это Драконы? – Лоренс от волнения даже охрип. – Похоже, что да, – подтвердил голос незримого арнунского Дракона. – Их там, должно быть, тысячи, – предположила Дениза. – Миллионы, – поправил Лоренс. От этой мысли захватывало дух. Ведь было же когда-то время, когда они даже не подозревали о существовании Драконов. Теперь же перед ними окончательное доказательство того, что люди не одиноки во вселенной и что Империя Кольца действительно когда-то процветала – в те давние времена, когда галактика была еще молода. Лоренс понял, что его давние мечты сбылись. Главный телескоп «Корибу» совершал круговые движения, чтобы получше взять в фокус первого Дракона. На светящемся красноватом фоне он казался простой черной точкой. Когда аппаратура окончательно засекла его, была обнаружена низкая термоэлектронная эмиссия в нескольких электромагнитных диапазонах. – Готов? – спросила Дениза с интонацией взрослого, обращающегося к малому ребенку с целью немного приободрить его. – Готов, – ответил Дракон. – Тогда поприветствуй своих! Арнунский Дракон тут же передал первый импульс информации, который затем повторялся с интервалом в полсекунды. Это была простая последовательность математических символов на языке, издавна хранившемся в его памяти. Альдебаранский Дракон ответил более продолжительным импульсом, причем переводу поддавалась лишь малая его часть. Дениза и Лоренс буквально взревели от восторга и захлопали в ладоши. Лоренс даже чмокнул в щеку Денизу и быстро обнял ее. Затем снова сел и стал внимательно и одновременно взволнованно наблюдать за началом контакта. Арнунский Дракон начал отправлять подготовленную людьми информацию. Небольшой тезаурус слов и выражений драконьего языка и их английские эквиваленты. После первой порции была отправлена вторая, более полная версия словаря с расширенными взаимосвязанными словарными статьями, образовывавшими некое доступное для понимания целое. За ней последовала синтаксическая структура и коммуникационные протоколы. Вслед за ними ушел небольшой файл энциклопедического характера, в котором сообщалось о людях и человечестве. Не прошло и трех секунд после отправки последнего импульса, как арнунский Дракон транслировал: – Добро пожаловать на нашу звезду. Это всегда огромное удовольствие – принимать любого рода информацию. Лоренс улыбнулся и прошептал Денизе: – Тест Тьюринга. Даже если он и не испытывает удовольствия, то все равно понимает основной принцип. Это попытка проявить вежливость. – Спасибо, – ответила Дениза и понимающе кивнула Лоренсу. – Мы счастливы оказаться здесь. Меня зовут Дениза Иборн. У вас есть имя? – Я – Первый. На лице Денизы мелькнуло непонимание. – В этом есть какой-то смысл? – Я – первый Дракон, с которым вы вступили в контакт. Первый. – Понятно. – Заметив саркастическую улыбку Лоренса, она слегка покраснела. – Первый, мы привезли вам вашего собрата. У него имеются серьезные повреждения. Датчики «Корибу» неожиданно зафиксировали поток импульсов, сходных с импульсами радара. Магнитная среда, возникшая вокруг корабля, неожиданно изменилась и быстро завибрировала. Нейтринный сканер отметил излучение, сильно превышавшее все известные пределы. – Каким образом вы доставили сюда одного из нас? – поинтересовался Первый. – Говори! – обратилась Дениза к арнунскому Дракону. Тот начал передавать информационные импульсы, содержавшие сведения о том, что с ним произошло. – Я понял, – отозвался Первый. – Вы привезли нам этот осколок, полагая, что мы проявим к нему интерес. Благодарю вас за ваши старания. К сожалению, в этом отношении ваше путешествие оказалось совершенно бесполезным. – Что вы имеете в виду? – Нам неинтересен этот осколок. Дениза не могла поверить ушам. Может быть, это ошибка в переводе? – Вы хотите сказать, что не намерены восстанавливать его? – Не намерены. Нам неинтересно восстанавливать его, разве вы не поняли меня? – Я поняла. Но ведь это одно из ваших яиц. – Да. Как таковое оно нам безразлично. Каждый год мы выпускаем на волю несколько миллионов яиц. Лишь малая часть их остается в плену у звезд. Остальные просто бесследно пропадают. Или врезаются в поверхность планет, как это случилось с вашим осколком. Некоторых перехватывают биологические особи вроде вас, которые исследуют их с целью получения информации. Осколки нас не интересуют. Я бы предложил вам такую аналогию: какой интерес может вызывать у людей один-единственный сперматозоид? – Но… но он живой. Он мыслит. Это рационально мыслящее существо. – Вовсе нет. Это был осколок яйца, который медленно разлагался и погибал. Вы отыскали его и вдохнули в него разум. – Нужно ли вас понимать таким образом, что нам не следовало этого делать? – Не следовало. Каждое яйцо – заложник случая. Лишь малая часть яиц имеет шанс дать начало новой цивилизации. Остальные вносят свой вклад в галактическое знание более сложными способами. Найденный вами осколок помог вашей расе получить более широкое