"Ричард Длинные Руки – ярл" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)Глава 8Все застыли, страшились смотреть на короля, явно мечтали исчезнуть, чтобы не присутствовать при сцене, когда всемогущий король вынужден будет отступить перед безвестным рыцарем. Только Даниэлла смотрела на меня отчаянно-умоляющими глазами загнанного кролика, а леди Изабелла, побледнев, всматривалась в придворных, будто надеялась получить от них помощь. Наши с королем взгляды сомкнулись в безмолвной схватке. Я – король, сказал он отчетливо, хоть и беззвучно. Я полный хозяин в королевстве. Я могу растереть тебя в пыль! А вот фига, ответил я так же твердо. Я не из коровника, побродил по свету с обнаженным мечом в руке и знаю, что таких королевств – как жаб в болоте. Так что не надо пыжиться, ах-ах, Ваше Величество. Чем дальше к Югу – тем крылья у королей подрезаннее. Иностранца схватить и бросить в темницу – это не своего слугу выпороть. Тем более знатного иностранца, за которым не только уязвленное самолюбие королей, но в самом деле святая церковь! Уж она-то не потерпит, чтобы попирали ее самолюбие. Он еще некоторое время испепелял меня взглядом, потом лицо разом постарело, осунулось, он произнес тем же громким и жестким голосом, но я отчетливо услышал в нем нотку поражения: – Я не признаю вас, незнакомец, сыном герцога Готфрида… В свите начали переговариваться, я видел по их лицам, что они во мне уже признали сына по росту и внешнему сходству и, самое главное, что так интереснее, скандальнее, больше пищи для разговоров и слухов. Справа к королю наклонился тот великан, который полководец, кажется, его зовут Вирланд Зальский, что-то пошептал. Король скривился, но закончил уже чуть-чуть другим тоном: – Однако до возвращения герцога этот вопрос пока отложим. Садитесь, пируйте! Покажите себя за столом таким же героем, каким вы… кажетесь. Я поклонился и ответил холодновато, с достоинством: – В этом замке все мы пользуемся гостеприимством леди Изабеллы, супруги герцога Готфрида Валленштейна. В том числе и вы, Ваше Величество! Только леди Изабелла вправе приглашать за стол. Но я уже испросил у нее разрешение проследить за порядком во дворе, так как нашему начальнику охраны замка сейчас прибавилось работы. Леди Изабелла держится напряженно, как туго натянутая струна, я чувствовал, как быстро она перебирает варианты ответов, и сейчас почти никто не заметил крошечную заминку с ее ответом: – Да, сэр Ричард, вы меня очень обяжете. – Спасибо, леди Изабелла, – ответил я и с поклоном удалился. В дверях от меня шарахнулись во все стороны, но за спиной я слышал восторженный шепот, который провожал всю дорогу, пока я не вышел во двор. Слуги уже не сбиваются с ног, хватая коней и отводя в конюшни, неспешно распрягают оставшихся из телег с цельными колесами. Огромная повозка, что с множеством огромных колес на каждой стороне, накрыта серым грязным полотном. С одной стороны сдвинулось почти наполовину, я успел увидеть клетку с толстыми металлическими прутьями. Нечто крупное лежит на дощатом полу, клетку тут же снова накрыли полотном, я успел только ощутить долетевший с ветром слабый запах лесного зверя. Вторая повозка втрое меньше, но запах зверя из-под плотно закрывающего до самых колес чехла сильнее и резче. Я наблюдал со ступеней, за спиной то и дело раздавался шепот, шелестели шаги. Слуги продолжают делиться сенсацией, внебрачный сын герцога круто берет власть в свои руки и осмеливается перечить самому королю, герцогиня молча разрешила ему говорить от имени семьи, король в ярости… Прозвучали шаги, человек вышел из-за спины и встал рядом. Я покосился на державное лицо кастеляна, он буквально помолодел, сияет, глаза блестят молодо. – Любуетесь? – спросил он. – Вот это власть! Это мощь… Я переспросил с непониманием: – По каким признакам? – Разве не заметили? Только король может отправляться в рядовую поездку по землям вот так… со всеми удобствами. Он даже зоопарк с собой захватил! Не весь, конечно, у Его Величества дома около сотни диковинок, но самые любимые… или недавно пойманные возит с собой, пока не налюбуется. – А потом? – поинтересовался я. – Отпускает, чтобы не нарушать равновесие? Он взглянул с укоризной. – Зачем же? Если зверь диковинный и ценный, оставляет в своем королевском зоопарке. Если не особо диковинный – дарит венценосным правителям соседних королевств или