"Блуждающие огни" - читать интересную книгу автора (Оверчук Алексей)

Глава 7

Два танка и «Урал» шли след в след по старой наезженной колее, хранившей старый рисунок танковых траков. Между нашей сопкой и горной грядой колонна остановилась. У пограничника на посту заболели зубы, и он по рации попросил передать ему анальгин. Мы ждали, когда спустится посыльный.

Показалась фигурка — стремительно мелькала между валунами и перепрыгивала расщелины. Опытный горец! Местный таджик?

Через несколько минут перед нами очутился товарищ самой заурядной славянской наружности. Без оружия. В кроссовках на босу ногу, в спортивных штанах и футболке. Людей с таким фасоном одежды можно встретить в подмосковных электричках. Абсолютно ничего не говорило о том, что он военный.

Переговорив с Федуловым и взяв упаковку анальгина, посыльный так же легко побежал в горку. Я наблюдал за ним, пока хватало глаз. Он так и не сбавил темпа.

Наша механизированная ватага потянулась дальше. Я на головном танке с любопытством озирался по сторонам.

Как только застава исчезла из виду, все загнали патрон в патронник и приготовились на всякий случай к стрельбе. Дорога шла зигзагами, огибая сопки.

Вскоре показалась разгромленная застава. От казарм остались только оплавленные стены. Поодаль валялась цистерна из-под воды. Торчали погнутые взрывом пулеметные вышки. Рыжие от пожара БМП. И абсолютно на всех остовах и железках многочисленные следы от пуль. Чуть ли не по три штуки на квадратный сантиметр. Словно прошел тут стальной ливень. Страшное впечатление.

Пока мы ехали мимо заставы, никто из пограничников не проронил ни слова. Каждый представлял, какой ужасный бой вертелся тут огненным хлыстом.

За новым поворотом открылся заброшенный кишлак. Жители покинули его перед нападением на заставу, и после разгрома никто в свои дома не вернулся. Боялись, что военные начнут мстить. Мстить никто не стал. Но и жители не вернулись.

Сначала дорога шла мимо верхней части кишлака, потом неожиданно изгибалась под каким-то лихо закрученным углом и проходила мимо нижней части поселения. Очень удобное место для засады. Развернуться в случае нападения совершенно негде.

На въезде в кишлак в проеме окна что-то блеснуло.

Чисто автоматически я воскликнул:

— Снайпер!

Все тут же пригнулись к броне, вскинув автоматы. Танкист, торчавший по пояс из люка, чертыхнулся и вмиг достал бинокль.

— Это осколок стекла, — сказал он, переведя дух.

Уф!

— А молодец, журналист! — прокричал сквозь грохот мотора капитан Федулов. — Глазастый!

Колонна повернула и пошла вниз. Мимо плыли заброшенные дворы, разбитые хижины. На веревке… развешанное для сушки белье: какие-то майки, бабайские халаты, панталоны.

Я указал на них капитану.

Он только ухмыльнулся и стал демонстративно смотреть куда-то прямо. Словно не хотел этого видеть.

Я насторожился, но промолчал.

Кишлак миновали благополучно. И через триста метров подъема колонна выехала на небольшое плато. Машины остановились.

Я спрыгнул на землю.

— Оч-ч-чень неосмотрительно, — догнал меня голос Александра Петровича.

— Э, что?

— Мины. Если уж прыгать, то только на следы от машин, — и он спрыгнул спереди, на запекшиеся следы танковых гусениц.

Как можно осторожнее, на цыпочках, я добрался до ближайших следов. И только после этого вздохнул спокойно.

Солдаты рассредоточились по площадке и лениво заняли оборону. Солнце палило нещадно.

Капитан дал мне бинокль:

— Ты, как самый глазастый, смотри, не проворонь нашу группу, — и указал рукой направление.

Минут десять я то и дело прикладывался к биноклю. Потом мне надоело. И я стал играться, разглядывая соседний сектор.

— Если войсковая операция идет нормально, значит, где-то сидит засада, — изрек капитан военную мудрость.

Между камнями что-то мелькнуло.

— Группа, — сказал я тихо.

— О! Ну я же сказал, что он глазастый! И где она? Я показал в сторону соседнего гребня и передал ему бинокль.

Капитан припал к окулярам:

— Едрит твою налево с правым поворотом! Подразделение к бою! Духи!

Застучали башмаки по броне. Башни танков поплыли в сторону угрозы.

