"Тень Ворона" - читать интересную книгу автора (Бриггз Патриция)

Глава 9

Вскоре после того, как ушла Мирцерия, пришли они.

Таер положил лютню и встал, когда открылась дверь и вошли пять человек в таких же черных мантиях, как Теллеридж. Капюшоны скрывали их лица. Они стали так, как будто у каждого было свое определенное место. У Таера возникло странное ощущение, что они его даже не видели.

Они взяли его в круг. Один за другим запели, возник низкий монотонный звук. Слова песни не принадлежали ни к одному из языков, которые Таер когда-либо слышал. Он понимал, что это магический ритуал, но был не в состоянии их остановить из-за приказа Теллериджа.

Как один, они подняли руки вверх и стали хлопать в ладоши…

Когда Таер пришел в себя, оказалось, что он весь в поту обнаженный лежит на полу. Он помнил только боль, отчего подступила тошнота и какофония болезненных покалываний по всему телу. Он сел, яростно пытаясь восстановить в памяти, что же произошло после того, как колдуны стали хлопать в ладоши… Но мысль отдалась лишь звоном в ушах.

Они забрали его способность все помнить? Даже в этой ситуации, когда он напрягал память, но воспоминания ускользали, он знал, что в его теле все равно остался какой-то интуитивный след. Над ним было совершено насилие. Нет, физически его никто не трогал, но ощущение было близкое к осквернению.

Он сел прямо и насторожился, как волк, почуявший запах зайца. Он пытался припомнить того… кто приказал ему… вспомнил Теллериджа, который сказал, что он не узнает, что произошло!

Сова обладает очень хорошей памятью.

Таер взвыл от ярости. Ненависть была чуждой ему эмоцией. Он много лет сражался против врага, которого он должен был ненавидеть, но никогда не мог найти в своем сердце ничего, кроме беспощадного стремления упорно добиваться своей цели. Фахларн не был отвратительным, всего лишь излишне амбициозным. Он видел людей, которые делали ужасные вещи из-за своей глупости или невежества, в припадке ярости, но никогда раньше он не встречался с настоящим злом.

Теперь он был запачкан этим злом.

Пошатываясь, он встал на ноги и огляделся в поисках одежды. В одежде он чувствует себя менее уязвимым. Они забрали его воспоминания и его магию, но наверняка должны были оставить одежду.

Беглый осмотр комнаты показал, что у него есть туника и брюки, хотя и не его собственные. Более свободные, чем он обычно носил, и темнее по цвету: они принесли одежды Вечного Странника для своего любимого домашнего животного. Тем не менее он очень быстро надел все на себя.

Инстинктивно он искал что-нибудь, чем можно было бы смыть с себя грязь, но в комнате воды не было. Он искренне сожалел, но знал, что даже если бы его оставили в ванной комнате, вода бы ему не помогла. Грязь, которая к нему пристала, просто так не смыть.

Его взгляд упал на лютню.

Неважно, насколько хорош инструмент, лютню всегда надо настраивать. Он сел рядом и занялся делом.

На этом инструменте было восемь курсоров, на каждом курсоре – по две струны, кроме тех, что создают самые высокие звуки. Как только он занялся хорошо знакомым рутинным делом, в его желудке поднялось дрожащее ощущение страха.

Он подкрутил колки слегка, потому, что если лопнет хоть одна струна, запасных здесь нет. Когда у лютни окреп звук, он обратил внимание, что тот, кто раньше настраивал лад, обладал таким же хорошим слухом, как и он. Наверняка тот человек тоже был Бардом.

Наконец ему удалось наиграть нужный мотив: его сочинил дед, прославляя наступающую весну. Он закрыл глаза и погрузился в мелодию. Музыка его заполнила так, что все плохое оказалось где-то далеко. Он сделал глубокий вдох, и его легкие наполнились ароматом сирени.

Магическое волшебство.

Он открыл глаза, перестал играть и сделал еще один вдох. Запах увял, но легкий аромат цветов еще оставался. На глаза накатились слезы, и он дважды чихнул: он всегда чихал от запаха сирени.

«Наверное, – подумал он, – они знают о магии Вечных Странников не так много, как думают».

За дверью послышался какой-то шорох, как будто кто-то никак не мог вставить ключ.

– Провались ты, – раздался юный голос. – Да что же это такое! Этот ключ должен открывать любую дверь во дворце. Стоп! Бокс надзирателя!

Потом раздалось опять какое-то шуршание, громкий звон ключей. Дверь клетки заскрипела и открылась.

– Эй, есть тут кто? – из-за двери показалось довольно пухлое юношеское лицо.

– Есть, – спокойно ответил Таер, хотя внутри его тело сжалось в пружину и готово было действовать.

– Послушайте, надеюсь, я вас не разбудил или… у вас еще горит свет, и я подумал… – молодой человек запнулся.

– Входите, – радушно пригласил Таер. А про себя подумал: «Ключи! Этот мальчик не…»

Вдруг он вскочил на ноги.

– Что это? Что это за семь огненных шаров?

Парень посмотрел через плечо. В темноте за ним плыла расплывчатая фигура.

– Вы ее видите? – спросил он. Его голос звучал несчастно. – Большинство людей не видят. Это… ах… оно называет себя Памятью. Наверное, так и есть. Я сам не совсем понял. Обычно оно не задерживается, как сейчас.

Так как фигура вплыла в клетку, Таер отступил, ошеломленный увиденным. Он сел на свою кровать и постарался выглядеть умиротворенно.

– Прошу прощения, – принес извинения парень.