понимание вселенной. В этом отношении его миссия оказалась успешной. – Вы уже знали о нашем существовании? – спросил Лоренс. – Вы находитесь всего в шестидесяти пяти световых годах от нашего мира, – ответил Первый. – Мы уже много веков изучаем вас. – Чудесно, – отозвался Лоренс. – Может, этот осколок вам и безразличен, – вступила в разговор Дениза, – но для нас он имеет огромную важность. Вы не могли бы восстановить его для нас? – Вопрос лишен всякого смысла. Этот осколок никогда не станет одним из нас. Дело даже не в его физическом строении, а в объеме его памяти. У нас две особи составляют единое целое. Мы не имеем генетического кода. Именно информация позволяет нам развиваться и адаптироваться к окружающей обстановке. Чтобы восстановить такой осколок, мы должны обладать полным комплектом памяти. Вы просите нас предоставить новый полный комплект информации для повторного его интегрирования в этот осколок для превращения его снова в полноценное яйцо. Но в таком случае он превратится лишь в яйцо, не более того. Оно снова будет выпущено в космос, чтобы в очередной раз попытать счастья. Если вы желаете, я могу утилизировать этот осколок и включить его молекулы в новое яйцо. – Нет, – быстро произнесла Дениза. – Этого не нужно делать. А нельзя ли превратить этот осколок в такого, как вы, Дракона? – Без изменения его нынешнего вида – невозможно. Дениза опустила голову, почти касаясь лбом консоли. Она была готова расплакаться. Жители Арнуна подвергали себя смертельному риску, пытаясь переправить сюда Дракона. Многие даже заплатили за это своими жизнями. Теперь же выясняется, что все эти усилия, граничащие с подвигом, на самом деле оказались бессмысленной забавой, чем-то вроде сентиментальной детской заботы о раненом щенке. Из задумчивости ее вывел какой-то странный звук. Это сдавленно усмехнулся Лоренс. – Что такое? – недовольно повернулась она к нему. – Высокомерие – страшная сила. Очень больно оно ударяет. Особенно по таким идеалистам, как ты. Отстаивая свои убеждения, вы считаете, что все остальные не правы. Вы им даже не оставляете никакого права выбора. А теперь вам дали понять, что это вы заблуждались. Вам доказали, что вас самих легко можно обвинить в антропоморфизме. – Ошибаешься. Все не так, как ты говоришь. Наш Дракон – разумное существо, заслуживающее уважения. Его происхождение не играет никакой роли. Главное – то, кем он является сейчас. То, что он ни на кого не похож, заслуживает еще большего уважения. Я ни на шаг не отступлю от своих убеждений. Представься мне возможность повторить все с самого начала, я бы сделала это не раздумывая. Наш Дракон заслуживает права на усовершенствование, он имеет полное право на жизнь. – Человеческое право? – Да, – недовольно процедила Дениза. – Человеческое право. Но это также и универсальное, всеобщее право. Мы вызвали Дракона из небытия. Мы привезли его сюда, и мы вернем его обратно. Мне совершенно не важно, Лоренс, что ты об этом думаешь. Я знаю, что права, черт тебя побери! – Ну и упрямица же ты! – сказал Лоренс и снова подключился к каналу связи с Драконами. – Первый, скажите мне, вы делитесь информацией с другими особями? Голос Лоренса прозвучал настолько резко, что Дениза недоуменно посмотрела на него. Тот ответил широкой белозубой улыбкой. – Делимся, – подтвердил Первый. – Любыми знаниями? – Да. Это основа нашего существования. – Значит, вы не будете возражать, если мы используем секвенсоры молекулярного моделирования, чтобы усовершенствовать нашего Дракона таким образом, какой нам представляется наиболее подходящим? – Нет. Дениза благодарно улыбнулась Лоренсу. Это было не то, чего она хотела, но по крайней мере давало им шанс добиться того, что их Дракон превратится в нечто иное, чем инертная, бесформенная масса. – А вас не беспокоит тот факт, что такие особи могут употребить полученное знание на неправильные цели? – задал Лоренс следующий вопрос. – Например, воспользоваться им для создания оружия? – Если вы знаете, как истолковать и усвоить информацию, то это значит, что вы уже обладаете способностью создать оружие подобного рода. Оружие – это не технологическая проблема. Все зависит от особенностей структуры общества, в котором живут такие особи. – Иными словами, мы сами должны отвечать за последствия применения оружия? – Конечно, – ответил Первый. – Но мы можем рассчитывать на вашу помощь? – Какого рода помощь? – Скоро здесь окажутся другие особи нашего биологического вида. Не давайте им информации. – Знание универсально. Нельзя отказывать кому-то в знании. – Я не хочу, чтобы вы отказали им в этих знаниях. Просто передайте им информацию не сразу. Повремените немного. Ваше знание может быть очень опасно для особей нашего биологического вида, если поделиться им неправильным образом. Один из людей, находящихся на корабле, который скоро прибудет сюда, хочет стать монопольным, единовластным хозяином информации. Вам это не кажется