"Почему ты меня не хочешь?" - читать интересную книгу автора (Найт Индия)10Начинаем где-то на восточном конце Лондона. Фрэнк заказывает мартини с личи. Я такого раньше не пробовала, но хочу сказать, на вкус это – потрясающе. – Итак, – говорит Фрэнк, когда мы усаживаемся. – Отличный парень, но не твой тип. – Кто, Руперт? Нет, сейчас уже нет. Но тогда он был именно то, что нужно, – такой нефранцуз. И это было сто лет назад, Фрэнк. Нам вместе было весело. Все равно что быть замужем за братом. – А секс? На Фрэнке сегодня костюм, с черной рубашкой и черным галстуком. На любом другом такое сочетание выглядело бы нелепо – как попытка сойти за крутого типа из фильма Гая Ричи. Но Фрэнк в этом обличье выглядит чудно – этакий симпатичный плохиш. Суровый, если не улыбается. – Да, секс у нас был, – серьезно говорю я, – милый и веселый секс. Знаешь, так бывает, когда тебе легко с человеком и ты его не стесняешься. Мы смеялись до упаду, чудили – называли свои гениталии дурацкими именами. – Да, – вздыхает Фрэнк, – знаю, но у меня давно такого не было. А жаль. Ага! Значит, у него были не только бабочки-однодневки. Наверное, этот вздох относится к матери его ребенка. Может, хотя бы изредка о ней вспоминает. Или все же совсем забыл? – Тебе никогда не кажется, что у тебя слишком много секса? У меня в прошлом, конечно, были времена, когда я меняла мужчин как перчатки, но количество женщин, перебывавших в твоей постели, меня просто ужасает. Это даже вредно. – Почему? – Во-первых, отнимает массу сил. – У меня сил хватает, – ухмыляется Фрэнк. – Еще мартини? Не увлекайся им, а то завтра будет плохо. – Да, пожалуйста. Необыкновенно вкусно, да? И не волнуйся за меня. Я тебя запросто перепью, вот увидишь. Фрэнк поднимает одну бровь, затем подзывает официанта. – Может, ты все время ищешь? – Возможно. – И кого же? Идеальную жену? – Похотливую самку, – улыбается Фрэнк, поднимая бокал. – Будем здоровы. – Будем. – Я бы даже сказал, жутко похотливую самку, – уточняет Фрэнк. – А что такое “похотливая самка”? Как это понять? Мне, да и всему женскому населению, было бы интересно знать, что мужчины подразумевают под этими словами. – Это сложно объяснить, – разочаровывает меня Фрэнк. – Некоторых женщин можно назвать похотливыми самками, а некоторых – нет. – Но почему? Толком можешь сказать? – Видишь ли, – говорит Фрэнк, зажигая сигарету, – все дело в том, что эти похотливые самки, они просто не могут по-другому. – В смысле? – Ну, они похотливы по своей натуре. Такая женщина не пытается быть похотливой, потому что она Принесли вторую порцию мартини. – Что ты подразумеваешь под словом “похотливая”? Это та, у которой такой вид, будто она минуту назад занималась сексом, а теперь сидит перед тобой и думает, как бы и тебя в постель затащить? – Иногда, но не обязательно. – Так что? Как Памела Андерсон? – Да. Ты смотрела то видео с ней? – Нет. – Вот она точно похотливая самка. И дело не в том, как она выглядит. Дело в ее, хм... энтузиазме. То есть женщина может быть очень изощренной в сексе, но при этом не быть похотливой самкой. Все дело в отношении. – Выходит, если ты делаешь кому-то минет с нескрываемым удовольствием, то ты – похотливая самка? – Возможно. – Ничего толком не можешь объяснить, – недовольно вздыхаю я. – Извини, – пожимает он плечами, странно улыбаясь. – Но ведь это совсем не важно. – Полная чушь! – восклицаю я. – Очень даже важно, иначе ты бы не искал ее с таким упорством и меня не раздирало бы любопытство. Так что давай, Фрэнк, выкладывай. Приведи мне примеры. Кого можно назвать похотливой? Как насчет тех