Слева от боевиков, по узенькой тропинке уматывала наша маневренная группа. Ее преследовали. Поочередно прикрывая друг друга, фигурки опадали на одно колено, лупили куда-то назад и бежали к нам. Группа, которую мы засекли, пыталась выйти им наперерез. Группа не учла только одного — наша маленькая армия ее уже заметила. Как только послышался треск первых выстрелов, капитан заорал: «Огонь!» Оба танка плюнули разом, и на гребне взлетели облака щебня и пыли.

— Фиг ли ты тут стоишь? — крикнул мне капитан. — Бегом за броню! Бинокль! Следи за тылом!

Я поскакал по следам и встал за танком.

Духи идиотизмом не страдали. Расстояние между нами было приличное, поэтому они не стали стрелять по нам из автоматов. Все равно меткости никакой. После повторного залпа моджахеды поняли маневр военных. Попытайся они выйти наперерез группе разведчиков, неминуемо угодили бы под снаряды. Боевики попрятались за огромные валуны и не высовывались. Группа, которая преследовала разведчиков, также оказалась сообразительной и прекратила преследование.

Маневренная группа бегом влетела на площадку. Часть ее запрыгнула в «Урал». Другие залезли на броню. Никто ничего не спрашивал. Никто не отдавал никаких приказов. Главное сейчас — смыться. Все это понимали и действовали слаженно, как часовой механизм.

Взревели загруженные десантом машины и резво поползли домой.

Меня терзал один вопрос. Я повернулся к Федулову:

— Белье, которое мы видели в одном из дворов. Там ведь точно кто-то есть.

— Духи там, — ответил капитан под лязг гусениц.

— Как это?

— А так это! Им же надо где-то ночевать? Как, по-твоему? Вот они там и остановились.

— Они же могли нас накрыть!

— Могли. Да и сейчас могут. Но не станут.

— Это почему же?

— Мы же за ними гоняться начнем. А на фига им лишние проблемы? Они пришли — ушли. Никого не трогают. Мы тоже их не трогаем. Нам проблемы тоже не нужны.

Меня такое объяснение не успокоило. Но я промолчал. Федулову виднее.

При подъезде к кишлаку капитан, перекрывая рев моторов, заорал:

— К бою! Без команды не стрелять!

Все уже и так держали автоматы на изготовку.

В молчаливом напряжении проехали кишлак.

Белье с веревки исчезло. Духи, наверное, проснулись и даже успели позавтракать. До нашей колонны им не было никакого дела.

— Повезло! — заметно повеселел Федулов. — Я боялся, что эти боевики окажутся из группы преследования. Тогда нас могли очень сильно накрыть.

Колонна вползла на заставу. Здесь слышали стрельбу из танков и уже заняли круговую оборону. Увидев нас, бойцы облегченно вздохнули. Разведчики, сухонькие, жилистые мальчишки, совсем не похожие на Рэмбо, один за другим спрыгивали на землю и бежали к командирскому блиндажу. Только сейчас я обратил внимание, что каждый из них нес на плечах по огромному рюкзаку. Бойцы ныряли под землю, оставляли там поклажу и снова группировались у входа. Лица разведчиков коверкали мрачные молнии.

Я понял, что стряслось нечто нехорошее. И бедствия только начинаются. Особенно не понравилось настойчивое преследование моджахедов. Нелюбовь к военным — понятно. Но такое упрямство как-то не вязалось с их прежней тактикой: удар — отход. Видимо, маневренная группа в этот раз их здорово рассердила и разом заполучила столько горячих поклонников.

Мы с Сашкой сдали оружие и встали покурить, ожидая дальнейших событий.

Через полчаса офицерский люд повалил из блиндажа подышать свежим воздухом.

Федулов отыскал нас глазами и отозвал в сторонку.

Сумерки сгущались. Соседние сопки уже подернулись серой дымкой. Казалось, ее можно потрогать рукой.

— Ребята, разгромленную заставу вы посмотрели. — Тон у Александра Петровича был каким-то встревоженно-извинительным. — Честное слово, я хотел вас уже сегодня вернуть в Душанбе. Но ситуация круто изменилась. Сейчас к нам никто не сможет подъехать. Моджахеды, которые преследовали нашу маневренную группу, бродят где-то поблизости. Машина может попасть в засаду. Придется вам потерпеть до утра.

— Чего терпеть? — насторожился Сашка.

— Не чего, а кого.

— Ну и кого? — повторил я вопрос.

