Однер Зигстедт

ЭМАНУЭЛЬ СВЕДЕНБОРГ: ЖИЗНЬ И ТРУДЫ

Перевод В. Малявина

Ребенок Эмануэль

В Швеции второго февраля с давних времен отмечали Свечной праздник. В этот день женщины несли в церковь свечи в память об очищении Богородицы и Сретении. В 1688 году этот февральский день был праздничным вдвойне, и жители Стокгольма проснулись на рассвете от грома пушек, возвещавшего, что в королевском дворце радость: в то утро состоялся обряд крещения, при котором недавно рожденная крошечная принцесса была наречена Ульрикой Элеонорой. В городе готовились к шумным парадам и официальным приемам, большинству же горожан предстояло многие часы провести в церквах, выслушивая длинные проповеди, в которых священники призывали паству к благочестию и милосердию.

Расположенный перед дворцом мост через быструю реку Норрстрём вел к церкви Святого Якова. В этом приходе тоже готовились к таинству крещения, ибо здесь, неподалеку от площади Густава Адольфа, в доме войскового капеллана Ес-пера Сведберга и его жены Сары не так давно появился на свет ребенок. Но в тот день не в его честь гремели пушки, хотя этому малышу, третьему ребенку Сведбергов, было предначертано стать знаменитым. Он родился в Стокгольме в воскресенье, 29 января — теперь, более чем триста лет спустя, в этот день немало людей во всем мире вспоминают об Эмануэле Сведенборге.

В те дни крещению придавали гораздо больше значения, чем теперь, и церемония эта проходила очень пышно. Обычай требовал, чтобы у ребенка было сразу три крестных отца и матери, ибо это было залогом того, что он вырастет в лоне христианской церкви. Судя по записям в метрических книгах, обряд совершил пастор Маттиас Вагнер, а одним из шести крестных был королевский советник Норденхельм, наставник принца, который позднее взошел на престол под именем Карла XII. Старшие дети Сведбергов, четырехлетний Альберт и двухлетняя Анна, присутствовали на церемонии вместе с молодой тетей Ингрид Бем, кузеном Йоханом Мореусом и своим высоким, смуглым отцом. Маловероятно, что ребенка четырех дней от роду крестили в присутствии матери, ибо обряд совершался в церкви еще до утренней службы. Когда пастор Вагнер готов был уже начинать, ребенка одетого, надо думать, в расшитую узорами крестильную рубашечку, внесла в церковь жена пастора и первая крестная мать Мария Сильвия.

И вот начался обряд крещения, немного напоминавший древние обряды изгнания нечистой силы. Обращаясь к ребенку, пастор спрашивал:

— Эмануэль, отрекаешься ли ты от сатаны?

— Да! — отвечали за него крестные отцы и матери.

— И от деяний его?

-Да!

— И от всего бытия его?

-Да!

— Веруешь ли в Духа Святаго, в Церковь Христианскую, во всех святых, во искупление грехов, воскресение во плоти и жизнь вечную?

-Да.

— Желаешь ли креститься?

-Да.

Затем священник спросил имя мальчика и, окропив его трижды святой водой, изрек:

— Крещу тебя, Эмануэль, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Отец его записал позднее: «Имя моего сына Эмануэля означает: «С нами Бог», и оно должно постоянно напоминать ему о том особом священном союзе, в котором благодаря вере мы остаемся с нашим милосердным Господом; как Он с нами и в нас, так и мы с Ним и в Нем...»

* * *

Жизненные труды Эмануэля Сведенборга потребовали крепкого здоровья, которое он унаследовал от своих родителей. Его отец, Еспер Сведберг, был родом из крестьян и рудокопов Далекарлиана, чьи независимость и бесстрашие дважды спасали страну от вражеских нашествий. Отец Еспе-ра, Даниэль Исааксон, был совладельцем заброшенного медного рудника, который был открыт заново и благодаря новым, более совершенным методам обогащения руды принес немалые доходы. Неожиданно став богачом, Исааксон смог послать своего сына Даниэля в университет изучать богословие. Фамильное имя Сведберг происходит от названия живописной окрути близ Фалуна, которая издавна называлась «Сведен».

Вначале Еспер был капелланом конных королевских гвардейцев, и его упорное стремление воспитать в них любовь к чтению заслужило похвалу короля. Карл XI не скрывал своего восхищения бесстрашием капеллана и тем, как искренне произносил он слова из Священного Писания, не считаясь с тем, что, разоблачая пороки, навлекал на себя чье-то неудовольствие. Еспер Сведберг был благочестив, но благочестие в те дни было свойством не столь уж редкостным, а потому следует заметить, что одним благочестием дело не ограничивалось. Он не разделял бытовавшего в ту пору мнения, что благодать сопутствует лишь тем, кто известен своим праведным поведением. Настоящая вера, утверждал он, неотделима от деятельного служения, в противном случае «умственная вера», как он ее называл, превратится в веру «дьявольскую». Он сетовал на упадок нравов, которому был свидетелем, и обличал безнравственность независимо от того, кому она была свойственна: знатным греховодникам королевского двора или безвестным грешникам городских улиц. Этот реформатский пафос встречал мощный отпор.

— У вас много врагов, — сказал однажды король капеллану.

— Если у служителя Бога их мало, он немногого стоит, — был ответ, столь характерный для Еспера.

В первые же годы своей жизни в Стокгольме молодой священник женился на Саре, дочери богатого владельца рудников Альбрехта Бема. Спустя полгода после свадьбы Еспер попрощался с восемнадцатилетней женой и отправился в десятимесячную поездку по Европе, чтобы завершить образование и заложить прочную основу под свою мечту о жизни, полезной для других, — такое предприятие было вполне обычным для того времени, а в случае с Еспером еще и доступным благодаря хорошему приданому жены.

Кроткая, миловидная Сара, мать Эмануэля, была женщина с характером. Родившаяся в богатой семье, во времена весьма легкомысленных нравов, она тем не менее одевалась просто и ветреной отнюдь не была. Сара очень порадовала мужа тем, что отказалась носить предписываемые тогдашней модой пышные парики (Еспер прилюдно объявил этот обычай бессмысленной демонстрацией тщеславия). Сара была женщиной доброй и дружелюбной, известной благотворительными делами.

Стокгольм оставил неизгладимое впечатление в памяти Эмануэля, который прожил в нем первые четыре года своей жизни. Река быстро мчалась мимо, неся воды озера Малар в море, вдоль ее берегов выстраивались рыбаки, забрасывавшие в бурные воды длинные шесты, чтобы вытащить на берег сеть с мелкой рыбешкой. Баржи, груженные железом и лесом из балтийских портов, или белокрылые шхуны швартовались здесь и вновь уходили в морской простор, направляясь в какой-нибудь далекий город, вроде Ливерпуля и Бремена. По брусчатке площади катили кареты, в которых сидели нарядно одетые дамы и кавалеры. Впрочем, более всего детей привлекал крутой склон холма за церковью Святого Якова, с которого так весело было кататься на санках.

Весной 1692 года семья Сведбергов переехала в маленький городок Вингокер, куда Еспер был назначен пастором местного прихода. Еще через год король утвердил его в должности профессора богословия университета Упсалы, а вскоре после того пожаловал ему звание настоятеля городского собора. Так что семья переехала вновь, на сей раз в древнюю колыбель просвещения, верстах в сорока от Стокгольма. Здесь для мальчика Эмануэля началась новая жизнь. Счастье и согласие последовали за Сведбергами в Упсалу. Новый настоятель собора построил для себя большой каменный дом на центральной площади города и окружил его прекрасным садом. «Никакая работа не делалась, ни один камень не был положен со смущенным сердцем, — говорит Еспер, — но все трудились радостно и весело. Не слышно было ни сердитых криков, ни бранных слов, ни уговоров, ни пустых обещаний...»

Тем не менее дом Сведбергов вскоре был уничтожен пожаром, что случалось не так уж редко в те времена. Дом тотчас восстановили, и когда работы были завершены, Еспер отпраздновал второе его рождение тем, что пригласил к себе на обед не знатных людей города, а бедняков своего прихода. Жена и дети прислуживали гостям, и этот благотворительный пир закончился благодарственными гимнами и взаимными благословениями.

У настоятеля было много работы, и Сведберг трудился без отдыха. Но он был неутомим и, даже выполняя многочисленные обязанности, нашел время подготовить новое издание шведской Библии. Однако, по его словам, ревность других членов прихода не позволила ему опубликовать его. Эти люди упрямо твердили, что и старая Библия хороша, достаточно лишь исправить в ней написание некоторых слов.

Тогда Сведберг, который сам сочинил много прекрасных гимнов, принялся за усовершенствование прежнего собрания церковных песнопений, на которое потратил немало времени и денег. Но и эта не получила завершения, главным образом из-за протестов некоторых священников, обиженных тем, что с ними не посоветовались. Они обвинили настоятеля в ереси и даже в желании учредить новую религию, возможно, по причине того, что в песнопениях он обращался к Спасителю как к Сыну Человеческому, а не только как Сыну Божию. Весь тираж нового сборника был конфискован.

Окружение этого университетского города и атмосфера дома настоятеля собора, который постоянно посещали ученые люди и разные официальные делегации и где воскресенья и праздники посвящались церковной службе, не могли не оказать глубокого влияния на маленького Эмануэля. Каковы бы ни были недостатки отца мальчика (судя по обширной автобиографии, он имел чрезмерно высокое мнение о себе), это был сердечный и добрый человек, веривший, что лучшие результаты достигаются не розгами, а с помощью игры и состязательности, пробуждающих интерес к учению, то есть его взгляды на образование были очень близки к современным. Ученики любили его.

Редко так бывает, чтобы о юности известных людей осталось много мельчайших подробностей; то же можно сказать и о юности Эмануэля. Судя по поздним высказываниям самого Сведенборга и свидетельствам современников, жизнь его, и внешняя и внутренняя, текла по не совсем обычному руслу. В одном из писем, оглядываясь на далекую молодость, он говорит:

«От четвертого до десятого года своей жизни я был поглощен мыслями о Боге, спасении и духовных недугах людей; несколько раз мне открывались вещи, изумлявшие моего отца и мать... От шестого до двенадцатого года я любил беседовать со священниками о вере и о том, что жизнь веры есть любовь...»

Его способность к проницательному наблюдению — черта зрелого ученого — проявилась уже в детстве. Мальчик вдруг осознал связь между мышлением и дыханием — факт огромной важности для его позднейших сверхчувственных прозрений. Он приучил себя к длительной задержке дыхания во время утренней и вечерней молитвы. Эмануэлю открылось, что, когда он пытается привести ритм дыхания в соответствие с ритмом биения сердца, поток мыслей почти замирает. Оглядываясь на свои ранние годы, Сведенборг рассматривал подобную практику как необходимую подготовку для тех глубоких отвлечений ума, которые позднее имели столь поразительные результаты.

Первый известный образец его почерка — надпись на медицинском трактате, который, вероятно, дал ему его дядя Йохан Мореус, живший в доме Сведбергов и обучавший племянников в перерывах между занятиями медициной. Возможно, именно благодаря Мореусу Сведенборг рано заинтересовался тайнами человеческого тела.

Те годы были отмечены целой серией бедствий и неурожаев, столь частых в истории Швеции. В апреле 1692 года случились сильные заморозки, а осенью пошли проливные дожди, помешавшие собрать урожай. На следующий год весной выпал снег, летом же была сильная засуха. Зима 1694— 1695 годов выдалась необычайно суровая, и простым людям приходилось есть листья, кору и коренья. Волки, которых голод заставил прийти к людским жилищам, нападали на людей прямо в домах. Сердце Сары было преисполнено сострадания к несчастным, и она задумала открыть приют для голодающих. У нее самой теперь была большая семья: после Эмануэля у Сведбергов родилось еще шестеро детей, так что их стало в общей сложности девять: Альберт, Анна, Эмануэль, Хедвиг, Даниэль, Элизер, Катарина, Еспер и Маргарита.

И тут на счастливое семейство обрушилась беда. В семнадцатый день июня 1696 года от лихорадки скончалась Сара, а спустя десять дней умер от той же болезни ее старший сын Альберт. Его похоронили рядом с матерью, внутри собора. Внезапная утрата в семействе настоятеля собора породила много откликов, в память об этом печальном событии были отлиты серебряные ложки с изображением черепа и скрещенных костей. Одна из тех ложек хранится в Северном музее в Стокгольме. Там же можно увидеть портрет матери Сведенборга.

Трудно даже представить себе горе восьмилетнего мальчика, который потерял сразу мать и брата. Некоторое время спустя настоятель Сведберг женился на богатой вдове, добронравной и разумной. Мачеха, Сара Бергия, очень любила Эмануэля.