неправильным? – В контексте того, что вы сообщили, это действительно неправильно. Но откуда мне знать, что вы не преследуете точно такую же цель? Что вы тоже не желаете господства над другими вашими соплеменниками? Лоренс посмотрел на Денизу и пожал плечами. – Черт побери, неужели я внушил такую параноидальную подозрительность? Есть у тебя какие-нибудь соображения, Дениза? – Наш Дракон может рассказать вам о наших намерениях, – предложила Дениза. – Я с удовольствием сделаю это, – согласился арнунский Дракон. – Для нас это неприемлемо, – заявил Первый. – Способность осколка обрабатывать информацию основывается на вашем генетическом алгоритме. Это – ваше творение. Дениза тихонько ругнулась, глядя на экран с изображением Первого, крошечной черной щепки на фоне мерцающего тумана. – Что же тогда делать? – Положиться на человеческую природу, – отозвался Лоренс. – Мы можем приблизиться к вам? – спросил он Первого. – В вашей полной тени наш корабль будет в безопасности. – В безопасности? Что это значит? – В безопасности в отношении открытого космического пространства. Человек, который следовал за ними, может предпринять насильственные действия в отношении нас. Но он не осмелится применить оружие, если мы будет находиться рядом с вами. – Отлично. – И еще: вы не могли бы подождать прибытия третьего корабля с нашими соплеменниками? Тогда можно было бы поделиться вашей информацией одновременно с нами троими. В таком случае удалось бы достичь некого равноправия, верно? – Я подожду. Все путешествие Саймон провел в лазарете «Норвелля». Когда началась третья неделя полета, два врача, находившихся на борту корабля, приступили к регенерированию его кожи. Полученные им при взрыве сильные ожоги начали постепенно затягиваться. Процесс показался Саймону крайне утомительным, потому что отнимал львиную долю его физической энергии. К счастью, преследование «Корибу» не потребовало каких-либо усилий с его стороны. Капитан Себастьян Мане чрезвычайно удивился маршруту, избранному террористами. – Они взяли курс на Альдебаран, – сообщил он Саймону, когда того на носилках внесли в воздушный шлюз «Сяньти». ИР Саймона мгновенно выдал всю необходимую информацию об этой звезде. – Красный гигант? А там есть какие-нибудь планеты? – Пока астрономы ничего не обнаружили, – ответил Мане. – Впрочем, наверняка это неизвестно. До сих пор к Альдебарану не отправлялось никаких экспедиций. Никакого практического смысла в них нет. – Интересно. Выходит, возможно существование некой инопланетной цивилизации, находившейся к нам ближе, чем мы когда-либо могли предполагать. Фактически в пределах сферы нашего влияния. – Неужели все так просто? – удивился Мане. – Да. Когда старт? – Я как раз хотел обсудить с вами это. До Альдебарана полет будет продолжаться сто четыре дня. Топлива останется только-только, чтобы вернуться… если предположить, что не возникнет никаких непредвиденных ситуаций. Нужно помнить еще и о наших людях. Никто из членов экипажа не ожидает дополнительных двухсот дней полета. Да еще неизвестно, сколько времени мы проведем в окрестностях Альдебарана. – Чепуха. Насколько я разбираюсь в людях, экипаж останется доволен тем, что ему посчастливится стать свидетелями контакта двух цивилизаций. – А как же наши наземные силы на Таллспринге? Когда мы вернемся к ним? – Капитан, давайте мы с вами вот что решим. Либо вы отдаете команду разгоняться до сверхсветовой скорости, либо нет. Капитан Мане недовольным взглядом скользнул по фигуре, лежащей на носилках. – Хорошо. Выход на сверхсветовую скорость через восемь минут. Последующие сто дней путешествия к Альдебарану они практически не общались. Саймон почти все время спал, потому что лечебные процедуры отнимали у него слишком много энергии. В те редкие часы, когда Саймон бодрствовал, он занимался изучением имевшейся в его распоряжении информации об арнунском инопланетянине, надеясь интуитивно постичь его истинную суть. Он каждый день проверял также и информацию о ходе полета. «Корибу» опережал преследователей на двадцать шесть минут и тринадцать секунд. Саймон начал строить собственные планы выхода из пространственно-временного тоннеля. Он не доверял Мане и остальным членам экипажа и поэтому при помощи персонального ИР постоянно проверял все командные коды, чтобы лишний раз убедиться в том, что по-прежнему сохраняет полную власть над кораблем. За десять дней до выхода в пространственно-временной тоннель он приказал врачам завершить лечение. Небольшой запас времени позволит ему снова собраться с силами. В день выхода из тоннеля он все еще оставался в лазарете. Врачей и остальной медицинский персонал Саймон отпустил. Он лежал на кровати, испытывая удовлетворение оттого, что за последние три месяца боль значительно ослабла. Но ему все еще нужны новые силы, чтобы выполнить поставленную задачу. При помощи собственной компьютерной сети и оптронической мембраны он поддерживал связь со всеми жизненно важными датчиками наружного наблюдения. Поступавшая с них видеоинформация при помощи Искусственного Разума передавалась на находившийся перед ним панорамный дисплей. Это позволяло Саймону видеть корабль извне, как бы находясь перед ним. В данный момент его окружала серая бесформенная дымка, в которой где-то далеко впереди затерялась угольно-черная точка. По ней тут же скользнули темно-синие пиктограммы. Одновременно с этим Саймон продолжал наблюдать и за кораблем, следовавшим за ними с опозданием в сорок минут. Он знал, что его клон каким-то образом оказался на борту этого космического корабля. Причина, заставившая его броситься вдогонку, не вызывала у Саймона никакого сомнения. – Остается подождать совсем немного, – сообщил по каналу корабельной связи Мане. – Мы уже входим в слои фотосферы. За черной точкой – космическим кораблем «Корибу» – сквозь бездонную пустоту сочился слабый черный свет. Казалось, будто за пределами пространственно-временного тоннеля космическое пространство заканчивается. Затем черная точка задрожала, стала расширяться по мере того, как теряла плотность. Потом исчезла совсем. – Они вылетели довольно поздно, – прокомментировал Мане. – Это всего лишь сорок миллионов километров. – Мы должны быть рядом с ними, – произнес Саймон. – Знаю, сэр. Но я собираюсь изменить курс. Если они имеют враждебные намерения, то, вполне возможно, постараются заминировать зону исхода. Следующие двадцать пять минут Саймон задумчиво разглядывал черный барьер фотосферы, который с каждой секундой делался все ближе и ближе. Интересно, что сейчас делают Ньютон и его спутники? Когда до выхода «Норвелля» из пространственно-временного тоннеля осталось пять минут, Мане привел корабельные ракеты в состояние боевой готовности. Корабельный ИР задействовал привод ядерного синтеза. Вокруг Саймона замелькали колонки цифр. Ему стало ясно, что в радиусе пятисот километров нет ни единой материальной точки. Энергия инфракрасного излучения начала просачиваться сквозь обшивку корабля. Ярко вспыхнули располагавшиеся по всему грузовому отсеку двигатели вспомогательных химических ракет, вызвав медленное раскачивание корабля. Одна за другой стали развертываться гигантские прямоугольные антенны радаров. Данной ему властью Саймон привел в действие ракетный комплекс. Герметические двери по всему «Норвеллю» закрылись, заперев экипаж в каютах, лишив возможности какого-либо взаимодействия. – Что выделаете? – требовательно осведомился капитан Себастьян Мане. – Это же вполне очевидно, капитан. Неужели вы не понимаете? «Норвелль» – мой корабль, и на нем я собираюсь выполнить возложенную на меня миссию. С этими словами Саймон отключился и закрыл все внутренние каналы связи. Находившийся на капитанском мостике Себастьян Мане беспомощно смотрел на дисплей своего компьютера, которому никак не удавалось войти в компьютерную систему корабля. Вскоре дисплей погас. Два офицера, также находившиеся на мостике, принялись стучать в дверь. Никто так и не отозвался на их крики. – О господи, они произвели ракетный залп! – воскликнул Лоренс. – Но не в нашу сторону, – заверила его Дениза. – И что из этого? – Мне кажется, они собрались уничтожить не нас, а другой корабль. Лоренс поспешно подключился к каналу связи с Первым. – Теперь вы признаете, что вашим знанием не стоит делиться с людьми, которые находятся на этом космическом корабле? – Действия этого корабля в настоящее время свидетельствуют о вашем соперничестве. Мы повременим с предоставлением наших знаний до принятия нами окончательного решения. – Благодарю вас. – Лоренс повернулся к Денизе: – Мы сможем перехватить эти ракеты? – Нет. Мы находимся слишком далеко. – Черт! Тогда пусть «Прайм» просканирует место выхода. Задействуйте нашу главную сферическую антенну. Отправьте предупреждение о грозящей кораблю опасности. На увеличенном изображении цели – участка космического пространства, расположенного на расстоянии восемнадцати тысяч километров, появился какой-то стремительно двигающийся объект, который обнаружили радары «Норвелля». Взгляд Саймона сфокусировался на далекой цели. Яркая продолговатая искра четко выделялась на фоне мягкого свечения фотосферы. Она двигалась быстро, опускаясь все ниже и ниже. – Это огонь ядерного синтеза, – доложил корабельный ИР. – Спектральный рисунок идентичен нашему собственному. Радар сейчас определяет размеры корабля. Это «Корибу». – Куда он направляется? – спросил Саймон. Далекая точка стала приобретать более резкие очертания. Радиолокаторы «Норвелля» принялись прощупывать окружающее «Корибу» пространство. Направление, в котором он двигался, было установлено без особого труда. – Твердый предмет неизвестного типа, – сообщил ИР. – Двадцать километров в поперечнике. Правильная сферическая форма. – Мы должны оказаться прямо под ним! – приказал Саймон. Когда «Кликейн» приблизился к выходу из пространственно-временного тоннеля, Саймон Родерик находился на капитанском мостике и сидел в кресле позади капитана корабля. На дисплеях мелькали цифры – шел отсчет последних секунд. Передаваемые видеокамерами изображения постепенно мутнели, заливаемые ярко-красным светом. Находившиеся на мостике офицеры обменялись приглушенными жизнерадостными возгласами. На персональный компьютер Саймона начала поступать информация прямо с радаров корабля. Никаких твердых объектов в радиусе пятисот километров не было. РЛС зафиксировала лишь несколько маленьких точек. Внешние импульсы радаров освещали их поверхность. Искусственный Разум подтвердил, что это, по всей видимости, «Корибу» и «Норвелль». Затем принялся устанавливать их точное местонахождение относительно пространственных координат. – Они передают какое-то сообщение, – произнес капитан. – «Место вашего выхода заминировано. Дайте противоракетный залп». Вот что они передают! – Неужели это «Норвелль»? – удивился Саймон. – Идентификационный код отсутствует, – ответил ему ИР. Персональный компьютер Саймона снова проверил перехваченные радаром изображения. Теперь маленькие точки двигались с еще большей скоростью и направлялись прямо к «Кликейну». ИР «Кликейна» незамедлительно дал залп оборонительных ракет. Датчики внешнего наблюдения тут же вышли из строя, не выдержав мощного вихря ионного ветра и радиации, хлынувших из фотосферы. Их роль пытались выполнить бортовые устройства ракет, однако ракеты атакующего противника также предприняли контрмеры и задействовали электромагнитное излучение. Обороняющиеся ответили тем же. ИР «Кликейна» подтвердил, что оборонительный залп не сможет нанести противнику разрушения, способные точно поразить цель. Ракеты атакующих непременно пробьют брешь в обороне. ИР отдал приказ, и от каждой ракеты стали отделяться многочисленные боеголовки. Они все еще находились в безопасной зоне, однако ракеты противника были уже совсем близко. Выбора у корабельного ИР уже не оставалось. Над «Кликейном» вспыхнула исполинская корона атомного пламени – это детонировали боеголовки ракет. Сферические ударные волны плазмы столкнулись и слились воедино, образовав адский щит первобытной неукротимой энергии. Последующие взрывы взметнулись черными смерчами, со всех сторон окружившими корабль. На оказавшийся в эпицентре атомной преисподней «Кликейн» обрушился мощный шквал излучения. Датчики внешнего обзора были мгновенно выведены из строя, поскольку жесткие Х-лучи моментально выжгли всю их электронную начинку. Электромагнитные импульсы вызвали мощные волны перенапряжения во всей электропроводке и металлоконструкциях. Температура мгновенно подскочила, обуглив слой термоизоляции. Поверхность начала разрушаться, отлетая уродливыми черными хлопьями. Нижние слои термоизоляции вскипели подобно расплавленной смоле. Ураган элементарных частиц обрушился на корпус корабля. Счетчики радиации на мостике и во всех модулях жизнеобеспечения разразились пронзительным, оглушительным ревом сигнализации. Через аварийные нагнетательные клапаны из резервуаров, расположенных в отсеке привода ядерного синтеза, хлынул дейтерий – это после электромагнитного шквала начала закипать жидкость. Панели терморадиаторов начали лопаться, разбрызгивая свое хлещущее как из воронки душа липкое дымящееся содержимое, которое соединялось с бурей нейтронов, бушевавшей вокруг гигантского космического корабля. Когда корабль тряхнуло, Саймону, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за консоль управления. По всему модулю жизнеобеспечения прокатился резкий металлический скрежет. Свет коротко мигнул. Рев сигнализации, сообщавшей об опасности радиоактивного заражения, по-прежнему не смолкал. ИР изо всех сил пытался восстановить сбой корабельных систем, перемещая в других направлениях энергопитание и информацию, изолируя протекающие резервуары и разорванные трубопроводы. Резервные термические резервуары подключились к поглощению тепла, просачивавшегося снаружи через обшивку корабельного корпуса. Больше половины вспомогательных ракет вышли из строя. ИР принялся приводить в действие оставшиеся исправные двигатели, пытаясь противостоять вихрям, врывавшимся через массивные вентиляционные трубы. Звуки сирены неожиданно смолкли. Один из офицеров перегнулся пополам, его тут же вырвало. Саймон с усилием разжал пальцы и отпустил консоль. Он чувствовал, что сердце бьется так сильно, что готово выскочить из груди. – Мы остались целы, – неуверенным тоном произнес капитан. – Откуда вам это известно? – спросил Саймон. Судя по всему, корабль лишился всех датчиков внешнего обзора. – Мы с вами живы. Офицеры стали постепенно приходить в себя и попытались связаться с Искусственным Разумом, чтобы выяснить состояние бортовых компьютерных систем. Из-под обшивки корабля стали появляться резервные датчики. Радары снова зафиксировали два стремительно двигавшихся объекта. – Когда мы сможем догнать их? – поинтересовался Саймон. – Я могу ответить на