"Погашено кровью" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

Глава VI

Снег окончательно сдался. На московских крышах его уже не осталось, но в лесу он еще крепко занимал свои позиции и не желал отступать.

Фил смотрел в окно, наблюдая за капелью, он думал о том, что пройдет не менее месяца, пока зима не уйдет из Подмосковья. Несколько вылазок с Гномом по «местам боевой славы» ничего не дали. Коротышка не может ориентироваться в белом пространстве, и нужно ждать. Сколько? Фил не мог ответить на этот вопрос и занимался тем, что прочищал себе дорогу для отхода.

Так получилось, что его тропа заросла колючками, и он рисковал остаться у разбитого корыта. Фил уже точно знал, кто ему мешает и кто может помешать.

Сейчас он исправлял допущенные ошибки.

Первым и главным делом необходимо возобновить авторитет и доверие самых близких и потому опасных людей из своего окружения. Он имел дело с высококлассными профессионалами и знал, что на мякине их не проведешь.

Бдительная осторожность его бригады была разбита в пух и прах после того, как на стол вывалилась куча денег в банковских упаковках. Пятьдесят тысяч долларов. О таких деньгах никто не мечтал.

Теперь аванс азиата решил все. Чаша весов перетянулась на сторону Фила. Он обладал двумя преимуществами. Он оказался хитрее и предусмотрительнее, а главное, втянувшись в новое дело, где пахло большими деньгами, они не ждали удара в спину от человека, который вытащил их из голодного обморока.

За спиной Фила стеной стоял голубой дым. Бригада обсуждала ситуацию, сложившуюся на момент встречи, а также строила тактику ведения дела.

Докладывал Евгений Павлов, один из самых опытных сыщиков.

– Мы имеем дело с официальной базой. Их у нас три. Лекарственные препараты добываются легальным путем, их закупают в сорока странах мира. Товар доставляется самолетами как заказ главного аптечного управления. Таможня не очень-то интересуется государственными поставками. Это тот случай, когда наркотики могут проходить границу с той же легкостью, что и китайские пуховики.

Однако мы знаем, что ФСБ накрыло одного дельца, у которого были найдены упаковки анальгина с «колесами» сильных наркотиков. Синтетика не имеет запаха, и ее не способны обнаружить собаки. Судя по всему, источник тот же. Такое расследование займет много времени, и наших сил для этого не хватит. Теперь можно сделать несколько выводов. Первое. Аптекарь, так назовем нашего неизвестного дельца, имеет все, что хочет иметь. Азиатское сырье его не может интересовать, и он не пойдет на такой риск. Артур нас ввел в некоторое заблуждение. Никто его сырье не ворует. Второе. Дороги, которые он контролирует, московских дельцов не интересуют. Артур с его мусором никому не нужен. Неуловимый Джо.

– Почему неуловимый? – подыграл Лосев.

– Потому что никому не нужен.

– К сожалению, нужен, – сказал Фил и вернулся от окна к столу. – Я встречался с нашим другом с Лубянки. В ФСБ очень хорошо знают Артура. Он уже больше года ходит у них под колпаком. Его банда торгует зельем на рынках.

Сейчас Артур находится в разработке. Уточняются его связи, пути, поставщики.

Брать будут всех и сразу. Но мы не обязаны говорить ему об этом. Он наш наниматель. Кто платит, тот и музыку заказывает. Не забывайте, господа офицеры, мы получили аванс и нам надо успеть получить остальное.

Следующим заговорил Павел Лосев. Он был старше всех, опытнее и прозорливее. Фил считал его гордостью своей команды. Лосев отлично планировал текущие операции и славился аналитическим умом. Теперь Фил смотрел на коллегу как на главного противника.

– Мы затеяли опасную игру. Я бы отказался от аванса. Если наш оппонент – фармацевтическая мафия, то сами понимаете, что мы наткнемся на стену либо на штыки. Нас близко не подпустят к великим магнатам. А если они узнают, кого мы представляем, то нас в порошок сотрут. Артур не выплатит нам гонорар, его не устроят результаты нашей работы. Ему нужна встреча на высшем уровне, а этого никто не допустит. Скорее всего, он потребует аванс обратно. С этой бандой лучше не связываться. Их слишком много. Армия. Сейчас сезон саранчи.

Ветер дует с юга, и непросветная черная туча пожирает все на своем пути. Лучше уйти с дороги сразу и не дожидаться результатов. Фил сверкнул глазами.

– От тебя, Паша, я не ожидал услышать панических заявлений. Мы не можем уйти с дороги. Вряд ли вы сохранили все полученные деньги. Но не в этом дело. Мы потеряем свою репутацию. Второй провал подряд – это крах. С нами никто не захочет иметь дело. Мы должны выполнить задание. Главная задача найти Аптекаря. Мы его найдем и отработаем аванс. Пусть Артур нам ничего больше не платит, а устраивает свидание с Аптекарем собственными силами, но мы должны указать на него пальцем: «Вот он, иди и договаривайся с ним сам.»

Теперь Фил понимал, почему генерал Скворцов подсунул ему это гиблое дело. От него отказались все, кому оно предлагалось. Старик решил наказать его за обиду Шевцова. Фил закурил и тихо спросил:

– Какие будут предложения?

Семен Костылев попытался взглянуть на проблему с другой стороны:

– Давайте подстрахуемся. Если мы докажем клиенту, что он ввел нас в заблуждение, то мы вовсе не обязаны возвращать ему аванс. Этот порядок даже азик понимает.

– Как это сделать? – спросил Павлов.

– Нужно доказать несостоятельность его предложения. Мы знаем о складах Артура?

– На Москворецкой овощной базе. Амбар номер пятнадцать. Охрана очень слабая, символическая, – доложил Павлов.

– Уверен? – переспросил Фил.

– Конечно. Я там был, но вы этим не интересовались. Нет особого смысла охранять сырье большими силами. Ходят двое оболтусов возле склада и песенку мурлычут.

– Хорошо. Таким образом мы можем доказать Артуру, что его сырье могут воровать местные школьники, а не солидные конкуренты, стоит сунуть ему в нос килограмм его зелья и сказать, что отняли его у мальчишек.

– Нет проблем, – заявил Павлов. – Я могу пойти на дело один и завтра утром принесу мешок травки. Это будет доказательством того, что сырье может своровать любой бомж.

– Хорошо, – кивнул Фил. – Но не убирай следы, пусть кража со взломом будет выглядеть как нападение шпаны. Обычная грубая работа. Только мне кажется, что идти одному не следует.

– Брось, Филя. Там двоим делать нечего.

– Как знаешь. И все же мы отклоняемся от главной задачи. Кто из кандидатов пригоден на роль Аптекаря?

Ответ держал Лосев:

– Предложений немало. Бахров Иван Александрович. Он курирует управление от министерства. Сильная фигура с большим стажем. Галкин Валерий Дмитриевич. Начальник объединения. Очень крупная рыба. Борисов Олег Семенович.

Руководит закупками и распределением. Кузьмов Василий Васильевич, начальник московского управления. Все вышеназванные лица имеют право вести переговоры с другими странами, заключать договора, прослеживать прохождение товара и решать его дальнейшую судьбу. Я бы никого не исключал и думаю, что все они задействованы в одной обойме.

– Кого же нам выделить для своей игры? Кого мы можем назвать Аптекарем и иметь на то основания? – спросил Фил, понимая бессмысленность затеи.

– Самого слабого. Василий Васильевич Кузьмов. Двадцать девять лет.

Посажен в высокое кресло после смерти отца. Кузьмов-старший руководил ведомством. Старик умер, и на его место сажают выпускника института, который не успел защитить кандидатскую. Похож на марионетку. Трудно поверить в гениальную преемственность, тут есть более сложная игра. Кузьмов живет один, семьи нет, и мы можем его подставить как главную фигуру. Я уверен, что он участвует в деле с лабораторией, но не уверен в его способностях лидера. Он участник, но не главарь. С остальными лучше не связываться.

– Нас это устраивает. Нам придется посетить господина Кузьмова и попросить его сделать анализ сырья, которым пользуется Артур и которое завтра попадет к нам в руки. Господин Кузьмов выдаст нам справку с гербовой печатью своего ведомства, что предложенное для переработки сырье непригодно для приготовления высококачественного товара. Заключение я передам Артуру, и он по печати в фирменном бланке поймет, с кем имеет дело. Тут мы сможем говорить о том, что аванс отработан. Дальше предоставим сделать ход Артуру.

– Идея недурна, – усмехнулся Лосев. – Но где гарантия, что господин Кузьмов пожелает выдать нам такую справку? У него сильная защита.

– Когда щенок в двадцать девять лет занимает такой пост, нетрудно просчитать каждый его шаг к вершине, – твердо заявил Фил. – Такие мелочи для нас не помеха. Мы должны вывести четыре или пять эпизодов с хорошим компроматом на Кузьмова, и справка в наших руках. Не забывайте, что эта просьба необременительна для молодого бизнесмена. Вряд ли он станет торговаться.

– Но мы не знаем, где живет этот тип, – удивился Костылев.

– Глупее вопросов не слыхал, – рявкнул Фил. – Вот тебе и карты в руки. Найди Кузьмова. Суток тебе вполне хватит.

Точки и акценты были расставлены. Неожиданно Фил понял, что все получается так, как он хотел. Теперь, если поиграть в активность, все вопросы внутреннего порядка можно решить в течение недели, максимум десяти дней.

Встреча подполковника Ефимова с генералом Боровским как обычно проходила возле могилы капитана Ушакова на Ваганьковском кладбище.

Ефимов доложил, что Хлыст прижат к стене и готов сдать подряд на отстрел. Вопрос нескольких дней.

– Это кстати. В стане Хлыста уже нет наших людей, и вас никто не опознает и не вычислит. Агент, работавший по легенде в одном из звеньев Хлыста, исчез. Нет сомнений, что его вскрыли после ряда провалов с киллерами. За суматохой успели забыть о подполковнике Ефимове, который расставляет ловушки киллерам в центре Москвы.

– Пронесло?

– Можно и так сказать.

Генерал достал из дипломата водку, рюмки, бутерброды и сверток в черном целлофановом пакете.

– Здесь не хлеб, а твой гонорар, Григорий. Уберешь в свой портфель, когда будешь уходить.

Первую рюмку выпили за безвременно ушедших героев, вторую – за удачу.

– Пришел второй заказ. Сумма та же, сложности упрощены предельно.

Но рекомендуется действовать наверняка. Без догонок!

– Первый блин комом, Денис Спиридоныч.

– Автомобиль «БМВ». Ежедневный маршрут стабилен, без сюрпризов, с тремя остановками. Самое тихое местечко у развилки на Коровинском шоссе.

Подробности в конверте, который лежит вместе с деньгами.

– Все понял. Когда?

– Любой день на этой неделе, до субботы.

Генерал разлил водку и покосился на надгробный камень. Снег стаял, и с керамической фотографии на посетителей строго смотрел человек, который погиб, защищая закон.

Кот размахнулся и резко ударил девчонку тыльной стороной ладони по лицу. Девочка пролетела через всю комнату и упала на кровать.

– Ты с кем споришь, сикилявка вонючая! Ты молиться на меня должна!

Хрупкое, раздетое донага существо сжалось в комок и испуганно смотрело на холеную физиономию с отвратительной ухмылкой. Девушке недавно стукнуло шестнадцать. Она приехала в Москву поступать в театральный институт.

Сколько их, таких куколок, бегают от Щукинского к Щепкинскому, от МХАТа к ГИТИСу. И вот им попадается такой импозантный красавец, спускающийся по лестнице института, и, увидев красотку, подзывает к себе.

– У вас удивительные данные, дитя мое. Вы созданы, чтобы стать актрисой. Где рождаются такие самородки?

– Я из Уфы.

– Что ж, Россия необъятна. Приходите ко мне завтра, я вас прослушаю, и мы пробьем непреодолимые препятствия вместе.

Сколько их, таких наивных и глупых, прилипало к волосатым лапам Кота. Попадая однажды на четвертый этаж казино, они уже никогда не спускались вниз. Кот ломал всех. Кого не мог – передавал Глухарю. Девочки проходили сквозь строй его быков и отправлялись в «крематорий». Некоторых находили на подмосковных городских свалках, обгрызенных крысами и собаками, изуродованных вороньими клювами. Никто никогда не пытался их опознать.

– Запомни, кошечка, если ты не будешь меня слушать, я посажу тебя на иглу, и тогда твоя жизнь будет конченой. Если ты как следует научишься раздвигать ноги и слушаться меня, то через пару лет я тебя выпущу. Ты еще успеешь стать артисткой. Я тебя устрою во ВГИК. Полученный здесь опыт тебе только поможет в жизни. В кино попадают через постель, детка. А ты сумеешь удивить своих режиссеров отличным обслуживанием. Здесь тебя всему научат. Но если ты будешь со мной спорить, то твоя жизнь превратится в ад.

Девушка рыдала, закрыв руками хорошенькое личико. Длинная русая коса, как увязанный сноп сена, лежала на взбитой подушке, простыня была залита кровью.

– Учти, детка. Отсюда выхода нет. – Он указал на решетки в окнах.

– Никто еще не ушел от меня живым без моего согласия.

Девочка вскочила с кровати и бросилась на колени. Она умоляла, кричала, но ее уже невозможно было понять.

Кот снял со стула рубашку, надел «бабочку», смокинг и вышел из комнаты.

Тут все выглядело, как в гостинице. Длинный коридор, ковровая дорожка и двери с номерами, в каждой из которых торчал ключ.

В конце коридора стоял стол дежурной, а перед выходом на лестничную площадку скучали двое шкафов с голыми черепами.

– Катя, сделай новенькой успокоительное. Она изводит себя. А мне порченый товар не нужен. Пусть за ней Даяна присмотрит. Она умеет убеждать.

– Хорошо, Котик. Я все сделаю.

С четвертого этажа Кот спустился в подвал. Он не любил это место.

Здесь царствовал Глухарь со своей бандой. Каждый входивший сюда подвергался обыску и унизительному обращению. Но у Кота не было выбора. Он прятал Марго от Хлыста, а подвал – единственное место, куда Хлыст не заходил.

После проверки Кот взял из шкафчика свой поднос, заполнил шприц и отправился в гости. Марго изнемогала. Жар от юпитеров был невыносим. Доски стали мокрыми.

Ее колотило в наркотической лихорадке. Рыжая уже плохо соображала.

Она приходила в себя на час или два после того, как Кот ей сделает укол, а потом вновь начиналась борьба за жизнь. Но борьба уже протекала вяло, инстинктивно.

Заскрипела дверь. Марго приподнялась. Глаза ее горели, шершавый язык облизывал пересохшие губы. От былой красоты не осталось и следа.

– А вот и подарочек нашей милой сучке! – гнусавил Кот, подходя к железной койке.

– Ну живей. Давай, Кот. Ну! – Марго хрипела. Ее голос куда-то провалился, и из гортани исходило змеиное шипение. – Ну что ты тянешь?

Кот улыбался. Именно этого он и добивался. Он всегда улыбался, когда получал удовлетворение от собственной прихоти.

– Ну вот, детка. Это твой последний укольчик. Потом ты пойдешь подыхать к себе в легавку. Я приколю к твоей рыжей копне записку с приветом к министру внутренних дел: «Подохла при исполнении похотливых желаний и легавых заданий. За что боролась, на то и напоролась!»

Руки Марго стали синими, она потеряла немало килограммов и превратилась в сухую ветку. Игла вошла в исколотую руку, и прозрачная жидкость мгновенно покраснела. Поршень начал выталкивать смертоносную смесь из шприца в отравленный организм.

– Я так думаю, кошечка, что наручники с тебя пора снять. Ты уже не опасна и вряд ли сумеешь встать на ноги без посторонней помощи.

Кот выждал некоторое время. Марго перестала трястись, ее лицо искривилось в гримасе, похожей на улыбку. Она уснула…

Пока в казино каждый делал что хотел, Хлыст сидел в удобном кресле в квартире на Сивцевом Вражке, где его мягко называли Гек.

Дмитрий Николаевич Шевцов находился в прекрасном расположении духа и разговаривал со своим помощником, прохаживаясь по комнате:

– Ну если этот легавый хочет получить подряд, как он выразился, на отстрел, то ему можно уступить. Ты меня уверял, что в этом блоке есть резервы, о которых твой протеже, генерал Князев, не знает. Ну и Бог с ним. Господину Ефимову тоже не нужно ничего знать. Отдай ему верхушку айсберга, и пусть работает. А я на этой неделе проверю, под кем ходит подполковник. Уж очень он нагло ведет себя.

– Я вас понял, хозяин. Теперь следующее. Я должен сказать вам, что структура казино рушится. Это не только «Орион», которым руковожу я, но и «Пальмира», которой руководит Чук. Хочу быть с вами откровенным. У нас опустились руки. Мы с Чуком не в состоянии возместить вам три миллиона долларов. Данный вами срок подходит к концу, но у нас ничего не получается.

– Возможно, ты прав, Гек. – Шевцов остановился возле аквариума и начал разглядывать рыбок. – Возможно. Уберем этот инцидент в долгий ящик. Наведи порядок в доме. Жестко.

– Мне нужна помощь. Котляковская группировка прикрывает Кота, который увлекся наркотиками. Глухарь пользуется поддержкой банды Соленого и выступает с ним в разборках. Они пытаются выйти из-под моего контроля.

– Хорошо, что ты решил сказать мне правду. Теперь я тебе верю.

