"Волшебный миг" - читать интересную книгу автора (Мэтьюз Патриция)

Глава 17

Свадьба Рикардо Вильялобоса и Мередит Лонгли была именно такой, какую обещал Луис Мендес.

После того как Рикардо объявил о своей женитьбе, Луис и донья Консуэла начали обдумывать, как лучше обставить предстоящее празднество. Приготовления делались с такой поразительной быстротой, что у Мередит голова шла кругом. Впрочем, время на размышления у нее все же оставалось. Лежа без сна в предрассветной тишине, она пыталась подавить все сомнения относительно правильности своего решения. Мередит скучала без дела, скучала по работе. На раскопках все было проще, несмотря на многочисленные неприятности. Там жизнь не усложняли эмоции и сомнения, терзающие ее теперь.

Но по мере приближения знаменательного дня сомнения отступали; более того, Мередит вынуждена была признать, что ей даже нравится находиться в центре всеобщего внимания. К ней, как к будущей новобрачной, стягивались все нити. Рикардо отошел на задний план, и им почти не удавалось побыть наедине, во всяком случае, не удавалось обменяться ласками.

В день свадьбы Мередит была ослеплена переменами, произошедшими в окруженном стенами патио позади особняка. Последние два дня она не выходила из дома, и за это короткое время слуги под строгим надзором доньи Консуэлы совершенно преобразили внутренний дворик.

Карнизы дома украшали гирлянды цветов, по колоннам вились виноградные лозы, а листья пальм создавали тенистые уголки, где могли бы посидеть и посплетничать пожилые матроны.

Среди цветов на карнизах висели так называемые pinatas — сделанные из цветной бумаги фигурки разных животных. Если разорвать такую фигурку, из нее высыпаются подарки для детей — те с криками бегают среди взрослых.

На тщательно притоптанной земле разложили навощенный брезент — получилось нечто вроде площадки для танцев. Рядом с площадкой уже стояли пятеро музыкантов в свободных белых костюмах.

Над красной черепичной крышей главного дома поднимался ароматный дымок; всю ночь на дворе жарился теленок. На длинные козлы положили столешницы, покрытые белоснежными скатертями, и проворные слуги расставляли вина, бренди, блюда с орехами, фруктами и дынями.

Многие женщины надели платья, какие носят в штате Сонора, — юбка с кринолином, черная кружевная мантилья или шелковая шаль, украшенная пестрой вышивкой. Высокие затейливые прически дам были увенчаны испанскими гребнями. Мужчины облачились в костюмы vaquero — в короткие, расшитые серебряной нитью куртки, украшенные серебряными же пуговицами, сверкавшими на солнце; кроме того, на них были брюки для верховой езды и широкополые шляпы из шерсти ламы с низкой тульей. Сапоги мужчин украшали серебряные шпоры, мелодично звеневшие при ходьбе.

Наряд для Мередит подобрали без ее участия. Свадебное платье было сшито из дорогого белого кружева, и Мередит оно очень понравилось; но ей казалось, что все понимают: белое платье — всего лишь видимость, ведь на самом деле она не девственница и потому не имеет права на белый цвет. Разумеется, узнай об этом донья Консуэла, случился бы скандал.

Мередит не разрешили показываться в патио до обряда бракосочетания, и она наблюдала за приготовлениями из окошка второго этажа. Встретившись взглядом с Рикардо, который пил вино рядом с Луисом Мендесом, она улыбнулась. Облаченный в черный костюм, жених был необычайно бледен — Мередит заметила это с первого же взгляда. И еще она заметила, что он чрезвычайно серьезен.

Неужели его тоже одолевают сомнения? Или виной тому обычная для жениха взволнованность?

Комната, где находилась Мередит, была полна щебечущих женщин. Невеста со вздохом отвернулась от окна.

Несмотря на великолепие свадьбы — или, возможно, именно из-за этого великолепия, — она с удовольствием предпочла бы церемонию попроще. Весь день вокруг нее вились женщины. Только Хуана отнеслась ко всему спокойно. Уверенность, с которой эта индейская девочка выполняла роль горничной при леди, удивляла Мередит.

Держалась Хуана так, словно охраняла свою собственность.

