"Заманчивая мишень" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава 4

Римо Уильямс миновал вход в «Мир Сэма Бисли». Выглядел парк точно таким же, каким ему помнился. Каким был перед тем, как стать местом самого громкого за всю историю Флориды скандала. На ветру трепетали флажки, множество красочных плакатов призывало: «Празднуйте Рождество у Сэма Бисли».

Два года назад вооруженное вторжение на Кубу привело Римо в общину кубинцев-изгнанников в Майами по следу организатора, собиравшегося дестабилизировать это островное государство. След, как ни странно, вел в «Мир Сэма Бисли», где Уильямс обнаружил подземелье, в котором шла подготовка ко второму вторжению с использованием аниматронных солдат под командованием легендарного аниматора и владельца тематических парков Дяди Сэма Бисли.

Трудно сказать, что было удивительнее: то, что корпорация Сэма Бисли, владевшая тематическими парками в нескольких государствах, пыталась свергнуть правительство Кастро с целью основать на Кубе избавленное от налогов главное управление; или что организатором этого заговора являлся сам Дядя Сэм, якобы умерший в середине шестидесятых годов.

В конце концов Римо и его наставник Чиун отправились на Кубу, чтобы не допустить второго вторжения. И схватили Дядю Сэма живьем. Подобные проблемы обычно решались просто: Уильямс имел санкцию убивать во имя национальной безопасности. Но он с детства был большим почитателем «Чудесного Мира Сэма Бисли». Мастер Синанджу тоже питал добрые чувства к воскресшему гению аниматроники.

Поэтому они тайком переправили его в санаторий «Фолкрофт», служивший ширмой КЮРЕ. Там Дядю Сэма лишили гидравлической руки и кибернетического глаза. Затем поместили в резиновую камеру на всю оставшуюся жизнь, которая при его аниматронном сердце и других кибернетических органах могла продлиться лет сто.

Однако Дядя Сэм недавно устроил побег, и доктор Смит вот уже три месяца пытался его выследить. Безрезультатно. Компьютеры КЮРЕ вышли из строя, на вооружении остался лишь человеческий разум.

И Римо, разыскивая Сэма Бисли, каждые несколько недель проникал в ту или иную часть его империи. Теперь, когда она была восстановлена полностью, настала пора вновь посетить тематический парк в городе Фуриозо, штат Флорида. Задача не из приятных, однако сносить высокомерного француза в «Евробисли» было еще противнее.

Римо поставил машину на стоянке и купил входной билет. Пошел по Главной улице, сверкающей серебряными блестками и другими рождественскими украшениями. Его обостренные зрение и слух уловят малейший признак опасности. Когда он приезжал сюда в прошлый раз, карикатурные встречающее были вооружены и бдительны. Им сказали, что потребуется отражать нападение террористов.

Правда, Римо с Чиуном проскочили сквозь их ряды, как нож сквозь масло. Тогда весь парк был усеян ловушками и аттракционами-сюрпризами. Причин полагать, что восстановленные аттракционы окажутся иными, у Римо не было.

Слившись с толпой, Уильямс делал вид, будто не замечает, как встречающие шепчут себе под нос и в мохнатые лапы.

— Он здесь, — выдохнул в лапу Глупый Пес.

— Тот, что с широкими запястьями, — добавила Мышь Мисси.

— Направляется к Дому Ужасов, — сказала Мышь Маки в свисающие рога из пены.

Римо слышал, как они докладывают о нем. Ответов, судя по всему, не поступало. Не исключено, что Бисли здесь не было. А если и был, то находиться мог лишь в одном месте. В униподвале, так называемом Утилдаке.

Уильямс лениво подошел к пластиковому бегемоту с широко раскрытой пастью. На нижних его клыках висела табличка с надписью «Мусор».

Проходя мимо, люди бросали в пасть бегемоту жестяные баночки из-под содовой и обертки от конфет. Когда брюхо его наполнилось, он сомкнул челюсти и с шипением опорожнил набитое мусором чрево в трубу, шедшую от его толстого серого крестца куда-то под землю.

