Глава XXIV

Добравшись до Харвэя, Пакс и ее товарищи проделали оставшийся путь до Вереллы с куда меньшими трудностями, чем Пакс опасалась, но далеко не так скрытно и незаметно, как она рассчитывала. Маршал Пилиан, с которым она встречалась по пути в Лионию, узнал, что она возвращается, незадолго до того, как маленький отряд подошел к его городку. Он объяснил это тем, что королевский гонец, выехавший из Харвэя как раз в тот час, когда Пакс только-только появилась там и остановилась на отдых, передал ему эту весть по дороге в Вереллу. Сам маршал передал известие о появлении Пакс в другие храмы и фермы Геда, лежавшие по дороге на столицу Тсайи. Таким образом, во всех городках, куда прибывала Пакс, ее и ее спутников встречали приветливо и даже радостно, впрочем, не проявляя излишнего любопытства. Пакс радовалась, видя, как навстречу ей выбегают и провожают по улицам городов дети; нравилось ей и то, как стихал шум в залах постоялых дворов, когда они перешагивали порог; и она лишь молилась про себя, чтобы это восхищение ее статусом паладина не оказалось преждевременным. Кроме того, она прекрасно помнила прошлую зиму, когда, бродяжничая, заходила в эти же городки в поисках куска хлеба, а попадавшиеся навстречу дети не приветствовали незнакомку, а дразнили и изводили ее как могли. На ночевку ее отряд обычно останавливался при храмах Геда или на его фермах, расположенных между городами. Пакс объяснила своим спутникам, что делает так не только потому, что силы зла не рискнут сунуться в святилища столь могущественного святого, но и потому, что вполне земное покровительство влиятельного ордена обеспечивало большую безопасность рыцарям, прибывшим без приглашения из другого королевства. Каждому встречавшему их маршалу было о чем рассказать Пакс и что ей посоветовать. Она же с удовольствием выслушивала все новости и рекомендации. Назвать имя предполагаемого принца Лионии она не могла, но старалась рассказывать о своей миссии подробно, не скрывая от заинтересованных слушателей того, что, по ее мнению, не повредило бы делу. Чем ближе они подходили к Верелле, тем более свежие новости из столицы доходили до них через маршалов Геда. В Вестбеллсе — последнем городке, лежавшем на их пути к Верелле, — маршал Торин поведал Пакс, что герцога Пелана вызвали на заседание Совета Регентов. Пакс не стала задавать лишних вопросов и только отметила про себя, что вызов герцога с далекой северной окраины королевства ко двору интересовал даже тех, кто жил в других городах и вроде бы не имел к этому непосредственного отношения.

— Как я слышал, — сказал маршал, пережевывая очередной кусок жареного цыпленка, — после того как Верховный Маршал съездила к Пелану и отношения герцога с орденом Геда были восстановлены, его сторонники и доброжелатели в Совете решили, что теперь Пелан будет в силах сам отстоять свою точку зрения при дворе, и уступили тем, кто давно собирался его вызвать, возможно даже лелея тайную мысль о том, чтобы лишить герцога права управления его землями.

Пакс кивнула. Обо всем этом она слышала от Верховного Маршала. Предположения Ариании сбывались почти слово в слово.

— Лично я никогда не думал о герцоге плохо, — заверил Пакс маршал Торин. — А что касается его проступков перед королевским двором, так, поставив себя на его место и представив, что половина моих ополченцев погибла, попав в ловушку, расставленную коварным врагом, я бы и сам многим рискнул, лишь бы отомстить за это. Но говорят, что, согласно условиям договора с Советом Регентов, он обязался держать на северной границе, если не ошибаюсь, не менее сотни солдат в боевых порядках, то есть в казарме с офицерами и сержантами. А поговаривают, что он не в первый раз оставил северные границы без прикрытия. — Маршал продолжал есть, а затем, отставив тарелку с куриными костями и вытерев салфеткой губы и руки, сказал:

— По правде говоря, мне в это не верится. Если бы Пелан на самом деле пренебрегал своими обязательствами перед королевским двором, у нас на северных границах было бы куда менее спокойно. Барон Костван, который, так же как и Пелан, охраняет границы Тсайи и чьи земли находятся к юго-востоку от его территории, никогда не жаловался на соседа. Но дело не только в этом. Говорят, что до Совета дошли слухи о том, как Пелан воевал в Ааренисе. Насколько я знаю, сообщил им об этом маршал, представляющий орден Геда в тех краях. А в прошлом году, вместо того чтобы спокойно сидеть в своем герцогстве и не высовываться, чтобы не спровоцировать гнев правящего двора, он взял да и отправился в Финт ради того, чтобы… — Тут маршал замолчал и даже заметно покраснел.

Пакс улыбнулась:

— Уважаемый маршал, он отправился в Финт только ради того, чтобы помочь мне. Может быть, это и был безрассудный поступок, но мне кажется, он выдает в герцоге Пелане благородство и великодушие.

— Благородно он поступил или нет, не нам с вами решать. Я знаю лишь, что Совет здорово разозлился, узнав об этом. Ведь Пелану было предписано оставаться в пределах своего герцогства и…

— Но ведь там оставались его солдаты, — неожиданно возразил присутствовавший за столом вице-маршал, совсем молодой человек, напомнивший Пакс Амброса из Бреверсбриджа. — В крепости оставались офицеры и почти все солдаты. Они могли прекрасно справиться с любой опасностью даже во время краткого отсутствия герцога Пелана.

— А я и не говорю, что члены Регентского Совета правы, — поправил своего заместителя маршал. — Я сказал только, что они были недовольны, узнав об этом.

— Кое-кто из них был бы недоволен вне зависимости от того, как поступил бы герцог Пелан, — заметил юноша, которому было трудно перечить собственному начальнику. Пакс удивило, что этот незнакомый ей человек так защищает герцога.

— Кери, — сурово обратился к нему маршал, — это все дворцовые сплетни. Никакого подтверждения этому у нас нет. И кроме того, это вообще нас не касается. А теперь можешь быть свободен.

Маршал подождал, пока Кери выйдет из комнаты, и лишь затем продолжил разговор. Пакс воспользовалась паузой, чтобы спросить у своих оруженосцев, готовы ли они продолжать путь на следующий день с рассветом. Вопрос был совершенно излишним, но спутники Пакс сделали вид, будто обдумывают ответ, и стали обсуждать детали завтрашнего перехода. Избежав таким образом неловкой паузы, Пакс отправила оруженосцев отдыхать и вновь вернулась к разговору с маршалом.

— В Верелле вас примут на заседании Совета Регентов, — сказал Торин. — Вот почему я и заговорил о Пелане. Вы ведь его хорошо знаете. Он, скорее всего, будет там, и ему придется нелегко, когда за него возьмется Совет. Разумеется, в Совете есть и симпатизирующие ему люди, есть и просто его друзья, но нельзя забывать и о недругах Пелана, причем достаточно влиятельных. Пока Совет с ним не разберется, им там будет не до вас. Впрочем, если вы заявите, что Правящий Совет Лионии направил паладина на поиски в Тсайе их наследного принца, посмотрим, как они еще запоют. Вы представляете, что им нужно будет признать правителем соседнего королевства кого-то, кто, может быть, и не принадлежит к тсайской знати. А что если этот человек и вовсе простой крестьянин или чей-нибудь слуга?

— Ну, положим, не до такой степени, — многозначительно сказала Пакс.

— Так вы знаете, кто он?

— Да, но у меня нет права открывать его имя до тех пор, пока я не переговорю с ним.

— Это я, конечно, понимаю. Вполне разумное объяснение. — Маршал посмотрел куда-то в сторону, а затем поинтересовался:

— Что, кто-нибудь из знати? И как такое могло случиться, если только… Впрочем, ладно. Не буду ставить вас в неловкое положение своими вопросами и догадками. В конце концов, вас ведут Гед и Великий Господин, и я могу лишь присоединиться к молитвам наших братьев, чтобы наши небесные покровители ниспослали вам удачу. Сдается мне, что дело вы затеяли нелегкое, даже если вам уже известно, кто этот человек.

— Не могли бы вы мне помочь и подсказать, к кому из членов Совета Регентов есть смысл обратиться? — поинтересовалась Пакс.