Мередит уже начала готовиться к церемонии — оставалось только облачиться в подвенечное платье и надеть туфельки. Скоро — уже через час — все приготовления должны закончиться. Венчание назначено ровно на четыре часа.

Она заметила, что Хуана выпроваживает женщин.

— Сеньорита Мередит, — говорила она громким голосом, — должна отдохнуть, пока не придет время. А вы оставьте ее одну!

И девочка принялась подталкивать женщин к двери.

Дамы, явно недовольные подобным обхождением, вышли из комнаты. Мередит забавлялась, глядя на Хуану. Девочка так изменилась… Она была благодарна маленькой индианке — ей действительно хотелось немного отдохнуть. День был долгий и утомительный, и он еще не кончился. Молодая женщина опустилась на краешек кровати.

Хуана подошла к ней — и вдруг снова оробела. Она стояла перед Мередит, ломая руки.

— Сеньорита… — тихо обратилась к ней девочка.

— Да, Хуана… Что случилось?

Хуана отвела глаза и промолчала.

— Ну говори же, Хуана! Что случилось?

— Простите, что я спрашиваю, но… вы уверены, что хотите этого?

— Чего? — Мередит нахмурилась. — О чем ты говоришь, Хуана?

— Выйти за сеньора. — Девочка густо покраснела.

— Конечно, хочу! — ответила Мередит. — Меня никто не заставляет выходить за него замуж!

— Я думала… сеньор Купер. Вот он — ваш мужчина.

Я так думала.

«Ну конечно, — подумала Мередит. — Конечно, Купер Мейо не мог не покорить сердце такой девчонки, как Хуана. Он, возможно, даже спал с ней».

— Нет, Хуана, сеньор Купер вовсе не мой мужчина! С чего ты взяла?

Вид у девочки был совсем несчастный.

— Он такой… такой…

— Красивый? Очаровательный? Ты это хочешь сказать? — Мередит деланно рассмеялась. — Да, все это можно о нем сказать, но можно и кое-что добавить. — Она повысила голос:

— Однако какое у тебя право задавать мне подобные вопросы? Ты указываешь мне, кого я должна выбрать себе в мужья? Это совсем не твое дело! Неужели такую благодарность я заслужила, вызволив тебя из ада? — Неожиданно на глаза ее навернулись слезы. Она указала Хуане на дверь:

— Уходи отсюда!

Девочка повернулась и, понурившись, медленно направилась к двери. Мередит же устыдилась своих слов.

— Повернись, Хуана, — ласково сказала она. — Посмотри на меня.

Девочка — все так же медленно — повернулась. В ее темных влажных глазах были боль и отчаяние.

— Иди сюда. — Мередит указала на место рядом с собой.

Хуана нерешительно приблизилась к кровати.

Мередит взяла ее за руку.

— Прости меня, Хуана. Я не имела права так говорить с тобой. Пожалуйста, прости меня. Я знаю, что ты сказала так потому, что тревожишься за меня, и я ценю это. — Она еще крепче сжала руку девочки. — Но меня удивляет другое… Почему ты заговорила об этом. У тебя есть на то какие-нибудь причины?

Хуана, похоже, не на шутку испугалась.

— Нет, сеньорита. Я просто так сказала… — Она попыталась высвободиться. — Я не должна была так говорить.

В десять минут пятого священник произнес заключительные слова венчального обряда, и Мередит Лонгли стала Мередит Вильялобос.

Молодую женщину била дрожь. Когда она повернулась к Рикардо и он приподнял ее фату, губы ее были холодны как лед. Его же губы оказались горячими и нежными, и Мередит внезапно прижалась к нему, чтобы согреться его теплом. Прижалась — и ей тотчас же стало тепло.

Наконец, отстранившись от мужа, она заглянула ему в глаза и увидела, что он смутился. Мередит рассмеялась — рассмеялась весело и непринужденно. И тут же раздались возгласы гостей — все поздравляли новобрачных.

