"Взгляд в темноте" - читать интересную книгу автора (Кларк Мэри Хиггинс)

13

Когда-то Лалли работала учительницей в Небраске. Выйдя на пенсию, она одна приехала в Нью-Йорк. Да так и не вернулась домой.

Вечер, когда она оказалась на Центральном вокзале, стал переломным. Потрясенная и благоговеющая, она тащила свой единственный чемодан через огромный вестибюль, как вдруг подняла голову и замерла. Она была одной из немногих, кто заметил, что небо на высоченном потолке нарисовано наоборот. Восточные звезды оказались на западе.

Лалли громко расхохоталась. Губы раскрылись, обнажив два огромных передних зуба. Люди бросали на нее взгляды и спешили мимо. Их реакция восхитила ее. Если бы дома увидели, как Лалли задрала голову и смеется непонятно чему, на следующий день это стало бы известно всему городу.

Она оставила чемодан в камере хранения и привела себя в порядок в дамской комнате на главном этаже: разгладила бесформенную коричневую шерстяную юбку, застегнула толстый кардиган, расчесала короткие седые волосы, смочила их и уложила вокруг широкого лица со скошенным подбородком.

Следующие шесть часов Лалли бродила в суетливой, стремительной толпе, испытывая детский восторг. Она перекусила в маленькой дешевой закусочной, рассмотрела витрины в коридорах, ведущих к гостиницам, и в конце концов устроилась в центральном зале ожидания.

Как зачарованная она смотрела, как молодая мать кормит грудью орущего ребенка, как страстно обнимается юная парочка, как четверо мужчин играют в карты.

Толпы редели, раздувались, снова редели под знаками Зодиака. Около полуночи она заметила, что одна группа долго не уходит, шесть мужчин и миниатюрная, похожая на птичку женщина. Они держались вместе и разговаривали с непринужденностью старых друзей.

Женщина обратила на нее внимание и подошла.

— Вы здесь новенькая? — Голос у нее оказался дребезжащим, но добрым. До этого Лалли видела, как женщина доставала газету из урны.

— Да, — ответила она.

— Есть куда идти?

У Лалли был забронирован номер в гостинице христианской ассоциации, но что-то заставило ее солгать.

— Нет.

— Только приехали?

— Да.

— Деньги есть?

— Немного. — Еще одна ложь.

— Ну, не беспокойтесь. Мы вам все покажем. Мы здесь все время проводим. — Она махнула рукой в сторону мужчин.

— Вы живете где-то рядом? — спросила Лалли. Женщина улыбнулась, обнажив плохие зубы.

— Нет, мы живем здесь. Я Рози Бидуэлл.

За все безрадостные шестьдесят два года жизни у Лалли не было близкого друга. С появлением Рози Бидуэлл все изменилось. Вскоре Лалли приняли в постояльцы вокзала. Она избавилась от чемодана и, как Рози, хранила вещи в пакетах для покупок. Привыкла к их жизни: неторопливое ковырянье в дешевой еде из автомата, нечастый душ в общественной бане в Гринвич-Виллидж, сон в ночлежках, общежитиях по доллару за ночь или центре Армии Спасения.

Или… в собственной комнате на вокзале.

Это был единственный секрет, который Лалли не раскрывала Рози. Будучи неутомимой исследовательницей, она изучила каждый дюйм терминала. Она взбиралась по лестницам за оранжевыми дверями платформ и бродила по мрачному, пещеристому промежутку между полом верхнего яруса и потолком нижнего. Нашла потайную лестницу, которая соединяла два женских туалета, и, когда нижний из них закрывали на ремонт, часто спускалась по лестнице и спала в нем. Там ее не тревожил никто, столь же сообразительный.

Она даже прошла вдоль путей в тоннеле под Парк-авеню, вжимаясь в бетонную стену, когда мимо проносился поезд, и делила объедки с голодными кошками, рыскавшими в темноте.

Но больше всего будоражила ее территория в самых недрах вокзала, которую охранники называли Синг-Синг[2]. Насосы, вентиляционные шахты, воздушные клапаны и генераторы, пульсирующие, скрипящие и стонущие, были сердцем вокзала. Особенно интриговала ее дверь без надписи на верхнем пролете узкой лестницы. Она осторожно упомянула о двери охраннику, с которым подружилась. Расти сказал, что это всего лишь жалкая дыра, где раньше мыли посуду для «Устричного бара», и делать там нечего. Но она изводила его, пока он не показал ей комнату.

