"Д'Артаньян в Бастилии" - читать интересную книгу автора (Харин Николай)

Глава пятая …и выполнил его, насколько это было в силах человеческих

Он скакал так быстро, что в Шамбери сократил свое отставание от дю Трамбле на четверть часа. В Вуароне ему сказали, что дворянин, закутанный в запыленный синий плащ, полчаса назад выехал в сторону Гренобля.

– Как его лошадь? – спросил д'Артаньян хозяина постоялого двора, расположенного у самой заставы.

– Лошадь неплохая, но не в моем вкусе, если я что-нибудь понимаю в лошадях, – словоохотливо отвечал тот. – Бабки у нее толстоваты, сударь.

– Я спрашиваю тебя, олух, свежая у него лошадь или нет!

– Ах, вот вы о чем! Свежая, сударь. Сам он весь в пыли, а лошадь только из конюшни – сразу видно.

– Проклятие, – пробурчал мушкетер в усы, пуская свою лошадь в галоп. – Этот господин явно не расположен отдыхать в пути.

– Где находится его высокопреосвященство? – спрашивал он у всех в Гренобле, на ком видел военный мундир.

Одежда мушкетера служила ему лучшим пропуском. Ему отвечали, что ставка, кардинала в Аржантьере.

– Ну что ж, – вздохнул мушкетер. – Во всяком случае, господин кардинал позаботился, чтобы у меня было время.

Размышляя о том, что, окажись Ришелье в Гренобле, он не успел бы перехватить дю Трамбле в пути и, таким образом, выполнить приказ королевы, д'Артаньян поздравил себя с тем, что до резиденции кардинала еще далеко, и пустился по горячему следу. Мушкетер не проявлял нетерпения, не досадовал: он пришпоривал кобылу из королевской конюшни, вспоминая, что за алмазными подвесками королевы в Лондон ему пришлось путешествовать на собственной лошади.

«Не все перемены к худшему», – подумал он.

Однако погоня явно затягивалась, и д'Артаньян вынужден был признаться самому себе, что дю Трамбле сильно вырос в его глазах с того времени, когда он покинул Лион.

Мы упомянули, что мушкетер пустился по горячему следу, и это соответствовало действительности. Расспросы жителей придорожных селений указывали на то, что мушкетер настигает всадника в запыленном синем плаще.

Дю Трамбле, предполагая за собой погоню, торопился изо всех сил. Но одного он знать не мог, что преследует его один человек, и человек этот – д'Артаньян.

Когда до Аржантьера оставалось немногим более трех лье, дю Трамбле обернулся на дробный перестук копыт позади. Ему бросился в глаза мушкетерский плащ, и он все понял.

Усталый конь не откликался на все новые и новые посылы всадника, напрасно тот вонзал шпоры ему в бока.

Д'Артаньян приближался как рок.

Дю Трамбле узнал его, д'Артаньян часто дежурил в Лувре.

– Проклятие, я пропал! У этого гасконца бульдожья хватка, – пробормотал дю Трамбле, немилосердно пришпорив коня.

– Именем короля! – загремел д'Артаньян, настигая беглеца. – Остановитесь, шевалье дю Трамбле!

Дю Трамбле сделал вид, что не слышит. Однако ничто уже не могло избавить его от встречи с мушкетером. Усталый конь беглеца перешел на шаг, дю Трамбле перестал пришпоривать его.

Мушкетер поравнялся с ним и взял коня дю Трамбле под уздцы.

– Именем короля, вы арестованы, шевалье. Прошу вас отдать мне свою шпагу.

Дю Трамбле был умным человеком. Безошибочным чутьем он всегда определял, кто сильнее, а определив, становился союзником сильнейшего. Случалось, что в союзники принимать его не спешили, тогда он вооружался терпением и пытался наладить отношения с кем следовало.

Дю Трамбле повиновался беспрекословно. Он отцепил шпагу и отдал ее д'Артаньяну.

– Теперь, когда я исполнил ваше требование, господин д'Артаньян, могу я просить вас об одолжении?

– Охотно, если только вы не просите меня вернуть ее обратно.

– Мои притязания не простираются так далеко. Просто я хотел задать вам один вопрос.

– Охотно отвечу, если смогу.

– В таком случае, за что вы меня арестовали?

– Черт возьми, мне это неизвестно!

– Так я и думал.

– Зато вы наверняка догадываетесь об этом.