— Моджахеды от нашей мангруппы не отстанут. Они им сегодня слишком насолили. Поэтому надо быть готовым ко всему.

— Иными словами, моджахеды могут попытаться этой ночью разгромить нашу заставу? Я правильно донял, тащ капитан?

Федулов кивнул.

— А что такого сделали наши разведчики? — спросил Колчин.

Александр Петрович посмотрел куда-то в сторону, словно решая, посвящать нас в тайну или не стоит. Потом все-таки ответил:

— Обычная операция. Не берите в голову.

— Я и не собираюсь ничего брать в голову. Просто хочу взять это в репортаж.

— Мангруппа уничтожила крупного полевого командира, — глухо, почти шепотом проговорил Федулов.

— А в рюкзаках чего? — встрял я.

— О рюкзаках вообще забудьте, — Александр Петрович как-то сразу посуровел. — Это уже, гм, область военной тайны.

Снова закурили. В десяти метрах о чем-то совещались вполголоса офицеры заставы и командир маневренной группы. Один из них окликнул Федулова.

— Что сейчас нам делать? — вдогонку спросил Колчин.

— Погуляйте пока, — Александр Петрович махнул рукой куда-то в сторону серых танковых силуэтов.

— Лучше мы водки выпьем. Тут, чай, не парк имени культуры и отдыха, чтобы гулять, — сказал я.

— Вот это дело! Только, ребята, у меня к вам одно предупреждение. Если услышите вдруг в небе такой звук… — капитан изобразил нечто среднее между птичьим напевом из райского сада и хрюканьем кабана в лесу.

— И чего тогда?

— Тогда, ёпрст, падайте! И молитесь, чтобы эта фуйня с большой буквы «X» не упала вам на голову.

— А что это? — Колчин попытался изобразить звук, но у него не получилось.

— Это реактивный снаряд так летает, — вздохнул капитан. — Чему вас только в школах учат?

Мы спустились в командирский блиндаж. Достали водки, открыли консервов. На запах потянулись вчерашние офицеры вместе с командиром маневренной группы.

— Выпить не хотите? — дурацкий вопрос.

Когда разделились по кружкам положенные порции и водка опрокинулась по глоткам, я осторожненько так спросил:

— А чего это моджахеды за вами гоняются?

Офицеры переглянулись. По их лицам елозили сомнения: рассказать или прикрыться военной тайной? Погранцы покосились на командира маневренной группы. Показывая нам, что с него и надо начинать опрос.

Командир неспешно отловил в консервной банке бычка в томате. Задумчиво пожевал. Словно не замечая наших ожидающих глаз, ковырнул тушенку. Посмаковал. И наконец решился:

— Тут вот какое дело. После разгрома заставы мы вышли в рейд, чтобы этих длиннополых чмошников разыскать и примерно наказать. Дошли до границы. Сидели себе тихонько в засаде. По нашим данным, вернее, по данным нашего начальства, эту вылазку совершил один полевой командир по имени… В общем, имя ничего вам не скажет. Короче, искали мы его, искали. Нашли. Для этого пришлось слегка пересечь границу. И в одном приграничном кишлаке мы его аккуратненько накрыли. Насмерть накрыли.

Мы снова разлили по кружкам. Ситуация более-менее вырисовывается.

— А потом эти сволочи, видимо, решили, что мы хватили через край. Они ведь всегда считали, что в Афгане мы их никогда не достанем. Ну, и побежали за нами от избытка чувств и негодования. Теперь у нас есть предположение, что просто так они от нас не отстанут. И сидят наши «товарищи» где-то здесь.

— Позвольте совсем уж каверзный вопрос, — вступил Колчин. — А что это вы в рюкзаках тащили? Налегке ведь проще оторваться от погони!

— Трофеи… Но знать о них — никому не положено.

Мы с Сашкой вышли покурить, проветриться и поглазеть на природу. В сторонке, за тыльной стороной блиндажа, присели, как два горемыки, на каменный уступчик и принялись ждать вечера.

— Чегой-то не нравится мне такой оборот, — заметил Сашка.

— Угу, — сказал я, смакуя сигарету.

— Задницей чую, придется нам еще хлебнуть лиха.

— Да, к бабке-гадалке ходить не надо! Раз они за ними из самого Афгана сюда приперлись, то так просто не уйдут. И потом, рюкзачки эти меня смущают.

— Сдается мне, что сперли там разведчики что-то важное, — Колчин выпустил струйку белесого дыма в сторону Афганистана.

— И если бы не эти рюкзаки, то боевики вряд ли бы сюда приперлись.

Как показали дальнейшие события, мы с Колчиным были правы.

Ночь навалилась внезапно. Все вокруг омертвело. Забилось по углам. Нам тоже захотелось куда-нибудь спрятаться. И мы спустились в блиндаж. Здесь уже руководил застольем Александр Петрович. Он принес спирт и газировку.

— Ну, чего? Подышали?

— Да, нормально.

— Присаживайтесь. Продолжим наш разговор.

Нас начали расспрашивать о Москве. Как там сердце нашей родины?

Пульс нитевидный, неровный. Но жить будет.

— Чего нового? Какие бабы ходят?

Мы отвечали честно, как могли.

Тут капитан Федулов сделал знак рукой, чтобы все заткнулись.

— Шакалы, — сказал он в мертвой тишине.

— Что шакалы? — спросил я шепотом.

— Шакалы заткнулись, — ответил он также шепотом. — Это значит, что духи уже здесь.

Все еще раз прислушались. Тишина мертвецкая. Дурное предчувствие серой лапкой заскребло у меня внутри острыми коготками.

— Ладно, мы проверять не пойдем, — улыбнулся Александр Петрович, разливая спирт. — Надо будет, они сами придут.

Когда кончилась закуска из консервов, решили перейти на сладкое. Кто-то из офицеров извлек из темноты блиндажа огромный арбуз. Мы с Сашкой вызвались его помыть у машины с водой.

— Только смотрите, не курите там! — крикнул вслед капитан Федулов. — Снайпер живо отучит.

Луна куда-то предательски спряталась. На небе звенели холодным светом гроздья звезд. Вся застава утонула в чернильной темноте. Идеальное время для нападения!

Шурша ногами в толстом слое пыли, мы брели на ощупь, как астронавты по чужой планете. Лишь примерно представляя себе, где стоит машина. Кое-как отыскали, в темных закромах ее железа нашли кран и помыли полосатую ягоду.

На обратном пути мы услышали громкий хлопок. И где-то на соседней сопке полыхнула короткая вспышка. Вслед за этим в темноте завибрировал звук, который изображал нам капитан.

— Мать честная! — заорали мы и свалились в глубокий слой пыли.

Снаряд прошелестел где-то над головами и ударил в соседнюю сопку. Все озарилось вокруг, как от мощной фотовспышки. Если бы эта сволочь попала в нас ракетой, от нас ничего кроме атмосферных шумов не осталось бы.

Мы вскочили и бросились в блиндаж. Оттуда уже выскакивали офицеры.

— Вы двое — в блиндаж, — скомандовал капитан Федулов и ловко хрястнул магазином в автомат. — Сидеть и не высовываться!

Мы юркнули вниз.

Темнота вокруг взорвалась автоматными и пулеметными очередями, как безумный оркестр. Духи пошли в атаку.

Стрельба всегда сначала начинается как бы по отдельности. Потом присоединяются другие автоматы-пулеметы, и вскоре все сливается в один непрерывный грохот. Где-то истошно визжали пули, напоровшиеся на камень и ушедшие в рикошет. Тут добавились уханья от разрывов гранат и снарядов. Судя по звукам, били по нам. Скорее всего, реактивными снарядами. Как нам уже объяснили, духи ставят неуправляемый реактивный снаряд на какой-нибудь железный желоб. Замыкают контакт, и снаряд летит в цель не хуже, чем из вертолета. Вероятно, они с вечера успели расставить железные станины и теперь стараются подавить огневые точки пограничников.

В блиндаж влетел капитан Федулов:

— Журналисты! Положение серьезно! Каждые руки на счету!

За капитаном кубарем скатились по лестнице двое контрактников с ящиками.

— Боеприпасы! — показал капитан. — Будете пулеметные ленты набивать. Остальным некогда. Прут, как суки оглашенные! Если прорвутся, звездец всем неминуемый, — и Александр Петрович выскочил наружу, как на пружинах.

Контрактники с лихорадочной ловкостью распаковали ящики, приладили на стол два черных приборчика, с виду напоминающих мясорубку. Только куда домохозяйки засовывают мясо, надо сыпать патроны. В низ агрегата вставляется пустая пулеметная лента. Человек крутит ручку, лента сама протягивается по столу и набивается патронами.

Мы работали с бешеной скоростью. Набили свыше десятка пулеметных лент.

