"Сломанные ангелы" - читать интересную книгу автора (Морган Ричард)ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯМесто для передатчика Хэнда мы обнаружили через час, найдя еще четыре скопления сонгспира. К тому же пришло время возвращаться назад, к причальному порту, и обратный путь мы проделали, ориентируясь по эскизной карте, нарисованной на руке Сунь ее сканером системы Нахановича. Марсианская архитектура нравилась хитрому прибору не больше, чем нам, и это было ясно по долгим Паузам, в течение которых системный аналитик заряжала сканер поправочными данными. Однако после двухчасового странствования по нашим следам и улучшения интерфей-са прибор смог выдать несколько догадок относительно маршрута. Как ни удивительно, он вывел точно к цели. Взобравшись по огромной спиралевидной трубе, наклон которой не соответствовал человеческому представлению о комфорте, мы с Сунь выбились из сил. И решили передохнуть на краю пятидесятиметровой площадки с прозрачными стенами. Казалось, мы находились в самом центре девственного космоса. Над нашими головами во все стороны выгибалось кристально чистое звездное небо, нарушенное лишь конструкциями центральной структуры корабля, до странности похожими на портовый кран в Миллспорте. Чувство пространства казалось настолько острым, что я рефлекторно задержал дыхание, как и положено в вакуумном бою. В груди слабо отозвались утомленные подъемом легкие. Пришлось задавить рефлекс. – Это силовое поле? – спросил я у Сунь. – Нет, прочный корпус. – Склонившись над прибором, она сообщила подробности: – Прозрачный сплав толщиной около метра. Впечатляющие технологии. Никакой дисторсии. Полный визуальный контроль. Смотри, смотри… там ворота. Ворота стояли среди звезд, над нашими головами. Странный для космоса прямоугольный спутник, мерцавший во мраке своим серо-голубым светом. – По всей вероятности, это башня управления причаливанием. Сунь медленно повела рукой в сторону. – Я же говорила. Сканер Нахановича не ошибается. И они не могли выбрать лучшего места… Она неожиданно замолчала. Взглянув на Сунь, я увидел, как расширились ее глаза, сфокусированные в центре площадки. Проследив направление, я увидел решетчатую конструкцию. Марсиане. – Зови остальных, – отрешенно произнес я. Они висели над площадкой, как тени. Нет, скорее – как призраки казненных орлов, широко расставив схваченные чем-то вроде сети крылья. Сеть колыхалась от движения воз-духа. Зловещая картина. На центральной конструкции их было двое: один висел на самой верхней точке, а второй – чуть выше человеческого роста. Осторожно приблизившись, я хорошо разглядел сеть, натянутую на каких-то приспособлениях. Вид последних говорил не больше, чем конструкция машин, уже встреченных нами в пузырях. По дороге попался новый участок, поросший сонгспиром. По большей части невысокие, по колено, растения. Слышно было, как сзади, у спирали, Сунь криком оповестила остальных о нашей находке. Казалось, ее громкий голос что-то нарушил. Под прозрачными сводами наперебой зазвенело множественное эхо. Подойдя к висевшему пониже марсианину, я остановился прямо под ним. Понятно, что я видел их прежде. Кто же не видел. Эти существа сопровождали нас всю жизнь, начиная с детской площадки. Марсиане заменили мифы, так и не преодолевшие земной таможни, став одновременно и святыми, и чертями выдуманных нами легенд. Вот что рассказала Вордени в пустыне, вечером, стоя вместе со мной на балконе принадлежавшего Респинеджи склада. – Брэдбери, 2089 год доколониального летосчисления. С расшифровкой первой из марсианских систем хранения данных героям-первооткрывателям, принесшим людям это наследство, открылась правда о собственном ничтожестве. Тысячелетний опыт, оставшийся от Древнего Египта и Китая, принял новые технологические формы и вдруг стал выглядеть детской игрушкой. Многовековая мудрость сжалась до объема кулинарной книги. Лао Цзы, Иисус Христос, Мохам-мед. Что знали эти люди? Они никогда не покидали собствен-ной планеты! Где были они в те времена, когда марсиане бороздили межзвездное пространство? Помню, в тот момент на лице Тани Вордени мелькнуло