ваш вопрос не раньше, чем через неделю, – ответил капитан. Телескопы «Корибу» «лишились зрения» сразу после того, как вокруг «Кликейна» взорвались ядерные боеголовки. Было видно, как корабль окутали облака раскаленных, ослепительно сиявших газов, вызванных вспышкой ядерного взрыва. Казалось, будто огромный космический корабль окутан целой туманностью ярких метеоров. Затем Лоренс увидел, что ИР привел в действие ракетные двигатели по всему грузовому отсеку, пытаясь стабилизировать пространственное положения корабля. Только сейчас до Лоренса дошло, что, завороженный увиденным, он на мгновение перестал дышать. – Значит, они живы, – наконец выдохнул он. – До тех пор, пока «Норвелль» не обрушит на них новый ракетный залп, – ответила ему Дениза. – В том состоянии, в котором они оказались, им вряд ли удастся отразить новую атаку. – Вы смогли бы защитить себя при подобном нападении? – спросил Лоренс у Первого. – Нет, – ответил тот. – Нам нет смысла каким-то образом вооружаться. У нас нет ничего, кроме знания. И это знание мы раздаем… – Да-да, я знаю. Вы живете для того, чтобы делиться знаниями, – отозвался Лоренс. – А что произойдет, если другие особи попытаются угрожать вашему существованию? – Мы знаем, что такое угроза, и включаем это понятие в наши знания. – Неужели? – спросила Дениза. – Неужели вы помните, как когда-то испытывали разрушения? – Мы существуем для того, чтобы воспринимать и распространять информацию. Мы проникаем во все уголки галактики и исследуем окружающее нас пространство. После того как мы выполним нашу задачу и солнце остынет снова, мы перестанем существовать. Вместо остывшего солнца неизбежно появится новое. Общая обработка информации будет продолжаться и дальше, независимо от того, сколько особей перестанет существовать. Оружием, способным уничтожить хотя бы одного из нас, обладает очень малое количество особей. В настоящее время наши яйца, вероятно, уже достигли и других галактик. – Можно ли вас понимать так, что вам безразлично, если вас попытаются уничтожить? – Безразличие – эмоция, а эмоциями мы не обладаем. Вы ведь знаете об этом, потому что это связано с вашим ощущением индивидуальности. Мы не отличаемся и коллективным сознанием, но осознаем себя как цивилизацию, которая имеет все основания называть себя вечной. Все те события, свидетелями которых мы становимся, дополняют нашу суть – нынешнюю и будущую. Любая индивидуальность по природе своей не является вечной. Мы появились на свет с полным осознанием этого факта. – Но те, кто командует вторым кораблем, могут сделать так, что возникнет прямая угроза вашему существованию, если поймут вашу уязвимость. – Если возникнет такая угроза, я смогу воспользоваться соответствующим знанием, которое сделает подобную попытку невозможной. Угроза перестанет существовать. – Вы, сказали, что не сразу поделитесь с ними своими знаниями, – сказал Лоренс. – Предполагается, что мы обеспечим равные условия для ваших особей. Вы уверяли, что третий корабль передаст наши знания всей вашей расе. Но теперь это невозможно. – Мы хотим, чтобы информация была доставлена на Землю, – произнесла Дениза. – Мы сами доставим ее и прибудем раньше «Норвелля». Черт бы побрал этого Родерика! – Вы поможете починить корабль, который только что, прямо на наших глазах, был поврежден? – обратился к Первому Лоренс. – Мы можем предоставить саморегулирующуюся технологию молекулярного моделирования, которая сделает все необходимое. – Значит, если мы выведем «Норвелль» из строя, то равновесие будет восстановлено. Оба корабля придется ремонтировать одновременно. Так что вернемся мы на Землю вместе, и никто не станет монопольным обладателем новых знаний. – Вы могли бы изготовить для нас оружие, при помощи которого нам удалось бы вывести из строя «Норвелль»? – быстро спросила Дениза. – Нет, – ответил Первый. – Вы получите информацию о том, как создать такое оружие. – А сколько времени уйдет на его создание? – Прежде всего вам нужно будет научиться принципам технологии молекулярного моделирования. Затем вы должны интегрировать это знание. – Понятно. И все же, как долго? – Сначала ознакомьтесь с основами молекулярного моделирования. Это значительно ускорит сроки. Я предполагаю, вам потребуется не меньше трех недель. От охватившего Денизу гнева ей захотелось ударить по чему-нибудь. По чему угодно. «Корибу» и «Норвелль» представлялись ей в равной степени подходящими целями. Если они нанесут ракетный удар, то «Норвелль» ответит таким же ударом. Им нужно что-то другое, такое оружие, которое даст им серьезные преимущества. – Но у вас уже есть оружие, которым мы могли бы воспользоваться, – негромко произнес Лоренс. Первое, о чем сообщили датчики «Норвелля», было то, что инопланетный объект находится в состоянии полного покоя. Ему каким-то непонятным образом удавалось сохранять стабильное пространственное положение, несмотря на мощные порывы солнечного ветра, постоянно