Таер с усилием сосредоточился и только теперь заметил, насколько дорогая на нем одежда. Бархатная ткань была вышита массивными металлическими нитями, которые, похоже, были из чистого золота.

– Послушайте, – снова произнес молодой человек. – Я не знаю, почему вы здесь. Эти камеры обычно не используются. Но по какой-то причине… – Он издал странный короткий смешок. – Думаю, вы можете мне помочь с решением проблемы, которую я исследую.

Он вытащил из-под мышки манускрипт и сунул его Таеру. Потом сел рядом с ним на кровать и начал что-то показывать пальцем, но вдруг замер.

– Вы умеете читать? – спросил он. – Не обижайтесь, но поймите, вы одеты, как…

– Я могу читать на общегосударственном языке, – ответил Таер. Он учился под руководством септа Геранта, и оказалось, что был единственным в Редерне, кто умел читать.

Так как Память, или как там оно называется, решила остаться в дальнем углу камеры, Таер перенес свое внимание на записи в манускрипте.

– Смотрите сюда, – сказал юноша, вернее, совсем еще мальчик. Его голос стал более властным. – Номинально это просто награда за хорошо сделанную работу. Исключение составляет следующее: собственность, которая принадлежит одному септу, обычно не является наградой другому. И тем более с неопределенной формулировкой за «услуги Империи». Понимаете?

Таер с недоверием посмотрел на манускрипт. Похоже, это какой-то документ. Законопроект или нечто вроде того.

Сначала Таер подумал, что пухленький подросток мог быть одним из колдунов Теллериджа, особенно когда увидел плывущую за ним фигуру. Потом он почти уверился, что это один из Воробышков, о которых говорила Мирцерия. Но теперь…

Он кашлянул, прочищая горло.

– Вы являетесь членом Тайного Пути?

– Если нет, это значит, что вы не сможете мне дать ответ?

Хитроумный ответ рассмешил Таера, не смотря на его постоянно отвратительное настроение. Парень ответил любезной улыбкой.

– Как ни удивительно, я никогда не слышал о Тайном Пути. Хотя если любые три аристократа соберутся вместе, они обязательно создадут четвертое тайное общество чего-нибудь.

Таер медленно кивнул.

– У меня создалось впечатление, что члены Пути захватили эту часть дворца и сделали ее своей собственной. Если вы к ним не принадлежите, молодой человек, как вы нашли сюда дорогу?

Парень пожал плечами.

– Во дворце столько комнат, что может уместиться целый город, и даже больше. Первые пятнадцать императоров Форанов все свое время отдавали строительству этого дворца, а остальные десять – разгадывали, что с этими комнатами делать. Большинство помещений просто закрыты. По крайней мере только двое – восьмой и четырнадцатый, или седьмой и тринадцатый, если не считать первого Форана, – очень любили секретные комнаты и переходы. По счастью, я наткнулся на планы Восьмого и активно разыскивал чертежи Четырнадцатого. А раз нашел, я их спрятал. Во всяком случае, они дают мне доступ почти во все места во дворце. Хотя обычно смотреть нечего.

– Понял, – ответил Таер, до некоторой степени пораженный всеми этими восьмыми, которые могли быть седьмыми – была даже такая песня. Он даже представить себе не мог, каким образом Путь смог засекретить такое большое крыло здания. Его разум был окутан вмешательством колдунов, потому трудно было осознать, насколько огромен дворец, если Путь пользовался этой секцией в течение нескольких поколений, – и не был обнаружен.

– Я не правовед, – подвел итог Таер. – И я ничего не знаю о септах. Не понимаю, как могу помочь.

Мальчик нахмурился.

– Я спросил, может ли мне кто-нибудь помочь со спорным наделом земли. Может, вы что-то знаете о землях септа Геранта?

– Септа Геранта?! – воскликнул Таер. Его сбило с толку, кто же его так хорошо знает, что послал парня к нему.

– Совершенно верно, – ответил юноша. – Я не знаю его в лицо, но, похоже, его знаете вы.

– Он не будет сидеть при дворе, – прошептал Таер, быстро дочитывая документ до конца. – Он – старый воин и не приспособлен носить шелка и тому подобное. Септ Дженни, гм-м.

– У меня есть еще вот что. Может, поможет? – предложил юноша и вытащил из кармана маленькую выцветшую карту. – Я могу показать, где спорная земля. Я просто не знаю, что в ней такого важного.

Он протянул карту, и Таер обратил внимание на изнеженную руку и перстень с печатью на пальце. Но он думал о карте и, взяв ее, не сразу осознал, кто сидит рядом с ним на его кровати.

Император?

Эта ночь вскрыла новый пласт неизвестности. Таер перевел взгляд на Память. Своего рода охрана?

Он заставил себя посмотреть на карту. Если бы император захотел, чтобы он знал, с кем говорит, он бы представился.

Парень обвел на старой карте круг.

– Вот здесь. Она даже не примыкает к землям Дженни.

Таер закрыл глаза и мыслями унесся на двадцать лет назад: он мысленно проводил параллель между линиями на карте и землей, которую довольно хорошо знал в то время.

– Права на воду, – изрек Таер. – Это устье реки, которое дает людям Геранта воду. А вот этот надел земли принадлежит свекру септа Дженни – или принадлежал двадцать лет назад. Нынешний септ, должно быть, сын или внук того человека, о ком я думаю. Во всяком случае, земля в руках семьи Дженни. Достаточно бесполезный кусок земли, несмотря на размер, потому что лежит он с теневой стороны горы Брюльс – там ничего не растет кроме полыни. Если Дженни будет контролировать Брюльс – вот эта полоска на карте должна означать гору, – он может нанять колдуна, чтобы тот развернул течение реки и пустил с другой стороны горы; или для своих целей нашел другой способ отклонить в сторону маленькую речку, которая течет с другой стороны.

