"Ответный удар" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава 6

После забвения в т'хами он всегда испытывал прилив энергии. Неудивительно – он находился уже в возрасте зрелости, так как увидел свет не в Новых Мирах, а по ту сторону Провала, на Айндоо, одной из колоний, заселенных еще в начале Третьей Фазы. Он был не так стар, как Уайра или Фойн, но все же его плоть уже ощущала давящую тяжесть времени и омолаживающие процедуры, заодно снимавшие напряжение туахха, были отнюдь не лишними.

Покинув камеру т'хами, он долго стоял посреди своего подземного жилища, изучая свой голографический облик, сотканный нитями света. Признаки старости еще не замечались: в темных блестящих волосах не проглядывала зелень, кожа была гладкой, без следа морщин, губы – упругими, фигура – тонкой и изящной, как у всех фаата высшей касты. По земному счету времени он прожил триста двадцать лет и мог протянуть еще столько же или больше, особенно на благодатном, теплом Рооне. Роон был лучшим из Новых Миров, истинной драгоценностью, найденной среди звезд Кораблем Уайры, первым и пока единственным, который пересек Провал. Корабль отправился дальше с Йатой, другим Столпом Порядка, ибо Корабли должны летать, расширяя владения расы, а Уайра, по праву старейшего, занял лучший континент Роона. Теперь Связка Уайры правила этим материком, и никто из нее не ушел, кроме Посредника Айве – ни Йан, Хранитель Небес, ни Следящие Туйма и Уйгги. Он, Дайт, Держатель Связи, тоже остался, отправив с Йатой и Айве свое семя и своего потомка. Пусть летят! И пусть никогда не увидят Затмения!

Сам Дайт не испытывал тяги к перемене мест, а тем более к далеким странствиям. Айндоо, его родина, являлась холодной и скудной землей, небогатой жизнью и природными ресурсами; главной заботой ее обитателей было обогащение атмосферы кислородом и бурение скважин, необходимых, чтобы добраться до подземных вод. Там выращивали только малые мозги, туповатые, способные регулировать водный баланс либо управляться с парой тысяч тхо, занятых на атмосферной фабрике. В ближайшее тысячелетие Айндоо не мог снарядить свой Корабль, так как для этого требовался квазиразум более высокого порядка, нуждавшийся в процессе созревания в тепле и обилии воды, насыщенной минералами. Для Дайта, чей ментальный дар проявился рано и с необычайной силой, родная планета была тупиком. Дайт, возможно, являлся лучшим Держателем Третьей Фазы и наверняка одним из лучших в текущую эпоху; что такому делать в засушливом и бедном мире, будь он хоть трижды родиной? И потому он согласился с предложением Уайры, когда Корабль по пути к Провалу достиг Айндоо и Столп Порядка начал добирать экипаж. Делалось это согласно давней традиции: уходящий в странствие Корабль должен был взять тхо и полностью разумных со многих планет, чтобы новым поселенцам не грозило генетическое оскудение. Кроме того, пополнялся банк спермы, служившей для осеменения производительниц-кса.

После Айндоо Роон казался счастливой обителью: три больших материка, равнины, покрытые травой и мхами, неиссякаемым источником клетчатки, отсутствие опасной фауны, экологический цикл, привычный для растений, что культивировались с древности, щедрое солнце, соленый океан и масса пресных вод. В системе Роона была еще одна планета, Т'хар, пригодная для заселения, а у соседней звезды – Эзат, тоже не худший из миров, в каких доводилось селиться фаата. Еще тут имелся газовый гигант со свитой спутников, источником сырья для Кораблей, что строились повсюду, где позволяли обстоятельства. Пожалуй, единственным ценным ресурсом, которого здесь не нашлось, были разумные создания, пригодные для службы и работы, и поэтому Айве, Посредник, Говорящий С Бино Тегари, то есть с чужаками, на Рооне не остался, а отправился с Йатой в новый полет. Здесь говорить ему было не с кем.