Один из контрактников закинул часть из них себе на шею, остальное повесил на меня:

— Они пока тут управятся, а мы сгоняем, патроны отнесем!

Мы выскочили в темноту. Застава то и дело затягивалась паутиной из трассирующих очередей.

— Пригибайся и бегом за мной! — контрактник прыгнул головой в ночь.

Я сиганул за ним.

«Гау-гау!» — пели вокруг на разные голоса рикошетные пули. «Вах-вах!» — подтверждали тяжелые одиночные выстрелы. Воздух накалился от переизбытка горячего летающего металла.

Я бежал пригнувшись, боясь потерять контрактника из виду. Впереди маячил его силуэт. Два раза споткнувшись, я хватал его за лямки разгрузки, и он, не давая мне падать, тащил меня вперед. В отличие от меня, он уже не раз исходил всю заставу вдоль и поперек и прекрасно знал, куда идти.

Взвились внезапно осветительные ракеты.

— Нырок! — заорал мой спутник.

Мы слетели в окоп, где лупил пулемет.

— Патроны! — заорали мне на ухо. Чья-то рука в темноте сорвала с моей шеи ленты.

— Назад! — крикнул контрактник, схватил за руку и потащил из окопа.

Я так ни фига и не увидел, что происходит. Мы снова неслись к блиндажу. На этот раз я уже крепко схватил своего спутника за лямки, чтобы не потеряться, и так прибежал с ним в блиндаж.

— Как там? — спросил Сашка, отчаянно наяривая ручкой агрегата.

— Нормально, — сказал вместо меня контрактник. Он подхватил ленты, повесил на меня новую порцию, и мы снова понеслись в темноту.

На сей раз мы бежали уже в другом направлении — в сторону танков. Они отчаянно плевались снарядами, и короткие вспышки выхватывали из темноты их низкие силуэты.

Два взрыва полыхнули перед нами мощным огнем. Мы упали в пыль. В полной темноте поплыли зайчики света. Я стал отплевываться и тереть глаза.

Откуда-то взялся знакомый танкист. Он оттащил нас в окопчик:

— Куда претесь, нах?!

— К Семенычу! — заорал контрактник.

В новых всполохах взрывов навстречу нам бежали люди. Это был экипаж танка.

— Назад, суки! — заорал командир. — Поубиваю, сволочи!

Духи вычислили позицию и теперь лупили по танку из реактивных снарядов. Экипаж спасался.

— Идиоты! — орал командир. — Танк не пробивается этой фуйней! Назад!

Но убедить экипаж в прочности машины ему не удалось.

Командир-танкист бросился к машине. Одним прыжком взлетел на башню, ввинтился в люк и захлопнулся. В этот момент по броне ударил снаряд.

Я зажмурился. Потом открыл глаза и увидел, как невредимый танк поворачивает башню в сторону ближайшей сопки. Вспышка выстрела распорола тьму. Коротко зашелестело и ударило со звоном по соседней вершине.

Танк снова плюнул снарядом и заурчал, готовясь к новой стрельбе.

— Бегом! — заорал мне в ухо контрактник.

Мы рванули в окопы чуть правее танка, где заходился тяжелыми очередями пулемет. Всполохи разрывов выхватили темные фигурки. Экипаж танка снова бежал к машине — помогать своему командиру.

На этот раз я влетел головой вниз. Меня подняли. Отобрали ленты. Контрактник, смеясь над моей слепотой, потащил меня снова к блиндажу.

Там уже сидел капитан Федулов и надрывался кому-то в рацию:

— Реактивные снаряды! Реактивные снаряды!

— Потери? — хрипела трубка.

— Пятеро двухсотых, восемь трехсотых! Нужна поддержка!

— Работаем! Работаем! Квадраты?! — твердил чей-то уверенный голос.

— Да-да, — кричал в трубку капитан. — Квадраты семнадцать, двадцать один, сорок! Как поняли?!

— Нормально! Нормально! — хрипела трубка. — Понял вас! Держитесь!

Новая партия пулеметных лент была готова.

Александр Петрович повернулся ко мне:

— Давай, браток, извини уж, что так получилось. Но сейчас воевать должны все.

— Моджахеды решили повторить свой подвиг с тринадцатой заставой? — спросил я.

— Видимо, так.

Мы с контрактником снова бросились в ночь.