– Клянусь вам – нет! Мне и в голову не приходило, что вы преследуете меня от самого Лиона. Если бы я знал, я остановился бы и подождал вас, не проскакав и одного лье!

– Проклятие, так отчего же вы скакали, словно на вас спустили свору гончих?!

– Я торопился сообщить его высокопреосвященству радостную весть.

– О выздоровлении короля?

– Ну конечно! А что ж еще?! Это так понятно: государство спасено, а подданные его величества вздохнули с облегчением и возблагодарили небеса…

– Вот что значит иметь брата священника!

– И вы туда же, господин д'Артаньян. Однако я искренне молился за его величество!

– А он первым делом приказал арестовать вас! – воскликнул мушкетер, и в его глазах на мгновение появилось то выражение, за которое народная молва от Пиринеев до Паде-Кале гласит: хитер как гасконец, вместо того чтобы сказать: хитер как лиса.

– Поэтому я и теряюсь в догадках, – не очень уверенно продолжал дю Трамбле, заметивший этот взгляд.

– Могу предложить вам простое решение.

– Какое же?

– Отправиться вместе обратно в Лион.

– Есть ли у вас другое в запасе?

– К сожалению, нет, сударь. Я должен доставить вас к его величеству.

– Вы хотите сказать – «к ее величеству»?

– Почему вы так решили?

– Хотя бы потому, что король был еще слаб, когда вы отправились следом за мной.

– Повторяю, я доставлю вас к королю. Разумеется, королева может находиться подле короля. Таким образом, вы предстанете перед их величествами, если такой ответ вас больше устраивает.

– Признайтесь, господин д'Артаньян, что вы получили приказ о моем аресте от королевы.

Вместо ответа д'Артаньян повернул свою лошадь, ведя под уздцы коня дю Трамбле;

– Послушайте, что это вы собираетесь делать?

– Выполнять приказ, разумеется!

– Вы имеете в виду, что мы не сделаем передышки в Аржантьере?! Но отсюда уже видны его крыши! Нам обоим нужен отдых, господин д'Артаньян!

– Мы возвращаемся в Лион, сударь. – Дю Трамбле помял, что спорить бесполезно. – В таком случае, поедем шагом, иначе мой конь падет прежде, чем мы доберемся до Гренобля, – проворчал он, лихорадочно ища выход из создавшегося положения, которое находил удручающим, но выхода не было.

– Лошадей, конечно, следует поберечь, они ни в чем не виноваты. Не то что люди, – заметил д'Артаньян.

Это замечание мушкетера окончательно лишило дю Трамбле душевного равновесия.

Они продолжали свой путь в молчании. Дю Трамбле поеживался при мысли о предстоящей встрече с королевой-матерью и остальными заговорщиками. Д'Артаньян насвистывал незатейливый мотив и размышлял о более приятных вещах.

Пустынная дорога, по которой они ехали, навевала тоску на дю Трамбле. Он оглядывался по сторонам и проклинал свое невезение. Но фортуна изменчива, о чем не следует забывать в минуты уныния.

В тот момент, когда дю Трамбле пришел к неутешительному выводу, что остаток жизни ему, очевидно, придется провести в Бастилии, сзади послышался отдаленный топот копыт.

И арестованный, и его конвоир, люди бывалые, безошибочно определили на слух, что со стороны Аржантьера к ним приближается целый отряд.

Дю Трамбле заерзал в седле, д'Артаньян продолжал безмятежно насвистывать.

Отряд приближался. Всадники скакали рысью.

– Кто бы это мог быть? Не люблю ночных встреч на дороге, – тревожно обратился к мушкетеру дю Трамбле.

– Кто бы ни был – скачут военные, – спокойно произнес д'Артаньян.

– А что если это какой-нибудь отряд кальвинистов – из тех, что разбежались в разные стороны, после поражения?

– Вряд ли в Дофине кальвинисты рыщут целыми отрядами, – невозмутимо отвечал мушкетер. – Но, во всяком случае, мои пистолеты заряжены.

В тоне мушкетера не чувствовалось никакого бахвальства, он говорил естественно, как бывалый солдат, привыкший к опасности, но не пренебрегающий мерами предосторожности.

Дю Трамбле с невольным восхищением посмотрел на своего спутника. На мгновение он забыл, что находится под арестом.

Из-за поворота показались всадники, освещавшие путь карете, запряженной шестеркой лошадей. Карету окружал многочисленный конвой.

– Это не бродяги-кальвинисты, – облегченный вздох вырвался из груди дю Трамбле.

