"Варяжские гнезда" - читать интересную книгу автора (Левицкий Михаил)

ВОЛОКОМ

От Смоленска прошли еще сутки вверх по Днепру. Остановились у низменного берега, вдоль которого тянулось несколько селений. Здесь жили плотники и торговцы конями и волами.

– Это волок! – объяснили кривичи, провожавшие асов.

Лодки были вытащены на берег и под них подведены оси с небольшими колесами. В нескольких селениях все жители занимались их изготовлением. Но народа у Водана было достаточно и своего. Волов и коней для упряжки пришлось купить немало. Но говорили, что их легко перепродать на противоположном конце волокового пути, на берегу Ловати реки. Приготовления к походу заняли много времени. Приходилось опять, как под Смоленском, жить в шатрах, расположившись станом вдоль реки, между селениями волока.

Путь был тяжелый. В лесах были сделаны просеки, но часто приходилось идти болотами, где лодки увязали в грязи; вообще местность была не особенно гористая, но горки были настолько круты, а овраги настолько глубоки, что кони и волы с трудом вытягивали нагруженные лодки. Пока шли по земле кривичей, отношения к жителям были самые мирные. Обыватели чествовали проезжих гостей и охотно выменивали их товары на дорогие меха, которых в каждой деревне было собрано за зиму очень много. На привалах охотились в лесах, убивали много дичи и для продовольствия войска всегда было всего достаточно.

Далее шли леса, населенные племенем весью. Язык их был сходен с тем, на котором говорили мурома и скифские наездницы. Но люди отличались от тех и других более светлым цветом волос и белесовато-голубыми глазами. Жилища их не походили ни на сарматские и готские мазанки, ни на избы северян, полян и кривичей.

Много веси шлялось в лесах и ночевало в кожаных шатрах. Это были преимущественно разбойники, весьма дерзко нападавшие на заблудившихся в лесу охотников и на малочисленные купеческие отряды. Несколько нападений было произведено на передовые отряды разведчиков Водана, но всегда поспевала помощь от главных сил и грабители уходили с уроном. Трупы вешались на деревьях вдоль дороги, для устрашения новых шаек, могущих появиться по следам первых.

В селах вообще и с весью велась мирная торговля, преимущественно мена мехов на оружие и женские украшения. К несчастью, в одном селе пришлось прибегнуть к воинственному способу укрощения.

Нафан и Гензерих, бродя в лесу, увидели довольно необыкновенное зрелище. Вокруг дерева было собрано множество мужчин, певших какую-то мрачную песню. Привязанная к дереву длинной веревкой, бегала черная корова, описывая круги, то большие, то меньшие, по мере того, как закручивалась около дерева или разматывалась веревка. К корове, один за другим, подскакивали мужчины и ударяли в нее ножом, не заботясь о том, чтобы нанести ей скорее смертельную рану. Бедное животное истекало кровью, бегало, металось и наконец упало. Подошел старик, видимо, председатель собрания. Он отрубил корове голову, распорол живот и вынул внутренности. Голова и внутренности были брошены в огонь костра. Жрец запел торжественную песнь. В это время помощники его сняли с животного шкуру, розняли мясо на куски и бросали его в котлы, развешанные рядом над множеством малых костров.

Ловкие еврей и гот ушли незамеченными. На беду они в стане рассказали о виденном ими диком зрелище и возбудили любопытство во многих. Несколько дней спустя, один охотник видел, как лесом погнали опять черную корову к месту жертвоприношения. Человек десять тайком ушли из стана и отправились к священному дереву, указанному Нафаном. В числе их были три молодые женщины – две готки и одна сарматка. Они и были главные зачинщицы похода. Любопытство не давало им покоя, и они подняли на безумное предприятие мужчин. Дело с ними не обошлось так благополучно, как с двумя охотниками, сумевшими скрываться в лесной чаще и глухих кустах. Хотя, по совету Нафана, подходили они по двое, возможно бесшумно, но были захвачены в плен и все перерезаны. Один Нафан успел взлезть на высокую березу и просидел на ней незамеченный, пока жертвоприносители не разошлись по домам.

Когда он сообщил Водану о прискорбном случае, царь воспылал гневом, собрал войско, напал на деревню и сжег ее до тла, перебив всех жителей. Эта расправа произвела впечатление на всю весь. В следующих деревнях асы были встречаемы с почетом и с дарами. Но везде просили их располагаться станом возможно дальше от деревень и давали им провожатых для указания места удобного, близкого к лесу и воде, но по возможности отдаленного от жилища и от священных рощ. К Водану пришли несколько старцев.

– Царь, – сказал старейший из них, – мы каарты, жрецы богов и вместе с тем старейшины народа. Виновны были наши люди пред тобой тем, что не привели к тебе застигнутых в лесу, а сами убили их. Но и твои люди согрешили весьма пред богами нашими. В торжественном жертвоприношении богу Перкалу спокон веков участвуют одни мужчины, и никогда женское око не видело сих таинств. Жены твоего стана нарушили впервые этот святой закон. Поэтому глаза их должны были навеки сомкнуться для света дневного. Так поступаем мы и с нашими женами, нарушающими святыню Перкала. Перкал злобен, силен и страшен во гневе. Нарушать его закон опасно. Перед Юмалом согрешишь, замолишь грех, а Перкала можно умилостивить лишь ценными дарами и потоками крови.

Водан обещал каартам наблюдать, чтобы их верования никогда более не оскорблялись, но потребовал тоже, чтобы с его людьми самовольно не расправлялись, а в случае жалоб обращались к нему и к его военачальникам. Затем он спросил:

– Так ли грозен и могуществен Перкал, как говорят, и кто сильнее, он ли или муромский Керемет?

– Это все он же, – отвечал один из каартов. – Мурома и биармалайны зовут его Кереметом, а мы, квены, карелы, суомалайны, зовем его Перкалом. Он младший брат Юмала, но он злой. Он обещался служить старшему брату при создании мира, но возгордился и хотел все создавать сам, но силы у него на то нет, и он только везде и во всем портил создаваемое великим Юмалом. Есть еще на небе камень священный. Из него кремнем Юмал высек множество искр, и каждая обратилась в светлого ангела, доброго хранителя людей. Сотворив их, Юмал лег отдохнуть. Во время сна его, Перкал так же стал высекать искры из камня. Они превратились в злых духов, вечно возмущающихся против Юмала, сражающихся против ангелов и губящих людей. Видишь, царь, что нельзя людям бороться против Перкала, который даже творения великого Юмала искажает.

«Да! – подумал про себя Водан. – Есть на свете Перкал. Это бред воображения невежественных людей. Какое мудрое учение им ни дай, они своего прибавят, и оно станет неузнаваемо».

Старых каартов он успокоил и отпустил с миром и подарками.

Путь волоком продолжался дальше без новых столкновений. Наконец, пройдя несколько славянских деревень, пришли на берега Ловати, где сняли лодки с колес и спустили их на воду. Стали продавать и выменивать на товары избыток коней и волов, приобретенных у волока на Днепре. Покупателей явилось достаточно в лице купцов, переходящих с Ловати на Днепр. Это были почти исключительно славяне из разных озерных городов. И кони, и волы им были нужны, и цену они за них давали хорошую.

Все были довольны, что кончен утомительный путь волоком, через болота и леса, и через страны поклонников Перкала. О стране озер все говорили, что в ней множество городов, где стекаются купцы со всех стран. Главное, ее реками можно выйти в открытое море, по берегам которого страны обширные и обильные всякими произведениями природы, по большей части совсем не населенные. Завоевание их представлялось нетрудным, а возможность основаться и укрепиться в них являлась крайне заманчивой для искателей приключений, подобных Водану и его спутникам.

Морем можно сколько разных стран увидеть, и которая приглянется – ту покорить и выселить в нее часть своих людей. Не так ли создались когда-то и Эллада, и все малоазиатские державы, и Карфаген, и даже многие города, подчиненные великому Риму? Вера в то, что они идут на основание великого царства, жила во всех участниках похода и воодушевляла вождей. Водан был сам полон надежд, но останавливал увлечение сподвижников своих словами: