"Пир во время войны" - читать интересную книгу автора (Миронова Елена)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Мила с любопытством осматривала квартиру. Да, эта чурка неплохо устроилась. Надо бы намекнуть Резнику — старшему, что его сынок прилично тратится на содержание своей любовницы. А ведь отец ему строго — настрого запретил встречаться с этой девчонкой!

Жанна встретила её в роскошном восточном, расшитом золотом халате. Надо же, как она устроилась! Снимаемая квартира выглядит лучше и уютнее, чем квартира Милы!

Двухуровневое помещение было напичкано дорогой мягкой мебелью, на кухне была вся необходимая бытовая техника и даже домашний кинотеатр, а в гостиной уютно пыхтел камин.

Мила подумала, что следовало бы рассказать Резнику, что его сын содержит эту азербайджанскую сучку. Вон она как разоделась — гуляет по квартире в роскошном шёлковом халате, расшитом золотом. Принцесса, блин, нашлась. Мила взглянула на Жанну и тут же нацепила на лицо улыбку.

— Очень красиво, — пропела она. — Наверное, это Павлик подбирал квартиру, да? У него отличный вкус!

«Если не считать женщин, которых он выбирает» — хотела добавить она, но вовремя замолчала. Жанна и так насторожено смотрит на неё, явно не ожидала её визита. Ещё хорошо, что она видела её в аэропорту, иначе вообще не открыла бы дверь.

— Как ты узнала адрес? — Жанна смотрела прямо в глаза Миле.

— Павлик сказал, — солгала Мила.

На самом деле она следила за ним, и вычислила эту квартиру. Резник — старший был так завален работой, что даже не потрудился сам проверить, чем занимается его сын с пяти до семи вечера, понадеялся на охрану! А охране всё равно, где её подопечный — в постели у любовницы, или в офисе на работе, лишь бы был в безопасности.

Анатолий Максимович никогда не догадается спросить у телохранителей сына, чем именно он занимается и куда ездит, потому что доверяет сыну, а сами они не будут лезть на рожон. Их дело — охранять клиента, а не следить за его личной жизнью. Теперь это дело Милы — следить за Павлом и его пассией. Эта Жанна чувствует в ней соперницу, вон как её лицо вытянулось, когда она узнала, что это Павел рассказал Миле об этой квартире. Так, ладно, с Павлом она этот вопрос уладит. Теперь надо действовать.

— Ты ведь знаешь, кто отец Павлика, верно? — Мила развалилась в кресле и стянула перчатки с рук.

Перчатки были бежевые, лайковые, в тон новой курточке, чуть темнее оттенком, с оторочкой из меха рыси. Куртка тоже была с такой же оторочкой, и Мила безумно обрадовалась, когда увидела эти перчатки в бутике на прошлой неделе. И, хотя был уже конец мая, она упорно не желала снимать их.

— Так вот, — продолжала она, — он очень недоволен тем, что у Павла такая… девушка. Они постоянно ругаются. Ты стала камнем преткновения в этой семье. Они все мучаются — из-за тебя, а ведь до этого это была отличная, дружная семья!

Вам никогда не разрешат пожениться. Ты будешь любовницей при нём — пока не надоешь ему. Зачем тебе это надо? Не лучше ли тебе было уйти, если ты любишь Павла?

— И оставить его тебе? — усмехнулась Жанна. — А ну пошла вон отсюда, дрянь!

— Спокойно, — Мила вытянула вперёд руки, — мне Павел не нужен. Мы с ним друзья, поняла? Мы дружим с детства.

— С чьего детства — с Павлушиного? — хмыкнула Жанна, намекнув на разницу в возрасте Милы и Павла.

Мила замолчала. Всё пошло не так, как она рассчитывала. Она думала, что Жанна, услышав про то, что семья больше не принимает Павла, что он мучается, исчезнет. Мила считала, что восточные девушки — очень гордые, что стоит им только намекнуть, что они стали обузой для любимого, и они тут же испарятся. Но Жанна оказалась не такой. И всё — же Мила предприняла ещё одну попытку.

— Знаешь, если они узнают, что вы с Павлом встречаетесь, ему будет очень плохо. И тебе тоже.

