"Война мага. Том 2. Миттельшпиль" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)
Глава седьмая Эвиал. Эгест и Мекамп
Выполнить горячее желание преподобного отца-экзекутора и уже на следующий день отправиться следом за Разрушителем магам не удалось. Ректор Анэто то открывал глаза, то вновь терял сознание. Мегана не отходила от его постели, задёргала и замучила вконец всех лекарей, то истерически рыдая, то обвиняя их всех в непроходимой тупости, и грозилась отправить пользовать скотину у замекампских кочевников. Остальные маги, посвящённые в тайну, как могли изображали рвение, не жалели сил, так что воздух постоянно окрашивался столбами разноцветного магического пламени.
Во время кратких перерывов в беспамятстве Анэто, как ребёнок, вцеплялся в пальцы заплаканной Меганы, срывающимся голосом шептал, что Этлау должен быть уничтожен, и вновь впадал в забытьё. Несколько раз появлялся и сам отец-экзекутор, вежливо и терпеливо справлялся о здоровье достопочтенного милорда ректора, осторожно интересовался ходом «важного для всех нас дела», выслушивал длинные и поневоле сбивчивые объяснения, почему ну никак не удаётся справиться с возникшими трудностями, кивал, словно веря всему сказанному, и вновь уходил к своим немногочисленным соратникам в серых инквизиторских плащах.
Так прошёл день, миновала ночь. Ничего не менялось. Мегане показалось, что Анэто стало чуть лучше – ослаб сотрясавший его озноб, беспамятство теперь перемежалось сном, и сердце вновь обретшей надежду чародейки колотилось так, что едва не выскакивало из груди. Однако милорд ректор по-прежнему не приходил в себя надолго, а когда приходил, продолжал нести странный и пугающий вздор, так что лекарям приходилось не столько помогать пациенту, сколько заботиться, чтобы опасные словеса не достигли слуха преподобного отца-экзекутора.
Казалось, время остановилось. Шли часы, к лагерю медленно подтягивались последние тащившиеся от самой Чёрной башни (вернее, её руин) разноплемённые полки, а Разрушитель по-прежнему оставался неведомо где, и святой отец Этлау начал мало-помалу терять терпение.
Нельзя сказать, что он стал груб, заносчив или требователен. Нет, он просто не отходил от шатра Анэто, так что Мегана сталкивалась с ним всякий раз, когда выскакивала на улицу опорожнить судно страдающего Анэто. Когда это случилось в пятый или шестой раз, инквизитор мягко окликнул чародейку.
– Дочь моя, мы не движемся к намеченной цели. Я понимаю, что… велит тебе твоё сердце, но подумай такоже и обо всём остальном Эвиале! Если мы немедля не отыщем Разрушителя, нас всех ждут ужасные, непредставимые бедствия, и то, что ныне представляется тебе превыше всех остальных дел и забот, в свою очередь окажется никчёмным и бессмысленным. Нам надо разыскать мятежного некроманта и покончить с ним раз и навсегда. Я начинаю полагать, что знаю, чего потребует от меня на сей раз Спаситель, и склоняюсь пред Его волей, ибо это великое счастье – знать Его желание и следовать Ему. Ты понимаешь меня, дщерь?
– Понимаю, святой отец, – склонила голову Мегана; что ещё ей оставалось сказать?
– Я не скрою от тебя, дочь моя, что ожидаю вестей от других верных чад Спасителя, скромных братьев в великом кулаке Святой Инквизиции. Не только маги преклоняют волю свою к поискам Разрушителя. И хотя смиренные слуги Церкви не могут похвастаться столь широкими возможностями, они делают что могут. Не исключу, что им улыбнётся удача… но рассчитываю всё-таки на твою помощь, дщерь. Что скажешь, что ответишь ты мне?
– Преподобный отец, я всей душой желаю полного успеха нашему делу, готова отдать все силы, дабы только мы смогли добраться до этого отродья Тьмы… Но видит каждый, желающий видеть, что мы сейчас не в силах добиться полного и немедленного успеха. Только если Разрушитель окажется настолько неразумен, что сотворит какое-то особенно сильное и характерное для него заклятье Тьмы, тогда…
– Если это заклятье окажется достаточно могущественным, могут оказаться удачливыми и мои собратья в Аркине, – согласно кивнул Этлау. – Конечно, это была бы великая удача. Но я на неё не рассчитываю. Разрушитель мудр нечеловеческой тёмной мудростью, и неразумно было б отказывать его покровительнице в истинно глубоких, хотя и извращённых познаниях. Я страшусь, дочь моя, что Разрушитель сейчас затаится, постарается, словно обычный смертный, затеряться где-нибудь за Восточной стеной Салладора. Мы неизбежно потеряем его след… И одна лишь милость Спасителя способна будет защитить нас тогда!