Сегодня утром я виделся с Филом. Если помнишь, то молодой человек занимается частным сыском и выполняет для меня кое-какую работу. Так вот. Он сейчас занимается делом, связанным с наркотиками, и он просил меня дать ему санкцию на обработку Кота. Я даже не понял, о ком идет речь, но он мне пояснил, что Кот работает в моем казино. Филу не откажешь в прозорливости. Тебе ничего не надо делать. Фил сам займется Котом, ты тут будешь ни при чем. Тебе нет смысла идти на конфликт с котляковской группировкой. Все, что тебе следует сделать, это передать бордель более надежному человеку. В итоге Кот останется не у дел. Что касается Глухаря, то я подумаю, как его поссорить с Соленым. Соленый очень мнительный человек. Если кто-то из его людей погибает, он подозревает всех.

Натрави на Соленого своего подполковника, а подставь Филина. Это и будет испытанием для Ефимова. Справится с Соленым, отдай ему подряд.

Шевцов подошел к письменному столу и раскрыл кожаную папку.

– Иди сюда, Гек. Подпиши бумаги. Корин встал и подошел к столу.

– Что это?

– Пустяки. Это договор. Ты как владелец трех казино выпустил акции и сделал свои доходные дома акционерным обществом закрытого типа. К сожалению, Яша, нам стало очень трудно содержать эти притоны. Нужны свежие вливания. Но тебя такой оборот должен устраивать. Если до сегодняшнего дня ты сидел на зарплате и лишь пыль пускал в глаза, то теперь ты будешь иметь свой пакет акций и получать законный доход. Твоя зарплата тебе сохраняется. Ну?

Хлыст ничего не понял, кроме того, что босс сдержал свое обещание.

Он сделал его шестеркой, но снял трехмиллионный груз с плеч.

Найти мать погибшего восемь лет назад Евгения Симакова оказалось делом нелегким. Лидия Петровна проживала у своего гражданского мужа и редко появлялась по месту прописки.

Встреча состоялась в ее кабинете в институте Склифосовского во время обеденного перерыва. Статная красивая женщина, которой перевалило за первую половину столетия, встретила гостей с некоторым удивлением.

– Я не совсем понимаю, в чем вы хотите разобраться? – спросила она, разглядывая Сычева и его спутника. – В свое время вы сделали массу глупостей и ошибок. Я, конечно, не следователь, но если проанализировать эту историю, то могу сказать одно: в тюрьме сидел невинный человек.

– На чем основаны ваши предположения?

– Ни на чем. Не вижу смысла искать основания. Нет оснований другу детства убивать своего друга детства! – Секунду подумав, она добавила: – Чепуха какая-то получилась.

– Вполне разумная чепуха, – заметил Сычев. – Вы знали что-нибудь о наркотиках?

– Потом догадалась. После смерти Жени к нам в дом приходили подозрительные люди. Они не верили, что Женя умер, и требовали с ним встречи. Я уехала из дома. Но при обыске у нас в доме нашли морфий. У Сергея после ареста тоже нашли морфий.

– А у Василия?

– У Кузьмова? Но у него никто обыска не устраивал. Он в этот день на даче был у друзей.

– А вас это не удивило? Трое друзей, не разлей вода, день и ночь вместе. И вдруг один убивает другого из-за наркотиков, а третий ни при чем. И что еще удивительно, он даже в деле в качестве свидетеля не проходит.

– Разве его не вызывали в милицию?

– А зачем? Тогда он никого не интересовал. Алиби. Скажите, если Сергей Белый мог убить вашего сына, то почему Василий Кузьмов не мог этого сделать?

– Никто из них не мог этого сделать. Они дружили, учились, пусть даже сбились с пути истинного и занялись не тем, чем следует, но никто из них не мог убить человека. Они жили для того, чтобы лечить людей, а не убивать.

Врачи-убийцы существовали лишь в больном воображении Сталина. К тому же и Вася и Сережа высокого роста.

– Извините, – не понял Сычев, – при чем здесь рост?

– Наш патологоанатом сделал вполне квалифицированное заключение, что Женю убил человек ниже его ростом. А Сергей и Кузя были выше. Траектория пули. Он и Сергею это сказал.

– Когда? – насторожился Сычев.

– На прошлой неделе. Сережа приходил сюда с каким-то мальчиком.

Интересовался Васей. Но никто не знает, где его искать. После смерти отца Василий съехал со старой квартиры.

– Как звали его отца?

– Василий Никифорович Кузьмов. Известный фармацевт, профессор.

– У меня к вам еще один вопрос. Возможно, он покажется вам странным. Вы помните, в каком виде был найден морфий при обыске?

– В обычном. В ампулах, а ампулы в конфетных коробках.

– Это вам как врачу кажется, что морфий бывает только в ампулах.

По-другому это называется «в фабричной упаковке». Восемь лет назад ни одна артель не смогла бы изготовлять морфий и упаковывать его в ампулы.

– Что вы хотите этим сказать?

– Извините, Лидия Петровна. Я еще увижусь с вами. У меня постоянно возникают вопросы, на которые кто-то должен отвечать. Я не хочу быть гадалкой, и я не чародей. Сейчас у меня нет ответов, но они будут.

Сычев и Горелов возвращались в гостиницу пешком, черед весь центр.

– Я же говорил вам, Алексей Денисыч, что Белого подставили. Каждый день мы натыкаемся на подтверждение этому.

Сычев молчал. Горелов не умолкал всю дорогу, пока в гостинице дежурный не передал им, что звонили из прокуратуры и просили перезвонить. Сычев не стал перезванивать. Он выскочил на улицу и поймал такси. Горелов едва успел впрыгнуть на заднее сиденье.

Генерал встретил приятеля коньяком из-под маятника напольных часов.

– Ну как дела, командировочный?

– Шик, блеск, тра-ля-ля. Не тяни кота за хвост, Федя.

– Ты зря бежал сломя голову. Новости заурядные. Звонил Петухов из Сибири. Так вот что он рассказал. Они взяли одного охотника, который частенько заглядывал к лагерному врачу. Нашли у него ампулы с морфием. Тот раскололся. У них бабы на поселении все наркоманки. Этот врач достает им морфий. Одна ампула стоит собольей шкурки. Во цены! Короче, Петухов прижал лекаря к стенке. Тот дает взятки теми шкурками высокому начальству и взамен получает необходимые медикаменты. В частности, морфий. Есть обоснование. По подложным документам, у него в зоне девять человек страдают раком крови, и они обречены на смерть.

Морфий нужен для облегчения мучений. Лекарь признался, что в день побега у него находился высокий начальник и лекарь показал ему Белого, сказав, что у него есть анализы, подтверждающие, будто этот заключенный болен раком крови. Но лекарь утверждает, что этот зек ничего не мог понять из их разговора. Он не знал, что Белый – выпускник медицинского института. В действительности Белый абсолютно здоров. Но Петухов делает заключение, что Белый решился на побег из-за страха скорой смерти. Дал деру, чтобы должки свои вернуть на воле.

– Но побег был подготовлен.

– Стукачи доложили, будто к побегу готовился кто-то из авторитетов, а поскольку Белый ходил в своих среди воров, то наверняка знал план побега.

– Значит, месть?! – тихо сказал Сычев.

– А ты как думаешь, Алеша?

– Я думаю, он не тому мстить будет. Парня надо тормознуть… Вот что, Федор, помоги мне разобраться в одном деле и найти одного невидимку, пока его Белый не нашел.

– Садись. Давай обмозгуем твои планы.

В команде Фила Женя Павлов был самым молодым, активным, пронырливым и настойчивым. Этой ночью ему предстояла самая заурядная работенка.

Где чего стянуть, куда чего подложить, как чего достать – для него не представляло особых проблем.

Перед ночным рейдом он посетил овощную базу и хорошенько осмотрелся. В телогрейке, с небритой физиономией он катал телегу с пустыми ящиками по всей территории и пришел к выводу, что проблем не будет. Склад Артура охранялся тремя азиками. Руки в брюки и тарабарская болтовня во всю глотку. Они помехой не станут, замок также не выглядел надежной зашитой.

Болторезы среднего размера перекусят его, как зубы баранку.

В первом часу ночи Павлов пролез сквозь щель в заборе и, придерживаясь складских стен, направился к цели. Фонари на территории горели выборочно, небо заволокло тучами, что сводило видимость к нулю. У ворот склада на перевернутых ящиках сидели трое мужчин и продолжали начатый утром разговор.

Три крошечных огонька от сигарет время от времени прыгали то вверх, то вниз.

Достав из-под куртки болторезы, Павлов ударил тяжелой железкой по брусчатой платформе.

Реакция последовала мгновенно. Охранники зашевелились, но, очевидно, они восприняли шум как обвал платформы, проходящей над рельсами вдоль стены огромного амбара. Фонарь имелся только у одного из сторожей, и он светил куда угодно, но не в цель. О чем они кудахтали, одному Аллаху известно. Павлов присел на шпалах возле боковой лестницы и ждал. Кто-то из смельчаков все же решился взглянуть, что творится под платформой, и спустился. Здесь его поджидали неприятности. Тяжелые болторезы опустились ему на голову, и, не успев открыть рта, охранник повалился на рельсы. Павлов поймал птицу в полете и тут же оттащил под навес полового покрытия. Темнота позволила ему пойти на некоторый риск. Он поднялся на платформу, заменив собой выбывшего из игры сторожа. Оптический обман сработал, и следующая жертва подпустила его слишком близко. Его бесперебойная болтовня оборвалась в момент контакта с теми же стальными ножницами.

Оставался третий, у которого в руках находился фонарь, но он метался по площадке возле ворот и не хотел заворачивать за угол. Голос его начал срываться на крик, сторож почувствовал неладное. Еще немного – и он поднимет на ноги всю округу.

Павлов поднял камешек и бросил его в противоположную стену. Луч фонаря тут же стрельнул в сторону стука. Павлову хватило трех коротких прыжков, и он оказался за спиной разини. Глухой удар, и в воздухе повисла тишина.

Некоторое время налетчик выжидал, прислушиваясь к мельчайшим шорохам со стороны.

Когда наконец он убедился, что предварительная чистка закончена, он принялся за замок. Немного усилий – и стандартная скобяная утварь превратилась в бесполезную железку. Павлов скинул засов и приоткрыл скрипучую створку. Прошмыгнув внутрь, он достал свой фонарь и осмотрел помещение.

Болторезы были спрятаны за дальние ящики, и их вряд ли кто-нибудь найдет в ближайшее время, а замок улетел в дальний угол, где не ступала нога человека.

«Морда» сарая – это то, что попадается на глаза, была завалена ящиками с полугнилой капустой. Мешки с «сеном» Павлов нашел не сразу, но понял по запаху, с чем имеет дело. Он достал из сапога охотничий нож и вспорол несколько мешков. Нужная доза перекочевала в небольшие целлофановые пакеты, а остальное было рассыпано по дороге к воротам. В нескольких ящиках на дне под капустой лежали брикеты с липучей коричневой массой, но Павлов не стал их брать, а лишь перевернул несколько ящиков вверх дном. Дальнейшее пребывание здесь не имело смысла. Павлов тихо вышел из сарая и прикрыл за собой створку ворот, оставив засов открытым.

Он успел сделать три шага, и сильный удар ребром ладони по шее сбил его с ног. Он упал на колени и уперся руками в дощатый пол. Чтобы прийти в полное сознание и отойти от шока, требовалось секунд тридцать, но ему их не дали. Он успел почувствовать, как из его сапога вынули охотничий нож, перед глазами мелькнуло лезвие, и в легкие прекратился доступ воздуха. Что-то мокрое и липкое заливало его рубашку и стекало на землю. По телу пробежала дрожь, он резко дернулся и распластался в огромной луже собственной крови.

Фил вытер рукоятку ножа платком и вложил его в руки лежавшего рядом сторожа.

Работа прошла по строго запланированному графику. Фил спрыгнул с платформы и, пригибаясь к земле, пробрался к забору. На улице его ждала машина.

Он не торопясь сел за руль и, проехав несколько кварталов, остановился у телефонной будки.

В час ночи дежурный по городу получил сигнал о резне на Москворецкой овощной базе, где одна из азиатских группировок хранит часть своих запасов наркотического сырья и уже готовой к употреблению продукции.

Такие доносы случаются нечасто и требуют тщательного разбирательства. На место происшествия было направлено две оперативные бригады и «скорая помощь».

За три часа до событий на овощной базе в казино «Орион» медленно стекалась публика. Жизнь только начиналась.

Несмотря на возражения Чижова, Белый все же приходил в казино. Он поднимался в зал контроля и наблюдал через мониторы за публикой. Слишком частое появление в игорном зале Ефимова не давало Белому покоя. Какую роль играет Ефимов среди своры наркоманов, бандитов, банкиров и проституток? Такой человек, как подполковник Ефимов, не станет болтаться по притонам без основательных причин.

В зале появился Глухарь в сопровождении Горбатого.

– Эй, дезертир! Ты увлекся. Кота в зале нет, и твоего отчета нам хватит. Иди сюда.

Горбатый усмехался. Глухарь сверлил новичка взглядом и молчал. Он не любил якшаться с мелюзгой.

– Где твой дружок? – спросил Горбатый, когда Белый подошел ближе.

– С машиной возится. Такую дали, с барского плеча.

– Бог с ней, хлопчик. Слухай сюда. Поезжай с дружком на Петровку, 38. Гостинец надо передать.

– Шутишь, дядя?

– Не шучу и другим не даю. Корочки получили, теперь можете гулять как вольные кони. Да ты не дрейфь. Подгоните машину ко входу и уйдете тихо и без шухера.

– Где машина?

– На стоянке. Бежевая «Волга».

Горбатый вынул из кармана ключи и подбросил вверх. Белый поймал их и направился к служебному выходу через кухню ресторана.

Когда он вышел на улицу, то увидел, как Кот отошел от «Волги» и скрылся в тени вечерних сумерек. Чижов возился с двигателем своей машины, скрывшись под капотом. Новость о предстоящем деле его не вдохновляла, но следовало сесть в чужую телегу и выполнить задание. Минут десять они петляли по улицам и наблюдали за дорогой. Хвоста за ними не послали, значит, не очень важное дело доверили.

– Надо осмотреть машину, – предложил Чижов. – Эти придурки могли подложить бомбу с часовым механизмом.

– Не исключено, а то в чем же будет сюрприз?

Поиски увенчались успехом, но дело оказалось не в минах замедленного действия, а в человеке. Труп лежал в багажнике. Обнаженная женщина с синим костлявым телом и огромной шапкой рыжих волос.

– Что скажешь? – спросил Чиж.

– Ничего. Надо найти освещенное место и там осмотреть тело. Я ничего не вижу Чиж приподнял руку и быстро осмотрел.

– Ладно, поехали.

Они сели в машину и продолжили путь, катаясь по тихим улицам старой Москвы.

– Видел?

– Да. Бабу искололи, места живого не оставили. Но какой смысл подбрасывать труп ментам?

– Не старайся понять эту кодлу фраеров. Их всех мочить пора.

– Без нас сделают. Заезжай в какой-нибудь двор и замри.

Двор был большим, дома высокие, света хватало. Чижов подал машину задом к фонарю и затормозил. Второй осмотр позволил Белому сделать два открытия. Во-первых, он уже видел эту женщину и знал, где ее видел. Во-вторых, она еще дышала. Белый вытянул ее из багажника, взял на руки и уложил на заднее сиденье машины. Открывая окна, он сказал:

– Девица живая. Нужен врач.

– А ты? – глупо спросил Чижов.

– У меня нет медикаментов.

– Надо вызвать «скорую».

Идея имела свои минусы, но никто о них не думал. Чижов осмотрел здание и кивнул на освещенные окна третьего этажа.

Оставив женщину в машине, они поднялись и позвонили в двенадцатую квартиру Дверь открыл мальчишка лет четырнадцати, очевидно, он пожалел о своей торопливости. В коридор вынырнула хрупкая фигурка в мини-юбке того же возраста.

– Это Пашка? – весело спросила она.

– Где у тебя телефон? – тихо спросил Белый. Парень только кивнул, но не шелохнулся. Пришлось его отодвинуть в сторону и пройти в квартиру. Чиж остался стоять у двери, после того как запер ее на замок.

Во всем помещении стоял стойкий запах сигаретного дыма и кисловатый привкус пива. Взъерошенная постель, бутылки на полу, колготки на стуле. Белый нашел телефон у зеркала, выключил магнитофон и набрал «03». Пять минут он объяснял диспетчеру, как им доехать, сколько лет больному, сколько ступеней на каждом лестничном пролете, в каком районе родилась больная и на что она жалуется, когда приходит в себя. В конце концов вызов приняли и даже пообещали, что приедет врач.

Молодые хозяева сидели на диване и косо поглядывали на дверь, где стоял тип и держал руку в кармане.

– Потерпите, молодежь, сейчас мы свалим, и вы продолжите.

– А кому с сердцем плохо? – осмелела темноглазая девчонка, одергивая юбку, сшитую из носового платка.

– Женщина у нас в машине. А ну-ка, паренек, дай-ка мне ключи от квартиры.

– Зачем?

– В гости ходить буду Подружка мне твоя нравится.

– Это моя жена, – резко ответил парень и бросил ключи на стол. Тут было чему удивляться. Белый еще не привык к новым устоям, подаренным народу демократическими преобразованиями.

– И давно вы обосновались?

– Год уже.

– Солидный стаж. А как родители?

– С понятием, – ответила молодая супруга. – Теперь его мать живет с моей на другой квартире. Она сразу сказала: «Пусть живут, пока живется. Лучше здесь, чем по чердакам». Моя старуха трепыхалась, а потом смирилась.

– Молодцы! «Мой Ваня был меня моложе, а было мне двенадцать лет». Кто назовет автора?

Автора никто не назвал, зато в дверь позвонили.

– Быстро они примчались.

«Скорая помощь» прибыла через сорок минут после звонка. К молодоженам пришли гости, но эта парочка была чуть старше. До приезда врачей в доме стояла тишина, лишь посуда звенела в принесенной сумке, которой не стоялось в углу, и она то и дело кувыркалась.

Когда появились врач и медсестра, которые выглядели не намного старше хозяев квартиры, Белый решил, что сам справится с задачей лучше практикантов, и, обрезав телефон, забрал докторский чемоданчик с собой. Чиж запер всю молодежную команду на нижний замок, который не открывался изнутри, и повесил ключи на крючок для сумок.

Водитель «скорой помощи» уже дремал и не обратил внимания, кто выходил из подъезда с саквояжем, на котором стоял красный крест.

Когда они сели в машину. Белый коротко приказал:

– Жми домой.

Старая скрипучая «Волга» с треском покатила по ночной Москве.

– Тебе не кажется, Серега, что мы делаем не то, что следует?

– У тебя есть другие предложения?

– Самое примитивное. Рыжую надо отправить в больницу, а не искать на свою задницу приключений.

– Там ее достанут и добьют.

– Какое тебе дело? У нас своих забот хватает;

– Я давал клятву. Я не имею права оставить умирающего человека без оказания ему первой помощи. У меня нет уверенности, что рыжая дотянет до утра, но я обязан сделать все, что от меня зависит.

Больную устроили на диване. Чиж спал на раскладушке, а Белый не сомкнул глаз. Среди медикаментов нашлась одна ампула морфия. Он не знал, на какой стадии находится женщина, но растянул дозу на два укола. Сердечных препаратов в сумке хватало, но многих Белый не знал. Он рассчитывал на свое чутье.

Эта ночь в Москве проходила очень беспокойно. По городу носились милицейские патрули, «скорые помощи». Криминальные боссы и мелкие жулики вышли на промысел. Кто-то кого-то спасал, кто-то кого-то убивал, а центральный морг пополнялся неопознанными трупами.

В теплом и уютном кабинете Хлыста появился Колюня. Сегодня он торопился и отказался от клубничного мороженого. Все сегодня находились на взводе и слишком суетились.

Колюня стоял у стола в пальто и держал в руках конверт.

– Это обещанные фотографии двух беглецов. Они находились в одном отряде с Хрящом. Оба отбывали срок за убийство. Меня не покидает мысль о том, что Хрящ оценил свою жизнь дороже денег и отправил вперед себя курьеров. Не могу настаивать на своей версии, но ее надо иметь в виду.

Хлыст достал фотографии, внимательно разглядел их и бросил на стол. На мгновение ему показалось, что он видел этих ребят совсем недавно, но понимал, что такое невозможно, и отбросил шальную мысль.

– Где же мы их возьмем? К нам они не придут.

Сейчас Хлыста эта проблема не очень-то беспокоила. Шевцов снял с него ответственность за деньги и потребовал навести порядок в собственном заведении.

– Пусть поисками займется Глухарь, – предложил Колюня. – Беглые зеки не будут разгуливать по Москве, пока не найдут поддержку. Они обратятся за помощью к местным авторитетам, которых им порекомендует Хрящ. Я слышал, что криминальная Москва не любила Хряща. Если Глухарь поднимет свои связи, то за определенные услуги ему сдадут курьеров.

– Хорошо. С этим все ясно. Глухарь набирает силу и выходит из-под контроля. Я это знаю и продолжаю ему платить!

– Понимаю. Похоже на историю с факиром, который из костей и плоти создал шедевр, вдохнул в него жизнь, а шедевром оказался тигр, который сожрал своего создателя.

– У меня не очень хорошо варит голова, мой мальчик, и я туго соображаю.

– Конечно, Яков Леонидыч. Кулак и сила Глухаря – это поддержка Соленого, с которым они стали слишком дружны в последнее время. У Соленого есть своя игла, как у Кощея. Он обеспечивает криминалитет автомобилями. Такого мастерства в перебивке номеров, перекраске и оформлении документов никто не достигал. Стоит прикрыть этот бизнес, и Соленый превратится в стандартную шпану.

– Это реально?

– Не берусь судить. Его трудно вычислить. А вам нежелательно тратить время на розыски. К тому же кто пойдет громить Соленого? Не Глухарь же?

– И что делать? – спросил Хлыст, зная уже ответ на этот вопрос.

– Соленый кинул Седого. Крупно кинул. Седой вор в законе, но не имеет реальной силы. Зато Седой знает все о Соленом.

– Где его искать?

– Плавучий кабак в старом Северном порту. Сейчас там притон для вышедших на покой шлюх и бандитов. Пьют водку и вспоминают светлое прошлое.

– Отличная работа, Колюня. Спасибо, дружок. Жаль, что ты спешишь.

– Я завтра загляну. Удачи, Яков Леонидыч.

После ухода любимчика Хлыст попросил пригласить к нему игрока из зала. Курчавая голова, торчавшая в дверях, кивнула и исчезла.

Ефимов не заставил себя долго ждать. Он пребывал в приподнятом настроении и вел себя непринужденно.

– Сегодня мне везет. Я выиграл в вашем заведении тысячу долларов.

– Потому что крупье за третьим столом получил соответствующие инструкции, господин Ефимов.

– Я не нуждаюсь в подачках.

– Это не подачки. Я постарался поднять вам настроение, чтобы потом испортить и отпустить вас домой в том же духе, в каком вы пришли. Обычная перетряска мозгов.

Ефимов откинулся в кресле и забросил ногу на ногу.

– Валяйте, Корин. Я готов к атаке.

– Никакой атаки. Вы очень много говорили о своих возможностях, связях, силе. Но никто не видел вас в деле. Хватать киллеров по наводке – это ваша работа, а не подвиг. Вдесятером на одного безоружного хлюпика? Стыд! Вы хотите занять место человека, который проявил себя как высококлассный профессионал. Я должен убедиться в том, что вы лучше.

– Что я должен сделать?

– Свою работу Уничтожить банду Соленого. Я хочу знать и быть уверенным, что этой группировки в Москве не существует.

– Сколько у него бойцов?

– Понятия не имею. Это ваша служба должна знать лучше меня. Могу дать одну наводку. В Северном порту есть корыто под названием «Белый медведь».

Там пасется вор по кличке Седой. Он имеет зуб на Соленого. Седой знает очень много, но не очень разговорчивый мужик. Сейчас сюда придет человек, который пользуется поддержкой Соленого. Мне нужно, чтобы он потерял эту поддержку. Вот видите, я уже ввожу вас в курс дела. У нас в доме тоже не все ладно.

– Соленого должны убрать люди со стороны, как я понял. Ваше гнездо должно оставаться чистым.

– Догадливы.

Когда в кабинет вошел Глухарь, Ефимов взглянул на него один раз, и этого оказалось достаточно, чтобы остаться в памяти на определенный отрезок времени. «Лучше, – подумал Ефимов, – если у господина Глухаря не будет внешней поддержки. Такие типы опасны и непредсказуемы. Гораздо легче ими управлять, когда у них за спиной никто не стоит».

Глухарь подошел ближе, и Хлыст указал ему на две фотографии, лежавшие на краю стола. Ефимов тоже увидел снимки, и одно лицо показалось ему знакомым.

– Эти мальчишки сидели в одном бараке с Хрящом. Оба мокрушники.

Недавно ушли из зоны с оркестром. Есть мнение, что они знают тайну клада Хряща.

Очевидно, он выслал курьеров и не рискнул идти сам. В любом случае в Москве им понадобится поддержка, документы и крыша. Не исключено, что Хрящ дал им наводку и адреса. Ты человек с большими связями, и я хочу, чтобы ты поработал в нужном направлении.

Глухарь, как и Ефимов, умел скрывать свои мысли под холодной маской безразличия. Но если Ефимов судорожно старался вспомнить, где он видел этого парня, то Филин знал, о ком идет речь. Обоих парней он видел пару часов назад. Ловкие мальчики, под дезертиров сработали. Если они знают о деньгах, то Глухарь выскочит в дамки. С тех пор как пропал Хрящ, Глухарь не прекращает поисков клада. На него работали бандиты и сыскные агентства, он потратил кучу денег, но остановить запущенную машину уже не в состоянии. Для Глухаря три миллиона долларов значили полную свободу и независимость. Он сможет выйти из-под контроля казино и занять свою нишу в элитарном клубе столичного криминалитета.

– Я понял вас, Яков Леонидыч. Сделаю все, что в моих силах.

Глухарь повернулся и вышел из кабинета, так ни разу и не взглянув на Ефимова.

Он знал, кто сидел в кабинете Хлыста.

– Может быть, и мне стоит подключить свои силы? – улыбаясь, спросил Ефимов.

Хлыст тут же уловил эту нотку, которая свойственна азартным игрокам. Мент остается ментом. Сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит.

– Почему бы и нет? У вас свои возможности, у Глухаря свои.

– Дадите маленькую справку?

– Все просто до примитивизма. Вор украл три миллиона зеленых из кассы, заныкал бабки и пошел за колючку по «хулиганке». Деньги надо вернуть в общак. Премия десять процентов.

– У вас нет полной уверенности, что Хрящ послал вперед себя буфер?

– Есть. Хряща пугнули. В лагере распространили фальшивку, будто деньги в Штатах меняют. Этим занимался профессиональный сыскарь из ФСБ. Ровно через две недели из лагеря сделали скачок двое блатарей из окружения Хряща.

– Похоже на правду. Ну а почему бы им сразу не взять кассу и не уйти? Зачем им нужно искать связи, крышу?

– Риск себя не оправдывает. Хрящ и тот это понимает и остался в зоне. Слишком много людей следят за развитием событий. Хрящ знает, у кого слямзил бабки. Теперь он смотрит на свою добычу как на чужой банк с открытой дверью. Хочется зайти, но страшно.

– Резонно. Десять процентов – это триста тысяч.

– Милиционеры знают арифметику? Похвально! Но сейчас меня интересует Соленый. – Ефимов встал.

– Расчищайте мой новый рабочий стол. С Соленым я разберусь.

Подполковник ушел довольный. Сейчас он старался не думать о посторонних вещах, его ждал тяжелый день, и ему требовался хороший крепкий сон.

Убивать преступников Ефимов мог без ограничений, но стрелять в голову банкирам он не привык. После первого убийства он ждал приступа угрызений совести, ночных кошмаров, преследований, но ничего похожего не произошло.

Второе задание, полученное от Боровского, выглядело пустяковым, но заснуть он так и не смог. В его памяти вспыхнуло лицо Белого, и он отчетливо вспомнил, как много лет назад этот хлюпик писал признание под его диктовку. Такого сломать нетрудно. Стоит взять его за грудки и хорошенько тряхнуть, как из него посыплются нужные слова. Вопрос не в этом. Вопрос в том, как его найти. Слишком поздно он узнал о побеге. У таких сентиментальных щенков, выросших у маминой юбки, может быть только один маршрут, но он его уже прошел. Придется его выкуривать из норы.

Ефимов верил в свою счастливую звезду.

Когда стрелки будильника сошлись на семи часах, Ефимов уже завтракал. Домашние еще спали, и он старался не шуметь. Подполковник действовал спокойно и методично. Нужная ему машина стояла на платной стоянке, а не в частном гараже. Это обстоятельство еще больше упрощало его работу. Накануне вечером он договорился со сторожем, что оставит свою древнюю «Волгу» на той же стоянке, и сунул старику полтинник. Старик не хотел делиться леваком со сменщиком и попросил забрать «Волгу» до половины девятого. Это обстоятельство устраивало Ефимова.

В восемь часов Ефимов появился на стоянке в спортивной куртке, с сумкой через плечо и пакетом с пончиками, которые медленно поедались по пути.

Кивнув старику, Ефимов перешагнул через цепь и направился к третьему ряду, где стояла его машина. На улице еще горели фонари, и на стоянке никого не было.

Проходя мимо «БМВ» с номером 310, подполковник выронил из рук пакет с пончиками. Жаль выбрасывать завтрак. Он принялся собирать разлетевшиеся в сторону пирожки и ловким движением сунул мину под переднее сиденье, рядом с водителем. Магнит тут же присосался к днищу машины. Ефимов встал и продолжил свой путь. Через десять минут его «Волга» выехала со стоянки и была вычеркнута из памяти сторожа. Теперь предстоял следующий этап операции, но его осуществление переносилось на вторую половину дня.

К девяти часам Ефимов прибыл на работу, провел оперативку и позвонил в отдел информации. Ему подтвердили, что Сергей Белый объявлен в федеральный розыск. Две недели назад двое заключенных бежали из ИТК-13 Красноярского края. Ефимов решил проверить связи Белого и восстановить в памяти его дело. Он связался с архивом и дал запрос на дело беглеца, но ему ответили, что дело передано в Московскую прокуратуру.

– Ну и черт с ним!

Согласно сводке, с Белым бежал Андрей Чижов, бывший москвич, родных нет, жилплощадь занята.

– Ах ты мой си-ро-ти-нуш-ка! – протянул Ефимов зевая и потягиваясь.

Поиски Белого не самое легкое мероприятие, но подумав, Ефимов решил, что Саранцева лучше не подключать. А если дружок узнает о деньгах, то его вовсе не остановишь. Заводной и глупый! Дело личного престижа, и оно должно оставаться самым приоритетным на сегодняшний день. Случай напоминал сказку. Три миллиона! Как они выглядят? Чем больше Ефимов думал о Белом, тем больше его беспокоил вопрос: зачем Московской прокуратуре понадобилось личное дело Белого?

Вряд ли их интересуют подробности следствия. Тут дело в другом. Но в чем?

Ефимову не нравились те картинки, которые рисовало ему воображение.

На операцию он прихватил пистолет. Наученный горьким опытом, Ефимов стал носить табельное оружие с собой, не задумываясь о возможных последствиях.

У развилки Дмитровского и Коровинского шоссе он свернул на прямую дорогу, проходившую через огромное перерытое поле к жилому массиву. Не доезжая первых домов, он остановился. Дорога была узковатой, и две машины разъезжались с трудом. Он пожалел, что понадеялся на инструкции и плохо изучил маршрут.

Открытая местность позволяла видеть его машину со всех сторон, а тем, кто ехал в микрорайон или уезжал, приходилось сталкиваться с непонятной тачкой, застрявшей в пути. Он даже не сменил номера. «БМВ» должна была появиться через несколько минут. Ефимов достал дистанционное управление, вышел из машины и поднял капот. Так будет спокойнее. Пульт лежал на аккумуляторе, а он делал вид, будто удаляет неисправность.

Если «БМВ» не приедет, то завтра придется взорвать ее у ресторана «Балчуг». Не лучшее место. МВД до сих пор лихорадит при напоминании о взрыве на Котельнической набережной. Второй взрыв в центре может поднять такую волну, что сотни голов полетят в корзину.

Но «БМВ» появилась. Машина летела на бешеной скорости, и Ефимову показалось, что она врежется в багажник его «Волги». Он схватил пульт и включил первый тумблер. «БМВ» пролетела мимо и вдруг резко затормозила. От неожиданности Ефимов вздрогнул и тут же нажал кнопку. Оглушительный взрыв сотряс воздух и покатился эхом по всему полю. Ефимов пригнулся. Волной захлопнуло капот его машины. В ушах загудел тонкий протяжный зуммер. Он отбросил дистанционное управление в сторону и ринулся к водительскому месту, но тут ноги его подкосились. Неудачи преследовали подполковника одна за другой.

Дверцы «БМВ» открылись, и из машины выскочил шофер, держащий голову окровавленными руками. Из задней дверцы вылетел человек, охваченный пламенем.

Опять Ефимов подложил бомбу не в то место. Скрипя зубами от злости и собственной бездарности, подполковник выхватил пистолет и открыл пальбу. Шофер упал после третьего выстрела, а человек-факел свалился в кювет с первого.

Ефимов запрыгнул в машину и рванул ее с места. Ему пришлось разворачиваться на узкой дороге, он даже об этом не подумал заранее. День шел насмарку.

С треском его «Волга» выехала на шоссе, и он свернул к центру.

Ефимов не оглядывался и не смотрел в зеркало заднего обзора. У него свело челюсть, и он не мог открыть рот. До спине стекали капли холодного пота. Сейчас он чувствовал, как страх парализовал его.

Ефимову удалось добраться до центра, и никто его не преследовал.

Он затормозил у палатки, купил бутылку водки, сел в машину и выпил ее из горлышка. За этой картиной наблюдали люди, стоявшие на автобусной остановке, где он припарковал машину Но он не видел вокруг себя ни людей, ни транспорта, водители которого безнадежно гудели ему в спину. Он даже не понимал, что произошло на Коровинском шоссе.

К шестнадцати часам он вернулся в свой отдел с затуманенными мозгами и ходил по кабинетам, дыша на сотрудников перегаром. Он хотел, чтобы все знали, будто Ефимов на работе и никуда не отлучался. Он не знал, что ему трижды звонили из прокуратуры, и секретарша трижды обегала все кабинеты.

Перед тем как прийти к Кузьмову, Белый позвонил ему за день и сделал заказ на лекарства и наркотики. Кузьмов выполнил просьбу человека, перед которым чувствовал себя в неоплатном долгу. Его чувства граничили с низкими и высокими пределами, но, когда человек живет с оголенными нервами, его существование требует крайностей. Он слишком долго идет по кромке карниза, и его не пугает высота. Он точно знает, что не может повернуть назад, он знает, что его ждет впереди обрыв и что падение станет облегчением, а не страшным и неизменным концом.

