"Хорек в мышеловке" - читать интересную книгу автора (Мзареулов Константин)

10. Саракш. Ноябрь 58 года.

Воспоминания о тех днях начали стираться, а сохранившиеся смешались в диком хаосе, так что теперь, по прошествии десятилетий, стало непросто, не заглядывая в архивные файлы, восстановить точную последовательность событий. В середине октября они благополучно спровадили на Землю изучавшую голованов группу Комова, а спустя неделю Мак отправился в Островную Империю, обернувшись реакторным механиком белой субмарины. 2 ноября он засеял эмбриомеханикой штаб группы флотов «Цес» и вернулся на Главную Базу, прихватив ценного «языка»; 3 ноября мехкорпуса Северо-Западного фронта стремительным броском заняли столицу Хонти и привели к присяге марионеточное правительство Хонтийского Национального Альянса; 4 ноября ударные соединения имперского флота взяли курс на север.

Весь личный состав резидентуры в Стране Свободы (бывшая Страна Отцов) был немедленно отозван в орбитальный поселок, скромно именуемый Главной Базой. «Жучки», оставленные Максимом в штабных электронно-вычислительных монстрах, исправно перекачивали на орбиту огромные массивы оперативных документов, поэтому планы противника были известны досконально. Караваны транспортов, окруженные стайками конвойных фрегатов, допотопные броненосцы, авиаматки, веера подводных атомоходов — вся эта армада ползла по координатным сеткам в строгом соответствии с планами Адмиралтейства, которые пока оставались тайной даже для командиров эскадр, но не для землян.

Сразу же после орбитального совещания Странник, в своем официальном качестве шефа особой контрразведки, потребовал собрать Ревком. Разговор стремительно вышел на экспоненту.

— Я не верю этому человеку, — с генеральской прямотой брякнул Тоб Шекагу. — Он приходит и говорит, что хочет, а мы почему-то должны ему верить. Неизвестные Отцы тоже ему верили, но мы знаем, что с ними случилось.

— До сих пор мои предсказания сбывались, — напомнил Странник, медленно зверея.

— Вот то-то и подозрительно, — задумчиво проговорил Вепрь. — Вы слишком много знаете.

Тут внезапно расхохотался Секретарь, сказавший:

— Опомнитесь, ненормальные. Хоть подумайте, прежде чем пасть разевать. Вы нападаете на него за то, что человек хорошо делает свою работу. Он — шпион, а потому должен вовремя доносить правильные сведения, и он это делает. Чего же вам еще надо?!

Наступила неловкая пауза. Потом Шекагу промычал:

— У него это получается слишком удачно. Подозрительно удачно. Пусть объяснит, каким образом он добывает такие точные данные.

— От агентуры, генерал, от агентуры, — пренебрежительно бросил Странник.

Потом он расскажет, что в тот момент принял решение сократить до минимума все контакты с Ревкомом и Генштабом, а посылать информацию непосредственно Аргису Эзу и Копыту Смерти. Расчет оказался безошибочным: командующий и комиссар Южного военного округа пребывали в натянутых отношениях с начальником Генштаба. Узнав, что обер-шпион снабжает их рекомендациями в обход самовлюбленного Шекагу, Эзу и Копыто были польщены столь высоким доверием. По этой причине советы и рекомендации земного резидента выполнялись неукоснительно.

Первую разведку боем островитяне предприняли с полгода назад. Та вылазка обошлась им в десяток субмарин и четыре роты головорезов, навербованных в лагерях усиленного режима. Адмиралов, планировавших операцию, разжаловали на два чина, а большое вторжение было отсрочено. Теперь они все-таки решились. Четыре авианосных кулака, один из которых предназначался для отвлекающего удара, пересекли экватор, выдерживая курс на пустынный полуостров, где, по их данным, отсутствовала плотная оборона.

В пятистах километрах от береговой черты ползущую походным ордером армаду ждал сюрприз: из низких облаков высыпали полторы сотни реактивных машин. Не ожидавшие нападения имперцы замешкались, и плавучие авиабазы выпустили стаю истребителей, когда самолеты континенталов уже заканчивали свою работу. Особенно пострадали не успевшие погрузиться субмарины: не тратя попусту торпед, штурмовики с бреющего полета поливали их очередями автоматических пушек и залпами неуправляемых ракет. А тем временем из-за туч ударили главные силы.

Гиперзвуковые ракетопланы и бомбы с активным наведением были построены на Саракше по земным чертежам. Снаряды в полтонны весом пробивали палубную броню и взрывались во внутренних отсеках. Три авиаматки разлетелись вдребезги от детонации крюйт-камер, у четырех других от взрывов в трюмах вспучились взлетно-посадочные палубы, а еще на двух началось неуправляемое деление в реакторах, так что грибовидные столбы пара расшвыряли все корабли в радиусе трех километров от эпицентра.