– Ха! – счастливо воскликнул парень. – Это прибыль! Вот это я и хотел знать. Что вы можете мне рассказать о друзьях Геранта?

Таер колебался. Затем изрек:

– Герант – хороший человек. Юноша поднял одну бровь.

– Я не собираюсь наносить ему урон. Я… Теперь ему пришлось поколебаться.

– Подозреваю, – тихо произнес Таер, – что помогаю принять один-два закона, направленных против простого человека, находясь в одной камере с императором. Если вам надо быть инкогнито, было бы лучше снять это кольцо.

Форан (несомненно, парня звали Форан, хотя Таер не мог припомнить номер, который шел за именем) на мгновение огорчился, посмотрел на кольцо, служившее печатью императора, а потом пожал плечами.

– Я запомню ваш совет. Довольно правильный. Если вы знаете так много, смотрите сюда. – Он нетерпеливо ткнул пальцем в бумагу. – Мне нужно что-то такое, что я мог бы использовать как точку опоры, чтобы переместить структуру власти в Совете септов. Чтобы я перестал быть главой только номинально. И вот этот документ. Это было в моем двухлетнем собрании прошений, которые должны быть подписаны и иметь силу закона. На этом документе не так много подписей – только несколько человек, кто чем-то обязан Дженни. По всей вероятности, большинство из них не знали, что они подписывают. Без этой карты вряд ли скажешь, что эта земля принадлежит Геранту.

– Правильно, – согласился Таер. Он не представлял, что парень был главой только номинально. К тому же он не интересовался ни единой новостью за пределами Редерна с тех пор, как покинул службу Геранта много лет назад, еще до кончины последнего Форана. – Двадцать шестой! – воскликнул он.

– Только если не считать первого, – ответил Форан, нимало не волнуясь. – Мне нравилось, хотя моему отцу нет. Вы все-таки на моей стороне?

– Полностью, – кивнул Таер. – Имеющийся документ – очевидная протекция, но не для могущественного септа. Таким образом, если вы решаете не ставить свою подпись, вы не наживете множество врагов. Кто может опротестовать ваш отказ дарить земли одного септа другому без более серьезной причины, чем та, которую вам преподнесли? И я отдам свою правую руку на отсечение, что Герант не предатель и не злоумышленник, чтобы поставить вас в неудобное положение в этом деле. Он правдивый и верный. Поэтому вы отказываетесь подписать документ, и члены Совета поддержат вас, иначе получается, что кто угодно будет иметь право забрать землю у любого септа, у которого захочет, без какой-либо адекватной причины.

– Вот так, – произнес юноша, забирая карту и документ. – И у меня есть поддержка в самостоятельном руководстве. Итак, вы оказали мне услугу. – Он аккуратно сложил манускрипт и положил его вместе с картой в карман. – Теперь я должен оказать услугу вам. Прежде чем я определю, что будет вам наградой, скажите, что вы здесь делаете, что это за Путь, членом которого я не являюсь, и что двое должны сделать друг другу?

Подумав примерно с минуту, Таер предложил: – Будет быстрее, если я начну с Пути. Все остальное будет вытекать из этой истории. – Он сжато рассказал императору то, что ранее сообщили Теллеридж и Мирцерия.

– Они убивают магов Вечных Странников ради силы и носят черные мантии? – остановил его рассказ Форан.

Таер кивнул.

– Так мне сказали. С тех пор, как я здесь оказался, я встретил только двух человек – с вами трех. – Он подумал, что девушки в бане не в счет. – Сам я ничего не видел.

– Вы мне так и не ответили, что вы здесь делаете, – произнес Форан. – И кто вы такой, кроме того что сражались под командованием Геранта в последней войне?

– Я земледелец, который изредка поет за несколько медяков в местной таверне в Редерне, – ответил Таер. – В зимние месяцы я обычно ставлю капканы, чтобы добыть меха. Я возвращался домой. Смутно помню группу незнакомых людей, а потом очнулся в этой камере. Теллеридж – я вам о нем говорил…

– Теллеридж? – переспросил Форан. – Я знаю его, хотя и не знал, что он колдун. Он сказал вам, почему забрали вас из Редерна? – спросил Форан. Потом на его лице появилось странное выражение. – Это тот Редерн, который принадлежит септу Легея?

– Да, – удивился Таер.

– Авару? – спросил Форан, скорее всего для себя. Таер припомнил, что Аваром звали нового септа, который вроде бы обладал влиянием на императора.

– Авар является членом этого Пути? Таер пожал плечами.

– Не знаю. Те двое, кого я здесь знаю, это Теллеридж и Мирцерия. И мне думается, что она не является членом этой организации.

Форан вскочил на ноги и стал вышагивать из угла в угол.

– Почему вы? Почему они все вместе отправились в Редерн, чтобы найти вас? Вы не Вечный Странник, а земледелец Редерна, который раньше был солдатом.

– Потому что я обладаю магическим талантом, который обычно связывают с Вечными Странниками, – ответил Таер. Предупреждая следующий вопрос, он начал рассказывать Форану все, что знал об орденах.

Форан предостерегающе поднял руку.

– Достаточно. Я вам верю. Пойдем отсюда, тогда вы можете объяснить все, что нужно.

Таер последовал вслед за ним до порога, но когда попытался шагнуть за порог, раскаленная добела боль конвульсиями прошла по всему телу и магический удар отшвырнул его на несколько футов к центру камеры.

– В чем дело? – вздрогнул Форан.

