"Мне из Кремля пишут" - читать интересную книгу автора (Владимир Бушин)

Кто из них мне не нравится

Вот так столбовой дворянин обращался к трём собратьям-евреям. Но об этом — в конце…

У меня есть справка, что я — фашист. Это теперь такие справочки выдают бесплатно направо и налево, а я получил в далёком 1951 году, ещё в студенческую пору. И выдал мне её за собственной подписью не кто-нибудь, а однокурсник Гриша Фридман, знаменитый впоследствии писатель-антифашист Григорий Яковлевич Бакланов. Он, к сожалению, еврей, но был большим дружбаном Сороса, к сожалению, евреем и даже американского президента Рональда Рейгана, с которым в обществе госсекретаря Шульца однажды бражничал в ЦДЛ.

Правда, через несколько дней тогда, в 51-м, Гриша примчался ко мне домой в Измайлово и душевно просил отдать ему справку, т. е. извинялся. Мне очень не хотелось отдавать, но я уступил. Думал, что он порвет её и забудет о ней. Действительно, после этого мы обменивались книгами с дружескими дарственными надписями, он приезжал ко мне за рукописями моих интересным ему статей, которые я не мог напечатать, и т. п. Но оказалось, Гриша справочку приберег и, спустя сорок лет — сорок лет! — когда объявили полную свободу ото всего на свете, он в журнале «Знамя» (№ 2'92), где был тогда главным редактором, воспроизвёл её с героическими по отношению к себе комментариями: дескать, его за «фашиста» исключили из партии и дело могло кончиться крахом всей литературной карьеры. А через семь лет ещё и включил с трогательными прибавлениями в книгу «Жизнь, подаренная дважды»: «Бездарного критика Бушина я публично назвал фашистом…» (М. ВАГРИУС, 1999. С. 114, 119). Публично! Вот, мол, как я бесстрашен. Можно подумать — с трибуны. А на самом-то деле публичность была невелика. Он сидел в зале, и когда я шел мимо, у него и свалилось с пьяного языка. Слышать это могли всего несколько человек, сидевших с ним рядом. А главное, ничего похожего на исключение из партии или хотя бы на выговор не было, это всего лишь старческие фантазии. Однако, как видим, через свой журнал, а потом и книгу Бакланов дважды выдал мне справку о моём персональном фашизме. Вернее, уже дубликаты справки 1951 года.

Надо заметить, что не одного меня выдающийся мастер слова производил в фашисты. Он признаётся: «Есть у меня странная привычка: иногда я мысленно переодеваю людей, так легче представить человека в других обстоятельствах. Глянув как-то на Ю.Б. (тут полностью названа фамилия известного критика, — В.Б.), на светлые его негустые волосы, на белый, особенной белизны лоб, глаза голубоватые, холодные, я мысленно примерил на него эсэсовскую фуражку и поразился…» (Там же). Так он из человека, чем-то ему нелюбезного, изготовил эсэсовца. Будто у всех эсэсовцев непременно негустые волосы и особой белизны лоб.

Тут примечательны два обстоятельства. Во-первых, как злобен, но и наивен Бакланов! Он пытается создать впечатление внезапного непредвиденного наития. Но всем же понятно, что сперва он решил, что Ю.Б. эсэсовец, а потом для подтверждения в собственных глазах своей мысли и полноты впечатления мысленно напялил на него эсэсовскую форму. Не пришла же ему на ум, допустим, форма суворовского солдата или наполеоновского гренадера… И не понимает, что его хитрость шита зелёными нитками. Во-вторых, прибегая к такому творческому методу мышления, не может вообразить, что в ответ и его не трудно переодеть мысленно как угодно, например, в форму даже Гитлера или Муссолини.

С годами способность выдавать людям справки и переодевать их у Бакланова развилась сильнее, окрепла, он научился трансформировать сразу сотни, даже тысячи соотечественников. Так, недавно объявил фашистами «Хасбулатова и компанию», т. е. всех защитников Дома Советов и конституции в 1993 году («Русская жизнь» № 5'08). Кого объявит завтра, не известно, но возможно что угодно.

А ещё у меня есть справка, что я антисемит. Её мне выдал опять же не кто-нибудь, а знаменитый критик Бенедикт Сарнов, тоже мой однокашник. И он, к сожалению, еврей, рядовой, тихий еврей, но ужасно плодовитый. Он был большим дружбаном с покойным А.Н.Яковлевым, членом Политбюро и академиком в особо крупных размерах. Любой может видеть эту справку в его книге «Скуки не было», изданной в 2004 году, на странице 213. Тираж книги всего полторы тысячи, сыскать её нелегко, поэтому объясню, на каком основании выдана справка.

Сарнов пишет: «Много гадостей сделал Владимир Бушин за долгие годы». Ну, если много, то назови хоть парочку-троечку. И он называет.

