"Поверь в любовь" - читать интересную книгу автора (Спенсер Мэри)Глава 16– Никогда в жизни, – покачал головой Вирджил Киркленд, – никогда в жизни, уж вы меня простите, не слышал ничего более абсурдного. А Джим знает, что вы здесь, мэм? Потому что в противном случае, предупреждаю откровенно, я расскажу ему слово в слово то, что услышал от вас. А если знает, так я сию же минуту отправлюсь в Лос-Роблес, чтобы высказать ему, что я думаю о человеке, который позволяет своей жене разъезжать по всей округе в одиночестве, да еще с такими дикими планами в голове. – Джеймс ничего не знает, – отозвалась Элизабет. – Он бы никогда мне не позволил. Я сама решила приехать. – А вот это, миссис Кэган, не только глупо, но еще и опасно. Вы хоть представляете, как разозлится Джим, когда узнает?! И правильно сделает. Элизабет и бровью не повела. – Я что-то не совсем поняла вас, сэр. Так вы поможете мне получить развод или нет? – Не желаю даже обсуждать с вами эту тему, – коротко буркнул Вирджил Киркленд. – То, что вы предлагаете, не только глупо, но и противозаконно. Подумайте только, что произойдет, когда всем станет ясно, что вы получи – ли развод на ложных основаниях! – А что? – наивно полюбопытствовала она. – Ну прежде всего меня исключат из корпорации. – Заметив, что она не поняла, Вирджил добавил: – То есть лишат адвокатского звания. – О, понимаю, – кивнула Элизабет. – Ну что ж, тогда не буду больше отнимать у вас времени, мистер Киркленд. – Она завернулась в теплую шаль и двинулась к двери. – Рад слышать, миссис Кэган, – с облегчением сказал Вирджил Киркленд. – Даю слово, что этот разговор останется между нами. Джиму незачем о нем знать. – Вы очень добры. – Элизабет протянула ему руку. – Не могли бы вы заодно объяснить мне, есть ли в Санта-Инес другой адвокат? Он стиснул ее руку так сильно, будто испугался, что Элизабет сейчас исчезнет за дверью. – Элизабет Кэган, – прошипел он, – мне казалось, я убедил вас, что все это незаконно! Элизабет решительно высвободилась. – Конечно, – кивнула она, – вы все очень понятно объяснили. – Но... тогда... – У него вырвался вздох отчаяния. – Элизабет, другой адвокат скажет то же самое. Никто не возьмется за такое дело. «Мог бы сразу догадаться, что хлебну с ней лиха», – уныло подумал Вирджил. Он ведь уже раньше объяснил ей причины, по которым в их штате можно получить развод: импотенция, адюльтер, жестокое обращение, небрежение супружескими обязанностями, пьянство, мошенничество или уголовное преступление. Элизабет не долго думала, что ей больше подходит. Невыполнение супружеского долга – вот то, что надо, хотя она уже и так все продумала. – Если вы хотите обвинить Джима в супружеской неверности, – предупредил Вирджил, – то заранее хочу сказать – вряд ли суд удовлетворит вашу просьбу на основании одного-единственного случая. Особенно если нет никаких доказательств того, что это повторялось. – Да. – Ответ прозвучал неожиданно твердо. – Джим пообещал, что этого больше не будет, и я ему верю. – Даже при том, что он проводит ночи вне дома? – Он обещал мне, что это не повторится, а он не такой человек, чтобы нарушать свое слово. – Элизабет упрямо наклонила голову. Вирджил только сокрушенно покачал головой. – Тогда вам вряд ли удастся получить развод, Элизабет. И другой адвокат ничем вам не поможет. – Не важно. Просто назовите мне его. – Но зачем? – Просто потому, что на этот раз я намерена позаботиться, чтобы основания для развода, которые я ему назову, стали неоспоримыми. В конце концов, в городе полно салунов, а в них – одиноких мужчин, которые не откажутся... кгхм... – Элизабет побагровела от смущения, стараясь подобрать подходящее слово. – Не важно, – она потупилась, – главное, что через несколько часов основания для развода появятся. Вирджил Киркленд рот открыл от удивления. Захлопав глазами, он уставился на Элизабет, не веря собственным ушам. – Ну, – с вызовом спросила она, – скажете вы мне его имя или нет? Вместо ответа адвокат подошел к входной двери, запер ее на ключ и сунул его в карман. – Садитесь! – рявкнул он. Элизабет послушно присела. – Элизабет, – немного помолчав, уже спокойнее сказал он. – Я много лет знаю Джима, с тех пор как моя семья переехала в Санта-Инес. Они с Натаном всегда были приятелями, а родители Джима, Джо и Ханна, стали моими первыми клиентами, когда я открыл здесь контору. Если бы не они... не знаю, пришел бы ко мне кто-нибудь. Я до сих пор веду все дела Джима. И вот приходит ко мне его жена, точнее, жена моего самого уважаемого клиента, и просит