дующего из взвихренной фотосферы. По мере приближения к объекту возникало ощущение, будто он увеличивался в размерах. Это была сфера, разделенная на двадцать похожих на створки раковины частей, которые изгибались в направлении поверхности звезды. У створок были закругленные и очень гладкие края толщиной в несколько десятков метров. Средняя часть была самой массивной. В самом центре имелось небольшое отверстие. Саймон предположил, что перед ними что-то вроде люка стыковочного механизма. Однако полной уверенности у него не было. Даже если это и сооружение какой-то инопланетной цивилизации, вид у него все равно очень странный. От вершины каждой створки отходили три тонких гребешка, сиявших живым ярко-красным светом, излучавшим в космическое пространство волны тепла. Тем не менее для остальной верхней части объекта была характерна более низкая температура. ИР высказал предположение, что таким образом этот объект вырабатывает энергию на основе контраста температур. В таком случае гребешки могут выполнять роль термальных сверхпроводников. Интересная технология, подумал Саймон, однако не слишком-то она гармонирует с обладанием нанотехнологиями. После рандеву с инопланетным сооружением «Корибу» заглушил термоядерный реактор. Он завис в тени, примерно в трех километрах от поверхности загадочного инопланетного объекта. – Что же вы там сейчас делаете? – вполголоса произнес Саймон. РЛС «Норвелля» продолжала изучение окружающего пространства. В радиусе ста пятидесяти километров корабельный ИР обнаружил еще одиннадцать инопланетных объектов подобного типа. Если это жилища инопланетян, то скорее всего они достаточно плотно заселены. Вполне вероятно, что на орбите красного гиганта могут находиться миллионы подобных сооружений. – Удалось перехватить какие-либо радиосообщения? – спросил он у корабельного ИР. – В электромагнитном спектре пока ничего не обнаружено. Они могут использовать для связи лазеры и мазеры. В таком случае для перехвата нам пришлось бы внедриться в пучок излучения. – Ладно, подождем, – отозвался Саймон и продолжил наблюдение. Когда расстояние между кораблем и загадочным инопланетным объектом составило две тысячи километров, «Норвелль» привел в действие магнитометр. Инопланетное сооружение представляло собой ядро обширного магнитного поля. Плотность центральной части была близка к плотности поля защитной оболочки «Токамака». Под обращенной к звезде поверхностью на сотни километров простирались незримые крылья силовых линий. Саймон изменил градуировку главного радара и перефокусировал телескоп. ИР сопоставил информацию и радара, и телескопа, после чего выдал тематическое изображение с искаженным набором оттенков. Солнечный ветер втягивался магнитным полем и засасывался внутрь. Прямо на глазах Саймона образовывались тонкие вихри, которые тут же устремлялись к невидимому центру инопланетного объекта. Саймон понял, что никакое это не жилище. Это своего рода машина, которая потребляет для каких-то своих целей частицы солнечного ветра. Что же это за машина такая? Он знал, что инопланетяне обладают нанотехнологиями. Должно быть, они преобразуют солнечный ветер в какие-то артефакты или энергию. При мысли о том, какой может быть совокупная производительная мощность миллионов таких сооружений, Саймону сделалось жутко. Неожиданно он понял истинную суть этого сооружения. – Откройте мне канал связи с «Корибу»! – приказал Саймон корабельному ИР. – Лоренс Ньютон, вы меня слышите? – Прекрасно слышу. Это Саймон Родерик? – Да, это я. – Ваш клон кое-что рассказал мне о вас. – Вряд ли он говорил что-то лестное. – Он сделал пару сильных заявлений. Похоже, атака, которой подвергся «Кликейн», придала его высказываниям законную силу. – Если вы что-то обо мне слышали, то должны понимать мотивы моих поступков. – Мне известна главная причина этого нападения. Но это не значит, что я согласен с вами. – Я изучал ваше досье, Ньютон. Вы отказались в жизни практически от всего, вы оставили родную планету ради возможности летать на межпланетных исследовательских кораблях. Сейчас полеты в космос сделались привычными и более комфортабельными. Теперь мы можем дать всему человечеству возможность побывать на далеких звездах. – Несмотря на то, хотят люди этого или нет. – Вам не давали осуществить давнюю мечту те люди, которые принадлежали к низшим слоям общества. Вас они ограничивали в выполнении желаний даже больше, чем меня. – Я не собираюсь спорить с вами. Хочу только повторить, что не допущу, чтобы вы навязывали свою волю остальным людям. Вы и ваш клон должны получить информацию одновременно. Никакой монополии на знание не должно быть. – Вы собираетесь отдать нам эту штуку? – Да. – Тут что-то не так. Это не жилище, не среда обитания, даже не артефакт. Это сам инопланетянин. Он, конечно, великолепен. Творение чистого космического пространства. – Угадали, это инопланетянин. – Один из них врезался в поверхность планеты