"Ваша взяла, Дживс" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Гринвел)ГЛАВА 2– Привет, Гасси, – проговорил я. Разумеется, вида я не подал, однако, честно сказать, почувствовал некоторое замешательство. Такое зрелище кого угодно озадачит. Понимаете, Финк-Ноттл, сколько я его помню, малый робкий, нерешительный – пригласите его на субботнее чаепитие в Церкви, он смутится и задрожит как осиновый лист. Однако, если мои глаза меня не обманывали, это был Гасси, одетый для костюмированного бала, а это развлечение по плечу только самым стойким. К тому же, заметьте, он надел не костюм Пьеро, как сделал бы на его месте любой уважающий себя англичанин, а вырядился Мефистофелем, то есть на нем были – хочу особо это подчеркнуть – не только обтягивающее красное трико, но и паскудного вида накладная бороденка. Зрелище, как вы понимаете, не для слабонервных. Однако выставлять напоказ свои чувства не принято. Я скрыл пошлое удивление под маской светской непринужденности и дружески поздоровался со старым приятелем. Он сконфуженно усмехнулся под гадкой растительностью. – Привет, Берти. – Давненько мы с тобой не виделись. Выпьем? – Нет, благодарю. Я, собственно, на минутку. Заехал справиться у Дживса, как я выгляжу. Берти, а ты что скажешь, каков у меня вид? Разумеется, ответ мог быть только один: «Совершенно непотребный». Однако мы, Вустеры, всегда отличались деликатностью, к тому же роль хозяина дома накладывает ограничения. Под гостеприимной сенью своей квартиры Вустеры не говорят старым друзьям, что они выглядят непотребно. И я уклонился от ответа. – Слышал, ты живешь в Лондоне? – как бы между прочим сказал я. – Да. – Должно быть, сто лет здесь не был. – Да. – Решил повеселиться сегодня вечером? Гасси нервно передернул плечами. Вид у него был затравленный. – Повеселиться! – Разве тебе не хочется идти на этот бал? – Да, наверное, там будет весело, – уныло проговорил он. – Во всяком случае, мне пора. Начало около одиннадцати. Меня ждет такси… Дживс, взгляните, пожалуйста, не уехало ли оно. – Да, сэр. Дверь за Дживсом затворилась, и наступило молчание. Несколько натянутое молчание. Я смешал себе коктейль, а Гасси, будто в приступе мазохизма, принялся разглядывать себя в зеркале. Наконец я решил дать ему понять, что готов разделить его трудности. Возможно, ему станет легче на душе, если он поверит свои сердечные тайны доброжелательному и искушенному в таких делах другу. Я давно заметил: если человека поразила любовная лихорадка, ему нужно только одно – чтобы кто-то выслушал его бред. – Послушай, Гасси, старый греховодник, – начал я, – мне все известно о твоих похождениях. – А? – В смысле – о твоих проблемах. Дживс мне рассказал. По-моему, он не слишком обрадовался. Вообще довольно трудно о чем-либо судить, когда человек по уши зарылся в бороду, но мне показалось, что он слегка покраснел. – Зря Дживс болтает обо мне с каждым встречным-поперечным. Мне казалось, наши беседы строго конфиденциальны. Я не мог допустить, чтобы Гасси продолжал в том же духе. – Значит, по-твоему, беседовать со своим господином о разных пустяках означает выбалтывать секреты первому встречному? – с упреком проговорил я. – Как бы то ни было, я в курсе твоих дел, мне известно все. И для начала хочу сказать, что Мадлен Бассет очаровательная барышня, – продолжал я. Чтобы поддержать и поощрить этого придурка, я подавил в себе естественное желание назвать означенную девицу сентиментальной дурочкой. – Экстра-класс! И как раз в твоем вкусе. – Разве ты с ней знаком? – Разумеется. Меня удивляет, как ты-то с ней познакомился? – На позапрошлой неделе она гостила у своих друзей в Линкольншире, неподалеку от моего поместья. – Ну и что? Ведь ты не общаешься с соседями. – Не общаюсь. Я ее встретил, когда она гуляла с собакой. Видишь ли, животному в лапу вонзилась колючка, и, когда Мадлен попыталась ее вытащить, собака едва ее не укусила. Разумеется, я бросился на помощь. – Вытащил колючку? – Да. – И влюбился с первого взгляда? – Да. – Господи! Ведь тебе так повезло, почему ты сразу этим не воспользовался? – Духу не хватило. – И что дальше? – Мы немного поговорили. – О чем? – О птичках. – О птичках? С какой