Римо ждал, когда пасть бегемота откроется снова. Ждал и встречающий, одетый, как Мышь Монго. Он притворялся, будто не слышит вопросов девочки с косичкой, и старался держаться беззаботно.

На самом деле со своими смешными, обращенными к Римо Уильямсу ушами служащий весьма смахивал на радарную антенну.

Римо, якобы не замечая его, ждал, когда розовая механическая пасть вновь раскроется во всю ширь.

Стоило девочке на миг отвлечь Монго, дернув за хвост из стекловолокна, как Римо нырнул в зев бегемота.

Брюхо зверя тотчас среагировало на сто пятьдесят пять фунтов веса, и он тут же сомкнул челюсти.

Монго повернулся и, потеряв Уильямса из виду, пробормотал:

— Черт.

— Не ругайся, — предостерегла его девочка. — Дядя Сэм может услышать.

— Исчез, — прорычал Монго, подошел к бегемоту и прошептал в его носовой микрофон: — Видел кто-нибудь, куда он делся?

— Я нет, — отрапортовала Эксцентричная Белка.

— Я тоже, — ответил Глупый Пес.

Римо слышал все это сквозь полистиреновую оболочку бегемота. Потом пневматическая труба у него под ногами раскрылась, и его с шипением втянуло внутрь.

Прижав руки к бокам и вытянув ноги, Уильямс заскользил по узкой тефлоновой трубе в Утилдак, подземный комплекс «Мира Сэма Бисли», где подвергался обработке мусор, вырабатывалась электроэнергия и размещались прочие системы, необходимые для круглогодичной работы парка.

Главное, чтобы труба не вела прямо в мусоросжигательную печь.

Если в не эта чертова фигуристка с большими зубами, Годфри Гранту не пришлось бы работать в недрах Утилдака. Это уж точно.

Как восхищался весь мир ее стройной, изящной фигурой, когда она порхала и вертелась на олимпийском льду! Лицо девушки украшало бесчисленные журнальные обложки, афиши, коробки с полуфабрикатами.

А Годфри Грант прямо-таки возненавидел эту большезубую девицу.

Падение Гранта началось с того, что недоумки, подкупленные ее соперницей, расшибли фигуристке колено. Весь мир сразу же проникся к ней сочувствием. Америка не могла забыть ее слезного, печального, жалобного «Почему я?», пока она чудесным образом не оправилась настолько, чтобы бросить вызов своей сопернице в Лиллехаммере.

Годфри Грант аплодировал ей, хотя она завоевала лишь серебряную медаль. По крайней мере она втоптала свою соперницу в грязь. Или в лед. Или во что бы там ни было.

Когда встречающий-контролер на другой день подошел к Гранту и сообщил, что он будет сидеть рядом с ней на послеолимпийском параде в «Мире Сэма Бисли», Грант пришел в неописуемый восторг. То, что на нем будет полиуретановый костюм мыши, не имело значения. Ведь он на глазах всего мира станет купаться в лучах славы этой фигуристки! Не важно, что только его девушка и ближайшие родственники знают, кто именно одет в костюм мыши.

Наконец великий день наступил, и злосчастная фигуристка села с мышью-водителем в красно-розовую машину, чтобы совершить круг почета по Волшебной деревне.

Все камеры были направлены на них, а они приветственно махали кричащей толпе. Замечательно!

Однако какой-то идиот из отдела рекламы установил в машине микрофон, а эта чертова фигуристка с чеком на два миллиона долларов от Сэма Бисли, болтающимся на ее плоской груди ледовой принцессы, видимо, оказалась не в настроении.

— Отсталый город, — пробормотала она на весь мир. — Даже не верится — я сижу рядом с громадной мышью, и люди воспринимают это всерьез. Смех, да и только!

Годфри Грант побледнел под мышиной головой. Он знал, как дорожит престижем его строгое начальство. Поэтому решил легонько толкнуть фигуристку локтем в бок.

Не больно толкнуть. И шепотом посоветовать сдерживаться, пока она в гостях у Сэма Бисли.

К сожалению, мышиная голова ограничивала боковое зрение. И легкий толчок под ребра обернулся ударом в висок.

Фигуристка, вскрикнув, выпала из машины прямо под копыта тяжеловозов, те размозжили ей пальцы на руках, сломали зубы и, что хуже всего, раздробили ту коленную чашечку, на которой недоумок с железным прутом не смог оставить даже вмятины.

Карьера фигуристки закончилась.

Карьера Годфри Гранта у Сэма Бисли тоже должна была бы закончиться.

Когда его вызвали к контролеру. Грант думал, что с него снимут голову. Мышиную. И уволят.

Голову с него действительно сняли. Однако не уволили, а перевели в униподвал, последнее звено в цепи предприятий питания.

— Вы меня не увольняете? — удивился он.

— При других обстоятельствах тебя вышвырнули бы вон через минуту, — прорычал контролер. — Но тебе повезло. Микрофон уловил хныканье этой сучки, и его явственно услышали аж в Токио!

— Вот потому-то я и толкнул ее локтем, — стал оправдываться Грант. — Чтобы она молчала. Знал, компании не понравится, если люди услышат. Пропадала вся торжественность момента.

— Мало того, — резко ответил контролер, — что торжественность была испорчена, эта сучка еще и подает на нас в суд. Камеры все зафиксировали, так что, видимо, она утроит свой гонорар за эту дурацкую поездку.

— Тогда я ничего не понимаю.

— Босс все видел и слышал. Он считает, что за такие слова раздробленной коленной чашечки мало. Сказал даже, что жаль, лошади не раздробили обе, не обеспечили ей инвалидной коляски.

— Потому меня и не уволили?

— Потому тебя и не уволили, — ответил контролер, вручая Годфри метлу на длинном черенке. — Теперь отправляйся подметать.

И Годфри Грант отправился. Год с метлой в руках не привил ему любви ни к этой работе, ни к Утилдаку, ни к языкастым неблагодарным фигуристкам, однако в эти тяжелые времена приходилось держаться за любую работу к тому же на жаре, в окружении надоедливой детворы встречающим приходилось несладко.

В Утилдаке по крайней мере было прохладно, тихо и почти ничего не случалось.

Поэтому Грант удивился, когда белые лампы на потолке внезапно пожелтели. Такого он еще ни разу не видел. Секунду спустя они стали оранжевыми, и двери секции начали закрываться.

Лампы окрасились красным, раздался гудок.

— Что произошло? — спросил Грант группу охранников, направлявшихся в его сторону.

— Вторжение.

— Кто-то хочет пролезть бесплатно?

Старший группы остановился.

— Обращаться с пистолетом умеешь?

— С пистолетом?!

Старший вручил Гранту автоматический пистолет с отштампованным на рукоятке силуэтом мыши.

— Смотри, не появится ли человек с широкими запястьями, в тенниске. Как увидишь его, сразу стреляй.

— Стрелять? — пробормотал Годфри Грант. — Кто сумеет пролезть в Утилдак, чтобы спровоцировать стрельбу?

Старший группы не ответил. Охранники рванули дальше, да так, словно находились на палубе авианосца во время атаки с бреющего полета.

Годфри Грант заткнул пистолет за пояс и снова стал сметать мусор, периодически падающий из гнезд потолочных пневматических терминалов.

Работа его заключалась в том, чтобы сметать мусор на лоток пресса. Проще было бы отправлять все прямо под пресс, однако наверху находился «Мир Сэма Бисли». С мусором падало все что угодно. Часы. Бумажники. Пистолеты. Лекарства. Даже капризные сестренки, не пускавшие старших братьев к пиратам с Багамских островов.

Поэтому Годфри Грант орудовал метлой, высматривая в мусоре ценности и путавшихся под ногами детишек.