Корабль ушел, когда выросло первое поколение тхо, заменившее умерших пилотов, олков, кса и рабочие касты. В принципе каждый новый колонизированный мир должен был отправить в странствие свой материнский Корабль и снарядить еще один, чтобы экспансия не прерывалась и чтобы другие расы, дроми и п'ата, хапторы и лльяно, кни'лина и шада, испытывали ужас перед мощью Третьей Фазы. Корабль строился долго и с напряжением сил, но Уайра, Фойн и Йасс, Столпы Порядка с трех материков, заложили сразу целую флотилию, ибо плацдарм в этой ветви Галактики нуждался в быстром расширении. Что за опасности таились здесь? Какие расы обитали? Этого не знал никто. Даскины отметили ближний сектор как лишенный разума, но доверять их древней карте было бы нелепостью – ее составляли в те времена, когда обросшие шерстью предки фаата еще не лишились хвостов. За миллионы лет сюда могли проникнуть воинственные расы, те же дроми или хапторы.

«Флот из трех Кораблей, большая работа, долгие, долгие усилия...» – размышлял Дайт, всматриваясь в свое изображение посреди сумрачного зала. Целых три Корабля! Мысленным усилием он выключил проектор и стал натягивать одежду. Для одного квазиразум уже выращен и отправлен к внешней планете с парой его собственных потомков, не таких даровитых, как ушедший с Йатой Тийч, перворожденный от его семени, но уже умевших поддерживать стабильность гигантского мозга. Два других зреют в теплых водах М'ар'нехади, и даже здесь, на расстоянии трети планетарного диаметра, он ощущал их сонное довольство. Еще не совсем разумные, но уже не безмозглая масса нейронных клеток и кремнийорганических тканей... Скоро их индивидуальность пробудится. Наверняка раньше, чем волосы его позеленеют, а кожу избороздят морщины.

Дайт шагнул к гравитационной шахте, ведущей на поверхность, и разблокировал входную мембрану. Осталось лишь переступить порог и подняться к свету и солнцу в струе теплого воздуха, взмыть к зелени трав и деревьев, вернуться к миру, который за многие циклы, проведенные им в забытьи, сделал крохотный шажок вперед. Он прикоснулся к мембране, всмотрелся в ее радужные переливы и вдруг застыл, пытаясь воскресить в сознании нечто важное. Какую-то мысль или дело, забытые в т'хами? Это вряд ли: транс, прерванный в нужный момент аппаратурой пробуждения, не тормозил работу мозга. Непорядок в жилище? Тоже сомнительно: его защита была совершенной и никаких тревожных сигналов не отмечалось. Что-то с его внешностью? Какой-то штрих, деталь, которую он не заметил?..

Включив проектор, Дайт снова осмотрел своего голографического двойника – на этот раз в обтягивающем светло-зеленом одеянии. Ничего! Растянув губы, что было знаком раздражения, он вызвал летательный модуль и с решительным видом направился к гравилифту. Ускользнувшее сейчас не исчезнет, вспомнится в момент контакта с квазиразумом, в миг кристальной, пронзительной ясности, дарующей власть над прошлым и будущим. Большую власть, чем та, которой обладали все Столпы Порядка на Рооне, владыки настоящего.

Наверху, в прозрачном фиолетовом небе, висел у горизонта огромный солнечный диск, расплескавший оранжевое зарево над сине-зеленой равниной. Она проглядывала между бугристых древесных стволов и плавно катилась от холмистой гряды к реке, сверкавшей в утренних лучах изумрудными блестками. Деревья хтаа стояли широким неровным кольцом па вершине холма, обступив своего гиганта-прародителя, из чьих семян, рассеянных ветром в сезоны плодоношения, поднялась и эта роща, и все другие в округе, венчавшие холмы плоскими зелеными шапками. На речном берегу белели острые кровли зданий, в которых трудились и жили местные тхо. За них отвечал Надсмотрщик Хайза, несостоявшийся Держатель Связи, способный, впрочем, общаться с малым региональным мозгом. Мозг контролировал тхо и механизмы, что извлекали из мхов, листвы и трав питательные вещества, но для фаата высшей касты, живших в холмах, это являлось побочной и не самой главной его функцией. Важнее было ментальное поле, которое квазиразумный поддерживал в округе; оно позволяло общаться и отдавать команды мысленно, не прибегая к каффу и контактной пленке.

Под деревьями хтаа, там, где холм начинал понижаться к равнине, развалились в траве четверо плотных мускулистых стражей-олков. Их гладкая кожа и безволосые черепа поблескивали на солнце, браслеты-усилители охватывали мощные предплечья, широкоскулые лица казались спокойными. Дайт, однако, знал, как обманчива их безмятежность, – олки были постоянно готовы к действию, и ничто, кроме смерти или нового приказа, остановить их не могло.

Олки берегли его покой (случалось, что работники с речного берега, не подключенные к квазимозгу, забредали в холмы), но он не испытывал симпатий к стражам, как и к прочим тхо. Ни симпатий, ни неприязни, ни сочувствия, только равнодушие и легкую брезгливость. Тхо, разумеется, были необходимой частью цивилизации, ее расходным материалом, который быстро изнашивался и быстро возобновлялся, но к истинно разумным существам они уже не относились. Тысячелетняя селекция превратила их в придатки механизмов или в бездумных исполнителей, зато обеспечила стабильность: Третья Фаза не знала противоборства мнений, массового недовольства, мятежей и войн, что привели к упадку прежние культуры.

Когда-то было иначе, но те времена миновали, подумал Дайт, окинув стражей безразличным взглядом. Он все еще чувствовал раздражение – мысль о чем-то случившемся, но позабытом, мучила его.

Летательный модуль ждал на склоне холма, обращенном к реке. Мягкий пол кабины вспучился бугром, образуя сиденье, стены подернулись дымкой, потом стали прозрачными, и сквозь одну из них Дайт разглядел длинную цепочку заваленных травой платформ, неторопливо скользивших к зданиям на речном берегу. Он никогда там не был и не общался с Хайзой, местным Надсмотрщиком. Их ранги были несопоставимы: Хайза командовал сотней-другой работников-тхо, Дайт, входивший в Связку, являлся одним из повелителей планеты.

Модуль бесшумно поднялся и повернул на юг, к узкому морю М'ар'нехади, что разделяло два материка. Тощий нагой пилот, обернутый контактной пленкой, висел в носу кабины, и, на мгновение соединившись с ним, Дайт приказал: выше!.. выше и быстрее! Сине-зеленая равнина стремительно понеслась назад, лотом бег трав, деревьев и холмов словно бы замедлился – аппарат взмыл в фиолетовое небо, горизонт раздвинулся, деревья и травы слились в однотонный ковер с серебристыми нитями рек и морщинками возвышенностей. Дайт снова коснулся сознания пилота. Тхо был счастлив: быстрый полет и слияние с машиной наполняли его радостным чувством свободы. Только полет, один лишь полет... Он относился к мирной транспортной касте и не умел обращаться с оружием и убивать. Пилоты-бойцы были другими – их радость питало уничтожение. Смерть ненавистных чужаков, гибель кораблей, пламя, пожирающее города... Жизнь как огненная вспышка, сменявшая транс т'хами, в котором они обычно пребывали.

Внизу, огибая равнину, поднялся окутанный облаками горный хребет. Горы были невысокими и живописными: по склонам, сбегая в ущелья, неслись водопады, в погасших кратерах синели озера, лиловые, желтые, белые скалы сменялись лугами и плоскогорьями, кое-где темнели пятна лесов, эндемичной флоры Роона, еще не вытесненной растениями-пришельцами. Эта местность нравилась фаата, хранившим память о прародине – не той обугленной, голой планете, какой она стала после Второго Затмения, а цветущей, изобильной, еще не тронутой цивилизацией. Так было когда-то, но те времена ушли и уже не вернутся, снова подумал Дайт, всматриваясь в мелькание красок и переливы оттенков. Они спустились ниже облаков и миновали водопады, скрывавшие отвесно срезанный горный склон; здесь, под защитой каменных сводов и силовых полей, располагался центр Связки, а за ним, в глубине скалистого массива, – координирующий мозг и шахты с боевыми модулями. Климат в этих местах был жаркий и влажный, часто шли дожди, и воды, стекавшие из переполненных озер на прибрежную равнину, порождали реки. Равнина, узкая и вытянутая в широтном направлении, граничила с морем, и за его спокойной гладью поднимался южный материк, принадлежавший Связке Йасса, самой немногочисленной на Рооне. Йасс был молод и честолюбив; он, вероятно, уйдет на первом же Корабле в поисках мира, где можно стать полновластным владыкой.

Летательный модуль снижался. Промелькнул огороженный силовым барьером заповедник, где разводили пхотов, потом поплыла навстречу высокая каменная терраса со сдвоенными голубыми куполами; их дальний край уходил в море, и там, у приемных шлюзов, бурлила вода.

Ментальный щуп коснулся сознания. Нойах, Держатель Связки Фойна... Прикосновение было осторожным, даже покорным – Нойах сознавал его силу. На Корабле, одолевшем мрак Провала, он ходил у Дайта в помощниках и особыми талантами не отличался. Тийч, улетевший с Йатой, обещал гораздо больше.

«Режим стабилен», – почтительно передал Нойах, сопроводив эту мысль визуальным образом: два больших бассейна с морской водой, и на дне – бугристые коричневые туши. По их мерной неторопливой пульсации Дайт понял, что за время его транса никаких происшествий не случилось. Скорее всего, Нойах не входил в контакт с квазиразумными, страшась рисковать: на стадии взросления они были очень чувствительны.

«Улетай. Ты больше мне не нужен».

Они разорвали контакт. В спектре эмоций Нойаха улавливались тщательно скрываемые неуверенность и боязнь – он никогда не выращивал крупный квазиразум. Действительно крупный мозг, такой, который способен управлять гигантским Кораблем и тысячами тхо. Дар Держателя Связи был редок, и на Рооне, Т'харе и Эзате пока не проявились ни новые таланты, ни перспективные генетические линии. Никого, кроме Тийча и двух других потомков Дайта. Это было немного, но и не так уж мало, если вспомнить о низкой плодовитости кса и законах наследственности, ограничивающих передачу ментальных способностей.

Модуль приземлился, и Дайт вышел, погрузив пилота в транс ожидания. Стоя на террасе, он окинул взглядом тянувшийся у ее подножия лес, прислушался к далекому рычанию пхотов и несколько раз глубоко вздохнул. Веки его сомкнулись; солнечный свет сменила полутьма, вой зверей, шум волн, шелест листвы стали удаляться, уплывать из сознания, пока в нем не воцарилась глубокая гулкая тишина. Сняв ментальный барьер, защищавший разум, Дайт потянулся к мозгу, дремавшему на дне бассейна, перебросил мысленную нить к другому, пробуждая их к активности. Они отозвались, подпитывая его энергией, сливаясь в телепатическом единстве; тьма исчезла, мир начал стремительно расширяться, включая сначала весь Роон, потом холодный Т'хар, два небольших бесплодных мира, вращавшихся за Т'харом, и, наконец, Мейтани, внешнюю планету, на спутнике которой собирали Корабли. Это являлось начальной стадией контакта – установление связи с третьим мозгом, зрелым и способным к разумному общению. Этот далекий квазиразум мог обучать своих младших собратьев много быстрее и успешнее, чем человек, даже с опытом Держателя. Если ментальная связь сохранялась, то...

Дайт вздрогнул, открыл глаза, и протянувшаяся в космос нить оборвалась. Некоторое время он стоял неподвижно, перебирая вернувшиеся воспоминания, оценивая и взвешивая их; будь он человеком Земли, чувства, владевшие им, были бы смесью удивления и недоверия. Но, в отличие от землян, Дайт и его соплеменники не относились к странным фактам как к чему-то иррациональному, необъяснимому или, возможно, кажущемуся; они полагали, что ощущения не обманывают их и что даже необъясненный факт все-таки можно использовать. Поэтому Дайт не сомневался в реальности случившегося, а размышлял о смысле и последствиях событий.

Уяснив их, насколько позволяла скудная информация, он прикоснулся к разуму Уайры, Столпа Порядка, и попросил о встрече.

Уайра был стар. Его длинные волосы отливали зеленью, вокруг глаз залегли глубокие морщины, губы отвисли, сделавшись похожими на птичий клюв, тело ссохлось, и облегающая одежда только подчеркивала хрупкость и эфемерность его плоти. Он находился в том возрасте, когда лучевая терапия в период туахха поддерживает жизнь, но не внешний облик, ибо у каждого средства есть предел; впрочем, жить он мог еще долго и столько же властвовать, ибо фаата не знали ни старческого слабоумия, ни других недугов. Говорили, что Уайра из тех космических странников, что возвратились в материнский мир в эпоху Второго Затмения, и если это было не так, то уж начало Третьей Фазы он видел несомненно. Лишь Айве казался столь же древним, но он давно покинул Роон, и теперь в Новых Мирах ровесников Уайры не осталось.

Он парил в зоне невесомости, у сферы, изображавшей планету. Огромный зал, чьи своды терялись в вышине, открывался на юг, к прибрежной равнине, широкими арками; за ними поблескивала силовая завеса и беспрерывно падал с гор поток воды. Сфера, висевшая в центре, символизировала власть, власть над Кораблем или планетой, и по древней традиции помощников Столпа Порядка называли Стоящими У Сферы.

Но сейчас Уайра был один. Он опустился на ребристый диск под сферой, прятавшей генератор тяготения, и шевельнул тонкими хрупкими пальцами, разрешая Дайту приблизиться.

– Ты хотел говорить со мной. Я слушаю. – Его неожиданно сильный, звучный голос раскатился эхом под сводами зала.

– У меня был период туахха, – произнес Дайт, посылая ментальную картину, его нагая скорченная фигура, повисшая в полутемной камере, опутанная шлангами и лентами контактной пленки. – Я провел семь циклов в т'хами.

– У тебя была туахха, и ты провел в т'хами семь циклов, – с расстановкой повторил Уайра. – Думаешь, это кому-то интересно? Мне – нет.

С возрастом фаата становятся раздражительными, отметил Дайт, не выпустив эту мысль наружу. Его ментальная блокировка была безупречной.

– Транс т'хами глубок и отключает сознание, – промолвил он. – Но все же я получил информацию. Некий сигнал. Вероятно, на подсознательном уровне.

Человек Земли в аналогичной ситуации сказал бы, что видел сон. Но фаата Третьей Фазы, тхо и полностью разумные, не нуждались в сне. Их физиологический цикл был иным: долгое бодрствование сменялось более кратким периодом туахха, временем повышенной эмоциональной активности, связанной с избытком половых гормонов. В древности туахха стимулировала размножение тем же способом, что у землян, кни'лина и других гуманоидных рас, но в нынешнюю эпоху это считалось нелепым и диким. Уже не меньше тысячи лет фаата практиковали искусственное осеменение, воспроизводство потомства шло через касту кса, а все остальные женщины были стерильны. Однако периодический выброс гормонов, заложенный слишком глубоко, в генетике расы и аппарате наследственности, им исключить не удалось, и древний инстинкт гасили полным забвением в т'хами. В этом состоянии беспамятства жизненные процессы замедлялись гораздо сильнее, чем во сне, почти исчезала потребность в воздухе и пище, а вместе с этим и сексуальная напряженность. И, разумеется, никто и никогда не видел в т'хами сновидений. Собственно, даже такого понятия не имелось.

Уайра растянул отвисшие губы. Это означало не улыбку, а гримасу недоверия; мимика фаата была другой, чем у землян.

– Транс т'хами действительно глубок, – согласился он. – Если ты получил какую-то информацию, она останется там, где была, за барьером сознания. Разумом ее не осмыслить.

– Ты забываешь, что я Держатель и что мой дар сильнее, чем у Нойаха или любого из живущих в Новых Мирах. Сильнее, чем у тебя, Столп Порядка, хотя ты самый опытный и мудрый среди нас. – Дайт согнул руки в жесте покорности. – Выйдя из т'хами, я вступил в контакт с квазиразумными, и это помогло мне вспомнить и осознать. Если связь прочна, барьеры падают... Ты понимаешь, о чем я говорю.

Он передал ощущение ментального полета в пустоте и ясности, такой же холодной, безграничной, как межзвездное пространство, лежавшее за теплым крохотным мирком Роона. Глаза Уайры сверкнули. Столп Порядка знал это чувство – как все фаата, способные к ментальному обмену. Тысячная часть их расы, интеллект цивилизации, ибо сотни миллионов тхо были всего лишь камнями ее пьедестала.

– Значит, ты получил сообщение, Держатель... Откуда пришли сигналы? С Эзата или через Провал?

– Через Провал? Не думаю. Даже Эзат слишком далек и недоступен для ментальной связи, пока там нет пяти-шести больших квазиразумных.

– Может быть, на Эзате построили Корабль, который сейчас приближается к нам, – возразил Уайра. – Или Корабль идёт прыжками со стороны Провала, и потому... – Он задумчиво сжал губы. – Нет, это маловероятно. Прошло не очень много времени с тех пор, как мы пересекли Провал. Рано посылать второй Корабль. В Старых Мирах подождут известий от нас, подождут Корабли, которые мы строим... Значит, все-таки Эзат?

