"Поцелуй разбойника" - читать интересную книгу автора (Грин Мэри)

Глава 23

Серина встала с постели.

– Ник, ты пришел ко мне, утешил, но наша близость не будет иметь продолжения. Я уважаю себя и не стану твоей любовницей. Подобное больше не повторится. Я просто не смогу посмотреть в глаза Калли после этой ночи.

Он нахмурился. Она чувствовала, как ему больно и горько, но внешне это проявилось только в том, как он резко откинул одеяло.

– Ну конечно, – процедил он. – Я никогда не просил тебя стать моей любовницей, тем более теперь, когда ты выбрала честный и прямой путь. Я бы мог умолять тебя, но понимаю, что это бесполезно. – Он холодно взглянул на нее. – И расторгнуть помолвку с Калли я тоже не могу. Это лишит ее последней надежды, которую она обрела, приняв мое предложение. Она так слаба, что мой отказ ее убьет.

За окном брезжил серый рассвет. Все кончено. Они оказались на распутье, и их пути расходятся. Все слова сказаны, все доводы приведены.

– Я благодарю Бога, что ты не забеременела от меня, – проговорил он, слегка коснувшись ее щеки. – Если бы это произошло, можешь быть уверена, я бы позаботился, чтобы у твоего ребенка было все самое лучшее. И других твоих детей я бы любил как своих собственных и не оставил бы тебя страдать в одиночестве.

Серина сглотнула слезы и отвернулась.

– Я знаю, – прошептала она.

Он натянул панталоны, ласково погладил ее по волосам и вышел.

Сэр Итан Левертон ехал верхом через лес, граничащий с поместьем Холлоуз. Дубы И ясени могут принести неплохой доход, если Ник решит спилить их на дрова, на что он, конечно же, никогда не пойдет. Он совершенно не умеет извлекать выгоду из своих владений, вечно что-то бубнит про сохранность леса, который защищает поля от северного ветра. Как будто поместье не окружено со всех сторон холмами.

Итан злобно выругался, давая волю своей ненависти. Он едва сдерживал ярость и так сильно натянул поводья, что бедный конь, заржав от боли, взвился на дыбы.

– Черт тебя побери! Перестань брыкаться, скотина! – крикнул Итан, отмахиваясь от веток, хлеставших по лицу. Он вспомнил свое недавнее унижение у дверей особняка Холлоуз. Ник ему за это дорого заплатит! Тетя Титания сердито уставилась на него свиными глазками и заявила, что ему отказано от дома.

– Если бы Ник был дома, он вышвырнул бы тебя вон. Но, как тебе, вероятно, известно – иначе ты бы не рискнул здесь появиться, – он поехал вместе с Сериной Хиллиард помогать ей в одном важном деле. Не понимаю, как у тебя хватает наглости приезжать сюда после того, что ты натворил.

– Я приехал извиниться перед мисс Вайн, – сказал он, хотя на самом деле явился за тем, чтобы раздобыть денег. Ему надо во что бы то ни стало оплатить долги. От садовника в местной таверне он узнал, что Ник уехал в Сомерсет и вернется не раньше чем через неделю.

Но его даже на порог не пустили. Более того, повсюду расставлена охрана, которой приказано выдворять его из владений Ника, если он там появится. Придется отступить, жизнь дороже.

Он снова громко выругался – сломанная ветка порвала его рукав. Вонзив шпоры в бока коня, он поскакал на холм, с которого открывался вид на Холлоуз. Сегодня под покровом темноты он проникнет в дом. Или он выплатит долги, или ему придется покинуть страну. Или проститься с жизнью.

Он бросил взгляд на долину, распростертую у подножия холма и потонувшую в тумане. Поместье и Ник… Одно он жаждет заполучить, от другого мечтает избавиться. Сэр Джеймс купил Холлоуз специально для своего приемыша, потратив деньги, которые должны были принадлежать Левертонам. И все это ради того, чтобы подарить дом какому-то оборванцу. Имя Левертонов навеки опозорено с того самого момента, когда сэр Джеймс решил усыновить внебрачного сына своей сестры. Ее имя никогда не упоминалось в семье, но Итан знал, что его отец любил сестру. И Ника. Только Ника.