раздражение. Разумеется, отвергнутые религии не сдались без боя. На помощь пришли обычные стратегии. Марсиан встроили в схему, отскоблили одни скульптурные изображения и изваяли другие, поменяли трактовки. Потерпев неудачу и не имея достаточно серого вещества – отвергли все целиком. Назвали их порождением дьявола и начали забрасывать камнями всякого, сказавшего слово против. Должно было сработать. Но не сработало. Какое-то время все выглядело так, как кое-кому хотелось. Нараставшая истерия принесла жестоких сектантов, а в недавно созданных университетских отделениях ксенологии возникли беспорядки. Археологов охраняли военные, а в кампусах начались перестрелки с фундаменталистами. Вмешалась полиция. Интересное для студента время… На всем этом выросли новые верования. Большая их часть ничем не отличалась от старых – те же догматы. Но где-то под спудом, а возможно, это витало в воздухе, появились ростки нового, не связанного ни с одной из церквей учения: веры в нечто, трудно определяемое одним словом "Бог". Вероятно, так произошло из-за крыльев. Культурный архетип уже существовал: ангелы, демоны, Икар и бесчисленный ряд сумасшедших, бросавшихся вниз с крыш и скал. Люди привыкли видеть в крыльях нечто особенное. Может быть, непомерно высокой оказалась ставка? Астронавигационные карты, обещания нового мира, до которого нужно лишь Чем бы оно ни было, назовем это верой. Это не было знанием, и сама Гильдия не гарантировала достоверности перевода. Однако, посылая сотни и тысячи чужих стеков и замороженных эмбрионов в глубины космоса, следовало вооружить их чем-то много более сильным, нежели научная теория. И что, как не вера, в наибольшей степени способствовало рождению Нового Знания? А взамен твердой веры в гео-центричность модели человеческой науки и ее способность когда-либо объяснить все что угодно пришла куда более осознанная, тонкая убежденность в превосходстве марсианской научной доктрины. Нечто подобное всегда есть в воле отца, посылающего сына за океан, чтобы тот чего-то достиг. Но мы сами открыли дверь. И не как взрослые, покидающие дом дети – скорее, как раса-несмышленыш, с надеждой ухватившаяся за палец марсианской цивилизации. Что вносило совершенно иррациональное ощущение безопасности и придавало всему процессу ненужную теплоту. Именно эти два чувства двигали всей диаспорой переселенцев. Наряду со столь близким Хэнду стремлением к экономической свободе. Положение вещей изменилось с потерей человеческих жизней. Три четверти от целого миллиона осталось на Адо-рационе. Эта и другие неудачи слегка подрезали Протекторату крылышки. А на Земле увядали остатки старых верований, не способных укрепить свое влияние как духовно, так и политически. "Мы проиграли свою жизнь и должны за это платить. Нужна железная рука – во имя безопасности и стабильности". От прежнего восхищения всем марсианским не осталось почти никакого следа. Прошло несколько столетий, как ушел в забвение Вышински и умерли участники его первых экспедиций. Их выбросили из научной среды, лишили публикаций. В нескольких случаях просто убили. Гильдия замкнулась сама на себя, ревниво оберегая от Протектората остатки интеллектуальной свободы. Марсианская проблема потеряла актуальность, превратившись из научного направления, обещавшего скорое понимание, в целых два следствия. С одной стороны – сухие описания в виде текстов и фотоснимков, содержавших информации ровно столько, сколько могли воспринять жители Протектората. Внешний вид и строение марсианина, его скелета или крыльев знал каждый ребенок. А также динамику их полета и детали, касавшиеся размножения или воспитания детенышей. Они были реконструированы – в виртуальности, разумеется – вместе с оперением и реальной расцветкой. Все это стало возможным благодаря нескольким видеозаписям, расшифрованным ушлыми специалистами Гильдии. Эмблемы с насестов, одежда… В общем – пестрое и легко воспринимаемое читателями барахло. И ничего относительно их общества. Малопонятные, неопределенные, ненадежные данные. Наконец, препятствием оказались сами люди, не пожелавшие изучать эту галиматью… Так сказала она, слегка