– Ни слова не могу возразить преподобному, – поклонилась Мегана.
– Тогда жду твоего совета, о многомудрая чародейка. – Этлау вернул столь же вежливый и куртуазный поклон. – Скажи же, что ты собираешься делать? Больше никто, кроме тебя, не способен объединить магов Ордосской Академии и твоего Волшебного Двора.
Мегана кивнула. Но молчаливыми кивками отец Этлау довольствоваться не собирался.
– Что ты намерена сделать, Мегана? – нажимал он.
– Мы. Попытаемся. Ещё. Раз, – раздельно выговорила волшебница, с известным трудом глядя прямо в глаза инквизитору. – Не скрою, в нашем стане разброд и шатание, а я…
– А это всё от маловерия, – назидательно поднял палец Этлау. – Спаситель жаждет помочь нам, но лишь в том случае, если мы сами себе поможем. Не подведи меня, Мегана. Молю Его вложить в уста мои те слова, что побудят тебя перевернуть небо и землю, но добиться желаемого! Иного выхода у нас нет, и отступать нам тоже некуда.
Мегана торопливо и мелко кивала, спеша согласиться с преподобным.
– Мы начнём немедленно. Спасибо тебе, отец Этлау, ты вновь воспламенил сердце моё огнём долга, – высокопарно заявила чародейка, от стыда поджимая пальцы в тёплых сапожках; но нелепая выспренность фразы, похоже, пришлась отцу Этлау по душе.
– Этих слов и ждал я от тебя, дочь моя! Приступай же, не медли.
– Не стану.
– И оповести меня, если только я смогу быть чем-то полезен. Прошлый раз ведь мне самому пришлось встать в эпицентр заклятия? Полагаю, что это же потребуется и сейчас?
– Полагаю, что да. – Мегана заставила себя прямо взглянуть на инквизитора, старательно пряча от самой себя простую мысль – его надо прирезать без лишних фокусов, грубо, грязно и немедленно. «Кто из моих мальчиков способен это сделать? Первый удар всё равно придётся нанести мне, но от второго он должен расстаться с жизнью».
– Тогда дай мне знать, когда моё присутствие станет необходимым. И да пребудет с тобой благословение Спасителя.
Приняв решение, Мегана действовала резко и без промедлений. Конечно, если Анэто прав и Этлау действительно есть Разрушитель Воплощённый, то как же быть с грозным предупреждением о том, что смерть орудия Тьмы обернётся невиданными бедствиями? Или всё-таки это окажется меньшим злом по сравнению с тем, что Этлау способен принести в мир?
Мегана знала, что пока ещё инквизитор не совершил ничего особенно злодейского, что особенно сильно выделило бы его из ряда остальных членов Святого братства. Может, Анэто всё-таки ошибается?.. Как бы ещё протянуть время…
И она сумела протянуть ещё почти целые сутки, скрывая бездействие за суетой якобы энергичных приготовлений; однако на сей раз судьба поистине обернулась против неё.
Отец Этлау примчался к ней сломя голову, размахивая руками и чуть ли не подпрыгивая.
– Дочь моя! Мегана! О счастье, о радость! О милость Спасителя Солнцеликого!
– Что случилось, святой отец? Вас посетила радость?..
– И не просто, дочь моя! Великая радость и великая же удача! Разрушитель в Салладоре! Он сотворил одно из своих заклятий! Могущественных заклятий, должен признать, но теперь мы знаем точно, где он! Я только что получил весть из Аркина! Мои братья исполнили свой долг, по попущению Спасителя мы теперь точно знаем, где скрывается корень зла! Осталось совсем немного – взойти на тонкие пути, настичь Разрушителя и покончить с ним!
Мегана глубоко вдохнула, задержала дыхание. Всё-таки инквизиторы хитры. Очень хитры. Наверняка в Аркине у них собраны все лучшие мастера святой магии, отдавшие все свои силы поискам. И они таки добились успеха; ну что ж, теперь наш черёд.
– Разумеется, святой отец. При таких обстоятельствах наше промедление поистине смерти подобно. Мы готовы предпринять ещё одну попытку.
– Не просто «попытку», дочь моя, – поправил её Этлау. – Нам нужен только успех. Неудачи не должно быть.
Чародейка молча кивнула, а что ей ещё оставалось делать? Без Анэто гордая хозяйка Волшебного Двора вдруг ощутила себя потерянной и беспомощной. Ей недоставало страсти и решительности ректора Ордосской Академии, его убеждённости и готовности идти до конца. Долгая, в несколько столетий, жизнь на востоке Эвиала научила Мегану искусству компромисса, однако она же приучила думать, что «главное, конечно, впереди».
Похоже, это «впереди» наконец обратилось в «здесь и сейчас».
Волшебница невольно коснулась кинжала под плащом. Да. Здесь и сейчас. И позвать Мерона. Он бывший разбойник. Он поймёт.