– Сколько раз отец предавал меня? – спрашивал себя Итан. – Да каждый раз, стоило ему бросить взгляд на высокого красавца Ника. – Я всегда был вторым. – Итан вздохнул – болезненная, невидимая глазу заноза постоянно будет саднить в его сердце. Сэр Джеймс говорил, что любит всех своих детей одинаково, но Итан ему не верил. Отец часто советовался с Ником, как со взрослым – столп нравственности, подумаешь! Вымогатель, подлиза! Ник испортил ему жизнь. И будет только справедливо, если он оплатит долги Итана.

Итан стиснул кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу, оставляя кровавые вмятины. Он облизал ранки, продолжая бурчать себе под нос.

Солнце уже поднялось из тумана, и в полдень дымка наверняка рассеется. Лучше всего найти сейчас какой-нибудь трактир и переждать там день, а ночью вернуться в поместье.

Он вспомнил, что через лес пролегает тропинка, по которой он много раз ездил в детстве. Солнечные лучи пробивались сквозь осеннюю листву, и он бы любовался окрестностями, если бы не мрачные мысли, от которых раскалывалась голова. Птицы беспечно щебетали в ветвях деревьев, а Итан готов был иссечь хлыстом ветки, лишь бы заставить птиц замолчать. Белочки бегали по стволам и с любопытством косились на него. Можно попробовать подбить их камнем, как в детстве. Жаль, что он не догадался прихватить с собой несколько камешков. Он кидал камни гораздо более метко, чем Ник.

Вот бы выстрелить Нику в спину – уж он бы не промахнулся! И кому какое дело, кто его убил, если бы Ник исчез? Он непременно его подкараулит… непременно. Итан приободрился, повторяя эти слова как заклинание.

Он выехал на поляну и почувствовал запах дыма. За молодыми деревцами мелькнули серые стены хижины. Лачуга старого Ноя, догадался он. Проклятый конюх всегда обожал Ника, учил его кататься на пони и утешал, когда тот падал. Ной был главным конюхом сэра Джеймса и верным слугой Ника, готовым исполнить малейшую просьбу молодого хозяина. И до сих пор, наверное, служит этому мерзавцу.

Конь Итана встал, настороженно прядая ушами. Итан взглянул в том направлении, куда смотрел конь, и увидел огромного черного жеребца. Что он здесь делает?

Итан застыл в седле, размышляя. Жеребец был привязан к колышку и бродил по кругу, пощипывая жухлую траву. Итан заметил на его передних ногах белые чулочки. Господи, да это же легендарный Пегас, верный конь Полуночного разбойника, который промышляет в этой части Суссекса!

Итан хотел уже броситься вперед и увести коня, но зачем? Конь вряд ли принадлежит Ною. Он слишком беден, чтобы заплатить за такого красавца. Ной служит у Ника. Боже правый, значит, конь принадлежит Нику. И Полуночный разбойник – это…

Мысли вихрем закружились в его голове. Что, если Полуночный разбойник – Ник? Теперь понятно, откуда у него деньги на сиротский приют.

– Пегас, – тихонько позвал он жеребца.

Конь поднял голову и взглянул на Итана умными черными глазами. Чертова скотина откликается на кличку Пегас! Итан снова позвал коня, и тот негромко заржал.

Предчувствие удачи охватило Итана. Если его предположения верны – а они наверняка верны, – он заставит Ника выплатить карточные долги, а может быть, добьется, чтобы негодяя повесили.

Тогда Холлоуз перейдет к нему, думал Итан. И даже если Ник завещает поместье Делиции, все равно ему удастся его заполучить.

Он бросил вороватый взгляд в сторону хижины, но старого конюха не было видно. «Он не должен меня видеть», – подумал Итан и повернул коня. Ной обязательно донесет Нику, если его заметит.