Через пять часов авиация континенталов повторила налет, но с гораздо меньшим успехом. Теперь подлодки шли на перископной глубине, большие корабли были прикрыты конвойными ракетоносцами, и вдобавок над эскадрами барражировали истребители. Главный козырь боекомплекта — тяжелые ракеты с атомными боеголовками — пришлось подорвать на средних высотах, чтобы очистить небо от имперских самолетов. После этого, продираясь сквозь огонь зениток, штурмовики навалились на транспорты, а ракетопланы, разделившись на пары, закидали управляемыми бомбами плавучие аэродромы.

По оценке аналитиков Главной Базы, упреждающими ударами на подходе удалось вывести из строя три пятых огневых средств неприятельского флота и до четверти личного состава десанта. Сейчас бы продолжать воздушные атаки, да не было возможности. Требовалось не меньше суток, чтобы привести в чувство немногие уцелевшие воздушные машины.

Поредевшая, но все еще грозная армада приблизилась к побережью и обрушила океан огня на укрепления. Имперцам было невдомек, что они обстреливают ложные позиции — личный состав 7-го и 12-го армейских корпусов отсиживался под сводами бетонных капониров в десятке километров от берега.

Поскольку Мак считался непрофессионалом, База направила ему на подмогу Этернала, которого в те времена называли Кохинором. Кажется, это было 11 или 12 ноября. Два землянина сидели в штабном блокгаузе и краем уха слушали, как Копыто Смерти вправляет мозги майору Глишку, чей батальон вел уличные бои в порту.

Максим еще раз прокрутил письмо из дома. Родители совершенно по-детски радовались, что он нашелся, и грозно требовали взяться за голову и выбрать себе приличную работу. Мак даже заулыбался — опять его учат, как должно жить.

Бросив трубку, Копыто Смерти свирепо поглядел на двух верзил-горцев, пожал плечами и рассеянно осведомился:

— Что у тебя с глазом?

— Попал под бомбежку, — привычно откликнулся Мак. — Камни разлетались.

— Сколько тебе говорить — не лезь в самое пекло, — назидательно изрек комиссар.

Повязка на глазу была вовсе не повязкой, а мультисенсорным обручем кибер-блока. С недавних пор подобные устройства, которые принимали, обрабатывали и хранили массу полезной информации, носил весь персонал Главной Базы. Мак нацепил эластичный обруч наискосок, чтобы встроенный монитор оказался напротив правой глазницы — таким образом землянин мог следить за посланиями со спутника и одновременно пользоваться банком данных. Сейчас он видел оперативную карту: две дивизии занимались расширением плацдарма, у них в тылу высаживались с кораблей свежие части, а отвлекающая группировка тремя колоннами ринулась на север и, не встречая сопротивления, приближалась к границе Леса. Вечная им память.

Начали поступать рапорта от командиров бригад первого эшелона. Операция развивалась согласно диспозиции: десантники островитян героическим нахрапом преодолели слабо прикрытую войсками передовую позицию и азартно лезли в приготовленный для них огневой мешок. Через три-четыре километра они упрутся лбом в закладки тяжелых фугасов, на которых увязнет бронетехника, а морские стрелки продвинутся еще немного, прежде чем влезут на противопехотные минные поля, совмещенные с зоной сплошного огня.

Заработала прямая связь со Столицей. Шекагу орал так, словно ему вставили скипидарную клизму, но забыли дать бублик с шоколадным кремом.

— Я же предупреждал, что главный удар они нанесут западнее, а вы оставили там дырявую оборону! — вопил Чугунный Тоб. — Если немедленно не остановите прорыв на правом фланге…

Последовали шаблонные посулы, смысл коих сводился к расстрелу без суда, следствия и отходного пособия. В ответ Эзу высказал собственную точку о происхождении Шекагу, его предков и потомков, после чего сказал:

— Тоб, ты мне надоел, — он добавил еще несколько совершенно непереводимых слов из лексики моряков каботажного флота. — У нас тут все хорошо и даже замечательно. Жди моего рапорта вечером.

Он швырнул трубку на рычаги и велел дежурному офицеру разослать приказы о начале второй фазы операции. Как только отрезанные от танковой поддержки десантники лягут на брюхо под сосредоточенным огнем, из районов выжидания двинутся механизированные колонны северян. Потом на оба фланга противника обрушатся таранные удары, и плацдарм превратится в котел.