В то же время от неясного предчувствия у д'Артаньяна кольнуло сердце. Он ощутил, что ему могут помешать выполнить приказ королевы.

Всадники поравнялись с ними. Властный голос приказал им остановиться.

– Остановитесь и назовите себя, шевалье!

– Меня зовут Леклер дю Трамбле, – быстро ответил экс-заговорщик, безуспешно пытаясь придать голосу достаточную твердость.

– Разве вы не видите, что мы и так стоим. – Реакция д'Артаньяна была несколько другой. – Вы загородили всю дорогу!

– Ваше имя, сударь. Вы пока еще не назвали его! – потребовал всадник, без сомнения, командовавший отрядом.

– Не вижу необходимости в этом, сударь. Езжайте своей дорогой и предоставьте нам следовать своей.

– Но у нас одна дорога, не так ли, любезный господин д'Артаньян? – донеслось из кареты. Занавеска в окне кареты приподнялась, и в свете факелов показалось лицо, при виде которого оба путешественника не удержались от восклицания.

– Ваше высокопреосвященство! – радостно вскричал дю Трамбле. «Спасен!» – добавил он про себя.

– Кардинал! – воскликнул д'Артаньян. Того, что мушкетер подумал, мы здесь воспроизводить не будем.

Тем временем Ришелье жестом подозвал к себе командира своей охраны. Тот незамедлительно тронул поводья коня, приблизился к карете и почтительно склонился к кардиналу, слегка высунувшемуся из окна. Ришелье что-то тихо сказал своему приближенному. Тот снова поклонился и, подъехав к д'Артаньяну и дю Трамбле, передал следующее:

– Шевалье дю Трамбле, займите место в карете его высокопреосвященства!

– Но этот господин арестован мной по приказу его величества, – твердо возразил мушкетер. – Мне вменено в обязанность доставить его в Лион.

– Вы д'Артаньян, лейтенант мушкетеров де Тревиля? – полуутвердительно произнес всадник.

Мушкетер кивком подтвердил его слова.

– В таком случае прошу вас приблизиться к карете его высокопреосвященства вместе со мной, – пригласил офицер.

Мушкетер повиновался. Секретарь Ришелье, находившийся в карете вместе с кардиналом, открыл дверцу.

– Вы говорите, дю Трамбле арестован вами? – сухо осведомился Ришелье.

– Это так, ваше высокопреосвященство.

– Какое же преступление он совершил?

– К сожалению, мне ничего не известно об атом, ваше высокопреосвященство.

– От кого же вы получили этот странный приказ?

– Я выполняю королевский приказ.

– Но король тяжело болен и, несомненно, не в силах отдавать приказы подобного рода. – Видя, что д'Артаньян молчит, Ришелье сумрачно заметил:

– Мне известно, что королева срочно покинула Фонтенбло. А вдовствующая королева уже в Лионе. Отвечайте, д'Артаньян, жив ли еще король?

– Король жив, и жизнь его величества уже вне опасности, – твердо отвечал мушкетер.

– Истинная правда, ваше высокопреосвященство! Кризис благополучно миновал! – вскричал дю Трамбле, тем временем также приблизившийся к карете кардинала. – Узнав об этом, я тотчас же вскочил на коня и помчался сообщить вам радостную новость. Я опередил всех, ваше высокопреосвященство, – многозначительно добавил дю Трамбле, глядя в глаза Ришелье.

– Понимаю, шевалье дю Трамбле, вы хотели меня обрадовать! Однако приходится признать, что вы не совсем точны. Вы не опередили господина д'Артаньяна.

– Шевалье не хватило самой малости, – с легким поклоном отвечал д'Артаньян. – Будь конь господина дю Трамбле чуть порезвее, я не успел бы арестовать его.

Ришелье нахмурился:

– Все это очень странно, господин д'Артаньян. Шевалье дю Трамбле спешит известить министра, а вы пускаетесь следом, чтобы его арестовать! У меня создается впечатление, что кому-то потребовалось скрыть от меня истинное положение дел. Это очень похоже на заговор! – Д'Артаньян принялся яростно кусать ус. – Вы не находите, господин мушкетер? – язвительно осведомился кардинал. – Или вы тоже заодно с заговорщиками?

– Я исполняю королевский приказ, ваше высокопреосвященство! – упрямо отвечал д'Артаньян. «Сейчас он прикажет забрать у меня шпагу, – решил он, – потому что сам, черт побери, я ее не отдам!»