голубых трусиков, что приходили к тебе пару недель назад? Она из них? – Кто, эта птичка-невеличка? Да нет. – А как насчет блондинки, которая ввалилась в ванную, когда я принимала душ, та, что была до крикуньи? Помнишь? Она такая? – А, та, – улыбается Фрэнк. – Да, она такая. – А еще кто? – Не думаю, что ты с ними знакома. – А ты можешь сразу определить, какая женщина окажется в постели похотливой самкой? Среди тех, кто здесь сейчас сидит, есть такие? – Ты серьезно? – Абсолютно. – Ладно. Тогда пересаживайся вот сюда, рядом со мной, а то шею себе свернешь. Я перебираюсь со стула на обитую кожей скамью. – Нельзя быть уверенным на все сто процентов, – говорит Фрэнк. – Поэтому у меня в постели и оказались Алые Трусики. Но можно предполагать. – Голубые Трусики. – Что? – На ней были голубые, а не алые трусики. – Неважно. – Ты мерзкий тип, – по-дружески сообщаю ему я. – Ну да ладно. Кто? Показывай. В баре, где мы сидим, собрался обычный контингент: модный молодняк и люди постарше, одетые, как и мы с Фрэнком, в черное. В правом дальнем углу за круглым столом скучилась компания девушек, которые не очень вписываются в общую картину бара, хотя явно стараются сойти за “своих”. У них юные, свежие лица, и, несмотря на обилие косметики, стильную одежду и взрослые прически, они более гармонично смотрелись бы на солнечной полянке, резвясь с пони и собачками. – Ну, ни одна из них явно не подходит под твое определение. Это даже мне понятно, – говорю я. – Где? – Тот большой стол в правом углу. Компания деревенских девчушек. Девичник из Хэмп-шира. – Та, что в середине, в бледно-розовом, – говорит Фрэнк. Обзор мне закрывает чья-то голова, поэтому я не сразу могу ее разглядеть. – Эта блондинка? Не может быть. Девушка напомнила мне Крессиду: такая же откормленная, розовощекая, у нее плотная округлая грудь и доброе лицо. Больше похожа на доярку. – Она похожа на доярку. – Она – похотливая самка, – отвечает он, – слово даю. – Но у нее такой целомудренный вид! Нет, я ничего не понимаю. Ты говорил, что такие штучки обычно выглядят вызывающе, словно напрашиваются на секс. – Нет, Стелла, это ты так сказала. И ты права отчасти. Некоторые могут выглядеть вызывающе, а некоторые – нет. Иногда те, что с виду сама невинность, и оказываются самыми ужасными развратницами. А иногда нет. Видишь вон ту женщину в черном платье? – он показывает на тощую спичку, – Не понимаю, – повторяю я. Жутко становится от того, как точно он может угадать столь интимные черты в совершенно незнакомых женщинах. Бах, бах, бах – та, та, и эта. С этой не стоит связываться. Вот так, легко и быстро. По-мужски грубо. Этому трудно противостоять. – По ним видно, что они любят секс, – объясняет Фрэнк. – Откуда ты знаешь? Ведь никто не пытается специально показать своим видом, что секс – По ним видно, что они сами тебе отсосут, и просить не надо. Причем сделают это с удовольствием. – То есть тебе не придется наклонять им голову вниз, в этом смысле? – хихикаю я. – Точно. – Ну у тебя и лексикон: “отсосать”. А еще оделся как джентльмен. – А я парень простой – что на уме, то и на языке, – отвечает он, и мы оба смеемся. – Твое определение похотливой самки больше подходит для порножурнала, – говорю я некоторое время спустя. – По-твоему, это женщины, которые напрашиваются на секс, и стоит им только прикоснуться к твоему члену, как они тут же кончают от счастья. Наверное, считаешь, что женщины без мужика просто жить не могут. Ты прямо как эти бедные извращенцы, что пишут порнушку в Интернете. “Возьми меня, – умоляла она, – о, возьми меня, я истекаю влагой от