"Ричард Длинные Руки – ярл" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 8

Все застыли, страшились смотреть на короля, явно мечтали исчезнуть, чтобы не присутствовать при сцене, когда всемогущий король вынужден будет отступить перед безвестным рыцарем. Только Даниэлла смотрела на меня отчаянно-умоляющими глазами загнанного кролика, а леди Изабелла, побледнев, всматривалась в придворных, будто надеялась получить от них помощь.

Наши с королем взгляды сомкнулись в безмолвной схватке. Я – король, сказал он отчетливо, хоть и беззвучно. Я полный хозяин в королевстве. Я могу растереть тебя в пыль!

А вот фига, ответил я так же твердо. Я не из коровника, побродил по свету с обнаженным мечом в руке и знаю, что таких королевств – как жаб в болоте. Так что не надо пыжиться, ах-ах, Ваше Величество. Чем дальше к Югу – тем крылья у королей подрезаннее. Иностранца схватить и бросить в темницу – это не своего слугу выпороть. Тем более знатного иностранца, за которым не только уязвленное самолюбие королей, но в самом деле святая церковь! Уж она-то не потерпит, чтобы попирали ее самолюбие.

Он еще некоторое время испепелял меня взглядом, потом лицо разом постарело, осунулось, он произнес тем же громким и жестким голосом, но я отчетливо услышал в нем нотку поражения:

– Я не признаю вас, незнакомец, сыном герцога Готфрида…

В свите начали переговариваться, я видел по их лицам, что они во мне уже признали сына по росту и внешнему сходству и, самое главное, что так интереснее, скандальнее, больше пищи для разговоров и слухов. Справа к королю наклонился тот великан, который полководец, кажется, его зовут Вирланд Зальский, что-то пошептал. Король скривился, но закончил уже чуть-чуть другим тоном:

– Однако до возвращения герцога этот вопрос пока отложим. Садитесь, пируйте! Покажите себя за столом таким же героем, каким вы… кажетесь.

Я поклонился и ответил холодновато, с достоинством:

– В этом замке все мы пользуемся гостеприимством леди Изабеллы, супруги герцога Готфрида Валленштейна. В том числе и вы, Ваше Величество! Только леди Изабелла вправе приглашать за стол. Но я уже испросил у нее разрешение проследить за порядком во дворе, так как нашему начальнику охраны замка сейчас прибавилось работы.

Леди Изабелла держится напряженно, как туго натянутая струна, я чувствовал, как быстро она перебирает варианты ответов, и сейчас почти никто не заметил крошечную заминку с ее ответом:

– Да, сэр Ричард, вы меня очень обяжете.

– Спасибо, леди Изабелла, – ответил я и с поклоном удалился.

В дверях от меня шарахнулись во все стороны, но за спиной я слышал восторженный шепот, который провожал всю дорогу, пока я не вышел во двор.

Слуги уже не сбиваются с ног, хватая коней и отводя в конюшни, неспешно распрягают оставшихся из телег с цельными колесами. Огромная повозка, что с множеством огромных колес на каждой стороне, накрыта серым грязным полотном. С одной стороны сдвинулось почти наполовину, я успел увидеть клетку с толстыми металлическими прутьями. Нечто крупное лежит на дощатом полу, клетку тут же снова накрыли полотном, я успел только ощутить долетевший с ветром слабый запах лесного зверя.

Вторая повозка втрое меньше, но запах зверя из-под плотно закрывающего до самых колес чехла сильнее и резче.

Я наблюдал со ступеней, за спиной то и дело раздавался шепот, шелестели шаги. Слуги продолжают делиться сенсацией, внебрачный сын герцога круто берет власть в свои руки и осмеливается перечить самому королю, герцогиня молча разрешила ему говорить от имени семьи, король в ярости…

Прозвучали шаги, человек вышел из-за спины и встал рядом. Я покосился на державное лицо кастеляна, он буквально помолодел, сияет, глаза блестят молодо.

– Любуетесь? – спросил он. – Вот это власть! Это мощь…

Я переспросил с непониманием:

– По каким признакам?

– Разве не заметили? Только король может отправляться в рядовую поездку по землям вот так… со всеми удобствами. Он даже зоопарк с собой захватил! Не весь, конечно, у Его Величества дома около сотни диковинок, но самые любимые… или недавно пойманные возит с собой, пока не налюбуется.

– А потом? – поинтересовался я. – Отпускает, чтобы не нарушать равновесие?

Он взглянул с укоризной.

– Зачем же? Если зверь диковинный и ценный, оставляет в своем королевском зоопарке. Если не особо диковинный – дарит венценосным правителям соседних королевств или крупным лордам.