По команде распорядителя заиграла музыка, и Рикардо вывел молодую жену на вощеный брезент. Музыканты играли что-то очень громкое и быстрое — вопреки ожиданиям Мередит играли не вальс. Мередит замешкалась, растерялась. А каблуки Рикардо уже отбивали какой-то ритм; он быстро кружился вокруг молодой жены. Медленно повернувшись, она попыталась присоединиться к мужу. И только сейчас заметила, что гости расположились чуть поодаль полукругом; они улыбались и хлопали в ладоши. Однако никто не присоединялся к молодой чете.

Очевидно, первый танец должны были танцевать только новобрачные.

Наконец музыка стихла, и Мередит, смеясь и задыхаясь, упала в объятия Рикардо.

— Любовь моя, — прошептал он ей на ухо, — дорогая моя, любимая.

Молодая женщина прижалась пылающей щекой к щеке мужа. Они отошли в сторону, и Луис Мендес вывел донью Консуэлу на середину танцевальной площадки.

Снова зазвучала музыка, и Мередит, к своему удивлению, увидела, что элегантный седовласый Луис Мендес и его чуть полноватая супруга стали танцевать. Консуэла, с шалью в руках, принялась медленно и величаво кружиться вокруг супруга.

Музыканты играли все быстрее, и все быстрее кружилась донья Консуэла. Мендес же танцевал, сверкая белозубой улыбкой.

В какой-то момент гости присоединились к хозяевам, и вскоре вся танцевальная площадка заполнилась танцующими. Рикардо, взглянув на жену, кивком головы указал на танцующие пары.

— Давай просто постоим и посмотрим. — Мередит засмеялась. — Я не очень-то хорошо танцую, а этот танец мне совершенно незнаком. Как говорят у нас в Штатах, давай на этот раз подопрем стенку.

Рикардо утвердительно кивнул.

— Я принесу тебе стакан вина и чего-нибудь перекусить.

Рикардо ушел, а его жена удобно устроилась в кресле; она все еще не могла отдышаться. Только сейчас Мередит сообразила, что весь день ничего не ела, лишь выпила за завтраком чашку кофе с булочкой. Она так нервничала, что совсем забыла о еде.

Когда Рикардо вернулся с вином и тарелкой, на которой лежало мясо с рисом и фасолью, второй танец уже окончился. Мередит с жадностью набросилась на еду. Но ей тут же пришлось подняться, потому что гости подошли к ней с поздравлениями.

Праздник продолжался. Мередит танцевала — с Рикардо, с Луисом Мендесом и с другими мужчинами. Она уже немного освоила незнакомые танцы, но вскоре очень устала. Едва переведя дух после очередного танца с Рикардо, она проговорила:

— А нельзя ли нам как-нибудь… потихоньку уйти?

Рикардо заглянул ей в глаза, и на губах его заиграла улыбка. Он снял на две недели уединенный коттедж на берегу моря. Луис Мендес утверждал, что по истечении этого срока — если не раньше — они смогут вернуться на раскопки.

— Мне тоже не терпится уйти, любимая, — ответил Рикардо; темные глаза его сияли. — Но нужно подождать, пока не наступит очередь малышей. — Он кивнул в сторону двора.

Мередит обернулась и посмотрела в указанном направлении. Сеньора Мендес выстроила детей в шеренгу и теперь выводила их по одному с завязанными глазами.

Мередит видела, как одна девочка взяла в руки метлу и наугад изо всех сил ткнула рукоятью в pinatas, свисающие с карниза. На третий раз ей повезло: фигурки закачались, и из них посыпались подарки и сладости.

Мередит с улыбкой наблюдала за этим представлением. Наконец и последний малыш получил свою долю подарков. И тут кто-то коснулся ее плеча. Она повернулась.

— Может, сейчас уйдем, дорогая? — спросил Рикардо с робкой улыбкой.

Мередит кивнула.

Взяв жену под руку, Рикардо подошел к Луису и Консуэле. Попрощавшись с хозяевами, молодые незаметно выскользнули через боковые ворота патио. За воротами их ждал экипаж Мендеса.

Они быстро миновали портовую часть города и выехали на берег моря, на дорогу, по которой почти никто не ездил. Акапулько Мередит понравился. Тропический зной здесь смягчался легким бризом, порой задувавшим с моря; морская даль была то синей, то зеленой; пустынная береговая полоса казалась белой, словно выбеленная временем кость.