Мегана ещё раз выдохнула и, стараясь не пропустить в голос предательскую дрожь, уверенно ответила:
– Как только стемнеет, преподобный отец, мы выйдем на тонкие пути. Но не будет ли наше появление там несоразмерным положению вещей? Милорд ректор Анэто в беспамятстве и не сможет сопровождать нас!
– Подбери кого-нибудь из наиболее искусных ордосских магов, – пожал плечами инквизитор. – Конечно, милорда ректора никто не заменит, но всё же…
Мерон, низкорослый и коренастый крепыш, не колебался ни мгновения. В душе он по-прежнему оставался разбойником, чьих сотоварищей инквизиторы развешивали вверх ногами, привязывая к деревьям так высоко, как только могли, оставляя на поживу хищным птицам.
– Не беспокойся, хозяйка. Коль надо загасить кого, усегда загасим. Ты только скажи.
– Вот именно что «усегда»… – сердитым шёпотом передразнила его Мегана. – Нам нельзя промахнуться, Мерон! Иначе всему конец!
– Ты, хозяйка, у нас многомудра, тебе и слово молуить, – кивнул бывший разбойник. – Не изуоль треуожиться, усё исполним.
– Я ударю первой. Мне он доверяет больше, допустит близко. Защититься Этлау не успеет…
– А ну как успеет? Хозяйка, уидел я, как он с Разрушителем подле той Башни резался… От меня б тот Разрушитель только пух-перо и остауил бы.
– Успеет, не успеет… а что ещё делать? От заклятий его такие силы защищают, что… от простой стали могут и не защитить. Короче, я ткну, ты дорежешь. Проси потом у меня что хочешь, – закончила она обычной фразой правителей, требующих от подданного почти невыполнимой службы.
– Тебе, хозяйка, уедомо, чауо мне хочется… прости уж за прямоту.
Мегана подавила вспышку гнева. В конце концов, зачем ей красота, если её никто не возжелает? – постаралась отнестись философски она.
– Нет ничего невозможного. – Чародейка постаралась ограничиться уклончивым полуобещанием, но Мерона было не провести.
– Это ты, хозяйка, сейчас ласкоуая, поелику нужон я тебе. А как сделаем дело, ну как забудешь? На резкое дело-то идём, того и гляди сами на ножах у серых окажемся.
– Не забуду, Мерон. – Мегана решительно шагнула к разбойнику, несмотря на холод, расстегнула и раскрыла доху. – Потрогать можешь прямо сейчас. Так сказать, в счёт аванса.
– Вот это другой разгоуор, хозяйка! – Мерон ухмыльнулся, а Мегана закрыла глаза, чтобы не видеть плотоядно скривившихся губ. Руки у разбойника, как ни странно, оказались умелые и негрубые, так что приготовившейся к худшему Мегане не пришлось даже призывать гордость и выдержку.
– Теперь уерю тебе, хозяйка. Буду с тобой рядом и судьбу туою разделю, – хрипло выдохнул разбойник, отступая от растрёпанной чародейки.
Мегана поспешно запахнулась. Для любовных экзерсисов, даже столь… неожиданных, обстановка холодного эгестского вечера совсем не подходила.
– Как только взойдёт луна, Мерон.
– Само собой, хозяйка.
Луна взошла в свой черёд, и отец Этлау, нетерпеливый, точно юноша перед первой ночью, уже стоял возле шатра ректора Анэто. Мегана вышла к инквизитору, кусая губы и еле сдерживая слёзы, – Анэто последние часы не приходил в себя, а дыхание сделалось тяжёлым, хриплым и прерывистым. Не шли из памяти и жадные руки наглеца Мерона – эх, как бы она отомстила поганцу (способному, но от этого не меньшему негодяю), если бы только могла! – Всё ли готово, о дщерь моя?
– Всё, досточтимый отец. – Она склонила голову с притворным смирением.
– Куда мне встать?
– Никуда не надо, преподобный. Мы придумали кое-что получше.
– Кое-что получше? Это интересно, – оживился Этлау. – Так куда же мы…
Они задержались в нешироком пространстве между шатрами. Где-то совсем рядом в темноте притаился Мерон, Мегане казалось, что она чувствует острый кисловатый запах обнажённой стали. Было темно, лекари по-прежнему возились с Анэто, остальные маги сновали туда-сюда, стараясь не упускать из виду немногочисленных инквизиторов, свиту преподобного Этлау.