Первая: «Я видел его по телевизору в толпе беснующихся «красно-коричневых», он стоял рядом с Анпило-вым». Это ли не антисемитизм — рядом с Анпиловым! Вторая: «Не зря Гриша Бакланов сгоряча назвал однажды Бушина фашистом». Но ведь сгоряча-то можно ещё и не то брякнуть, например, что Сарнов родной брат помянутого Яковлева или — что Валерия Новодворская его внебрачная дочь. А сам Бакланов, никогда раньше об этом не говоривший, ныне вдруг заявил в том же «Русском журнале»: «Что тут объяснять! — Бакланов явно смущён, замечает журналист-собеседник. — Выпивши я тогда был… Будь я трезв, конечно, промолчал бы». Значит, сгоряча и спьяну. Но это тогда, в 1951 году. А перепечатывал-то спустя сорок лет после извинительного визита ко мне в Измайлово в каком состоянии, по каким соображениям? Нет ответа. Но я понимаю: во имя нагрянувшей демократии.

Казалось бы, имея в опубликованном виде две таких справочки, можно жить спокойно: ничего интереснее уже не будет. Заклеймили меня однокашнички, пригвоздили и укокошили.

Но не хочу, о други, умирать… Мудрейший С.Г.Кара-Мурза в книге «Евреи, диссиденты и еврокоммунизм» (М., 2002) напоминает: «Антисемитизм — вид национальной нетерпимости, враждебное отношение к евреям как народу». А задолго до этого В.В.Шульгин — в 1967 году я встречался с ним в Гаграх, в Доме творчества, ему было тогда девяносто лет, но, понятно, что он был мне интересен не только этим — Шульгин написал книгу «Что нам в них не нравятся». Во-первых, если «нам», то как бы всем русским, и если «в них», значить как бы во всём еврейском народе. Такой взгляд для меня совершенно неприемлем. Хотя, во-вторых, если «что», значит, не нравится не всё в целом, а нечто отдельное, конкретное, определенное и допускается мысль о наличии рядом с этим чего-то и такого, что нравится. Коме того, «не нравится» это еще далеко не враждебность и, следовательно, не антисемитизм. Мало ли что и кто мне не нравится, например, не нравится мне неуместной игривостью манеры говорить и держаться диктор первого канала телевидения Екатерина Андреева, но никакой враждебности к ней у меня, конечно, нет. Другое дело, если уж не выходить из этой сферы, Евгений Киселёв, долгое время бывший ведущим на НТВ, прихвостень Гусинского, или Сергей Медведев, пресс-секретарь Ельцина, а ныне сочинитель лживых антисоветских фильмов, или Алексей Пивоваров на НТВ, сочинитель таких же фильмов о войне — это мои враги и я их враг.

Так вот, этой статье я дал название «Кто из них мне не нравится» отчасти в пику книге В.В.Шульгина: да, не нравится, но не «нам», не всем русским, от лица коих я не имею права говорить, а «мне» лично и не «в них», не во всех евреях, а в конкретных лицах, точнее, в их определённых поступках и писаниях. Но в то же время, если я непримирим по отношению к иным русским, хотя бы к только что названным, то никто не запретит мне так же относиться и к иным евреям. И теперь пусть Бакланов и Сарнов думают, что им делать со своими справками, принародно выданными мне.

Иные читатели могут, конечно, сказать: «Но как много в этой книге евреев! Само количество изобличает автора в антисемитизме». А что я мог поделать? По признанию самих евреев, например, Л. Радзиховского, подавляющая их часть приняли контрреволюцию, члены партии побросали, позжигали парбилеты, вписались в капитализм, многие занимают в разных сферах высокое положение, позволяющее им весьма эффективно поносить Советское время, а я остался советским человеком, коммунистом. Естественно, большинство из них именно поэтому теперь не нравятся мне или стали противниками, даже врагами..

Кара-Мурза в цитированной книге пишет: «Я не потому не антисемит, что имею друзей-евреев и люблю их. Это к делу не относится никак. Можно быть отъявленным расистом и влюбиться в мулатку. Да у меня, похоже, и нет уже друзей-евреев, я с ними разошелся в октябре 1993 года». У меня тоже были друзья-евреи: одноклассник Леня Гиндин, со времен работы в «Литгазете» — Дмитрий Стариков, Михаил Синельников…Но их уже нет в живых.

Недавно, наводя порядок в своих книжных завалах, я на отдельную полку поставил подаренные мне в своё время сборники стихов с самыми добрыми дарственными надписями. Среди авторов этих книг — Лев Болеслав-ский, Евгений Винокуров, Петр Градов, Даниил Долинский (Ростов-на-Дону), Анатолий Житницкий (Харьков), Александр Коган, Лев Кропоткин, Лиля Наппельбаум, Валентин Резник, Рудольф Ольшевский (Кишинёв), Юзеф Островский, Михаил Танич, Михаил Шлаин… По именам-фамилиям я мог понять и понимал, что все они евреи, и какую удобную возможность давала, допустим, закрытая рецензия, написанная для издательства — никто же не узнает! — разгуляться юдофобу, однако кого-то названных, как Льва Израилевича Кропоткина, — и это большинство — я поддержал благожелательным отзывом в издательстве «Советский писатель»; других, как Винокурова, — рецензией в «Литгазете»; третьим, как Анатолию Зиновьевичу Житницкому, помог впервые появиться на страницах той же «Литгазеты»; Когану посодействовал с приёмом в Союз журналистов, чему он был весьма удивлён, поскольку незадолго до этого «обложил» меня в «Вопросах литературы»…Причём тогда я не знал лично никого, кроме Винокурова, Когана и Островского.