Он рассказывал важно, наслаждаясь чужой мощью и богатством, идеальный лакей, наслаждающийся своим лакейством и благоговеющий перед власть имущими. Вообще-то ничего нового, наши кинозвезды тоже в путь отправляются с кучей парикмахеров, массажистов, маникюрш, визажистов, специалистов по мытью ванн, своими собачками и работниками по выгулу этих собачек, собачьими парикмахерами и огромнейшим гардеробом на тысячу платьев и полтысячи пар обуви.

– А он это на свои деньги, – пробормотал я, – или на деньги налогоплательщиков?.. Все-таки две большие разницы. Впрочем, не ломайте голову, это же ясно. Как думаете, король завтра упрется? Или за ночь земля не подсохнет?

Он покачал головой.

– Надеюсь, Его Величество задержится еще хотя бы на пару суток. Это же такая честь, такая честь!.. Сэр Ричард, вы совершенно зря грубили Его Величеству. Я понимаю и одобряю ваше желание сконцентрировать всю власть в своих руках, именно об этом я вам и говорил, а вы еще колебались… однако же это король, понимаете? Он дунет – и вас унесет ветром. Как бы вы ни пыжились, но у короля власти и мощи больше, это бесспорно, не так ли?

– Это так, – согласился я неохотно. – Он просто опешил, потому и отступил. Но, думаю, его отступление – тоже разгон для прыжка.

Он повернулся и внимательно посмотрел в мое лицо.

– Странно, что вы так хорошо все понимаете. Как поступите? Хотите, я прикажу срочно оседлать вашего коня?.. Если выедете сейчас, то, возможно, король о вас просто забудет. Во всяком случае, преследовать не станет.

– Ого, – сказал я, – а ведь вы еще вчера уговаривали меня взять власть в свои руки!

Он пожал плечами.

– Мы с вами знаем, герцог вернется не скоро. А этот замок уязвим, ему нужен сильный защитник. Но сейчас вы в опасности, разве непонятно?

– Спасибо, – ответил я. – Я все понимаю. Однако же я – христианин. На самом деле, не только для показухи. Я не могу оставить беззащитных женщин. Над которыми, как вы тоже понимаете, вот-вот совершится насилие.

– Вы его только отсрочили, – предупредил он. – Король все равно выдаст дочерей герцога за тех… за кого пожелает.

– Как старший брат, должен воспротивиться.

Он хмуро скривил губы.

– Северянин!

– Да, – согласился я, – у нас еще сохранились остатки идеализма. К тому же, согласно христианской доктрине, для каждого мужчины, тем более – для рыцаря, каждая женщина – сестра. Он должен заботиться о ней с братской любовью.

Он усмехнулся, но смолчал, только на лице я отчетливо прочел сожаление, что меня, такого молодого и способного принести какую-то пользу, завтра поволокут либо на виселицу, либо на плаху. Если не убьют в постели.

Когда он ушел, я подумал со злостью, что скользкий налим прав: какая от меня польза, если убьют? Или есть? Ведь если король сумеет убрать меня с дороги прямым убийством, это подорвет его репутацию и пошатнет власть. Значит, есть смысл и в самопожертвовании? Это как трупами забросать дзот?

Я повернулся к распахнутому входу, сделал шаг и едва не столкнулся с Даниэллой, она почти бежала через холл, бросилась мне на шею, жарко поцеловала в щеку. Это был чистый детский поцелуй или же чистый братский, то есть сестрячий поцелуй, в котором нет и следа чувственности, в огромных серых глазах такая благодарность, что у меня защемило сердце.

– Сэр Ричард, – прошептала она, – вы меня спасли!.. Я с детства мечтаю уйти в монастырь и посвятить себя уходу за сирыми и немощными. Ибо мир жесток, а доброты и участия в нем так мало. Если меня выдадут замуж, как распорядился король, я лучше покончу с собой…

– Самоубийство грех, – напомнил я. – Такие души не попадают в рай. А хоронят самоубийц за оградой вместе с преступниками. Только Господь, который дает жизнь, вправе отнимать ее, хотя, конечно, отнимает всякая гадина. Леди Даниэлла, укрепитесь духом. Король не всесилен, хотя это он старается всем внушить и даже вдолбить. Сам он знает, что это далеко не так. Пока он не уедет из замка, я тоже не уеду и позабочусь о вас…

Она воскликнула с сияюшим от счастья лицом и блестящими, как звезды, глазами:

– О, сэр Ричард!.. Я чувствую в вас любящего старшего брата, что заботится о сестрах! Как могут мама и сестра сомневаться, что вы… Валленштейн!

– Все подвергай сомнению, – сказал я строго, – как сказал один классик сатанизма. Это модно, это спасет от многих неприятностей… правда, жизнь такого человека черна и безрадостна, зато… безопасна. В какой-то мере. Есть такая весьма популярная философия пескаризма… Я сам ее придумал, но это не важно. Укрепитесь духом, Даниэлла.

