Николаев ВладимирВнимание ! Говорит океан

Владимир Николаевич НИКОЛАЕВ

ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ ОКЕАН...

Гнетуще и загадочно белое безмолвие необъятного Ледовитого океана.

Выйдешь на палубу подышать морозным воздухом в тот час, когда атомоход останавливается для океанологических или ледовых исследований, и тебя оглушает первозданная тишина. В черном небе таинственно перемигиваются зеленые звезды, в дрожащем свете прожекторов убегают в ночную тьму бесконечные белоснежные пространства. И все это загадочно молчит, прислушивается к чему-то, оберегает свои тайны.

А человек пытлив. Ему непременно надо знать, каким закономерностям подчинены движения гигантских ледяных полей, которые даже летом вдруг надолго запирают трассы арктических морей, он должен быть в курсе всего, что творится на "кухне погоды", где завариваются циклоны и антициклоны, определяющие метеорологическую обстановку в Европе, Азии и Северной Америке.

Над разгадкой тайн Арктики трудятся коллективы полярных станций, разбросанных на северном побережье материка и на далеких островах. Но даже самые северные острова расположены не выше 82-й параллели.

Беспредельные пространства Арктики - это практически пустынный Ледовитый океан. И на весь океан только две советские научные станции "Северный полюс". Горстка людей ведет неутомимую и поистине героическую работу. В пургу и мороз, во тьме арктической ночи и на протяжении выматывающе долгого полярного дня, который тянется здесь целых 180 суток, на льдине, подвергающейся торошениям, разломам и сжатиям, терпя лишения и невзгоды, полярники ведут наблюдения. Но много ли могут собрать сведений об Арктике, которая больше двух европейских материков, всего лишь две дрейфующие в океане станции?

А знать надо много, и для этого необходимо заставить океан выдать свои тайны. Может быть, увеличить количество дрейфующих станций? Но это очень дорого. И вот инженер Юрий Константинович Алексеев заставил говорить океан. Он сконструировал дрейфующую автоматическую радиометеорологическую станцию - ДАРМС, которая посылает в эфир сведения о температуре воздуха, атмосферном давлении, направлении и силе ветра, скорости дрейфа льдов. Кроме ДАРМС, Алексеев сконструировал еще и радиовеху. Она проще в устройстве, но позволяет получить сведения о дрейфе льдов Центрального арктического бассейна. Это дешевые, портативные и безотказные в работе автоматические аппараты. В мировую научную литературу слово "ДАРМС" вошло наряду со словом "спутник".

Несколько лет в различных районах Ледовитого океана, от Чукотского моря до Карского, ДАРМС расставляла группа инженера Владимира Мороза. Обычно автоматические радиометеостанции в намеченные точки доставляют самолеты полярной авиации. Но в последнее время все чаще для этой цели используются и ледоколы. С ледокола это делать безопаснее и удобнее. Поэтому как-то и атомный ледокол "Ленин", совершавший рейс по всему Великому Северному морскому пути, получил задание обеспечить расстановку ДАРМС и радиовех по всей кромке паковых льдов полярного бассейна.

Чтобы поставить ДАРМС или радиовеху, надо выбрать ледовую площадку. Это только непосвященному кажется, что лед всюду одинаков.

Не всякая льдина удовлетворяет Мороза. Порой на ходовом мостике часами идет "торговля" лежащими по курсу ледовыми полями. Морозу нужно надежное ледяное поле, которое могло бы просуществовать как можно дольше. И размером минимум полкилометра на полкилометра. Толщина должна быть никак не меньше двух метров. И чтобы льдина была ровная как стол. А если кругом торосы, то это не годится, потому что ветер, ударяясь о них, изменит направление, потеряет силу, и приборы не дадут объективных показаний.

Хотя группа "вехистов", как в шутку называют группу Мороза, постоянно наготове, ледокол продолжает маневрировать в ледовых массивах в поисках подходящей площадки.

Но вот найдена льдина, отвечающая всем требованиям. Ручка машинного телеграфа останавливается на отметке "стоп".

- Получай свою ледышку, - притворно ворчит капитан атомохода Борис Макарович Соколов, - небось у летчиков не очень-то привередничаешь, берешь что дают. Лишь бы не выкупаться да вовремя ноги унести. Это у нас тебе раздолье.

- Премного благодарны, - сверкая улыбкой, в тон ему отвечает Володя и мчится к штормтрапу. Он первым, как заправский циркач, спускается по веревочной лестнице на лед.

Ледяное поле огромное, а человек мал. Он перебирается куда-то за торосы, через трещины и небольшие разводья. Удаляясь, человек начинает казаться шевелящейся точкой на большом белом листе бумаги.

Иной раз Мороз долго бродит по льдине из конца в конец. То ли ему льдина опять не нравится, то ли он ищет самое удобное место для установки ДАРМС?

