Петрушевская ЛюдмилаОтец

Людмила Стефановна Петрушевская

Отец

Жил на свете один отец, который никак не мог найти своих детей. Он всюду ходил, спрашивал, не пробегали ли тут его дети, но когда ему задавали простой вопрос: "как выглядят они, как зовут ваших детей, мальчики или девочки" и так далее, он ничего не мог ответить. Он знал, что они где-то есть, и просто продолжал свои поиски. Однажды поздно вечером он пожалел какую-то старушку и донес ей тяжелую сумку до дверей квартиры. Старушка не пригласила его зайти, она не сказала ему даже "спасибо", но вдруг посоветовала ему поехать на электричке до станции "Сороковой километр".

- Зачем - спросил он.

- Как зачем? - ответила старушка и тщательно закрыла свою дверь на замок, на ключ и на цепочку.

Все-таки в первый же выходной - а была суровая зима - он отправился на сороковой километр. Поезд почему-то шел весь день с большими остановками и наконец, когда стало темнеть, дополз до платформы "Сороковой километр". Незадачливый путешественник оказался на краю леса и зачем-то полез по сугробам в самую чащу. Вскоре он попал на утоптанную тропинку, которая в сумерках привела его к маленькой избушке. Он постучался, никто ему не ответил. Он вошел в сени, постучался в дверь. Опять никого. Тогда он осторожно вошел в теплую избу, снял сапоги, куртку и шапку и стал оглядываться. В домике было чисто, тепло, горела керосиновая лампа. Как будто кто-то только что вышел из дома, оставив на столе чашку, чайник, хлеб, масло и сахар. Печь была теплая. Наш путешественник замерз и проголодался, поэтому, громко извинившись, он налил себе чашку кипятку и выпил. Подумав, он съел кусок хлеба и оставил на столе деньги.

Тем временем за окнами стемнело уже окончательно, и путешествующий отец стал думать, как быть дальше. Он не знал расписания поездов и вообще рисковал завязнуть в сугробах, тем более что повалил снег, заметающий все следы.

Тогда он прилег на лавочку и задремал. Разбудил его стук в дверь. Приподнявшись на лавочке, он сказал:

- Да-да, пожалуйста!

В избу вошел маленький, закутанный в какое-то рваное тряпье ребенок. Войдя, он в нерешительности замер у стола.

- Это еще что за явление? - спросил с лавочки не совсем проснувшийся будущий папаша. - Ты откуда? Как ты здесь очутился? Ты здесь живешь?

Ребенок пожал плечами и сказал "нет".

- Тебя кто привел?

Ребенок покачал замотанной в рваную шаль головой.

- Ты один?

- Я один, - ответил ребенок.

- А мама? Папа?

Ребенок засопел и пожал плечами.

- Тебе сколько лет-то?

- Я не знаю.

- Ну, хорошо, тебя как зовут? Ребенок опять пожал плечами. Носик у него вдруг оттаял и потек. Он вытер нос рукавом.

- Погоди, - сказал тут будущий отец. - Для такого случая у людей имеются носовые платки.

Он вытер ребенку нос и стал осторожно раздевать его. Размотал шаль, снял меховую, какую-то старушечью, шапку, снял пальтишко, теплое, но очень рваное.

- Я мальчик, - сказал вдруг ребенок.

- Ну, это уже кое-что, - сказал этот человек, помыл ребенку под рукомойником руки, очень маленькие, с очень маленькими ноготочками. Ребенок был вообще похож на старичка, временами на китайца, иногда даже на космонавта своими припухшими глазками и носом.

Человек напоил ребенка сладким чаем и стал кормить его хлебом. Оказалось, что ребенок сам пить не умеет, пришлось поить его с ложечки. Человек даже вспотел от усталости.

- Ну, вот, теперь давай я положу тебя спать, - сказал он, окончательно замотавшись. - На печке тепло, но ты оттуда свалишься. Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Я тебя положу на сундуке и заставлю стульями. Что бы такое постелить тебе...

Человек стал искать по избе теплое одеяло, не нашел, постелил свою теплую куртку, снял с себя свитер, чтобы укрыть дитя. Но тут он посмотрел на сундук. Вдруг там что-то есть, какое-нибудь тряпье?

Человек раскрыл сундук, вытащил оттуда голубое шелковое стеганое одеяльце, подушку с кружевами, матрасик и стопку маленьких простынок. Под ними оказалась стопка тонких рубашечек, тоже с кружевами, затем теплые байковые рубашечки и комок вязаных штанишек, перетянутый голубой лентой.

- Ого, да тут целое приданое! - воскликнул человек. - Это, правда, принадлежит какому-то другому ребенку... Но все дети ведь одинаково мерзнут и одинаково хотят есть... Надо друг с другом делиться! - громко сказал будущий отец. - Нельзя допускать, чтобы у одного ребенка не было ничего, он бы ходил в тряпках, а у другого ребенка было бы слишком много. Верно? - спросил он.

Но ребенок уже заснул на лавочке.

Тогда человек неловкими руками приготовил роскошную голубую постельку, очень осторожно переодел ребенка во все чистое и уложил его. Сам же бросил куртку на пол возле сундука, заставленного стульями, и лег, укрывшись свитером. При этом будущей отец так утомился, что уснул сразу же, как никогда в жизни не засыпал.

Проснулся он от стука в дверь.

В помещение входила какая-то женщина, вся занесенная снегом, но босая. Вскочив спросонок, человек загородил собой сундучок и сказал:

- Извините, мы тут у вас немного похозяйничали. Но я заплачу вам.

- Извините, я заблудилась в этом лесу, - не слушая, сказала женщина, - и решила зайти к вам погреться. Я боялась, что замерзну, там настоящая метель. Можно? Человек понял, что эта женщина вовсе не хозяйка дома.

- Сейчас я вам согрею чайник, - сказал он. - Садитесь.

Пришлось топить печь дровами, пришлось искать в сенях бочку с водой. Попутно нашелся чугунок с еще теплой картошкой и другой чугунок с пшенной кашей на молоке.

- Ладно, это мы съедим, а кашу оставить придется ребенку, - сказал человек.

- Какому ребенку? - спросила женщина.

- Да вот, - и человек показал на сундучок, где сладко спал маленький ребенок, закинув ручки за голову.

Женщина опустилась перед сундучком на колени и вдруг заплакала.

- Господи, вот он, мой ребеночек, - сказала она. - Неужели это он?

И она поцеловала край голубого одеяльца.

- Ваш? - удивился человек. - А как его зовут?

- Не знаю, я еще не назвала его. Я так устала за эту ночь, целая ночь страданий. Мне никто не мог помочь. Ни один человек на свете.

- А кто это, мальчик или девочка? - недоверчиво спросил человек.

- Это все равно: кто есть, того мы и любим.

И она снова поцеловала край одеяла.

Человек внимательно посмотрел на женщину и увидел, что у нее на лице действительно следы страданий, рот запекся, глаза ввалились, волосы висят. Ноги у нее оказались очень худые. Но прошло некоторое время, и женщина как будто согрелась и странно похорошела. Глаза у нее засияли, впалые щеки разрумянились. Она задумчиво смотрела на некрасивого, лысенького мальчика, спавшего на сундуке. Руки ее, крепко держащие края сундука, дрожали.

Изменился и ребенок. Он уменьшился и теперь был похож на старичка с одутловатым носом и с глазками, как щелочки.

Все это показалось человеку странным, - то, как изменились на его глазах женщина и ребенок, буквально за одно мгновение. Человек даже испугался.

- Ну, если это ваш, я не буду вам мешать, - отвернувшись, сказал несостоявшийся отец. - Я пойду, скоро моя электричка.

Он торопливо оделся и вышел вон.

Уже светало, тропинка была, как ни странно, чистая и хорошо утоптанная, как будто не было ночной метели. Наш путешественник быстро пошел прочь от домика, и через несколько часов пути он вышел точно к такому же домику, как и предыдущий, и, уже не удивляясь, без всякого стука вошел в дом.

Сени были такие же, комната точно такая, и так же стоял на столе горячий чайник и лежал хлеб. Путник устал и замерз, поэтому он быстро, не задерживаясь, выпил чаю, съел кусок хлеба и прилег на лавочку в ожидании. Но никто не пришел. Тогда человек вскочил и бросился к сундуку. В сундуке лежали опять детские вещи, но теперь это уже были теплые вещички - курточка, шапочка, очень маленькие валенки, теплые стеганые штанишки, даже какой-то роскошный комбинезон и на дне меховой мешок с капюшоном.

Этот человек сразу подумал, что маленькому мальчику совсем нечего надеть на улицу, у него есть рубашечки и всякая дребедень, но больше ничего! Вслух извинившись, он отобрал самое нужное - меховой мешок, комбинезон, валенки и шапочку. Затем он прихватил еще и санки, стоящие в углу, потому что в другом углу он увидел еще одни. Еще раз попросив прощения, он взял из груды валенок за сундуком одни взрослые валенки, по виду как будто подходящие для женщины она же была босая! С этим грузом он помчался как можно быстрее по морозу назад, к первой избушке.

В ней уже никого не было. Стоял горячий чайник, лежал хлеб. Сундучок был пуст. "Видимо, она надела на мальчишку все эти тряпки, - подумал несостоявшийся отец. - Какие глупости, ведь у меня есть все необходимое!"

Он тут же кинулся бежать по другой тропинке, волоча за собой санки, и очень быстро догнал женщину, потому что она еле шла. Ее даже покачивало. Босые ноги были красны от снега. Она несла на руках закутанного в тряпье ребенка.

- Минутку! - закричал наш отец. - Погодите! Ведь разве можно так идти! надо же одеть парня! Вот тут все необходимое.

Он взял у нее ребенка, она покорно, закрыв глаза, отдала ему свою ношу, и они вместе вернулись в свою избушку.

Теперь только отец вспомнил странную старуху, которой он помог донести тяжелые сумки, и спросил у женщины:

- Скажите, а вам адрес тоже старушка дала?

- Нет, она мне назвала только название станции - "Сороковой километр", ответила женщина, почти засыпая.

Но в это время ребенок заплакал, они вдвоем, торопясь, стали его переодевать, и он вдруг оказался таким маленьким, что никакие валенки, конечно, ему не пригодились, а пришлось его пеленать, заворачивать в одеяло, и вот тут пригодился меховой мешок с капюшоном. Все остальное они завязали в узел, женщина обула свои новые валенки, и они отправились обратно втроем. Новоявленный отец нес ребенка, а женщина тащила вещички, и по дороге они забыли, где встретились, забыли и название станции. Они помнили только, что была какая-то очень трудная ночь, долгая дорога, тяжелые времена одиночества, но теперь у них родился ребенок, и они нашли то, что искали.