начать дело о разводе по причине супружеской неверности. Когда же я отказываюсь, она угрожает самолично раздобыть эти самые основания в ближайшем салуне! Элизабет, вы хоть понимаете, во что вы пытаетесь меня втянуть?! – Должна признаться, что смотрела на все это немного иначе, сэр. Горестно вздохнув, он откинулся в кресле и продолжил: – Мне тяжело смотреть, как Джим валяет дурака из-за этой свистушки Маргарет Вудсен! Он и раньше сходил по ней с ума, но сейчас!.. – Вирджил покачал головой. – Да, плохо дело. Рад, что Джо с Ханной не дожили до этого. Представляю, что скажет Мэтью, когда вернется. – Мой муж вовсе не дурак! – вспыхнула Элизабет. – Просто Джеймс любит ее! Любит всей душой, и я не намерена сидеть здесь и слушать, как вы его обвиняете! Если бы не присущее Элизабет чувство собственного достоинства, с которым она защищала провинившегося супруга, подумал Вирджил, насколько наивными были бы ее слова! И все-таки она слепа, слепа, как крот. Ему пришлось напомнить себе, что именно Элизабет является в этом деле пострадавшей стороной. – Послушайте, – как можно мягче сказал он. – Так не годится, милочка. Конечно, я вполне могу вас понять, но вы хотя бы представляете, какой станет после развода ваша жизнь? – Не важно, – отрезала Элизабет. – Тем более что Джеймс сможет жениться на мисс Вудсен! И пожалуйста, сэр, не говорите о Джиме таким тоном, будто он ведет себя недостойно! – Ладно, не буду. Лучше вернемся к вашей идиотской затее просить развод по причине вашей супружеской неверности. Поскольку ключ все еще у меня в кармане, могу поклясться, что gt;вы невиновны! Да и все салуны в городе, насколько мне известно, еще закрыты! Под его осуждающим взглядом Элизабет неловко поежилась, но Вирджил Киркленд неумолимо продолжал: – Давайте предположим, что Джим даст вам развод на этих основаниях... ложных, заметьте! Потому что я не собираюсь верить ни единому вашему слову! Элизабет вновь почувствовала себя виноватой. – Вы хоть представляете себе, что с вами будет потом? После того как он пойдет своей дорогой, прихватив заодно и Мэгги Вудсен? Элизабет отвела глаза. – Думаю, мне придется покинуть Лос-Роблес. – И надо полагать, вы к этому готовы? А вы понимаете, что даете Джиму полную возможность бросить вас без гроша? В конце концов, вы ведь виновная сторона, не так ли? Конечно, он этого не сделает, но только попытайтесь себе представить такое! И что же тогда делать? Вы хотя бы решили, где вы будете жить? – Да. – невозмутимо ответила она, теребя бахрому шали. – Утром я уже поговорила с шерифом Бродменом, и он позволил мне пока пожить в старом здании тюрьмы. Она пустует с тех пор, как построили новую, потому что никто не желает жить в таком месте. И очень глупо, ведь здание стоит почти в центре города и в нем можно было бы устроить контору или магазин. – Старая тюрьма?! – не веря своим ушам, растерянно повторил Киркленд. Она кивнула. – Господи помилуй! – Да, вот и шериф Бродмен то же сказал, хотя я считаю, что представитель закона, чье жалованье выплачивается на средства горожан, не должен так выражаться! И мне понадобилось целых полчаса, чтобы убедить его, что намерения у меня самые честные. – Нисколько не сомневаюсь. Но чем же вы его так напугали? Элизабет обиженно скривилась. – Мистер Киркленд, позвольте вам заметить, что я никого не думала пугать. Просто сообщила мистеру Бродмену, что мне уже отказали в двух местах и что мне некуда идти, кроме заведения мисс Беверли! Хотя по правде говоря, думаю, что это место не совсем подходит для порядочной женщины. Но с ее стороны было очень мило предложить мне приют, когда мы утром столкнулись с ней на улице. Вирджилу Киркленду вдруг отчаянно захотелось глотнуть виски. Бог мой! Час от часу не легче! Бев Хэтауэй уж конечно наслышана о позорном поведении Джима – об этом гудел весь город! Наверное, чего-то такого она и ожидала и, прослышав, что Элизабет хочет снять комнату, решила воспользоваться случаем заполучить для своего борделя новую красотку. Чего уж лучше – совсем юная, притом разведенная и, видит Бог, совершенно невинная! Да к тому же еще без гроша в кармане и без крыши над головой! Легкая добыча для любого негодяя, хмуро подумал он. Должно быть, шериф Бродмен пришел к такому же выводу, потому-то и согласился на просьбу Элизабет. Видимо, решил, что старая тюрьма все-таки лучше, чем бордель. – Но помилуйте, Элизабет, это ведь тюрьма! Там и преступникам-то было несладко! Иначе для чего выстроили новую?! – Крыша там не течет, – возразила она, – и если комнату хорошенько