– Он связан, – ответила Память. Ее голос был похож на крики ворон в брачный период или треск сухих костей.

Таер еле стоял на ногах.

– Она разговаривает? Император посмотрел на Память.

– Иногда. Но сейчас она впервые сама выдала информацию. С вами все в порядке?

Таер кивнул.

– Ваша Память права. Здесь такая магия, что я не могу ее преодолеть.

– Вы можете с ней что-нибудь сделать? Разве вы не говорили, что у вас есть магический талант?

– Он связан, – снова раздался комментарий Памяти.

– Стоп, – приказал Таер. Обычно эта команда срабатывала, когда Джес начинал свое превращение и этим вызывал страх. Он повернулся к Форану. – У меня нет такой магической силы, которая может противостоять наложенному на меня заклятью, ограничивающему мои передвижения. К тому же и они постарались избавить меня от той малейшей полезной магической силы, которой я обладал. Похоже, я приклеен к этому месту.

Форан кивнул.

– Очень хорошо. – Он вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. – Есть колдуны, которые обязаны служить мне или по крайней мере Империи, но я не знаю, принадлежит ли кто-нибудь из них к Пути. Найдите, кто из колдунов является членом Пути, и тогда я, возможно, смогу найти колдуна, чтобы отменить заклятие. – Он посмотрел на Таера и произнес извиняющимся тоном: – Я император больше по названию, чем на самом деле, иначе я мог бы просто приказать вас освободить. Двадцатый – девятнадцатый по подсчету – обладал реальной силой.

Таер усмехнулся.

– Потому что, когда он был примерно вашего возраста, он приговорил к смерти пятнадцать септов и уничтожил еще трех или четырех лично.

– Я довольно разборчив в своих вкусовых пристрастиях, – грустно усмехнулся Форан. – К тому же, никогда не сумею сделать так, чтобы внушить ужас.

– И вам не надо будет высасывать костный мозг из их костей, как это делал Девятнадцатый – ах, прошу прощения! – Двадцатый, – торжественно произнес Таер. – Подозреваю, что вареное сердце, а лучше два, будут как раз что надо.

– Я не ем сердце, – твердо ответил Форан. – Хотя, полагаю, я смог бы его съесть ради несчастного наследника – должно иметь сходный эффект.

Таер и Форан посмотрели друг другу в глаза со взаимным одобрением.

– Я уже отдаю свой долг, – произнес Форан, – но ваш опыт отличается от моего. Мне бы хотелось услышать ваше мнение по моей проблеме, – он махнул рукой в сторону Памяти.

– Всегда к вашим услугам, мой император. – Таеру было приятно, что так оно и есть.

– Это существо со мной уже три месяца. Это не значит, что оно следует за мной все время, понимаете? Обычно навещает меня ночью один раз. – Он грустно улыбнулся и сел на кровать.

Таер последовал его примеру и без сил осел на другой стороне кровати. Ему следовало подождать, когда император предложит ему сесть, но после прихода колдунов (тут у него провал в памяти) и встряски у дверного проема, его конечности были как желе.

– Иногда, когда я не могу заснуть, – продолжил Фо-ран, – я исследую закрытые места дворца. У меня есть этот ключ, – он вытащил ключ из кармана. – Считается, что он открывает любую дверь во дворце. Я не смог открыть твою, но он подошел к боксу надзирателя, а в нем лежал ключ от твоей двери.

Он положил ключ в карман и вернулся к своей истории.

– Как бы то ни было, однажды ночью несколько месяцев назад я блуждал по коридорам крыла Каоре – одном из тех, где, как мне сказали, мой отец прекратил работы. Довольно утомительно слоняться по длинным коридорам с одинаковыми комнатами на каждой стороне. Но в тот раз я услышал в конце одного из коридоров какой-то шум.

Предполагалось, что там никого не должно быть… хотя иногда люди бывают. Я аккуратно подкрался к приоткрытой двери, – он потянул бархатную ткань своих брюк и рассеянно потер между большим и указательным пальцем. – Там были шесть человек в черных мантиях с надетыми на голову капюшонами. Они стояли широким кругом и пели. Седьмой был связан. Он стоял на коленях с завязанными глазами в центре круга. Если бы я знал, что они собираются делать, я бы как-нибудь попытался их остановить. Но когда я увидел нож, было поздно. Один из них уже перерезал связанному человеку горло.

Форан слез с кровати и начал беспокойно расхаживать.

– Кровь была везде… Я даже не ожидал… Мертвому я ничем уже помочь не мог. Я подумал, что они могли быть еще слишком возбуждены принесенной жертвой, поэтому постарался оттуда уйти как можно скорее. На следующую ночь ко мне пришла Память.

Форан бросил мрачный взгляд на существо, затем опустился на кровать и принялся закатывать рукав.

– Она приходит ко мне каждую ночь, – он показал Таеру заживающие шрамы от запястья до середины локтя.

– После того как она насытится, в обмен обещает отблагодарить ответом на вопрос. Обычно ее ответы не очень полезны. Сегодня ночью я спросил, знает ли она кого-нибудь, кто мог бы рассказать мне о землях септа Геранта, и она привела меня сюда.

– Вы думаете, что присутствовали при убийстве последнего заключенного Вечного Странника? – предположил Таер. – Думаю, вы правы. Сколько во дворце групп людей в черных мантиях убивают людей?

– Примерно пять-десять. Но умудряются нечто подобное не создавать, – он указал на своего темного приятеля. – Это колдовское искусство.

Таер в раздумье кивнул.

– Я не колдун, но вынужден с ними общаться. Если она появилась в результате их вмешательства, я бы подумал, что им следовало быть осторожными, чтобы она к ним не прилипла. Возможно, что-то магическое. Тогда это может означать одно: вы были единственным, к кому она могла прилепиться.

Он встал с кровати и подошел к Памяти поближе. Таер не фокусировал взгляд, против воли вспомнив, как Джес начинал постепенно таять, когда хотел.

– Как ты сегодня узнала, что я смогу ответить на вопрос императора? – спросил Таер.

Существо беспокойно стало менять форму и перемещаться.

– Ты кормил меня правдой, – наконец оно изрекло ответ. – Я знаю тебя, как я знаю Форана, двадцать седьмого императора этой династии.

– Я… кормил… тебя? – удивился Таер.

– «И бесконечное множество героев пали», – прошептала Память. Ее голос был совершенно другим, не таким как обычно. Теперь в нем звучала модуляция. Изменение было поразительным.

– Так это ты была моим слушателем? – Таер был поражен.

– Я была Керином твоему Рыжему Эрнаву, – согласилась Память.

– Так кто же ты? – Таер шагнул поближе.

– Я смерть, – ответила она и исчезла.

– Вы поняли, что это значит? – спросил Форан. Таер слегка потер руки и ответил:

– Кое-что. Ясно одно, она довольствуется не только кровью. Я преподнес ей историю, и она получила больше, чем я предполагал. Только так она узнала, что я был одним из командующих Геранта?

Для той истории он вызвал магию – гораздо больше магии, чем раньше, – и это случилось почти сразу после того, как Теллеридж сообщил, что они обуздали его магическую силу. Он понял, что Теллеридж считал, что они отобрали его магическую силу… Но теперь понятно, что в магии все гораздо тоньше.

– Солгите мне, – попросил Таер.

– Я отдал в залог своего жеребца, – тут же соврал Форан, по-видимому равнодушный к неожиданной смене темы. – А зачем это вам?

– Ну, – Таер задумался. – Я неправильно понял, что имел в виду Теллеридж, когда сказал, что они обуздали мою магическую силу. Я могу услышать, когда вы лжете… но когда Теллеридж или Мирцерия – нет.

– Твоя магия действует, но только не на членов Пути, – понял Форан.

– Похоже, что так.

– Прежде чем я уйду, у меня есть две просьбы. Первая: я прошу, чтобы вы никому не говорили о Памяти. – Форан безрадостно улыбнулся Таеру. – Знаете, для меня это больше, чем общественная проблема. Если поползут слухи о Памяти, меня ждет топор палача. Империя помнит урок, преподнесенный Черным: император не должен быть связан с магией.

– Без вашего разрешения ни слова не сорвется с моих губ, – обещал Таер.

– Если удастся, постарайтесь узнать, является ли ваш септ – Авар, септ Легея, – членом Тайного Пути? – вздохнул Форан. – Теллеридж… паук, который прячется от дневного света, пока плетет свою паутину, и отправляет туда своих друзей и врагов, делая их смертельными заложниками, не подозревающими, куда тащат их эти нити. Если он втянут в Тайный Путь, тогда они для меня представляют угрозу и наоборот. Я должен знать, кому мне доверять.

– Если смогу, – ответил Таер и криво усмехнулся. – Так как у меня нет выбора относительно моего места пребывания, постараюсь быть полезным.

После того как Форан ушел, он немного поспал. Он не представлял, сколько прошло времени, потому что к нему не заглядывали солнечные лучи: его камера всегда освещалась свечением камней.

Страстное желание попасть домой не давало заснуть. Он не находил себе места и кружил по камере оттого, что невозможно никак повлиять на ситуацию. Он даже не смог спросить, может ли Форан передать Сэре весточку. Его язык не произнес ни слова.

Именем Большого Баклана и Совы Я лишаю тебя свободы просить у кого-либо помощи в побеге… Сэра бы помогла сбежать, если могла. Он предположил, что достаточно способствовать совершению магии Теллериджа.

Если бы Сэра знала, где его найти… но она не знала. Скорее всего, она думает, что его уже нет в живых.

Скорее всего, он умрет, так и не увидев ее снова: что-то в самоуверенном виде Теллериджа подсказало Таеру, что очень много Вечных Странников нашли здесь свою смерть.

Таер закрыл глаза и прислонился лицом к прохладной каменной стене. Ее не было рядом, но он всей своей душой мысленно притягивал ее к себе. «Память Совы», – так она это называла, когда он запросто вспоминал слово в слово весь разговор, случившийся несколько месяцев назад. «Одаренный», – так говаривал его дед, когда он мог спеть песню, услышанную впервые. «Проклятый», – теперь так думал он, визуализируя бледное лицо девушки – почти девочки – Сэры, когда увидел ее впервые. Проклят своей памятью, которая хранит воспоминания в его сердце в таком месте.

Мысленным взором мало-помалу он воссоздавал ее лицо, любимый изгиб плеча и необычный цвет ее волос.

«Гордая», – подумал он. Она обладала чувством собственного достоинства. Ее твердость читалась в приподнятом подбородке, демонстрирующем открытый вызов сидящим в таверне. Он смог увидеть на ее запястье синяк, поставленный владельцем постоялого двора, который схватил ее за руку и рывком вытащил из постели.

Он подумал, что она интриговала его и потом. В полной ясности своей памяти он увидел, как молода она была, чуть старше, чем девочка-подросток, и все же не прошло и сезона, как они поженились.

Сторонясь теперь предложенной ему роскоши, Таер сел на пол и прислонился спиной к стене. Он вспоминал ее и знал, что каждое мгновение любил ее.