Она прошептала смущенно:

– Не сердитесь на сестру…

– На леди Дженифер?

– Да.

– Почему я должен сердиться?

Она посмотрела на меня робко.

– Она обижает вас. Я не знаю, почему так вдруг…

Я отмахнулся.

– Любая женщина уверена, что дважды два станет равно пять, если как следует поплакать и устроить скандал. Просто леди Дженифер хочет, чтобы дважды два было равно еще и козе с мандолиной. Ну и что? Женщинам прощается многое. Вообще им можно все. К тому же я, как старший брат, могу ли сердиться на взбалмошную сестренку?

Она опустила голову, голос был едва слышен:

– Она сомневается, что вы… что вы…

– Знаю, – сообщил я. – Миром, как сказал другой сатанист, правит экономика. Для леди Дженифер удобнее, чтобы никакого старшего брата не было, тогда у нее больше независимости. А вот леди Изабелла, как главный экономист, еще не решила: больше выгод или ущерба с моим появлением. От этого зависит – признает меня сыном герцога или нет. К примеру, для начальника стражи я бесспорный Валленштейн, ибо хорошо сражался, взял пленных…

Она смотрела снизу вверх большими расширенными глазами, впитывая азы рационализма, как вдруг нежные щеки залил румянец. Я не сразу врубился, что она уже примерила к себе, и оказалось, что ей тоже выгодно признать меня братом.

Я обнял ее, она прижалась к моей груди, всхлипнула.

– Ах, сэр Ричард…

– Ричард, – напомнил я. – Если, конечно, брат… а вообще лучше, как ты и говорила, Рич.

– Прости… Ричард. Да-да, конечно, Рич.

Придерживая за плечи, я повел ее через холл. По дороге встретили нескольких придворных короля, их легко отличить даже не столько по ярким крикливым одеждам, а по наглой и развязной манере. То и дело слышались испуганные вскрики служанок, не всем нравится, когда вот так при всех им задирают юбки, везде гремит пьяный хохот, придворные чувствуют себя полными хозяевами.

Даниэлла вздрагивала, прижималась, я придерживал ее за хрупкое, как у птички, плечо, старался передать ей уверенность, которой, увы, не чувствовал сам.

– Все обойдется, – приговаривал я убеждающе. Все обойдется. Они скоро уедут. Ничто тебе не грозит…

У ее двери на скамеечке сидит с вязанием в руках немолодая грузная служанка. Увидев нас, подхватилась, на лице тревога.

– Моя госпожа! С вами все в порядке?

– Пока да, – ответил я за Даниэллу. – Закройтесь и не открывайте никому, поняла?

Она закивала, глядя мне в глаза преданно.

– Даже, – сказал я строго, – если будут ломиться именем короля!

Она заколебалась, затем наклонила голову.

– Хорошо, ваша милость. Все в замке слышали, что настоящий хозяин здесь вы, а король – гость. Я так и отвечу.

– Молодец!

Дождавшись, когда дверь захлопнулась, я отправился по длинному коридору в свою башню. Несколько раз встретил подвыпивших гуляк из королевской свиты, но с этим ничего не поделаешь, запретить не смогу, так что лучше всего наконец-то поспать.

В коридоре возле двери моей комнаты в красивой позе нетерпеливо переминается с ноги на ногу пышно одетый молодой рыцарь. Я насторожился, однако рыцарь еще издали поклонился со всей учтивостью, я ответил небрежным жестом, как полковник молодому лейтенанту. В светлых глазах рыцаря мелькнуло любопытство, но ничего не сказал, снова поклонился, уже чуть сдержаннее, произнес вежливо:

– Его Величество, король Кейдан, властелин Барруа и Монтегю, владетельный граф Перрине и гранд Прованса, герцог Госсюйенса и князь Арраса просит вас пожаловать в его покои.

– Там и так полно народу, – ответил я. – И король, и граф, и гранд и еще какие-то странные личности… Тоже пьют? Или в триктрак играют?

Он высокомерно усмехнулся.

– Сэр Ричард, это все титулы моего славного и доблестного господина, известного своим великодушием и щедростью.

– Всего-то, – удивился я, – очень уж бедный у вас монарх! Вот когда называют все титулы Его Величества Шарлегайла, там можно трижды обойти замок да еще и к служанкам заглянуть позабавиться. А вернетесь как раз когда заканчивают перечислять его владения и титулы! Вот это король. Когда идет, сразу видно, что держит на плечах такую уйму…

Он насупился.

– У Его Величества тоже много титулов, но я назвал самые главные.

Я задумался, затем надменно выдвинул челюсть и посмотрел на него свысока и с подозрением.

– А нет ли здесь урона моей рыцарской чести?

– Нисколько, – заверил он поспешно. – Полным титулом Его Величество именуют только в самых торжественных случаях во время приема послов или на бракосочетаниях…

– Да? – спросил я все еще в сомнениях. – Ну ладно, поверю вам на слово. Вы ведь дворянин?

– Да, сэр, а как же иначе…

– Да кто знает, за какие особые заслуги вы при короле… Может быть, вы грек! А то и вовсе – француз. Ладно, что изволит обладатель такого количества титулов от человека, который обладает только незапятнанным именем?

Он вскинул брови, на лице безмерное удивление. Даже всмотрелся в меня с некоторым беспокойством, словно вот-вот кинусь и покусаю.

– Его Величество приглашает! В этих случаях не спрашивают.

– Если это придворные, – уточнил я и посмотрел на него не только сверху вниз, это у меня и так получается неплохо, а как на одного из бесчисленных лакеев, снует тут всякая пузатая мелочь, рыцарь покраснел и надулся, я же добавил безжалостно: – или вассалы этого короля. Именно этого. Я же, смею напомнить Его Величеству еще раз, не являюсь ни его вассалом, ни даже его подданным. Потому я, относясь со всевозможным уважением и даже почтением к Его Величеству, тем не менее сам выбираю, принимать или не принимать предложение Его Величества пообщаться. Вы, сэр, понимаете, что мы должны быть щепетильны к любому ущемлению наших прав… в смысле рыцарской чести и достоинства. Вам это доступно или повторить?

Он смотрел уже холодно и с нескрываемой враждебностью.

– Я смогу повторить дословно, – отрезал он с ледяным высокомерием. – Но от себя добавлю, сэр рыцарь, что к монаршим особам нужно относиться с большим почтением.

Парнем он выглядел честным, я рискнул чуть-чуть приоткрыться, не следует множить врагов без острой надобности, это уже не из Евангелия, а из курса молодого бойца:

– Понимаете, сэр… я предпочитаю, чтобы при наших встречах присутствовало как можно больше людей, а также народу. Иначе, если я вдруг чем-то обижу Его Величество в беседе наедине, ему трудно будет защититься, так ведь? А я не хочу показаться неучтивым. А вот когда много глаз, никто не посмеет быть грубым и наглым…

Он похлопал глазами непонимающе.

– Вы не станете говорить грубости, – заявил он. – Его Величество умеет быть великодушным и щедрым…

– Я пока еще не прошу милостыню, – прервал я и принял подобающий вид оскорбленного до глубины сапог рыцаря. – У меня добрый конь и добрый меч – разве это не основное богатство рыцаря?

– Но Его Величество…

Я покачал головой.

– Так и передайте, сэ-э-э-эр. Если Его Величество изволит что-то мне сказать, это можно будет сделать во время общего ужина. Или – завтрака. Если, конечно, ужин или завтрак состоятся в большом зале. Я не хочу упиваться мудрыми словами Вашего Величества один, я не такой эгоист! Пусть и другие припадут к роднику мудрости Его Величества.

Он нахмурился и отбыл, а я ощутил досаду, что пытался что-то втемяшить в туповатую башку всего лишь рыцаря. К королю нельзя не только идти, но вообще нельзя попадаться ему наедине или даже с минимальным числом его людей. Могут зарубить и сказать, что так и было, они не убивали, я сам уже мертвый пришел. А вот когда народу много, на все рты не накинешь платки, кто-то по пьяни да проболтается о самоуправстве, авторитет такого короля рухнет, его начнут опасаться остальные лорды и феодалы. А кого боятся, того постараются сместить, здесь пока что не абсолютная монархия, а довольно шаткая, полностью зависит от консенсуса между владельцами замков.

Пес бросился мне на шею, я цыкнул, объяснил, что задержимся до завтра, так что спи, лежебока, если бы человек спал, сколько спят собаки, у него бока стали бы от пролежней как у черепахи панцирь.

Сел, лег, вскочил, сердце колотится, ну не могу, когда в замке могут сейчас кого-то обижать… ну ладно, всех не защитишь, со слугами – хрен с ними, кто им мешал подняться по социальной лестнице, так нет же – пьют и перемывают кости господам, а вот сестер жалко. Даже в какой-то мере герцогиню жалко, сама с этой оравой не справится…

В коридоре свет стал, кажется, еще ярче. Слуги не только все свечи зажгли, но и воткнули добавочные во все щели, гулять так гулять, ради короля можно и замок спалить, не свой – хозяйский. Хорошо, за ливень все отсырело….

– Опять, – сказал я вслух со злостью, – неужели я такой уж хозяйственник? Да ты гвоздя никогда ровно забить не умел, забыл, придурок?