Белый пришел вовремя. На столе лежал сверток.

– Здесь все? – спросил Белый.

– Яд в коричневой мензурке. Будь осторожен. Одна капля в крови – смерть. Мгновенный паралич сердца. Что касается остального, то мне кажется, тебе не следует связываться с наркоманами. Они ненадежные люди.

– Я хочу сделать их надежными и здоровыми.

– Утопия. Из этой трясины вылезти невозможно.

– Посмотрим. Хватит об этом. Где ахиллесова пята у Ефимова?

– Оставь. Он крепко сидит на своем месте. Я уже говорил тебе.

– Должна быть прореха.

– Подполковник Саранцев, вечный конкурент, отстающий на полголовы.

– Тот, что работает с ним с тех пор?

– Не знаю, Сережа. Ты забыл, что меня в милицию не вызывали. Я имел алиби. Из нас троих Ефимов пожалел меня, вы ему мешали. Не лезь на рожон.

Ты проиграешь. Хочешь, я дам тебе денег, и ты уедешь из Москвы. Беги куда глаза глядят. У меня много денег. Они мне не нужны. Уезжай, Серега! Он убьет тебя!

– Главное, чтобы он сделал это при свидетелях.

Белый забрал сверток и ушел.

Кузьмов понял, что наблюдает за полетом камикадзе. Он ставил на кон свою жизнь, понимая, что с ним играют краплеными картами.

Внезапно Кузьмов засмеялся. Дурная мысль посетила его. Если Белый вернул бы ему сейчас тот наган, то он не задумываясь пошел бы к Ефимову и прострелил ему лоб. А почему бы и нет? У Кузьмова оставался наградной «вальтер» отца. Идея пришлась ему по вкусу, и он решил к ней вернуться.

Спустя два часа Кузьмов спустился в бар, где должна была состояться его очередная встреча с оптовиком. Кот уже сидел за столиком в углу и пил пиво. Обменявшись портфелями, они никогда не расходились в ту же секунду, а выжидали паузу, в течение которой Кот рассказывал пару пошлых анекдотов и сам же над ними смеялся. Сегодня Кот нашел другую тему для разговора.

Машина Фила припарковалась за машиной Кузьмова. Возле бара, куда зашел аптекарь, прогуливался Семен Костылев. Как только Кузьмов вошел в бар, Костылев подсел к Филу.

– Кажется, пасьянс сходится! А?

– Да, Сеня. Кузьмов сам работает с оптовиками. Но один он не может ворочать такими объемами. Рисковый парень. Но зачем ему это нужно? Мало у нас шестерок для такой работы?

– Узнаем потом. Что будем делать с Котом?

– Я получил «добро» на его обработку. Мне удалось выследить, на кого Кот работает. Хозяин отдал его нам. Кот выработал свой ресурс, и в казино о нем хотят забыть.

– Может быть, возьмем его за жабры с поличным?

– Ты гений, Сеня. Пошли.

Кот прищурил глаза и подался вперед.

– И вот что странно, Василий Василич. Характеры обоих взрывов в Москве соответствуют тем устройствам, которые вы от меня получили. Люди, которые мне доверили взрывчатку, в Москве фейерверк не устраивают. Вы занялись терроризмом, любезный аптекарь?

– Как же вы глупы, уважаемый господин Кошкин. Ваши бомбы я передал в руки подполковника милиции Ефимова Григория Михайловича. Попробуйте наехать на него. Кстати, если желаете, то я могу ему рассказать, где взял хлопушки.

– Ну почему вы, господин Кузьмов, такой негибкий человек? Не понимаете самых простых шуток!

Увлеченные беседой, молодые люди не заметили, как к ним подошли еще двое и, придвинув стулья от соседнего столика, уселись рядом. Место в углу превратилось в ловушку.

– Сидите тихо, граждане. – Фил предъявил удостоверение ФСБ. – Мы люди государственные и любим порядок. Должен вас расстроить, но мы не с неба свалились, а наблюдаем за вами не первый день. На портфелях ваши отпечатки пальцев и играть в незнанку бессмысленно. Взяты с поличным. Не стоит качать права, называть громкие фамилии, бить себя в грудь. А сейчас господин Кошкин возьмет свой портфель и пройдет в машину с капитаном Костылевым. Мы присоединимся к вам чуть позже.

Кот превратился в белую мышь, покрытую мокрой испариной.

– Я… Меня попросили… Тут мне… Вы должны…

– Идите, Кошкин. Допрос в кабаках не ведут.

Костылев подхватил испуганного сутенера за рукав и оторвал от стула, к которому тот успел прилипнуть.

– Портфельчик не забудьте.

Главный фармацевт чувствовал себя не так плохо, как его партнер. У него чуть заметно дергалось левое веко, в остальном он чувствовал себя спокойно.

– У вас есть ордер на арест?

– Это задержание, и ордер не требуется. Вы уже знаете, что вас ждет, не так ли?

– Года два, от силы три, – полушепотом произнес Кузьмов.

– На всю катушку отмотают.

– Вы же сами в этом не уверены. Не успели войти, как начали торговаться.

– Трудно поверить, что человек, занимающий такую должность, из-под полы торгует «снежком».

– У моих партнеров должности еще выше. Я стою на низших ступенях. Уверяю вас, мне беспокоиться не о чем.

– Выкупят?

– Да вы сами отпустите. Если такой тупой, то прикажут.

– Ладно. Не будем поднимать волну. У каждого из нас свои возможности. Конфликт может наделать много шума. В общих интересах избегать огласки. Я хочу, чтобы вы пошли мне навстречу за мое молчание. Просьба пустяковая. Возьмите бланк вашей конторы и напишите справку, что проверенное в лаборатории сырье непригодно для приготовления лекарственных препаратов.

Подпись может быть фальшивой, но печать с орлом, как положено.

– Засветить контору за понюх табака? Вы рехнулись.

– Я гарант безопасности.

– Кто вас нанял?

– Мы отрабатываем азиатский узел. Наш агент внедрился в их организацию как специалист со связями. Я хочу, чтобы они получили доказательство его весомости и не тешили себя надеждой на сотрудничество с вами.

– Как вас зовут?

– Филипп Макарович.

– Вот что, Филипп. Азиатский рынок у нас поддержки не получит. К тому же мы не перерабатываем сырье. Он наверняка это знает и морочит вам голову. У нас готовый товар высокого качества. Он поставляется в страну в готовом виде, и мы в алхимиках не нуждаемся.

– Но они хотят сесть с вами за стол переговоров.

– Я думал, что в ФСБ сидят умные люди. Переговоры о чем? О совместном предприятии? Они неплохо живут на своей травке и будут так жить. Им нужно устранить конкурентов с добротным товаром, чтобы поднять цены на свой мусор. Моя справка будет для них путеводителем. Это понятно?

– Теперь понятно. И тем не менее я могу гарантировать вашу безопасность.

– Послушайте, Филипп. Вы хотите ввязаться в очень опасную игру Они не пощадят ни нас, ни вас. Это стихия. Но я могу пойти вам навстречу. Я дам вам нужную справку.

Фил не ожидал услышать ничего подобного. Он уже поставил крест на своей затее, и вдруг такой странный оборот. Пауза затянулась. Наконец Фил пришел в себя и почему-то достал из-под стола чемоданчик Кузьмова.

– Ваш кейс будет пока у меня. Я приду к вам домой. Завтра. Нет. Послезавтра.

Оперативник встал и вышел из прокуренного полумрака. Кузьмов смотрел ему вслед и ухмылялся.

Костылев тем временем разбирался с Котом в его машине. В портфеле лежало несколько пачек с долларами, Костылев помотал головой.

– Красиво жить не запретишь. Сколько здесь?

– Двадцать тысяч, – дрожащим голосом протянул Кот.

– Негусто.

– Пусть негусто, но зато без оформления изъятия, без протоколов, без допросов. Деньги ваши, а я пошел. А? Как?

– Взятка?

– Да ладно вам! Чего куролесить или вам деньги не нужны?

Костылев открыл дверцу и выпустил задержанного. Через пять минут два портфеля, похожие друг на друга, лежали на заднем сиденье вишневой «девятки», а бывшие чекисты подводили итоги.

– Сколько там? – спросил Фил.

– Двадцать кусков.

– А я думал, они играют по-крупному.

– Так оно и есть. Надо учитывать количество встреч и умножать на килограммы. Они встречаются часто, но не рискуют таскать с собой большие объемы. Так говорил Кот.

– Их предосторожность оправданна. Кузьмов сделает справку. Поедешь к нему домой послезавтра и заберешь.

– Так все просто?

– А куда ему деваться?

В офисе их ждал Павел Лосев. Вид у него был удрученным. Радостные лица коллег тут же померкли, как только они узнали о гибели Жени Павлова. Лосев зачитал им оперативную сводку. Ночью на овощной базе убит капитан запаса Павлов. В интересах следствия его не опознали, а отправили в общегородской морг как неожиданный труп.

Лосев ударил кулаком по столу. Это он их предупреждал, что нужно отказаться от дела и вернуть аванс.

Итак, в команде осталось трое. Почтили память товарища минутой молчания. Приняли решение похоронить друга общими силами, а сегодняшнюю добычу в двадцать тысяч передать семье. Купили водки. Фил толкал долгую речь в память о погибшем, о нерушимой дружбе, о долге и чести. В его глазах стояли слезы.

Жена подполковника Ефимова всю жизнь боялась за своего шебутного мужа, но ей везло. Они прожили около тридцати лет. Как? Она не знает. Всякое было. Но последние три дня могли многое компенсировать. Гриша купил ей норковую шубку, о которой она так долго мечтала, и пару дней таскал по ГУМу и разрешал без толку тратить деньги.

Сегодня он заехал за ней на работу в новом костюме и галстуке.

Бабы от зависти подыхали: «В жизни не подумаешь, что милиционер!»

Вера Ефимова была отпущена на два часа раньше. Их ждал отдельный столик в «Метрополе», где она никогда раньше не бывала. Ефимову показалось, что его жена помолодела и вновь стала красавицей. А почему бы еще разок не влюбиться в свою супругу?

– Теперь будем каждую неделю устраивать себе такие праздники! – заявил Ефимов. Он купил шампанское, охапку цветов и привез жену на такси.

Веселье продолжалось бы до ночи, но кому-то понадобилось им помешать. В дверь звонили долго и настойчиво. Пришлось открыть.

На пороге стояли капитан милиции и сержант. Этих ребят он не знал.

– Подполковник Ефимов?

– Он самый. Чего это вас носит в такое время, мужики?

– Извините, подполковник. Сегодня днем совершен теракт на Коровинском шоссе. Погибли люди. У одного из них найдены документы на имя Бориса Григорьевича Ефимова. Мы вынуждены вас попросить проехать с нами для опознания.

Ефимов слышал, как вскрикнула его жена, и что-то тяжелое и мягкое упало на пол. У него затряслись голова и руки. Челюсть свело судорогой, а лицо искорежила дикая гримаса. Он хотел побежать в комнату, но не мог двинуться с места. Ефимов видел перед глазами горевшего человека. Выстрел сбил его с ног, он свалился в кювет и застыл, а пламя продолжало полыхать, дергаясь на ветру Ефимов не мог промахнуться, цель находилась слишком близко.

Капитан подбежал к хозяину и поддержал его за руку. Сержант бросился на помощь женщине.

Нелегкое это занятие – приносить вести родителям о смерти их детей.

Впервые Чижов задумал и осуществил операцию, которая, по его собственным оценкам, недостойна мужчины. Он поступился своими принципами ради друга.

Белый решил подобраться к Ефимову через его напарника, подполковника Саранцева. Чижов тут же понял, что его приятель сует голову в пасть льва, но переубеждать его не стал. В каких-то вопросах Белый разбирался, но в чем-то он мыслил детсадовскими категориями. Когда о семье Саранцева набралось достаточно информации и Белый готовился к атаке, Чижов постарался опередить события. Теперь они вооружились сотовыми телефонами и обзавелись второй машиной. Малое предприятие с неясными целями и без устава пустило двигатель.

Чижов встретил Ольгу Саранцеву из школы. Девушке исполнилось шестнадцать, и она училась в выпускном классе. Выглядела Оля чуть старше из-за высокого роста и зрелых форм. К тому же ее прилично одевали. Мать не желала ударить лицом в грязь перед подругами, которые знали, что отец семейства Саранцевых большой человек в милиции, а не рядовой мент с улицы.

Оля шла с подругами к школьным воротам и весело смеялась. Чиж подошел к девушкам сзади и окликнул:

– Ольга Саранцева? – Девушка оглянулась. – Меня прислал за тобой твой отец.

– Бог ты мой! Я думала, вы ко мне клеиться решили. Я и так домой иду, мне его карета не понадобится.

– Его нет дома. Нам следует проехать в другое место.

– Зачем?

– Мне приказали, я выполняю. Вопросы не по адресу.

– Никакой личной жизни! Пока, девочки.

Ольга отделилась от группы одноклассниц и пошла за коренастым парнем с коротким ежиком на голове. Машина стояла в стороне. Ольга хорошо знала, что милиция не использует «Жигули» восьмой модели, но не придала этому факту большого значения. Ее отец пользовался определенной славой в этом районе, и девушка ничего не боялась. Никто не рискнет идти на конфликт с ее отцом. К тому же Оля считала себя девушкой без комплексов, она уже успела кое-что повидать и попробовать, ничего не боялась и никого не стеснялась. К ее плюсам можно добавить стремление поступить в медицинский институт и точно определять дозировку между развлечениями и работой. Взвешенный баланс позволял девушке надеяться на скорое осуществление своей мечты. В глазах родителей Олечка выглядела святым, гениальным ребенком с великим будущим. Своего показательного ухажера, сына известного писателя и актрисы, Володеньку она приглашала к себе домой по воскресеньям, когда предки сидели дома у ящика. Мальчик имел острый ум, хорошо дурил родителям голову и числился в потенциальных женихах. Будни Оля проводила в Славкиной компании. Этот парень был на пять лет ее старше и отличался дурным воспитанием. Но он обладал высоким ростом, сильным телом и белозубой улыбкой. В этой компашке Оля приобщилась ко многим грехам, но родители даже не догадывались об этом.

Оля села на переднее сиденье рядом с Чижовым, и ее короткая юбка задралась выше нормы. У водителя и пассажирки были разные понятия о норме.

«Жигули» резко рванули с места.

За день до встречи с девушкой Чижов присмотрел неплохое местечко главным достоинством которого была полная изоляция и надежность стен. Когда-то на этой территории находилась фабрика игрушек. Сейчас она превратилась в свалку.

Когда машина въехала на территорию двора, похожего на разбомбленный колодец, девушка напряглась.

– Куда вы меня привезли?

– Сейчас сама увидишь. Идем.

– А если не пойду?

– Отцу хуже сделаешь.

Ольга хмыкнула, вышла из машины и огляделась.

– Эй, послушай, мне здесь не нравится.

– Никто и не собирался удивлять тебя дворцами. У ментов работа подвальная и грязная. В свое время их звали мусорами. И не зря. Идем.

Чижов знал, что этот неприятный момент настанет. Он обошел машину, взял девушку за руку и повел ее к одноэтажному длинному корпусу из красного кирпича. Битые окна, ободранная крыша, под ногами грязь со снегом, в которой утопали светлые замшевые сапожки молодой модницы, но она терпела и шла. Куда ее вели? Предчувствие говорило ей, что этот парень не опасен и на маньяка он не похож. Они зашли в подъезд и спустились по пыльной лестнице в подвал. Здесь он включил фонарь и достал ключи. Железная дверь была заперта на висячий замок.

Когда Чижов открыл ее, то из темноты пахнуло сырым теплом, как из бани.

Он взял девушку под руку, провел вперед и включил свет. Тусклая лампочка осветила часть подвала, который уходил в глубь здания и растворялся в темноте. Под ногами валялись ящики с кукольными головами, руками и ногами.

Здесь же пылилась сломанная мебель, доски и тюки с ватой.

– Под нами проходит теплоцентраль, так что здесь с холода не сдохнешь, – деловым голосом произнес Чижов, ставя спортивную сумку на ящик.

– Послушай, мужик, мне твоя хаза не понравилась. Лучше, если мы отметим нашу историческую встречу у меня дома. Там тоже тепло. Убедила?

– Нет, для разнообразия поживи здесь пару деньков.

Ольга выставила ногу вперед, а кулаки уперла в бедра, откинув дубленку назад.

– Ну, прикажешь раздеваться? – В ее голосе слышалась дрожь. Чижову нравились ее дерзость и смелость. Он ждал истерику, слезы и крик. Еще немного, и из ее голубых глаз брызнут слезы, но она держалась с достоинством и независимо.

– Вот что, Ольга. Меня ты можешь не бояться. Я скажу тебе то, что есть. Твой отец взял моего кореша. С учетом, наших взаимоотношений я вынужден был взять тебя. Я думаю, мы договоримся и произведем обмен. Ты уж извини, но другого выхода у меня нет.

– У тебя, бедняжки, денег нет. Дал бы папаше на лапу и получил бы своего дружка. Я-то тут при чем?

– Меня не интересует твой отец. Его друг Ефимов замешан на этих дрожжах. Тебе не понять.

– Куда там. Сложная международная политика с дипломатическими вывертами. Урки сели за стол переговоров с ментами, а московская школьница должна сидеть в подвале с крысами. Рыцари «круглого стола»! Дешевки!