дрожа от ночной прохлады. По другую сторону такого разнообразия не могла не оказаться куча эзотерической белиберды. Причудливые религиозные культы, пересказываемые шепотом легенды и сплетни с раскопок. Здесь знали нечто, в самом деле доставшееся нам от марсиан. Здесь могли рассказать про их влияние на человека. Здесь марсианское наследство называли так, как однажды его назвал сам Вышински: "Новые Древности. Они учат нас по-настоящему ценить этот мир. Наши загадочно исчезнувшие благодетели… они простерли над человеческой цивилизацией свои холодные крылья, чтобы сказать: то, что мы называем свидетельствами древней шести– или семитысячной истории, больше нельзя именовать истинными древностями". Марсианин был мертвым. Он умер очень давно, что совершенно очевидно. Тело напоминало мумию с высохшими, истончившимися крыльями. Голова иссохла, остался лишь узкий череп с полуоткрытым клювом. На своих местах оказались только глаза, черневшие в продолговатых оттянутых назад щелях, наполовину прикрытых мембраной век. Ниже клюва под кожей выпячивалось какое-то образование, вероятно, горловые железы. Подобно крыльям, кожа высохла в тонкую полупрозрачную пленку. Из-под крыльев высовывались угловатые, тянущиеся через сетку конечности с тонкими когтями, вцепившимися в панель управления. Внутри поднялась волна сочувствия. Кем бы ни было это существо, оно умерло за работой. – Не дотрагивайся до него. Предостережение исходило от оказавшейся сзади Вордени, и я обнаружил, что пытаюсь дотянуться до нижнего края сетки. – Я нечаянно. – За нечаянно бьют отчаянно. Поймешь, если кожа лопнет. Под ней находится слой, выделяющий едкую субстанцию. У живой особи этот эффект компенсируется поступлением пищи. То есть мы так полагаем. Крайне активная щелочь, и в присутствии паров воды она способна сжечь большую часть трупа. Говоря это, Вордени осторожно двигалась вокруг натянутой сетки. Вероятно, сказывался опыт, полученный в Гильдии. Лицо ее не выражало ничего, кроме сосредоточенности. Археолог не отводила глаз от висевшей над нами крылатой мумии. – Если марсиане умирали в таком положении, щелочь постепенно разъедала жировую ткань и высыхала, превращаясь в порошок. Очень агрессивный – в случае попадания в глаза или легкие. – Понятно. Спасибо за своевременное предупреждение. Она пожала плечами. – Не ожидала их найти. – На кораблях всегда есть экипажи. – Да, Ковач, и в городах всегда есть население. Но до сих пор обнаружено всего две сотни неповрежденных марсианских мумий. И это за четыре столетия работы археологов на более чем тридцати планетах. – Неудивительно, если у них внутри такое дерьмо, – оживил разговор Шнайдер. Задрав голову вверх, он стоял под сеткой по другую сторону. – А что происходило, когда эти самые марсиане долго не ели? Вордени наградила коллегу раздраженным взглядом: – Пока не знаем. По всей вероятности, начинался обычный процесс. – Должно быть, болезненный, – вскользь заметил я. – Да, могу представить. Вордени определенно не желала с нами общаться. Была под впечатлением. Шнайдер не уловил ее состояния. Наверное, он предпочел отвлечься от нависшего над нами неподвижного безмолвия, чтобы не видеть призраков с крыльями. – Как случилось, что эти двое погибли в таком положении? Я имею в виду, это не согласуется с принципом естественного отбора. Ну, голод, который убивает. Вновь посмотрев на иссохший, распяленный на решетке труп, я ощутил волну уважения к существам, погибшим на своих постах. Во мне произошло что-то необъяснимое. Шорох, едва распознанный тренированным подсознанием на границе понимания и пустоты. Я понял это, когда мой голос сам собой произнес: – Нет согласуется. Их поступками должен был двигать голод. Сделав эти существа самым опасным сучьим отродьем из всего, когда-либо летавшего по небу. Показалось, что по лицу Тани Вордени пробежала мимолетная улыбка. – Ковач, опубликуй эту догадку. Вполне интеллектуальный подход. Шнайдер фыркнул. Взирая на мумифицированный труп марсианина, Вордени ненавязчиво предложила нам целую лекцию. – На самом деле этот эволюционный фактор действовал для поддержания чистоты на перенаселенных насестах. Вэсвики Лэй, исследование двухлетней давности. Еще раньше большинство членов Гильдии соглашались на вывод о способности избавляться от кожных паразитов и инфекции. Вэсвик и Лэй не опровергли такого мнения, но их теория вышла на первый план. Была выдвинута и гипотеза о "самых опасных существах", но никто из членов Гильдии не нашел такого элегантного объяснения, как коллега Ковач. Я почтительно склонил голову. – Как вы думаете, нам удастся ее снять? – громко осведомилась Вордени, стараясь рассмотреть поддерживавшие сетку тросы. – Ее? – Да, ее. Это страж насеста. Видите шпору на крыле? И ту кость, жесткий рубец на обратной стороне головы. Каста воинов. Насколько известно – состояла исключительно из женских особей. – Археолог вновь посмотрела на тросы. – Мы это опустим? – Не вижу препятствий. Я громко позвал: – Сян! С твоей стороны есть лебедка? Посмотрев вверх, Сян отрицательно замотал головой. – Люк, а что у тебя? – Госпожа Вордени, – послышался голос Хэнда. – Вот урод. Проснулся, – пробормотал Шнайдер. Хэнд направлялся в нашу сторону, стремясь поучаствовать в обсуждении. – Госпожа Вордени, надеюсь, вы не собирались предпринимать ничего, кроме осмотра этих тел? – Конечно. Как раз собирались снять их для осмотра. Что, с этим проблемы? – Да, госпожа Вордени, проблемы. Этот корабль и все, что на нем находится, представляет собой собственность корпорации "Мандрагора". – Не ранее, чем на корабле окажется буй. Об этом вы говорили, отправляя нас сюда. Хэнд напряженно улыбнулся. – Не развивайте эту тему, госпожа Вордени. Вам хорошо платят. – Ага, заплатят. Нам заплатят. Хэнд, сукин ты сын… Выразительно посмотрев на него, археолог прошагала на самый край площадки и остановилась, отвернувшись в пространство. Мне оставалось лишь посмотреть Хэнду прямо в глаза. – Послушай, что еще за дела? По-моему, я предупреждал: не трогай ее. Оставив чиновника около трупов, я направился в сторону Вордени. Археолог стояла, устало опустив голову и обхватив себя руками. – – Надеюсь, ты не прыгнешь вниз? Она только фыркнула. – Кусок дерьма. Получит ключи от корпоративного рая, если только доживет. – Кто знает. Кстати, он человек верующий. – Да? Забавно, и как это сочетается с его коммерческой миссией? – Ну… думаю, хорошо. Это, знаешь ли, достаточно организованная церковь. Она снова фыркнула, недоверчиво и с ироническим выражением, несколько расслабив руки. – К чему я так разошлась… Все равно нет инструментария для работы с органикой. Пускай остаются на месте. Откуда этот вздор? Улыбнувшись, я положил на ее плечо свою руку. – От тебя. Возвышавшийся над нашими головами прозрачный купол оказался столь же прозрачным во всем радиоспектре. Сделав несколько замеров при помощи чудо-оборудования Сунь, мы все отправились к "Нагини" и притащили буй вместе с тремя ящиками инструментов, которые могли потребоваться для ремонта. Проходя по каждому из залов, мы не забывали ставить янтарного цвета маячки, заодно чертя на полу стрелы иллюминиевой краской, что страшно нервировало Вордени. – Это можно стереть, – успокоила Сунь Липин тоном, означавшим полное безразличие к разметке. Перетаскивание буя сквозь дьявольское нагромождение пузырей представляло долгую, тяжелую и выматывающую работу даже при наличии гравитаторов. К моменту, когда все было доставлено на площадку с прозрачным куполом и свалено на ее краю, подальше от мумифицированных обитателей, я оказался вдрызг разбитым. Поврежденные радиацией клетки изношенного тела уже не реагировали на впрыск наркотиков. Найдя подходящую конструкцию, стоящую в стороне от подвешенных мумий, я с огромным трудом взгромоздился на нее и замер, стараясь успокоить пульс созерцанием звездного пейзажа. Там, среди звезд, мне подмигивали раскрытые ворота. Чуть правее, в верхнем углу поля зрения, висело тело марсианина. Подняв глаза выше, я посмотрел туда, где должны были находиться его глаза. И приложил два пальца к виску, отдавая честь погибшему воину: – Скоро буду рядом с тобой. – Извини, что? С трудом повернув голову, я увидел стоявшего в двух метрах Люка Депре. Похоже, он хорошо чувствовал себя в новом теле "Маори". – Ничего. Ждем-с. – Понятно. Судя по лицу, он ничего не понял. – Я тоже мало-мало задумался. Прогуляться не хочешь? Я покрутил головой. – Потом. Сделай так, чтобы тебя не понадобилось остановить. Нахмурившись, Люк тем не менее оставил меня в покое. Я видел, как он удалялся в одной связке с Амели Вонгсават. Группа разбрелась по площадке, держась небольшими кучками и негромко болтая разный вздор. В голову пришла мысль: смогу ли я услышать пение сонгспиров, если нейрохимия почти не работает? Было такое чувство, словно со стороны звезд на нас что-то надвигается. Казалось, площадка немного изменила положение в пространстве. Прикрыв глаза, я начал куда-то погружаться. Если не в сон, то в его подобие, представлявшее все возможные недостатки аналога… – – – Я почувствовал, как задергались губы, по которым пришелся удар ее оторванной нанобами ноги. – – – Я вздрогнул и тут же проснулся. Надо мной, стоя примерно в метре, склонилась Вордени. Позади ее фигуры я видел висящего в центре купола марсианина, взиравшего своими мертвыми глазницами словно ангел из собора Андрик в Ньюпесте. – Ковач, с тобой все нормально? Потерев глаза, я заморгал от неприятного ощущения. – Думаю, неплохо для полумертвого. Ты не продолжила осмотр? – Чувствую себя довольно погано. Потом. Я попробовал выпрямиться. По другую сторону площадки над полуразобранным буем трудилась Сунь. Тихо беседуя, Сян и Сутъяди стояли рядом. Я осторожно кашлянул. – Осталось довольно мало "потом". И не думаю, что Сунь потребуются все десять часов. Где Шнайдер? – Вышел вместе с Хэндом. Почему вы не построили свой Коралловый храм? Я рассмеялся. – Таня, ты в жизни не видела Кораллового храма. О чем мы говорим? Присев рядом, она повернулась лицом к звездам. – Давай поговорим на харланском арго. Какие проблемы. – Чертовы туристы. Она весело засмеялась. Наконец сев, я наслаждался звуком ее голоса. Когда затихло последнее эхо, мы остались сидеть в тишине, нарушаемой лишь звуками, производимыми манипуляциями Сунь. Наконец она произнесла: – Красивое небо. – Красивое. Ответь мне на один вопрос. По археологии. – Да, пожалуйста. – Куда они делись? – Марсиане? – Да. – Ну… Космос велик. Кто… – Нет, эти марсиане. Команда корабля. Как можно бросить такую громаду? Вероятно, постройка стоила денег, сопоставимых с бюджетом планеты. Их планеты. Корабль вполне работоспособен. Он согрет, поддерживает атмосферу. Работает причальный порт. Почему? – Кто теперь скажет. Наверное, торопились. – О-о, только не… – Очевидно, покидали целый сектор космоса. Их уничтожали, или было взаимное уничтожение. Смотри, они оставили очень много. Города… – Таня, город невозможно забрать с собой. Его придется так или иначе оставить. Но корабль… Почему его не забрали с собой? – У Харлана они оставили орбитальные станции. – Автоматические. – Хорошо. Этот корабль тоже работает автоматически. – Корабль построен для экипажа. Не нужно быть археологом, чтобы докопаться до этого. – Ковач, отчего бы тебе не отправиться на "Нагини" и хорошенько не отдохнуть. И никто не станет обследовать корабль. От тебя одна головная боль. – Это радиация. – Нет, я не… На лбу забормотал сдвинутый вверх переговорник. Моргнув от неожиданности, я надел гарнитуру как положено. – …просто ле…… десь, – неразборчиво произнес голос Вонгсават. Она говорила возбужденно и с очевидным напряжением. – Чтобы это… было… не думаю… умереть или помучи… – Вонгсават, Ковач на связи. Погоди. Говори медленнее и с самого начала. – Я сказала, – с выражением повторила пилот, – Та… нашли… тело. Расчл…… ело. Част… нападе…… верено в причальн… ация. И…… глядит… убило… его. – Понял, мы на подходе. – Я встал на ноги и старался произносить слова раздельно, понимая, что Вонгсават плохо меня слышит. – Повторяю. Мы в пути. Стойте на месте, стойте спина к спине, не двигайтесь с места. Стреляйте по всему, что видите. – Что такое? – спросила Вордени. – У нас проблемы. Посмотрев кругом, я услышал голос Сутъяди: – Все на выход! На головой зависло тело марсианина, смотревшего на меня мертвыми глазницами. Далекого, как ангел, и столь же бессильного. |
||
|