Через два дня после рождения Джеса Таер вернулся из конюшни и увидел, что Сэра сидит на краю кровати с прямой как доска спиной и держит на руках Джеса, как будто от чего-то его защищает.

– Я должна тебе кое-что сказать, – произнесла она напряженным тоном.

Он снял с себя верхнюю одежду и повесил на крючок.

– Хорошо, – согласился он, удивляясь, чем он мог ее обидеть.

Ее глаза сузились, и она сообщила, что их сын родился Защитником. Она объяснила, как тяжело будет Джесу найти баланс своей натуры, где одна сущность принадлежала миру дня, а другая – миру ночи.

– Если бы он родился девочкой, его судьба была бы гораздо лучше, – холодно говорила она, ее голос звенел. Обычно такой тон ей был присущ, когда она была действительно очень расстроена. – Защитники мужского рода редко удерживают баланс после полового созревания. Если они сходят с ума, то могут убить любого, кто перейдет им дорогу, кроме тех, за кого они ответственны. Как только это происходит, их убивают, потому что после этого их невозможно ничем ограничить.

Джес зашевелился, и она стала нежно его баюкать, но силой своего взгляда удерживала Таера на расстоянии.

– Мой брат был Защитником, усыновленным из другого племени. Обычно Защитников отдают растить в другие кланы, потому что нормальное беспокойство настоящих родителей дает дополнительную нагрузку к их тяжкому бремени. Вырастить Защитника – очень почетно, поэтому ни один клан не откажется взять его к себе.

Отказаться от сына? Шокирующее предложение вызвало полное смятение, когда он осознал, каким ужасным подарком боги наградили его маленького сына. Как она могла подумать, что я приму решение выкинуть Джеса только потому, что с ним слишком много хлопот? Неужели она могла бросить своего ребенка?

Она не могла. Только не она. Она, которая боролась с демонами ради людей, которых даже не знала, никогда, никогда не отступит ни от чего, что может угрожать ее второй семье.

– Сколько лет было твоему брату-Защитнику, когда он умер? – в конце концов спросил Таер.

– Ризовару было тридцать, – ответила она. Ее руки тряслись, как будто она хотела крепче прижать к себе Джеса, но боялась нанести ему увечье. – Он был в числе первых, кто умер от чумы.

– Значит, ты знаешь, как это делать, – решил Таер. – Джес остается с нами, и ты научишь меня, как растить Защитника, который умрет от старости в пожилом возрасте.

Ее лицо просветлело, и он понял, чего ей стоило быть с ним честной.

Когда они легли спать, она прошептала:

– Я убью любого, кто попытается его забрать.

– Я – тоже, – яростно ответил Таер, зарывшись лицом в ее волосах цвета лунного серебра. Никто никогда не разлучит их.

– Я – тоже, – вслух повторил Таер. Он сидел в своей камере во дворце в Таэле.

Как лучше перенести свое заключение? Ответ пришел в виде сухого тенора Геранта: «Знай своего врага. Узнай, что они хотят, чтобы ты знал, где ожидать следующего нападения. Найди, в чем их сила, и постарайся уклониться. Найди их слабые стороны и сыграй на них своей силой. Лучшее оружие – знание, а не меч».

Когда в его комнату вошла Мирцерия, он вежливо улыбнулся.

– Если вы пойдете со мной, господин, – предложила она, – мы подготовим вас к презентации. После церемонии вам будет дана в Орлином Гнезде свобода и все удовольствия.

В бассейне снова стояли те же женщины, которые хотели его тогда помыть в бане. На этот раз Мирцерия не стала их отсылать. Они терли, расчесывали, брили, подстригали и игнорировали его смущение от стыда и протесты.

Когда одна из женщин хотела обстричь ему волосы, Мирцерия схватила ее за руку.

– Нет, оставь их длинными. Мы заплетем ему косу, и он будет выглядеть чрезвычайно экзотично.

Они уговорили его надеть одежды, которые носят при дворе. Добровольно он никогда бы их не надел. Он вполне мог отказаться носить их, даже с решением быть кротким и покорным гостем, пока получше не узнает своего врага, если бы не страх в их глазах. Он смог увидеть его. Они разодели его как праздничную кобылицу, так что ему невозможно было терпеть. Поэтому он протестовал и делал невежливые замечания, но все равно пришлось надеть глупые вещи.

В стену было вправлено металлическое зеркало, и женщины толкали и пихали его, пока он не посмотрел на себя.

Мешковатые брюки красного бархата, плотно прилегающие на талии и коленях, были наполовину скрыты туникой, свободно свисавшей от плеч до колен. По весу туника была настоящей золотой одеждой. Под туникой шелковая рубаха кроваво-красного цвета была вышита нитями из чистого золота. Они выбрили ему лицо и чем-то маслянистым намазали волосы так, что при движении те отливали металлическим блеском. Потом они вплели в волосы золотые и красные шнуры, которые искусственно увеличили ему длину волос и теперь свисали до бедер, заканчиваясь на концах золотыми и красными кисточками. На ногах были надеты золотые башмаки, инкрустированные кусочками красного стекла. По крайней мере он надеялся, что это стекло.

Увидев себя в зеркале, он опустил голову и закрыл глаза.

– Милочки, если бы моя жена увидела меня в таком виде, она бы никогда не позволила мне загладить свою вину.

Мирцерия игриво шлепнула его наманикюренным пальчиком.

– Ты просто красавчик, согласись! Мы хорошо поработали, девушки. Хотя и первоначально он был неплох!