Часом позже Мак с Кохинором вышли из блокгауза. С плоской верхушки высоты Горбатая отлично просматривалось поднимавшееся вдали поле сражения, где визжали залпы реактивных минометов и шли в атаку танки.

…Максим невольно вспомнил казус из ранней истории космонавтики. Лет 270 назад первый спускаемый аппарат, совершив мягкую посадку на грунт, замерил кое-какие параметры венерианской атмосферы. Изучив телеметрические данные, ученые пришли к выводу, что газовой оболочке Венеры должна соответствовать совершенно извращенная рефракция, по вине которой световые лучи распространяются параллельно поверхности, а далекие предметы, как следствие, не скрываются за горизонтом, но поднимаются над оным. Потом со Второй планеты вернулись Ермаков и Нисидзима, и пришлось констатировать, что те старые замеры были неверно интерпретированы — оптика венерианской атмосферы подчинялась тем же линейным законам, что и на Земле. Однако, через два с половиной столетия, когда «призрак» Службы Дальнего Поиска впервые коснулся радиоактивной почвы Саракша, разведчики с легким недоумением увидели на обзорных экранах вздернутый горизонт. Если верить легендам, поначалу во множестве плодились гипотезы об изогнутом пространстве и гравитационных линзах, но вскоре стало ясно, что всему виной злополучные законы преломления…

Береговая линия была видна примерно посередине того, что заменяло Саракшу небо. Выше раскинулось море, заставленное черточками вражеских кораблей. Даль скрывалась в дымке, но можно было разобрать, что фланговые группировки неодолимо рвутся к точке рандеву, а корабли горят и взрываются.

Болезненно морщась, Кохинор сказал:

— Еще на десять лет океан загадили. Сколько атомных котлов на дно ушло!..

— Тут и без этих реакторов радиации хватает, — Максим, по молодости лет, был наивен и легкомысленно отмахнулся. — Два года друг по дружке боеголовками футболили.

— Шутник…— Кохинор укоризненно покачал головой. — Чему вас только учат в нынешних школах! Неужели никогда не слышал про закон «семерки»?

К стыду своему, Мак о таком законе действительно не знал, а потому немедленно потребовал объяснений у кибер-блока. Оказалось, что радиоактивное заражение, порожденное продуктами ядерного распада, «выдыхается» очень быстро. Уже через 7 часов после вспышки фон местности уменьшается в 10 раз, а затем монотонно падает падает еще на порядок с каждым семикратным увеличением времени. Иными словами, по прошествии двух суток на месте взрыва сохраняется лишь сотая доля первоначальной радиоактивности, а через две недели — тысячная. Спустя два с лишним десятилетия после большой войны старая радиация снизилась практически до уровня природного фона. Тем не менее, по милости имперского флота, местный океан постоянно получал новые дозы высокоактивных изотопов изотопов: островитяне регулярно сливали за борт рабочие жидкости из реакторов, установленных на атомных кораблях…

Вечером следующего дня, когда окруженный десант агонизировал в бесплодных усилиях пробиться или хотя бы просочиться к побережью, в штабе генерала Эзу закатили на радостях колоссальную пьянку. В разгар торжества Копыто Смерти зачитал полученную из Столицы поздравительную шифрограмму за подписью Секретаря, Генерала и Шекагу. По такому поводу все окончательно упились, а земляне, непривычные к подобным порциям алкоголя, сбежали на ветерок — освежиться.

Помнится, глянув сквозь линзы стереотрубы на руины портового городка, Мак прошептал, немного переиначив, старые стихи, которые читал черт знает когда:

Где мог я видеть этот ежик

Домов с бездонными проломами?

Свидетельства былых бомбежек

Казались сказочно знакомыми…

— Не помню такого у Верблибена, — насторожился Кохинор. — Сам переводил, что ли?

— Это не Верблибен, это — Пастернак, — пояснил Максим. — Землянин чуть ли не двадцатого века.

И тогда его вдруг прорвало. К тому времени пребывание на Саракше уже избавило Максима от немалой части идеализма и прочих внушавшихся в школе благоглупостей. Он даже почти усвоил, что в большинстве случаев следует держать язык на приколе, но самогон растормозил его подсознание, и будущий галбезовец напрямую спросил ветерана:

— Почему начальство всегда глупее исполнителей? Чугунный Тоб и верхушка Ревкома не верит нам, хотя именно наши действия привели к победе. Мировой Совет постоянно ставит резидентуре палки в колеса. Даже мои родители почему-то убедили себя, что их сын тут занимается ерундой, хотя понятия не имеют о моей работе…