– Что ж теперь? – с неподдельным любопытством осведомился отец-экзекутор. – Не тесно ли здесь, до…
Мегана не тратила даром драгоценного времени. В голове чародейки всё помутилось – ей ещё никогда не приходилось никого убивать
Пальцы сошлись на костяной рукояти, хорошо смазанный клинок бесшумно выскользнул из ножен. Словно чем-то озаботясь, она повернулась боком к инквизитору – и резко ударила вправо, вкладывая в удар всю ярость и боль грозящей потери, всю новообретённую веру в Анэто, в себя, в свою любовь…
Мегана не промахнулась. Она не рассчитывала попасть из столь неудобного положения в шею, но на это у неё припасён был Мерон; остриё кинжала пронзило грудь Этлау, скользнуло по ребру и глубоко погрузилось в лёгкое.
Инквизитор захрипел, оттолкнул чародейку; но позади него чёрной тенью уже возник Мерон, молчаливо и беспощадно махнул изогнутым, словно ятаган, и заточенным по внутренней кромке резаком; горло инквизитора отворилось, словно звериная пасть, потоком хлынула кровь; тело обмякло и кулем повалилось наземь.
– И усего-то делоу, хозяйка. – Мерон уже деловито раскатывал мешковину. – Не касайся его, не марай белы рученьки. Это уж моё дело.
Мегана едва заставила себя не выронить кинжал, а более или менее успешно запихать его трясущимися руками обратно в ножны.
– Гоуорю ж, уот и усё, хозяйка. – Разбойник с ловкостью, свидетельствовавшей об обильной практике, запихал кажущееся неподъёмным тяжёлое тело в мешок. – Теперь унесу его подальше и схороню, да так, что никто у целую вечность не найдёт…
– Эт-то вря-а-ад ли… – просипело вдруг рядом.
Остолбенев, Мегана и Мерон увидели, как у мёртвой головы раскрылись губы и, как будто бы незрячие, глаза в упор взглянули на них.
– Плох бы я был, не прими мер предосторожности. – Мешок треснул и распоролся сам собой, инквизитор одним лёгким движением оказался на ногах. Мерон взревел, прыгнул, выставив резак, Этлау резко повёл рукой, словно осеняя врага знаком Спасителя, и грудь разбойника лопнула, рёбра выворачивались наизнаку, лёгкие разлетались облаком кровавых ошмётков, миг спустя наполовину выпотрошенное тело застыло, уставившись в небо пустыми глазницами – глазные яблоки тоже разорвало, кровь неправдоподобно быстро свернулась.
Тысяча и одна мысль пронеслась в голове охваченной ужасом Меганы. Этлау в очередной раз перехитрил их, её, хозяйку Волшебного Двора! И теперь оставалось только одно, поистине одно, потому что живой в руки палачей Аркина она не дастся.
– И это тоже вряд ли, – успела услыхать она, прежде чем перед глазами что-то ослепительно вспыхнуло и волшебница лишилась чувств.
Никто не заметил случившегося, точно Мегана, инквизитор и Мерон бесследно выпали из этого мира. Лекари по-прежнему суетились около Анэто, когда в шатёр милорда ректора осторожно вошёл не кто иной, как сам преподобный отец-экзекутор. Плащ на его плечах выглядел так, словно его срочно выдернули из какого-то сундука, где он хранился невесть сколько времени, шея замотана грубым толстым шарфом.
Этлау оставил за порогом пару дюжих инквизиторов, но в шатре Анэто одних только целителей толпилось не меньше десятка да ещё трое немолодых ордосских магов, ближайших помощников милорда ректора.
– Встань и иди, – негромко приказал инквизитор, нагибаясь к самому уху ректора.
– Преподобный отец, я вынужден просить вас не тревожить моего пациента… – Ксавьер не испытывал особенного пиетета перед всесильным инквизитором. Целитель исполняет свой долг у постели больного, и никакие «преподобия» не могут вставать у него на дороге.
Этлау вскинулся, в глазах инквизитора мелькнуло удивление. Анэто не подчинился его команде, а лекарь Ксавьер глядел на отца-экзекутора с откровенным отвращением.
– Встань и иди, – повторил Этлау, проигнорировав целителя.
Но за спиной Ксавьера уже стояли трое ордосских магов: Свелен, Манфред и Абасг, уцелевшие во всех перипетиях штурма Чёрной башни и последующей погони за Разрушителем. Ветераны. Их не испугаешь ни Спасителем, ни даже самой Западной Тьмой.
– Преподобный отец, настоятельно прошу вас удалиться, больному необходим покой, – пока ещё вежливо, но твёрдо заявил Ксавьер. – Почему милорд ректор должен встать и куда-то идти? В таком состоянии он и руки-то поднять не может!
Инквизитор, казалось, чего-то явно не понимал в происходящем. Он застыл словно в ступоре, точно никак не мог взять в толк, почему же его приказ не выполняется.
В этом, впрочем, он был не совсем прав. Анэто и в самом деле стал приподниматься, однако взор милорда ректора оставался мутным, голова бессильно болталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы.
Трое ордосских магов быстро обменялись мрачными взглядами. И ответили.