– Сомневаюсь, Столп Порядка. Эзат слишком беден, и, хотя там снаряжают один Корабль, а не три, как в нашей системе, мы закончим раньше. В этом я уверен,

– Тогда откуда же пришли к тебе сигналы? И почему ты воспринял их в т'хами? Ты пробовал связаться еще раз?

– Да, но без успеха. Мы мало знаем о подсознательной ментальной связи, однако мне кажется... – Дайт был в нерешительности, – мне кажется, что это Корабль Йаты. Точнее, один из малых боевых модулей, который, очевидно, послан им к Роону или Т'хару с периферии системы. Я думаю, Йата возвращается.

Кожа под глазами Уайры обвисла, и Дайт не впервые поразился, насколько он стар. Может быть, старше Айве и всех, кто видел начало Третьей Фазы.

– Йата возвращается? – промолвил Столп Порядка. – Почему? Это не просто рано, это невозможно! Найти и заселить новую планету, вырастить новое поколение тхо, построить новый Корабль... Это требует времени!

Они обсуждали не суть уловленных Дайтом сигналов, а их вероятный источник, что было важнее. Ментальная волна рассеивалась на больших расстояниях, сигналы воспринимались смутно, их смысл искажался до неузнаваемости, и, кроме тою, посылка могла оказаться мысленным спонтанным излучением, не осознанным отправителем, не содержащим ничего такого, что он хотел бы сообщить. Отправитель был, разумеется, фаата – ментальный импульс чужака Дайт распознать не смог бы. Мозги у обитателей Галактики были устроены по-разному, и Третьей Фазе еще не встречались существа, с которыми удалось бы наладить прямой телепатический контакт.

Уайра ждал. Молчание затягивалось. За пологом силового экрана бесшумно струился водопад, солнечный диск просвечивал оранжевым пятном сквозь водную завесу, и громоздились над горами облака. Теплые дожди орошали плоскогорья, воздух там был жарким и влажным, но в огромной подземной полости дышалось легко. Царившие здесь тишина и прохлада успокаивали Дайта.

– У Йаты могли быть трудности, – наконец произнес он. – Мы не знаем, что встретилось ему. Боевой флот дроми или хапторов, наемники лоона эо, караван сильмарри, орбитальные базы п'ата или шада... Но в одном я уверен: сигнал пришел от моего потомка. От сильного Держателя Связи, чьи импульсы преодолели большое расстояние и были восприняты родственным мозгом. – Он коснулся ладонью лба, сделал паузу и продолжил: – Мои потомки с Мейтани не вступали в контакт, это проверено. Остается Тийч. А Тийч ушел с Йатой и не может появиться здесь без Корабля. Значит, Йата возвращается.

Снова наступила тишина. Потом Уайра спросил:

– Ты уверен насчет Тийча?

– Он мой потомок, – упрямо повторил Дайт. – Кого еще я мог услышать? На огромном расстоянии, подсознательно, в трансе т'хами?.. Тийча, только Тийча! В этом я не ошибаюсь, Столп Порядка, спектр излучения мне знаком и распознается безошибочно. У Тийча проявились те же генетические особенности, что у меня. Сильный Держатель! А со временем станет еще сильнее.

– Что же ты слышал? Или видел?

Дайт закрыл глаза и сосредоточился, восстанавливая ментальную картину.

– Модуль... малый боевой модуль, – тихо произнес он, посылая видение тесного замкнутого пространства. Полумрак, заключенный в стенах кабины, контактная пленка, растянутая от пола до потолка, и ощущение окружающей пустоты, темной, холодной и безбрежной... Он не мог сказать, куда направляется летательный аппарат, но это представлялось очевидным – к Роону или Т'хару. Эти модули создавались для боя, внутрисистемных перелетов и патрулирования, радиус их действия и ресурсы были ограничены. Значит, Роон или Т'хар... скорее, Роон, если вспомнить, что здесь обитала ведущая Связка, Связка Уайры.

– Малый модуль, – эхом отозвался Уайра. – Что-то еще?

– В нем были двое.

– Разумеется, двое! Не сам же Тийч им управляет! – В голосе Столпа Порядка опять скользнуло раздражение, сразу сменившись озабоченностью. – Корабль возвращается, и Йата отправил модуль, словно желая о чем-то сообщить... Если он встретился с дроми или хапторами... особенно с дроми... и если они идут за нашим Кораблем... – Теперь в ментальных импульсах Уайры была не озабоченность, а настоящая тревога. – Я посоветуюсь с Фойном и Йассом, а ты отправь предупреждение на Т'хар. Мы вышлем несколько модулей с координирующим мозгом, этим займутся Йан и два других Стратега... Ты можешь определить направление, Держатель?

– Сектор между орбитами Роона и Т'хара, ориентированный на Мейтани, – сказал Дайт. – С Мейтани тоже надо отправить разведчиков. Там большой квазиразумный и два моих потомка. Возможно, они найдут Корабль и тех, кто его преследует.

Мысль о неведомой опасности внезапно пронзила его. До сих пор жизнь на Рооне была такой приятной и спокойной... Впрочем, повод для тревоги казался слишком неопределенным – чтобы там ни говорил Уайра, а Йата мог вернуться по тысяче причин. Например, потому, что выбранное направление полета бесперспективно, а биоресурсы экипажа исчерпаны – случалось, что самки-кса вдруг прекращали плодоношение или приносили ублюдков-мутантов. В этом случае генофонд и банк спермы нуждались в обновлении.

– Верная мысль насчет Мейтани, – согласился Уайра. – Свяжись со своими потомками, пусть возьмут под контроль периферийное пространство. Но их главная задача – сохранить Корабли... Скажи им об этом, Дайт!

– Я не забуду, Столп Порядка.

– Иди. Да не увидим мы мрака Затмения!

Сделав знак почтения, Дайт направился к гравитационной шахте и спустился на нижний ярус. Тут, в лабиринте центра Связки, в сплетении коридоров, лестниц и пандусов, тесных камер и просторных залов, царило оживление; пожалуй, не было на планете другого места, где трудились бы пять сотен полностью разумных и восемь-десять тысяч тхо. Большей частью тут занимались эмбриональной хирургией, селекцией самок и повышением их плодовитости, адаптацией воинов и работников к условиям Роона, а также проблемой ментальной генетики. Последнее было важнейшим моментом для всей цивилизации фаата, и тем более для Новых Миров, малого ее осколка, заброшенного в другую галактическую ветвь. Кса осеменялись только спермой полностью разумных, но дар к мысленному контакту наследовался в одном-двух случаях на десять тысяч и показывал тенденцию к снижению. Попытки вывести расу телепатов, столь многочисленную, продуктивную и жизнестойкую, чтобы избавиться от тхо, были пока безрезультатны, и прогресс Третьей Фазы по-прежнему определялся миллионом особей, способных общаться напрямую с квазиразумными симбионтами. При этом одни специалисты полагали, что активизация ментальных генов является всего лишь вопросом времени, другие – что надо добиться передачи нужных признаков как по мужской, так и по женской линии, но были еще третьи, считавшие, что дело движется к новому Затмению. Их не любили. Никто не любит мрачных пророчеств, что, однако, не мешает им сбываться.

Дайт вышел на искусственную эспланаду, повисшую над пропастью. Справа шумели водопады, лежавшее внизу ущелье заволакивал туман, вдали, за прибрежной равниной, сверкала яркими бликами поверхность М'ар'нехади, и склонялся к западу, к континенту Фойна, огромный и теплый солнечный диск. На эспланаде в четыре ряда стояли летательные модули, сотни и сотни аппаратов с застывшими в трансе пилотами; они тянулись подобно стенам из черных угловатых камней, сложенных на ровной площадке рукой гиганта. Дайт послал мысленный импульс, пробудивший тхо в его машине, разблокировал мембрану, но дальше не двинулся – застыл, глядя на поднимавшийся из пропасти туман и вспоминая пришедшее к нему видение.

Был модуль, крохотный кораблик, летящий в пространстве, и темная бездна, полная звезд, и два существа, чьи ментальные спектры он, хоть и смутно, ощущал сквозь пустоту, что отделяла их от Роона. Один – потомок его семени, и значит, Тийч; второй, по-видимому, был пилотом. Но пленка, контактная пленка, растянутая от пола до потолка кабины!.. Дайт попытался воскресить воспоминания, и вдруг ему почудилось, что пленка пуста, как кожура плода, лишенного мякоти и сока. Он был почти уверен в этом, и его уверенность столкнулась с точным знанием: корабли без пилотов не летают.

Во всяком случае, корабли Третьей Фазы.