Когда сверху свалилась пара мокасин, а вместе с ними и высокий, худощавый мужчина с широкими запястьями и самыми страшными глазами, какие только видел Годфри Грант, он выронил метлу и, заикаясь, пробормотал:

— Вы тот самый человек.

— Какой тот самый?

— С широкими запястьями, которого все ищут.

Мужчина даже глазом не моргнул.

— Да, я.

— Мне приказано в вас стрелять.

— Действуй.

— Я не хочу, — признался Грант.

— Как знаешь, — скучающе отозвался мужчина. Огляделся по сторонам, увидел, что он в белом помещении с гладкими стенами, и спросил: — Где Дядя Сэм?

Грант заколебался:

— Бисли?

— Да.

— Он умер, когда меня еще на свете не было.

— Что, обслуживающий персонал здесь держат в неведении?

Грант, недоумевая, захлопал глазами.

— Где здесь самая теплая комната? — спросил мужчина.

Служащий нахмурился:

— Самая теплая?

— Ты же слышал. — Человек с широкими запястьями приблизился к Гранту. Уборщик попятился и подумал, что находится вне досягаемости, но внезапно пистолет оказался в правой руке незнакомца. Он поднял вторую руку, и сталь пистолета запищала. Затрещала. Пистолет стал разламываться на части, словно вафельный.

— Слева по этому коридору есть комната, куда входить запрещается, — заговорил Грант. — Люди выходят оттуда насквозь потными.

— Похоже, та самая.

— Мне придется платить за сломанный пистолет.

— Между нами говоря, вряд ли кто будет считать пистолеты, когда я со всем покончу.

И мужчина с широкими запястьями удалился. Грант поднял взгляд к потолку. Он готов был поклясться, что труба, из которой появился незнакомец, слишком узка для взрослого мужчины. Правда, этот довольно тощий.

Пожав плечами. Грант поднял метлу и снова стал подметать. В конце концов платят ему за уборку, а не за охрану.

Тем более что незнакомец обошелся с ним лучше, чем обходилось начальство.

— Маус, уволь этого скота.

— Сейчас, директор.

— Не сейчас, идиот. Там шастает этот наглец с широкими запястьями. Сперва разделайся с ним.

В вечно насыщенной паром аппаратной Утилда-капитан Эрнест Маус подошел к пульту и направил потолочную телекамеру в коридор.

По коридору решительно шел человек с широкими запястьями.

Капитан нажал клавишу и отрывисто произнес:

— В коридоре Г посторонний. Повторяю, в коридоре Г посторонний. Перехватить и нейтрализовать его.

— Забавно, — послышался насмешливый голос из удобного кресла с высокой спинкой.

Маус кивнул.

— Его изрешетят перекрестным огнем.

— И поделом этому гаду. Надо же, засадил меня на два года в резиновую комнату!

Главный монитор в другом конце комнаты показывал коридор Г. Вспомогательные демонстрировали, как охранники Утилдака изготавливаются к стрельбе в углах поперечного.

— Директор, они заняли позиции. Посторонний, кажется, их не замечает.

— Что он там делает?

— Трогает пальцами стену, — ответил капитан Маус.

— Как только дойдет до угла, будет касаться ими лица Господа Бога.

Римо Уильямс шел вперед, ощупывая стену. Она состояла из стальных листов. Без малейших зазоров. Служила прекрасным проводником звука. Слух его уловил шаги, грузные из-за тяжести неудобного оружия. Он насчитал в засаде семерых в трех разных местах впереди и еще четверых сзади.

Стальная стена стала теплой. Римо находился неподалеку от жаркой аппаратной, которую Дядя Сэм Бисли, естественно, любил, так как даже через два года после выхода из криогенной капсулы не мог изгнать холод из своих старых костей.

Негромкое жужжание подсказало Римо, что за ним следят с помощью телекамеры. Впрочем, его это не тревожило. Когда стена стала теплее, Римо обратил внимание на звуки, доносящиеся из засады впереди.

Сердце забилось чаще. Дыхание замедлилось. Уже близко. Охранники вот-вот выскочат.

За миг до того, как они должны были появиться, Уильямс с силой царапнул по стене.

Ногти, отвердевшие от многолетних диет и упражнений, издали неприятный, пронзительный звук.

В эту парализующую секунду, когда охранники в изумлении захлопали глазами, Римо рванулся вперед, молниеносно промчался мимо опешившей засады и ударил вытянутой рукой в теплую глухую дверь.

Она подалась внутрь как под ударом самой ладони, так и от ударной волны перед нею.

Дверь закрывалась на задвижку. Поэтому одна сторона ее вышла из паза и согнулась, другая осталась на месте. Но Римо хватило и одной стороны. Он шагнул в узкую переднюю, которой там не должно было быть, и потому не стал останавливаться.

Позади Уильямса резко опустилась заостренная стальная плита, похожая на нож гильотины, шевельнув волосы у него на затылке.

— Слишком поздно, — бросил он Маусу, который только что нажал кнопку, опускающую лезвие.

— Черт! — пробормотал Маус.

Из-за спинки кресла послышался резкий голос Дяди Сэма Бисли:

— Что там с засадой?

— Не знаю, директор.

— Пора возвращаться в дом счастья, — обратился к спинке кресла Уильямс. Дядя Сэм даже не потрудился повернуться. Одна его рука потянулась к кнопке. Своя, а не искусственная.

— Не бывать этому, — отрывисто произнес он.

Римо Уильямс шагнул к креслу, развернул его и поглядел в холодные глаза Сэма Бисли.

Один глаз сверкнул, словно импульсная лампа. Слишком поздно. Римо уже услышал щелчок кибернетического реле в глазном яблоке и зажмурился. Ярко-красный свет лазерного луча проник сквозь веки. И зная точно, где находится искусственный глаз, ткнул в него указательным пальцем правой руки.

Глаз лопнул. Аниматронное сердце тем не менее билось в прежнем ритме.

Металлический щелчок позади заставил Римо обернуться.

Капитан Маус вскинул автомат с отштампованной на прикладе мышью.

— Если откроешь огонь, — предупредил Римо Уильямс, — Дяде Сэму тоже несдобровать.

Маус заколебался.

— Все рано стреляй, — прорычал Сэм Бисли.

Потнолицый Маус заговорил:

— Но, Дядя Сэм...

— Стреляй, жаба!

Палец на спусковом крючке побелел, и Римо стремглав бросился к капитану Маусу. Он пересек комнату меньше чем за три секунды, уклонившись влево от автоматной очереди, и сильно ударил Мауса по виску.

Капитан отлетел к пульту, живой, но со множественными трещинами в черепе.

Римо обернулся.

В спинке кресла дымились зловещие черные дыры. Собственная рука Дяди Сэма безжизненно повисла.

Уильямс подошел и развернул кресло.

Сэм Бисли сидел, опустив голову между коленями, как рекомендуется при авиакатастрофе. Не шевелясь. Даже безвольные руки повисли как плети.

— Дядя Сэм! — ужаснулся Римо Уильямс. И схватив поникшего за ворот, задрал ему голову и взглянул в лицо. Оно было целым, собственный глаз закатился, тронутые сединой усы свисали, как у мертвого.

Уильямс приложил ухо к его груди. Аниматронное сердце больше не билось.

— Черт, — пробормотал он. — Черт, ты мертв.

Над головой вдруг раздался громкий знакомый голос:

— Не я. Ты.

Римо поднял глаза. Экран главного монитора заполняло постаревшее лицо Дяди Сэма Бисли.

— Думал, я снова подпущу тебя вплотную?! — злорадно усмехнулся Бисли.

Неподвижное тело в руках Римо внезапно ожило, и гидравлическая десница, защелкав пальцами, стала искать его горло.