"Власть пришельцев" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)

Глава 3

«Ненужные погибают», — думала она, считая себя ненужной. Она ждала своей очереди, не обращая ни на кого внимания. Ее жизнь была связана лишь с женихом, теперь его нет и нет нужды продолжать надоевшее существование.

По Эдикту Победителей, население планеты должно было сократиться вдвое к следующему Цветению. Контроль над рождаемостью и поощрение самоубийств было эффективной мерой поддержания равновесия. И тем не менее приходилось прибегать к массовым убийствам. Еще никогда в истории Кэзо они не достигали такого размаха. Жители всей планеты были разделены в нисходящем порядке по нужности. Как сказали бы земляне — от высококвалифицированных специалистов до «излишков». Последние покидали этот мир по шесть миллионов в сутки.

Настала и ее очередь. Чиновники-сородичи, предатели во имя полезности, спешили вовсю, руководствуясь лишь параграфами инструкций. Лучше бы ей погибнуть от руки Победителя, глядя в его бледные глаза, чем видеть такое падение своих соотечественников.

Два биллиона смертей в год, а трупы шли на удобрение.

— Ваше удостоверение? — потребовал чиновник. Ни чувства вины, никаких других эмоций…

— Мне лучше уйти, — холодно сказала она, подавая карточку. Победители верили только номерам и удостоверениям — вероятно, это делало геноцид более нелицеприятным.

— Нет. Вы исключены.

Она стояла, не в силах справиться с забившимся сердцем, как в детстве при погружении в воду.

— Обратитесь по этому адресу, — сказал чиновник, протягивая ей другую карточку.

— Но я не хочу! — выкрикнула она. — Если меня исключили, значит, кто-то другой должен умереть вместо меня.

— Верно. Но приказ есть приказ. Победитель переместил вас из «излишков». И если вы не подчинитесь, то придется применить силу.

Всегда нужно время, чтобы какое-то действие перевести из категории отрицательной в положительную. Тут же было наоборот — внезапная и резкая отсрочка. Отсрочка, по требованию Победителя.

По данному ей адресу размещалась личная резиденция одного из высших чиновников Победителей. Это означало, что она встретится лицом к лицу с чужеземцем. Она знала, что является привлекательной особью своего вида, а у. Победителей нет здесь своих женщин. Что ему нужно от нее?

Конечно, она может умереть прямо сейчас и не встречаться с чужеземцем… Но нет, ведь еще ничего не ясно. Кроме того, пришельцы не притесняли население, страхи которого с их приходом не оправдались.

Она подняла решетку главного входа и излучила свой опознавательный запах. Странно, конечно, что пришельцы использовали естественные средства общения, но это, по крайней мере, облегчало дело.

Тут же появился старший Победитель. Он был гораздо больше нормального мужчины кэзо, весь бледный и волосатый. Его хрящеватый нос выпячивался спереди, уши — потокам, а мускулы явственно сокращались при ходьбе.

С трудом преодолевая отвращение, она протянула ему свою карточку. Он взял ее.

— Домина, сделайте из этого убежища то, что вам понравится, — произнес он фразу, отдаленно напоминающую традиционное приветствие.

У него был сильный акцент, но все же он говорил лучше, чем те, кто выступал по радио. Язык кэзо давался пришельцам с трудом, а своему они не обучали. Она удивилась его приветствию, но не успокоилась. И она ответила что-то вроде «Я сделаю, как вы хотите».

Он протянул ей костлявую руку с пятью пальцами, она заставила себя принять ее и направилась с ним в здание. Рука была холодной, на несколько градусов холоднее ее. Она чувствовала кислый запах его тела. Эти создания выводили некоторые продукты распада через кожу, поэтому их всегда окружала нездоровая атмосфера.

На полке в комнате стоял кувшин прекрасного меда, запах которого смягчал зловоние человека. Победитель взял его и налил в бокал. Домина вздрогнула.

Он подал ей бокал, как-то неловко изогнувшись, и налил себе другой. Чувствуя себя предательницей, она все же выпила мед и в очередной раз, удивилась, почему завоеватели сохраняют старые традиции.

Внезапно он сказал:

— Домина, мне нужна ваша помощь.

Ее свободная рука скользнула к поясу, где на поверхность тела выходил нерв, но не тронула его. Природа предусмотрела этот нерв для облегчения родов, помогая извержению брюшной полости. В другое время резкое нажатие на нерв могло привести к фатальному исходу, так как в это время место младенца занимал пищеварительный аппарат.