— Н-ну… знаете, что я на это скажу: как вы ко мне, так и я к вам, — улыбаясь, ответил маршал. — Я не считаю себя вправе говорить о том, какие мысли и подозрения есть у маршала по поводу тех или иных членов Совета. Доказательств у нас нет, и мы не будем предавать огласке то, в чем не уверены. Хотя, — Торин многозначительно покосился на Пакс, — могу вам сказать одно: полностью доверять я не стал бы никому из них. И уж само собой, никому из рода Верракаев. Костван — пожалуй, верный короне человек, но он не настолько влиятелен. Марракай… Марракаи всегда были влиятельным кланом, и мне кажется, что их нынешний представитель в Совете — человек надежный. Но знаете, за этим кланом тянется давняя история с так и не доказанным предательством и сговором с паргунцами. Но, опять же, я думаю, вам объяснять не надо: дурная слава — это еще не доказательство. А настоящий предатель может жить спокойно и не вызывать никаких подозрений. Кто у нас там дальше? Кланнаэт? Человек совершенно несерьезный и не желающий отстаивать никакую, даже собственную точку зрения. А в последнее время ему стало вообще не до государственных дел. Говорят, что причиной тому его пошатнувшееся здоровье, но мой двоюродный брат, который служит там неподалеку, не без оснований утверждает, что барон Кланнаэт просто-напросто попал под влияние своей молодой жены. Дестваорн породнился с Марракаями, в чем я лично ничего плохого не вижу, если бы не те самые подозрения относительно самих Марракаев. Комхальт? Пожалуй, от него я тоже держался бы подальше. Лично я против его семьи ничего не имею. Вот только ближайшему к его замку маршалу трижды приходилось изгонять всякую нечисть с окрестных холмов. Знаете, пожалуй, и всё. Все остальные обладают гораздо меньшим влиянием, чем те, кого я перечислил. Либо тесно связаны с ними и выступают заодно. Пожалуй, лично я сначала бы обратился к Коствану или Дестваорну, а затем к Марракаю. Пелан, конечно, не из тех, кто даст себя в обиду, но ему придется нелегко. Вы, главное, не перестарайтесь. Все знают, что вы у него служили, но излишняя заинтересованность паладина в судьбе своего бывшего командира может вызвать у них раздражение или какие-нибудь ненужные подозрения.

Пакс внимательно выслушала описания придворных, входящих в Совет, стараясь ничего не упустить. Затем она упомянула о капитане из рода Верракаев, которого она встретила на северной границе, у реки Хоннергейт. Маршал — прекрасно знал этого офицера, потому что тот тоже принадлежал к ордену Геда.

— Знаете, Паксенаррион, пожалуй, это наиболее достойная ветвь клана Верракаев, — сказал он. — Наверняка он сначала сурово вас встретил, но затем сделал все, чтобы помочь. Понимаете, с большими и знатными родами всегда так, и Верракаи здесь не исключение. По принадлежности к роду нельзя сказать, что это за человек. А имя тем не менее довлеет над ним. Другое дело — Марракаи. Неважно даже, были ли представители этого рода предателями, проблема в другом — они все на одно лицо и ведут себя вполне предсказуемо. Когда один из них заменяет другого на государственном посту, ничто в политике не изменяется. Остальные известные кланы — совсем другое дело. Там кого только не встретишь: людей добрых и недобрых, трезвых в прямом и переносном смысле и окончательно спившихся, героев-храбрецов и трусов. В общем, полный компот, и смотреть надо не на имя, а на то, как человек себя ведет.

— Я постараюсь все это учесть, — сказала маршалу Пакс.

Возвращение Пакс в Вереллу изрядно отличалось от ее первого появления в этом городе. Стража у первых наружных ворот уже была предупреждена о ее скором появлении. Как только Пакс и трое оруженосцев были замечены с надвратной башни, охрана расчистила от немногочисленных путников ворота и дорогу непосредственно перед ними. Пакс призналась, что не помнит, как добраться от южных ворот ко дворцу, и начальник стражи отдал приказание одному из солдат проводить паладина со спутниками к резиденции Совета Регентов. Солдат оказался совсем молодым, по всей видимости, новобранцем. Пакс, пряча улыбку, с уважением и умилением смотрела, как серьезно он выполняет поручение, уверенный, что ему выпала большая честь.

Переходя Хоннергейт по мосту в пешем строю, Пакс никогда не видела саму реку из-за высоких парапетов. Сейчас, сидя верхом на коне, она прекрасно видела все русло, скованное льдом даже посередине, где под тонкой прозрачной коркой просвечивала темная, словно свинцовая вода. На северном берегу, у внутренних городских ворот их дожидался уже капитан дворцовой стражи. Приказав солдату возвращаться к месту несения караула, он сказал, что сам проводит путников во дворец. На лошадь капитана была наброшена парадная попона цветов королевского дома Тсайи: серебряная полоса на розовом фоне. Некоторое время они ехали вслед за капитаном вдоль высокой стены без единого окна, а затем повернули налево, и здесь Пакс уже сориентировалась. Еще один левый поворот — и они оказались у открытых ворот, выходивших в широкий просторный дворцовый двор. Здесь путники по предложению капитана спешились, и подбежавшие к ним конюхи увели лошадей в гостевую конюшню. Пакс предупредила приставленного к ее гнедому конюха о том, что тот не терпит, когда посторонние пытаются вести его под уздцы. Конюх удивленно кивнул, но не стал перечить, и гнедой спокойно пошел за ним к отведенному ему стойлу.

— Госпожа Паксенаррион, — обратился к Пакс капитан, отвесив ей церемонный глубокий поклон, — у меня есть распоряжение немедленно проводить вас в зал заседаний Совета Регентов, если, конечно, вы не слишком устали после такого путешествия, но я лично могу предположить, что дорога изрядно утомила вас. — Судя по голосу капитана, он лелеял надежду, что Пакс и ее спутники действительно сильно устали и захотят сначала отдохнуть.

Поклонившись в ответ, Пакс сказала:

— Ну что вы, мы совсем не устали. А кроме того, я прибыла сюда, в королевский дворец Тсайи, по воле святого Геда. Я не думаю, что мы с вами вправе откладывать исполнение его воли.

К удивлению Пакс, капитан слегка покраснел, но продолжал гнуть свою линию:

— Я прошу прощения, уважаемая госпожа… Совет Регентов предположил, что вы, вполне возможно, захотите отдохнуть или поесть, но вне зависимости от того времени, когда вы прибудете, они готовы… Впрочем, заседание идет прямо сейчас. Как только будет объявлен перерыв, я… уверяю вас… — Капитан уже почти открыто пытался навязать свою точку зрения. На это Пакс возразила:

— С вашего позволения, господин капитан, я не собираюсь вламываться в зал заседаний, если на то не будет воли богов. А пока, если вас не затруднит, извольте проводить нас в приемную Совета и известить уважаемых лордов, что я желаю видеть их.

— Они знают, что вы должны приехать, — сбивчиво начал капитан, однако Пакс перебила его:

— Да, знают, но когда именно — это им неизвестно. И кроме того, вряд ли им уже доложили, что я нахожусь во дворце и желаю их видеть. Господин капитан, смею вас заверить, дело достаточно срочное. — Произнося эти слова подчеркнуто сухим тоном, Пакс вдруг почувствовала, что внутренне совершенно уверена в том, что встречу с членами Совета Регентов нельзя откладывать ни на минуту. — Уверяю вас, господин капитан, услышав новости, которые я привезла в Тсайю, члены Совета не пожалеют, что согласились дать мне срочную аудиенцию.

— Ну что ж, госпожа… — Офицер уже не представлял себе, как переспорить паладина, исполняющего свою миссию. Пакс любезно улыбнулась ему:

— Ну что ж, господин капитан, проводите же нас в приемную Совета. Пусть лорды сами решат, есть у них для меня время или нет. От вас требуется только сообщить о моем прибытии. Пойдемте, что толку стоять здесь на морозе.