Кое-кто из этого перечня и книгу подарил и позже звонил: Градов, Танич, Резник, не говорю уж о Винокурове — мы с ним дружили. Михаил Танич на своем сборнике «Пароль» написал мне: «Первому читателю моей рукописи, не без его доброты ставшей книжкой, — с благодарностью, уважением и всеми опечатками». Я обнаружил три опечатки. По нынешним временам это пустяки. Но зато какой тираж — 20 тысяч! Сейчас разве что только Донцову так издают. А стихи там были такого рода:

Как было не поддержать!..

Книга Александра Когана «Зарубки на сердце» была, пожалуй, последней в списке. Он подарил мне её 11 февраля 1997 года в ЦДЛ, надписав на ней: «Дорогому Володе, другу-врагу, давнему оппоненту и товарищу. Без которого было бы скучно жить, — сердечно».

Да жить без оппонентов скучно. Однако же как было мне не оказаться врагом таких, например строк Алека, написанных в 1993 году об умершем академике Сахарове и его здравствующей супруге:

Автор ликовал, а я уверен, что Сахарову следовало осудить не первую, а как раз вторую бомбу. Как же не оппоненты!..

Некоторые из названных стихотворцев, увы, умерли: Винокуров, Градов, Коган, Танич… Их я знал близко. А судьба большинства по причине нынешней разобщенности литературного мира и плохой информации неведома мне. Но не так давно позвонил Валентин Резник. У него вышла в «Литературке» большая подборка, и он, вспомнив обо мне, просил посмотреть. А позже ему стукнуло семьдесят, и опять в «ЛГ» новая большая подборка. Прекрасные стихи! Вот одно:

После этого я подумал: а не попытаться ли разыскать хоть кого-нибудь ещё? В справочнике Союза писателей 1996 года нашел телефон только Болеславского. Я снова перелистал его книгу «День радости» и еще раз убедился, что не зря более четверти века тому назад похвалил её. Хотя бы за стихотворение «Геракл»:

15 июля прошлого года я позвонил Болеславскому. Лев Ионович сразу — а ведь какая глыба времени проплыла! — всё вспомнил и опять благодарил за поддержку его книги, ведь это был его первенец, после, говорит, вышло уже много книг. Мы пожелали друг другу добра и успехов.

Из названных поэтов самый известный и талантливый, конечно, Евгений Винокуров. У него мать была еврейка, но он считал себя русским, хотя и женился на еврейке, и всё это ничуть не мешало нашей дружбе со студенческих лет до самой его смерти в 1993 году Когда был уже болен, попросил меня прислать только что напечатанную в «Советской России» статью о Евгении Евтушенко. Прочитал и сказал: «Мягко ты о нём. Надо бы жестче, гораздо жестче».

У него есть стихотворение, обращенное к жене: вот, мол, уже столько лет, всё привычно, знакомо, обыденно. А кончалось так: «Но если ты уйдешь, то я умру». Она ушла. И он умер 25 января, в Татьянин день, в день её именин.

У меня десятка полтора его книг, большинство с надписями в таком духе: «Дорогому Володе Бушину, старинному другу, в память нашей молодости, Тулы и Литинститута. С верой в нашу дружбу, долголетнюю и испытанную, от всей души. Женя Винокуров. 30.11.58.». Или: «Дорогой Володя, мы с тобой столько лет знаем друг друга, — надо дорожить старой дружбой. Евг. Винокуров. 12.7.64».

Причём здесь Тула? А это мы во время каникул, кажется, после второго курса предприняли незабываемую поездку в мою родную деревню Рыльское, что в Тульской области на Непрядве. Мои родственники жили там еще в землянке после немецкой оккупации. А обратно мы ехали на какой-то попутной полуторке через Тулу под проливным дождём. В Туле сняли номер в гостинице переночевать, а денег было всего лишь, чтобы купить чекушку да аспирина на закуску от простуды. Как забыть!..

А теперь, коли не лень, читайте, кто из соплеменников моего друга и почему не нравится мне. А в дорогу возьмите его стихотворение «Простодушие»: Я верю в простодушие. Оно Орудие особенного рода, Оно как здоровенное бревно, Которым вышибаются ворота.

Иначе говоря, не ищите в тёмной комнате черную кошку, которой там нет.

В помощь Сарнову и Бакланову я собрал в эту книгу много публикаций, в которых преобладают их соплеменники, и пусть мои однокашнички доказывают, где тут антисемитизм — вражда к еврею как еврею.

Есть в книге страницы и о неевреях. Желающие могут сопоставить: шибко ли они ласковей?

4 мая 2009. Красновидово