Они были мастерами воздушной стихии, но сейчас прибегли к иным заклятьям.
Под ногами инквизитора пол внезапно размягчился, ковры расползались в стороны, точно живые, лопалась нижняя покровная ткань, обнажая каменистую промороженную землю. Воздух и Земля сочетаются не лучшим образом, но силы всем троим магам было не занимать. Чёрные губы со сладострастным чмоканьем втянули ноги растерянно взмахнувшего руками инквизитора, и в следующий миг он провалился по пояс.
Непобедимый, неуязвимый Этлау, с которым не смог справиться сам Разрушитель, погружался в разъявшуюся земную плоть; рот инквизитора приоткрылся, глаза широко расширились; он отчаянно дёрнулся, плащ распахнулся – надетая под плащ серая овчинная куртка была пробита на груди, и края разреза задубели от крови. Казалось, клинок должен был бы пронзить сердце, но Этлау жил и, по всему, умирать не собирался. Он явно не понимал, что происходит, почему его всегдашняя сила истаяла, но и остатки её делали инквизитора страшным противником. Уже провалившись по пояс, он упёрся руками в обнажившуюся землю – и потянул себя вверх, вытягивая ноги из каменного плена. Свелен что-то крикнул, махнул посохом – с его вершины сорвалась молния, классическое оружие мага Воздуха, на миг оплела инвизитора паутиной слепяще-белых росчерков – и угасла, оставив лишь дымящиеся следы на его плаще. Свелена согнуло от боли отката, а Этлау уже стоял на ногах. Выглядел он неважно, его шатало, однако отразить ещё одно нацеленное в него заклинание он сумел. Преподобного словно ураганом вышвырнуло из шатра, он пустился в бегство, однако он был жив, и это означало, что…
– Добейте его! – вдруг выкрикнул приподнявшийся на постели Анэто.
Трудно сказать, чего стоило милорду ректору это усилие. Лицо налилось тёмной кровью; глаза выкатывались из орбит, на губах проступила пена.
Растерянные лекари бросились к нему, но Манфред, Свелен и Абасг знали своё дело. Они очень хорошо помнили историю Эбенезера Джайлза. Тогда Белому Совету казалось необходимым во что бы то ни стало сохранить мир со святыми братьями. Возможно, маги допустили ошибку, возможно, роковую. Но сегодня они поняли, что пришла пора поквитаться за всё.
Вслед за бегущим инквизитором устремилась целая лавина молний. Остальные чародеи, и ордосские, и маги Волшебного Двора, завидев происходящее, мешкали недолго – Анэто с Меганой знали, кого взять в этот поход.
Этлау явно переоценил свои силы, явившись за лёгкой, как ему показалось, добычей – тяжелораненым, полубесчувственным ректором Ордосской Академии. И сейчас плащ за плечами бегущего инквизитора то и дело вспыхивал ослепительным пламенем, преподобного отца-экзекутора трижды сбивали с ног поднимавшиеся у него на пути големы из камня и земли; туча летающих ножей отметилась на лице Этлау тремя или четырьмя кровавыми росчерками, но не более! Самые убийственные, самые разрушительные заклятия магов в лучшем случае оставляли мелкие царапины на инквизиторе, на краткий миг воспламеняли одежду, тотчас же гаснувшую словно сама по себе, но сразить самого Этлау они не могли.
Из тьмы бежали немногочисленые инквизиторы, соратники преподобного, мелькнула выпущенная кем-то из них стрела, и один из магов упал, схватившись за пробитую грудь. Ярость многих чародеев обратилась против этой новой опасности, и тут оказалось, что неуязвимостью наделён только один отец Этлау. Остальных святых братьев в тот же миг смела настоящая волна, где воедино сплелись потоки ледяных игл и разящие молнии, пышущие жаром пламенные шары и дробящие кости валуны. Маги не рисковали. Они обрушили на врага то, в чём слыли особенно сильными, – буйство стихийной магии, и живым из инквизиторов не ушёл никто. Обугленные, раздавленные, разорванные в клочья тела расшвыряло далеко в стороны, защитники Этлау полегли единомоментно, все – за исключением самого преподобного. Отец-экзекутор улепётывал со всех ног, обретя поистине заячью прыть. Несколько последних огненных шаров пронеслись у него над головой – и святой отец, прыгнув в узкую расщелину, скрылся из виду.
Погоня, само собой, ничего не дала.
Растерянные, мрачные и злые, маги собирались обратно к шатру Анэто. Они прекрасно понимали, что сейчас здесь произошло. В один миг они превратились в отверженных, восстановивших против себя самую могущественную силу Эвиала (если не считать, само собой, Западной Тьмы или Империи Клешней).
В палатке же Ксавьер и его товарищи суетились вокруг мечущегося на постели Анэто. Казалось, маг прилагает поистине чудовищные усилия, чтобы только остаться в сознании.