стати? – Понимаешь, кругом как раз порхали птички. Ну и пейзаж, и прочее. Она сказала, что собирается в Лондон и что если я тоже там буду, то могу ее навестить. – Неужели после этого ты не сжал ее ручку? – Как можно! Ну что тут скажешь! Если судьба подносит человеку счастье на серебряном блюде, а он трусит как заяц, пиши пропало. И все же я напомнил себе, что с этим нескладехой мы вместе учились в школе. Помогать старым школьным друзьям – святая обязанность. – Ну, ладно, – сказал я, – посмотрим, что тут можно сделать. Еще не все потеряно. Во всяком случае, радуйся, что я к твоим услугам. Можешь рассчитывать на Берти Вустера. – Спасибо, старик. И тебе, и Дживсу; ему, конечно, цены нет. Не стану отрицать, меня от этих слов слегка передернуло. Едва ли Гасси хотел нанести мне обиду, но, должен сказать, его бестактное заявление меня здорово задело. Признаться, я все время терплю подобные оскорбления. Мне постоянно дают понять, что Бертрам Вустер нуль и единственный в моем доме, у кого есть голова на плечах, это Дживс. Мне подобное отношение действует на нервы. А уж сегодня тем более. Сегодня я был сыт Дживсом по горло. Я имею в виду наши расхождения во взглядах на клубный пиджак. Правда, я заставил Дживса уступить, бестрепетно подавил его силой своей личности, однако мною все еще владела легкая досада на то, что он вообще затеял разговор на эту тему. Пора взять Дживса в ежовые рукавицы. – И что же предложил тебе Дживс? – холодно спросил я. – Он очень тщательно все продумал. – Неужели? – По его совету я еду на бал-маскарад. – Зачем? – Там будет она. На самом деле это она прислала мне пригласительный билет. И Дживс счел… – Но почему не в костюме Пьеро? – спросил я, ибо этот вопрос давно вертелся у меня на языке. – Почему ты пренебрег добрыми старыми традициями? – Дживс особенно настаивал на том, чтобы я оделся Мефистофелем. Я чуть не подпрыгнул. – Дживс? Настаивал? Именно на этом костюме?! – Да. – Ха! – Что? – Ничего. Просто я сказал «ха!». Объясню, почему я сказал «ха!». Этот Дживс поднимает шторм из-за обыкновенного белого клубного пиджака, который не только tout ce qu'il у а dе chic, но совершенно de reguer, а сам глазом не моргнув подстрекает Гасси Финк-Ноттла натянуть красное трико, что нельзя расценить иначе как оскорбление общественному вкусу. Он что, издевается? Такие штуки вызывают подозрение. – Что он имеет против Пьеро? – По-моему, в принципе он не против Пьеро. Просто он подумал, что в моем случае Пьеро не годится. – Почему? Не понимаю. – Дживс сказал, что костюм Пьеро радует глаз, но ему недостает той значительности, которой обладает наряд Мефистофеля. – Все равно не понимаю. – Дживс сказал, все упирается в психологию. Было время, когда подобное высказывание меня бы озадачило. Но долгое общение с Дживсом сильно обогатило лексикон Берти Вустера. Дело в том, что Дживс большой знаток в области психологии, в частности психологии личности. Но и я теперь хватаю все на лету, едва он заикнется насчет психологии. – А, в психологию? – Да. Дживс убежден, что одежда оказывает воздействие на психику. Он считает, что такой эффектный наряд придаст мне смелости. По его мнению, хорош был бы и пиратский костюм. Вообще-то Дживс с самого начала советовал его надеть, но мне не подходят ботфорты. Я все понял. В жизни и так хватает огорчений, а тут еще Гасси Финк-Ноттл в пиратских ботфортах. – Ну и как, прибавилось у тебя смелости? – Видишь ли, Берти, старина, если честно, то нет. Меня буквально потряс порыв сострадания к бедному придурку. Пусть в последнее время мы с ним почти не встречались, но разве забудешь, как в школьные годы мы запускали друг в друга дротики, предварительно обмакнув их в чернила. – Гасси, – сказал я, – послушай совет старого друга и на пушечный выстрел не подходи к этому балу-маскараду. – Но это единственная возможность ее увидеть. Завтра она уезжает из Лондона. И потом, никто не знает… – Чего не знает? – А если расчет Дживса оправдается? Сейчас я чувствую себя как последний дурак, это верно, но кто знает, что случится, когда я смешаюсь с толпой в маскарадных костюмах. Такое со мной было в детстве на Рождество. Меня нарядили кроликом, и я просто сгорал