Он беззвучно смеялся, потирая руки. Ника ждет сюрприз. Но сначала надо раздобыть денег. И Итан знает, кто щедро заплатит, чтобы заполучить одну девицу. Лютер Хиллиард. Они оба неплохо поживятся.

Итан уже слышал звон монет в своих карманах.

Сэр Лютер провел всю ночь в клубе за игрой в карты и выпил бессчетное количество бутылок вина. Он приступил к завтраку, когда первые лучи солнца заглянули в окна. Он весь день провел в игорном доме, ожидая, когда начнут собираться посетители.

Сэр Лютер плохо спал с тех пор, как убил своего брата, и боялся закрыть глаза ночью, чтобы дьявол ненароком не уволок его в преисподнюю. Он поежился, словно на него повеяло могильным холодом. Бренди – единственное средство, позволяющее ему забыться и отогнать кошмарные сны. Он жадно глотал напиток прямо из бутылки.

Огонь разлился по его телу, сердце бешено заколотилось в груди. Хорошего мало, но как иначе избавиться от призраков?

Итан нашел сэра Лютера в его комнате в клубе. Перед ним стоял поднос с нетронутой едой, наполовину пустая бутылка бренди, хотя вечер только начинался. Старик развалился в кресле, его обрюзгшая фигура расплылась, плечи ссутулились. Багровые кровеносные сосуды избороздили мелкой сетью нос и обвисшие щеки. Сюртук был в пятнах, панталоны натянулись на толстых ляжках. Создавалось впечатление, что сэр Лютер» просидел в этом кресле не одни сутки.

– Кто ты? – рявкнул сэр Лютер, впиваясь в Итана злобным взглядом. – Твое лицо мне знакомо.

– Итан Левертон.

Сэр Лютер вздрогнул, будто его ударили.

– Левертон? Не произноси при мне это имя! Это мое проклятие.

– Мне известно, что вы с сэром Джеймсом были заклятыми врагами, но я ничего против вас не имею, сэр Лютер. Я пришел по поводу вашей племянницы.

– Серина? Ты ее знаешь? – подозрительно спросил старик и потянулся за бокалом.

– Она пришла ко мне несколько недель назад в надежде, что я ей помогу. По ее словам, вы убили ее отца, и ей нужен человек, который привлечет вас к суду. – Итан с торжествующим видом уселся в кресло, не ожидая приглашения. У него на руках все козыри.

Наступило долгое молчание, нарушаемое только хриплым дыханием сэра Лютера. От спертого воздуха Итан начал задыхаться. Он с отвращением взглянул на своего собеседника. Сэр Лютер смотрел на него с холодной улыбкой, от которой у Итана зашевелились волосы на голове.

Этот человек убил своего родного брата, и Итан завидовал его решимости, но в то же время убийца наводил на него жуткий страх. Итан и сам мечтал пристрелить Ника выстрелом в спину, но, по правде сказать, в душе он не был убийцей. Это он понял, глядя на сэра Лютера. Итан подумал, что наймет для этой цели какого-нибудь головореза из лондонских трущоб, как только разрешится дело с Сериной Хиллиард.

– Моя племянница в Лондоне? Ты ее видел? Итан кивнул.

– Она была в Лондоне, сэр Лютер, но теперь уехала в Сомерсет с моим братом. Он, а не я предложил ей разузнать правду о смерти Эндрю Хиллиарда.

Зловещая тишина повисла в комнате. Итан просунул палец за галстук – ему было тяжело дышать. Руки его дрожали, ладони вспотели.

– Сколько ты хочешь? – спокойно спросил сэр Лютер. Итан заерзал в кресле и принялся теребить треуголку.

– Ты же пришел за деньгами, так?

– Да, сэр Лютер, я по уши в долгах, и мне нужна ваша помощь. Вы получите свою племянницу, и я ни словом не выдам вас, если вы мне щедро заплатите.

– Сколько? – повторил сэр Лютер, подавшись вперед, и его тучное тело заколыхалось, словно бурдюк с вином, источая запах гнили.