И ему это удалось.
– Г-х-де-е… Мег-хана?..
Расторопные посыльные бросились на поиски – тщетно. Хозяйка Волшебного Двора исчезла, как в воду канула.
Целители воткнули в вены Анэто сразу три или четыре полые иголки, вливая в жилы какие-то блёкло опалесцирующие снадобья, из носа ректора струилась кровь, однако он каким-то чудом не впадал в беспамятство.
– Ищите… Мегану… Ищите… – повторял он раз за разом.
И раз за разом посыльные возвращались с неутешительными вестями.
Страшный шок же, однако, каким-то образом помог Анэто вырваться из тенет недуга.
– Это его либо убьёт, либо вытащит, – пробормотал сквозь стиснутые зубы взмокший целитель Ксавьер.
И похоже, что вытаскивало.
Во всяком случае, когда на небе разгорелось утро следующего дня, милорд ректор Анэто пребывал в здравом уме и твёрдой памяти, правда, не мог пока ходить, ну да это было и не нужно, хватало добровольных носильщиков.
Все инквизиторы погибли, Этлау, Мегана и ещё один чародей Волшебного Двора, Мерон, исчезли. С севера по-прежнему подтягивались войска, и Анэто не мог упустить такого шанса.
К тому времени в лагерь успело подойти едва ли шесть или семь тысяч ратников. Анэто, всё ещё возлежа на носилках, потребовал вынести себя к ним.
Свидетелей случившегося, могущих оспорить его слова, само собой, не было. Посланные по следу Этлау преследователи вернулись ни с чем, да и сам след вскоре затерялся, и никакие магические ухищрения не могли помочь. Равным образом поисковые партии не могли найти следа Меганы.
Пик Судеб мрачно нависал над ними крутыми неприступными склонами.
Речь Анэто перед собравшимися ратниками получилась горячей, хотя поневоле и не столь продолжительной, как рассчитывал чародей. Он держался на самом краю, держался, но этого оказалось недостаточно.
– Братья! – громко начал милорд ректор, несложное чародейство, поддерживаемое его сподвижниками, позволяло слышать его слова всем и каждому, как бы далеко они ни оказались. – Тяжек и непрост наш путь. Тьма хитра, и у неё бездна уловок. Даже самые верные не могут избегнуть её сетей. Мы одержали великую победу, мы разрушили Чёрную башню, презренный Разрушитель ударился в бега, словно трусливый заяц, но наш извечный враг нашёл себе новое оружие, ударил туда, где мы никак не ждали слабины и прорех. Тьма овладела преподобным отцом Этлау!
Ответом послужил многоголосый изумлённый гул. Преподобный Этлау? Не может того быть!.. Тот, кто бился грудь в грудь с самим Разрушителем и его драконом и едва не вышел победителем!.. Им овладела Тьма? Как? Почему? Отчего?..
Анэто знал, что они сейчас думали. Он старался ответить, говорил о безумии преподобного, набросившегося на своих же верных слуг, ордосских магов; говорил о святых братьях, подчинившихся приказу Тьмы и тоже напавших; магам ничего не оставалось, как защищаться. И теперь они все скорбят о невинноубиенных, и стенают, и возносят моления Спасителю, прося его принять в лоно своё заблудших чад; а творение Тьмы в облике и теле преподобного Этлау ускользнуло и сейчас, несомненно, уже замышляет следующий удар, ещё более страшный.
– И, может, – вдохновенно вещал Анэто, – Западная Тьма пыталась обмануть всех нас и на самом деле Разрушитель всё это время скрывался здесь, там, где его никто не подумал бы искать?! Что, если истинный Разрушитель сейчас пробирается тёмными равнинами Эгеста к Святому Городу, к Аркину, намереваясь, конечно же, предать его огню и мечу силой своего чародейства?..
Воины оторопело слушали могущественного мага. Да, имя Ордоса всегда внушало трепет, но сейчас, после всего того, что увидели ратники под Чёрной башней, поверить в то, что Тьма овладела преподобным отцом Этлау, было непросто. Растерянные, недоумевающие люди топтались на месте, слушая горячие, но не зажигающие речи ордосского мага.
И Анэто, опытный оратор, тотчас уловил это настроение толпы. «Их всех привела сюда Инквизиция, мы только помогали, – с горечью подумал он. – Для них это так, и они ничего не станут слушать. Всё, что я сейчас могу, – это сделать так, чтобы собранная армия не досталась бы никому – ни нам, ни Этлау, если это исчадие вновь вынырнет из небытия».