– Ты права. Я ощущаю себя дешевкой. Вот только сделать ничего не могу. Ты завтра выйдешь, а мне жизнь человеку спасти надо. Таким волчарам, как твой отец, доверять нельзя. – Чиж постучал по спортивной сумке. – Здесь харчи, пиво. Не скучай. Я положил тебе плейер с наушниками, дополнительные батарейки и десяток кассет. Музыка разная, я твоего вкуса не знаю, подбирал на свой.

С этими словами он вышел. Скрипнула тяжелая дверь, лязгнул засов, и все стихло.

Оля осмотрелась. Она могла сидеть только на уроках и в библиотеке, остальное время ей хотелось двигаться. Места в подвале хватало, и темнота девушку не пугала. В таком возрасте любопытство побеждает страх, что нередко приводит к трагедиям. Ольга начала свое заточение с осмотра содержимого оставленной сумки.

Белый кормил больную с ложечки, как мать ребенка. Она глотала бульон и смотрела на него сумасшедшим взглядом, откинувшись на кучу подушек, заботливо подложенных ей под спину. Вряд ли девушка понимала, что с ней происходит. Белый превратил комнату в реанимационную палату, где установил капельницы, кислород и прочие необходимые детали, положенные в таких случаях.

– Ну вот, апельсиновая голова, сегодня ты молодец. Целую чашку осилила. Теперь я не сомневаюсь, что ты выкарабкаешься. Только бы сердце выдержало ломку.

– Апельсиновая голова, – тупо повторила Марго.

– Усвоила. У тебя апельсиновые волосы и зеленые глаза, как два листочка. Очень смахиваешь на апельсиновую голову.

– Ты кто? – тихо прошептала девушка, пытаясь сфокусировать сидевшего на табурете парня.

– Я? Бывший медик, а ныне беглый зек в розыске. Тебя выкинули на помойку, а я подобрал, почистил и теперь хочу починить. Ты у нас завидной невестой станешь.

– Где я?

– Обычная халупа на окраине Москвы. Здесь мы с другом маемся.

Времянка. Теперь ты присоединилась. Втроем веселей.

– Я могу уйти?

– Можешь, если встанешь. Держать тебя никто не будет. Пока без героина ты не выживешь. Но вскоре мы сведем дозу к нулю. К тому же я колю тебе витамины и другие препараты. Но это мелочи.

Марго смотрела на худого, чуть сутулого доктора и не могла понять, сумасшедший он или блаженный.

– Зачем тебе это надо? – спросила она, напрягая голосовые связки.

– Я не умею отвечать на такие вопросы.

Он пересел к столу, налил в чашку чай и, обняв ее ладонями, начал делать мелкие глотки. Теперь она видела сама, что он зек. Марго осмотрела комнату, диван, на котором лежала, и себя. Ее руки были забинтованы выше локтя, и от них пахло какой-то мазью. На ней была надета мужская байковая рубашка, а под ней ничего.

– Это ты меня раздел?

– Скорее, наоборот. Ты мне досталась в чем мать родила. Извини, что не купил тебе женский гарнитур, я в них ничего не понимаю. И потом, мне нужна твоя нижняя задняя часть оголенной. Как-то я должен делать тебе уколы. На руках не осталось живого места.

– Где ты меня нашел?

– В багажнике машины. Не лучшее место для молодой леди.

– Я хочу уйти.

– Иди.

– Голая?

– Что ты от меня хочешь?

– Купи мне одежду. Любую. Джинсы.

– Ладно. Но только после того, как закончу лечение.

– Я знаю, что это такое, лекарь. Меня нельзя вылечить. О наркоманах я знаю не понаслышке. Не будь идиотом, не трать на меня времени. Я не хочу лечиться.

– У тебя на удивление сильный организм, рыжая. Хорошая свертываемость крови и сопротивляемость к ядам. Очевидно, при жизни ты была волевым человеком. С такими данными я через месяц поставлю тебя на ноги. Только после этого я добровольно куплю тебе одежду и провожу до автобусной остановки.

– Ты из казино? – неожиданно спросила Марго.

– Казино? Нет, я из зоны, ИТК-13, Красноярский край.

В комнате воцарилась тишина. Тело женщины начало холодеть, ее прошибал озноб. Лицо покрылось испариной.

– Ну что сидишь, урод? Не видишь, что со мной творится?

– Ничего страшного. Придется потерпеть еще сорок минут.

– Оборзел, гнида! Я же сдохну.

– Но ты об этом мечтаешь.

– Так пришей меня, и дело с концом. Ты же уркаган, чего тебе стоит?

– Врачи-убийцы жили в воображении параноика, который царствовал пятьдесят лет назад. А чтобы не выслушивать весь твой словарный запас, я удалюсь на кухню. Здесь ты ничего не найдешь. Не трать попусту силы.

Белый встал и вышел из комнаты. Марго металась по кровати, но все попытки встать ни к чему не приводили. В конце концов она поднялась и, шатаясь из стороны в сторону, подошла к окну. Слишком низко, только ноги переломаешь. С каким бы удовольствием она бросилась в омут головой, но ее сдерживал Цезарь.

Ублюдок, который грелся под крышей МВД и продавал бандитам всю важную информацию. Она должна сообщить о нем своим. Но сейчас это нереально. Уркам такое не доверишь. Промаха быть не должно.

Жилистые руки схватили ее плечи, и тихий голос сказал:

– Успокойся, апельсиновая голова. Выдержала? Я же говорил, что ты сильная.

Ирина Саранцева не раз просила Глеба не выходить с ней на улицу после работы и не садиться за один стол в столовой. Люди всегда замечают больше, чем им положено. Но Глеб, как дикий бычок, не мог сдерживать своих эмоций и лез на рожон. Он даже обрадовался, когда Ирина сказала, будто муж начал подозревать неладное.

– А чего подозревать? Пусть знает! – возмутился Глеб. – На черта на молодых жениться. А уж коли женился, то дай ей все, что она хочет.

Глебу, как и мужу Ирины, подполковнику Саранцеву, нечего было предложить женщине, но он обладал красотой, молодостью и ненасытностью. По его мнению, этого должно хватить, остальное добавит женщина.

Когда к ним подошел молодой крепкий парень и, улыбаясь, извинился, Ирина вздрогнула.

– Ирина Алексеевна, вынужден вам помешать. Я приехал по поручению вашего мужа.

– Ах, вот оно что. – Ирина повернулась к мужчине и с широкой улыбкой сказала: – Всего хорошего, Глеб Анатолич.

– Машина у тротуара, – указал Чижов на бежевую «восьмерку». В других обстоятельствах жена подполковника милиции повела бы себя иначе, но скользкая ситуация с Глебом ввела Ирину в некоторую растерянность. Она села в машину к незнакомцу, и тот сорвал «восьмерку» с места.

– Так вы от Коли?

– Сейчас я все объясню, Ирина Алексеевна.

Машина остановилась в тихом переулке.

– С Колей что-нибудь случилось? – повысила голос женщина.

– Речь идет не о вашем муже, а о подполковнике Ефимове.

Ирина с облегчением вздохнула.

– Господи, вы меня напугали.

– Мне еще предстоит это сделать. Но наберитесь терпения и выслушайте меня до конца. Ваш муж должен выступить на стороне беглого зека против своего дружка по рэкету.

– Вы шутите? Кто вы?

– Ваш муж не любит Ефимова.

– И терпеть не может урок.

– Но он любит свою единственную дочь.

Женщина резко повернулась и схватила Чижа за воротник куртки.

– Где Оля? Что вы с ней сделали?

В ответ она увидела ироническую ухмылку.

– Наш разговор может затянуться до утра, если вы не прекратите ерзать на сиденье. Выньте затычки из ушей и закройте рот.

Перепуганная мать отпрянула.

– Вот так будет лучше. Ваш муж должен встретиться с одним человеком и решить с ним ряд проблем. Объясните своему вспыльчивому супругу, что любой необдуманный шаг с его стороны обернется против вашей дочери. Это так очевидно! После разговора, когда стороны найдут общий язык, ваш муж сможет поговорить с дочерью по телефону. Если Саранцев решит, что он очень умный, сильный и ловкий, то вряд ли вы встретитесь с Ольгой. Нам терять нечего. Стоит ли ему рисковать жизнью дочери ради Ефимова? Вы женщина умная и дальновидная. У вас хватит опыта и умения для подготовки мужа к предстоящей встрече.

– Вы делаете большую ошибку. Вы не понимаете, с кем имеете дело.

Мой муж и Ефимов, они всю Москву на ноги поднимут.

– Успокойтесь, Ирина Алексеевна. Ваш муж ничего не скажет Ефимову.

А Москву на уши поставить можно, но вряд ли это поможет вашей дочери.

Постарайтесь понять простые вещи. Мы не те люди и не в том возрасте, которых можно пугать милиционером.

– Вы не тронете Олю?

– Дети – не наш профиль.

– Когда?

– Завтра. Саранцев приедет к метро «Щелковская» к часу дня и пойдет вдоль шоссе к окружной дороге. В одном из сугробов Саранцев найдет свернутый в трубочку журнал «Огонек», где будет лежать записка с дальнейшими инструкциями. А теперь идите домой и ждите мужа. От вашей благоразумности многое зависит.

Ирина вышла из машины и направилась вперед вдоль улицы, не понимая, что впереди ее ждет тупик.

Чиж остался доволен проведенной операцией. Теперь они не рискнут взять Белого, как пташку за крылышки.

После укола Марго успокоилась и попросила сигарету. Некоторое время ее заносило в сторону. Она крыла семиэтажным матом, всех обливала грязью, говорила глупости, но ответной реакции не последовало. Кончилось тем, что она заснула.

Вернувшись домой, Чиж встретил Белого в хорошем настроении.

– Наша апельсиновая леди идет на поправку. Доза уже не отрубает ее, а вызывает агрессивность. Это хороший признак. Я хочу купить ей одежду. Ты что-нибудь смыслишь в женских тряпках?

– Ты решил ее лечить или выгуливать?

– Она страдает синдромом зеков. Любой запрет вызывает в ней протест. Пока двери заперты, она будет рваться на свободу. Надо поднять перед ней шлагбаум.

– Тебе виднее. А теперь о главном. Завтра в час дня ты встретишься с Саранцевым. Нужно продумать маршрут. Связь у нас есть. Утром забери вторую машину со стоянки казино, на ней и поедешь.

– Эй, паломник! Как это ты убедил Саранцева встретиться со мной?

Или его ненависть к Ефимову переросла все границы?

– Все границы перерастает родительская любовь к своим чадам. Его дочь сидит под замком, а ключ у меня в кармане.

Белый долго смотрел на приятеля, потом сел на стул. Настроение было испорчено.

– Зря ты это, паломник. Мы не можем играть по их правилам. Все начинается с шантажа, а кончается выстрелом в спину.

– Ладно! Хватит проповедей. Видали мы таких святых. Их на крестах растягивали, как кроличьи шкурки. То-то я смотрю, святоша, десяток иголок для своей трубки ты ядом напичкал.

– Я в спину не стреляю.

– Хорош! В стратегии я больше тебя понимаю, а ты на философию дави. Эти прохвосты тебя быстро в бараний рог скрутят. Мало тебе одного урока?

Белый промолчал. Чиж достал из кармана схему Москвы и разложил на столе.

– Ладно, хватит лаяться! – пробурчал Чиж. – Давай маршрут обсудим.

Те, кто хорошо знал подполковника Ефимова, говорили, что первые седые волосы у него появились в сорок. Теперь, после смерти сына, его голова стала белой как сметана. Сотрудники старались не сталкиваться с ним. Если раньше он был вспыльчивым, то теперь стал невыносимым. По настоянию начальника райотдела он передал текущие дела другим следователям и занимался общим руководством. Если, конечно, можно назвать руководством бессмысленное сидение за столом и разглядывание невидимой точки где-то в дальнем углу кабинета. Все знали, что Ефимов гордился своим сыном, и понимали, какое горе обрушилось на отца. Однако бездействовать подполковник не собирался. Генерал Боровский дал «добро» на операцию по уничтожению банды Соленого, и Ефимов с азартом взялся за работу.

Спокойным тихим вечером Ефимов в милицейской форме прибыл в Северный порт столицы, где на задворках догнивала старая лоханка – бывший кабак и бандитский притон.

Двое амбалов, дежуривших у трапа, были изумлены такой наглостью.

Ни один мент не совал сюда носа со времен застоя, а тут на тебе, сюрприз.

– Тебе чего надо, начальничек? – спросил один из вышибал, гоняя папиросу в губах.

– Есть дело к Седому.

– Вот старичку радость подвалила! – завопил второй.

– А ты проводи его к старику и посмотри на его рожу. Обхохочешься!

– приказал второй.

Вышибала в спортивном костюме кивнул Ефимову.

– Пойдем, ментура. Будем мальчиков с наганчиками дядей в погонах пугать.

Они поднялись на борт и прошли сквозь все круги Дантова ада.

Карты, голые шлюхи, водка, ножи в стене, где вместо мишеней висели портреты современных правителей. Здесь же велись деловые переговоры между рыхлыми мужиками, у которых из-под пиджаков торчали рукоятки пистолетов. На Ефимова смотрели так, словно в январскую стужу в открытую форточку влетела бабочка.

Седой в одиночестве гонял шары в кают-компании на верхней палубе.

Тут же под рукой на соседнем бильярде стоял поднос с водкой и закуской. Седому можно было дать лет шестьдесят. Он выглядел как карикатура на самого себя.

Такими себе и представляют бандитов наивные обыватели. Вор старой формации всю жизнь старался походить на вора и добился своего.

– Седой! Смотри, какой гость к тебе пришел! – заорал вышибала, пропуская Ефимова в каюту. – Из главной мусорской прибыл. Будет брать у тебя интервью для мемуаров под названием: «Кому на Руси жить хорошо?»

Амбал закрыл дверь и исчез.

– Тебе что надо, лейтенант? – сиплым голосом спросил Седой. Из присутствующих седым был только Ефимов, а его собеседник лысым. Но надо сказать, что хозяин оценил поступок милиционера. Мужик играет в открытую, и с ним можно говорить.

– Лейтенантом я был четверть века назад, когда ты в щипачах по трамваям шустрил.

Маленькие карие глазки Седого прищурились, он усмехнулся и достал из лузы шар.

– Слеповат стал. Вижу две козявки на эполетах, вот и ошибся.

– Слеповатому и слабоватому с Соленым не совладать. У меня на него зуб имеется, и я хочу сойтись с его кодлой на стрелке. Что скажешь?

– Ничего.

Седой ударил кием, и шар влетел в лузу.

– Ты еще и глуховат, старик?

– Задерет тебя Соленый. Нахрапом его не взять. Тебе там и армия не поможет. Соленого на куски надо резать и по кусочкам жрать.

– Подскажи.

Седой отставил кий, налил себе водки и, оттопырив нижнюю губу, опрокинул в рот стопку.

– Ко мне пришел за чужой шкурой. Но я-то вор, а не шкура. Вали отсюда.

Ефимов скрипнул зубами, но сдержался. Дай ему волю, он бы эту лоханку в щепки разнес.

– Соленый отнял у тебя контроль над кладбищем? Когда я его уничтожу, ты получишь свои могилы обратно. Я прослежу за этим. – Седой раскурил папиросу и внимательно посмотрел на Ефимова.

– Здорово насолил тебе Соленый. Сам стал малосольным! Твое предложение мне нравится. Это справедливо.

– Сможешь организовать стрелку?

– Соленый – деловой человек, а не шпана. Он драки устраивать ради твоей прихоти не будет. Есть более надежные варианты.

– Говори.

– Главный бизнес Соленого – это автопарк. Он готовит тачки под заказ авторитетов. Если лишить его иномарок, он потеряет клиентов. Даже гнилой бомж за него гривенник не поставит. Устрой облаву на его гаражи, и он поднимет всю команду на защиту. Такими деньгами никто не швыряется.

– Где его автопарк?

– Между Ясенево и Битцевским парком. В лесу. Райское местечко, тихое и безлюдное. Там чужаки не ходят.

– Ловко придумал. А главное, когда работает милиция, то не знаешь, кого подозревать.

– Соленый не глуп. Он вычислит того, кто его заложил, если ты его живым оставишь. Ты можешь больше напустить тумана, если подключишь ГАИ. Все машины краденые. У ГАИ могут быть свои стукачи.

– Я читал твое дело, Седой, и удивлялся, как это ты обошелся двумя сроками. Теперь вижу, что башка у тебя варит. А на вид ханыга ханыгой.

– Мстишь за лейтенанта?

– Будь здоров, Седой. Свидимся еще.

Ефимов прошел сквозь притон, словно его пропустили через мясорубку. Свежий вечерний воздух принес ему облегчение. Добравшись до своей машины, он еще долго сидел и делал прикидки. Над городом повисла ночь, когда он вернулся домой.

Непоседливость Олечки Саранцевой трудно назвать недостатком.

Слишком много энергии заложено в девушках переходного возраста, но не все знают об этом и учитывают, когда пытаются усадить вольную птичку в клетку.

Некоторое время она танцевала сама с собой, слушая через наушники музыку, которую ей оставил чокнутый тип с бредовыми идеями. Когда танцы ее утомили, она села на ящик и начала осматривать помещение. Кстати сказать, если бы этот парень был выше ростом, то мог бы кому-нибудь понравиться. Что-то в нем такое было от Робин Гуда. А самое смешное, что он верил в то, о чем говорил. И еще – он не приставал к ней. Ольга знала, как на нее смотрят мальчики и что они при этом испытывают, но ее похититель не обратил на девчонку должного внимания.