В Новой Англии океан всегда был серым и холодным, исключение составляли лишь летние месяцы. Здесь же вода была теплая, точно в ванне. В Новой Англии люди неодобрительно смотрели на женщин, купающихся в океане, а если женщина все же осмеливалась искупаться, то ей приходилось надевать на себя столько всего, что не видно было даже щиколоток. В Мексике же, как заметила Мередит, женщины, когда купались, не закутывались в одежды с головы до пят.

Поскольку все в жизни Мередит так резко изменилось, она решила воспользоваться случаем. Рикардо сказал ей, что коттедж находится в глухом, безлюдном месте, на берегу океана, и их могут увидеть лишь местные жители, да и тех не часто можно встретить.

Акапулько уже давно исчез из виду, когда экипаж обогнул мыс и подъехал к небольшой бухточке. Густые заросли подходили почти к самому берегу, у которого в пятидесяти ярдах от воды стоял небольшой коттедж с крышей из пальмовых листьев. Дорога, как заметила Мередит, кончалась у коттеджа. Впрочем, этот последний едва ли заслуживал подобного наименования. Домик стоял на сваях, и все его четыре стены представляли собой всего лишь бамбуковые занавеси, которые опускались, когда требовалось оградить жилище от капризов стихий. Крытая веранда выходила на берег моря; к веранде вели истертые деревянные ступени.

Молодая женщина заметила, что муж с беспокойством наблюдает за ней.

— Дорогая, — проговорил он, — я надеюсь, что это жилище не покажется тебе слишком убогим? Но в здешних краях такой климат, что в закрытых помещениях просто нет нужды, разве что разыграется шторм, но в это время года штормов практически не бывает. Там есть только спальня и столовый уголок. Кровать достаточно удобная, а вот готовить пищу придется под открытым небом…

— Не волнуйся, Рикардо. Мне здесь очень нравится!

Как ни странно, ей здесь действительно понравилось.

Правда, поначалу Мередит была разочарована… Но теперь, осмотревшись, поняла: большей уединенности и пожелать нельзя, а все хлопоты по хозяйству сводились к минимуму.

Рикардо между тем продолжал:

— Теперь, когда ты увидела коттедж, можно решить вопрос с прислугой. Еще не поздно, и я могу послать записку с кучером — чтобы нам прислали нескольких слуг.

— Нет, дорогой, я уже все решила, — сказала Мередит. — Нам лучше обойтись без посторонних, даже без прислуги. Я все буду делать сама.

— Но, Мередит, ведь стряпать придется под открытым небом, — возразил Рикардо.

— Ну и что? Я занималась стряпней целыми неделями, в самых примитивных условиях. Здесь по крайней мере есть крыша над головой. Я знаю… Мы с папой, отправляясь на раскопки, чаще обходились без повара — на него не было средств. Поэтому стряпала я. Не нужно так волноваться… — Мередит поцеловала мужа. — Я хочу, чтобы мы были одни, только ты и я.

Рикардо пожал плечами и соскочил на землю, чтобы помочь жене выбраться из экипажа. И тут Мередит заметила, что солнце уже закатилось, пока они беседовали.

Холмы, поднимающиеся у них за спиной, уже потемнели; океан же стал темно-пурпурным.

— Ах, как здесь красиво! — воскликнула молодая женщина. Она взяла мужа за руку. — Пойдем же, я хочу осмотреть наш коттедж. Ведь мы проведем здесь медовый месяц!

Взявшись за руки, точно дети, они взбежали по ступенькам веранды. Мередит вдруг подумала, что она слишком много болтает и вообще ведет себя как глупая школьница. Она приписала это вполне естественному волнению. Разве новобрачной не полагается волноваться, разве не должна она вести себя как девчонка?

Мередит отогнала эти мысли и вошла вместе с Рикардо в полумрак коттеджа, где им предстояло провести медовый месяц. Она увидела кровать и еще кое-какую мебель, но было уже слишком темно, так что рассмотреть все как следует ей не удалось.

— Я зажгу лампу, — сказал Рикардо.

Он хотел отойти, но Мередит удержала его.

— Нет, не нужно света. — Она засмеялась. — У нас в Штатах есть один обычай… Молодой муж переносит свою жену на руках через порог.

— Я слышал о таком обычае, но не думал… — в растерянности проговорил Рикардо. — Можно выйти и еще раз войти, любимая. Мне хочется, чтобы все было так, как ты хочешь.

Мередит прижалась к мужу.

— Я пошутила. Все замечательно. — Услышав стук колес, она поняла, что это отъехал экипаж. Значит, их вещи и продукты уже выгружены.

Мередит внимательно посмотрела на мужа. Лицо Рикардо, едва различимое в полумраке, казалось, выражало нерешительность. Похоже было, что он колеблется. И Мередит сама приняла решение. Еще крепче прижавшись к мужу, она поцеловала его.

Рикардо, глубоко вздохнув, стиснул ее в объятиях. И Мередит тотчас же забыла обо всем на свете. Забыла даже о прерванных раскопках — сейчас для нее существовал лишь Рикардо.

Ее ласки были слишком смелыми и откровенными — Мередит не сдерживала себя. Временами ей казалось, что Рикардо это шокирует. Более того, она чувствовала, что и сама шокирована собственной несдержанностью. Подобное поведение новоанглийской леди, лишь недавно познавшей восторги страсти, представлялось, мягко говоря, предосудительным.

Но Мередит не думала о приличиях: в нее будто вселился какой-то демон, и нужно было всецело отдаться страсти, чтобы изгнать его.

Они не размыкали объятий до тех пор, пока не уснули, вконец обессилев.

Едва рассвело, Мередит проснулась. Сначала она не могла понять, где находится. Повернув голову, она увидела рядом с собой какого-то мужчину, совершенно незнакомого.

И вдруг она все вспомнила. Вспомнила — и невольно улыбнулась. Рикардо же все еще спал глубоким сном словно после хорошей попойки. Мередит осмотрелась.

Бамбуковые занавеси были подняты, и она увидела, как под лучами восходящего солнца сверкает вода в маленькой бухточке.

Озорная мысль пришла ей в голову. Стараясь не шуметь, Мередит выскользнула из постели. Ступив босой ногой на пол, она на несколько мгновений замерла в испуге — Рикардо пошевелился и вытянул руку, пытаясь обнять жену. Однако он так и не проснулся.

Мередит вышла на веранду. Спустившись по ступенькам, окинула взглядом окрестности. Вокруг ни души. Лишь птицы пролетали над заливом. Мередит подбежала к кромке воды и вошла в ласковые волны.

У себя на родине Мередит ни разу в жизни не купалась в океане — неприветливое новоанглийское побережье всегда ее пугало. А здесь вода была теплой и ласковой.

Она медленно отплыла от берега, а затем отдалась на волю едва заметных волн, и волны понесли ее к берегу.

Все заботы и огорчения оставили ее — она наслаждалась новыми для нее ощущениями.

Забыв о времени, Мередит не заметила, что солнце поднимается все выше. Очередная волна вынесла ее на берег, и тут Мередит услышала голос мужа.

Она выпрямилась. Вода ручейками стекала по ее телу.

В этот момент из зарослей вышел Рикардо, и Мередит помахала ему рукой. Он поспешил к ней.

— Я проснулся, увидел, что тебя нет, и…

Рикардо осекся — он лишь сейчас заметил, что Мередит стоит перед ним совершенно обнаженная. Рикардо окинул взглядом пляж.

— А что, если тебя кто-нибудь увидит? Ты ведешь себя неприлично!

Она засмеялась:

— Меня здесь никто не увидит. И я точно такая же, какой ты видел меня ночью в постели. — Она развела руки в стороны. — Видишь?

— Но это совсем другое дело!

— Прошу прощения, милый. Я тебя смущаю, да? — Она взяла мужа за руку и поднесла ее к губам. — Хотя нет, я не чувствую себя виноватой, ведь мне было так хорошо! Ты тоже должен попробовать. Но обещаю тебе, что впредь буду осмотрительнее.

Рикардо пристально смотрел на жену.

— Ты очень изменилась, Мередит.

Она откинула волосы за спину и бросила на него притворно застенчивый взгляд.

— И тебе это нравится?