отмыть, то на первое время сойдет. Кроме того, шериф Бродмен разрешил мне пользоваться плитой. – Ладно. Хорошо. Значит, вам есть где жить, то есть какая-никакая крыша над головой имеется. И замки на дверях.. тюрьма как-никак. Осталось решить, на что вы станете жить. – Устроюсь как-нибудь, – отмахнулась она. – Могу шить или готовить. – Никто в этом городе не предложит вам работу, Элизабет. Ни один человек! Если Джим даст вам развод как неверной жене и если вы перед лицом закона подтвердите, что виновны в супружеской измене, что бы там на самом деле ни думали о вас и Джиме с его куколкой, вы сразу же станете отверженной. Падшей женщиной! Да, это несправедливо, но жизнь всегда милостивее к мужчинам, чем к женщинам. Вам будет нелегко, Элизабет. Все в городе сочтут вас изгоем. Глаза Элизабет затуманились, и в душе Вирджила затеплилась надежда. – И это еще не все, – продолжил он. – Вы ведь еще очень молоды. Представьте, пройдет пять, десять лет, и вдруг появится человек, который влюбится и захочет на вас жениться. А вы, хотите того или нет, останетесь в глазах церкви прелюбодейкой! Ни один священник не согласится вас обвенчать. А если вы обойдетесь без церковного обряда, то станете двоемужницей! Элизабет покачала головой: – Не важно. Я никогда не выйду замуж! – Вам всего лишь девятнадцать, милая моя. Впереди у вас целая жизнь! Все может случиться! – Да, – неохотно согласилась она. Это уж точно! Раз она требует развода с Джеймсом, действительно, случиться может всякое! – Итак? – спросил он. – Может, вы передумали и больше не настаиваете на разводе? – Нет. – (Вирджил Киркленд яростно скрипнул зубами.) – Но я пойму, если вы откажетесь помочь, мистер Киркленд. Может, мне и в самом деле лучше обратиться к другому юристу? Да, она и впрямь готова пройти через весь этот ад, уныло подумал он. Ничто ее не остановит! Опустив руки, он смотрел на нее, почти ненавидя себя за то, что должен ей сказать. – Ладно, я помогу вам, Элизабет. Но советую все же выставить основанием супружескую измену мужа. Поверьте, я искренне желаю вам добра. – Нет-нет, – поспешно ответила девушка. – Идея моя, а стало быть, и ответ держать мне. Да и потом, мне кажется, Мэгги будет рада обвенчаться с Джеймсом в церкви. – Да вы вообще понимаете, на что идете?! И о чем меня просите?! Вам ведь придется предстать перед судьей и, положив руку на Библию, поклясться, что изменяли мужу! Вздрогнув всем телом, Элизабет молча кивнула. – Очень хорошо. Просто чудесно! Тогда по крайней мере позвольте мне поговорить с Джимом о вашем содержании. Раз уж вы великодушно согласились взять вину на себя, было бы только справедливо, если бы он обеспечил вас до конца ваших дней. – Нет. Мне ничего от него не нужно. Пусть станет совершенно свободным, как будто бы меня никогда и не было в его жизни. Киркленд пораженно уставился на нее, не веря собственным ушам. – Вам отлично известно, что Джим никогда на это не согласится, ведь так? – Уверена, что согласится, – вставая, сказала она. – Только не сразу. – Перед ее глазами вновь мелькнуло его залитое слезами лицо. – Вот увидите, он согласится. Первое, что заметил Джеймс, когда с трудом разлепил глаза, был ослепительный солнечный свет. Полдень. Однако проклятое солнце чертовски резало его воспаленные глаза. Голова гудела как адский котел, и вдобавок он умирал от жажды. Язык, казалось, свернулся, как пожухлый прошлогодний лист, и с трудом ворочался во рту. Пересохшие, потрескавшиеся губы невозможно было разлепить. А затем, кое-как обведя мутным взором комнату, он сообразил, что не у себя в спальне. Где же, черт побери? Тупо уставившись в пространство, он в конце концов догадался, что спал в одной из пустующих комнат в Лос-Роблес. Слава Богу, он хотя бы дома! Слава Богу! С отвращением оглядев себя, Джеймс решил, что выглядит так же мерзко, как и пахнет. Остается только порадоваться, что у него хватило сил добраться до дома. Куда хуже было бы проснуться в какой-нибудь сточной канаве. Кроме того, раз он дома, значит, где-то рядом Элизабет. А если так, она о нем позаботится. Последняя мысль заставила его немного приободриться. Элизабет всегда знает, что делать. Она живо поставит его на ноги. Надо только отыскать ее, а там он пожалуется, что ему плохо. Представив, как Элизабет хлопочет над ним, как заботливая мать, Джеймс невольно улыбнулся. Обхватив руками раскалывавшуюся голову, он глухо замычал от боли. Перед глазами все поплыло. Наконец, с трудом сфокусировав взгляд, он обнаружил лежавшую неподалеку чистую одежду. Все как всегда, подумал он. Вычищенные ботинки стояли тут же, у постели. Над ванной еще поднимался пар. На тумбочке стоял графин с ледяной водой. – Дьявольщина! – Джеймс жадно припал к нему губами. Стало быть, Бет все знает. Остается только надеяться, что прошлой ночью он вел себя по крайней мере прилично Конечно, она разозлилась Скорее всего его ждет проповедь, а может, и не одна. Но это не так страшно – ведь Бет наверняка уже сварила какой-нибудь отвар, который приведет его в чувство. Надо отдать должное Элизабет – никто не умеет так заботиться о муже, как она. Кряхтя, он спустился по лестнице и приоткрыл дверь на кухню. – Бет? Милая? – как можно жалобнее простонал он Никакого ответа. Обшарив кухню, Джеймс недоумевающе поднял брови, потом заглянул в гостиную, в сад и наконец стал звать жену в полный голос. «Куда, к дьяволу, она запропастилась?!» – с досадой подумал он, обыскивая одну комнату за другой. – Элизабет! – крикнул он, просунув голову в спальню, и замер на пороге, не в силах поверить своим глазам. – Черт меня возьми... что это такое?! Зрелище и впрямь было впечатляющее. Все вещи разбросаны по комнате, словно тут пронесся ураган Пол усеян битым стеклом. Незастеленная постель, на которой сиротливым комочком валялась ночная рубашка Элизабет. И тут при виде ее память Джеймса вмиг прояснилась. Словно во сне он пересек комнату и взял в руки мягкую ткань. Из тумана, клубившегося перед его глазами, вдруг выплыло лицо Элизабет: дрожащее, залитое слезами, с прижатой ко рту ладонью. «Как меня угораздило связаться с такой ледышкой?!» – прозвучало у него в голове. Джеймс со стоном зарылся лицом в мягкую ткань. – Нет, – прохрипел он. – Элизабет, нет! О Господи! – Уронив рубашку, Джеймс бросился к двери и позвал жену. Никакого ответа. – О Боже! – вновь простонал он. – Элизабет! Еще раз сверху донизу обыскав весь дом, Джеймс замер, и страшная истина дошла наконец до его сознания. – Она ушла. – Он замотал головой. – Ушла. Надо ее найти и привезти назад. Джеймс ринулся во двор. Добежал до конюшни весь в поту, шепотом проклиная себя за то, что имел глупость напиться как последняя свинья. – Стен! Стен! Из-за ближайшего стойла появилась голова Стена. Он неторопливо направился к Джеймсу. – Где моя жена? Ты ее видел сегодня? – Да, конечно, Джим, – неуверенно ответил Стен, покосившись на разъяренного хозяина. – Она попросила Денни запрячь лошадь в коляску и уехала... – Куда? Куда, черт возьми, она поехала?! – Так я же говорю – в город! – Одна?! – взревел Джеймс, с силой тряхнув Стена так, что у того клацнули зубы. – И вы, идиоты, позволили ей поехать?! – Прости, Джим, но... – У меня нет времени слушать твои жалкие извинения! – заорал он, отшвырнув ковбоя в сторону так, что тот с размаху ткнулся лицом в тюк соломы. – Оседлай мне Эндрю! И живо, дьявол тебя забери! Джеймс как раз готовился прыгнуть в седло, когда возле конюшни вдруг появилась Мэгги в элегантной амазонке. – О, Джим, вот ты где! А я-то тебя ищу! Стучала в дверь, но никто не откликнулся, даже твоя крошка. Не удостоив ее взглядом, он затянул подпругу. – У меня нет времени болтать с тобой, Мэгги. К тому же мы всласть наговорились еще вчера. – Поэтому я и приехала. – Она придвинулась ближе, но Джеймс так и не посмотрел на нее. – Джим, я хочу извиниться. Неужели у тебя не найдется пары минут выслушать меня? – Нет. – Понятно. Сердишься, что я осмелилась нападать на твою собственность да еще явилась сюда! Конечно, бесстыжая любовница предстанет перед глазами твоей невинной женушки! Ну прости! Мне казалось, после вчерашнего ты будешь рад меня видеть. Видно, я ошибалась. – Ты мне не любовница, – оборвал он, – и можешь делать все, что взбредет тебе в голову! Мэгги, у меня нет времени! Хлыст для верховой езды со свистом взвился в воздух. – Ну что ж, пусть так. Прощайте, мистер Кэган! Надеюсь, вы и ваша очаровательная глупышка будете счастливы! – Не глупи, Мэгги! Я заеду к тебе потом и все объясню. – Он протиснулся мимо нее, ведя за собой коня. – Только попробуй! Я всажу тебе пулю в лоб прямо на пороге! Пропустив ее слова мимо ушей, Джеймс обернулся к Стену: – Если я не вернусь через три часа, скажи Заху – пусть соберет всех и пусть они обыщут каждый клочок земли! Понял?! И не возвращаются, пока не найдут мою жену. Мне плевать, сколько времени это займет. Ступай, Стен. – Но, Джим... – Вот и хорошо. – Джеймс сунул ногу в стремя. – ...миссис Кэган как раз направляется к дому. Джеймс вздрогнул и оглянулся. Вдалеке по пыльной дороге быстро катилась коляска. – Ой-ой-ой! – фыркнула за спиной Мэгги. – Похоже, наша крошка вовсе не такая уж домоседка, как ты говорил, Джеймс! В такой час вернуться домой! Бедняжка, должно быть, ночь показалась ей чертовски долгой! Джеймс даже не потрудился ответить. Взгляд его ни на секунду не отрывался от закутанной в черное фигурки жены, сгорбившейся в коляске. Он лихорадочно копался в памяти, стараясь припомнить, что он имел глупость сказать ей нынче ночью и что придумал в свое оправдание. Но стоило коляске свернуть к дому, как все мигом вылетело у него из головы. Элизабет с любопытством оглядела всех троих, стоявших возле конюшни. Но стоило ей рассмотреть Мэгги, как мертвенная бледность разлилась по ее лицу, а руки судорожно стиснули поводья. – Бет! – бросился к ней Джеймс. – Элизабет, милая! Она спокойно оперлась на протянутую им руку и спрыгнула на землю. – Добрый вечер, Джеймс. Надеюсь, тебе получше? – Дорогая, пойдем в дом, нам надо поговорить. Я должен кое-что тебе объяснить. Оттолкнув его, Элизабет потянулась за сумкой. – Мистер Бреч, будьте добры, позаботьтесь о лошади. Через час мне снова понадобится коляска. Я была бы вам весьма признательна, если бы все было готово. Спасибо, сэр. Стен тотчас взял лошадь под уздцы и молча удалился. Потеряв терпение, Джеймс тронул Элизабет за локоть, и она повернулась к нему. Лицо ее сейчас походило на безжизненную маску. – Прошу тебя, Бет, – взмолился он, – позволь мне объяснить... Я знаю, ты сердишься, но, клянусь, сам не помню, что за бред нес нынешней ночью! – Джеймс в расстройстве взъерошил волосы. Ни один мускул не дрогнул на лице Элизабет. – Честно, Бет! Ни единого словечка! – Не стоит так переживать из-за подобного пустяка, Джеймс. Лучше познакомь меня с мисс Вудсен. Ее невозмутимый тон обжег его, словно удар хлыстом, но нельзя же, черт побери, выяснять отношения с женой, когда Мэгги дышит в затылок! Глупо, конечно, но что поделаешь! Не сводя глаз с Элизабет, Джеймс небрежно кивнул в сторону Мэгги. – Элизабет, это мисс Вудсен. Мэгги, моя жена, Элизабет. Элизабет не сомневалась, что вблизи соперница покажется ей еще прелестнее, но была вынуждена признать, что та даже красивее, чем она могла вообразить. Рядом с ее сверкающей красотой она показалась себе еще более унылой и серой, чем всегда. Маргарет улыбнулась, приоткрыв белоснежные зубы, и протянула Элизабет обтянутую перчаткой руку. – Рада познакомиться с вами, Элизабет! Боже мой, вы точь-в-точь такая, как описывал Джим! – Прозвучало это настолько оскорбительно, что Джеймса передернуло. Элизабет пожала протянутую ей руку, невольно отметив, насколько она белее и изящнее ее собственной загрубелой и натруженной. – Рада познакомиться, мэм! – Называйте меня Мэгги, дорогая! А я вас Бет, можно? Ведь так вас зовет Джим, да? – Я... – неловко замялась Элизабет. – Нет, – отрезал Джеймс. – Но послушай, Джим, – запротестовала Мэгги, – Элизабет ведь не ребенок, чтобы не понимать, в каком мы положении! И чтобы найти приемлемое решение, нам лучше стать добрыми друзьями. Разве вы не согласны, Бет, дорогая? Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, Элизабет кивнула. Она никогда не чувствовала себя столь глупо, как в присутствии этой самоуверенной красавицы. Джеймс снова тронул ее за локоть и умоляюще прошептал ее имя. Но Элизабет, собрав всю свою гордость, молча отвернулась и двинулась к дому. На пороге она обернулась: – Я бы хотела поговорить с вами обоими, но наедине, если не возражаете, конечно. А теперь пройдите в дом. Я приготовлю чай. Не дожидаясь ответа, она повернулась и вошла в дом. Она с самого начала понимала, что уговорить Джеймса будет нелегко. По правде говоря, она с ужасом ждала неизбежного объяснения. Но все оказалось куда страшнее. Никогда, никогда в жизни она не забудет выражения их лиц после того, как сухо сообщила им о принятом ею решении: недоверие, потрясение и, наконец, гнев. Джеймс, подскочив как ужаленный, кинулся к ней. Но она упрямо стояла на своем. – Я была бы тебе крайне признательна, Джеймс, если бы ты был так любезен заглянуть к мистеру Киркленду, чтобы уладить кое-какие формальности. А теперь прошу меня простить. Мне надо собраться. – Никуда ты не пойдешь! – зарычал Джеймс и стиснул ее руку. – По крайней мере пока не объяснишь, что это взбрело тебе в голову! Элизабет слегка подняла брови: – Разве я непонятно объяснила? Извини. Я подаю на развод и была бы очень благодарна... – Довольно! Шутки в сторону! – Но я не шучу, Джеймс! Пусти меня. – Бет... – Я совершенно серьезна. Если не веришь, спроси мистера Киркленда. – Ты не можешь так поступить со мной! – прохрипел он. – Знаю, что ты сердишься, и, будь я проклят, если ты не имеешь на это права! Но дай мне шанс, Бет, и я все улажу! – Он умоляюще заглянул ей в глаза. – Клянусь, все будет хорошо. Она равнодушно встретила его взгляд. – Можешь не прощать меня, – торопливо заговорил он, – хоть до конца жизни. Но больше – никаких разговоров о разводе!. Выброси этот вздор из головы, Бет! Очень осторожно она высвободила свою руку из его. – То, что произошло этой ночью, не имеет никакого отношения к моему решению, – солгала она. – Неприятно, конечно, но что поделаешь? Бессонная ночь, и всего лишь. Извини, Джеймс, но я устала. Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу покинуть Лос-Роблес как можно скорее. Лицо его исказилось от боли. Наконец-то поверил, подумала Элизабет. Но Джеймс, покачав головой, хрипло выдохнул: – Нет! Ты этого не сделаешь! Ты не можешь уехать... не можешь! Я тебя не отпущу! Ее глаза гневно сузились. – Прошу извинить. – Элизабет, брезгливо подобрав юбки, прошла мимо и взбежала по ступенькам прежде, чем он успел ей помешать. – Какая несправедливость! – бушевал Джеймс. – Я-то ведь не хочу развода! И не позволю тебе бросить меня! – Позволишь, – глухо бросила Элизабет. – Ты не имеешь права удерживать меня здесь против моей воли! А если ты не дашь мне развод, я все равно уйду! Его пальцы железным кольцом стиснули ей запястье. – Ты не покинешь меня, и ни о каком разводе больше не может быть и речи! Ты моя жена, будь я проклят! И останешься ею, даже если мне придется посадить тебя под замок! Элизабет, выдернув руку, полоснула его таким гневным взглядом, что он попятился. – Ты дашь мне развод, и я уеду! В конце концов, наш брак не более чем сделка, как ты помнишь, и теперь, когда мисс Вудсен благополучно воскресла из мертвых, не вижу причины, по которой я должна выполнять условия нашего соглашения. Я больше не намерена гнуть на вас спину, сэр, а если вам так уж хочется и дальше пользоваться моими услугами, что ж, вам придется мне платить! Но вначале вы дадите мне развод, причем на этот раз условия буду ставить я! А теперь прочь с дороги! Элизабет взбежала по лестнице, а Мэгги тихонечко тронула взбешенного Джеймса за плечо: – Пусти ее, Джим. – Черта лысого я это сделаю! Элизабет Кэган, вернись, кому говорят?! – Отшвырнув Мэгги в сторону, он ринулся вслед за женой. – Нет! – Мэгги устремилась за ним. – Будет только хуже, если ты станешь вести себя как гризли, который сел на пчелиный рой. Нет уж, лучше успокойся, дорогой, и дай Элизабет прийти в себя! – Я не позволю ей уйти, Мэгги! – Вот и хорошо. Но по крайней мере постарайся взять себя в руки и не натворить ничего такого, за что бы потом тебе самому было стыдно. Я сейчас принесу тебе выпить. Джеймс между тем не отрывал взгляда от двери, за которой исчезла Элизабет. – Не надо! Как ты вообще можешь думать о выпивке после вчерашнего?! – Как видишь! – засмеялась она и ласково сжала его руку. – Послушай, для чего так себя изводить? В любом случае Элизабет не удастся прошмыгнуть незамечен – ной. Выйдя из дома, она двинется мимо тебя, так что успокойся, сядь и расскажи мне, что такого ты натворил нынче ночью. Джеймс угрюмо потупился: он был противен самому себе. Однако, превозмогая стыд и муку, все же рассказал о том, как оскорбил Элизабет. Мэгги слушала не перебивая. – Понимаю, – вздохнула она, когда он закончил. – Ну что ж, откровенно говоря, нельзя винить Элизабет за то, что она решила уйти. Мне только невдомек, как она может до такой степени держать себя в руках! Да на ее месте я бы взяла отцовский винчестер и разнесла бы тебе череп, как гнилую тыкву! – Да, но ты-то ведь не Элизабет! – К счастью! Джеймс как будто не слышал. – Господи, Мэгги! Что мне делать?! Нельзя дать ей уйти?! – Джим! – резко прикрикнула Мэгги. – Знаешь, я тебя люблю, но, несмотря на это, должна сказать: ты порой бываешь настоящим ослом! Неужели ты не слышал, что только что сказала тебе бедная девочка? Джеймс насторожился. – Она устала, Джим. Устала быть твоей женой, и у кого повернется язык осудить ее?! Что за неблагодарная должность, черт подери! Господи ты Боже мой, да ведь девчонка день-деньской гнет на тебя спину: готовит, стирает, убирает, пылинки с тебя сдувает, в то время как ты по вечерам развлекаешься со мной! Неплохо, верно? Так что не тебе ее осуждать! Да и не мне, по большому счету! Джеймс вмиг помрачнел. – Ну что ж, это поправимо, не так ли? Достаточно проводить ночи дома, и все уладится. Тем более что раньше я так и делал. Мэгги расхохоталась и плеснула себе выпивки. – Вот ты какой, Джим Кэган! А ведь я тебе сразу сказала, что так будет лучше! Это ведь ты, ты не дал мне уехать! Неужто забыл? Он покачал головой. – Господи, да ты настоящая ледышка! – И слава Богу! – улыбнулась она. – Да-да, ты прав, мой дорогой! Я и есть ледышка. Я, а не твоя малышка. Может, ты попросту перепутал нас нынче ночью, потому и вел себя как последний идиот! Но я ведь никогда и не обманывала тебя, правда, Джим? И все же не Мэгги сейчас занимала его мысли. – Раньше все было по-другому, – упавшим голосом сказал он. – Было время, когда мы были счастливы. По-настоящему счастливы. У нас был Джонни. И мы праздновали Рождество. Бет всегда настаивала на этом. И все дни рождения. Однажды, мы всего только два месяца были женаты, она испекла такой торт... – Ты влюблен в нее... Джеймс опешил: – Что?! – Ты любишь ее, Джим. – Мэгги, я люблю тебя. – Беда в том, – вздохнула Мэгги, – что она-то тебя не любит. Она ведь молода, Джим, почти на десять лет моложе тебя, и хотя красавицей ее не назовешь, но нужно быть слепым, чтобы не заметить, что в ней есть определенный шарм. Господи, да на свете полно мужчин, которые шкуру с себя сдерут ради женщины с такими глазами, как у твоей Бет! Не говоря уж о ее фигурке! Хотя надо признать, ее и не разглядишь под этими кошмарными тряпками! – Перестань! – угрожающе прохрипел Джеймс. – Она не любит тебя, Джим, – упрямо продолжала Мэгги, – и тебе придется с этим смириться. Она устала гнуть на тебя спину, разве ты не слышал? Хочешь, чтобы она осталась, – плати ей! Она молода и жаждет наслаждаться жизнью, а не довольствоваться теми крохами, что даешь ей ты. – Прекрати, я сказал! – зарычал он, и кулаки его сжались. Но Мэгги все не унималась: – Она не любит тебя! Ты ей не нужен! Ей нужна свобода, Джим. Неужели после всех этих лет рабства ты не можешь дать ей хотя бы этого?! – Будь ты проклята, Мэгги! Все совсем не так! Она моя жена! Жена! Она с презрением расхохоталась. – Вернее, поденщица, ты это хочешь сказать? Вы заключили сделку, так? А теперь она хочет разорвать ее и получить свободу! Он уже открыл было рот, чтобы возразить, но тут его остановил голос Элизабет: – Ради всего святого! Что тут происходит?! Джеймс поднял голову и увидел жену с двумя саквояжами в руках. У него на миг перехватило дух. Бросив на обоих негодующий взгляд, Элизабет спустилась по лестнице. – Вы вопите на весь дом, точно невоспитанные дети, – холодно сказала она. – Хорошо еще, что поблизости никто не живет! Джеймс остановил ее на нижней ступеньке. – Ты никуда не едешь, Бет. Устало опустив саквояжи, Элизабет выпрямилась во весь рост. – Ты был очень добр ко мне эти годы, Джеймс, и я всегда буду тебе благодарна. Если я могу чем-то отплатить тебе... – Бет, умоляю! – Он сжал ее руки. – Ты же сама знаешь, что десятикратно воздала мне сторицей! – ...тогда отпусти меня! – шепотом закончила она. Они смотрели друг другу в глаза. Во взгляде Джеймса мелькнула боль, но Элизабет знала, что это ненадолго. Мисс Вудсен наверняка развеет его тоску. Пусть бы он только дал ей уйти, а там... Пройдет немного времени, и он снова будет счастлив, а этого Элизабет жаждала больше всего на свете. Между тем в глазах Элизабет Джеймс видел только холодную решимость. Он не знал, как с ней бороться. Когда-то он пообещал, что, став его женой, она никогда не пожалеет. Но вышло по-другому. И теперь, как сказала Мэгги, она хочет разорвать их сделку. После всех этих лет, прожитых вместе, после того, что им обоим пришлось пережить, после смерти единственного сына Элизабет уйдет из его жизни, холодная и невозмутимая, как всегда. Он был бы рад возненавидеть ее, если бы смог, за ту легкость, с которой она бросала его, будто и в самом деле была обычной прислугой, а не женой, но ведь это же Элизабет! Только теперь он понял, что она никогда не изменится. Джеймс молча посторонился. – Но тебе ведь надо же будет на что-то жить, пока Вирджил все не уладит, – уже спокойнее сказал он. – Я выпишу тебе чек. – Нет, спасибо. У меня есть деньги. Он смущенно взглянул на нее: – Ты думаешь, тебе хватит, Бет? – Да, спасибо. – Не глупите, Элизабет, – вмешалась Мэгги. – Это долг Джима – позаботиться, чтобы вы ни в чем не испытывали нужды. – Не лезь не в свое дело! – рявкнул Джеймс. – Все в порядке, – спокойно отозвалась Элизабет. – Мне хватит. – Ладно, – сдался он. – Но когда снимешь комнату в гостинице, предупреди, чтобы счет прислали мне. И другие счета тоже, слышишь, Бет? Все, ты меня