желания почувствовать в себе твой огромный, великолепный, шика-а-а-рный член”. Вот какой ты, Фрэнк. – Наверное, я тебе неправильно объяснил. – Мое обвинение он даже и не думает отрицать. – Все не так просто, хотя отчасти ты права – в этом есть элемент чисто мужской фантазии. – А я? Фрэнк поднимает бровь и отпивает мартини. И чего он все время на меня брови поднимает? – Нет, Фрэнк, серьезно. Если бы ты сидел с приятелем, а я прошла мимо, что бы ты про меня сказал? – Я закажу тебе кофе. Эти коктейли очень крепкие, а сейчас еще только девять часов. – Ты мне что, в папочки заделался? – Да. – Он хватает официантку, в буквальном смысле хватает ее за фартук – и заказывает мне кофе, а себе (ха!) еще один мартини. – Господи, – иронизирую я. – Ты провинциал до мозга костей, просто мужлан. “Мне тройной виски, а для дамы – сок, пожалуйста”. Это уже слишком. – Не хочу, чтобы тебя вырвало на мои туфли, – резко отвечает он. Я раздраженно вздыхаю. – Итак, что бы ты сказал про меня? – Я думаю, ты та еще штучка, но не знаю, можно ли тебя назвать похотливой, – говорит Фрэнк, все еще оглядывая зал. – Спасибо и на этом. – Я откидываюсь назад и тоже оглядываю зал, но не слишком пристально. Небольшая лекция Фрэнка о мужских предубеждениях смутила меня. – Фрэнк, ты один такой или все мужчины ведут себя так? – Все, и не только мужчины. – Я – нет. По крайней мере, не так, как ты. И Руперт тоже, наверное, нет, и Доминик. Не так грубо. Разве ты никогда не думаешь про себя: “У этой красивые глаза, а у этой – симпатичная мордашка”? – Бывало пару раз. – Пару раз? Когда? – Давненько уже. Вот, опять мы вернулись к жене, подруге или кем там она ему приходилась. Точно. И даже несмотря на то что я пьяна и мне жутко любопытно, я не решаюсь задать вопрос. Просто не могу. Вместо этого говорю: – Я разочарована в мужчинах. Ты все так жестоко обрисовал. – Прости, Стелла. Ты ведь сама просила научить тебя секретам флирта. Пойдем. Тут близко, прогуляемся пешком. Вечеринка, на которую мы отправились, оказалась приемом в честь открытия очередной новой галереи. Как и следовало ожидать, галерея представляла собой огромное белое пространство, заставленное смешными инсталляциями гигантских насекомых из латекса, помещенных в стеклянные кубы. Когда мы входим, в зале стоит дикий шум: гул голосов, громкое дребезжание музыки, от которой у меня тут же начинается мигрень. Канапе все черные; черная икра уложена пирамидками на небольших печенюшках с чернилами кальмара; черный хлеб, намазанный каким-то черным маслом, и с ломтиками черных трюфелей; тарталетки с черешней в шоколаде. Черешня вкусная. Из напитков – коктейли с кофейным ликером. – Да уж, назад в прошлое, – говорю я Фрэнку, пока он тащит меня сквозь толпу, обняв за талию. – Для полноты картины не хватает только Доминика. – Мы тут ненадолго, – роняет Фрэнк, когда на него, визжа от восторга, накидывается классической красоты блондинка. Я отступаю на несколько шагов, изображая интерес к паре латексных уховерток (большие опрокинутые фигуры, обозванные “Инсектицид”). Оторвав от них взгляд, я, к своему великому удивлению, замечаю, что Фрэнк разговаривает уже с брюнеткой. У нее под платьем такой “поднимающий” бюстгальтер, что грудь неестественно бугрится прямо под подбородком. Я пытаюсь встретиться взглядом с Фрэнком, но тщетно, поэтому какое-то время брожу в одиночестве. Естественно, на такой вечеринке нет ни единого шанса избежать встречи с друзьями Доминика. Здесь я насчитала шестерых, включая одного женатика, что набросился на меня за ланчем несколько месяцев назад. Он пришел сюда с супругой, и она не в восторге от нашей встречи. “Дорогая, твой муж отвратителен. И если ты рада, что у тебя есть хоть такой мужик, это еще не значит, что все незамужние женщины Лондона спят и видят, как бы поскорее затащить твоего уродца в постель. Он лысый. У него большое брюхо. Кроме того, я знаю, что у него премерзко воняет изо рта. Так что расслабься и не смотри на меня как на врага народа. А это чудовище можешь оставить себе”. Вот что я хотела бы ей сказать, но... – Привет, Сара. Рада тебя видеть, – чирикаю я. – Помнишь Стеллу? – спрашивает муженек. – Она раньше была с Домиником. – Да, – отвечает Сара без лишнего энтузиазма, демонстративно пытаясь обхватить благоверного за безразмерную талию. – Мы с ними как-то ездили в Прагу на выходные, помнишь? – продолжает муж. – Что-то не припоминаю, – нахально врет Сара, поглаживая его круглую щеку и не сводя с меня глаз. – Неважно, – улыбаюсь я. Да что с ними со всеми, с этими женщинами? Почему они все думают, что при первой же возможности я накинусь на их уродливых мужей и изнасилую не сходя с места? – Приятно было снова встретиться. Мне нужно найти своего друга, – невнятно бормочу я, отчаливая от них. – Надеюсь, она поняла намек, – шипит Сара за моей спиной. – Поверить не могу, что она пыталась и тебя соблазнить. – Просто она очень одинока, – говорит он громко. Ну и наглец, учитывая, что это – Ой, – говорю я. – Надо же. Привет. Я – Стелла, мы с вами на днях познакомились... – Да, да, помню, – отвечает Янгста. – Вы тут играете? – Верняк. – Он указывает на несколько вертушек, за которыми в данный момент орудует мини-версия Янгсты, тоже в спортивном костюме. – Я собирался вам звякнуть. – При этих словах он мизинцем и большим пальцем правой руки изображает телефонную трубку. – Позвоните, – улыбаюсь я. – Буду рада. – Тусанемся, а? Поужинаем там, то, се? – Легко. – Мне пора к декам, – извиняется он. – А какие планы на сегодня попозжей? – Вообще-то я тут с другом. Думаю, мы потом куда-нибудь еще пойдем. – Я с полуночи диджею в Кингз-Кросс, – говорит он, вручая мне пару контрамарок. – Если хотите, заваливайте. – Хорошо. Если не приду, то созвонимся. – Стопудово, – обещает Янгста, кивая по-собачьи. – Верняк. Заметано. Я пробираюсь в другой конец комнаты мимо всех бывших друзей (вслед то и дело слышу: “Смотри, Стелла, бывшая жена Доминика”), ищу Фрэнка и нахожу его в компании отца моего ребенка. Невероятно, сам Доминик тут как тут. Держится словно король вечера, хоть и немного помят. На секунду мне становится грустно, что мой мир так тесен, но потом я впадаю в ярость. Почему он не сказал, что приезжает? Что, трудно было позвонить? А как же Хани? Она и так редко видится с отцом. А вдруг нас бы не оказалось в городе? – Черт возьми, ты почему не в Токио? – говорю я, как только мне удается пробиться к нему сквозь небольшую толпу. – Стелла! – Он отрывается от своей свиты. – Я прилетел всего пару часов назад. Парень, что открыл галерею, – мой старый друг. Как Хани? – Прекрасно, хорошеет с каждым днем. – Я тут ненадолго по делам. Не возражаешь, если в выходные приду ее повидать, когда высплюсь? – Ты мог бы меня предупредить. Позвонить. Нас могло не быть в городе. Конечно, приходи. Она обрадуется. Ты слишком редко ее навещаешь. – Пожалуй, приду прямо завтра. Ну как дела, Стелла? Выглядишь потрясающе. Фрэнк сказал, что ты здесь. Кстати, если говорить об отсутствующих отцах... – добавляет он вполголоса, – все нормально? – Отлично. А как ты? – Меня очень волнует один вопрос, но я не могу сейчас спросить своего бывшего, хрюкала ли я во время оргазма. – Как