Таер снова посмотрел на себя в зеркале. Если бы он присмотрелся повнимательнее, он бы заметил, что вся его экипировка была сшита под одежды Вечных Странников. Они носили свободные штаны и тунику до колен, но одну черту Сэра любила в одеждах Редерн – их яркие цвета. Одеяние ее народа обычно было неокрашенным или землистых оттенков.

Таер вздохнул.

– Я рад, что здесь меня никто не знает. Я бы этого не пережил.

Они накрыли его великолепным коричневым плащом и натянули сверху капюшон, чтобы скрыть лицо.

– Вот теперь ты готов, – произнесла Мирцерия. Она медлила, и на мгновение с нее слетел флер дорогостоящей блудницы. – Ты облегчил нам работу. Позволь же помочь тебе советом. Колдуны будут ждать, когда мы выведем тебя за дверь. Иди с ними молча, они ничего тебе не сделают. Они пройдут с тобой эскортом через Орлиное Гнездо – самое большое помещение, принадлежащее Пути. Сегодня это зрительный зал, но обычно это просто помещение, где собираются люди. Колдуны выведут тебя на сцену и представят Воробышкам и тем Хищникам, которые захотят прийти.

Он взял ее руку и поцеловал.

– Спасибо вам за доброту, Мирцерия. Девушки.

Его ждали четверо в черных мантиях, как Мирцерия и обещала. Как и у него, их лица скрывали капюшоны.

Таер нерешительно медлил, он был не подготовлен к тому ужасному отвращению, которое почувствовал при виде них, и внезапной убежденности, что ближайший к нему держит в узловатой руке маленький нож, омытый кровью.

Он подавил страх и гнев. Слегка улыбнулся и стал в центре процессии.

– Тронемся, господа? – вежливо предложил он.

Орлиное Гнездо было выполнено в виде широких выступов горизонтального настила с короткими откосами между секциями; плоские выступы сужались у подмостков в дальнем конце помещения.

Самая дальняя, главная, секция, куда шел Таер с эскортом, была почти вся занята длинным столом. Позади него была открыта дверь, откуда появлялись официанты с подносами, уставленными блюдами с едой и кружками с элем.

У стены стояло несколько столиков, за которыми сидели люди, одетые в белые мантии. Они смотрели на Таера абсолютно равнодушно. Но большинство присутствующих составляли молодые люди в голубых мантиях, которые замолкали, как только процессия проходила мимо них. Когда эскорт приблизился к подмосткам, воцарилась зловещая тишина.

Колдуны провели Таера на возвышение, остановились посредине сцены и как один повернулись лицом к аудитории. Тут же огни Орлиного Гнезда потускнели: осталось освещение от камней, расположенных по углам.

Таер прищурился от странного освещения и увидел, что все медленно опускаются на установленные рядами стулья. Когда собрались все, раздался глухой рокот, вызывающий дрожь, и в клубе дыма и магических всполохов появился пятый член процессии в такой же черной мантии: Теллеридж.

Он стоял с открытым лицом, чтобы его все могли видеть.

– Друзья! – произнес он. – Для многих из вас это будет первое знакомство с секретами нашего Пути. Магия Вечных Странников из рук Пяти Богов! – он поднял правую руку и продемонстрировал магическую палочку, только на конце ее вместо искрящейся звезды была большая серебряная сова на цепи.

– Сова – это Бард! – объявил он.

Впереди слева от Таера подняли такой же предмет, только вместо совы был ворон.

– Ворон – это Маг! – снова объявил он.

«Пять богов?» – удивился Таер. Если они пользуются знаниями орденов, то пропустили одного. Колдунами были объявлены остальные представители: Жаворонок, Большой Баклан и Ястреб. Не было Орла. Он разволновался еще больше, потому что вспомнил, где раньше слышал о Пяти Богах: от нового священника в Редерне. «Сэра, – в панике метались мысли о семье, – мои дети! Кто после меня следующий?»

Поток магии прервал мятущиеся мысли Таера.

– Много веков, – продолжал Теллеридж, благодаря потокам магии его голос доносился до самых дальних углов помещения, – Вечные Странники прятали от нас свою силу… как император и его септы прячут от нас свои земли и титулы. Они думают, что из-за этого мы слабы и беспомощны. Но мы – адепты Тайного Пути и Сокрытых Богов: мы поклоняемся Птицам! Ворону – для магии, Жаворонку – для жизни и смерти, Большому Баклану – для господства над морями, Ястребу – чтобы найти нашу добычу и Сове – чтобы вести людей во тьме! Сегодня, мои друзья, мы примем участие в таинстве!

Он сделал шаг в сторону, чтобы зрители могли беспрепятственно увидеть Таера. Одновременно с этим один из колдунов, стоявших сзади, скинул с Таера мантию. Он что-то совсем тихо произнес – Таер даже не расслышал, что, – но что бы это ни было, Таер не мог пошевелиться.

– Ворон улетел! – объявил тот, что держал в руке символ ворона. – Улетел из наших владений!

При этих словах Теллеридж энергично поднял другую, свободную руку вверх и вся комната наполнилась ревом, как свора охотящихся псов. На Таера это бы произвело впечатление, если бы эффект не имел безукоризненного совершенства. Это был всего лишь отрепетированный с Воробышками отклик, боевой клич без энтузиазма.

Каждый колдун – Таер мог видеть – положил цепь на плечо так, чтобы черенок свисал за спиной, а впереди, на фоне черной мантии, была хорошо видна птица. Так как руки теперь были свободны, они начали хлопать в ладоши, медленно отстукивая тревожный ритм. Четырнадцать хлопков отдавались эхом из зала. На счет двадцать хлопали все, кроме Таера, и звук был чрезвычайно громким. На счет тридцать пять, звук резко оборвался, но сердце Таера продолжало колотиться резкими ударами в такт.