крупным лордам. Он рассказывал важно, наслаждаясь чужой мощью и богатством, идеальный лакей, наслаждающийся своим лакейством и благоговеющий перед власть имущими. Вообще-то ничего нового, наши кинозвезды тоже в путь отправляются с кучей парикмахеров, массажистов, маникюрш, визажистов, специалистов по мытью ванн, своими собачками и работниками по выгулу этих собачек, собачьими парикмахерами и огромнейшим гардеробом на тысячу платьев и полтысячи пар обуви. – А он это на свои деньги, – пробормотал я, – или на деньги налогоплательщиков?.. Все-таки две большие разницы. Впрочем, не ломайте голову, это же ясно. Как думаете, король завтра упрется? Или за ночь земля не подсохнет? Он покачал головой. – Надеюсь, Его Величество задержится еще хотя бы на пару суток. Это же такая честь, такая честь!.. Сэр Ричард, вы совершенно зря грубили Его Величеству. Я понимаю и одобряю ваше желание сконцентрировать всю власть в своих руках, именно об этом я вам и говорил, а вы еще колебались… однако же это король, понимаете? Он дунет – и вас унесет ветром. Как бы вы ни пыжились, но у короля власти и мощи больше, это бесспорно, не так ли? – Это так, – согласился я неохотно. – Он просто опешил, потому и отступил. Но, думаю, его отступление – тоже разгон для прыжка. Он повернулся и внимательно посмотрел в мое лицо. – Странно, что вы так хорошо все понимаете. Как поступите? Хотите, я прикажу срочно оседлать вашего коня?.. Если выедете сейчас, то, возможно, король о вас просто забудет. Во всяком случае, преследовать не станет. – Ого, – сказал я, – а ведь вы еще вчера уговаривали меня взять власть в свои руки! Он пожал плечами. – Мы с вами знаем, герцог вернется не скоро. А этот замок уязвим, ему нужен сильный защитник. Но сейчас вы в опасности, разве непонятно? – Спасибо, – ответил я. – Я все понимаю. Однако же я – христианин. На самом деле, не только для показухи. Я не могу оставить беззащитных женщин. Над которыми, как вы тоже понимаете, вот-вот совершится насилие. – Вы его только отсрочили, – предупредил он. – Король все равно выдаст дочерей герцога за тех… за кого пожелает. – Как старший брат, должен воспротивиться. Он хмуро скривил губы. – Северянин! – Да, – согласился я, – у нас еще сохранились остатки идеализма. К тому же, согласно христианской доктрине, для каждого мужчины, тем более – для рыцаря, каждая женщина – сестра. Он должен заботиться о ней с братской любовью. Он усмехнулся, но смолчал, только на лице я отчетливо прочел сожаление, что меня, такого молодого и способного принести какую-то пользу, завтра поволокут либо на виселицу, либо на плаху. Если не убьют в постели. Когда он ушел, я подумал со злостью, что скользкий налим прав: какая от меня польза, если убьют? Или есть? Ведь если король сумеет убрать меня с дороги прямым убийством, это подорвет его репутацию и пошатнет власть. Значит, есть смысл и в самопожертвовании? Это как трупами забросать дзот? Я повернулся к распахнутому входу, сделал шаг и едва не столкнулся с Даниэллой, она почти бежала через холл, бросилась мне на шею, жарко поцеловала в щеку. Это был чистый детский поцелуй или же чистый братский, то есть сестрячий поцелуй, в котором нет и следа чувственности, в огромных серых глазах такая благодарность, что у меня защемило сердце. – Сэр Ричард, – прошептала она, – вы меня спасли!.. Я с детства мечтаю уйти в монастырь и посвятить себя уходу за сирыми и немощными. Ибо мир жесток, а доброты и участия в нем так мало. Если меня выдадут замуж, как распорядился король, я лучше покончу с собой… – Самоубийство грех, – напомнил я. – Такие души не попадают в рай. А хоронят самоубийц за оградой вместе с преступниками. Только Господь, который дает жизнь, вправе отнимать ее, хотя, конечно, отнимает всякая гадина. Леди Даниэлла, укрепитесь духом. Король не всесилен, хотя это он старается всем внушить и даже вдолбить. Сам он знает, что это далеко не так. Пока он не уедет из замка, я тоже не уеду и позабочусь о вас… Она воскликнула с сияюшим от счастья лицом и блестящими, как звезды, глазами: – О, сэр Ричард!.. Я чувствую в вас любящего старшего брата, что заботится о сестрах! Как могут мама и сестра сомневаться, что вы… Валленштейн! – Все подвергай сомнению, – сказал я строго, – как сказал один классик сатанизма. Это модно, это спасет от многих неприятностей… правда, жизнь такого человека черна и безрадостна, зато… безопасна. В