Комната привела Лалли в восторг. Заплесневелые, облупленные стены нисколько ее не огорчили. Места много. Освещение и раковины работают. Есть даже крошечная каморка с унитазом. Она сразу поняла, что это убежище решит ее единственную неудовлетворенную потребность в полном уединении, возникавшую временами.

— Комната с ванной, — проговорила она. — Расти, позволь мне спать здесь.

Охранник пришел в ужас.

— И не вздумай! Меня за это уволят.

Но ей снова удалось его уговорить, и иногда он разрешал ей переночевать там. Однажды она сумела взять у него ключ от комнаты на несколько часов и сделать себе дубликат. Когда Расти вышел на пенсию, комната стала ее собственностью.

Постепенно Лалли затаскивала туда разные вещи: сломанную армейскую раскладушку, комковатый матрас, ящик от апельсинов.

Она стала ночевать там постоянно. Больше всего ей нравилось спать в этой темноте, как в лоне матери, укрыться в самой глубине вокзала, слушать отдаленный рев поездов, звучащий все реже и реже с наступлением ночи и вновь усиливающийся с утренним неистовством.

Иногда, лежа здесь, она думала, как бы рассказывала ученикам о «Призраке Оперы». «А под красивым, золоченым зданием Оперы был другой мир, темный и таинственный, мир узких проходов, сточных труб и сырости, где человек мог скрыться от всех».

Единственным облаком на горизонте был ужасный, гложущий страх, что однажды вокзал снесут. Когда Комитет по спасению Центрального вокзала проводил митинг, она была там, скромно пристроившись в уголке, но громко аплодируя знаменитостям вроде Джеки Онассис, говорившим, что терминал вокзала стал частью Нью-Йорка и его нельзя сносить.

Но хотя им и удалось присвоить ему статус исторического памятника, Лалли знала, что многие хотят его уничтожить. Нет, господи, пожалуйста, только не мой вокзал!

Зимой она никогда не пользовалась своей комнатой. Слишком холодно и сыро. Но с мая по сентябрь она ночевала в ней раза два в неделю, не слишком часто, чтобы не попасться копам и не возбудить любопытство Рози.

Прошло шесть лет, лучших в жизни Лалли. Она познакомилась со всеми охранниками, продавцами газет и работниками закусочных. Узнавала постоянных пассажиров, знала, кто на какой поезд садится и в какое время. Она даже запомнила лица выпивох, нетвердой походкой спешивших на последние поезда.

В тот понедельник Лалли встречалась с Рози в центральном зале ожидания. Этой зимой ее мучил артрит. Только из-за этого она не ходила в свою комнату. Но прошло уже шесть месяцев, и она вдруг почувствовала, что не может больше ждать.

«Просто спущусь и посмотрю, как она выглядит, — подумала она. — Может, там не так уж холодно и можно переночевать. Хотя вряд ли».

Лалли стала тяжело спускаться в нижний терминал. Людей было мало. Она осторожно огляделась, проверяя, нет ли полицейских. Нельзя попасться по пути в комнату. Они не разрешат ей там оставаться, даже самые хорошие парни.

Она заметила семью с тремя маленькими детьми. Все такие симпатичные. Лалли любила детей и была хорошей учительницей. Когда классу надоедало высмеивать ее простоватость, она обычно налаживала неплохие отношения с учениками. Но ей совсем не хотелось вернуть те дни, ни за что.

Она уже собиралась спуститься по пандусу к 112-му пути, когда ее внимание привлекла изорванная алая подкладка, свисающая со старого серого пальто.

Лалли узнала пальто. Она примеряла его в комиссионке на Второй авеню неделю назад. Не может быть двух одинаковых пальто с такой подкладкой. Любопытство достигло предела: она внимательно рассмотрела лицо женщины в пальто и удивилась, какое молодое и красивое лицо та прятала под платком и темными очками.

Женщина была с… этого типа Лалли часто видела на вокзале в последнее время. Она обратила внимание на дорогие кожаные ботинки девушки, такие же носили некоторые пассажиры ветки на Коннектикут.

Забавное сочетание, подумала она. Пальто из комиссионки и такие ботинки. Эта пара полностью завладела ее вниманием, она стала следить за ними. Вещмешок, который нес мужчина, явно был тяжелым. Лалли нахмурилась, увидев, что они идут к 112-му пути. Поезда не будет еще полчаса. Чокнутые. Зачем ждать на платформе? Там холодно и сыро.

Лалли пожала плечами. Что ж, пока они на платформе, пройти в комнату не получится. Придется подождать до завтра, философски подумала она и отправилась в зал ожидания на встречу с Рози.