Капитан, смирившись с тем, что проиграл в этом противостоянии, кивнул и повел гостей через двор к дверям замка. Оруженосцы следовали за Пакс, не отходя от нее ни на шаг. Им, как и Пакс, сразу бросилось в глаза, насколько разительно отличался этот дворец от королевского замка в Чайе. С трех сторон двор королевского дворца был обрамлен галереей, поддерживаемой резными колоннами из какого-то разового камня с роскошными капителями. Высеченные в стенах полуколонны уводили взгляд выше, на второй и третий этажи. Между ними также тянулись ввысь стрельчатые окна, над которыми нависал роскошный резной карниз, закрывавший от взглядов снизу крышу здания. Вход во дворец, расположенный напротив ворот, украшала изящная каменная арка. Морозные узоры проступили на каждой трещинке и шероховатости облицовочного камня и плит, которыми был вымощен двор. Дворец сверкал и переливался под зимним солнцем, и в этой игре цветов главные партии исполняли издавна символизировавшие Тсайю розовый и серебристый: отделочный камень и иней со льдом. Неожиданно откуда-то сверху раздался мелодичный перезвон. Пакс сначала удивилась, что это за звук, а потом вспомнила о знаменитых колоколах Вереллы. Капитан обернулся к ней и, заметив удивление на лице гостьи, спросил:

— Госпожа, вам раньше не доводилось слышать наши колокола?

— Нет. — Пакс пока что даже не могла сказать, что этот звук ей нравится. Ей просто хотелось его слушать. В одной старой песне пелось о золотых колоколах Вереллы. Ей было интересно, действительно ли эти колокола были отлиты из чистого золота. Спросив об этом капитана, она услышала такой ответ:

— Эти колокола — дар эльфов, который они преподнесли в день основания города. На вид они действительно как золотые, но, естественно, отлиты из чистого золота они быть не могут. Золото — не тот металл, который хорошо звучит и выдерживает нагрузку при ударе, а ведь все они здесь уже много веков. Помимо искусной работы литейщиков, нельзя не признать и колдовское мастерство эльфов: наложив свои заклинания на колокола, они добавили очарования их перезвону. — Последние слова капитана прозвучали неожиданно громко. Пакс поняла, что на самом деле говорил он так же, просто колокола перестали звонить.

— И как часто в них звонят? — спросила она.

— Это зависит от решения Совета Регентов. Малый набор колоколов звонит на рассвете каждое утро и на закате. Но этот звук слышен лишь в ближайших ко дворцу кварталах. Большие же колокола звонят в полдень в дни заседаний Совета Регентов. Ну и, разумеется, в дни больших праздников — Праздника середины зимы, наступления лета, дня Тира, праздника урожая и годовщины победы Геда.

Они подошли к ступеням, ведущим к дверям в глубине арки. Стражники в розовых с серебряной полосой камзолах кивнули капитану и пропустили его и гостей внутрь.

Пакс и оруженосцы оказались в большом зале, пол которого был выложен полированными серебристо-серыми камнями. Впереди, в дальнем конце зала, вновь уходила вперед и вверх широкая лестница. Постепенно она переходила в сравнительно узкий коридор, который все равно был намного шире, чем самая большая комната в обычном деревенском доме. Проходя через зал, Пакс заметила по обеим сторонам открытые двери, за которыми открывалась анфилада таких же больших и роскошных помещений. Ковры и гобелены украшали стены. Металлические держатели ламп и факелов были отполированы до блеска. Около одной из дверей капитан остановился. Навстречу им вышел юноша в зеленом плаще с красной оторочкой по низу и по краю капюшона. Порывшись в памяти, Пакс вспомнила, что это фамильные цвета клана Марракаев. Капитан приветствовал молодого человека и спросил:

— Кирган, скажите, Совет все еще заседает? Юноша, по-видимому оруженосец, кивнул и сказал:

— Да, господин капитан, а что?

Пакс обратила внимание на то, как юноша лишь на миг отвел глаза от лица капитана, чтобы посмотреть на прибывших, и снова дисциплинированно устремил взгляд на старшего по званию.

— Да тут… — капитан замялся, — прибыла госпожа Паксенаррион, паладин. Она считает, что ей срочно нужно переговорить с членами Совета.

— Прямо сейчас? — Юноша удивленно вскинул брови.

— Я лишь хочу, чтобы членам Совета сообщили о моем прибытии, — спокойно сказала Пакс. — Решение о том, принимать меня или нет, находится, полагаю, исключительно в их компетенции.

Юноша вдруг рассмеялся и сказал:

— Вряд ли они откажутся выслушать паладина. Смею высказать предположение, что это всяко уж интереснее и занятнее того, чем они занимались…

— Молодой человек! — От тона, которым капитан произнес эти слова, оруженосцы Пакс даже вздрогнули. Юноша покраснел и, опустив глаза, церемонно ответил:

— Приношу свои извинения. Мое поведение недостойно звания благородного оруженосца.

Кивнув молодому человеку, капитан обернулся к Пакс и предложил ей следовать за ним. От Пакс не ускользнуло то, каким обозленным взглядом проводил юноша практически оттолкнувшего его с дороги офицера.

— Кирган, я на вас не обижаюсь, — успела шепнуть ему Пакс.

Следуя за капитаном, они прошли еще два больших зала и спустились по широкому ступенчатому коридору, упиравшемуся в глубокую нишу в какой-то стене. Перед дверями замерли четыре стражника в розовых с серебром плащах. Такая же двухцветная мозаика украшала редкой красоты двери. Капитан негромко обратился к одному из стражников, причем говорил он на каком-то малознакомом Пакс диалекте. Стражник поклонился и отошел на шаг в сторону. Капитан кивнул и негромко, явно стараясь не производить лишнего шума, постучал в дверь.

Ответ последовал быстро, практически мгновенно. Дверь слегка приоткрылась, и капитан, просунув голову в образовавшуюся щель, о чем-то переговорил с теми, кто находился по ту сторону. Пакс почувствовала, какое напряжение исходит из-за резных инкрустированных дверей: оно просто переливалось через порог, словно бьющий по ногам ледяной сквозняк. Затем за дверью раздался чей-то более громкий голос, отдающий какой-то приказ. Капитан повернулся к Пакс, даже не пытаясь скрыть при этом своего удивления.

— Вас примут прямо сейчас, — сказал он.

— Благодарю вас, господин капитан, за вашу помощь и сопровождение, — ответила Пакс и шагнула вперед.

Стражники отступили в сторону и отсалютовали ей и ее спутникам. Пакс и вставшие за ее спиной оруженосцы оказались в помещении, несколько меньшем по размеру, чем те, через которые они проходили. Зал был хорошо освещен дневным светом, лившимся сквозь ряды окон на двух противоположных стенах. В дальнем от входа конце, на возвышении с несколькими ступенями, стоял пустой трон. По обе стороны от него, отделенные невысокой перегородкой, выстроилось несколько рядов кресел, уступами поднимавшихся к окнам. Почти все места на этих ярусах были пусты, лишь у подножия трона расположились несколько оруженосцев, да на самом верху Пакс с удивлением разглядела двух эльфов. Большую часть пространства в центре зала занимал огромный тяжелый резной стол черного дерева с серебряной инкрустацией. Вокруг этого стола сидели лорды — члены Регентского Совета Тсайи, ради встречи с которыми Пакс и пришла во дворец. В кресле, расположенном под самым троном, восседал наследный принц, которому предстояло стать королем в день Праздника начала лета. Посмотрев на него, Пакс подумала, что перед ней действительно уже не ребенок, а вполне взрослый человек. Второй принц, на три года младше наследника, сидел рядом с братом. Он не занимал никакого официального поста в Совете и откровенно скучал, как и должен скучать подросток, которого взрослые заставили участвовать в обсуждении политических вопросов, вместо того чтобы отпустить на охоту. Слева от принца сидел довольно полный мужчина в зеленом камзоле с красным воротником и манжетами. Фамильное сходство с юношей, встретившимся Пакс во дворце, было несомненным. По всей видимости, это и был барон Марракай. Рядом с ним восседал герцог Маеран. Цвета его рода были красный и серебряный; затем барон Дестваорн в синем с красным; Костван в зеленом и синем; Верракай — на представителе этого клана Пакс задержала взгляд чуть дольше. Их цвета были синий и серебристый; Серростин в голубом и розовом; Кланнаэт в желтом. На противоположной стороне, совершенно один, с мрачным выражением лица сидел герцог Пелан в своем парадном обмундировании — бордовом с белой полосой. Герцог улыбнулся Пакс, и ему даже пришлось слегка отодвинуть свой стул, чтобы ей было удобней подойти к столу.

Открывший Пакс дверь седой пожилой мужчина в расшитой золотом ливрее торжественно объявил о ее прибытии:

— Госпожа Паксенаррион, паладин святого Геда. Пакс низко поклонилась принцу:

— Ваше высочество! Почтенные члены Совета Регентов! Я благодарю вас за проявленное ко мне уважение и согласие дать мне аудиенцию.