Затем к руководителю группы присоединяются навьюченные поклажей инженер Саша Листов, механики Женя Юрьев и Сеня Кабанов. Эта четверка давно уже сдружилась в трудных арктических экспедициях.

Саша Листов специальным прибором определяет толщину льда. Мороз откалывает кусочек и пробует на вкус. Оказывается, и такой способ определения льда годится. Молодой лед обязательно соленый, а многолетний опреснен. А ДАРМС следует ставить на более крепком молодом льду.

Льдина утверждена и принята. Размечена площадка для установки ДАРМС. Теперь через валы торосов и трещины доставляется сама конструкция, а она весит 270 килограммов, мотобур, он, правда, на сто килограммов легче, но тоже достаточно тяжел для одного человека. А кроме того, еще инструменты и приборы. После этого надо пробурить и вынуть девять метров льда, вморозить анкерные устройства, опустить под лед блок энергопитания с часовым механизмом, смонтировать установку, закрепить растяжки. И чаще всего эту работу приходится делать на свирепом ветру, при жгучем морозе. А многие операции требуют прикосновения к металлу чутких пальцев, и нужно снимать рукавицы.

Но ни разу никто из "вехистов" не посетовал на трудности. Свою нелегкую работу они делают с увлечением, сноровисто и быстро. И особенно хорошее настроение у каждого после того, как установят очередную "палочку". Дело сделано на совесть, поэтому уверены - в назначенное время автомат пошлет в эфир дробь тире и точек: "Внимание! Говорит океан..."

И не потому ли после работы в их каюте веселье, смех, песни. Так и тянет зайти к этим славным ребятам.

Вот они сидят за маленьким круглым столом, довольные, оживленные, готовые подхватить хорошую шутку и посмеяться от души. А я почему-то думаю о нелегких дорогах, которыми приходится ходить в жизни подлинным героям. Сколько же всякого, случалось с ними? Ведь свои ДАРМС и вехи они расставляют в Арктике каждую весну и осень вот уже более десяти лет.

- Опасно ли? - переспрашивает инженер Листов. - Иногда и трамвайную линию переходить опасно...

- Да что там, ребята, - вступает в разговор большой и добродушный Женя Юрьев, - когда с самолетов работали, всякое бывало. Только сядешь, а ледок возьмет да и треснет прямо под самолетом. Давай бог ноги...

- Был у нас один особенно неприятный день, - начинает неторопливо Сеня Кабанов. - Ходили тогда в паре самолеты Полякова и Малькова. Сегодня один садится первым на лед, другой подстраховывает, а завтра наоборот. С воздуха лед определить трудно, особенно в плохую погоду. В сумерках, говорят, все кошки серы. Поэтому, когда один самолет садится, другой следит, не покажется ли под ним мокрый след. Если покажется, то тут же по радио дается команда - подниматься! Стоит заглушить моторы, и уже не взлетишь, машину утопишь...

Так вот, перед вылетом раз синоптики наобещали хорошую погоду в заданной точке. Кружились, кружились - в облаках ни просвета. Начали утюжить лед на бреющем. Наконец выбрали льдинку, только коснулись лыжами, команда:

- Взлетайте, под вами вода!

Взлетели, а возвращаться ни с чем не хочется - полет больших денег стоит. Снова ищем подходящее поле. Нашли. Сели. И опять слаба льдинка. Стали разворачиваться для взлета - лыжей за торос задели. Пришлось выскакивать и на руках заносить машину. Представляете, винты работают, а мы самолет толкаем. Глаза залепило снегом, полы рвет, с ног валит. Но торос все ж миновали, в машину вскочили на ходу, оторвались...

Что же, так и возвращаться ни с чем? Конечно, никто не осудит. Но нас уже зло разобрало. С Арктикой иногда и на басах разговаривать приходится. Она риск любит. Полетели еще, приметили в облаках окошечко, теперь уже легче выбрать надежное поле.

В третий раз сели. И ДАРМС установили. Как надо. По всем правилам, закончил Кабанов.

- Да, трудный был денек, - подтверждает, глядя в одну точку, Женя Юрьев.

Он по возрасту старше других, больше повидал, больше изведал.

Еще мальчишкой ушел Юрьев на фронт. Воевал стрелком-радистом в танковых войсках. Один танк подбили, другой сожгли, но на третьем Евгений Юрьев дошел до Победы...

Воевал и Сеня Кабанов. Воевал лихо, о чем свидетельствуют два солдатских ордена Славы, Отечественной войны и Красной Звезды.

А теперь вот на ледовом фронте, на самом его переднем крае.

Многое помнят такие люди. Но скупы на слова и не любят рассказывать о себе.

- Что там толковать, споем, братцы, - предлагает, широко улыбнувшись, Женя Юрьев. И затягивает:

И снег, и ветер,

И звезд ночной полет...

1976 г.