"Власть пришельцев" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)

Глава 2

По пути из школы домой Дик Генри и Джонатан Теллер играли в салочки. Джон был на год старше Дика и, по крайней мере, на два года ловчее. Его отец, как и отец Дика, был звездолетчиком. Это являлось причиной гордости и одиночества одновременно, потому что они и раньше видели своих отцов лишь несколько недель в году, а сейчас, во время войны с кэзо, и того меньше. Остальные ребята их недолюбливали, как будто именно эти двое были виноваты в войне. Вслух этого никто не говорил — Дик и Джон слыли отменными драчунами, — но неприязнь чувствовалась во всем.

Между отцами и сыновьями существовала не только родственная связь. Отец Дика был кадровым офицером, капитаном корабля, отец Джона был всего лишь призван на военную службу. Когда кто-нибудь из них ненадолго возвращался домой, он забирал ребят к себе, играл с ними в их игры, что не дозволялось женщинам, и они оба звали его папой. Взгляды отцов были более либеральными, чем у домашних. Они никогда не говорили о противниках как о злодеях.

«Они делают то же, что и мы», — говорил Стэн Теллер.

«Они защищают себя», — соглашался с ним капитан Генри.

Такие мысли передавались и их сыновьям, что казалось кощунством, близким к измене, филистерским семьям устрашенной Земли.

Иногда оба отца приезжали одновременно. Они служили на разных звездолетах. Капитан Генри носил форму, которую не разрешалось снимать, и гражданский плащ, чтобы отцу Джона не надо было называть его «сэр», и они вели себя, как старые знакомые.

Они брали ребят на ежегодную ярмарку Победы, где как бы менялись с ними ролями. Генри становился силачом, который заставлял своим молотком звонить колокольчик на силомере. Теллер же добывал для всех бесплатные билеты на варьете, ответив без посторонней помощи на три сложнейших вопроса технической викторины. А когда их не хотели пускать в варьете из-за возраста ребят, Генри, отогнув лацкан пиджака, на котором красовался блестящий космический орел, заставлял контролера прикусить язык. Само шоу Дика особенно не занимало — он слышал, что раньше в них участвовала его собственная мать, — но ему чрезвычайно нравилось быть принцем в компании королей. Время увольнения для звездолетчиков слишком ценно, чтобы тратить его на какие-то формальности или препирательства по поводу возраста…

Впрочем, Дик был довольно высок и силен для своего возраста, ненамного слабее Джона. А тот был не из слабых.

Вот и сейчас он догнал Джона, и тот полетел от толчка на спину, так что взвились его огненные волосы. Ребята с разбега шлепнулись на землю, разбрасывая брошенные тут бидоны и автомобильный хлам.

— Какая преступная небрежность, — пробормотал Джон, ударом ноги посылая бидон в кучу. — Нам нужен металл для звездолетов, но никому нет дела до металлолома, и он запросто ржавеет и пропадает.

— Металлолом не входит в категорию «десять», — напомнил Дик.

— Какая разница? Политики видят не дальше кротов. Дела идут все хуже, и если нас не одолеют кэзо, то это сделает мусор. Боже, мир нуждается в чистке! Даже запах…

— Ты мне напомнил! — воскликнул Дик, вскакивая на ноги. — Идем! Сегодня возвращается бабушка.

Джон стукнул его по плечу.

— Не связывай мусор с возвращением бабушки! Бабушка Дика — мать его матери — была женщиной старорежимной. Она не брезговала и рукоприкладством как наказанием за провинность, чего Дик не стерпел бы ни от кого другого, за исключением Джона.

Зато она умела печь хлеб. Наказание плоти и замешивание теста получалось у нее одинаково хорошо. Других таких родителей Дик не знал — по крайней мере таких, которые могли печь, как бабушка..

Внезапно внимание Джона привлек свет в небе, и он воскликнул:

— Корабли прилетели!

Хорошая новость. Дик пристально вгляделся в горизонт.

У него был наметанный взгляд на звездолеты. — Целый флот! Но они не по расписанию… Джон остановился. Оба помнили расписание наизусть.

Это какая-то ошибка…

— Я никогда не видел столько кораблей! Гей! Может быть, кончилась война?

Но у Дика глаза были зорче.

— Это не наши звездолеты!

— Боже… — только и смог вымолвить Джон. Это был конец света. Кэзо победили.

Все уважение к честному врагу моментально испарилось. Дик, никогда не сомневавшийся, что победит Земля, мог называть честным только поверженного противника.

— Нам надо бежать отсюда, — решил Джон.

— Но как же моя бабушка и твоя мать? — возразил Дик.

— Ты прав, — Джон остановился. Мы все равно не сможем их задержать… Да и куда мы убежим? Весь мир у них.

— Подземелье! — воскликнул Дик. — Мы спрячемся и будем убивать из-под земли, уничтожать их корабли и…

— …и они уничтожат Землю, — закончил Джон. — Флот был нашей единственной защитой. Теперь мы бессильны.

— А может быть, у нас есть секретные силы, — настаивал Дик, — они ждут, пока кэзо спустятся и успокоятся, а потом возьмут их в плен как заложников, чтобы корабли не могли стрелять. Потом захватят их корабли, найдут их планету и…

— Забудь об этом, — сказал Джон.

По щекам Дика текли слезы. Молча они смотрели, как спускаются корабли, совсем не похожие на земные. Ни одна ракета не вылетела им навстречу..

Джон понял его.

— Сбей мы хоть один звездолет, кэзо уничтожат город. Так же, как сделали бы мы, если бы…

Чудовищность происшедшего поразила обоих. Безмолвно следили они за кораблями, слышали, как первый из них сел на бетонную площадку, подготовленную для встречи героев космоса. И это были не шлюпки, а целые лайнеры — очевидно, пришельцы намеревались остаться.

— Папа… — сказал Дик, не в силах остановить слезы. Их отцы скорее бы умерли, чем пропустили кэзо.

По улице проехал автомобиль с динамиком.

Дик поплелся к концу аллеи. Ему пришлось положить руку на счетчик платной стоянки, чтобы успокоиться.

— Эй, приятель! — выключив внезапно звук, крикнул ему водитель. — Иди домой. Комендантский час. Тебя пристрелит любой, если ты не исчезнешь с улицы за пятнадцать минут. Таков закон.

Дик повернул к нему мокрое от слез лицо.

— Но с собой на тот свет я прихвачу хотя бы одного кэзо. Хоть кирпичом…

Машина остановилась.

— Кэзо не станут ходить по улицам, приятель. Городом занимается наша полиция. И соотношение сто тысяч за одного. Подумай, сколько наших умрут за… — он снова включил громкоговоритель и махнул рукой, — за каждого убитого кэзо. Ты можешь ответить за сто тысяч своих земляков, которые умрут по твоей вине?

И, не дожидаясь ответа, он поехал дальше.

— Пошли! — крикнул Джон. — Мы не можем сражаться. Надо идти домой.

Дик уцепился за счетчик.

— Нет!

Джон понимающе посмотрел на него.

— Они же победили. И мы не можем бороться. Этим мы причиним вред лишь своему народу.

— Они не могли победить нас! Они смошенничали!

— Конечно, — согласился Джон. — Они сделали какую-то подлость, когда наши не ожидали.

— Ага! — но это было небольшое утешение.

— И мы должны поступить с ними точно так же, — продолжал Джон. — Но надо выбрать время. Когда они будут меньше всего ожидать.

Дик немного обиделся. Точно так же думал и он секунду назад. Джон просто хочет вытащить его отсюда, чтобы он остыл.

На улице появились двое полицейских.

— Они идут, — прошептал Джон. — Бежим!

И он побежал, уверенный, что Дик последует за ним. Но Дик остался. Ухватившись за счетчик, он ждал выстрела. Ему хотелось умереть…

Но они не выстрелили. Полицейские понимали его состояние, хотя и обязаны были выполнить приказ. Последнее, что он помнил, это длинный стержень счетчика, от которого его отрывали люди в голубом.