– Ворон улетел! – снова объявил колдун с вороном.

– Что ж, в добрый путь, Ворон! Какого гостя вы привели на этот раз? – поднялся со своего места взрослый человек в белой мантии.

– Мы привели Сову, искусную и превосходную. Сова преподнесет нам музыкальный подарок, – ответил Теллеридж.

– Кровью мы свяжем его, огнем скрепим печатью нашу сделку. Кровью освободим его через год и один день, – ответили Воробышки в один голос, но с сотнями ртов.

– Такова ваша воля, – согласился Теллеридж. Он дотронулся до фигурки совы, и из ее лапки внезапно появилось маленькое лезвие ножа. Размеренным шагом он сбоку приблизился к Таеру. Затем взял его безвольную руку и сделал неглубокий надрез на запястье. Потом приложил нож к ранке, пока серебряное лезвие полностью не обагрилось кровью.

Он приблизился к колдуну с вороном и прислонил палец к лезвию, потом дотронулся до ворона.

– Кровью, – ответил колдун-Ворон.

Теллеридж повторил процедуру со всеми по очереди. По окончании занял свое прежнее место справа от колдуна с Вороном.

Таер знал, что церемония была бессмыслицей, поскольку магия закончилась. Единственное магическое, что здесь происходило, это заклинание, которое заставило его неподвижно застыть. Но Таер мог читать настроение присутствующих. Возбуждение заполнило комнату как крепкое вино.

– Хищники, Воробышки, мастера! Я привел вам Сову! – крикнул Теллеридж, и зрители взревели.

Когда крики и улюлюканье прекратились, Теллеридж поднял руку, щелкнул пальцами, и в его руке появилась лютня.

– Сыграй нам, Бард, – приказал Теллеридж. – И мы вознаградим тебя правами гостя.

Таер сразу же смог пошевелиться.

Он быстро взвесил все возможные варианты и выбрал самый подходящий. Затем подошел к мастеру с Совой и взял из его рук лютню. Чудесный инструмент, на первый взгляд… но когда он сыграл несколько нот, покачал головой.

– Мирцерия, дорогуша, – произнес он таким голосом, чтобы она услышала его в темноте, скрывающей дальние ряды зрителей. – Сгоняй в мою комнату и принеси лютню, пожалуйста. Твои мастера дали мне барахло.

Таер знал, что проблема с торжественными церемониями и молодыми людьми состояла в том, что нарушить торжественность было почти неодолимо. Его неформальная просьба встретила спонтанно такой гул одобрения, каким даже Теллериджа не встречали. Он легко переключил внимание толпы с колдуна и таким образом умалил в умах присутствующих эффект ранее совершенной церемонии.

Он бы не стал просить, если бы его камера была далеко. Чтобы принести оттуда лютню понадобилось лишь мгновение… а это не настолько долго, чтобы зрители забеспокоились.

– Бард! – крикнул молодой человек. – Я думал, что Сова может играть на любом инструменте.

Таер согласно кивнул.

– Я это тоже слышал. Но никто никогда не говорил, что они будут играть на любом инструменте только потому, что могут.

Не Мирцерия, а один из Воробышков сбегал и принес лютню из камеры Таера. Таер взял потрепанный инструмент и сел на край сцены, свесив одну ногу вниз. Он держал ее в руках всего одну ночь, но лютня была как старый друг, когда он перебирал струны и настраивал тон.

– Итак… Что исполнить? – он так быстро сыграл гаммы, что невозможно было уловить ни ноты. – Нет, – покачал головой. – Никому, кроме музыканта, это не понравится. – Он снова подкрутил колок, чтобы струна воспроизводила определенный тон. Подумалось, что надо бы поставить новую струну.

– Военные марши на лютне звучат глупо, – пояснил он, и сделал проигрыш знакомой мелодии, и несколько человек стали в такт кивать головой, – по крайней мере, они глупо звучат без барабана.

– Сыграй «Падение Черного», – выкрикнул кто-то из толпы.

Таер покачал головой. Прошло слишком мало времени, чтобы снова повторять эту историю.

– Нет, ее знает каждый. А как насчет любовной баллады? – Он ударил по струнам и рассмеялся от рева зрителей. – Замечательно, – произнес он. – Попробую сыграть эту. – И он начал песню, которую собирался спеть с самого начала.

Это была озорная история о разбойнике, который однажды украл одежду богача, его убил, а себя выдал за аристократа. Таер мысленно усмехнулся, когда увидел, что молодая аудитория наслаждается двойным смыслом слов так же, как и солдаты, с которыми он когда-то воевал плечом к плечу.

Лютня при всей своей ветхости была, бесспорно, самым лучшим инструментом, на котором он когда-либо играл. Отзывчивая, с чистым тоном, она пела, дополняя его голос и придавая правильные акценты словам.

Он перешел к третьему стиху, толпа молчала, заглушив смех, чтобы не пропустить ни слова. Даже с таким замечательным инструментом было тяжело войти в контакт, который ему нужен, с такой массой людей. С одобрением они хором присоединились к припеву, и от звука завибрировала вся сцена.

Окончание песни было триумфальным. Он ощутил, что колдуны направились к нему, но он решил закончить представление без них.

– А теперь, – он умышленно усмехнулся. – Приглашаю присоединиться ко мне на званный обед и выпить пару-тройку… а я сделаю все от меня зависящее, чтобы как следует вас угостить и развлечь, – и с лютней в руке он спрыгнул с подмостков: подальше от колдунов. Он повел шумную орду совершить набег на бар в дальнем конце комнаты.