неподалеку от Арнуна, верно? Ведь это из-за него там, возле деревни, возник кратер. – Вы проделали огромную поисковую работу. Я искренне восхищен. – Сначала я ничего не мог понять. Действительно, зачем инопланетянину, обладающему нанотехнологиями, вербовать себе союзников из числа людей? Зачем захватывать космический корабль? Значит, он получил повреждения, и его способности были существенно ограничены. – А теперь мы вернули его туда, где обитают его соплеменники. – Что вы собираетесь делать с этой технологией, Ньютон? – Ничего. Я хочу лишь вернуться домой. – Я вам не верю. Вы же происходите из уважаемого и богатого семейства. Вы, несомненно, воспользуетесь технологией в своих целях так же, как и я. – Вот тут вы ошибаетесь. Я предлагаю вам вернуться к «Кликейну» и оказать помощь его экипажу. После того как вы поможете им устранить все повреждения, вам будет предоставлена эта технология. – Вам на самом деле удалось убедить инопланетян дать согласие на сотрудничество с людьми? Или вы что-то утаиваете от меня? Почему бы – Это невозможно. Наш корабль также находится в плачевном состоянии. Мы с большим трудом добрались до Альдебарана. – Как же вы тогда собираетесь вернуться домой? Неужели надеетесь при помощи инопланетной технологии отремонтировать свой корабль? Надеетесь, что инопланетяне помогут вам. – Несомненно. – Интересно. В таком случае я, пожалуй, останусь с вами и посмотрю, как они будут работать, – сказал Саймон и подумал про себя, что это блестящее решение. Если «Норвелль» будет оставаться в полной тени инопланетянина, его близость к «Корибу» позволит заполучить физический образец применения нанотехнологии. Саймон принялся размышлять о том, какие отношения могли сложиться у инопланетянина с Ньютоном. Почему он взял в союзники людей? Интересно, как инопланетянин отнесется к желанию землян получить в свое пользование нанотехнологии? Не стоит даже сомневаться в том, что наказывать его, Саймона, за ракетный обстрел «Кликейна» инопланетянин не станет. Однако нельзя исключать и того, что Ньютон просто блефует, стремясь выдать желаемое за действительное. Привод ядерного синтеза «Норвелля» набрал скорость, равную скорости инопланетянина, а затем плавно нырнул в его полную тень. После того как привод был остановлен, ИР отдал команду подправить пространственное положение корабля при помощи химических ракет. В данный момент они находились на расстоянии пяти километров от инопланетянина и двадцати километров от «Корибу». На серию радиообращений Саймона никто так и не откликнулся – ни Ньютон, ни инопланетянин. Магнитометры «Норвелля» продолжали наблюдать за исполинскими силовыми линиями, бушевавшими вокруг инопланетянина. Однако ритм их начал изменяться, и скоро они стали уменьшаться в размерах, точно лепестки цветов на рассвете. Но значительно быстрее. – Что это?.. – только и успел промолвить Саймон. За сто дней путешествия Лоренс несколько раз возвращался к изучению жизненного цикла Драконов. Следовало признать, что эти таинственные создания просто очаровали его, когда у него появилась возможность наблюдать за ними при помощи корабельных датчиков наружного обзора. Лоренса восхищала их сдержанная элегантность. Он даже проникся симпатией к их философии, несмотря на то, что применительно к ситуации, в которой сам он оказался, она была способна привести в отчаяние. Должно пройти несколько столетий, прежде чем Дракон превратится во взрослую особь. Лоренс, подобно Саймону Родерику, наблюдал за тем, как магнитное поле поглощает порывы солнечного ветра, «переваривая» их для того, чтобы активная система молекулярного моделирования превратила их в нечто новое. Процесс этот длится довольно долго, и скорость его протекания зависит от количества перерабатываемого вещества. Некоторые молекулы были использованы для восполнения массы драконова тела, однако после достижения им размеров взрослой особи большая их часть шла на создание яиц. На одно яйцо уходила уйма времени. Нужно было не только соединить друг с другом бесчисленные песчинки, но и зарядить каждую из них информацией, теми постоянно пополнявшимися крупицами знаний, которыми обладала цивилизация звездных Драконов. После того как яйцо «вызревало», его отправляли в глубины космоса, бесцельно странствовать по бескрайним просторам галактики. Сами же Драконы оставались на орбите Альдебарана, привязанные к звезде неумолимой силой гравитации. Яйца трудно оторвать от взрослых Драконов, ведь они вращаются на одной орбите. Поэтому в центральной части каждого Дракона находится своего рода магнитная пушка, способная придать яйцу скорость, близкую к третьей космической скорости. «Норвелль» находился в трех километрах от жерла Первого, когда тот изверг из своих глубин яйцо. Твердое сферическое тело диаметром семьдесят два метра ударило по хрупкой обшивке отсека компрессионного привода корабля. Удар был нанесен со скоростью сорок километров в секунду. |
||
|