– Я знаю, что дела у вас идут неплохо, сэр Лютер. – Итан собрался с духом и выпалил: – Двадцать тысяч фунтов.

Итан подозревал, что, как только сэр Лютер расправится с мисс Сериной, он примется и за него. Но до этого еще далеко, а пока надо уплатить по счетам. Потом он что-нибудь придумает.

– Но это огромная сумма! – прорычал сэр Лютер, тяжело поднимаясь с кресла.

Итан отпрянул.

– Ни пенни меньше, – отчеканил он.

Сэр Лютер навис над ним, как полусгнивший корабль, затонувший в сточных водах. Итан готов был вскочить и броситься прочь, но старик сказал:

– Ладно, идет. Ты получишь свои двадцать тысяч. Я провожу тебя в банк и выпишу чек на половину этой суммы, как только ты мне скажешь, где я найду племянницу.

– Я уже разработал план похищения. Я ее выкраду. Это будет несложно сделать. Подожду, когда они вернутся из Сомерсета, и передам ее вам из рук в руки или пошлю записку с адресом, по которому вы ее найдете.

Сэр Лютер схватил его за плечо толстыми короткими пальцами.

– Помни, что, если ты мне её не передашь, ты покойник. Итан, побледнев, кивнул. У него не было ни малейшего желания обманывать сэра Лютера. Он знал, где работает мисс Серина.

– Вы можете рассчитывать на меня, сэр Лютер.

Серина вдохнула знакомый соленый запах моря. Она так соскучилась по нему! Как можно было забыть красоты этого места, которое она называла своим домом? Мрачные воспоминания вычеркнули из памяти все хорошее.

За горной грядой расстилались торфяные болота, пологие склоны сбегали вниз, к морю. Вереск гнулся к земле под порывами ветра, осенние листья шуршали и кружились над лугом. Серина высунулась в окошко кареты, высматривая впереди знакомую дорожку, ведущую к Хай-Кресенту. Поворот будет недалеко от Уиллитона..

Вскоре показалась высокая каменная ограда и ворота с львиными головами. Сердце ее сжалось. Дом. Но не тот дом, который ей запомнился с детства. Хай-Кресент всегда казался ей огромным особняком, почти дворцом, а сейчас он словно сжался и выглядел весьма скромно.

Ник ехал рядом.

– Как ты себя чувствуешь? Может, мне поехать вперед и узнать, кто из слуг покинул поместье после смерти твоего отца?

Серина была благодарна ему за предложение. После их последней ночи любви он вел себя с ней как заботливый и предупредительный друг, и это ее тревожило, но в то же время придавало силы. Им никогда не быть вместе, так что же понапрасну себя терзать?

– Нет, я сама войду в дом, – решила она.

Пять минут спустя карета остановилась у парадного крыльца особняка, выстроенного в елизаветинском стиле – из кирпича и камня. Во дворе никого не было, и дом выглядел заброшенным.

Она вышла из кареты, прежде чем Ник успел ей помочь. Она боялась, что, если коснется его руки, сразу бросится в его объятия.

Серина попыталась открыть дверь, но она оказалась заперта. Крыльцо усыпали опавшие листья. Раф и кучер остались ждать у кареты, а Серина и Ник обошли дом, чтобы проникнуть в него с заднего крыльца.

– В кухне кто-то есть, – насторожился Ник. – Видишь, дымок вьется из трубы?

Серина вступила в полутемный холл и прошла на кухню. С потолка свисали сушеные травы, в углу стояла метла. Полная служанка сидела за столом и пила чай. Увидев Серину, она от изумления раскрыла рот и вскочила на ноги.

– Мисс Серина! Вы вернулись! Сэр Лютер не сказал, что вы скоро вернетесь. Он говорил, что вы уехали погостить к друзьям.

– Да, миссис Уиппл, я вернулась. – Она повернулась к Нику. – Это наша кухарка. Она служит у нас сколько я себя помню. – Она представила Ника служанке.