– Я знаю, вам трудно поверить моим словам! – набравшись сил, выкрикнул чародей. – Вы шли за преподобным Этлау, почитая его как исполненного святости и ведущего вас на доброе дело! Теперь ваша служба ему кончилась. Вы вольны разойтись по домам! Я не прошу вас присягать мне и идти на Аркин, хотя именно там, боюсь, попытается укрыться тварь Тьмы, вводя в заблуждение добрых и честных слуг Спасителя! Знаю, вы в замешательстве, вы растеряны. Так что же я могу предложить вам лучшего, кроме как разойтись по домам и дождаться вестей или вестников, коим вы поверите и за кем пойдёте, как шли за отцом Этлау к Чёрной башне?
Ответом ему послужил разноголосый нестройный гул. Святая Инквизиция была настолько озабочена своим непременным главенством в этом походе, что собранные со всего Эвиала полки не имели единого командования, отдельные отряды подчинялись только своим военачальникам. Сейчас здесь собрались далеко не все войска, что осаждали Чёрную башню, но первыми подошли самые сильные, стойкие и верные, как алебардисты и арбалетчики Лесных Кантонов, например.
И именно их командир первым вышел вперёд, едва Анэто сделал паузу.
Бородатый и коренастый, чем-то смахивавший на горного гнома, в начищенной до блеска, несмотря ни на что, кирасе, он поднёс к губам рог и звучно протрубил, требуя тишины. И, едва дождавшись её, заорал, надсаживаясь, так чтобы его услыхали бы все столпившиеся вокруг носилок с милордом ректором Ордосской Академии:
– А мы своё дело знаем! И магики никогда нас не обманывали! И людей не жгли по облыжным наговорам, да, вот так! И мы за вами, милорд Анэто, пойдём, потому как не знаю, что другие видели у Чёрной башни, а я так то, что неможно человеку святому исполнить! И потому пусть остальные как хотят, а мы с вами!
Людское скопище взорвалось криками. Лесные Кантоны славились своей непримиримостью и вольнодумностью. Инквизиторов там не слишком жаловали; да и некая деревушка Зеленухи оставила по себе долгую память, отлучённая от церкви и едва не погибшая вся, до последнего человека, кабы не тот, кого прозывали Разрушителем.
– Благодарю тебя, доблестный Аррат, – крикнул в ответ Анэто. – Благодарю за твой выбор, но хочу предупредить: исчадие тьмы могло опутать своими чарами многих простых слуг Спасителя, не исключено, что…
– А коли так, – проревел в ответ Аррат, – и того нужнее выжечь эту заразу железом калёным, покуда не расползлась! Меньше невинной крови потом лить придётся!
Возразить тут было нечего.
Однако, разумеется, далеко не все последовали примеру алебардистов. Многие начали расходиться прямо сейчас, не теряя времени, словно опасаясь, что кто-нибудь явится и задержит их.
Анэто не приказывал их останавливать.
Исчезновение Меганы мучило. Такого с Анэто не бывало и в молодости, милорд ректор даже не думал, что может
Остальные, не задерживаясь, маршировали на полдень. О том, что случилось с Меганой, Анэто старался даже не думать.
И, разумеется, несмотря на все усилия, нигде не нашлось никаких следов беглого инквизитора.
Никто не смог и понять его мотивов – кроме разве что самого ректора. Он догадывался, что, скорее всего, пока он лежал в беспамятстве, Мег попыталась что-то предпринять самостоятельно – возможно, испробовала простую сталь вместо неподействовавших заклинаний. Исчезновение ещё одного мага Волшебного Двора тоже свидетельствовало в пользу этой версии; и, похоже, Мег едва не добилась успеха, инквизитора небось защитила лишь Западная Тьма, и то слишком высокой ценой. Потому что Этлау явно явился за ним, Анэто, растратив силы, причём сам он об этом не догадывался. Его «Встань и иди!» таило в себе огромную силу, но недомогание его, ректора, неожиданным образом обернулось во спасение.
Разумеется, думал Анэто, с трудом поворачиваясь на бок в своём паланкине, Разрушитель, конечно же, не один. Может, их двое, а может, и больше. Тьма хитра; и если Анналы оказались неверны в этом важнейшем вопросе, кто знает, как это всё обстоит в действительности? Может, Разрушителей трое, четверо, пятеро? Может, кто-то из них собирает силы в Империи Клешней или где-то далеко на востоке, в Синь-И?
Невольно мысль милорда ректора всё чаще и чаще возвращались к незадачливому некроманту, сделавшемуся, как все полагали, Разрушителем. Может, он таковым и стал. А может, он лишь средство Западной Тьмы отвлечь внимание защитников Эвиала от истинного Разрушителя или Разрушителей? И точно так же, невольно, Анэто вспоминал об эльфах. Тёмные эльфы Нарна, Светлые – Вечного леса; неужели они окажутся в стороне, не вмешаются
Ни нарнийцы, ни подданные Вейде не прислали свои полки к Чёрной башне. Светлая королева Вечного леса и вовсе слыла неожиданной, но всё же союзницей Святой Инквизиции, тем удивительнее стало её решение. Может, этот «союз» только вынужденный? Может, сейчас можно уговорить капризную эльфийку на совместное выступление?..