— Не уверен, — ответил он. И вдруг громко рассмеялся. — Нужно время, чтобы привыкнуть к этому, но мне кажется, я привыкну. Только не забывай, дорогая, что я ученый Ученые же отличаются консерватизмом и приверженностью традициям.

— И одна из ваших традиций состоит в том, что женщина должна знать свое место; горе той, которая осмелится нарушить эту традицию, — с улыбкой подхватила Мередит. — Я права?

— Да, разумеется, — усмехнулся Рикардо.

— Но пока мы здесь в уединении, — заговорила Мередит уже без улыбки, — позволь мне нарушить кое-какие традиции и не сердись, ладно?

— Попытаюсь… Обещаю.

— Вот и хорошо. — Она взяла его за руку. — А теперь идем завтракать. Я умираю от голода. — Мередит покосилась на мужа. — Перед тем как приступить к приготовлению завтрака, я оденусь.

То было идиллическое время, время любви и счастья, омрачаемое лишь возникающим у Мередит иногда беспокойством по поводу раскопок и такими же временными сбоями в настроениях Рикардо.

Эти настроения смущали Мередит не только потому, что она не знала причин, их вызывающих, но еще и потому, что она не могла понять, что, собственно, происходит с ее мужем. Может, он чувствовал себя несчастным и сожалел о поспешной женитьбе? Единственное, в чем Мередит была уверена, так это в том, что настроения эти действительно появлялись, и когда они появлялись, Рикардо погружался в глубокомысленное молчание и либо бродил по берегу, либо надолго скрывался в джунглях При этом он не был груб с женой — просто не замечал ее, когда же Рикардо вновь становился самим собой, вид у него был виноватый, и он так старался во всем ей угождать, что она приходила в отчаяние.

Поведение Рикардо выводило ее из себя! Мередит нисколько не сомневалась в том, что муж любит ее, и все же время от времени между ними словно вырастала стена.

На тринадцатый день их медового месяца Мередит, проснувшись далеко за полночь, обнаружила, что Рикардо рядом нет. Она вышла из коттеджа и увидела, что он расхаживает по берегу залива. Мередит вернулась в комнату, быстро оделась и уже хотела снова выйти из коттеджа, когда увидела, что Рикардо возвращается. Он шел, в задумчивости склонив голову. Она села на ступеньки веранды и принялась ждать.

Наконец он подошел к коттеджу и остановился. Медленно поднял голову и, увидев жену, как будто чего-то испугался.

— Мередит! Что ты здесь делаешь? — В лунном свете его вымученная улыбка походила на гримасу. — Ты что, не можешь уснуть, дорогая?

— Я прекрасно спала, пока не проснулась и не увидела, что тебя нет, — ответила Мередит. — Вопрос в том, почему не можешь уснуть ты.

Рикардо, пожав плечами, поднялся по ступенькам и сел рядом с женой.

— Меня одолевало беспокойство, и я подумал, что прогулка по пляжу принесет облегчение.

— Облегчение? Рикардо, какое облегчение? Разве ты несчастен? Не в этом ли дело? Ведь ты уже не в первый раз уходишь от меня тайком!

— О нет, любовь моя. Это никоим образом не связано с тобой. — Схватив руку Мередит, он поднес ее к губам. — Невозможно быть счастливее, чем я теперь, когда ты стала моей женой. Я люблю тебя всем сердцем, всей душой! Ты не должна в этом сомневаться!

— Тогда в чем же дело?

Рикардо вздохнул и устремил взгляд на море.

— В нашем будущем. Что и говорить, я строил грандиозные планы, но живу-то я в благородной бедности, как называют это у нас в стране. Конечно, у меня есть прекрасная асиенда и даже штат прислуги. Многие, — в голосе его прозвучала горечь, — очень многие позавидовали бы мне. Но это только видимость. Наше фамильное состояние потеряно. У меня есть лишь асиенда и жалованье, которое я получаю в университете. Так что мне почти нечего предложить своей жене.

— И только об этом ты тревожишься? О деньгах? — У нее от радости закружилась голова. — Дорогой мой Рикардо, я никогда не принадлежала к тем людям, которые думают лишь о деньгах. Так воспитал меня отец. У нас никогда не было больших денег. Работа, которой ты занимаешься, важнее всяких денег. — Она от души рассмеялась. — Какой же ты глупый, если тревожишься о таких пустяках!

— Но я думал о том, как мы с тобой будем работать, с беспокойством в голосе проговорил Рикардо. — Когда продолжим раскопки…

— А мы их действительно продолжим! Если мы вернемся в Тонатиуикан и докажем, что это величайшее открытие, в чем я уверена, то мир узнает о нас, о тебе и обо мне. У нас будет прекрасная репутация, и нам никогда уже не придется искать средства на финансирование наших экспедиций. Мне кажется, что даже твои соотечественники проявят больше интереса к раскопкам. Кроме того, очень вероятно, что наши нынешние раскопки растянутся на много лет.

— И все-таки… Если бы у нас сейчас имелись деньги, нам было бы гораздо проще. И не пришлось бы во всем себя ограничивать.

— Рикардо, я не представляю себе другой жизни. И я мечтаю лишь об одном — заниматься раскопками, открывать древние цивилизации. Вот истинное богатство!

— Я согласен с тобой. — Рикардо грустно улыбнулся. Но все же деньги очень облегчили бы нашу жизнь. Пойми, дорогая, меня заботит лишь твое благополучие. Я-то привык обходиться малым.

— Какой ты глупый, Рикардо. Но я тебя люблю. — Она прижала мужа к себе и поцеловала его. — Идем в постель, подумаем, как тебя успокоить.

Держась за руки, они вошли в дом.

На следующее утро их разбудил стук. Кто-то стучал по свае. Рикардо подошел к двери и, не открывая, спросил:

— Кто там?

— Друг мой, это Луис Мендес. У меня новости. Для вас обоих!

— Подождите минутку, Луис.

Они быстро оделись и вышли на веранду. Мендес сидел на ступеньках. Увидев Мередит и Рикардо, он поднялся, сияя улыбкой.

— Я привез замечательные новости, друзья мои! Полицейских отзывают с места раскопок, а вы получили разрешение возобновить работы. Не потребовалось никакого вмешательства.

— Действительно, прекрасная новость, сеньор Мендес! — радостно воскликнула Мередит.

Рикардо же, чуть нахмурившись, спросил:

— Как это произошло, Луис?

— Этого американца, Харриса Броудера… его нашли на дороге неподалеку от Акапулько. Нашли связанного, с кляпом во рту. К рубашке его была пришпилена записка, адресованная начальнику полиции. В записке сообщалось, что это Броудер убил вашего брата, Мередит. Якобы они с Эваном когда-то подрались, вот он и отомстил.

— Харрис Броудер? Но как же… — Мередит задохнулась. — Как же он оказался на дороге? — Кто знает? — Мендес развел руками. — Разве это имеет значение? Мы ведь уже говорили с вами о том, что Броудер терпеть не мог вашего брата.

— А что говорит сам Броудер? — спросила Мередит.

— Разумеется, он все отрицает. Но у него имелись причины для убийства, поэтому начальник полиции не очень-то склонен ему верить. Ведь вполне естественно, что убийца отрицает свою вину, не правда ли?

— Наверное, вы правы, — медленно проговорила Мередит; она думала о Рене Вольтэн — именно эту женщину Мередит подозревала в убийстве Эвана. Но, как сказал Мендес, какое это имеет значение? Ведь запрет на проведение раскопок сняли…

— Значит, мы можем вернуться к работе? — спросил Рикардо.

— К месту раскопок вас будет сопровождать чиновник, получивший соответствующие указания. — Мендес широко улыбнулся. — Разве я не обещал, что так и будет?

— Обещали, сеньор Мендес! — Мередит в порыве благодарности обняла его и поцеловала в щеку. Потом повернулась к Рикардо. Глаза ее сияли. — Можно приступать к работе! Правда, милый, это замечательная новость?

Рикардо, казалось, о чем-то задумался. Услышав вопрос жены, он внимательно посмотрел на нее. Потом едва заметно улыбнулся.

— Да, конечно, Мередит. Новость действительно замечательная. — И он легонько коснулся ее руки.