Наследный принц тотчас же приветливо ответил:

— Госпожа Паксенаррион, для нас большая часть принимать паладина при нашем дворе. Я могу лишь смиренно просить вас поведать нам, чем мы можем помочь в исполнении вашей миссии.

— Я постараюсь быть краткой. — Пакс сделала паузу и обратила внимание на то, что непроизвольно поглядывает в сторону герцога Пелана. Кроме того, она почти физически ощущала, что меч, висевший у нее на боку, как живой, тянется к нему. Отогнав от себя эти мысли, она сказала:

— Я полагаю, что всем присутствующим уже известно что король Лионии скончался, не оставив после себя прямого наследника. — Все кивнули. — Боги призвали меня как своего паладина в Чайю, но, увы, не для того, чтобы исцелить короля. Более того, сама не зная того, я прибыла в Лионию, имея при себе реликвию их королевского двора. Я имею в виду вот этот меч. — Пакс откинула плащ, и все присутствующие посмотрели на рукоятку, украшенную зеленым камнем. Герцог Пелан тоже был взволнован, явно удивлен, но не более того, как отметила про себя Пакс.

— Что это за меч? — спросил придворный маршал Геда, нарушив повисшее в зале молчание. Пакс была уверена, что он уже знал все, что было известно другим маршалам, и лишь решил выслушать изложение этой истории лично от нее самой.

— По свидетельству почтеннейших лордов королевского двора Лионии, а также нескольких эльфов, этот клинок был выкован в эльфийских мастерских для сына короля Фалькьери, пропавшего вместе с матерью на пути в обитель эльфов — Лес Великой Госпожи. Когда я прибыла во дворец и обнаружилось, что при мне находится этот меч, король, которого я застала уже на смертном одре, решил, что боги послали меня в Лионию, чтобы я взошла на престол после его смерти. Таково было его решение. Но, по моему глубочайшему убеждению, не за этим направили меня боги в королевство, над которым нависла серьезная угроза.

— Что?! Король Лионии предложил занять трон вам? — разнесся по залу удивленный и недовольный голос барона Верракая. Кроме того, Пакс почувствовала, как ее обдало волной его великосветского презрения. — Кому? Э-э… человеку неблагородного происхождения? Да что там говорить, давайте честно: неужели король перед смертью решил передать корону крестьянской дочери?

Пакс боковым зрением заметила, как напрягся, закипая на глазах, герцог Пелан. Но прежде чем она или герцог успели что-то сказать, барону Верракаю ответил сам наследный принц:

— Господин барон, я попрошу вас успокоиться. Гед сам выбирает себе паладинов. Кем бы ни была госпожа Паксенаррион в прошлом, ей были даны такие способности и силы, которые были бы к лицу наследнику любого престола. А кроме того, позволю себе напомнить, что в этом зале никому не разрешено оскорблять гостей. — Улыбнувшись Пакс, он сказал:

— Госпожа Паксенаррион, я надеюсь, вы простите удивление барона Верракая. Нам, живущим при дворе и общающимся в основном с отпрысками благородных семей, наделенных всеми возможными достоинствами, иногда бывает трудно поверить в то, что такие же таланты и достоинства могут быть присущи человеку любого происхождения. — Пакс почувствовала скрытую иронию в этих словах. Судя по всему, уловил ее и Верракай, который во время короткого выступления принца успел побледнеть, а затем вновь покраснеть. Пакс поклонилась:

— Ваше высочество, я не могу считать оскорблением слова правды. Я действительно не происхожу из знатной семьи. Я действительно дочь пастуха, и мысль о том, что я могу оказаться на троне, показалась мне не менее дикой, чем уважаемому барону Верракаю. Быть правителем — действительно не моё предназначение, и я вовсе не стремлюсь к этому, но умирающий король, желающий только добра своей любимой стране, вполне мог подумать, что паладин принесет ей мир и покой. Это я прекрасно понимаю. Более того, почтенные лорды, члены Правящего Совета Лионии, любящие свою страну и желающие ей мира больше, чем удовлетворения своей сословной гордости, согласились исполнить последнюю волю своего правителя. — Пакс вновь сделала паузу, чтобы это известие не прошло незамеченным для всех членов Совета. Судя по выражению лиц многих из них, им стоило немалого труда поверить в это. — Ваше высочество, мне было дано понять, что мое призвание состоит не в том, чтобы править этим королевством, а в том, чтобы найти законного наследника престола. Я уже привезла этот меч туда, где его смогли опознать. Я уже смогла проследить его историю. Теперь я ищу того человека, который некогда был наследным принцем Лионии. Делая все это, я рассчитываю найти законного наследника престола и таким образом обеспечить мир в соседнем с Тсайей королевстве. Чтобы помочь мне в исполнении моей миссии, меня сопровождают оруженосцы скончавшегося короля Лионии. Они засвидетельствуют истинность того, что найденный мною человек действительно является законным правителем Лионии, и сопроводят его в Чайю.

— И что, их всего трое? — задал вопрос младший принц, который слушал Пакс, раскрыв рот.

— В путь со мной отправились четверо, — ответила Пакс. — Один из них погиб. Злые силы пытались помешать исполнению нашего дела. Почтенные члены Совета, я имею в виду действительно силы тьмы, которые не желают мира и процветания королевству Лионии и поэтому пытаются помешать возвращению на трон законного наследника.

— Как же вы собираетесь узнать его? — вновь задал вопрос придворный маршал.

— Тому свидетелем будет этот меч, — объявила Пакс, положив ладонь на рукоятку, отозвавшуюся волной внутреннего тепла на ее прикосновение. — Этот клинок был выкован для принца. С его именем он был связан множеством эльфийских заклинаний. Но не все эти заклинания действуют в полную силу, если сам наследник не прошел обряд эльфийского посвящения. Если бы то путешествие закончилось, меч принадлежал бы только одному законному владельцу. Никто другой не смог бы вынуть его из ножен. Но этому не суждено было случиться. То давнее путешествие трагически прервалось. Вот почему этим клинком могла воспользоваться я и еще несколько человек. Но, как убеждают выковавшие его эльфы, он по-прежнему готов признать своего законного владельца, когда тот вынет его из ножен.

— А где вы его взяли? — все так же мрачно поинтересовался Верракай.

— Мне вручил этот клинок герцог Пелан, — ответила Пакс.

— Ах вот оно что! Этот вор, — пробормотал Верракай так, чтобы Пакс наверняка расслышала эти слова, сказанные якобы лишь для себя и своих ближайших соседей. К удивлению барона, Пакс рассмеялась в ответ.

— Вы назвали герцога Пелана вором? — спросила она. — Не думаю, что у вас есть для этого какие-либо основания. По крайней мере этот меч никак не сможет подтвердить гнусные домыслы, если мы, конечно, не согласимся с предположением, что герцог Пелан выкрал этот меч у наследника, будучи сам едва ли не в младенческом возрасте. Я позволю себе напомнить, что этот клинок был потерян более сорока пяти лет назад. А герцогу Пелану, уважаемый барон, его вручил Алиам Хальверик, который, в свою очередь, нашел его в лионийских лесах рядом с телами погибших в бою эльфов.

— Ну, это он так говорит. — Верракай даже не пытался скрыть неприязнь, которую он испытывал к упомянутому Пакс роду Хальвериков.

— Так говорит не только он, но и подтверждающие его слова эльфы, — по-прежнему ровным и спокойным голосом возразила Пакс. — Алиам Хальверик сообщил эльфам, что он нашел меч, явно выкованный в их мастерских. К его удивлению, эльфы в ответном послании не попросили вернуть им клинок, а предложили возвратить его тому, для кого он был выкован. Как выяснилось только сейчас, во время моего расследования, они считали, что ему известно, чей это меч. Увы, эльфы совершили типичную для них ошибку: не учтя краткости человеческой жизни, они не приняли в расчет, что Алиам Хальверик был слишком молод, чтобы иметь возможность видеть меч при дворе.

— Но тогда получается… — Голос наследного принца был заглушен поднявшимся в зале гулом. Лишь когда голоса лордов стихли, принц смог продолжить свою фразу:

— Получается, что эльфы все знали: знали, кто этот принц и где он. Почему же они просто не сообщили об этом королевскому двору?