Ник приветливо кивнул, снимая перчатки.

– Сэр Лютер дома?

– Нет, – ответила миссис Уиппл, присев в реверансе. – Он уехал в Лондон по делам. Понятия не имею, когда он вернется.

– Надо было мне приехать на похороны отца.

– Поднимайтесь наверх, мисс Серина, я подам вам чаю в столовую.

– Не беспокойтесь, мы попьем чай здесь, на кухне. А потом я заберу кое-какие вещи.

Кухарка удивленно покосилась на Серину и пошла к очагу, где на таганке закипал чайник. По-видимому, она и помыслить не могла, что Серина может пить чай на кухне. «А я изменилась», – невесело подумала Серина.

– Похороны – печальное событие, и все мы понимали, как вас напугала смерть хозяина. – Кухарка округлила маленькие глазки. – Я сама плохо сплю по ночам – все боюсь, как бы меня не зарезал во сне какой-нибудь разбойник.

Серина и Ник присели к столу, и миссис Уиппл поставила перед ними блюдо со свежеиспеченными булочками из дрожжевого теста.

Серина спросила ее:

– А вы знаете, как умер отец, миссис Уиппл?

– Мне сказал новый хозяин. Как же я могу сомневаться в его словах?

– Но вы верите ему? Верите?

Кухарка задумчиво надула красные щеки.

– Не знаю, мисс Серина. Сперва я думала, как-то странно он умер, но в ту же ночь пропала шкатулка с деньгами. Только разбойник мог ее украсть. – Она поставила глиняные кружки и стала разливать чай.

– И все разделяют ваше мнение, миссис Уиппл? Кухарка энергично покачала головой, так что чепчик съехал ей на лоб, и она раздраженно поправила его.

– Просто и не знаю, что за бес вселился в некоторых слуг. Большинство из них уехали, заявив, что не станут служить сэру Лютеру. У нас тут в округе никакой работы нет, так что напрасно они вот так бросили хорошее место. Будут голодать, что ж поделать.

Серина и Ник переглянулись, и у Серины затеплилась надежда.

– Уж и не знаю, что бы со мной было, если бы я уехала вслед за ними, – фыркнула кухарка, поставив на стол горшок с маслом.

Серина разломила булочку и щедро намазала ее маслом.

– А эти слуги, которые уехали, работают поблизости или покинули пределы поместья?

– Нет, конюхи работают в платных конюшнях в соседней деревне, а про остальных я не знаю. Нед Нельсон вместе с братом устроился в пивной, что в Уиллитоне. Вот и все, что я знаю.

– Интересно, что заставило их всех уехать так внезапно? – задумчиво протянула Серина, отпив чаю из кружки.

– Может, они обиделись на что-то? – предположил Ник. Кухарка покачала головой.

– Нет… я ничего такого не слышала, но ведь я держусь особняком. Кое-кому не пришелся по нраву новый хозяин. Сэр Лютер частенько бывал крут, а конюхов поколачивал и сек кнутом.

– Отец никогда себе такого не позволял, – возмутилась Серина. – Теперь понятно, почему конюхи покинули дом.

– Да, что правда, то правда. Сэр Лютер даже не платил слугам, кроме меня: он-то понимает, что хорошую кухарку сыскать непросто.

– Но почему он так поступал? – размышляла вслух Серина. – Он ведь богатый человек.

– Да, есть такие, кому жаль расставаться со звонкой монетой, – заметила кухарка, неодобрительно поджав губы.

Серина допила чай.

– Нам пора, миссис Уиппл.

Кухарка широко распахнула глаза от удивления.

– Куда же вы? Только приехали – и опять уезжать. – Она подозрительно покосилась па Ника. – К тому же, когда молодая незамужняя леди…

– Ни слова больше, миссис Уиппл! Со мной в карете едет служанка. Я непременно вернусь, когда придет время, а пока мне надо решить кое-какие дела. – Она повернулась к Нику. – Ты можешь осмотреть дом, пока я соберу вещи.