— Закон природы, — Кохинор вздохнул. — Им со стороны непонятны действия профессионалов, основанные на специфических законах ремесла, и потому чудится, будто исполнители бездельничают. Сложные операции всегда развиваются медленно, от этапа к этапу, а высокое руководство всегда хочет быстрых и эффектных успехов. Заруби это себе на разных частях тела, если выйдешь в большие чины. Торопливость и верхоглядство особенно опасны в нашем деле. Высший класс для галбезовца — грамотно расставить силки и, терпеливо поджидая добычу, решительно отгонять шестимесячных недоносков, которые требуют немедленного результата. Главное — терпение, а если не обладаешь этим качеством, то нечего делать в Галбезе…

Они увидели, как имперская армада запустила пару дюжин крылатых ракет. Помчавшиеся на север самолеты-снаряды вскоре скрылись за плотным слоем облачности, а корабли ушли в открытое море, бросив на берегу обреченный десант. Спустя минуту на отступающую эскадру имперцев обрушились их же снаряды — континентальные системы радио-электронной войны перехватили управление ракетами и навели на две последние авиаматки. Увы, удалось взять под контроль не все ракеты — некоторые все-таки достигли целей, которые были запрограммированы в головках самонаведения.

Если верить записям, общий сбор в кабинете Странника состоялся 18 ноября. Уже завершилась ликвидация последних ошметков десанта на рубеже Больших Дюн. Уже стало ясно, что прорвавшаяся по западному шоссе дивизия морской пехоты никогда не выйдет из перенасыщенного боевыми роботами Леса. Уже поступила с Земли шифровка с известием о зачислении М.Ростиславского в штат управления "К". Уже рассеялись грибовидные облака над Островной Империей, и Тахорг благополучно вернулся на Главную Базу, изъятый из кабины ракетоплана за пять минут до начала атаки.

И только Максим не мог смириться с горечью потери, хотя умом понимал, что никогда не увидит Раду. Последний залп имперской армады испепелил столичный пригород, где бедная девочка ждала его возвращения в роскошной полуторакомнатной квартирке.

Друзья понимали его состояние, и Мак был благодарен за то, что коллеги не докучают бесполезным соучастием. Только легче все равно не становилось, да и не могло бы стать. Лишь где-то к середине итоговой разборки полетов он частично вышел из ступора, даже подал пару-другую дельных замечаний. После совещания Странник велел Маку задержаться и, когда они остались вдвоем, негромко сказал:

— Крепись, малыш, а не то будет еще хуже. Хочешь, отправим тебя на Землю?

Покачав головой, Максим отказался — дома он бы совсем расклеился. Только спросил о наболевшем: мол, не напрасны ли были все усилия. Прищуренные зеленые глаза резидента засверкали из-под надбровий, подобно сдвоенному лазерному прицелу. Шеф явно ждал продолжения, и Мак нехотя пробормотал:

— Мы пришли в чужой мир, не спросив у хозяев разрешения. Мы откровенно встали на сторону не самой порядочной державы, мы пытались наставить аборигенов на путь истинный. А в результате — война и множество страданий.

— Война все равно бы случилась, — мрачно ответил Странник. — И, не будь здесь землян, наверняка бы победили островитяне. Можешь себе представить, что бы началось: тотальные проверки на правильность формы черепа, публичные казни неполноценных особей с выставлением отсеченных голов на всеобщее обозрение. Я уже не говорю о кампаниях по селекции высшей расы…

Максим грустно кивнул. Он не забыл сушеные головы пленных и рентгенограммы черепов, которых было так много на каждой подлодке Империи. Помнил он и утонченную тиранию Патрициев, упивавшихся кровавым беспределом низшей касты и страхом, парализовавшим прослойку Граждан.

А тем временем Странник повторил сверхзадачу местной резидентуры Галбеза: укрепить влияние землян на руководство ведущих государств Саракша, ненавязчиво передать аборигенам некоторые полезные технологии, прекратить большие войны, ликвидировав основные наступательные комплексы сверхдержав. Кое-что из этих планов удалось реализовать. Скоро начнется снижение радиоактивного фона, потом Северный континент приступит к строительству постиндустриальной цивилизации. Полученные от землян технологии позволят саракшианцам дезактивировать пораженные пространства, восстановить экологию, подлечить большую часть населения…

— Издержки на этом пути неизбежны, — сказал Павел Григорьевич, — но с нашей помощью Саракш уже начал двигаться в нужном направлении. В одном ты, конечно, прав: мы начали помогать отнюдь не идеальному государству. Только идеальных государств тут не видно. Приходится иметь дело с тем, что есть.

И он процитировал позднего Верблибена: «Все знают, на каком дерьме растут цветы…»