— Ты мне угрожаешь? — изумилась Жанна. — Подожди — ка, ты только что сказала, что они ругаются из-за меня. Значит, они уже знают, что он встречается со мной!

Мила осеклась. Вот чёрт, и как только она не подумала об этом? Решила, что эта смуглая дурочка, увидев роскошную Милу, тут же рванёт из квартиры, посрамлённая? Да, надо было лучше подготовиться! А то она и в самом деле несла чёрт знает что : про семью, недовольную выбором сына… Девятнадцатый век какой-то, ей — богу… Ну что-ж, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, так ведь говорят? Миле придётся вытаскивать себя за волосы из болота, как барону Мюнхгаузену.

— Прокололась, — как можно более естественно засмеялась она. — Прости меня, Жанночка, но я ведь подруга Павлика, и должна же знать его избранницу! Я ведь тоже волнуюсь за него, поверь! И мне пришлось вести себя таким вот отвратительным способом, чтобы проверить, на самом ли деле ты неравнодушна к Павлику. Понимаешь, на него было много претенденток — тех, которые были неравнодушны не к нему, а к деньгам его отца.

— Ты, например, — хищно улыбнулась Жанна.

Мила вздохнула. Ничего не получалось. Она не смогла прогнать эту тварь из жизни Павла. Мало того, она даже не может наладить с ней нормальные отношения. А ведь это необходимо, если Мила хочет вернуть Павла в своё стойло. Остаётся только попрощаться и уйти с обиженным видом — пока она вообще всё не испортила. Хотя, всё и так уже плохо…

— Извини, я лучше пойду, — Мила с виноватым видом поднялась из кресла, — у нас не получилось общения, а я только хотела тебе помочь, правда…

— Помоги себе, — отрезала Жанна и распахнула входную дверь, выпроваживая Милу.

На пороге стоял Павел в окружении охранников. Он секунду назад протянул руку к звонку, и даже не успел удивиться, увидев прямо перед собой Милу.

— Я больше так не могу, — простонала Любовь Андреевна. — Толик, ну зачем тебе это всё, если ты не можешь этим пользоваться? Для чего тебе столько денег, если ты не успеваешь их тратить? Для чего тебе куча домов по всему миру, виллы на берегу всех существующих океанов, если ты туда не ездишь? Для чего тебе яхта, если ты на ней за пять лет ни разу не вышел в море?

— Зато я часто пользуюсь своим вертолётом и самолётом, — пошутил Резник.

Ему не хотелось ссориться с женой, особенно сейчас. Он по опыту знал, что эти приступы отчаяния у неё проходят через пару дней. Останется только потерпеть завтрашний денёк, и Люба снова станет собой. Но жена сегодня была настроена слишком воинственно. Вообще-то она давно смирилась с той жизнью, которую они ведут, но иногда взбрыкивала. Анатолий Максимович подозревал, что это из-за того, что она не слишком загружена в фонде. Надо бы придумать что — то для жены, чтобы она была постоянно занята.

— Пользуешься только по работе, — огрызнулась она. — Если бы в филиалах твоей конторы могли управиться без тебя, самолёт бы тоже стоял без дела. А вертолёт выручает тебя, когда на дорогах пробки, а ты опаздываешь на совещания.

— Любушка, — досадливо сморщился Анатолий Максимович, — контора — это та, которая называется «Рога и копыта».

— По-твоему, «ТерраСик» лучше? — съязвила жена.

— По-моему, у него активы несколько больше, — вспылил Резник. — Кроме того, пока что не «ТерраСик», а «Терра — нефть». И, потом, я это делаю для вас, для тебя и Пашки. Я хочу, чтобы вы ни в чём не нуждались, когда останетесь без меня…

— А останемся без тебя мы, потому что ты сгоришь на работе, — всхлипнула Любовь Андреевна, и, выскочив из кабинета мужа, хлопнула дверью.

Резник стукнул кулаком по столу. Ну что за баба, чего она бесится? Галка, жена Ковалёва, бесится оттого, что муж мало денег приносит. Эта с ума сходит, потому что муж приносит слишком много денег. Вот чёртовы бабы, не угодишь им! Что же делать, как угодить? Ну не рассказывать же ей, в самом деле, что их сына совсем недавно хотели убить! Как бы она запела тогда? Резник щедро заплатил тому парню, который сообщил о готовящемся нападении на Пашку, хотя тот и твердил, что у него свои интересы, и ничего ему не надо. Но от пятидесяти тысяч долларов кто откажется? А Резник не хотел оставаться в долгу перед тем красавчиком с ледяными глазами.