— Еще интересно было бы спросить, откуда они все это знали? — произнес придворный маршал, бросив недобрый взгляд на двух эльфов, сидевших в верхнем ряду на гостевых стульях.

— Не забывайте, что супруга Фалькьери принадлежала к знатному эльфийскому роду. Их сын, наследный принц, был наполовину эльфом по рождению. Похоже, когда случилась эта трагедия, все решили, что мальчик был убит. Согласились с этим предположением, повторяю, все, включая эльфов. На самом же деле, по всей вероятности, он был увезен куда-то далеко, скорее всего за море, потому что эльфы считают, что они смогли бы почувствовать его присутствие в любой точке по эту сторону океана.

— Даже в Паргуне или Костандане? — спросил герцог Марракай.

— Мой господин, на этот вопрос я не могу дать вам точного ответа.

— Да, даже там, — раздался серебристый переливающийся голос с верхнего яруса гостевых мест. — В любой части королевств Аарениса, почтенный герцог, мы, эльфы, смогли бы разыскать его.

— Таким образом, как вы видите, — продолжала Пакс, — эльфы тоже решили, что принца нет в живых, когда им не удалось разыскать его. Затем, несколько лет спустя, он вернулся в Лионию. Каким образом это произошло, я точно не знаю. Но эльфы, разумеется, обнаружили его там достаточно быстро и…

— И ничего не сделали? Вы хотите, чтоб я поверил в это? — Верракай разорвал тишину своим вопросом, а вслед за ним в зале опять поднялся шум и гвалт. Пакс подождала, пока голоса придворных стихнут, и принц также решил дать всем выговориться.

— Эльфы рассказали мне, что, по всей видимости, наследный принц перенес в далеких краях страшные страдания. С ним обращались настолько плохо, что он полностью забыл обо всем, что с ним было в детстве. Можете себе представить, что ему пришлось пережить. Он забыл свое имя, не помнил, кто были его родители и где он жил раньше, из его памяти стерлось даже то, что он наполовину принадлежит к эльфийской расе. Когда эльфы обнаружили его в таком состоянии, они испугались, что у него совсем не осталось столь нужного правителю Лионии эльфийского чутья. Но, боясь навредить настрадавшемуся подростку еще больше, они не рискнули пробовать на нем свое магическое целительство.

— Значит, они никому ни о чем не сказали, — спокойно подытожил слова Пакс наследный принц.

— Не совсем так, ваше высочество. Они решили выждать и понаблюдать. Кроме того, не забудьте, что в то время сестра принца была жива, здорова и готовилась вступить на престол.

— А теперь, — подхватил слова Пакс наследный принц, по-своему интерпретировавший ход ее мысли, — когда Лиония осталась без короля и без законного наследника, эльфы решили возвести на престол того, в ком течет их кровь. Я все правильно понял?

— Опять же не совсем, ваше высочество. Они вовсе не хотят, чтобы этот человек правил Лионией, если он не готов к этому и не способен править должным образом. А судя по их словам, они очень и очень сомневаются в его способности исполнять долг правителя совместного королевства эльфов и людей. — Вновь Пакс пришлось сделать паузу, чтобы переждать поднявшийся шум. Когда разговоры придворных стихли, она коротко добавила:

— Лично я не сомневаюсь, что он достоин возложить на себя корону.

— Что?! — Наследный принц наклонился всем телом вперед. Придворные, все как один, изумленно посмотрели на Пакс. — Так вы знаете… вы знаете, кто этот человек?

— Да, ваше высочество. Мне это известно.

— Так почему же вы нам до сих пор ничего не сказали?

— К чему вся эта чушь с разговорами о тайной миссии и неясных догадках? — усмехнувшись, вопросил Верракай, пытавшийся под равнодушием скрыть сжигавшее его любопытство.

— Я до сих пор не назвала вам его имени лишь потому, что не получила разрешения на это ни от богов, ни от самого короля. А что, вы предложили бы мне подвергнуть опасности невинного человека? Ведь назвав его имя, я выставила бы его на всеобщее обсуждение и привлекла бы к нему множество опасностей. Один из лионийских оруженосцев уже погиб. Он был убит жрецами Лиарта, которые пытались помешать мне найти наследника лионийского престола. В самой Лионии также концентрируются силы зла, которые хотят помешать ему взойти на трон. Представьте, что я сразу же, как только догадалась, кто этот человек, назвала бы во всеуслышание его имя. Как вы думаете, дожил бы он до нынешнего дня, чтобы принять из моих рук этот меч и получить подтверждение тому, что он действительно является наследником престола?

— Хорошо сказано, — заметил придворный маршал. — В самом деле мудрые слова.

— Я приехала сюда, — вновь взяв себя в руки, спокойным размеренным голосом сказала Пакс, — чтобы сообщить Совету Регентов Тсайи о том, что мой внутренний зов привел меня в это королевство. Я следую этому зову, исполняя волю богов, и, несмотря на все мое глубочайшее уважение к I вашему королевству, я прошу вашего разрешения исполнить то, что мне предписано богами.

— Так он здесь? — спросил наследный принц. Поймав на себе настороженный взгляд Пакс, он извиняющимся тоном добавил:

— Я хотел спросить вас, госпожа Паксенаррион, если вы, конечно, можете дать ответ на этот вопрос: не в границах ли королевства Тсайи находится тот, кого вы разыскиваете?

— Да, он здесь, — ответила Пакс, рассчитав про себя, что вряд ли может навредить герцогу этим признанием.

— Можете ли вы сказать нам, кто этот человек?

— Нет, ваше высочество. По крайней мере сейчас не могу. Сначала мне нужно будет задать несколько вопросов герцогу Пелану. Эти вопросы касаются истории появления эльфийского клинка в его доме. Мне нужно знать, кто и в течение какого времени был его владельцем.

— К герцогу Пелану у нас тоже есть немало вопросов, — злобно усмехаясь, заметил Верракай. — Я надеюсь, госпожа Паксенаррион, что, отвечая на ваши вопросы, он не будет так же увиливать от правдивых ответов, как он это делал в беседе с нами.

Наследный принц бросил в сторону Верракая суровый взгляд, заставивший барона замолчать. Затем принц улыбнулся Пакс:

— Я думаю, мы можем прервать наш разговор с герцогом Пеланом на то время, что потребуется госпоже Паксенаррион для выполнения ее долга паладина. Я считаю, что исполнение паладином воли богов является более важным делом, чем обсуждение отдельных статей договора между королевским двором Тсайи и герцогом Пеланом. — С этими словами принц встал из-за стола, и вслед за ним поднялись все придворные. Поклонившись Пакс, принц вышел из зала через дверь, находившуюся за троном. Цепочкой, один за другим, за ним последовали придворные. Замыкали процессию оруженосцы в парадных розово-серебристых плащах. Перед тем как выйти из зала, к Пакс и герцогу Пелану подошли оба присутствовавших в зале эльфа.

— Госпожа Паксенаррион, уверены ли вы в правоте своих предположений? — сухо спросил один из них.

— Уважаемый господин эльф, единственное, в чем я уверена, — это в правоте моих небесных покровителей. Мои личные суждения, предположения и догадки не имеют сколько-нибудь серьезного значения по сравнению с их волей.

— Будьте бдительны в своей слепой вере, паладин Геда, — сказал другой эльф, гневно сверкнув глазами.

— Нам же остается надеяться только на то, что вы действительно правы, — чуть менее резко, но не менее враждебно произнес его спутник. — Не хотел бы я видеть пожары, бушующие в лесах моей родной Лионии, как это было в других странах. — Повернувшись ко второму эльфу, он сказал:

— Пойдем, скоро мы все узнаем. В любом случае мы должны предоставить госпоже паладину возможность спокойно делать свое дело.

Поклонившись, эльфы также покинули зал. Тем временем герцог развернулся всем корпусом к оруженосцам, посмотрел на них внимательно и вдруг узнал Гарриса. Вскочив из-за стола, он подбежал к старому другу, пожал ему руку и крепко обнял.

— Гаррис, старина! Видят боги, вот кем ты стал! Старший королевский оруженосец. А что, хорошее место для хорошего человека.