какой-то мере. Есть такая весьма популярная философия пескаризма… Я сам ее придумал, но это не важно. Укрепитесь духом, Даниэлла. Она прошептала смущенно: – Не сердитесь на сестру… – На леди Дженифер? – Да. – Почему я должен сердиться? Она посмотрела на меня робко. – Она обижает вас. Я не знаю, почему так вдруг… Я отмахнулся. – Любая женщина уверена, что дважды два станет равно пять, если как следует поплакать и устроить скандал. Просто леди Дженифер хочет, чтобы дважды два было равно еще и козе с мандолиной. Ну и что? Женщинам прощается многое. Вообще им можно все. К тому же я, как старший брат, могу ли сердиться на взбалмошную сестренку? Она опустила голову, голос был едва слышен: – Она сомневается, что вы… что вы… – Знаю, – сообщил я. – Миром, как сказал другой сатанист, правит экономика. Для леди Дженифер удобнее, чтобы никакого старшего брата не было, тогда у нее больше независимости. А вот леди Изабелла, как главный экономист, еще не решила: больше выгод или ущерба с моим появлением. От этого зависит – признает меня сыном герцога или нет. К примеру, для начальника стражи я бесспорный Валленштейн, ибо хорошо сражался, взял пленных… Она смотрела снизу вверх большими расширенными глазами, впитывая азы рационализма, как вдруг нежные щеки залил румянец. Я не сразу врубился, что она уже примерила к себе, и оказалось, что ей тоже выгодно признать меня братом. Я обнял ее, она прижалась к моей груди, всхлипнула. – Ах, сэр Ричард… – Ричард, – напомнил я. – Если, конечно, брат… а вообще лучше, как ты и говорила, Рич. – Прости… Ричард. Да-да, конечно, Рич. Придерживая за плечи, я повел ее через холл. По дороге встретили нескольких придворных короля, их легко отличить даже не столько по ярким крикливым одеждам, а по наглой и развязной манере. То и дело слышались испуганные вскрики служанок, не всем нравится, когда вот так при всех им задирают юбки, везде гремит пьяный хохот, придворные чувствуют себя полными хозяевами. Даниэлла вздрагивала, прижималась, я придерживал ее за хрупкое, как у птички, плечо, старался передать ей уверенность, которой, увы, не чувствовал сам. – Все обойдется, – приговаривал я убеждающе. Все обойдется. Они скоро уедут. Ничто тебе не грозит… У ее двери на скамеечке сидит с вязанием в руках немолодая грузная служанка. Увидев нас, подхватилась, на лице тревога. – Моя госпожа! С вами все в порядке? – Пока да, – ответил я за Даниэллу. – Закройтесь и не открывайте никому, поняла? Она закивала, глядя мне в глаза преданно. – Даже, – сказал я строго, – если будут ломиться именем короля! Она заколебалась, затем наклонила голову. – Хорошо, ваша милость. Все в замке слышали, что настоящий хозяин здесь вы, а король – гость. Я так и отвечу. – Молодец! Дождавшись, когда дверь захлопнулась, я отправился по длинному коридору в свою башню. Несколько раз встретил подвыпивших гуляк из королевской свиты, но с этим ничего не поделаешь, запретить не смогу, так что лучше всего наконец-то поспать. В коридоре возле двери моей комнаты в красивой позе нетерпеливо переминается с ноги на ногу пышно одетый молодой рыцарь. Я насторожился, однако рыцарь еще издали поклонился со всей учтивостью, я ответил небрежным жестом, как полковник молодому лейтенанту. В светлых глазах рыцаря мелькнуло любопытство, но ничего не сказал, снова поклонился, уже чуть сдержаннее, произнес вежливо: – Его Величество, король Кейдан, властелин Барруа и Монтегю, владетельный граф Перрине и гранд Прованса, герцог Госсюйенса и князь Арраса просит вас пожаловать в его покои. – Там и так полно народу, – ответил я. – И король, и граф, и гранд и еще какие-то странные личности… Тоже пьют? Или в триктрак играют? Он высокомерно усмехнулся. – Сэр Ричард, это все титулы моего славного и доблестного господина, известного своим великодушием и щедростью. – Всего-то, – удивился я, – очень уж бедный у вас монарх! Вот когда называют все титулы Его Величества Шарлегайла, там можно трижды обойти замок да еще и к служанкам заглянуть позабавиться. А вернетесь как раз когда заканчивают перечислять его владения и титулы! Вот это король. Когда идет, сразу видно, что держит на плечах такую уйму… Он насупился. – У Его Величества тоже много титулов, но я назвал самые главные. Я задумался, затем надменно выдвинул челюсть и посмотрел на него свысока и с подозрением. – А нет ли здесь урона моей