Такое отношение ее оскорбляло. Конечно, он староват и не красавец, но смахивает на мужчину, а Славка с Вовкой, как ни пыжатся, все равно щенки безусые.

От скуки Ольга решила прогуляться и посмотреть на то, что не видно. Она достала из кармана зажигалку и, перешагнув через доски, двинулась в темную зону. На всякий случай девушка выставила руку вперед и шаркала подошвой по полу, чтобы не споткнуться и не расквасить свой очаровательный вздернутый носик.

Любовь к острым ощущениями, притягательная сила неизвестности увели ее далеко от места, где горела лампочка. Долгий поход кончился стеной.

Разочарованию не было границ. Пламя зажигалки вихляло из стороны в сторону Тяжелый воздух шел откуда-то снизу. Ольга присела на корточки и взглянула на свет. Теперь она отчетливо видела тонкую струйку пара, исходившую от пола, как из чайника.

Девушка поднялась и сделала несколько шагов в ту сторону, где клубилось белое облачко. Под ногами что-то хлюпнуло. Крышка люка ходила ходуном, а из-под нее валил пар.

Настроение приподнялось вместе с крышкой. В тумане она могла разглядеть только две верхние скобы, идущие лестницей в колодец.

Она даже не задумалась о возможных неприятностях, а пустилась в подземное путешествие с веселым свистом.

Колодец оказался глубоким, около четырех метров. Когда она приземлилась, то ее ноги тут же промокли. Вода стояла по щиколотку, но не была горячей, а скорее теплой. Утечка шла из труб, которые протянулись вдоль стен и свистели паровыми струями. Ольга подняла руку с зажигалкой над головой и, шлепая по ручью, двинулась в темноту коридора. Так, под обстрелом паровых свистков, она выбралась к следующей площадке. Здесь также проходила лестница из скобок, а на высоте одного этажа находился люк.

Ольге не повезло. Ее сил не хватило, чтобы приподнять чугунный блин. Люк был завален, она в этом не сомневалась. Пламя зажигалки уменьшилось вдвое. Идти дальше было рискованно, но девушка не думала о мелочах. Бедные сапоги, где теперь такие достанешь? Это все, о чем она могла сожалеть. Дышать становилось невозможно, пламя зажигалки тускнело и уменьшалось с каждой минутой. Когда ее рука коснулась колодезной скобы, Ольга шла уже на ощупь. Еще одна попытка. Девушка поднялась наверх и уперлась плечами в тяжелую крышку люка. Железяка заворчала и поддалась. Сдвинув махину в сторону, девушка набрала в легкие свежего воздуха. Стояла непроглядная темень. Она выбралась наружу в том самом месте, где днем стояла машина, которая доставила заложницу к месту заключения.

Видок ее был далек от праздничного, мокрые ноги, ошпаренная дубленка, слипшиеся волосы, но Ольгу не интересовал ее вид. Она выкинула зажигалку, достала из кармана наушники и включила музыку. Через минуту девушка танцевала на пустой ночной улице. Она торжествовала победу. Ольга Саранцева привыкла побеждать.

Когда роскошный белый «форд» ГАИ и следом «шестерка» патрульной группы въехали в ворота, охранники растерялись. За три года существования фирмы «Горизонт» здесь ни разу не появлялись чужие машины, а о милиции и говорить не приходилось. Шесть огромных полукруглых ангаров из алюминиевых сплавов были разбросаны на четырех гектарах лесного массива, который, в свою очередь, был обнесен бетонным забором.

Фирма «Горизонт» делала пластиковые окна и сама устанавливала их заказчику. Здесь располагались цеха фирмы, и, кроме ее работников, сюда никто не допускался. Рабочий день начался сравнительно недавно, и охрана не запирала ворота, давая возможность въехать опаздывающим и пропустить «Газели» под загрузку. Появление милиции озадачило не только сторожей, но и тех, кто находился во дворе. Если менты заблудились и попали на секретный объект случайно, то лишний шум может насторожить их. Однозначного решения никто не видел.

Тем временем обе машины не теряли времени. Они благополучно миновали первые два ангара, в которых изготовлялись окна, и проехали к дальним складам.

Идущий первым «форд» остановился на большой асфальтированной площадке. Перед ним нос к носу стояли два ангара по двести метров в длину.

Справа находилось длинное двухэтажное здание, похожее на административный корпус. Ворота ангаров, как передние, так и боковые, оставались открытыми.

Из «форда» вышли капитан, лейтенант и сержант. У всех на виду висели ведомственные значки с личным номером. Это означало, что сотрудники при исполнении, а не пиво приехали пить. Из «Жигулей» выскочили трое омоновцев в касках, бронежилетах и с автоматами. Вся группа двинулась к правому ангару с таким видом, будто бывала здесь ежедневно.

Огромная территория ангара была оборудована на уровне заводского цеха. Сотня или больше разноцветных иномарок сверкали лаком и хромом. Десятка полтора чумазых слесарей колдовали над новенькими машинами. Здесь перебивались номера, заменялись детали, обшивка салона, колеса, а если требовалось, то перекрашивалась сама машина.

При появлении людей в форме работа прекратилась. Охранники схватились за сотовые телефоны, а рабочие тихо сложили инструмент и спокойно покинули цех. Капитан осмотрел огромный парк автомобилей и подошел к голубому «мерседесу». Омоновцы оставались на месте, наблюдая за охранниками, которые суетились у входа, но не рисковали заходить внутрь. Лейтенант достал блокнот и записал номер двигателя. Сержант вскрывал каждую следующую машину, поднимал капоты, открывал багажники и осматривал салоны.

Экспертиза шла полным ходом, когда во двор въехали две иномарки, точнее, ворвались, как пожарные машины. Из «джипа-чероки» выпрыгнули пятеро быков, из «БМВ» седьмой серии вынырнул деловой мужичок в клетчатом пиджаке, невысокий, лысоватый, с очень подвижным лицом. Быстрой, порывистой походкой он направился к ангару. Его шофер прихватил с заднего сиденья забытую дубленку и ринулся следом за шефом. Быки остались у входа, выслушивая доклад охранников.

Все делалось тихо, полушепотом, как в доме, где лежит покойник.

Один из омоновцев заметил, как закрылись задние ворота.

– Через две минуты мышеловка захлопнется. Если они устроят фейерверк здесь, то наружка нам не поможет.

– Рехнулся? – процедил его напарник. – Здесь тачек на сто миллионов зелеными.

– Когда в доме пожар, никто не думает о цвете обоев, – поставил точку третий.

Еще на расстоянии мужичок в клетчатом пиджаке захлопал в ладоши и, приближаясь к представителям правопорядка, загнусавил:

– Господа, господа! Не увлекайтесь. Эта территория частной фирмы, посторонним сюда вход запрещен, частная собственность охраняется Конституцией, господа!

Ступающий следом шофер пытался накинуть на плечи хозяина дубленку, но тот раздраженным жестом отмахнулся.

– Ты сам-то понял, что сказал? – спросил капитан, разглядывая синюю «вольво», – мы осмотрели девять машин, и все они числятся в угоне. Забота о чужой собственности похвальна, если хозяин не возражает.

– Минуточку! – возмутился живчик, вертя головой по сторонам. – У нас ремонтная база. Автосервис. Мы не проверяем документы на машину, мы их ремонтируем.

Капитан продолжал осмотр и усмехался.

– Этот автомобиль потребует ремонта лет через десять, после беспощадной эксплуатации на наших дорогах. – Он указал на «вольво», двигатель которой осматривал. – Но не в этом дело, в конце концов. Мы же призваны для того, чтобы проверять документы, и не можем жить так беспечно и доверчиво, как вы. Начнем с вас. Кто вы такой?

– Я директор автосервиса.

– Нам не удалось нигде найти указателя на принадлежность этой территории к автохозяйству. По документам, здесь находится фирма, изготовляющая окна. Как же вам удается набивать машинами огромные цеха? Без рекламы?

– Это забота коммерческого директора.

– Конечно. Перейдем к вашим заботам. Предъявите мне документацию на прием этих автомобилей от их владельцев. С подписями, квитанциями, накладными, техпаспортами. Мне хотелось бы проверить также вашу лицензию на проведение ремонтных и покрасочных работ и договор на аренду помещений. Вы готовы?

– Я все понимаю, капитан. Но вы меня не предупредили о своем визите, и я дал нашей администрации на сегодняшний день выходной за рабочую субботу. Можете поверить мне на слово, что все документы в порядке.

– На слово? Кому? Жулику? Боюсь, ты так и не понял, что здесь происходит.

– У нас все в порядке, капитан. Вы можете связаться с полковником Фроловым. Этот район контролирует его райотдел.

– Москву контролирует мэрия, а не райотдел, а полковников – столичное управление на Петровке. У нас на руках санкция прокурора.

– Хорошо-хорошо. Не надо цепляться к словам. Давайте пройдем в мой кабинет и там продолжим наш разговор в более благоприятной обстановке.

– У вас больше не будет благоприятной обстановки. Советую тебе накинуть шубку. Здесь не жарко.

– Скоро здесь будет жарко! – сквозь зубы процедил директор и вырвал свою дубленку из рук шофера.

– Пугаешь? – спросил капитан.

– Хочу договориться. Этот бизнес принадлежит большим людям, влиятельным людям, сильным людям. Стоит ли лезть на рожон?

– Мне надоело болтать с шестерками. Посмотрим на твоих сильных людей. Пошел вон! – Капитан повернулся к лейтенанту – Давай-ка, Леня, посмотрим на тот «сааб». – Захлопнулись передние ворота, в ангаре вспыхнули прожектора. Боевики стали растягиваться лентой вдоль стены, где осталась единственная открытая дверь.

Живчик кивнул шоферу и направился к выходу. У ворот ему передали трубку сотового телефона, с которой он вышел на улицу. Набрав нужный номер, он ждал, кусая губы и дергая головой, будто отбивался от назойливой мухи.

– Что случилось, Жора? – услышал он знакомый хрипловатый бас.

– Дело дрянь, Соленый. Нас подставили.

– Серьезные люди нагрянули?

– Сомневаюсь. Скорее всего, самодеятельность. Но ведут себя нагло, значит, имеют поддержку.

– Или блефуют.

– Рискованно. Они в сарае. Там около двухсот машин. Без поддержки они не выйдут. Силы – шесть на двенадцать. Но шум нам не нужен. Поднимай людей.

Их надо числом задавить, без пальбы. Иначе они не поймут расклада. И машины жалко.

– Какие машины, козел вонючий? Если хоть один из них выйдет живым, то нам всем крышка. Куда ты денешь весь автопарк? Бросишь?

– Я хотел договориться по-тихому. Голь ментовская, они за горсть мелочи на брюхе ползать будут.

– Ну? Поползли?

– Не хотят. Цену набивают. Прикинь, какие они комиссионные с владельцев состригут за возврат трех сотен машин. Сам знаешь, у нас все щели забиты. Реализация застопорилась, а их все гонят и гонят.

– Дешевле ментов спустить.

– По-тихому Не выйдет. Поднимай людей, Соленый.

– Ну смотри, Жора, если твои расчеты не оправдаются, я с тебя твою козлиную шкуру живо соскребу Соленый бросил трубку и, сняв ее вновь, сделал несколько звонков с короткими распоряжениями. Сегодняшний день начался с неудач. Ему не удалось разыскать Глухаря. В лабиринте никто не поднимал трубку, и он позвонил Горбатому, чтобы тот срочно нашел Глухаря. Сейчас ему помощь требовалась как никогда. Соленый подозревал, что в Битце пахнет жареным, и решил переждать шумиху в стороне. На восемьдесят процентов он был уверен, что на автопарк готовится облава. Кто-то заложил его со всеми потрохами!

В двух километрах от лесопарка, где происходили главные события, на обочине Кольцевой автодороги стояла черная «Волга», в которой сидело пятеро вооруженных оперативников во главе с подполковником Ефимовым. Сработал зуммер рации, и последовал доклад диспетчера.

– Соленый поднял банду в ружье. По мнению штаба, сам Соленый решил уйти на дно.

– Вас понял. Есть информация о его местонахождении?

– Есть. Он звонил из квартиры 17 на улице Гранина, дом 14. В квартире прописана Раиса Каретникова.

– Вы нашли Саранцева?

– Ни дома, ни в управлении его нет.

– Ладно. Передайте приказ майору Сабурову: при появлении бандитов открывать огонь на поражение. Наши люди в опасности.

– Вас понял.

Связь прекратилась. Ефимов повернулся к шоферу.

– Ну, Витек, адрес слышал? Врубай сирену и пять минут тебе на все про все! Вперед.

Машина сорвалась с места и с душераздирающим воем помчалась на запад к Теплому Стану – Одно дело адрес, Гриша, другое дело взять его, – высказался один из оперативников, сидевший на заднем сиденье.

– А ты что, испугался, майор?

– Обычное дело, но мы не знаем обстановки.

– Не мельтеши, майор. Тебе это зачтется. Соленого надо брать, и других вариантов быть не должно!

Слова Ефимова значили, что действовать придется по обстановке, с шумом, невзирая на помехи. Дорога заняла двадцать минут. Место напоминало поселок городского типа, которые строились возле железнодорожных станций. Дом находился во дворе. Четыре этажа, узкие лестницы. На улице бегали дети, на лавочках сидели старухи.

– Фомичев! Возьмем под прицел окна и подъезд, остальные за мной.

Ефимов и его коллеги действовали быстро и решительно. Квартира находилась на третьем этаже, и, на счастье оперативников, железную дверь еще не поставили. Ефимов выхватил автомат из рук лейтенанта и дал короткую очередь по замкам. Коробка разлетелась в щепки. Один удар – и дверь слетела с петель.

Соленый успел сделать два выстрела, но обе пули застряли в бронированных жилетах. Его сбили с ног и заломили руки назад. Несколько ударов ногами по ребрам, наручники, и бандит был обезврежен. Женщина, сидевшая с ним за столом, была брошена на пол, обыскана, связана и заперта в ванной с кляпом во рту. Ее надежда на свободу сводилась к случайному появлению в квартире соседей.

Скрученного в бараний рог бандита вывели во двор.

– В багажник его! – коротко приказал Ефимов. Операция длилась семь минут. Никто из дворовых обитателей ничего не понял, и лишь бесстрашные дети наблюдали за картиной, стоя на открытой площадке перед машиной оперативников.

– Пора и нам подключиться к разборке! – выкрикнул Ефимов. – В Битцу, полный вперед!

Глаза Ефимова горели. Он рвался в бой, сжимая в руках автомат лейтенанта. Лицо выражало триумф, перемешанный со злобной ненавистью.

Тем временем в парке обстановка раскалилась до предела. Омоновцы с автоматами заняли оборону за машинами, капитан и оба его помощника рассредоточились по периметру. Кроме пистолетов, у них ничего не было.

– Ладно, мальчики, – тихо приказал старший омоновец. – Работаем с перескоками. На одном месте не сидеть. Возле каждого из нас бензобак, а это конец. Взорвет ангар последний из живых.

– А как же наши? – спросил сосед.

– Они на крыше административного корпуса. Ждут в море погоды. И кто такой умный готовил операцию?

– Отобьемся. Их два десятка, не больше.

– Я в восторге от твоих взглядов на соотношение сил. Дерзай, браток.

– Эй, менты! Даем вам шанс. Бросайте стволы и с поднятыми клешнями выходите во двор.

Капитан решил, что пора начинать, и первый выстрелил в крикуна.

Пуля достигла цели и сбила бандита с ног. В ту же секунду началась беспорядочная пальба. Обе стороны старались стрелять поверху, понимая, к чему приведет попадание пули в бензобак. Грохот стоял невыносимый. Сыпались стекла, сверкали искрами металлические корпуса машин, когда о них чиркал град пуль.

Во двор ворвался автобус и три джипа. Из машин выскочили люди с оружием. В ту же секунду на них обрушился плотный шквальный огонь с крыши двухэтажного административного корпуса. Более тридцати огневых точек не прекращали стрельбу, пока вся банда не полегла на площадке возле своих машин.

Тающий снег из серо-белого превратился в грязно-красный. Никто из боевиков ничего не успел понять. Их скосили, как весеннюю крапиву, одним махом.

Из ангара продолжала доноситься плотная стрельба. Но помочь никто никому не мог. Исправлять просчеты было уже поздно.

Первым погиб капитан. Пуля попала ему в горло. Сержанта подстрелили в момент перебежки от машины к машине. Старшему омоновцу не помогла и каска. Пуля от «Калашникова» прошла насквозь. Оставались лейтенант и двое омоновцев, один из которых отстреливался из последних сил. Пуля раздробила ему ключицу, и он истекал кровью. В стане противника жертв было вдвое больше. Из двадцати человек осталось семеро.

Во двор влетела черная «Волга» с оперативниками. Первым выпрыгнул на кровавый снег Ефимов, показывая бойцам свои погоны.

Кто-то крикнул с крыши:

– Подполковник! Обойди ангар с тыла и гони дичь во двор с той стороны! Наших ребят жарят на вертеле!

Ефимов все понял. Он махнул рукой, и команда пошла в обход. Через три минуты задние ворота были открыты, и группа Ефимова открыла огонь с боковой точки. Боевики дрогнули. У них оставался только один выход. Из глубины сарая велась слабая стрельба из одного автомата. Короткие очереди посылали пули вразброс высоко над целью. Ефимов понял, что они опоздали.

Плотный огонь выбил боевиков во двор, где они были добиты прицельной стрельбой с крыши. Часовая война закончилась уничтожением банды. Из дальнего конца ангара никто не вышел.

Ефимов вырвался во двор с ошалелым взглядом красных глаз. Он готов был продолжить резню, но противник не сопротивлялся. Мертвые не оказывают сопротивления.