— Я могу отменить свой запрос, — сказал Победитель, делая жест, который она определила как примиряющий. — Я не хочу причинять вам вреда или пугать вас. Вам не следует бояться меня.

— Тогда отпустите меня.

Она сама удивилась своей смелости. Ведь ее собеседнику ничего не стоило уничтожить всех ее родственников, вплоть до четвертого колена, за малейшее подозрение в неуважении к себе.

— К сожалению, не могу. Вы относитесь к «излишкам», что означает…

— Мне не нужна жизнь.

Он раздраженно махнул рукой.

— Не думаю, что вы в самом деле хотите умереть. — Отпустите меня!

— Это означает убить вас. Я не могу допустить этого.

Она не стала объяснять. Шесть миллионов кэзо в день. Она испытывала ужас при мысли о своей семье, где большинство относилось к спасительной категории «полезных». Но одно слово этого человека могло все изменить, а он требовал от нее невозможного.

— Отпустите меня, — сказала она еще раз.

— Нет! — крикнул он.

И тут она нащупала нерв. Однако с невероятной скоростью взметнулась рука Победителя и схватила ее руку за запястье.

— Я говорю с вами искренне! — крикнул он. — Почему вы не хотите сотрудничать?

Впервые ей пришлось столкнуться с проявлением эмоций у Победителя. Но она не в силах была говорить. Оправдывались ее худшие подозрения, и нужда в маскараде отпала. Ее запах страха заполнил дом. Если она уснет сейчас и не проснется, то он посчитает это следствием испуга и не причинит вред ее семье…

— Вы не понимаете меня! — сказал он по-прежнему слишком громко. — Кэзо не прибегают к самоубийствам из-за пустяков.

— Домина, выслушайте меня, а потом делайте, что хотите. И снова ее рука потянулась к нерву.

— Битул! — крикнул он.

Ничто другое не смогло бы остановить ее.

— Я знаю Битула, — торопливо продолжал он, не давая времени ей опомниться. — То есть я его знал. Он служил в разведке и был заслан на мой звездолет. Мы говорили с ним…

Она окаменела.

— И заключили соглашение. Если победят кэзо, он позаботится о моем сыне.

— Расскажите мне о Битуле, — попросила она, решив подождать со смертью.

— Я не видел его в естественном виде. Он маскировался под человека — и очень искусно! Он поступил офицером ко мне на корабль за три недели до нашей встречи. Кроме него, был еще один диверсант, которого я изловил, и это насторожило меня. Вы ведь знаете, ваши агенты ведут себя, очень агрессивно, когда их разоблачают. При этом они стараются уничтожить если не судно, то по крайней мере себя, так что переговоры с ними невозможны.

— Битул не был предателем! — крикнула она. — Как вы могли говорить с ним?

— Предателем он, конечно, не был. Мы просто поняли друг друга и обсудили возникшие проблемы, войну… Битул был нестандартным агентом, умным и понимающим.

— Да…

— Прекрасный человек, если можно так выразиться. Он мне понравился. Именно поэтому я и вычеркнул ваше имя из списка смертников. Думаю, он сделал бы то же самое для моего сына…

Не было нужды продолжать дальше и рассказывать о судьбе Битула. Земной флот победил, а кэзо уничтожены. Битул, даже если он был в плену, мог совершить последнюю отчаянную попытку, и если этот человек убил его, это было лишь частью войны. Она не могла назвать его убийцей.

Теперь она не имела права умирать: ведь ради ее жизни Битул рисковал успехом дела. Он хотел, чтобы она приняла покровительство этого пришельца — и Генри честно выполнял свое обещание. Пока.

— Но если у вас есть сын, вы должны быть женаты, — сказала она.

— Да, конечно.

— Значит, вам не нужна другая.

— Конечно, нет!

— Но вы сказали…

— Что мне нужна ваша помощь. Это… — он увидел ее лицо. — Подождите, Домина! Это означает лишь то, что я хочу видеть вас своей домоуправительницей.

— Домоуправительницей! — с облегчением повторила она. Это ничем не угрожало ни ей, ни ее семье.

— Это не слишком почетно, но никак иначе я не смогу оправдать ваше исключение из списка. Вы не работаете, явно не связаны с военной машиной кэзо и, следовательно, признаны лишней. Но я придумал вам работу, отложил из-за этого набор слуг…

— Теперь понимаю, — сказала она. — Я буду управлять домом.

— Я старался высказаться яснее, но, вероятно, сказал что-то не совсем приличное по вашим понятиям.