А вот жене он ничего не сказал. Ещё чего не хватало — чтобы Люба узнала?! Достаточно и того, что об этом узнала Мила. И предложила свою помощь. И на самом деле помогла. А вот теперь Резник оказался в сложном положении : услуга Милы была неоценима, но предлагать ей деньги было бы верхом тупости. Милка денег не возьмёт. Как расплатиться с ней за то, что она, подслушав разговор Резника с тем самым странным киллером, тут же вызвалась помочь?

Конечно, он её отругал за то, что она, вместо того, чтобы ждать в приёмной, пока он освободится, запёрлась в кабинет, и услышала, о чём они разговаривали. Парень стоял спиной к двери, и Резнику из-за него не было видно, что у двери притаилась Мила. Она, по её словам, зашла, чтобы поговорить об отце, но Резник не особенно поверил ей. Насчёт отца она могла бы узнать, появившись в доме Резников вечером. Она и так зачастила к ним с тех пор, как Павел вернулся. Впрочем, сейчас это уже неважно.

С помощью Милы убийца был нейтрализован, и это главное. Теперь они с Милой стали союзниками. Павлу тоже пришлось разъяснить, что к чему, ведь после этого он должен был бросить свою нерусскую любовницу, чей папаша пожелал смерти Павлику.

Но Любовь Андреевна оставалась в неведении. Резники — оба — тщательно оберегали эту тайну, чтобы не волновать мать и жену. Анатолий Максимович поговорил с сыном, и ни секунды не сомневался в том, что он наконец-то бросит свою любовницу, и всё пойдёт, как надо. Но, видимо, как надо уже не пойдёт. Сегодня с самого утра были взорваны две бензоколонки, принадлежащие нефтяному холдингу. Анатолий Максимович ни на секунду не сомневался, что это — дело рук азербайджанской мафии. И как они умудрились вычислить его так быстро? Конечно, на самого Резника они не покусятся — слишком велик риск, к тому же охрана у него почти как у президента России. Но всё же, нельзя не признать, что действуют они весьма оперативно. Вообще-то Резник не убивал Малика. Ни он, ни его люди. Единственное, в чём заключалась его вина — в том, что он разрешил Миле втянуться в эту историю. Малик был подловлен с её помощью, но это и всё. Руки Резника отнюдь не были в крови. Да он и не собирался никого убивать. Он предпочитал отослать сына из страны, пока не уляжется это дело. Но киллер, который предупредил его, сказал, что у него с Маликом свои счёты. Естественно, Резник не стал протестовать, да и что он бы мог сделать?! Киллер воспользовался помощью Милы, которая тут же предложила её. Вот и всё участие Резника в убийстве азербайджанского авторитета. Но, видимо, группировка думает по — другому.

В его офис вчера утром курьер принёс записку: « Ты убил моего брата. Я не стану мстить. Но твой сын хочет жениться на моей племяннице. По нашим традициям он должен заплатить калым за невесту. В качестве калыма подойдёт твоё каспийское хозяйство, которое находится на нашей земле.»

Вот как, значит. Они решили, что его скважина на Каспии принадлежит им. Ну что-же, они хотят войны? Хотят войны в чужой стране, войны с ним? Резник, прочитав записку, даже улыбнулся. Они её получат. Только пусть не жалеют потом… Ни о какой скважине и речи быть не может. Неужели эти странные люди думали, что, стоит им намекнуть на то, что эта нефтяная скважина находится на их земле, как он тут же отдаст им её? Или отдаст за Малика, которого не убивал?

А чуть позже ему позвонили — на личный сотовый! Эти бандиты узнали номер его телефона! Он ответил, что не убивал Малика, и что калым слишком велик, поэтому проще отказаться от невесты. А голос в трубке практически без акцента вкрадчиво сообщил, что это — оскорбление, нанесённое его родственнице. И что теперь он будет вынужден отомстить за женщину. Анатолий Максимович довольно резко оборвал его. И вот результат: сегодня они уже взрывают его бензоколонки.

Резник помотал головой, отгоняя от себя все мысли о последних событиях. Это было слишком ужасно. В его не совсем спокойную, но обычную жизнь ворвалось сразу слишком много событий: вначале Павел собрался жениться, потом оказалось, что отец невесты решил убить Павла, затем произошла смерть человека, который хотел насладиться вестью о смерти Павла. А теперь вот — результат: взорванные бензоколонки. Милиция, конечно, работает, но ничего не найдёт.

И теперь ещё надо думать, как отдавать долг Миле. Резник терпеть не мог собственных долгов, он и в юности почти никогда и ни у кого не занимал. А теперь Мила ждёт своей награды. И Резник догадывается, что именно она хочет. Она жаждет выйти замуж за Павла. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять.

Но как он может ей помочь в этом, не заставлять же сына жениться! Хотя он и так уже помог ей косвенно: запретил Павлу встречаться с той девчонкой, из-за которой всё и началось… Интересно, можно ли считать это уплатой долга или ещё нет?

— Она неплохая девушка, — неуверенно говорил Павел, обнимая Жанну. — Мы знаем друг друга с детства, и…

— А теперь она сдаст тебя отцу, — убитым голосом сказала Жанна.

— Нет, — возмутился Павел, — она же обещала!

Он всё ещё не мог привыкнуть, что люди чаще не выполняют свои обещания, нежели выполняют. И Жанна подумала, что он совсем ребёнок: нежный, доверчивый… И как только он мог родиться в семье олигарха, а потом ещё и поступить на юрфак? Павел был больше похож на творческого человека — дизайнера, художника, артиста, нежели на делового юриста.

Мила Жанне совсем не понравилось. И не понравилось то, что, увидев Павла на пороге, она тут же выскочила в коридор и закрыла дверь, и что-то шептала Павлу на ухо, пока Жанна тоже не вышла в коридор. А потом Мила попрощалась, и ушла. И Павел сказал, что она только хочет им помочь, вот и всё. А Жанна не могла простить ему, что он рассказал ей об этой квартире. Если бы она узнала, что Павел никому ничего не говорил, она бы очень удивилась. Но вопрос не был задан, поэтому остался без ответа. Жанна считала ниже своего достоинства спрашивать о таких вещах, словно она… ревнует. К тому же она и понятия не имела, что Мила соврала Павлику, будто случайно увидела его машину вчера, и зашла, чтобы убедиться, на самом ли деле он посещает этот дом. И что консьержка рассказала, в какую квартиру он ходит. Мила поклялась Павлу в вечной дружбе, и попросила рассчитывать на неё.

Павел переживал: свадьба откладывалась на неопределённое время. Ну не мог же он привести в дом Жанну теперь, когда его пытался убить отец девушки? Надо было переждать некоторое время. Скоро страсти улягутся, и тогда… Тогда можно будет сыграть свадьбу — шумную, с кучей гостей и официантов в накрахмаленных манишках, с серебряными подносами в руках. А в замаскированном пальмами углу гостиной — или ресторана, это неважно, будет играть оркестр. И мать, как она обычно делала на крупные торжества, закажет из Франции устриц во льду и фуа — гра. И французское коллекционное вино. Правда, Павлу больше нравились грузинские вина — «Талисман», «Киндзмараули», «Хванчкара».

А пока что придётся смириться с ситуацией. Он сам выбрал себе такую жизнь. Всё можно было изменить тогда, когда Жанна в машине сказала, что хочет с ним поговорить. И рассказала в общих чертах, каким бизнесом занимается азербайджанская община и Жанна в частности. Она тогда много чего говорила.

Павел слушал и ужасался, содрогаясь внутренне. Но он не мог заставить себя встать и уйти. Эта девушка словно загипнотизировала его, и он не мог от неё оторваться. Потом он тоже сказал правду. Сказал, что его отца предупредили о готовящемся покушении на сына. Именно тогда они оба поняли, что, несмотря на трагедию, они не в силах разлучиться. И что любят друг друга так сильно, как только это возможно. И что действительно, оказывается, настоящая любовь может преодолеть буквально всё.

Сейчас, проводив Милу, Павел видел, что у Жанны испортилось настроение. И от этого ему самому было нехорошо. Но он очень вовремя вспомнил о сюрпризе, который уже несколько дней как хотел преподнести любимой.

— Давай съездим на конюшню, — предложил он.

Жанна согласилась. Она теперь не могла ездить на ту конюшню, в которой находились два её коня, чтобы не столкнуться с кем-то из членов общины. Её ведь могли там поджидать.

Поэтому Павел, загадочно улыбаясь, повёз её в другое место. Эта другая конюшня находилась на юго-востоке Москвы, и была довольно большой. На специальной огороженной площадке было пусто. Жанна заглянула в сухое, светлое помещение, и пошла по длинному проходу, вдоль которого размещались стойла и денники, оборудованные кормушками и автопоилками. В самом конце конюшни находились подсобные помещения для хранения фуража и конского снаряжения, а также офис для персонала. Скрипнула дверь, и из офиса выглянула симпатичная девушка.

— Павел Анатольевич, здравствуйте! — расцвела она.

Жанна нахмурилась. Ей не понравилось, как девица смотрит на Павла.

— Здравствуй, Лиза, — улыбнулся в ответ Павлик. — Познакомься. Это Жанна. Я тебе о ней говорил. Ты приготовила то, что я просил?

Девушка загадочно отошла к одному деннику, и вскоре вывела оттуда великолепную кобылу.

— Арабская чистокровная, — заворожено произнесла Жанна. — Какая красавица!

Словно почуяв её восторг, кобыла шумно выпустила воздух из ноздрей и заржала — протяжно и громко.

Она была великолепна, гнедой масти, с тонко выраженной восточной породностью. Кобыла была чуть ниже Жанны, но они обе подходили друг другу. Павел потратил массу времени, пока нашёл её на одном из аукционов, и дождался, пока её привезли в Москву. Конюшня обошлась ему не в пример дешевле, чем одна эта кобыла. Но подарок стоил того.

— Иди, переодевайся, — Павел подтолкнул Жанну в сторону раздевалки. — Там есть всё необходимое на твой размер.

Лиза не тронулась с места и продолжала смотреть на Павла. Жанне стало неприятно, но она решительно направилась к домику.

Павел решил сделать ей сюрприз, и ему это удалось. Жанна нашла в домике отличную амазонку и котелок. Павлик предусмотрел и это! Какой же он всё-таки милый, заботливый, самый лучший! Он знал, что она обожает лошадей, и скучает по ним, и сделал ей отличный сюрприз — привёз на эту конюшню…

Жанна вышла из домика и, улыбаясь, направилась к Павлу, любезничающему с Лизой. Хорошее её настроение как ветром сдуло. Она сама взлетела в седло, и, натянув поводья, поскакала навстречу ветру, легко перемахнув через ограду. Кобыла, почуяв опытного седока, не протестовала, чувствуя, как шпоры врезаются ей в бока.

Через час, когда Жанна вернулась, Павел сидел на крылечке домика. Лизы не было видно.

— Наконец-то, — подскочил он с места, — я так волновался! Ну как ты могла так со мной поступить?

Жанна против воли засмеялась. Павел всегда выражался книжным языком, и это было забавно.

— Я просто захотела побыть в одиночестве, — строго сказала она.

Как будто она и так целыми днями не сидит одна в этой чёртовой квартире! Павел сник. Жанне стало жаль его. В конце концов, он не виноват, что она так ревнива!

— А где Лиза? — поинтересовалась она.

— Не знаю, — отмахнулся он. — Я за ней не слежу. А почему ты спрашиваешь?

— Она мне не нравится, — призналась Жанна, заводя лошадь в стойло.

— Ну, это легко исправить, — засмеялся Павел. — Ты можешь её уволить!

— Что? — не поняла Жанна.

— Это теперь твоя конюшня, и ты вольна делать всё, что хочешь! Это мой тебе подарок!

Жанна молча завела арабку в стойло, и, будто ничего не случилось, вернулась. Но, не дойдя нескольких метров до обескураженного любимого, она завизжала от восторга, и бросилась ему на шею.

Ковалёв был доволен. Резник вложил в его раскрутку больше миллиона долларов. И теперь он должен оправдать его доверие, быть ему надёжной опорой в политических кругах.