Подполковник бросил автомат, подбежал к «Волге» и открыл багажник.

– Вытащить эту мразь на свет Божий!

Соленого выволокли наружу и бросили на кровавый снег.

– Развяжите его!

Наручники были сняты с запястий, и главаря подняли на ноги. Он окинул взглядом двор. Груда окровавленных тел, разбросанных по всему периметру от забора до ворот ангара.

Вдоль крыши выстроились бойцы спецназа с автоматами в руках.

Соленый выглядел загнанным в угол волком.

– Вот так, Соленый! С тебя начали, но ты не последний. Смотри, гнида, на своих ублюдков и молись!

Ефимов достал из кармана пистолет, подошел к остолбеневшему главарю и приставил ствол к его лбу.

– Это тебе за моего сына!

Одинокий выстрел разорвал тишину. Никто не ожидал, что подполковник выстрелит. К такому произволу еще не привыкли даже те, кто выходил на операции с завидным постоянством. Некоторые поморщились, другие усмехнулись, третьи сочувствовали, но никто не осуждал. Многие знали, что у Ефимова погиб сын от рук террориста.

– Наша взяла! – крикнул Ефимов. – Спасибо за службу!

Возглас подполковника утонул в тишине. Из ангара выносили погибших офицеров, которые приняли весь главный натиск на себя и погибли.

В памяти Ефимова мелькнуло лицо капитана Ушакова, который строго смотрел на него с могильной плиты Ваганьковского кладбища.

Перед уходом из дома Белый сделал Марго укол снотворного. Он хотел, чтобы она спала как можно больше.

К казино «Орион» он доехал на метро, отказавшись от предложения Чижа подбросить его на машине. Белый имел запас времени, но, подходя к стоянке автомобилей, где парковались машины работников игрового заведения, ему было не по себе. Оставленная на стоянке машина находилась под наблюдением, а Белому не хотелось общаться с людьми Глухаря. Они с Чижом оставались его должниками. На стоянке хватало железа, и его не очень-то жалели. Белый надеялся, что пронесет.

Он сел за руль и завел двигатель. Железная дверь черного хода открылась в тот момент, когда он выезжал из огороженного участка. Вышедший на улицу Горбатый перегородил ему дорогу. Белый затормозил.

– Иди-ка сюда, хлопчик. – Белый приоткрыл дверцу и, улыбаясь, сказал: – Я скоро вернусь, папаша. Дело есть срочное.

– Дела есть у Глухаря. Остальные только выполняют его приказы.

Белый вышел из машины и направился следом за сутулым мужиком в длинной безрукавке. Он знал, что видеокамеры фиксируют все, что происходит возле здания, и не хотел обострять положение, пока не закончено главное дело.

При входе его обыскали, но ничего не нашли. Сотовый телефон охрану не интересовал. Горбатый провел Белого через несколько лабиринтов и постучал в дубовую дверь, расположенную на одной из прямоугольных площадок, где переплетались несколько переулков лабиринта. Не дожидаясь ответа, Горбатый толкнул дверь и сказал:

– Заходи.

Белый зашел, и дверь за ним захлопнулась. Длинная узкая комната с кирпичными стенами, медными канделябрами и скудной мебелью. Спиной к двери в дальнем конце комнаты сидел человек и смотрел телевизор. Их разделяло больше пяти метров. Человек крутанулся на кожаном кресле и повернулся лицом к Белому.

Красная физиономия Глухаря выражала полное удовлетворение.

– Феноменально! Я трачу бешеные деньги на сыщиков, рискую собственной шкурой, а возле носа ходит человек с нужными мне сведениями! феноменально! Где твой дружок?

– Спит.

– Это хорошо. Ну а теперь я тебе раскрою одну тайну. Она заключается в том, что через десять минут ты умрешь. У меня есть в запасе и вторая тайна. Если ты мне расскажешь о своей тайне, то я помогу тебе выжить.

– На понт берешь, Глухарь?

– Твоя погоняла Черный. Побегушник из ИТК-13. Сидел с Хрящом на одних нарах. Так?

– И дальше что? Кроме Хряща, у нас хватало блатных.

– Меня интересует Хрящ. Сам уйти не рискнул, так послал курьеров на разведку. Это тебе он доверил забрать бабки из тайника?

– Может, и доверил бы, но я не согласился.

– Три миллиона зеленых, по-твоему, мелочь?

Филин вынул из замшевого сапога офицерский кортик.

– Ты думаешь, урка, что я тебя не обломаю? Рано или поздно, но ты приведешь меня к бабкам. Я буду отрезать тебе по одному пальцу в час. Начну с левой руки, кончу ширинкой. Хрящ ушел у меня из-под носа. Это мои деньги!

– И долго ты еще намерен доказывать, что у тебя павлиний хвост?

Брось пыжиться, Глухарь, не мути воду. Играть пером ты научился, но из фраеров так и не вылез. Говори дело.

– Ты знаешь, где Хрящ башли заныкал?

– Допустим. Но ты-то здесь при чем?

– Слушай меня, урка. На тебя и Хряща идет большая охота. Твоему дружку с нар не уйти. Его обложили со всех сторон. Он снял кассу не там, где надо. Теперь вся страна знает, что Хрящ послал курьеров, но только я знаю вас в лицо. Предлагаю сделку. Баш на баш. Мне половина и вам половина. Я живу, и вы живете. О том, что мы виделись, никто не знает.

– Все это лажа, Глухарь. Слышал ты звон, но не знаешь, где он. Туфта!

Белый достал из кармана сигареты, спички, а потом мундштук.

Разминая сигарету, он спросил:

– Где Хрящ снял кассу и кто с ним работал? – Глухарь не знал, как ему реагировать. Черный брал над ним верх без особого напряжения.

– Я скажу – поселок Березки. Сороковой километр Рязанского шоссе, возле Жуковского. С Хрящом работали Гном и Монтер. Ну? Правильный звон услышал?

– Я должен подумать.

– Подумаешь за решеткой в моей богадельне. Ты не уйдешь, Черный.

Скоро придет твой дружок, и я его возьму в оборот. У вас нет выхода. Либо пополам, либо вам кранты!

Черный сунул мундштук в рот. Это была длинная стальная трубка.

Глухарь почуял беду, вскочил на ноги и взмахнул рукой, в которой сжимал нож, но что-то сверкнуло в воздухе, и в лоб Глухаря вонзилась игла. Глаза его полезли из орбит, кожа покраснела еще больше, он выронил кортик и схватился за горло.

Агония длилась две секунды, и тяжелое тело рухнуло в кресло.

Белый убрал трубку в карман, подошел к Филину, выдернул иглу и повернул кресло к телевизору. На столе лежали ключи от машины, он сунул их в карман и направился к выходу.

В коридоре никого не оказалось. Белый помнил, что к выходу ведут зеленые ковровые дорожки, и повернул влево.

В небольшой комнатке Горбатого сидели двое мужичков среднего возраста и что-то внушали хозяину, размахивая при этом руками. Телефон зазвонил в тот момент, когда Горбатый решил возразить.

– Кто на проводе? – рявкнул Горбатый.

– Соленый на проводе. Где Глухарь?

– У себя.

– А почему трубку не берет? Или это он ко мне инспекцию дослал?

– О чем ты, Соленый?

– Иди к своему боссу и передай мой приказ: банду в ружье. Стрелка в Битце у ангаров. Чтобы в два прыжка был там, или я с ним потом рассчитаюсь.

– Кто на стрелке?

– Менты. Живо, Горбатый! – Соленый бросил трубку.

– Ну, блин, дела!

Когда Горбатый вышел в коридор, то ему показалось, будто он видел удаляющуюся фигуру дезертира, но решил, что это невозможно, и побежал к атаману.

Белый вышел на улицу и, не замедляя хода, приблизился к шестисотому «мерседесу» командора подземного лабиринта. Сейчас он уже не думал, уйдет он или нет, но эта машина давала ему лишний шанс. Он сел за руль, завел двигатель и тронулся с места. Узкая дорожка длиной в триста метров вела к главной улице. Белый смотрел в зеркало заднего обзора и ждал, когда откроется дверь черного хода и начнутся гонки. Однако дверь оставалась запертой. При выезде на дорогу путь преградил невысокий щуплый человечек лет сорока, отошедший от газетного стенда. Таких людей в команде Глухаря Белый не видел.

– Чего тебе? – крикнул он через окно. Мужчина подскочил к передней дверце.

– Меня послал следопыт. Есть разговор.

– Садись живо, мне некогда.

Часы в салоне показывали пять минут второго. Саранцев был на месте. Операция смазалась. Они не успели «зарядить» журнал «Огонек», и теперь ему придется искать подполковника на ощупь. Белый видел Саранцева мельком, и то больше семи лет назад.

Мужичок запрыгнул в машину и осмотрелся по сторонам. Белый выехал на проезжую часть и тут же перестроился в левый ряд. «Мерседес» летел как птица. Белый едва касался педали, но ему казалось, будто сиденье вырывается вперед, оставляя ездока позади. Он бросил быстрый взгляд на пассажира и вновь убедился, что не встречал этого человека до сегодняшнего дня. Выглядел мужичок стандартно, таких тысячи, и никто не запоминает плоские бесформенные лица.

– Я тебя не знаю, – сказал Белый.

– И я вас никогда не видел. Следопыт назвал мне номер вашей машины и велел подойти к вам без свидетелей. Вы же не афишируете нашу связь.

– Допустим. Я тороплюсь. У ближайшего метро ты выпрыгнешь, так что не тяни резину.

– Ваши доводы, которые мы не приняли, господин Глухарь, оказались более прозорливыми, чем наши. Можно сказать, что следствие закончено, и теперь вам решать, как поступать дальше. Либо вы подключаете свои силы, либо мы доводим операцию до захвата. Однако хочу вам напомнить наши условия. Первое.

Верните папки с документами и прекратите преследование. Мы квиты. Мы отработали свой долг и хотим, чтобы нас оставили в покое.

– Теряешь время, мужичок. Толкуй по существу.

– Хорошо. Один из сообщников Хряща жив.

– Кто?

– Гном. В тот самый день, прошлой весной, когда они обчистили сейф и исчезли, а вы их не взяли у шоссе, Хрящ ушел с подельниками лесом. Мы понимали, что пешком Хрящ с добычей не уйдет и на шоссе не выйдет. Нам удалось поднять сводки происшествий за те сутки. Одиннадцатое мая, если вы помните.

Интересного мало, но кое-что мы нарыли. В трех километрах от Березок находится психиатрическая больница. В шестнадцать часов от больничной прачечной был угнан «каблук». Мы подняли все сводки по области и нашли продолжение истории. В тот же день в двадцать два часа эта машина была выловлена из речки Росинка возле поселка Бронницы, но в тридцати километрах от места кражи машины. В крытом салоне «каблука» обнаружен труп Монтера, но об этом мы узнали позже, а кузов имеет пробоины от пуль. Хрящ и Гном бесследно исчезли.

Мы прочесали весь район. Тут нам помогли фотографии. В трех километрах от моста в сельпо деревни Каменки заходил человек, которого продавщица опознала по фотографии Хряща. Он купил три метра целлофанового парникового покрытия, одним словом, пленки. Продавщица немного испугалась.

Рубашка Хряща была забрызгана кровью. Как только покупатель ушел, она позвонила в милицию, но в этот день в соседнем колхозе играли в футбол, и она никого не застала. Хрящ сделал покупку в шесть тридцать вечера. На этом все. Милиция выловила «каблук», составили протокол и повесили дело с простреленным трупом на областную прокуратуру. Так оно там и по сей день висит. Ну а если подумать о пленке, то возникает единственная мысль: Хрящу нужно было что-то завернуть, упаковать и зарыть. Труп? Вряд ли. После находки в реке эта версия отпадает.

Значит, Хрящ зарывал свою добычу. Похоже на правду. Собака, укравшая кость, тут же ее зарывает. Интеллект Хряща невысок. Он действует согласно инстинктам, а они требовали от него свободы действий. Тяжелая ноша, хуже младенца. Не имело смысла метаться по области. Искать надо на месте.

Ближайшая окрестность – это колхозные поля и небольшой пролесок по левой стороне Филатовского шоссе. Удобное место, и дорога рядом. До станции пять километров, курсируют автобусы. Мы пришли к выводу, что лес у шоссе – единственное место, где Хрящ мог спрятать награбленное. Если он выбрал другое место, то мы оставались в тупике. Тут мог помочь только Гном, но тот пропал без вести, а его подружку нашли через неделю в овраге с простреленной головой. Жив он или нет – вопрос скользкий. У нас оставался только один путь, и мы его нашли. Против леса застраивается поле. Работает там стройбат, возводит замки своим генералам. Мы поговорили с ребятами, оставили им фотографии Гнома и Хряща, обещали вознаграждение.

Неделю назад раздался телефонный звонок. Нас не забыли. Звонил один прапорщик и просил приехать к ним для разговора. Сигнал нас заинтересовал.

Трижды солдаты видели одну и ту же машину – «Жигули» девятой модели вишневого цвета. Мужчина с ребенком оставлял автомобиль на дороге, вставал на лыжи, и они уходили в лес. Отсутствовали часа по два и больше, затем возвращались и уезжали. Не лыжные там места. На третий раз ребят разобрало любопытство.

Захотели посмотреть на лыжников с близкого расстояния и послали разведчика. У солдат всегда с сигаретами проблема.

Хозяин «Жигулей» ничего не заподозрил и отдал служивому целую пачку «Мальборо». Но кроме сигарет разведчик принес еще один сюрприз. С мужчиной гулял не ребенок, а взрослый мужик, только росточек у него детский, а рожа старая. В итоге он признал в фотографии Гнома того самого карлика. Теперь мы знаем точно, что Гном жив и он сменил хозяина. Остается выждать момент, а он скоро наступит. Недалек тот день, когда сойдет снег. А как лес избавится от покрывала, то в сельпо придут за лопатами.

– Номер «девятки»? – сухо спросил Белый. Пассажир достал отрывные спички и передал Белому.

– На обратной стороне этикетки. Машина московская, но по месту стоянки не обнаружена. Владелец закодирован.

– Что это значит?

– Чекист, разведчик, дипломат или еще выше. Данных не имеем.

– Это все?

– Теперь все. Наши наблюдения сняты. Следопыт подчеркивает, что мы сделали больше, чем требовалось, и настаивает на выполнении его требований.

– Я не возражаю. Вас оставят в покое. Но для полного соглашения мне не хватает доказательств. Слишком гладко стелете. Продолжим разговор после того, как я возьму Гнома. Передай следопыту, что он может дышать полной грудью.

Белый притормозил у перекрестка и высадил агента у метро «Первомайская». Стрелки часов показывали двадцать пять минут второго.

Услышанная им история подтвердила слова Глухаря. Сказка о сокровищах Хряща, которую перемалывали в зоне, приобретала реальные черты. Но если этот следопыт с такой легкостью вычислил место хранилища, то почему этого не сделали другие? Тут возникают другие вопросы: кто «другие»? кто еще знает о краже в Березках? почему о доле Хряща знает Глухарь? что их могло связывать?

Они разного поля ягоды. Если Глухарь был наводчиком, а Хрящ исполнителем, то почему Глухарь сам не пошел на операцию? У него своих подельников хватает. Не найдя подходящих ответов, Белый переключился на поиски Саранцева. Машина проехала мимо метро «Щелковская» и замедлила ход. Белый прижался к тротуару и на первой передаче двинулся к Кольцевой дороге.

Саранцева он узнал со спины. Невозможно определить, почему так произошло, но Белый точно знал, что человек, идущий в сторону Кольцевой, подполковник Саранцев. Он обогнал его и остановился в пяти метрах. Когда мужчина поравнялся с машиной, Белый открыл дверцу пассажира и окликнул его:

– Подполковник, я здесь.

Он не ошибся. Реакция была молниеносной. Саранцев в два прыжка перескочил сугробы и влетел в машину. В его руках появился пистолет, который он тут же прижал к груди водителя.

– Ну, гнида, кормить тебе червей!

– Давно не виделись, Николай Николаевич.

Чижов вышел из машины и осмотрелся. За сутки в старых развалинах ничего не изменилось. Тихо и спокойно. Он захлопнул дверцу и направился в подвал длинного здания, где когда-то людскими руками создавалось детское настроение и радость.

Замок висел на месте, и никто к нему не прикасался. Чижов открыл дверь и вошел в мрачное серое помещение. Тишина. Поиски начались вяло, он был уверен, что уйти из подвала невозможно, но все говорило об обратном. Поиски прекратились, когда Чижов наткнулся на открытый люк, из которого валил пар.

Этого он предусмотреть не мог.

В голове вспыхнула только одна мысль: «Если девчонка ушла вчера, то Черного взяли!» Шантаж не его профиль. Черт его дернул затеять это бездарное похищение. Он проклинал самого себя и уже думал, как ему отбивать напарника у конвоя. В этом у него был опыт. Не один раз он отбивал пленных на таджикской границе. В городе это сделать сложнее, но возможно. Знать бы, куда его поместили?…

– Ищешь кого?

Чиж резко обернулся. В дверях стояла Ольга Саранцева.

– Комик. Ключи в зажигании, дверь нараспашку. Какая беспечность, господин бандит. Ну? Выкуп получил?

– Где ты была? – задал глупый вопрос Чижов. На его лице читалась растерянность.

– Я твоя заложница, а не наложница. Знаешь разницу? Со своей жены отчет требовать будешь.

Чиж хотел подойти к ней, но она его остановила.