обычно. Токио – прекрасный город. Вдохновляет меня. Кстати, когда я был здесь в прошлый раз, я не знакомил тебя с Кейко? – Знакомил, мимоходом. – Она сейчас в отеле, отсыпается, но завтра я бы мог взять ее с собой. – Конечно, приводи. – Ладно, мне пора. Тебя подвезти? Я с шофером. – Нет, мы с Фрэнком сегодня развлекаемся. – Вы с ним... О нет, только не это. – Нет, Доминик. – Хорошо. Он тебе не пара, Стелла. Я его хорошо знаю, даже слишком хорошо, – смеется он. Все-таки есть у Доминика одна очень неприятная черта. – Он, конечно, молодец. Но я не представляю тебя в компании деревенского парня за кружкой темного эля. Я кидаю на бывшего недобрый взгляд, но он его игнорирует. – Кроме того, – никак не угомонится Доминик, – он не слишком разборчив в связях. И надежным его тоже не назовешь. Ты ведь помнишь, у него есть... – Да, – прерываю я его. – Я знаю. – Хорошо, – повторяет Доминик. – Не забывай. Фрэнк проталкивается к нам. – Не говори ему, что я тебе сказал, ладно? – шепчет Доминик. – Знаешь, информация о клиенте... все-таки – это профессиональная тайна. И вообще, по-моему, с ним эту тему лучше не затрагивать. – Спасибо за заботу. – Всегда пожалуйста, – говорит непробиваемый Доминик. – Слушай, я позвоню тебе утром. Может, вместе сходим пообедать куда-нибудь. Рад тебя видеть. – Я тоже. Созвонимся завтра. Доминик уходит. – Хватит? – шепчет Фрэнк мне на ухо. Я вижу, что это заметила женщина со вздыбленной грудью, и вижу, что ей это не нравится. – Да, пошли отсюда. Куда мы теперь и кормят ли там? Я проголодалась. – Ты что, ничего не ела? – Нет, только пару тарталеток с черешней. Не потому что невкусно, просто от всего остального у меня бы зубы почернели. Какой умник догадался подавать на приеме такие закуски? – Я бы и сам не прочь что-нибудь съесть. Как насчет карри? Тут за углом Брик-лейн. – Фрэнк, ты гений. Пошли. Он смотрит на свои часы: – Сейчас пол-одиннадцатого. Мы могли бы перекусить, а потом пойти на вечеринку. – Отлично. Полчаса спустя, когда мы уютно устроились в душной и людной “Звезде Индии”, между нами возвышается стопка горячих ароматных лепешек. – Тебе хоть иногда бывает весело на этих вечеринках? – спрашиваю я Фрэнка. – Тебе не бывает скучно? Потому что мне они надоели очень быстро. – Да, очень скоро перестаешь замечать разницу – они все кажутся похожими одна на другую. Но, – он пожимает плечами и макает лепешку в чатни из йогурта с кориандром, – ведь со всеми вечеринками так бывает. Наступает момент, когда просто хочется сидеть дома. – С трубкой в зубах и в домашних тапочках? Верю. Ты не мог бы пожирать эти лепешки помедленнее, поросенок. Я тоже хочу. – Мы еще закажем. И потом, это еще вопрос, кто из нас поросенок. Я чувствую, как краснею. Фрэнк хитро улыбается и протягивает последнюю лепешку. – Прости, Бейб, – и издает тихий, почти неслышный хрюк. Я в ответ пинаю его под столом. – Ты никогда не скучаешь по Доминику? – спрашивает он, шаря в кармане в поисках зажигалки. – Нет, с чего бы? – Не знаю. Разве так не бывает? – У меня нет. Ты когда-нибудь скучаешь по своим подружкам? У тебя вообще были отношения, которые длились больше часа? – Да. Ты что хочешь заказать? – Пока ты живешь со мной в одном доме, не было. Почему? Твоя первая любовь была безответной или плохо закончилась? Ты пытаешься кого-то забыть и потому трахаешься со всеми подряд? – Нет, – смеется Фрэнк. – Прости, но мне уже тридцать пять, а не двадцать. – Ты отбеливал зубы? Какие-то они у тебя очень ровные и белые. Я буду курицу тикка масала, одну парату, один простой йогурт, рис с овощами, оладьи бхаджи, и если ты согласишься, порцию острого картофеля на двоих. Ты запомнил? Мне срочно надо по-маленькому. – Валяй, Зигмунд Фрейд, – говорит Фрэнк. – Что пить будешь? Пиво? – Да. Сходив в туалет и заодно позвонив папе, проведать, как там Хани – оказалось, она не спит и смотрит с папой телевизор, – я возвращаюсь в зал. Фрэнк сидит, откинувшись на спинку стула, и мило беседует с женщинами за соседним столиком. Они явно ему симпатизируют, поскольку активно хлопают глазками и хихикают. Я сажусь на свое место. – Пока, – говорит дамам Фрэнк и отворачивается от них. – Я уже сделал заказ. Так на чем мы остановились? – Я спрашивала тебя о нормальных отношениях. Было ли в твоей жизни что-то серьезное, выходящее за пределы кровати? – А я сказал тебе, что было. – С кем? – С подругами, Стелла. У меня были подруги, с которыми у меня были продолжительные отношения. А с одной мы встречались целых три года. – А кто она? – Сердце бешено колотится: вот он, момент истины. – Девушка из моего родного города на севере. Я молчу. Он тоже. – Ну же, Фрэнк. И?.. – И мы с ней встречались три года, – повторяет он скучающим голосом, – но отношения наши никак не развивались, и мы расстались. – И как она это приняла? – Не очень хорошо. Обычно, когда тебя бросают, это трудно принять. – Да, верно. – Для храбрости я глотнула пива. – Вы поддерживаете отношения? – С Карен? Нет. – А почему? – Это что такое? – Фрэнк смеется. – Допрос с пристрастием? А ты поддерживаешь отношения со своими бывшими дружками? – В основном – да. – Что, со всеми? – Нет, – вынуждена я признать. – Но со многими. – Думаю, просто наши с ней дороги разошлись. Следующий вопрос. – А что будет потом, как ты думаешь? – Где будет? – С тобой; что будет с тобой потом, в будущем? Какие у тебя планы? Ты хотел бы остепениться? – Осесть в своем доме с трубкой в зубах, в теплых домашних тапочках? – Да. – Когда-нибудь, но до этого еще далеко. – Фрэнк, можно тебе задать очень старомодный вопрос? – Валяй. – Тебе никогда не кажется, что твоя жизнь, сексуальная жизнь, – Неправильная? – Да. – Нет. Мне не нравится жить с женщиной под одной крышей. – Но со мной ты живешь. – Но я с тобой не сплю. Спасибо, – говорит он официанту, когда нам приносят еду. – Ненавижу, – продолжает он, – все это нытье и ссоры, а спустя какое-то время они обязательно начинаются. Значит, с женщиной под одной крышей он – Может, ты женоненавистник? – спрашиваю я, прожевывая шпинат. – Или гомик? – Я спал пару раз с мужчиной, давно, еще когда учился в художественном колледже, но мне не понравилось, – отвечает Фрэнк. Как современно. – Мне нравятся женщины. – Но общаться или жить с ними тебе не нравится. – Я же общаюсь с тобой и живу с тобой, так? – Это не одно и то же. Какое-то время мы жуем молча. Я знаю, что это неприлично, но не могу удержаться и спрашиваю, пытаясь придать своему голосу деликатность: – В задницу? – Что? – С мужиками. В задницу? Фрэнк ухмыляется мне зловеще: – Стелла, ты – Да. – А ты сама так пробовала? – В зад? – Угу. – Нет. Я боюсь. У меня фобия. Это как-то негигиенично. А ты? Фрэнк вздыхает: – Тебе не кажется, что ты слишком много хочешь знать? – Нет. Мне интересно. – Ты прямо как парень, – удивляется Фрэнк. – Симпатичный парень. – А ты бы меня поимел сзади, если бы я была симпатичным парнем? – Стелла, я не “имел сзади” парней. Я киваю, но потом с ужасом выдыхаю: – Так ты был пассивом? Фрэнк проводит руками по волосам. – Ты ужасна, ты знаешь об этом? – Фрэнки, ну скажи мне, ну пожалуйста. Скажи своей Стеллочке. Откройся, сбрось камень с души. – Никаких задниц, ясно? Нет, в задницу – нет. Господи боже мой! Я щедро награждаю его за откровенность куском шпината со своей тарелки. – А с женщинами? – Ты опять про задницы? – Да. – Да. – Мамочки... – Я смотрю на Фрэнка во все глаза – он невозмутим, ни тени улыбки. – А тебе не кажется, что это грубо? – Стелла, ни за что бы не подумал, что ты такая ханжа. Что значит – грубо? – Как же не грубо. У женщины есть отличное влагалище, но ты его игнорируешь, и, по-моему, это очень невежливо. И потом, есть в таком сексе что-то насильственное, тебе не кажется? Принудительное? – Дело в разнообразии, – мягко говорит Фрэнк. – Такой секс отличается от стандартного, только и всего. Кроме того, некоторые женщины сами об этом просят. – Что? Так и говорят – трахни меня в зад? – спрашиваю я изумленно. – Да. Просят, чтобы я с ними обошелся пожестче. – А если она согласна на анальный секс, то она – похотливая самка? – Может быть. Нет определенного набора навыков, которыми должна обладать похотливая самка. Даже обычная миссионерская позиция может оказаться развратной, если девушка – похотливая самка. Но в целом, да, анальный секс – несомненно признак похотливости. Я сижу молча, стараясь переварить эту увлекательную информацию. – А что это за парень, с которым ты болтала на приеме? – спрашивает вдруг Фрэнк. – Кандидат в ухажеры, – гордо говорю я. – Диджей? – Да. А что, ты его знаешь? Его зовут М. С. Янгста. – Он известный. И очень шумный, – добавляет Фрэнк, выписывая при этом кренделя обеими руками, как подобает настоящему ди-джею. – В обычной жизни его зовут Адриан. – Да, у них у всех обычные имена. Помню, был такой диджей, Миста Килла, так он оказался сыном провинциального викария, урожденный Найджел. Обхохочешься. Мы оба смеемся. – И ты с ним собираешься на свидание? Ох черт, я объелся. – Ну, он пригласил, и я думаю, почему бы и нет. Как считаешь? – Не знаю даже... – Все равно хуже, чем с Купером, не будет. – Пожалуй, нет. – Уф, я тоже объелась. – Я отодвигаю тарелку. – Но для еще одной маленькой кульфи, если они с миндалем, могла бы найти местечко. – Так себе ухажер, – выносит приговор Фрэнк. – Ой, молчал бы. Кстати, – внезапно говорю я, – я знаю целую кучу фильмов про анальный секс. Это своего рода игра, я раньше коллекционировала их названия. – Как это? – Ну, вышел фильм под названием “Глубокое воздействие”, и я подумала, что так можно было назвать только кино про анальный секс. – Какая глупость, – качает головой Фрэнк, но сам улыбается. – А потом я стала замечать, что таких названий пруд пруди... “Незаконное проникновение”, например. – О господи, – выдыхает Фрэнк, едва подавив смешок. – Вот так, значит, ты развлекаешься в свободное время? – Это началось пару лет назад, от скуки. Но теперь я уже не могу остановиться. Это превратилось в хобби, и я коллекционирую названия. Есть такой старый фильм, там еще Лорен Баколл и Богарт играют, его недавно показывали по четвертому каналу, так он называется “Незаконный проход”. Теперь Фрэнк уже смеется в полный голос, он подавился лепешкой и машет руками, умоляя меня перестать его смешить. Но я неумолима. Наконец-то мне есть с кем поделиться своими бесценными наблюдениями. – Есть и другие, не такие жестокие. Вот, например, “Смертельное оружие” с Мелом Гибсоном. Помнишь? Еще “Бездна” и “Первая кровь”. И “Кровь и гром”, но это больше про метеоризм. – “Повелители ветров”, – едва может выдавить Фрэнк, – когда я был маленьким, этот фильм считался классикой. – Ну, если уж мы заговорили о классике, как не вспомнить “Унесенных ветром” и “Проход в Индию”. Фрэнк жестами просит меня передать ему воды и