Они вышли в длинный коридор, который заканчивался просторным холлом. Повсюду царило запустение, воздух был затхлым. Шторы на окнах задернуты, и ни один луч света не проникал в комнаты.

– Клянусь небом, а дом-то огромный! – воскликнул Ник, рассматривая роспись на потолке.

– Может, и огромный, но в нем нет души. Раньше я этого не замечала. – Она провела его через парадные комнаты с обитыми шелком стенами и громоздкой мебелью. Старые ковры несколько смягчали мрачную обстановку, но комнаты казались темными, несмотря даже на солнечно-желтые шторы.

Винтовая лестница вела на второй этаж.

– Моя комната наверху, – сказала Серина, указывая на темную лестницу.

Она легко взбежала по ступеням, покрытым ковром, и Ник последовал за ней. Она показала ему галерею и музыкальный зал, в котором гулко отдавалось эхо шагов. Пробежав рукой по клавишам клавесина, Серина вдруг осознала, что не играла на нем целую вечность.

Улыбнувшись, она сказала:

– Может быть, когда-нибудь мы сыграем с тобой дуэтом: ты на лютне, а я на клавесине.

Тень улыбки пробежала по его губам.

– Я был бы рад.

Они вошли в спальню Серины. Комната осталась в точности такой, какой она ее запомнила. Кровать с золотистым пологом, диван и кресло, обитые полосатым шелком. На скамеечке у подоконника разложены подушки, а рядом на столике книги, которые она так и не успела прочитать.

Серина принялась вытаскивать из шкафа платья.

– Ник, – проговорила она, – ты как-то упомянул, что твой отец и мой дядя были врагами. А тебе известно почему?

Ник присел у окна и взглянул на нее.

– Сэр Джеймс как-то рассказывал мне об этом. Он был женат дважды, и его первая жена не могла иметь детей. Она умерла от чахотки – это случилось зимой. – Ник почесал за ухом, явно смущаясь. – В тот год он разыскал меня и усыновил, поскольку думал, что никогда больше не женится. Я должен был стать его наследником.

Серина складывала одежду, внимательно слушая Ника.

– А как же сэр Итан и Делиция?

– Сэр Джеймс познакомился с одной леди – Сарой Майлз. Он влюбился без памяти, но у них не было будущего. Она происходила из очень религиозной семьи, и ее родители хотели, чтобы она вышла замуж за священника. Она взбунтовалась – так рассказывал мне сэр Джеймс. Сэр Лютер тоже влюбился в Сару и, когда она выбрала отца, изнасиловал ее. Сэр Джеймс вызвал его па дуэль, и сэр Лютер чуть не умер от полученных ран. После этого они стали врагами.

– Теперь попятно, – протянула она, положив сверху на груду белья стопку платков.

– Вражда между нашими семьями продолжается до сих пор. Разве не странно, что наследуют не только имущество, но и симпатии и антипатии? – Ник потер затылок.

– Да… это была зависть – такая же сильная, как и та, что поссорила тебя с сэром Итаном. – Серина завернула вещи в шаль и завязала концы узлом. – Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были сложности с братом. Семейная вражда разъедает душу, как кислота, и мешает жить и дышать.

Он кивнул и резко поднялся.

– Ты права. – Он подхватил узел с вещами. – Ты все забрала?

Она окинула взглядом комнату, но больше ей ничего не хотелось брать с собой. Подхватив шкатулочку с драгоценностями, содержимое которой было весьма скромным, она улыбнулась.

– Да. Идем же.

Кухарка уперла пухлые руки в бока и с любопытством воззрилась на них, когда они вернулись на кухню.

– Няня Хопкинс беспокоилась за вас, мисс. Говорят, вы и у друзей-то не были и вещей с собой не взяли.

– Думайте что хотите, миссис Уинпл. В свое время вы все узнаете.

Она вышла на улицу, и Ник за ней, плотно прикрыв за собой дверь.

– Серина, ты будешь скучать по дому? Она покачана головой.