— Я просто не поняла.

— Так оно и есть. Поэтому мне нужен, просто необходим помощник из кэзо. Иначе я легко могу попасть впросак, как попал сейчас. Мне нужно знать, в чем я ошибаюсь.

— Свободная особь женского пола моего возраста может быть нужна мужчине лишь в определенном смысле, — сказала она, пытаясь не поголубеть.

— Так я и понял по вашей реакции. Хорошо еще, что я успел устранить двусмысленность… Мне просто жизненно необходимо усвоить правила местного этикета, чтобы не совершать подобных ошибок. Сколько кэзо могли уже погибнуть зря из-за нашего невежества!

— Да. Если вы так говорите…

— Вы должны помочь мне понять ваш народ для его же блага.

— Зачем? Законы пишут Победители. Наше мнение ничего не стоит.

— Это не так. Мы намечаем лишь общую линию, но слишком зависим от помощи местных жителей в ее осуществлении. Если мы позволим себе быть невежественными, то среди местных чиновников воцарится коррупция. Ответственную работу должны получить лишь достойные, которые не станут извращать нашу программу. А этого не произойдет, если мы не сможем понять местные обычаи.

Действительно, ведь делались же поблажки семьям кэзо-коллаборационистов. Значит, не все зло от воли Победителей? Но говорит ли он искренне?

— Да, вы совершили сегодня много ошибок, — сказала она. — Ваша церемония встречи — пародия. Ваш мед должен находиться вверху, на сквозняке, чтобы его запах разносился по всему дому. И ни в коем случае вам не следовало разливать его — это неуважение к гостю.

— Вот как?

— И нельзя говорить слишком громко. Повышенный тон означает враждебность. Тон может сделать ваш комплимент саркастическим.

— О, — сказал он гораздо тише. — Вы знаете все, что нужно.

— Кроме того, вы не должны называть женщину полным именем. Вне моего семейного круга меня зовут Домин.

— Я вижу, наши попытки перенять ваши обычаи чаще всего превращаются в оскорбления.

— Мы считали это преднамеренным. Непрерывное осмеяние наших обычаев, презрение, фразы вроде «вытащить пробку» и даже ваш запах…

— Запах?

— Вы никогда не задумывались над тем, что запах тел отвратителен?

— Нет. Но мы займемся этим.

— Вы — Победители. И мы все ненавидим вас. Лишь ваш уход может изменить это. Даже честно осуществляемая, ваша политика — геноцид. Зачем вам наши обычаи?

— Есть золотое правило: мы стараемся обращаться с вами так, как хотели бы, чтобы вы обращались с нами, если бы ситуация оказалась иной.

Типичный пример логики Победителей. Ее народ систематически истребляется, а он хочет усвоить его привычки, как будто хорошие манеры могут оправдать убийство. Вдобавок она должна служить ему.

— Возможно, со временем вы поймете наши намерения. Мы не варвары, и хотим помочь вам в том, в чем вы сами себе помочь не можете. Само предназначение «излишков» соответствует целям природы — выживают лучшие.

— И вы тоже хотели бы, чтобы мы уничтожали вас миллионами, — если бы правили вами? — недоверчиво спросила она. — И ваши вдовы служили бы нашим мужчинам?

— Я не надеюсь, что вы все сразу поймете, — ответил он. — Но в общем… да, Я не могу рассказать вам всего, что случилось в космосе. Но я не убивал Битула. Вы сможете увидеть его снова.

С этого дня у нее появилась постоянная возможность отравить его. Он разрешил ей ходить по магазинам одной и ел то, что она готовила.

Он во всем старался следовать местным обычаям: ходил развлекаться вместе с ней, смешивался с толпой, расспрашивал обо всем и всегда выслушивал ответы.

Он изо всех сил старался устранить свой запах, но это удавалось ему лишь на час-два.

Он беседовал с кэзскими интеллектуалами и умел признавать свои ошибки. Она начала уважать Генри,

Вскоре появились небольшие изменения и в политике Победителей — явное следствие их непрерывного впитывания знании. Кое-кто из местных администраторов перешел в «излишки», а некоторые кэзо, бывшие там, перешли в категорию нужных. Коррупция стала делом небезопасным.

Однако все кэзо по-прежнему жаждали возмездия, хотя и понимали тщетность этого желания. Победители были слишком сильны, безжалостны и быстро устраняли заговоры.

Создавались легенды, порожденные мифологией. Частью мифа было пророчество о ребенке-Победителе, который постарается облегчить бремя побежденных/Этот ребенок будет обращаться с кээо, как с равными, не выделяя себя. И в день расплаты из всех чужеземцев в живых останется только он один.

Уже находились такие, кто считал, что мир стал лучше с, тех пор, как была ликвидирована перенаселенность и введён контроль за ресурсами. Легенда о дне расплаты грозила и в самом деле остаться легендой.

Но она не могла не исполнять свой долг.

Девочка лет десяти перебегала от дома к дому, а за ней ехала полицейская машина, безжалостно догоняя ее. Ревела сирена. Голова беглянки была вымазана сажей и напоминала волосатые Головы Победителей. Она тяжело дышала.

Девочка была красива. Но, очевидно, ее только что приписали к «излишкам».

Домина поставили корзину с бельем на землю и издала призывный запах. Девочка вскарабкалась по решетке и затаилась в ветроходе.

— Но мне нельзя прятаться здесь! — заплакала она, поняв, что это дом Победителя.

— Больше тебе прятаться негде, — ответила Домина. — Это твой последний шанс. Если удастся получить разрешение…

Они вошли в кабинет Генри. Тот сидел, просматривая бумаги, что занимало большую часть его рабочего времени. Девочка вскрикнула, увидев его.

— Что случилось, Домин?

Голос Генри был ровен и спокоен. Он надел очки.

— Полиция гонится за этим бедным ребенком. Я не хочу, чтобы она умерла.

Генри нахмурился.

— Я не могу нарушать закон. Но, может быть, это ошибка, — он повернулся к девочке. — Кто ты?

— Говори ему правду, — быстро проговорила Домина. — Он может читать твой запах, как кэзо.

Запах уклончивости исчез.

— Я Сирена. Мою семью только что приписали к «излишкам». И я убежала.

Генри нажал несколько кнопок. На экране компьютера появились буквы.

— Твои родители сочли, что они несовместимы. Они вели себя антиобщественно. Это правда?

— Да.

— На Земле это назвали бы разводом и не было бы причины переводить их в «излишки». Иначе я сам был бы отнесен к ним.

У Домины мелькнул проблеск надежды.

— Но здесь, на Кэзо, по закону твоего народа такое поведение считается незаконным. Да будет так!

— Но она же не виновата! — вырвалось у Домины.

— Не всегда есть возможность отделить невинного от грешника. Вы сами были невиноваты, Домин.

Она промолчала. Девочка без, семьи немедленно относилась к «излишкам».

— Сирена, — обратился Генри к девочке, — ты в самом деле хочешь, чтобы твои родители выжили?

Девочка дрожала. Вместо нее ответила Домина.

— Победитель, я могу понять все, что вы делаете, кроме этих непрекращающихся убийств. Спасите ее семью!

Полицейская машина остановилась возле дома. Генри нажал кнопку, и на экране появился кэзский чиновник.

— Она здесь, — сказал ему Генри.

— Вы хотя бы разберитесь! — Домина не хотела отступать. — Не может быть, чтобы она не имела права на жизнь. Посмотрите на неё внимательней!

Кэзо на экране выжидал:

— Вы вмешиваетесь, Победитель?

— Нет.

— Но они уничтожат ее! — не унималась Домина. — А она всего лишь жертва обстоятельств.

Генри вздрогнул.

— Домин, население должно быть сокращено вдвое, — он глубоко вздохнул — И мы еще не достигли цели. Процесс должен быть объективным. Если его не завершить вовремя, ресурсы планеты будут истощены, и ваш народ ожидают голод, эпидемии, анархия. Мы вынуждены убивать сегодня, чтобы вы могли жить завтра, свободные от дурной наследственности… И мы не можем позволить неоправданных исключений, ибо это начало коррупции.

И это было правдой. Расчеты были верны. Кэзо знали их еще до Прихода Победителей. Полное истощение природных ресурсов из-за перенаселенности казалось неизбежным, уровень жизни непрерывно понижался.

Генри не смягчился. Он не мог. Ради спасения вида убивать ребенка — стоит ли спасение такой цены? И чьей жизнью нужно заменить жизнь девочки?..

Генри рванулся к ней, но опоздал. Домина нажала на нерв почти бессознательно, исторгнув из своего тела фонтан голубой крови.

Победитель закричал:

— Зачем?! Домина, Домин, понимаешь ли ты…

— Я знаю: то, что вы делаете, правильно, — прошептала она. И попыталась сдержаться, но не смогла: — я люблю…

Когда жизнь покидала ее, она верила, что видит перед собой Битула.