У меня, честно сказать, на душе не было даже тени беспокойства. Не от непомерной смелости. А от незнания обстановки. Я даже отдаленно не представлял себе, что происходит. Кругом гремело, стреляло, визжало, вспыхивало и полыхало. Из всей этой мешанины предельно ясным было одно: нас атакуют, мы отбиваемся. И пока вроде отбиваемся успешно.

Сокрушающий удар о дно окопа показал мне, что мы достигли новой пулеметной точки. Снова чьи-то руки сорвали пулеметные ленты.

— Погоди! — закричал я контрактнику. — Дай хоть глянуть.

Кто-то развернул меня в сторону атаки:

— Смотри! Жалко, что ли?

Внизу, из темноты, то там, то тут сверкали точки выстрелов. Пулеметчик наметанным глазом засекал вспышки и поливал в ответ долгими очередями.

Солдат отбежал по замаскированному ходу сообщения в другой конец окопа и, не высовываясь, от земли, выпустил осветительную ракету. Она с треском взорвалась светом в ночном небе и повисла на парашюте.

Земля в низине зашевелилась от теней. Поползли вбок остроконечные конусы камней. Надо быть очень опытным стрелком, чтобы отличить движение тени от движения человека.

Пулеметчик не из новичков и сразу просек нужные шевеления. Снова заработал пулемет, вышибая фонтаны пыли и брызги крошева из придорожных камней.

Осветилку на парашюте стало кренить и сносить вдаль. Остроносые тени побежали теперь в сторону заставы. Вспыхнули за камнями красные точки, и автоматная стрекотня полетела в нас.

Пулеметчик ответил всем без промедления. И лупил он так довольно долго, держа в памяти картинку.

Осветилку еще сильнее закрутило потоком воздуха, она запуталась, накренилась под немыслимым углом, как-то пыхнула на прощание и издохла. Снова навалился мрак.

Контрактник потащил меня из окопа:

— Пора! Пора!

В ночном небе послышался гул самолетов.

— Бегом! Бегом! Сейчас начнется!

Уже в блиндаже долетело до нас эхо мощного взрыва. За ним еще несколько разрывов. Это отбомбились наши самолеты.

— Вы о-охренели-ели! — заверещали в рации бойцы из пограничного поста на горных вершинах.

— Нормально! — весело проорал в ответ капитан Федулов. — Сейчас будет разворот! Держитесь!

Тут же тряхнуло пол блиндажа, и сверху посыпалось земляное крошево. Самолеты зашли на новый круг, снова послышался грохот ударов. Летчики работали по квадратам, где стояли станины с реактивными снарядами.

Капитан припал к рации и послал в эфир слова благодарности вышестоящему начальству.

Тут распорола воздух отчаянная автоматная трескотня — где-то справа от блиндажа. Федулов вскинулся:

— Не может быть! Они в расположении!

Автоматная стрельба уже гроздьями повисла над заставой. Крики, матерная перебранка.

Федулов подскочил к дальнему углу блиндажа и откинул висевшее на стене солдатское одеяло:

— Журналисты — сюда! Быстро!

Мы с Колчиным подбежали к стене. На уровне пола в стену уходил тайный лаз. Пролезть в него можно было только на четвереньках.

— Фонарики есть, журналисты?!

— В рюкзаках.

Федулов чертыхнулся:

— А зажигалки?

Я показал свою.

— Значит, так! Ползете вперед. Через десять метров лаз уходит под прямым углом. Еще десять метров — и попадете в небольшую комнатку. В дальней стене можно проделать проход наружу. Выйдете с другой стороны сопки. Вопросы?

— Нет.

— Вперед!

Когда Сашка уже скрылся в проходе, Федулов приостановил меня:

— Леша! Если нас кончат, передай командованию, что это были «Блуждающие огни». Запомнил?

Я кивнул.

— Давай пошевеливайся. И сидите, как мыши! — капитан завесил за мной вход одеялом.

Мы ползли по проходу, а над головой ухали взрывы. Автоматной стрельбы было практически не слышно. Я благодарил Бога, что я курю и у меня с собой зажигалка. Все-таки без света ползти намного страшнее. Но еще страшнее то, что творится сейчас над нами. Заставу истребляли. И это во второй раз! Даже авиация не помогла.

Дойдя до пещерки, описанной Федуловым, мы остановились и прислушались. Наверху еще вертелась автоматная стрельба. Тяжело ступали по заставе разрывы гранат.

— Что сказал капитан? — спросил шепотом Сашка.

— Это «Блуждающие огни».

— Вот как?! Треклятая баба!