от стыда. Но когда пришел на праздник и оказался в толпе детей, костюмы которых были еще отвратительнее моего, я, к моему удивлению, воспрял духом, веселился вовсю и так объелся за ужином, что по дороге домой меня дважды стошнило в такси. Трудно заранее сказать, как все обернется. Звучит довольно убедительно, подумал я. – Да и вообще, в принципе, Дживс совершенно прав. В этом экстравагантном мефистофельском одеянии я способен совершить поступок, который всех поразит. Понимаешь, тут цвет делает погоду. Возьмем, например, тритонов. В брачный период окраска самцов становится очень яркой. Великое дело, знаешь ли. – Но ты-то не самец тритона. – К сожалению. Известно ли тебе, Берти, как тритон делает предложение своей возлюбленной? Он становится перед ней, изгибается дугой и трясет хвостом. Это я бы сумел. Нет, Берти, будь я самец тритона, все было бы куда проще. – Но тогда Мадлен Бассет на тебя и не взглянула бы. В смысле, влюбленным взглядом. – Еще как взглянула бы, если бы была самкой тритона. – Но она не самка тритона. – Допустим, она самка тритона. – Согласен, только ты бы в нее тогда не влюбился. – Спорим, влюбился бы, если бы был самцом тритона. У меня в висках застучало, и я понял, что наша дискуссия достигла точки насыщения. – Послушай, – сказал я, – к черту фантазии насчет махания хвостами и прочей чепухи, давай рассматривать голые факты. Ты приглашен на бал-маскарад, вот что главное. И я, как искушенный участник этого вида развлечений, предупреждаю тебя, Гасси: никакого удовольствия ты не получишь. – Но я и не надеюсь получить удовольствие. – Воля твоя, но я бы не пошел. – Придется идти. Я же тебе говорю, она завтра уезжает. Я сдался. – Ладно, ступай, – сказал я. – Дело твое… Да, Дживс? – Такси для мистера Финк-Ноттла, сэр. – Что? Ах, такси… Гасси, такси тебя ждет. – А? Такси? Ну да, конечно, такси… Благодарю вас, Дживс. До скорого, Берти. Вымученно улыбнувшись – так улыбался цезарю римский гладиатор, выходя на арену, – Гасси удалился. Я обернулся к Дживсу. Пришло время поставить его на место, и я был во всеоружии. Конечно, всегда трудновато начать. Да, я твердо решил показать ему, где раки зимуют, но мне не хотелось слишком сильно задевать его чувства. Даже демонстрируя железную хватку, мы, Вустеры, сохраняем доброжелательность. Однако, поразмыслив, я понял, что если примусь за дело слишком уж деликатно, то ничего не добьюсь. Зачем ходить вокруг да около? – Дживс, – сказал я, – могу я говорить откровенно? – Вне всякого сомнения, сэр. – Боюсь, то, что я скажу, будет вам неприятно. – Ничуть, сэр. – Видите ли, как я узнал из беседы с мистером Финк-Ноттлом, эта мефистофельская затея принадлежит вам. – Да, сэр. – Послушайте, давайте внесем ясность. Насколько я понял, вы считаете, что, обтянув себя красным трико, мистер Финк-Ноттл при виде предмета своего обожания начнет трясти хвостом и гикать от радости. – По моему мнению, мистер Финк-Ноттл избавится от присущей ему робости, сэр. – Не могу с вами согласиться, Дживс. – Не можете, сэр? – Не могу. Скажу напрямик: много я слышал в жизни глупостей, но эта бьет все рекорды. Ничего у вас не выйдет. И не надейтесь. Единственное, чего вы добились, – обрекли мистера Финк-Ноттла на кошмарные мучения, и все впустую. И такое вы проделываете уже не в первый раз. Честно говоря, Дживс, я замечаю у вас наклонность к… как это называется? – Не могу сказать, сэр. – Вертится на языке… к излишней изо… изобретательности? Нет, не то… – Изощренности, сэр? – Вот-вот, именно изощренности. Излишняя изощренность – вот в чем ваша беда, Дживс. Ваши планы лишены простоты и прямоты. Вы все только запутываете своими фантазиями. Единственное, что нужно мистеру Финк-Ноттлу, – мудрый совет более опытного друга, искушенного в тонкостях света. Поэтому теперь этим делом займусь я. – Очень хорошо, сэр. – А вы отдохните, Дживс, и посвятите время домашним делам. – Очень хорошо, сэр. – Уж я-то буду действовать напрямик, я сразу добьюсь результата. Завтра же повидаюсь с Гасси. – Очень хорошо, сэр. – Пока все, Дживс. Однако наутро посыпались телеграммы, и, занятый своими собственными делами, я, честно говоря, целый день не вспоминал о Гасси. |
||
|