– Я всегда был высокого мнения о вас, господин д'Артаньян, – продолжал кардинал с легкой усмешкой. – И отдаю должное вашей находчивости. Вы нашли нужную формулировку: «королевский приказ»! – Ришелье криво улыбнулся. – Скажите прямо: не королевский приказ, а приказ королевы. Как умный человек, господин д'Артаньян, вы прекрасно знаете, что это вовсе не одно и то же.

«Недаром Атос любил повторять, что кардинал – самый умный человек во всей Франции» – вспомнил д'Артаньян.

– Отвечайте же, гасконский упрямец: прав я или нет?

Впрочем, это и так понятно. Непонятно другое: зачем вы служите врагам Франции, господин мушкетер? – Взгляд кардинала сделался острым, словно клинок.

– Ваше высокопреосвященство, я – солдат, и никто не смеет упрекнуть меня в измене родине. Даже вы!

Ришелье молчал. Дю Трамбле счел за лучшее отойти подальше от д'Артаньяна, в это время кольцо гвардейцев вокруг мушкетера стало сужаться.

Неожиданно кардинал улыбнулся:

– Полно, господин гасконец, никто не сомневается в вашей честности. Я вовсе не желал оскорбить вас, только предостеречь. Честность и отвага – прекрасные качества! Но и они не спасут их обладателя, если он сделался пешкой в политической игре. Вы многого не знаете, господин д'Артаньян.

– Может быть, поэтому у меня крепкий сон, ваше высокопреосвященство.

– Смотрите, как бы ему не стать вечным, упрямец!

– На все воля Божья, ваше высокопреосвященство!

Кардинал откинулся на подушки, заменявшие ему сиденье.

– Господин де Ларейни! – негромко приказал он. – Арестуйте шевалье д'Артаньяна, приставьте к нему самых надежных из ваших людей, и пусть они не спускают с него глаз. А вы, дю Трамбле, пожалуйте в карету. Мы едем в Лион!

Де Ларейни приблизился к мушкетеру:

– Вы арестованы, вашу шпагу, сударь!

– У меня их две, – с вызовом проговорил гасконец. – Я, пожалуй, могу отдать вам шпагу дю Трамбле, но мою вы не получите.

– Господин д'Артаньян прав, – вмешался кардинал. – Я давно знаю его. Он скорее сломает свой клинок, чем отдаст его вам, Ларейни. А я вовсе не хочу, чтобы лучшая шпага Франции была сломана. Вы можете оставить себе свою шпагу, шевалье, но взамен дать честное слово дворянина, что не предпримете попыток к бегству. В противном случае вас будут считать бунтовщиком и дезертиром.

– Ах, ваше преосвященство, – отвечал д'Артаньян. – Один из моих друзей напомнил бы вам евангельскую заповедь, смысл которой состоит в том, что следует избегать давать клятвы!

– Не клянитесь! – кивнул Ришелье. – Видимо, это шевалье Арамис.

– Совершенно верно, ваше преосвященство. Другой мой товарищ сбил бы выстрелом из пистолета господина де Ларейни, вскочил в карету и, проткнув шпагой вашего секретаря, приставил бы к вашему виску второй, еще не разряженный пистолет, приказал бы везти нас обоих в Лион к королю.

– Теперь вы говорите о господине Портосе, не правда ли? – с нервным смешком заметил кардинал, в то время как его секретарь сделал попытку захлопнуть дверь кареты. – Но почему первую пулю именно в Ларейни?

– Это просто! Он ближе всех ко мне. К тому же, оставшись без командира, подчиненные растеряются, и им легко будет диктовать свои условия.

– Правда… Но у вас был и третий друг, не так ли?

– Да, ваше высокопреосвященство, его имя – Атос.

– Как же поступил бы шевалье Атос, окажись он на вашем месте?

– Атос дал бы честное слово дворянина и последовал бы за вами к королю.

– Мне кажется, этот ваш друг был самым умным.

– С его умом могло соперничать только его благородство, ваше высокопреосвященство.

– Ивы…

– …И я беру пример с Атоса.

– Ну что же, – проговорил кардинал, стараясь улыбнуться и чувствуя, что пальцы его предательски дрожат. – Я сказал бы – тем лучше! Для всех!

– Итак, ваше высокопреосвященство?.. – спросил подъехавший Ларейни. Он не слышал разговора мушкетера с кардиналом.

– Итак – в Лион! – приказал кардинал, откидываясь на подушки.