— Какая баба?

— Что в гостиницу к нам приходила. Сволочь!

— А она-то тут при чем?

— Накаркала, скотина.

Я усмехнулся:

— Она, между прочим, предупреждала, что в этих местах «Блуждающие огни» как раз и ошиваются.

— Что будем делать?

— Сидеть. Наружу сейчас лучше не высовываться. Они же будут обшаривать всю заставу в поисках живых.

— Логично…

* * *

Через несколько минут дышать стало трудно. Пот — градом. Лечь в этой норе невозможно. Мы стояли на четвереньках, прислонившись к стенке.

— Пора выходить, — сказал я. — Задохнемся, на фиг.

— Лучше проковыряй дырочку в стене. Вылезать не надо, — просипел шепотом Сашка.

Я пролез чуть вперед и осторожно царапнул рукой стенку. Струйка воздуха прорвалась в нашу пещеру. Я отпрянул, давая воздуху свободный проход. Стрельба на заставе прекратилась.

Рядом с нами, где-то наверху, послышались голоса.

Мы замерли и прислушались.

Говорили не по-русски. Шаги похрустели мимо и замерли.

Я, задержав дыхание, припал к отверстию глазом.

Прямо под нашим убежищем остановились четверо. Один из них, судя по интонации, командир, отдавал какие-то приказы.

Сашка подполз поближе и прислушался. Поскольку он востоковед и знает языки, у меня была надежда, что он хотя бы приблизительно определит, о чем они говорят.

— Ну? — просипел я Колчину прямо в ухо.

Он недоуменно помотал головой.

Наконец неизвестные о чем-то договорились, и трое вновь поднялись на сопку. Командир остался.

Я снова припал к глазку в земле и в слабых проблесках луны смог немного его рассмотреть.

Он стоял к нам спиной вполоборота. Одет в «горку», которую носят российские спецназовцы. На плече автомат Калашникова с откидным прикладом. Лицом — явно не афганец и не таджик. Черты скорее европейские.

Я уступил место Колчину. Он припал к отверстию.

Снова послышались голоса. Командир что-то сказал группе, которая спускалась с заставы. Они посмеялись.

Теперь снова я припал к глазку. Разглядел, как неизвестные тащат те самые рюкзаки, что доставила сюда вечером маневренная группа.

Их командир докурил. Бросил бычок сигареты и спустился следом.

Через полчаса на заставе исчезли последние звуки. «Блуждающие огни» ушли. Или нам казалось, что они ушли?

Сзади послышались шорохи. Кто-то полз по лазу. Даже в кромешной темноте мы с Колчиным видели глаза друг друга, наполненные ужасом.

— Ребята! — послышался осторожный голос Александра Петровича.

Мы перевели дух.

Услышав наш вздох облегчения, он подполз ближе:

— Все нормально?

— Смотря о чем спрашиваете, — прошептал в ответ Колчин.

— Не ранены?

— Не успели, — сказал я.

— Хорошо.

На заставу навалилась такая густая тишина, что я слышал, как хрустит под ногами песок, если пошевелить ботинком.

— Не елозь, — прошептал Федулов. И пояснил: — Они могут слушать. Ждать когда мы проявим себя.

Еще летала по горам кромешная темень. Гуляла где-то между вершинами слепая луна. А значит, продолжалась ночь. Послышался детский плач. Это вернулись шакалы. Иногда их скулеж раздавался так близко, словно зверь стоял за спиной. Мимо нашей дырки на заставу метнулись две фигурки.

— Убитых чуют, — сказал капитан.

— Где боевики? — спросил я.

Федулов горько усмехнулся:

— Ушли уже.

— Вы это по шакалам определили?

— А то! Вишь, как надрываются? Они смерть видят. Видят, как она ходит сейчас по заставе. Я уже не впервой вижу такое.

Да… Война — это реальность. Раненые — тоже. Но что шакалам дано видеть смерть — это уже было чересчур. Попахивало сумасшествием. Но я отчего-то поверил.

— Наверх вылезать не будем? — зашевелился Колчин. — Все тело уже затекло.

— Рано пока, — ответил капитан. — Они вполне могут оставить двоих-троих, чтобы отыскать тех, кто спрятался.

Понятно, что это он не про шакалов.

— Такие хитрые? — подивился я. — Они же и так всех расфигачили.

— Леша, они работают, не оставляя свидетелей.

— Прямо мафия, — сказал Сашка.