рыцарской чести? – Нисколько, – заверил он поспешно. – Полным титулом Его Величество именуют только в самых торжественных случаях во время приема послов или на бракосочетаниях… – Да? – спросил я все еще в сомнениях. – Ну ладно, поверю вам на слово. Вы ведь дворянин? – Да, сэр, а как же иначе… – Да кто знает, за какие особые заслуги вы при короле… Может быть, вы грек! А то и вовсе – француз. Ладно, что изволит обладатель такого количества титулов от человека, который обладает только незапятнанным именем? Он вскинул брови, на лице безмерное удивление. Даже всмотрелся в меня с некоторым беспокойством, словно вот-вот кинусь и покусаю. – Его Величество приглашает! В этих случаях не спрашивают. – Если это придворные, – уточнил я и посмотрел на него не только сверху вниз, это у меня и так получается неплохо, а как на одного из бесчисленных лакеев, снует тут всякая пузатая мелочь, рыцарь покраснел и надулся, я же добавил безжалостно: – или вассалы этого короля. Именно этого. Я же, смею напомнить Его Величеству еще раз, не являюсь ни его вассалом, ни даже его подданным. Потому я, относясь со всевозможным уважением и даже почтением к Его Величеству, тем не менее сам выбираю, принимать или не принимать предложение Его Величества пообщаться. Вы, сэр, понимаете, что мы должны быть щепетильны к любому ущемлению наших прав… в смысле рыцарской чести и достоинства. Вам это доступно или повторить? Он смотрел уже холодно и с нескрываемой враждебностью. – Я смогу повторить дословно, – отрезал он с ледяным высокомерием. – Но от себя добавлю, сэр рыцарь, что к монаршим особам нужно относиться с большим почтением. Парнем он выглядел честным, я рискнул чуть-чуть приоткрыться, не следует множить врагов без острой надобности, это уже не из Евангелия, а из курса молодого бойца: – Понимаете, сэр… я предпочитаю, чтобы при наших встречах присутствовало как можно больше людей, а также народу. Иначе, если я вдруг чем-то обижу Его Величество в беседе наедине, ему трудно будет защититься, так ведь? А я не хочу показаться неучтивым. А вот когда много глаз, никто не посмеет быть грубым и наглым… Он похлопал глазами непонимающе. – Вы не станете говорить грубости, – заявил он. – Его Величество умеет быть великодушным и щедрым… – Я пока еще не прошу милостыню, – прервал я и принял подобающий вид оскорбленного до глубины сапог рыцаря. – У меня добрый конь и добрый меч – разве это не основное богатство рыцаря? – Но Его Величество… Я покачал головой. – Так и передайте, сэ-э-э-эр. Если Его Величество изволит что-то мне сказать, это можно будет сделать во время общего ужина. Или – завтрака. Если, конечно, ужин или завтрак состоятся в большом зале. Я не хочу упиваться мудрыми словами Вашего Величества один, я не такой эгоист! Пусть и другие припадут к роднику мудрости Его Величества. Он нахмурился и отбыл, а я ощутил досаду, что пытался что-то втемяшить в туповатую башку всего лишь рыцаря. К королю нельзя не только идти, но вообще нельзя попадаться ему наедине или даже с минимальным числом его людей. Могут зарубить и сказать, что так и было, они не убивали, я сам уже мертвый пришел. А вот когда народу много, на все рты не накинешь платки, кто-то по пьяни да проболтается о самоуправстве, авторитет такого короля рухнет, его начнут опасаться остальные лорды и феодалы. А кого боятся, того постараются сместить, здесь пока что не абсолютная монархия, а довольно шаткая, полностью зависит от консенсуса между владельцами замков. Пес бросился мне на шею, я цыкнул, объяснил, что задержимся до завтра, так что спи, лежебока, если бы человек спал, сколько спят собаки, у него бока стали бы от пролежней как у черепахи панцирь. Сел, лег, вскочил, сердце колотится, ну не могу, когда в замке могут сейчас кого-то обижать… ну ладно, всех не защитишь, со слугами – хрен с ними, кто им мешал подняться по социальной лестнице, так нет же – пьют и перемывают кости господам, а вот сестер жалко. Даже в какой-то мере герцогиню жалко, сама с этой оравой не справится… В коридоре свет стал, кажется, еще ярче. Слуги не только все свечи зажгли, но и воткнули добавочные во все щели, гулять так гулять, ради короля можно и замок спалить, не свой – хозяйский. Хорошо, за ливень все отсырело…. – Опять, – сказал я вслух со злостью, – неужели я такой уж хозяйственник? Да ты гвоздя никогда ровно забить не умел, забыл, придурок? |
||
|