"Последний оплот" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)Глава пятнадцатаяТохала Делит жил в пригороде Тель-Авива, в небольшом кирпичном домике с обширной библиотекой, удобной гостиной, маленькой спальней, уютным крылечком и ванной. Когда Зава подъехала к дому, на ступеньках уже сидели Римо и Чиун и читали какой-то листок. Вид у них был довольный, но низ брюк Римо был запачкан. На Чиуне было кроваво-красное кимоно с черными и золотыми кругами. – Как вы ухитрились попасть сюда так быстро? – удивилась Зава. – Я мчалась сломя голову. – Бежали, – просто сказал Римо. – Мы бы добрались и быстрее, только Чиун пожелал переодеться. – Я давно не надевал свое беговое кимоно, – отозвался Чиун, – и хотя городок ваш маленький, я решил не упускать такой возможности. Зава выскочила из джина и подбежала к ним. – Он дома? Где Делит? – спросила она. – Его нет, – сказал Римо, не отрываясь от листка бумаги, который был у него в руке. – Что это? – спросила Зава, указывая на листок. – Поэма, – ответил Чиун. – Вся ванная оклеена ими. Эта показалась нам самой интересной, – пояснил Римо. – Я просил его отобрать что-нибудь получше, но куда там! У него начисто отсутствует вкус, – сказал Чиун. Зава принялась читать вслух: – Он задумал взорвать атомную бомбу! – воскликнула Зава. – Я это вычислил, – сказал Римо. – Вычислил! – фыркнул Чиун. – А кто прочитал тебе поэму? – Что делать, если я не знаю иврита?! Кроме того, ты ее отредактировал. Я что-то не помню строки «головы полетят долой». Там, кажется, было, «тела расплавит смертельный зной». – Образ показался мне неубедительным, – сказал Чиун. – Я решил немного улучшить текст. – По-твоему, получилось лучше? – Погодите, – вмешалась Зава. – Нельзя тратить время зря. Мы до сих пор не знаем, где он вознамерился взорвать бомбу. У нас есть установки в Синае, Хайфе, Галилее... – Сколько у вас достопримечательностей! – усмехнулся Римо. – Ничего смешного тут нет! – воскликнула Зава. – Он же задумал взорвать весь Израиль! – Ладно, – сказал Римо, вставая, – но истерикой делу не поможешь. Слушайте, в поэме говорится с хамсине и смерти от песков. Пески означают пустыню. Это ясно. Но что такое хамсин? – Гениально! – сказал Чиун. – Элементарно, Ватсон, – отозвался Римо. – Хамсин – восточный ветер из пустыни Негев, – пояснила Зава. – Он, похоже, решил отправиться на установку возле Содома. – Я сразу мог это сказать, – вставил Чиун. Римо скорчил рожу Чиуну и быстро произнес: – Зава, найди Забора... – Забари. – ...и встретимся у Мертвого моря. – Ладно, – сказала Зава, вскочила в джип и укатила на большой скорости. – Детективная работа, оказывается, куда легче, чем я думал, – признался Римо. – Гениально! – откликнулся Чиун со ступенек. – Твоей мудрости поистине нет предела! Ты не только позволил этому четырехколесному сооружению уехать без нас, но ты еще стоишь и радуешься своей гениальности. Радоваться, не имея на то оснований, – значит утратить связь с реальностью. Ну как такой человек может быть хозяином положения?! Но Римо не собирался позволить Чиуну испортить его настроение. – Ты мелок! – пробормотал он. – Если бы здесь был Меллок, – парировал Чиун, – нам не пришлось бы топать по пустыне пешком. – Подумаешь! – буркнул Римо. – Так все равно быстрее. И он побежал. Зава ворвалась в дом Йоэля Забари, когда его супруга зажигала субботние свечи. Зава была в пыли и с трудом переводила дыхание. Она тащилась в дом, и Забари и его четверо детей удивленно посмотрели на нее от стола. Они только что закончили десерт, и на лицах детей играл довольный румянец. Сегодня, во время поминальных служб, выступление их отца было принято очень хорошо. – Что такое? – спросил Забари. – Что случилось? Зава уставилась на свечи. Она помнила еще с детства, что восемь свечей, зажженных в субботу, означают мир и свободу, и свет, источаемый душой человека. Затем взгляд Завы упал на детей. Светловолосая, темноглазая Дафна, которая в один прекрасный день станет прекрасной балериной. Восьмилетний Дов, все мысли которого устремлены на программу мира, что не оставляло равнодушным никого из тех, кто с ним знакомился. Стефан – спортсмен, боец, поборник правды. И Мелисса, которая из девочки превращалась в женщину. В настоящую женщину в мире, где очень трудно оставаться женщиной. Увидев их наивное удивление. Зава вспомнила, зачем здесь оказалась. Она вспомнила о планах Тохалы Делита. Этого не должно произойти. Она этого не допустит. На ее плечо опустилась мягкая теплая рука Шулы, супруги Йоэля Забари. Ее муж смотрел на Заву пристально и внимательно. – Пойдемте со мной, – выдохнула кое-как Зава. – Это крайне важно. Забари заглянул ей в глаза, посмотрел на праздничные свечи, потом – на жену, в глазах которой застыл безмолвный вопрос. Затем он взглянул на детей, которые уже, словно позабыв о появлении Завы, снова занялись своими делами, весело чирикая за столом. Дов положил одну ложку на другую и стукнул по ней. Ложка сработала как катапульта, подбросив другую, которую Дов ловко поймал в воздухе. Он улыбнулся, а Дафна зааплодировала. – Хорошо, – сказал Йоэль Забари. – Я готов. Идем сейчас? Зава кивнула. – Извини, дорогая, – сказал Забари и коснулся щеки жены изуродованной правой половиной своего лица. – Я скоро вернусь, – сказал он, помахав рукой детям за столом. – Извините меня, милые. – Тебе обязательно надо идти, папа? – осведомился Стефан. Йоэль Забари грустно кивнул головой, потом посмотрел на потолок и сказал: «Прости меня, Господи» Как-никак это была суббота! Зава вышла вместе с Забари. – Мы возвращаемся к тому лабиринту из труб, где ты опять заблудишься? – спросил Чиун. – На этот раз все будет иначе, – уверил его Римо. Они продолжили бег. Римо передвигался ровным гладким шагом, словно по движущейся пешеходной дорожке, а не по песку. Руки ходили туда-сюда в такт бега. Чиун, наоборот, бежал, засунув руки в рукава своего красного с черными и золотыми кругами кимоно. Он бежал, и за ним поднимался длинный шлейф. Чуть касаясь песка, Чиун несся вперед словно брошенный сильной и меткой рукой нож. Казалось, он вообще не двигает ногами. – Римо, – подан голос Чиун. – Хочу сказать, что ты поступил весьма мудро. Услышав эти слова, Римо споткнулся и чуть было не потерял равновесие. Вовремя выпрямившись, он пробормотал: – Спасибо, папочка. – Да, сын мой, – продолжал Чиун. – Хорошая подготовка – это еще не знание, а знание – не сила. Но соедините хорошую подготовку и знание – и получится сила. – Хочешь верь, хочешь не верь, но я уже это понял, – отозвался Римо. Они продолжили свой стремительный бег. – Я хотел сказать, Римо, что ты поступаешь, как приличествует Мастеру. Римо был рад это слышать. Он поднял голову выше, шаг его сделался еще крупнее, мощнее. Сегодня и впрямь был его день. – Спасибо, – сказал он. – У меня просто нет слов... – Если не считать того, – продолжал Чиун, – что ты плохо прыгаешь, скверно водишь машину и поведение твое оскорбительно. Ты ведешь себя как Мастер, который слаб и ворчлив. – Ах ты, старый плут, – сказал Римо, – ловко ты меня провел! Он попытался оторваться от Чиуна, но из этой затеи ничего не вышло. Римо бежал и слушал ясный, бодрый, словно ветер с гор, голос Чиуна: – Ты не послал моего письма Норману Лиру, Норману Лиру. Ты отказываешь старому человеку в его невинных удовольствиях. Ты не убираешь за собой. Ты пачкун, ты... Римо и Чиун продолжали бег по пустыне. Они бежали рядышком, не отставая друг от друга ни на шаг. |
||
|