Анэто самыми последними словами клял свою немощь, но поправлялся всё-таки медленно, несмотря на все усилия лекарей. Собранные в кулак маги Ордоса и Волшебного Двора окружали его носилки даже не тройным, а девятерным кольцом, мрачные и решительные. Они понимали, какой силе брошен вызов; и понимали, что победы можно добиться только стремительностью.
Однако очень быстро выяснилось, что вести расходятся куда скорее, чем казалось Анэто.
Из мрачной темноты под сплётшимися ветвями бесшумно вынырнули шестеро закутанных в плащи фигур – ни один дозорный маг не ощутил их появления. И уж конечно, никто не смог бы ожидать такой компании – трёх Тёмных эльфов-нарнийцев вкупе с тремя эльфами Вечного леса, якобы смертельного врага Нарна.
 |
– Приветствуем могущественного и многознающего милорда ректора Анэто, главу Белого Совета! – прозвучал мелодичный голос. Тонкая фигура отбросила плащ, дивные волосы разлились волной до самой земли.
– Ваше величество, королева Вейде. – Анэто как мог изобразил поклон. – Прошу прощения, что немощи…
– Ах, оставьте эту куртуазность, дорогой маг, – негромко рассмеялась эльфийка. – Мы дерзнули встать на пути у достославных чародеев, ибо события стали приобретать совершенно невероятный оборот…
– Да, мы объединились, – шагнул вперёд ещё один эльф, выше и шире в плечах, лицо разрисовано изломанными тёмно-зелёными линиями. – Милорд ректор не знает меня. Шоар из Нарна, имеющий власть говорить за всех, кто моей крови.
– Я очень рад, доблестный Шоар, хотя действительно не знаю…
– Зато знаете меня, милорд ректор! – прозвучал весёлый серебряный голосок, и возле носилок очутилась третья фигурка.
– А… Соэльди? – Ректор отличался хорошей памятью на лица.
– Так точно, милорд ректор, Соэльди из Нарна, окончившая Академию Высокого Волшебства в Ордосе, маг Земли, – низко поклонилась миниатюрная эльфийка.
– Не будем зря терять времени, – резко сказала Вейде, отбрасывал волосы назад. – Милорд ректор, мы… в некотором роде осведомлены о случившемся возле Пика Судеб. Не буду скрывать, мы все преследуем разные цели, но случилось так, что наши пути на время совпали.
– В том, чтобы остановить инквизитора Этлау?
Вейде загадочно усмехнулась.
– Мой дорогой милорд ректор, тот, кого ты называешь инквизитором Этлау, на самом деле – лишь крошечная песчинка в несущейся на нас пустынной буре, где миллиарды миллиардов таких. Он сейчас на распутье. Может, окажется Разрушителем, может, Мессией Последних Дней.
– Нам и одного-то Этлау многовато, никак справиться не можем, – мрачно отшутился Анэто. – А тут миллиард миллиардов! Да ещё не то Разрушителей, не то Мессий!
– Тем не менее это именно так, – без тени улыбки отвечала Вейде. – Иногда даже самые доблестные воители, самые искушённые маги вынуждены отступать перед слепой стихией. А надвигающаяся на нас стихия не слепа. К сожалению. Это страшная сила, но, к нашему счастью, управляемая. И я, и эльфы Нарна уже давно поняли, что шторм нельзя остановить, однако им можно управлять. Порою. Можно направить его туда, где он причинит как можно меньше вреда. Не говорю, что не причинит совсем, но… И мы приняли соответствующие меры. Интересно ли будет милорду ректору узнать, какие же именно?
Ошеломлённый Анэто только кивнул.
– Давайте присядем, – предложил Шоар. – Соэльди!
Юная эльфийка небрежно щёлкнула тонкими изящными пальчиками, и перед собравшимися появился неярко светящийся шар, источавший приятное тепло – неопаляющий жар большого костра.
Старшие из магов присоединились к узкому кругу; трое других эльфов, похоже, были телохранителями, они, напротив, отступили.
– Я уже давно поддерживала сношения с тем, что принято именовать Западной Тьмой, – совершенно спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся, сообщила Вейде. – По многим причинам, главные из которых…
Милорд ректор Анэто не успел ни возмутиться, ни даже просто удивиться услышанному – третий из эльфов-нарнийцев внезапно оказался стоящим; никто даже не заметил, как он выпрямился. Беззвучно прыгнул в руку тонкий серебристый клинок с лучащейся лунной крестовиной; и, вытягивая меч, эльф бросил одно лишь слово, мгновенно понятое всеми: и эльфами, и людьми:
– Бреннер!..
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |