"Обаятельный плут" - читать интересную книгу автора (Патни Мэри Джо)

Глава 4

На закате они повстречали семью цыган-жестянщиков, которые направлялись на север. Робин помахал им рукой и крикнул что-то на языке, которого Макси никогда не слышала.

— Вы говорите по-цыгански? — удивилась Макси.

— Говорю, но очень плохо. — Глаза Робина весело прищурились. — Но я хочу купить у них котелок и еще кое-какую посуду, а если разговариваешь с людьми на их языке, они меньше склонны к обману.

Кибитка остановилась, и возница слез с козел. Хотя Робин и сказал, что плохо знает язык цыган, говорил он на нем довольно бегло. Они вступили в оживленную беседу с хозяином кибитки, энергично жестикулируя. Блондин Робин вдруг показался Макси совершенно непохожим на англичанина.

Из кибитки высыпала куча детей, а за ними показалась красивая и ярко одетая женщина с ребенком на руках. Она подошла к Макси и сказала что-то по-цыгански.

Макси покачала головой:

— Извините, я не знаю вашего языка.

— Нет? — Женщина склонила голову набок, а потом сказала по-английски:

— Я подумала, что вы, наверное, дидикойс — цыганка-полукровка, и что это вы научили Джорджио говорить по-нашему.

— Нет, я из Америки. Глаза женщины расширились.

— А вы встречали там кровожадных индейцев? Подобные дурацкие вопросы Макси слышала не раз в Англии.

— Мадам, я сама из этих кровожадных индейцев, — сухо сказала она. — Так же, как вы — из вороватых цыган.

Темные глаза женщины гневно сверкнули, и один малыш спрятался за ее спиной. Но в следующую минуту цыганка поняла, что Макси отплатила ей той же монетой, и засмеялась.

— Сколько глупостей говорят люди о тех, кто на них не похож, правда?

— Да, — согласилась Макси. Хотя она была довольна, что осадила цыганку, она пожалела о своей откровенности в присутствии Робина. Она не была готова рассказать о своем происхождении человеку, который сам был сплошной загадкой.

К счастью, он был так увлечен переговорами, что не слышал ее слов. Макси смотрела на него с восхищением: он умел торговаться не хуже любого барышника.

Когда переговоры достигли критической точки, он вынул шестипенсовик из уха стоявшей рядом девочки, отчего та затряслась от смеха. Ее любящий папаша воздел руки к небу и согласился с ценой Робина, продав ему бритву, несколько старых котелков и мисок и маленькое рваное одеяло — и все за два несчастных шиллинга. Робин также обменял свою вполне приличную сумку на старый заплечный мешок, в котором поместились все его покупки.

Дружески распрощавшись с цыганами, Робин и Макси двинулись дальше. Когда они отошли от кибитки на достаточное расстояние, Макси спросила:

— Где вы выучились говорить по-цыгански? Робин пожал плечами.

— Мне приходилось путешествовать с цыганским табором. Если они признают тебя за своего, гостеприимней цыган людей не найдешь.

Макси хотела задать еще вопрос, но Робин ее опередил:

— Этот цыган Грегор сказал, что примерно в миле отсюда есть очень хорошее место для ночевки. Макси оглядела пустынную равнину.

— Надеюсь, он не обманул. Сколько мы идем, я не видела ни одного сарая или амбара.

Через некоторое время Робин указал на маленькую пирамидку из камней у обочины дороги.

— Это указатель цыган. Здесь надо свернуть направо. Они пошли по едва заметному следу колес и через десять минут оказались в ложбине, которая не была видна с дороги. Кусты защищали ее от ветра, внизу тек чистый ручей, и рядом был выложенный из камней очаг. Без помощи Робина Макси никогда бы не нашла это место.

С наступлением вечера похолодало, и они принялись заготавливать валежник для костра. Макси высекла огонь кремнем и огнивом, разожгла костер и пристроила над ним котелок с водой. Вода уже закипала, когда появился Робин с огромной охапкой пушистого пружинистого папоротника, — Папоротник-орляк, — пояснил он, опуская свою ношу на землю. — Из него получится отличная постель.

— Надеюсь, вы хотите сказать, что из него получатся две отличные постели? — ледяным тоном осведомилась Макси, заваривая чай.

— Разумеется, — ответил Робин серьезно, но его глаза смеялись над ее подозрениями. Он еще три раза сходил за папоротником и сложил его двумя кучками по разные стороны костра.

К тому времени настоялся чай, и Макси вручила кружку Робину, который уселся напротив нее с другой стороны костра.

— Все-таки вы полоумный, — сказала она. — Наверняка вы вчера спали на более удобной постели.

— Правильно, но это не имеет никакого значения. Я уже давно не получал такого удовольствия от жизни.

"Совершенно полоумный тип! — подумала Макси. — Но как будто неопасный». Они пили чай в дружелюбном молчании. Хотя поначалу Макси не ожидала ничего хорошего от странного человека, навязавшего ей свое общество, он вел себя так просто и дружески, что ее опасения начали развеиваться. Смирившись с его Присутствием, Макси вдруг обнаружила, что ей с ним очень легко. Даже трудно было поверить, что они повстречались всего несколько часов назад.

Она подлила воды в котелок и опять повесила его над костром. Теперь, напившись китайского чаю, она решила заварить себе чай из трав по рецепту индейцев. — Робин поморщился от запаха.

— Что это за варево?

— Это специальный чаи для женщин, — объяснила Макси.

— А что в нем такого женского? Надеясь повергнуть его в замешательство, Макси ответила напрямик:

— Он предотвращает зачатие. Отправляясь в путь, я отдавала себе отчет в том, что меня могут изнасиловать, и решила принять меры хотя бы против наихудших последствий.

Робин долго молчал, глядя на нее без всякого выражения, потом сказал:

— Вы удивительно хладнокровная женщина.

— Я не могу себе позволить закрывать глаза на неприятную правду, — сказала Макси, отхлебывая горячую горькую жидкость.

— Вас когда-нибудь насиловали? — тихим голосом спросил Робин.

— Нет.

— Рад это слышать. Я знаю, как это действует на женщину, и никому не пожелал бы такого.

В его лице и голосе ей опять почудился тот бездонный мрак, который она увидела в его глазах тогда на дороге.

Макси поежилась. Она хотела привести его в замешательство, а вовсе не оживить тяжелые воспоминания. Но, во всяком случае, его слова окончательно убедили ее в том, что насилие ей не грозит.

Чтобы поднять его настроение, она достала из кармана куртки губную гармошку и заиграла. С лица Робина сошла темь, и он откинулся на свою постель, заложив руки за голову.

Макси играла протяжную американскую мелодию и разглядывала своего спутника. Его правильная речь свидетельствовала о том, что он получил хорошее образование. Видимо, он родился в дворянской семье. Почему же его изгнали в мир простых смертных, вынужденных добывать средства на существование? Ее отец тоже был изгнан из семьи, но его прегрешения были обычными для молодого аристократа: карты и женщины. Но что-то говорило Макси, что Робин пострадал не по столь банальным причинам.

Отблески костра золотили его белокурые волосы, а профиль казался столь же отчужденным, сколь и безупречным. Может быть, его никто не выгонял из дому, а просто семья разорилась? Или он был незаконнорожденным, которого воспитали, как дворянского сына, а потом предоставили самому себе? Макси подумала, что, наверное, никогда не узнает правду об этом человеке.

Она сыграла несколько старых американских баллад, потом две-три темы из сочинений известных европейских композиторов. И под конец, когда от костра остались лишь раскаленные уголья, она заиграла песни ирокезов. В младенчестве она слушала колыбельные песни матери, а потом выучила трудовые и ритуальные мелодии могавков. Хотя у индейцев не было музыкальных инструментов, похожих на губную гармошку, Макси постепенно научилась воспроизводить на ней заунывные и неровные ритмы индейской музыки.

Ел показалось, что Робин заснул, но, услышав незнакомые мелодии, он повернул к ней голову. В полумраке она не могла рассмотреть выражения его глаз. Макси поиграла еще немного, потом убрала губную гармошку и достала из своего мешка плащ.

— Спокойной ночи, — сказал Робин таким тихим голосом, что его было едва слышно сквозь шелест ветра в вереске. — Спасибо за концерт.

— Пожалуйста.

Завернувшись в плащ и удобно устроившись на пружинистой постели, она призналась себе, что рядом с Робином чувствует себя спокойнее.

Мамси разбудил какой-то странный звук, и она схватилась за нож. Сначала ей показалось, что этот давящийся звук издало какое-то животное. Когда звук повторился, она поняла, что он доносится со стороны Робина.

Что это — приступ удушья? Макси подошла к Робину и опустилась рядом на колени. При лунном свете его лицо казалось необычайно бледным, он часто прерывисто дышал и мотал головой.

Макси положила руку на его плечо.

— Робин!

Она почувствовала, как его мышцы напряглись под ее рукой. Он открыл глаза, но в темноте не было видно их выражение.

— Что, я стонал? — хрипло спросил он.

— По-моему, вам приснился страшный сон. Вы его помните?

— Нет, не помню. У меня бывают разные сны. — Он судорожно вздохнул. — Цена нечистой совести.

— Вас часто мучают кошмары?

— Не то чтобы часто, но регулярно. — Он провел рукой по лицу. — Извините, что разбудил вас.

Макси хотела еще что-то сказать, как вдруг заметила, что его лицо блестит от пота. Неудивительно, что ему так трудно сохранять небрежный тон. Макси взяла его за руку. Пальцы Робина были холодные как лед.

— Это пустяки. Я вообще очень чутко сплю. Лучше уж проснуться из-за вас, чем из-за голодного волка.

— Тут у нас больше овец, чем волков. — Он тихонько пожал ей руку. — Но, разумеется, я верю в вашу способность защитить меня, слабосильного, от диких зверей.

— Ну, если на нас нападут волки, не сомневаюсь, что вы их заговорите насмерть, — весело сказала Макси. — Спокойной ночи.

Она вернулась на свою постель, надеясь быстро заснуть. Но сон не шел, хотя Робин дышал спокойно и больше не крутился на постели.

Ирокезы очень серьезно относятся к снам, считая их выражением душевных устремлений. Мать Макси шла еще дальше в толковании снов, говоря, что кошмары — это раны больной души, которые надо лечить.

Что же так страшно ранило душу Робина?

Если бы Дездемона Росс знала, как трудно будет найти беглую племянницу, она действительно предоставила бы это дело профессионалу, которого собирался нанять ее брат. Но не в ее характере было признавать, что задача, за которую она взялась, ей не по плечу.

Казалось бы, найти Макси не предоставляло особой трудности. Зная индейское происхождение девушки, Дездемона прикинула, сколько она может пройти быстрым шагом за день. Потом выбрала три самых вероятных маршрута и принялась наводить справки в трактирах и на почтовых станциях по этим дорогам. Она спрашивала, не заходил ли к ним юноша, полагая, что у Макси хватило ума не пускаться в путь в женском платье.

Но в одних трактирах видели слишком много подходящих молодых людей, в других не видели ни одного. Так или иначе, проку от ее расспросов было мало. После трех дней безрезультатных поисков Дездемоне все это порядком надоело. Если бы не врожденное упрямство, она, наверное, отказалась бы от поисков Максимы.

Так продолжалось, пока она не попала в Йоркшир. Тут ей вдруг повезло. В трактире «Король Ричард» она спросила женщину за стойкой:

— Простите, мадам, я ищу племянника, который убежал из школы. Он к вам не заходил?

— Что? — безразлично переспросила хозяйка.

— Юноша невысокого роста — вот такой. Смуглый, возможно, в шляпе с большими полями. Неприметная одежда.

— Да, такой парень здесь был. — Это сказала не хозяйка трактира, а беззубая старуха, которая с группой приятелей и приятельниц пила за столом эль. Она поднялась и подошла к Дездемоне. — Только он был не один, а с товарищем.

— Вы его видели? — спросила Дездемона. К ним подошла еще одна женщина — плотного телосложения и с глиняной трубкой во рту.

— Видели. Если это был ваш племянник, то с ним все благополучно. Он был не один, а с лордом Робертом Андервиллем. Вы, наверное, знаете лорда Андервилля — все господа вроде как родня между собой. Лорд Роберт, думаю, узнал вашего племянника и решил отвезти его к себе, чтобы потом отправить домой.

— Нет, — возразила старуха, — господин сказал, что он вовсе не лорд Роберт.

— На что тогда у меня глаза, бабуля? Что бы он там ни говорил, а это был лорд Роберт, — настаивала женщина с трубкой. — Я видела его в Йорке на Рождество. Будто его можно-с кем-нибудь спутать — у кого еще такие желтые волосы?

Старуха, кажется, собиралась возразить, но Дездемона перебила ее:

— Расскажите, как все было.

— Да, парень и его светлость ужинали у нас в трактире, — вставила хозяйка, явно заинтересовавшись разговором. — Сидели вон там в темном углу, поэтому никто и не узнал лорда Роберта. А потом парень улизнул через заднюю дверь.

— Да, он хотел убежать, — подтвердила женщина с трубкой. — Поэтому я и думаю, что это был ваш племянник. Его светлость перехватил мальчишку на улице и повел с собой.

Дездемона нахмурилась.

— Насильно?

Женщина с трубкой кивнула.

— Да, взял за руку и поволок из деревни. Наверное, его на околице ждала карета. Станет лорд ходить пешком!

Дездемона, конечно, слышала об Андервиллях и знала, что где-то неподалеку находится их поместье. Но никто из Андервиллей не мог быть знаком с Максимой, которая недавно приехала в Англию. И никто из них не мог узнать в незаметном парнишке девушку из родовитой семьи.

— Расскажите мне про этого лорда Роберта.

Целый хор голосов с готовностью сообщил ей, что Роберт Андервилль — младший брат маркиза Вулвертона, что во время войны он выполнял какие-то опасные задания в Европе, что он писаный красавчик и большой греховодник, соблазняет женщин направо и налево. Селяне с энтузиазмом рассказывали Дездемоне о подвигах лорда Роберта, и было видно, что они гордятся этим ловеласом как местной достопримечательностью.

Если хотя бы половина историй, которые они поведали Дездемоне, была правдива, у нее возникли серьезные основания опасаться за свою племянницу. Лорд и леди Коллингвуд сказали ей, что Максима необыкновенно красива — такая женщина не могла не привлечь внимание женолюба. Видимо, этот распутник разгадал ее обман и силой принудил следовать за собой. Ничего хорошего от этого ждать не приходится.

— Как проехать в Вулверхемптон? — потемнев лицом, спросила Дездемона.

Получив объяснения, она вынула из сумки золотую гинею и положила ее на стойку.

— Спасибо за помощь. Угостите, пожалуйста, этих женщин.

Дездемона пошла к своей коляске, не слушая раздававшихся ей вслед пожеланий здоровья и всяческого благополучия. Ей было не до этого: она думала о том, как разделается с развратником, вознамерившимся погубить ее племянницу.