— Ну, мой господин… я… это… — Гаррис из последних сил сдерживался, чтобы не сболтнуть раньше времени то, что ему было известно о герцоге. Услышав такое к себе обращение, Пелан искренне возмутился:

— Какой я тебе господин? Гаррис, ты что, с ума сошел? Разве мы так обращались друг к другу, когда еще мальчишками служили у Хальверика? Ты, кстати, рассказал Пакс о наших совместных похождениях? — Герцог обернулся к Пакс и с улыбкой сказал:

— Я поступил к Алиаму на службу примерно за год до Гарриса. Ох и доставалось же ему от меня; изводил я его как мог по праву старшинства…

— Мне об этом рассказывали несколько по-другому, — тоже улыбаясь, возразила Пакс.

— Ну да, он, конечно, благородно меня выгораживал, — сказал герцог. — Ладно, садитесь. Как я понимаю, нам нужно поговорить. Вы давно приехали? А как добирались? Я ведь ни о чем не знал, пока не приехал в Вереллу. Только здесь мне сказали, что король Лионии умер и что ты едешь сюда из Чайи, выполняя долг паладина и волю богов.

— Мой господин, мы только что прибыли в Вереллу, — ответила Пакс, устраиваясь на том самом стуле, где до этого сидел барон Верракай. — Сегодня утром мы выехали из Вестбеллса.

— Отдохнуть-то хоть успели? А что-нибудь перехватить или попить горячего? Давайте я вызову дворецкого. Как бы они ко мне ни относились, в просьбе накормить паладина они мне не откажут.

— Нет-нет, благодарю вас, мой господин. Времени на отдых у нас еще будет предостаточно. Сейчас главное — дело. Герцог внимательно посмотрел на Пакс:

— А что, это действительно так срочно? Ну что ж, Пакс, я готов. Спрашивай все, что считаешь нужным, и я постараюсь ответить как можно полнее и точнее.

Пакс пересказала то, что ей было известно об истории меча. Герцог согласно кивал. Он подтвердил все то, о чем говорил Алиам Хальверик. Потом, практически без наводящих вопросов, герцог рассказал о своей клятве Тамаррион.

— Понимаешь, Пакс, она ведь была настоящим воином как и я. И, выйдя за меня замуж, она вовсе не собиралась как это предполагали многие, оставлять службу и тренировки. — Герцог бросил взгляд в сторону Льет и Сурии и сказал:

— Я думаю, вам это объяснять не нужно. В общем, я почувствовал… когда передавал ей подарок Алиама, что с моей стороны будет проявлением вежливости дать обещание что этот клинок будет всегда принадлежать только ей. Ну а по такому торжественному случаю я облек свои слова в форму клятвы.

— Что произошло, когда она впервые обнажила этот клинок? — спросила Пакс.

— Он сверкнул сине-голубым светом, как многие заколдованные мечи. Впрочем, не так ярко, как тогда, когда ты впервые прикоснулась к нему, Пакс. Но учти: Тамар в те годы не была паладином. Эх, останься она в живых… с ее-то верной службой Геду она обязательно стала бы рыцарем и, быть может, паладином.

— Мой господин, кто-нибудь еще из ваших людей вынимал этот клинок из ножен?

— Нет. По крайней мере мне об этом неизвестно. Тамар очень гордилась тем, что он принадлежит только ей. Я думаю, это неудивительно, тем более что меч действительно отличный. Маленькая Эстиль, наша дочь, которая тоже погибла тогда, — она хотела как-то достать его, но я хорошо запомнил, что Тамар строго-настрого запретила ей делать это до тех пор, пока она не вырастет.

— А после ее смерти?

— Нет. Когда их нашли… ну, там, где они погибли… кто-то из моих солдат обнаружил меч. Его вычистили, вложили в ножны и отнесли обратно в крепость. К тому времени, когда я вернулся из похода, Тамар уже похоронили, а ее меч, как и доспехи, лежали в нашей комнате, дожидаясь меня. Я повесил меч на стену в зале, где ты, Пакс, его и увидела впервые. Там он оставался все эти годы, до тех пор пока ты не схватила его, чтобы сойтись в поединке с Веннеристимоном. Сдается мне, что этот предатель тоже за версту обходил клинок, боясь, что тот если не убьет его, то по крайней мере обнажит тем или иным способом его истинную сущность.

Дослушав герцога, Пакс кивнула и задумалась. Ни сам герцог, ни оруженосцы не хотели беспокоить ее и ждали, пока она сама заговорит. Пакс же мучительно решала, как ей быть дальше. Она ощущала, как оруженосцы мысленно подталкивают ее к решительному шагу, но не могла пойти на него, не взвесив окончательно все «за» и «против». Она молила богов, чтобы те подсказали ей, что делать дальше. Признаться герцогу во всем? Протянуть ему меч? А что потом? Она подняла г.олову и посмотрела Пелану в глаза. К ее удивлению, лицо герцога было спокойнее, чем еще несколько минут назад. Но что это было за спокойствие — признание поражения? Впрочем, нет. В его глазах по-прежнему горел огонь, ни руки, ни голос ни разу не дрогнули. Теперь, зная о нем больше, чем он сам знал о себе, Пакс стала замечать в его облике черты, роднившие его с эльфами. К тому же для человека пятидесяти лет он выглядел на редкость молодо… Стоявшая позади Сурия чуть шевельнулась, послышался шелест ткани плаща.

— Мой господин, — аккуратно взвешивая каждое слово, произнесла Пакс, — что вы помните… что вы помните о своем детстве?

Глаза герцога широко раскрылись, догадка сверкнула у него в мозгу.

— Что? — воскликнул он и вскочил из-за стола, бледный и в первый раз за все это время по-настоящему удивленный, почти испуганный. — Нет, Пакс, этого не может быть. Я не могу поверить… — Он положил руки на спинку стула и помолчал. Кровь стала медленно приливать к его лицу. — Так, я все понял. Не знаю, что там на самом деле, но ты, наверное, решила просто помочь мне, сделать что-то для своего бывшего командира. Но поверь…

— Мой господин, я прошу вас… — Пакс постаралась вновь сосредоточить его внимание на интересовавшем ее деле. — Я прошу вас отвечать на вопрос паладина. Что вы помните о своем детстве?

— Ничего хорошего, — мрачно произнес он. — И ты, Пакс, совершенно не права, предположив то, что сейчас, как я вижу, у тебя на уме.

— Неужели? — Пакс сама удивилась тому, как спокойно она говорит с герцогом в минуту наивысшего напряжения. — Мой господин, я прошу вас выслушать меня и внимательно подумать над тем, что я скажу, не отметая все мои слова с порога. Итак, эльфы, когда они узнали от Алиама Хальверика, что меч оказался у него, просили передать его принцу. А когда он сообщил им, что меч был подарен вам, они ответили, что он поступил верно. Они ошибались лишь в своем предположении, что Алиаму Хальверику знакомы этот меч и тот, кто должен им владеть. Но им было известно, что он догадывается о вашем истинном происхождении.

— Кто, Алиам? — Герцог опять побледнел и вцепился пальцами в спинку стула. — Он все знал?

— Мой господин, он не знал, он подозревал. И у него не было никаких доказательств правоты своих догадок и никакой возможности обрести эти доказательства. К тому же в то время ваша сестра была жива и готовилась взойти на престол.

Герцог покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:

— Я ведь ему доверял… Алиам говорил мне… еще тогда…

— Мне он сказал, что не смог придумать, как доказать ваше происхождение и вернуть вам то, что было положено вам по рождению. Смею вас заверить, думал он над этим долго и мучительно. Он не был ни в чем уверен. Не забывайте, как молод он был, когда все это произошло. А расспрашивать об этом своих родственников и придворных он не решился, тем более в преддверии коронации вашей сестры.

Больше всего Пакс опасалась, что герцог обидится на Алиама, замкнется и вообще перестанет отвечать на ее вопросы. Но он поднял голову, кивнул ей и, дослушав ее слова до конца, сказал:

— Я все понимаю. Мальчишка, взявшийся неизвестно откуда… Что мог привести Алиам в доказательство правоты своих догадок? Обрывки моих воспоминаний? Так ведь слишком мало сохранилось их в моей памяти. К тому же как бы на него посмотрели те, кто возлагал свои надежды на мою сестру? Я никак не могу держать на него зла и по-прежнему остаюсь благодарен ему за все, что он для меня сделал. Но… — Тут он внимательно посмотрел Пакс в глаза:

— Скажи мне честно, Паксенаррион, ты сама-то уверена в том, что, разыскав меня, ты действительно выполняешь волю богов, а не пытаешься как-то отблагодарить своего бывшего командира?

— Мой господин, дело даже не в том, что я могу отличить собственные соображения от воли моих небесных покровителей. Я уже все обсудила с Алиамом Хальвериком и переговорила с эльфами, принадлежащими к самым древним и знатным эльфийским родам. Они…

— Так почему же они… — Герцог замолчал, не договорив фразы. Занесенная было для удара по столу рука тихо опустилась на спинку стула. — Ну да, конечно, — совершенно убитым голосом произнес Пелан. — Я ведь не был готов к тому, чтобы вступить на престол. Да я и сейчас не готов.

— Нет, мой господин, сейчас все изменилось.

— Да что ты, Пакс! Ты ведь и сама знаешь. Не обманывай себя. Ты видела меня… А ведь Правитель Лионии должен обладать такими качествами, которых у меня нет… если вообще когда-то были.

— Мой господин, вы наполовину эльф по рождению, и ваши способности едва ли уступают тем, что есть у любого эльфа. Ограничены они лишь продолжительностью человеческой жизни. Я полагаю, что эльфийское чутье просто уснуло в вас, погребенное под грузом страданий, которые выпали на вашу долю. Рассудите сами: стали бы Великий Господин и Гед отправлять меня на ваши поиски, если бы не считали, что вы — тот самый правитель Лионии? Нужен ли нашим небесным покровителям король, не достойный трона?

— Нет, но ведь…

— И если богам удалось сделать паладина из меня, мой господин, после того, что было со мной, я думаю, им нетрудно будет сделать вас настоящим королем.

— Не знаю, не знаю. Возможно. — Герцог снова сел за стол и сказал:

— Итак, что мы имеем? Ты и эльфы уверены в том, что я был рожден принцем и являюсь законным наследником трона Лионии. Кто-нибудь еще верит в это?

— Алиам Хальверик.

— Так. А еще кто?

— Мой господин, мы не рискнули называть где бы то ни было ваше имя из страха перед тем, что злые силы могут настичь вас раньше, чем я доберусь до Вереллы или ваших владений. Но все члены Правящего Совета Лионии, собравшиеся во дворце после смерти короля, согласились признать истинность свидетельства меча. Кроме того, эльфы признали, что принц жив и может быть найден. Я полагаю, что большинство лордов Лионии, если даже не все, признают вас своим королем.

Герцог смотрел в стол, машинально водя пальцем по линиям серебряной инкрустации.

— Честно говоря, все это было бы смешно, если бы я мог сейчас смеяться, — тихо сказал он. — Подумать только, оказывается, я был рожден не просто аристократом, а даже принцем. И по происхождению я, оказывается, гораздо выше, чем те лорды, которые обращались со мной как с выскочкой—самозванцем, в лучшем случае незаконнорожденным отпрыском какого-нибудь захудалого рода, зарабатывающим себе на жизнь, командуя наемниками. Они были настолько уверены в своем превосходстве… Впрочем, ровно настолько, насколько я был согласен с ними… И вот теперь… — Оторвав взгляд от стола, он снова посмотрел на Пакс. — Скажи честно, ты ведь догадалась, что я хочу быть королем?

— Никак нет, мой господин. Мне известно только то, что вы законный наследник и королем быть просто должны, вне зависимости от того, хочется вам этого или нет.

— Ну-ну. — Герцог перевел взгляд с Пакс на ее оруженосцев. — Гаррис, Льет, Сурия, если Пакс права, значит, я являюсь вашим королем. Но я должен сам признать это, независимо от того, как видите ситуацию вы. Что я могу вам сказать? Много лет прошло с тех пор, как я, голодный и одинокий, бродил по просторам Лионии, уже отчаявшись найти хоть какую-нибудь работу. Алиам Хальверик подобрал меня и не только накормил и дал работу, но и обучил всему, что умел сам, — воинскому искусству и другим наукам. Ему я обязан тем, что почитаю светлых богов, он заложил в меня то, что позволяет мне, по моему разумению, отличать добро от зла. Гаррис, ты знаешь меня с тех самых пор, помнишь, каким я был в юности. Скажи, тебе когда-нибудь приходило в голову, что я мог быть принцем или просто происходить из благородной семьи?

Гаррис вспыхнул:

— Мой господин, я всегда думал, что вы какой-то особенный. Вы ведь сами помните… Я всегда относился к вам с уважением, чувствуя, что в вас скрыто что-то, еще не ведомое ни мне, ни вам. Вы помните?

— Я прекрасно помню, что ты относился ко мне с уважением как к старшему по возрасту и по сроку службы у Хальверика. Но это не имеет отношения к происхождению.

— Знаете, что я скажу вам, мой господин? Вы всегда вели себя как настоящий принц.

Губы герцога искривились в подобии улыбки.

— Ты что, серьезно? А мне казалось, что я пытаюсь во всем подражать Алиаму. Но сейчас я имею в виду другое: когда Алиам подобрал меня, у меня не было ничего. Он дал мне все, дал возможность начать жизнь заново. Впрочем, что мне вам объяснять, вы и сами все это знаете. Но с того дня, как я покинул его, а может быть даже раньше, я строил свою жизнь сам, полагаясь лишь на собственные силы. Эти земли на севере, моя крепость и мои владения — они принадлежат мне. Они были построены на мои деньги, но это не главное. Часть крепостных стен я возвел своими руками. Не раз и не два обдирал я пальцы об эти камни. Я проливал свою кровь на тех холмах, воюя с орками, изгоняя их с моей земли. Годы и годы моей жизни прошли там. Лучшие годы. Вместе с Тамар мы строили планы на будущее, решали, как обустроим крепость и окрестные земли. Там родились мои дети — в той самой комнате, в которой ты, Пакс, была в тот вечер, когда мы говорили с Верховным Маршалом. Да, я воевал в Ааренисе, потому что там можно было заработать денег на обустройство моих земель. Из Аарениса я привез деньги на строительство мельницы. На эти деньги я закупал еду до тех пор, пока вокруг крепости не поселилось достаточное количество крестьян, которые смогли без страха и без риска обрабатывать свои поля. На эти деньги я закупал для них инструменты, рабочую скотину, упряжь. Я помогал им строить дома и амбары. В конце концов, даже большинство саженцев для сада Коулы были привезены в обозе, возвращавшемся из очередного похода в Ааренис. И во все это я вкладывал не только деньги и силы, но еще и душу. Я заботился о своей земле, о своих людях, о своих солдатах. — Герцог сжал кулаки, помолчал и продолжил:

— А теперь обнаруживается, что я, оказывается, принц, которому надлежит править другой страной, другими людьми. Но смогу ли я бросить все то, что у меня есть, что создано моими руками? Смогу ли я бросить дом, где жили и любили друг друга мы с Тамар? Внутренний двор моей крепости, где играли мои дети? Бросить тех, кто помогал мне все эти годы, тех, кто был верен не принцу и наследнику престола, а просто молодому капитану, командиру маленькой самостоятельной когорты, который еще тогда лелеял казавшуюся несбыточной мечту получить в единоличное управление клочок земли? В этом году всем им уже пришлось пережить серьезные изменения в привычной жизни. Виновником тому был только я. Кто-то ушел, но те, кто остался, — это мои люди, мои верные друзья, мои солдаты. — Посмотрев внимательно в глаза своим слушателям, герцог спросил:

— Вы ведь понимаете, о чем я говорю?

Пакс почувствовала, как слезы покатились у нее по щекам. Она была рада, что Гаррис первым нарушил молчание, хотя и его голос тоже выдавал сильное волнение:

— Мой господин, я прекрасно вас понимаю. Вы всегда были таким. Даже в молодости, на службе у Хальверика, вы всегда отличались особым чувством ответственности. Я прекрасно понимаю ваши чувства и то, что вы считаете себя связанным обязательствами перед верными вам людьми.

Сурия встала из-за стола и, обойдя Пакс, подошла к герцогу. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, она сказала:

— Ваше величество, если бы вы не были достойны занять наш трон, как этого некоторые боялись, мы бы не услышали от вас таких слов. Я самая молодая из ваших оруженосцев, но, с вашего позволения, я не оставлю вас до тех пор, пока вы не взойдете на предназначенный вам престол.

Герцог нахмурился и сурово возразил ей:

— Видят боги, Сурия, да ты хоть слышала, что я сказал? Я ведь до сих сам не понял, нужно ли мне все это.

— Ваше величество, я клянусь мечом Фалька — вы будете королем, и до того дня я буду охранять вас.

Пакс никогда не видела Сурию такой серьезной, спокойной и уверенной в себе. Она улыбнулась Пакс и сказала:

— Госпожа, вы не раз говорили нам, что король, которого мы ищем, будет достоин того, чтобы мы, королевские оруженосцы, верно служили ему. Я нашла своего короля. Если он сейчас не найдет в себе сил исполнить долг, выпавший ему по жребию рождения, я буду ждать. Рано или поздно его величество должен занять трон, который предназначен ему по праву.

— Да благословит Гед твою верную службу, Сурия, — сказала Пакс, а затем обратилась к герцогу:

— Мой господин — или теперь, наверное, к вам положено обращаться «ваше величество», — я считаю, что вы теперь должны исполнить не мою прихоть, не свое желание, а волю богов. И их воля сейчас состоит в том, чтобы вы взяли на себя управление Лионией. Поверьте мне, если вы поступите в согласии с волей богов, благодать снизойдет не только на вверяемое вам королевство, но и на ваши земли на севере Тсайи.

— Скажи честно, ты действительно так думаешь? Столько раз в жизни мы встречались с тем, что человек поступал, как ему казалось, в соответствии с высшей волей, а затем все оборачивалось совсем по-иному.

— Вы имеете в виду гибель вашей жены, — уверенно и четко сказала Пакс. — Мой господин, это случилось не во исполнение воли богов, а, увы, по воле Ачрии. Мне кажется, что ее план был разработан очень и очень давно и приводился в исполнение постепенно, когда ни вы и никто другой об этом не догадывались. Вы помните слова ее слуги в ту ночь? Вы помните, как она прокричала, что вы не были рождены герцогом?

— Да, — со вздохом подтвердил герцог. — Но что же это такое? Столько лет я не знал покоя, потому что мне не было известно, кто мой отец, к какому роду я принадлежу, и вот теперь… — Вновь подняв голову, он посмотрел на Сурию и сказал:

— Конечно, ты права, как права и Паксенаррион. Если я действительно король Лионии — хотя мой разум пока еще отказывается принимать эту мысль, — то тогда я должен стать этим королем. Я не могу запереться в собственном гнезде и обречь Лионию на войны, хаос и страдания.

Пакс почувствовала, как спало напряжение в зале. Гаррис и Льет перешли с ее стороны стола туда, где сидел герцог, не произнеся при этом ни слова. Пелан улыбнулся им.

— Что? Значит, вы так запросто оставите Пакс без охраны? Смею вас заверить, господа оруженосцы, что здесь, при королевском дворе Тсайи, мне не угрожает никакая опасность.

— Госпожа Паксенаррион — паладин и сумеет постоять за себя, — сказала Льет. — Впрочем… с вашего позволения, один из нас будет поочередно сопровождать ее до тех пор, пока все не разрешится.

— Вот это правильно, — сказал герцог. По крайней мере мысленно Пакс по привычке называла его герцогом Пеланом. — Предположим, что я действительно могу теперь командовать вами. Тогда слушайте мой приказ: один из моих оруженосцев должен постоянно сопровождать Пакс. Ладно, с этим решили, — уже более серьезно сказал он. — А что будем делать дальше? Как я понимаю, доказательством моего происхождения должен стать этот меч. Как мы поступим? Я выну его из ножен прямо здесь и сейчас? Впрочем, вряд ли. Это должно засвидетельствовать большее количество людей. Тогда остается заседание Совета. Или ты вообще предложишь мне ехать для этого в Чайю? Что скажешь, Пакс?

— Я пока не знаю, — развела руками Пакс. — Вы больше знаете о том, как принято решать дела при дворе. Вот у нас здесь есть три свидетеля. Нужно ли собирать кого-то еще? " любом случае, мне кажется, не стоит отправляться в дальний путь, пока я не передам вам этот меч. В такой опасной дороге он будет поистине надежной защитой для вас, поскольку все его магические силы откроются, только когда вы прикоснетесь к нему.

— Ага, а ты, значит, останешься без меча, — сказал герцог. Пакс пожала плечами. — Да ладно, не бойся, — все так же с улыбкой обратился к ней Пелан. — Найдем мы тебе подходящий клинок. Видит Гед, не оставлю я его верного паладина безоружным ради собственной безопасности. Давайте подумаем, как нам быть дальше. Принц должен об этом узнать в первую очередь, по крайней мере вместе с членами Совета. Его отец передал мне в управление мои земли. Он был моим другом. Я без колебаний принес бы присягу этому мальчику, хотя бы в благодарность за то, что сделал для меня его отец. — Улыбнувшись, Пелан подмигнул Пакс и добавил:

— Вовремя ты добралась до меня, Пакс. Тут меня начали уговаривать поклясться в верности наследнику прямо сейчас, еще до его коронации, назначенной на лето. Ну, якобы в целях подтверждения и своего рода проверки моей лояльности правящему дому Тсайи. И знаешь, я был готов дать эту клятву и связал бы себя по рукам и ногам, если бы ты задержалась еще на несколько дней, потому что, повторяю, у меня не было никаких причин отказываться от присяги на верность нынешнему принцу.

— Ваше величество… — вступил в разговор Гаррис.

— Гаррис, да ты в своем уме? Какое я тебе «величество»? Никто из вас не должен обращаться ко мне как к королю до тех пор, пока этот меч не подтвердит, что я действительно являюсь тем, за кого вы меня принимаете. Кроме того, я, конечно, почту за честь, что меня будут сопровождать столь достойные оруженосцы, но мы не должны забывать и о правилах этикета, принятых при этом дворе. Я думаю, Пакс, что лучше испытать меня этим мечом при всех — я имею в виду полный состав Совета. Если мы поступим по-другому, это вызовет множество подозрений. А если я не пройду испытания мечом…

— Это невозможно! — в один голос воскликнули оруженосцы.

— Если, я повторяю, если — тогда по крайней мере все узнают, что я не плету интриг и не участвую ни в каких тайных заговорах. Пакс, будет лучше, если ты лично обратишься к лордам. У принца официального голоса на заседаниях Регентского Совета нет, но многие прислушиваются к мнению, насколько это возможно. Все понимают, что он вот-вот станет королем и обретет единоличную власть. Я ду-1аю что он объявит время проведения этой церемонии.

— Я бы хотела, чтобы это произошло как можно быстрее.

— Тут, как я понимаю, все в его власти, — сказал герцог. — Ты увидишь: он хоть и молод, но если решит что-то для себя, то переубедить его очень трудно. Впрочем, а кто из нас был другим в его возрасте?

— Как мы объясним при дворе то, что вас будут сопровождать лионийские оруженосцы? — спросила Пакс, почесав в затылке и представив себе, как герцог проследует по помещениям королевского дворца Тсайи в сопровождении охраны в зеленых плащах с золотой полосой. Пелан нашел решение мгновенно:

— Скажем так: ты попросила их изучить некоторые свитки — старые хроники. Я ведь привез с собой архив своей роты. Меня об этом попросили члены Регентского Совета, чтобы сверить какие-то старые платежи. По-моему, было бы вполне логично, если бы твои спутники, к тому же лионийские придворные, попытались проверить по летописям историю этого меча.

— Отлично придумано, — сказала Пакс. Затем она встала и вместе с герцогом проследовала к дверям зала. Седой дворецкий, объявлявший Совету о ее появлении, ждал за порогом. — Господин дворецкий, могу ли я попросить аудиенции у принца? — спросила Пакс.

— Вы имеете в виду наследного принца, госпожа? — на всякий случай уточнил он.

— Именно так.

— Тогда извольте проследовать за мной. А герцог Пелан… он будет дожидаться продолжения заседания Совета?

— Да. — Пакс сделала вид, будто только что вспомнила о чем-то. — Я, кстати, попросила его поискать кое-какие записи в архивах его роты. Оруженосцы проследуют вместе с ним, чтобы уточнить эти сведения и сделать необходимые выписки. К тому времени, как я переговорю с принцем и с членами Совета, я полагаю, он уже освободится.

Дворецкий низко поклонился.

— Я сообщу о вашем решении, госпожа Паксенаррион. — Подозвав пажа, он распорядился, чтобы тот передал слова Пакс лордам. Еще раз предложив самой Пакс следовать за ним, дворецкий повел ее к дверям покоев наследного принца.