– Это больше не мой дом. Я никогда не забуду, что здесь совершено преступление. Мрачная тень нависла над этим местом. Даже если сэр Лютер будет осужден за убийство, Хай-Кресент никогда не станет прежним. Все уже в прошлом. Кроме того, если дядю Лютера осудят, поместье наверняка конфискуют.

Ник стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке. В глазах его отразились сострадание, тревога, понимание и грусть. Он здесь, рядом с пей, и в то же время они ужасно далеки друг от друга. Надежды нет – только смирение перед судьбой.

– Идем искать няню Хопкинс. Я не уеду, пока не повидаюсь с ней, – произнесла Серина.

Старый дом, сложенный из деревянных балок, с крутой крышей, крытой соломой, был в точности таким, каким он запомнился Серине с детства. Летом здесь повсюду цвели цветы, а рядом на грядках зрели кочаны капусты.

– Няня! – позвала она старую кормилицу, которая стояла у дверей. Старушка внимательно вглядывалась в лицо Серины подслеповатыми глазами. Она очень похудела, некогда голубые глаза ее заволокла белесая пелена, лицо избороздили морщины.

Сердце Серины болезненно сжалось. Это единственный человек, который по-настоящему любил се, ничего не требуя взамен. Она обняла няню за худенькие плечи.

– Няня, – нежно повторила она.

– Ты вернулась, детка, но ненадолго, – прозорливо сказала старушка. – Я это чувствую – косточки так и поют, и будут ныть, пока тучи над Хай-Кресентом не рассеются. – Она вздрогнула, будто от холода, и вытерла глаза фартуком.

– Не волнуйся, няня, справедливость восторжествует. Няня медленно поковыляла по дорожке, обсаженной хризантемами и маргаритками.

– Видишь эти цветы, мисс Серина? Они такие храбрые – цветут до самых морозов. И не жалуются. Вот так же и я. Когда придет за мной зима, склоню голову и покорюсь судьбе.

– Зима долго не продлится, – утешила Серина.

– Но я не уйду, пока не буду знать, что ты счастлива, деточка моя.

Няня стояла у каменной ограды рядом с Ником и разглядывала его сквозь очки. Серина представила своего спутника.

Она обняла няню и укутала изъеденным молью платком ее плечи. Седые волосы старушки были зачесаны назад и спрятаны под скромным чепчиком.

– Ты похудела, – грустно произнесла Серина. – У тебя нет денег?

Старушка покачала головой.

– Нет, друзья приносят мне продукты, а я им рассказываю разные истории.

Серина вытащила кожаный кошелек из кармана и положила его в фартук кормилицы.

– Это тебе на тот случай, если вдруг закончатся истории. Няня негромко рассмеялась.

– Мне больше ничего не нужно от жизни, – заявила она и, взяв руку Ника, крепко ее сжала.

Серина была рада, что Ник не отдернул руку, когда ее коснулись худые старческие пальцы. Они стояли молча, пока нянях Хопкинс читала в душе Ника.

– Вы хороший человек, мистер Терстон, – заключила она наконец. – У вас доброе сердце. – Она взяла руку Серины и вложила ее в руку Ника. – Благословляю вас, дети. Я чувствую, что вы принесете друг другу счастье.

Серина вспыхнула, не смея взглянуть в лицо Нику. Он ничего не сказал, только сжал се руку.

– Разыщите Неда Нельсона в Уиллитоне. Он вам поможет. Он кое-что сказал мне, что и вам следует знать. Отпираться ему незачем, если он хочет сойти в могилу с чистой совестью.

– Это касается сэра Лютера Хиллиарда? – спросил Ник. Старушка кивнула.

– Сэр Лютер утверждает, что его не было в Хай-Кресенте в ту ночь, когда убили мистера Хиллиарда, но я-то знаю правду, и Нед тоже.

Итак, у них появилась надежда, подумала Серина, приободрившись. Теперь она была почти уверена, что их миссия увенчается успехом.