отпивает большой глоток. – Понятно, – хрипит он. – По-моему, они подразделяются на два жанра: про анальный секс непосредственно и про тех, кого пучит. – Точно, – улыбаюсь я, довольная его сообразительностью. – А можно мне тоже в эту игру поиграть? – Конечно. – Я поднимаю стакан пива: – До дна. Добро пожаловать в наши ряды. Теперь ты должен каждую неделю называть новый фильм. – Договорились. Знаешь, я уже сто лет так не смеялся. – Он чокается со мной и вытирает слезы. – А ты попробуй для разнообразия – А я и не сую им руку сразу в трусы. – Хм, – фыркаю я. – Тогда ты меня провел. На-ка вот, попробуй моего мороженого. Фрэнк послушно открывает рот. – Может быть, ты сексоман, как Майкл Дуглас или этот, тоже рыжий, как его зовут, такой несимпатичный? – Хакнэлл, – подсказывает Фрэнк уже серьезно. – Мик Хакнэлл. Спасибо. – В общем, – продолжаю весело наставлять я, – в следующий раз попробуй сначала с ней пообщаться. Гарантирую, ты будешь приятно удивлен. – Большинство женщин не обладают такими великолепными навыками общения, как ты, – произносит Фрэнк с явным сарказмом, – и твоим шармом. – Фрэнк, ну что ты как маленький. Я же не сказала, что – Ты не могла бы перестать талдычить про Мика Хакнэлла? – Я не говорила, что ты – За тебя. – Фрэнк слабо улыбается. – Просто я терпеть не могу Мика Хакнэлла, а люди все время поминают его в моем присутствии. И все из-за волос. На улице дует пронизывающий холодный ветер, и мокро – недавно прошел дождь. Я цепляюсь за локоть Фрэнка, потому что, выбравшись из-за стола, ощутила, насколько пьяна. Фрэнк выпил больше меня, но с виду совершенно трезвый. Мы стоим, мерзнем и ждем такси. – Ох, – стону я, – мне бы сейчас чайку горячего. – Иди сюда. – Фрэнк расстегивает и распахивает свое пальто. Я захожу в пальто, и он снова его запахивает. Через некоторое время я замечаю, что мой зад прижимается прямо к его члену. – Только не вздумай возбудиться, – категорически заявляю я, – и не пытайся овладеть мной сзади. – Стелла, я стараюсь держать себя в руках изо всех сил, – подчеркнуто медленно говорит он. – Может, пойдем к стоянке такси? – Думаешь, они предложат нам горячего чаю? – Вряд ли. Но они отвезут нас домой. – Домой? – Это всего лишь предложение. Если ты все еще хочешь на вечеринку, я не против. Но я знаю, что ты имела в виду, когда говорила про чашечку чая. – И можно развести огонь в камине. – И даже посмотреть кино... – Но, Фрэнки, ты же так и не научил меня снимать мужиков. Мы идем по улице, завернувшись в его пальто, как четвероногое двухголовое чудище. – Еще снимем, – обещает он. – Ты думаешь, тебе светит? – Нет, дурочка, – стукает он меня сверху по голове. – Я имел в виду, что мы можем повторить вылазку на следующей неделе. Ага, вон и такси. – А потом он говорит что-то на своем северном наречии – из всего предложения я могу понять только “ступай какашки”. – Что? – Осторожно, не наступи на собачье дерьмо, – улыбается Фрэнк. – На нормальном языке это звучит так... – И опять говорит что-то по-своему. От этих слов меня разбирает смех, и я перестаю себя контролировать минут на десять. Я хохочу во весь голос, согнувшись от бессилия, едва не вываливаясь из его пальто, да так, что Фрэнку пару раз приходится меня подхватывать. – У тебя что, на самом деле был такой сильный акцент? – Да. Я слишком долго прожил в Лондоне – акцент поистерся, но время от времени я не прочь поболтать на родном наречии. – Ой, поболтай со мной, когда еще раз пойдем тусоваться, – прошу я. – На следующей неделе, – уточняет Фрэнк. – Продолжим на следующей неделе. А сейчас поехали домой. |
||
|