Подумать только, как изменилась его жизнь! Ещё совсем недавно он был импотентом — неудачником, а теперь — он будущий депутат! Да, уже в декабре он станет депутатом — когда будут проходить выборы в Думу! Резник обещал, что так и будет. Да и зачем бы ему так тратиться, если он не был бы уверен в том, что говорит? Когда он станет депутатом, то непременно купит себе другую квартиру, и уйдёт из семьи. Вернее, уйдёт от жены и дочери, потому что никакой семьи у них нет и не было. Он видеть их больше не может. Но не станет же из-за этого просить у Резника денег ещё и на свою жилплощадь! Толик и так стал его ангелом — хранителем, он помог ему изменить жизнь — на сто восемьдесят градусов повернуть её. Теперь — то он станет заниматься своим делом — и поможет своему другу, у которого начинаются неприятности с бизнесом. Как, впрочем, у всех крупных бизнесменов этой страны. Это где-то ТАМ, за океаном, можно жить спокойно, не бояться, что тебя накажут за то, что ты работал 24 часа в сутки и заработал состояние — собственной головой, собственными руками, отказом от всех удовольствий ради спокойной обеспеченной старости.

Это где-то ТАМ можно класть деньги в банк, и не бояться за то, что они исчезнут в любой момент. Это там не надо бояться наказания за то, что стал другим, а не таким, как все. За то, что не захотел быть нищим.

А здесь это нельзя. Заработал денежки — будь добр, отстегни государству львиную долю. За что? А за то, что тебе позволили работать, заработать эти деньги, за то, что вообще позволили жить! Как говорил Бендер, « с таким счастьем — и на свободе».

Резник оказался в сложной ситуации — с одной стороны, на него началось давление государства, а с другой стороны, его силы подкашивают эти азербайджанцы. В общем-то, никаких особенно сильных проблем они ему не доставят, потому что они — моськи, лающие на слона. Но всё равно, конечно, Резнику досадно и неприятно. Мало хорошего, когда взрывают твои бензоколонки. И ещё хуже, что в этот момент он занят предстоящим слиянием двух корпораций, да ещё и находится под колпаком у спецслужб, старающихся не допустить этого слияния. Ведь в этом случае в руках у объединившихся компаний будет мощное средство влияния на ситуацию с нефтью в стране. Разве может это понравиться президенту?

Но он, Ковалёв Владимир Ильич, старый неудачник, импотент, подкаблучник, должен смягчить эту ситуации с государством. Потому что в ситуации с мусульманами люди Резника разберутся сами!

Владимир Ильич вспомнил, как несколько дней назад он общался с представителями ПР — агенства, которое возьмётся за его раскрутку. Которое за полгода должно будет сделать из него депутата — честь и совесть эпохи, цвет нации.

Дочь, узнав о планах Резника относительно отца, тут же изменила отношение к нему. Стала заискивать, предлагать свои услуги, делиться проблемами. Если бы это произошло несколько недель назад, Ковалёв был бы несказанно счастлив. Но сейчас, зная Милу, как облупленную и понимая, почему она старается, он чувствовал только гадливость к собственной дочери — и ничего больше.

Сейчас начинается новая эра в его жизни. Он был не слишком доволен, что начинается она со лжи, но что же, раз это необходимо…

Представитель ПР — агентства сказал, что ему требуется легенда. О нём должны быть напечатаны репортажи в газетах и журналах, региональных, само собой, значит, читателю надо подать историю его жизни. Жизни, надо сказать, необыкновенной.

Эту историю требовалось сочинить от агентства, а он её должен был бы запомнить и повторять на каждом углу. А через несколько дней ему надо будет лететь на Урал — там у Резника консервный завод. Именно от этого одномандатного округа и будет избираться Ковалёв — как независимый депутат. И дай Бог, чтобы всё получилось! А уж он-то не даст Резнику пропасть, ведь тот вытащил его из гнилой ямы.

Запах мятной жевательной резинки заполнил весь автомобиль. Тофик сглотнул и прямо-таки почувствовал вкус мяты. Ему нестерпимо захотелось этой жвачки, хотя он в принципе не переносил жевательных резинок.

— У тебя есть жвачка? — спросил он у Настеньки, выдувавшей из резинки огромные пузыри.

— У мэнэ тильки для сэбэ, — недовольно ответила она.

Тофик едва удержал руль. Вот жадная дрянь! Он скосил глаза. Всё ещё обиженная девушка, широко расставив толстые ноги, едва прикрытые короткой юбкой, смотрела в окно. Её пережжённые от постоянного обесцвечивания волосы развевались на ветру, а расстёгнутая короткая кожаная курточка еле удерживала в себе готовую вылезти наружу аппетитную грудь. Настя не могла простить Тофику, что он бросил её, не появлялся и не отвечал на звонки почти две недели. Теперь же, когда, наконец, он сам позвонил, она была очень довольна, но всё равно дулась для вида. Он не должен был так поступать с ней! Теперь он должен просить прощения и подлизываться. Но Тофик не делал ни того, ни другого. Но она всё равно должна найти способ наказать его! И Настя придумала способ. У Тофика денег — куры не клюют. Пусть он купит ей что-нибудь. Но не обычную шмотку, а что-то действительно дорогое и приличное.

— Я хочу машину, — вдруг вырвалось у неё.

— Что? — Тофику показалось, что он ослышался.

Чего ещё захотела эта дура, которая обычно говорит на неправильном украинском языке — Тофик, смотрящий за рынком, прекрасно знал, КАК надо разговаривать на украинском, иногда переходя на русский. На русский Настя переходила, когда хотела что-то от него получить.

Эта толстуха была необычайно алчной и меркантильной — и это при том, что жила в доме одного из самых богатых людей России! Хотя Резник явно не разгонится покупать ей тачку. Судя по рассказам Насти, он недолюбливает её. Тофик даже посочувствовал этому Резнику. И верно, такая племянница достанет кого угодно!

Он был так рад, когда Малик разрешил ему больше не общаться с ней! А теперь вот отец заставляет делать то же самое, что и прежде.

Шахиду тоже нужна информация о событиях в доме противника. И Настя, по его словам, должна эту информацию предоставить. А как Тофик заставит её выспрашивать у олигарха предпринятые им шаги по отношению к Семье? Да Анатолий Максимович ни слова ей не скажет, наоборот, что-то заподозрит…

С чего бы это тупая племянница его жены интересуется его нефтяными делами?! Шахиду было легко приказать, но вот как Тофик это исполнит? Как он заставит Настю узнавать всё это и передавать ему? Как он заставит узнать её пароль электронной почты Резника?

Вот где пригодилась бы Жанна, но отец выгнал её. Он попросту шантажировал Жанну, и Тофик это понимал. Шахиду хотелось самому главенствовать в семье, и Жанна была его конкуренткой, довольно сильной. Поэтому он и выставил перед общиной это дело так, будто Жанна чуть ли не сама убила дядю Малика. А ведь, если разобраться, Малик первым начал эту войну с Резником. И Резник наказал его тоже по справедливости. Но справедливость хороша, когда речь идёт о чужих людях, а не о любимых родственниках…

Хотя кое-кто из родственников уже вовсю делил лакомые кусочки. Например, Рафату, брату Тофика и сыну Шахида, досталось место хранителя общака — очень престижное место. Гораздо теплее и хлебнее, чем контроль за рынком. Вагиф обиженно его уступил. А куда ему было деваться?

Он думал, что Шахид не станет снимать его с должности. И Вагиф, прекрасно справлявшийся со своими обязанностями в течение многих лет, останется на привычной работе. Но Шахид припас эту непыльную работёнку для старшего сына, Рафата.

Что именно отец готовит для Тофика — пока неясно, но он тоже хорошо поднимется. Хотя, если честно, карьера в общине его не интересовала. Была бы рядом хорошая девочка, понимающая юмор, да приличная сумма в кошельке, и — порядок. Тофику больше ничего не надо.

— Эй, — он, услышав голос спутницы, очнулся от размышлений. — Ты оглох, что ли? Я говорю, треба горло промочить!

Тофик отвернулся и тихо выругался. Глотка у Настеньки была лужёной, в неё влезало по литру спиртного. «Промочить» — ну, это она явно поскромничала.

Ещё и машину потребовала! Впрочем, пусть отец сам разбирается. Ему нужна эта девка, пусть и покупает ей тачку. А Тофик не намерен тратить свои личные сбережения на прихоти этой лахудры!

Скрипя зубами от злости, он остановился у «Седьмого континента» и вздохнул.