поняла? – Это ни к чему. Я уже сняла комнату. Брови Джеймса поползли вверх. Так, значит, она уже все предусмотрела, даже не поставив его в известность?! Стало быть, стремление уйти от него, обрести свободу было настолько велико, что Бет даже не раздумывала! – Да. – Элизабет нагнулась за вещами, но Джеймс ее опередил. – Я взяла только собственные вещи. И одно из одеялец Джона Мэтью... если ты не против, Джеймс. – Все в этом доме твое, Элизабет. Все, с того самого дня, как мы стали мужем и женой. – Он вдруг вспомнил, что в их семье до сих пор не было разводов. – Можешь взять все, что захочешь. – Я уже все взяла. – Обойдя Мэгги, будто какое-то препятствие, Элизабет последний раз окинула взглядом дом и слегка вздохнула – Это самый лучший дом, который у меня был, – грустно призналась она, – я никогда его не забуду. У Джеймса отчаянно защипало в глазах. К горлу подкатил ком. Он силился сказать, чтобы она не уходила, не бросала его, и не мог. Все казалось ему дурным сном. И когда Элизабет прошла мимо него к двери, он двинулся за ней как сомнамбула. Коляска уже стояла наготове. Рядом неловко маячил Стен. Джеймс аккуратно поставил в нее саквояжи и обернулся. – Я тебя отвезу. Элизабет неловко отвела глаза. – Не стоит, Джеймс. Меня отвезет Стен. – Ладно, – Джеймс понурился, – раз ты так хочешь. Происходящее было настоящей пыткой. И как только Элизабет выдерживала! Вот она вежливо протянула Мэгги руку: – Рада была познакомиться. Улыбнувшись, Мэгги тепло пожала ее. – Прощайте, Элизабет. Если вы не против, я как-нибудь загляну к вам. Надеюсь, мы подружимся. И не волнуйтесь за Джима – я о нем позабочусь. – Спасибо, – прошептала Элизабет, охотно поверив. Джеймс стоял с низко опущенной головой, и Элизабет, повернувшись, чтобы попрощаться, вдруг вспомнила, как впервые увидела его в лагере Робелардо. Сердце у нее едва не разорвалось от горя. Впрочем, брак их был обречен с самого начала. И все же в душе ее теплилась надежда, что это не так. Было же время, когда они жили счастливо. Оставалось только надеяться, что она не ошибалась. И она протянула ему дрожащую руку. Схватив обеими руками, Джеймс отчаянно стиснул ее. – Прошу тебя, не надо! – взмолился он. – Мы что-нибудь придумаем. Только не оставляй меня. Глаза Элизабет наполнились слезами. – Так... так лучше, Джеймс. Спасибо тебе за все. За то, что спас меня. – Голос ее предательски дрогнул. – Прощай! У Джеймса не хватило сил ответить Он мог лишь усадить ее в коляску. Вдруг, когда Стен собирался уже тронуть, губы Элизабет внезапно разжались. – Джеймс... Он быстро поднял глаза и впервые заметил боль и страдание, что отразились у нее на лице. – Прости меня... за Джона Мэтью... Ее слова были словно гром с ясного неба. Но прежде чем Джеймс очнулся, коляска уже выкатилась за ворота. Не обращая внимания на протесты Мэгги, Джеймс отослал ее домой, пообещав, что приедет попозже. Потом вернулся в дом и принялся бродить из комнаты в комнату, чувствуя пустоту и одиночество. Всюду царила тишина. Все было как прежде, до появления жены. И Джеймсу впервые пришло в голову нечто странное: Элизабет-то ведь ничего не меняла в его доме! Она мыла и убирала, выбивала ковры и стряхивала пыль, но никогда не вносила в дом ничего личного, в отличие от его матери или бабки. И сейчас в Лос-Роблес не осталось ничего от Элизабет, будто она никогда и не жила здесь. Была одна лишь полка в ее спальне, куда она любовно складывала то, что дарил ей Нат. Но сейчас все исчезло, полка опустела. В комнате, где он провел ночь, все было прибрано. Элизабет забрала из комода свои вещи, а взамен аккуратно разложила то, что принадлежало Джеймсу. Исчезла и семейная Библия – та самая, что вернул ей Робелардо. Исчезли гребни, которые Натан подарил ей на прошлое Рождество. Но на туалетном столике поблескивали тоненькое золотое колечко – его свадебный подарок – и элегантные часы, которыми она так гордилась. А рядом с ними – подвеска в виде сердечка, которую он купил ей всего несколько недель назад, украшенная кокетливым перышком шляпка и пара тонких перчаток. Жалобно звякнула разбитая коробка из китайского фарфора. Взяв в руки часы, он приоткрыл крышку и взглянул на фотографию. Ему улыбнулось его собственное лицо, на коленях у него сиял маленький Джон Мэтью, а рядом, как всегда серьезная, стояла Элизабет. Боже, как же такое могло случиться с ними?! Ответ на этот вопрос не требовал долгих раздумий. Вздохнув, Джеймс положил часы на место, лег на постель и уткнулся лицом в подушку, которая еще хранила аромат ее волос. |
||
|