— А кто это вообще такие? Что за люди?

— Боевики, — сказал, чуть подумав, капитан.

— Ни фига, не боевики! — возразил Колчин. — Я знаю языки, я востоковед. Они говорили не на фарси, ни… на каком другом. Вообще неизвестный мне язык.

— А что такое «Блуждающие огни»? — спросил я Федулова.

— Вам лучше об этом не знать, — после паузы нехотя ответил Александр Петрович. — Не нарывайтесь. И вообще забудьте, что я вам говорил про какие-то «огни». А то придется вас пристрелить.

Мы замолчали, обдумывая ситуацию. У Федулова — автомат. И он действительно мог нас шлепнуть, списав это на боевиков.

— Я видел их форму, — сказал я. — Они одеты, как наши спецназовцы, в «горку». Оружие у них тоже наше. Но что мне совсем непонятно, лица у них — европейского типа.

— Ты много видел, — ответил Федулов. — И забудь. Это закрытая информация. Настоятельно рекомендую. Это опасно для жизни.

— А где маневренная группа?

— Погибла. Все погибли, — Александр Петрович тяжело вздохнул. И добавил: — Все теперь сначала…

— Что означает это ваше «сначала»? — поинтересовался Колчин.

— Значит «Блуждающие огни» шли именно за ними? — вставил я. — Но почему?

— Слушай, Леша, если ты не закончишь эту тему, я тебя точно шлепну, — Федулов переложил автомат.

И я замолчал.

Солнечные лучи прилетели со стороны Афганистана. Сначала вскарабкались по горной гряде, миновали стоящие тут молчаливые пограничные посты, потом вдруг ударили по откосу и, точно веером наотмашь, прошлись по нашей сопке. И только после этого наступило уже настоящее солнечное утро.

— Пора, — сказал Александр Петрович.

И мы стали разгребать каменистую стену руками.

На сопке пировала смерть. Шакалы терзали тела убитых. Федулов отогнал их выстрелами в воздух. Почти всех погибших неизвестные сложили почему-то рядком, как в морге. Личное оружие пограничников они унесли с собой.

Дымила в стороне опрокинутая полевая кухня. Танки еще горели, потрескивая от пожирающего их пламени. Несколько «Уралов» взрывом опрокинуло вверх колесами. Остальные грузовики исчезли.

У входа в блиндаж лежал убитый Решкин. Александр Петрович склонился над ним. Пошарил по карманам убитого. Достал какие-то бумаги и ушел с ними в блиндаж.

Мы с Колчиным горестно вздохнули. Всего несколько часов назад этот человек кормил нас завтраком. Рассказывал про свой кулон от нечистой силы. Не помогли ему древние письмена.

Через минуту вернулся Федулов:

— Рация разбита. Цинки с патронами исчезли. Как и следовало ожидать.

Александр Петрович пошел осматривать заставу.

Мы с Колчиным закурили, стараясь не смотреть на убитых.

— Саша, тут какая-то фигня творится, — сказал я. — Мангруппа сперла что-то важное у этих «огней». Раз они пошли на такое.

— Да, боевики тут ни при чем. Сдается мне, первую заставу «Блуждающие огни» тоже не просто так разгромили.

— Интересно, что же было в тех рюкзаках?

— Капитан же тебе сказал.

— Что?

— Гостайна. Лучше не соваться.

— Опять ты со своими нравоучениями! Из-за этого груза людей пачками убивают. И кто убивает? Неизвестный отряд европейского типа, вооруженный и одетый точь-в-точь как наши десантники. Тебе не странно?

— Мне странно. А что мы можем в данной ситуации узнать? Я тебе уже сказал, что это не афганцы, не таджики. И говорят они на неизвестном языке. Судя по всему, вообще не из этих мест.

— Был бы диктофон, мы бы их хоть записать могли, — сказал я мечтательно.

— А была бы камера, могли бы взять у них интервью, — сострил Колчин.

Вновь появился Федулов:

— Своих убитых они забрали с собой. Странное дело, не могу найти тело командира мангруппы.

— Может, он еще жив? — предположил Сашка. — Может, в плен забрали? Логично?

— Где-то логично…

— Товарищ капитан, — начал я.

— Только не начинай эту тему опять, — отмахнулся Федулов и сел рядом с нами.

— Что дальше? — спросил Колчин.

— Помощь будем ждать. Мы уже несколько часов как исчезли из эфира. Я успел передать в Отряд о прорыве боевиков.