– Стой, где стоишь. Я успею захлопнуть дверь и накинуть замок.

Лучше бы тебе не дергаться. Ишь ты, умник нашелся, запер девушку в вонючем подвале и пошел, играя плечиками. А слабо самому по колено в дерьме через люки на свободу выбраться? Ну что язык проглотил?

– Ну и видок у тебя.

– Угу. Ты у нас кавалер специфический, вместо цветов предлагаешь другими ароматами наслаждаться. И где ты обучался таким изысканным манерам?

– Зачем вернулась?

– На твою глупую рожу полюбоваться. И вот твой плейер. – Девушка достала из-за пояса черную коробку на ремешке и повесила плейер на дверную ручку.

– Ну как родители? Обрадовались?

– А ты думаешь, я их видела? Я что, похожа на дуру? Когда выкуп заплатят, тогда увидимся. Бабки у моего папани есть. Только откуда вы об этом узнали? Не каждый рискнет выкрасть дочь мента. Или вы видели, какой он себе «Дом пионеров» в пригороде строит? Дачку на двести коек. Если большевики вернутся, то там откроют санаторий для трудящихся завода «Динамо».

– Вот она родная кровь. А я не мог понять.

– Чудак. Отец как отец. Не хуже других. Но я не виновата, что он жлоб.

Чиж достал сигарету и закурил.

– Закономерный процесс. Семьдесят лет людям внушали, что все народное, а потом бросили и крикнули: «Фас!» Кто сколько урвет. В детстве я любил смотреть фильмы о животных. Один из них до сих пор помню. Два красивых ягуара сцепились в смертельной схватке. Страшное зрелище. Оба голодные, а перед ними огромный лось лежит. Но вместо того чтобы мясо жрать, они друг друга грызут. Еды хватило бы еще на десяток таких кошек. Странная и непонятная картина. Я спросил у воспитателя: «Почему?» А он пожал плечами и ответил: «Хищники!»

– Воспитателя?

– Я детдомовский. У меня не было родителей. Точнее, я их не знаю.

– А ты не такой мерзавец, каким хочешь показаться.

Ольга засмеялась.

Белый смотрел на Саранцева и криво ухмылялся. Пистолет его не пугал, а говорил о беспомощности оппонента. И взгляд у храбреца был растерянным.

– Где моя дочь?

– Один фанатик охраняет. Если я с ними в ближайшие полчаса не свяжусь, то он ее сожрет. Так что, Коля, брось шпаллером размахивать, мне и без того жить недолго осталось. Время я свое ценю, а потому решил уйти из зоны и крестного своего отблагодарить за то, что на путь истинный наставил.

– Вижу. Рожа твоя мне знакома.

– Сергей Белый. Восемь лет назад твой дружок приклеил мне бирку мокрушника и отправил в места скопления таких же. Ты тогда в капитанах шестерил. По бедности один кабинет с Ефимовым делил. Помнишь, как мать мою убили?

– Теперь помню.

Саранцев опустил пистолет. В какой-то момент он обмяк и стал похож на куклу с обрезанными веревочками. Сутки напряжения, страха, ожиданий ослабили его мышцы, и они потеряли свою упругость.

– Так ты жив?

– Рано Ефимов меня похоронил. Пора гробовщику ответить за своих покойничков. Я хочу получить шкуру Ефимова. Он должен сменить меня на нарах.

Саранцев с удивлением посмотрел на беглеца.

– Шутишь? Ему вот-вот медаль дадут или орден, а ты на него статью готовишь. У Ефимова лохматая лапа в министерстве. Ему все с рук сходит. Мужик совсем озверел.

Белый достал из кармана пухлый пакет, сложенный вдвое.

– Здесь ксерокопия признания одного старого сообщника Ефимова.

Если надо, то он выступит в суде. Теперь твоя очередь. Хочешь получить дочь, пиши донос на Ефимова. Сложи бумаги вместе и неси в министерство. – Саранцев покачал головой.

– Нет, приятель, ничего из твоей затеи не выйдет. Если я напишу донос, Ефимов утащит меня с собой или меня уберут с дороги. Твои бумаги тоже не помогут. Это называется «клевета», а не доказательство. Ефимов не постовой и не участковый. Он на доске почета района висит. Любое дело против него – это камень в стену, который тут же отскочит. Но даже если принять на веру невозможное и запереть Ефимова за колючкой в спецколонии, то что? Он там самым авторитетным зеком будет. Ефимов нигде не пропадет. Ты завтра в газеты загляни.

Я знаю, чем он сегодня занят. Национальный герой, беспощадный борец с преступностью! О чем ты говоришь, Белый?! Не ты один на него зуб имеешь, но воевать с ним бесполезно, а учить поздно.

– Я знаю одно: Ефимов – убийца и он должен ответить за это.

– Ради Бога, убей его и расквитайся. Другого выхода я не вижу.

Конвертик твой я, конечно, подброшу кому надо, но сам писать ничего не буду – бессмысленно. Все знают, что оба мы кандидаты в одно кресло. Любая моя попытка очернить Ефимова будет расцениваться как дешевый способ обойти конкурента. Не на того ты вышел.

Белый молча достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.

Через некоторое время он услышал взволнованный голос Чижа.

– Привет, партнер. Тут папочка хочет услышать голос дочки. – Секунда замешательства, и произошло непредвиденное: рыдания девушки слышали прохожие на Щелковском шоссе.

– Папочка! Миленький, заплати им сколько скажут. Они убьют меня…

Скрип в трубке и короткие гудки. Белый ничего не понял. Пришло время его растерянности. Однако выкрик дочери вызвал у Саранцева только улыбку.

– Артистка. Я вижу, что с ней все в порядке. Отпусти ее, Белый. Девчонке учиться надо.

Он взял из рук водителя конверт и оставил свою визитную карточку.

– Звони мне домой. Проконсультировать я тебя могу, но на большее не рассчитывай.

Саранцев вышел из машины и направился в сторону метро. Встреча оставила хороший след. Он успокоился и даже повеселел. Впервые за многие годы появился человек, который хотел свалить Ефимова. Единомышленник. В одиночку Саранцев и не помышлял об этом, но теперь у него появился подручный, которого можно использовать как орудие. Белый жаждал мести. Он одержим своей идеей, а значит, готов идти на риск. Самоубийца!

Чиж понял, что девчонку можно отпускать. Она свою роль сыграла.

– Кажется, все. Мы можем с тобой попрощаться, Оля Саранцева. Да здравствует свобода.

– А я и была свободна. Просто ты узаконил мою ночную гулянку. Я очень хорошо погуляла, пока мои предки думали, что я, бедненькая, страдаю в когтях страшных разбойников. Ну и как я сыграла страдающую заложницу?

– Нет слов. Прямо-таки Доронина! Только зря старалась. За тебя никто выкуп не просил. Прощай!

Чиж поднялся с деревянного ящика и направился к двери.

– Эй, погоди! – Девушка нагнала его на улице. – Это как понимать? Я что, выкупа не стою?

– Может, и стоишь. Ты предложи провернуть эту аферу своему дружку, с которым ночь провела, а я не по этой части.

Ольга остановилась.

– Ух ты! Эй, погоди! Это как понимать? Сцена ревности? Побледневший Отелло?

Чиж молча шел к машине.

– Да я по твоим глазам вижу, что ты ревнуешь.

– У тебя мания величия.

Чиж сел за руль и включил двигатель.

– Эй, террорист. Ты меня до метро подбрось. Я уже ночью здесь гуляла, хватит. Ноги промокают.

– Садись.

Машина тронулась с места.

– Как тебя зовут-то, похититель малолеток?

– Андрей.

– Всего-то! Оплошал. А я думала, Робин Гуд.

– Я не страдаю манией величия. Все в серых тонах и никаких фейерверков. Ну вот и метро. Тебе в подземку, а мне сигарет купить надо.

Оля показала на киоск по другую сторону улицы.

– Туда иди. Ты «Приму» куришь, там явская продается. Киоск от фабрики. Мой дружок только туда ходит.

Они вышли из машины. Чиж даже «до свидания» не сказал, а перемахнул через парапет и побежал к фабричному киоску. Оля вновь открыла дверцу, перебралась на заднее сиденье, улеглась на полу и прикрылась чехлом.

Сычев в сопровождении своего молодого спутника прибыл к следователю по особо важным делам Комарову. Старый друг Сычева, один из руководителей московской прокуратуры, Бородин Федор Яковлевич постарался сделать все, чтобы помочь другу. Ему удалось убедить коллегию принять дело восьмилетней давности к пересмотру, но без регистрации, а на приоритетных началах. Такие случаи бывали в практике, но к ним относились скептически, без энтузиазма и считали пустой тратой времени.

Комаров только что вышел из отпуска и выглядел крепким, загорелым парнем с доброжелательным лицом. Судя по всему, он увлекался горными лыжами, решил Сычев, где еще можно получить ровный загар в начале весны.

– Прошу вас садиться, уважаемые коллеги. Меня зовут Рудольф Михайлович Комаров. О вас я все знаю, можете не представляться.

Посетители скромно устроились за дальним концом стола заседаний.

– Я хочу сразу высказать свое мнение по данному делу, чтобы между нами не возникало недоразумений в дальнейшем. Конечно, сейчас мы вправе выносить определение в адрес тех, кто не способен дать нам сдачи. Мы всегда валим все на своих предшественников. Любое экспертное мнение с нашей стороны будет казаться правильным. Мы это уже проходили.

– Можно по существу, – хмуро сказал Сычев.

– Пожалуйста. Все ошибки налицо. Я сравнил следственный материал с судебным протоколом. Тут очевидна подмена. На суде и словом не обмолвились о наркотиках, которые нашли в квартирах убийцы и убитого. Эти документы были изъяты и вложены на место, когда дело ушло в архив. Далее. Что тут говорить, человек давал показания и делал признания под давлением. Давайте разберемся в том, чего мы хотим добиться спустя восемь лет. Реабилитации? Кому она нужна?

Осужденному? Но мы знаем, что парень сидел за дело. Доказательством тому служит его побег и трупы на пути к свободе.

– Минуточку, – вновь оборвал следователя Сычев. – Это не доказательство, а подозрение. Доказательств у нас нет, и орудие убийства не найдено. О других трупах речи нет и быть не может.

– Странно это от вас слышать, Алексей Денисыч. Вы опытный следователь, а не адвокат убийцы.

– Я знаю свои обязанности. Мы собрались не для того, чтобы рассматривать дело в плоскости сегодняшнего дня. Мы должны дать оценку делу восьмилетней давности. Экспертную оценку со всеми выкладками.

– Мы можем дать свою оценку, если получим иск или жалобу осужденного. Такие жалобы принимались в течение месяца после вынесения приговора. В чем резон заниматься этим сегодня?

– Мне трудно объяснять прописные истины высокопоставленному чиновнику столичной прокуратуры. Истинный убийца продолжает разгуливать на свободе, чувствуя свою безнаказанность. Убил раз, убил два, а потом и преступлением свои деяния не считает.

– Философия. Ну хорошо, согласен. Посмотрим на вещи трезвыми глазами. Как картина выглядит сегодня. Мы знаем, что дознание вела милиция. Мы знаем, что следователь Ефимов грешен и на его голову можно обрушить всю вину, даже то, что он прикрывал истинного преступника. Но Ефимов продолжает работать, и нем отзываются как о высококлассном профессионале. Две правительственные награды, грамоты, личный вклад в задержание особо опасных преступников, смелость и безупречное выполнение своего долга. И вы хотите такого человека подогнать под статью? Ради кого? Ради беглого мокрушника? Реабилитация разгуливающего на свободе убийцы с карабином в руках и очернение офицера милиции, которому должно подражать сегодняшнее молодое поколение курсантов. Я не понимаю вас, Алексей Денисыч! Пусть я далек от эталона честности, но пусть справедливость торжествует в кино и книгах, а в жизни нам нужен Ефимов, а не Белый.

– Извините, Рудольф Михалыч, но я вас вновь перебью. У меня вопрос по существу. Вы вызывали на допрос Кузьмова Василия Васильевича?

– Да, конечно. Я читал вашу служебную записку. Секретаря связался с аптечным управлением, нам сообщили, что Кузьмов взял отпуск и уехал. Никто не знает, где он отдыхает. По месту жительства ему направлена повестка, но там проживают другие люди. К сожалению, это все.

– И эта фигура вас не заинтересовала?

– Мне кажется, Алексей Денисыч, что вы одной рукой цепляетесь за воздух, а другой за соломинку.

Неожиданно из-за стола встал лейтенант, достал из папки листок и поднес его Комарову – Что это?

– Баллистическая экспертиза нагана, из которого убили Симакова.

Этого документа в деле не было. Мне удалось найти оружие и сделать повторную экспертизу. Револьвер имеет свою историю. В Гражданскую войну он принадлежал комиссару Потапову из Первой конной армии Буденного. В тридцатые годы им пользовался известный московский бандит Василий Корешков. В итоге он попал в МВД, когда разоружили банду Кравчука в семидесятые годы. Наган легендарный, и его решили поместить в Музей криминалистики, тогда его так называли. Возникает вопрос: как этот самый легендарный револьвер попал в руки студента-медика Сергея Белого? Такого вопроса никто никому не задавал. Но ответ на него имеется. В восьмидесятом году из музея исчезли несколько револьверов и ножей. К экспонатам относились как к игрушкам, и должного надзора не велось. О пропаже сообщил один из общественных хранителей создаваемого музея капитан Григорий Ефимов. Дело замяли. Сотрудники не хотели лишаться премиальных ко Дню милиции.

Горелов вернулся на свое место и сел. На минуту в комнате воцарилась тишина.

Мертвая пауза была нарушена коротким стуком в дверь, после чего в кабинет вошли двое. Генерала Федора Бородина сопровождал грузный мужчина с тремя подбородками и выпученными глазами. Он страдал ожирением и одышкой.

Тяжело ступая, толстяк подошел к столу и взялся за стул, ожидая, когда ему разрешат сесть. В его руках была вишневая тонкая папочка.

При появлении начальства все встали.

– Ладно, ребята, садитесь. Я тут привел к вам следователя Лазуренко. Буквоед, зануда, крохобор! Но содержит дела в образцовом порядке и знает толк в работе.

Бородин похлопал толстяка по плечу.

– Садись, Иван Саныч. В ногах правды нет. Мы тут кое-что обсудили с Лазуренко и пришли к выводу, что вам не мешает знать некоторые детали одного дела. Иван Саныч занимается террористами и сотрудничает с ФСБ. Не могу утверждать, что они всех бандитов вывели на чистую воду, но работают грамотно. Поделись своими тайнами, Лазуренко.

– Да-да. – Толстяк отдышался и начал говорить режущим стальным голосом: – Вы уже, очевидно, слышали о взрывах в Москве. Все только и говорят об этом. У нас сложилось мнение, что это дело рук одной группы террористов. В первую очередь мы убедились в том, что взрывные устройства сделаны на одной базе, и мы знаем, кто изготовляет смертоносный товар. Другое дело, что пользуется этими бомбами не очень опытная рука. Имея бомбы такой мощности, нетрудно взорвать любую машину и даже загородный дом. Но в обоих случаях убийцы прибегали к добиванию жертв и использовали уже огнестрельное оружие. Можно предположить, и на то есть основания, что оба покушения выполнял наемный убийца. Погибший банкир Бронштейн не имел отношения к погибшему адвокату Ефимову. Сейчас мы пытаемся проследить возможные связи, но безуспешно.

Теперь подойду вплотную к сути дела. Во втором случае остался в живых свидетель. Очень важный свидетель. Это шофер Ефимова. Он получил несколько сильных ожогов и сквозное ранение в ключицу. Когда они ехали по дороге, связывающей микрорайон с Коровинским шоссе, Борис Ефимов вдруг стукнул шофера по плечу и радостно воскликнул: «Ну-ка тормози! Это же машина моего отца!» И он указал на бежевую «Волгу» ГАЗ-21, припаркованную к краю дороги.

Водитель резко ударил по тормозам и остановился метрах в пятнадцати от «Волги».

В ту же секунду раздался взрыв. Бомба была прикреплена под поперечной штангой, и ударная волна пошла не вверх, а вразнос. Двери буквально вырвало. Водитель смутно помнит, как его вынесло из машины. После контузии выстрелов он не слышал, но прозвучало их два. Первым скосили Бориса Ефимова. Пуля пробила ему голову, второй ранил шофера. Убийца скрылся с места преступления незамеченным.

Мы нашли там четыре стреляные гильзы от пистолета «Макарова». Ну а теперь некоторые выводы. Если Ефимов-младший не ошибся, то он пал от руки собственного отца.

– Да, – улыбаясь, согласился Комаров. – Но зачем подполковнику милиции стрелять в своего сына? Он же видел, в кого целится. И потом, зачем ему афишировать свою машину? Убийца украл машину у Ефимова и таким образом подставил его.

– Примерно так же рассуждали оперативники, – вмешался генерал. – Но Лазуренко тот еще закройщик. Все проверил и перекроил.

Толстяк почтенно кивнул и, переводя дыхание, продолжил:

– Машина подполковника с завидным постоянством стоит под окнами его кабинета. Почему он не заметил пропажу? Почему не сообщил в ГАИ?

– Минуточку, – перебил Сычев, – взрыв на Коровинском произошел двенадцатого числа, в два часа дня или чуть позже. В этот день я трижды звонил Ефимову и пытался его застать, но в райотделе его не было.

– Не сомневаюсь, – добавил Лазуренко. – Я посылал нашего эксперта для осмотра подозреваемой «Волги». Эксперт обнаружил на переднем левом крыле, бампере и радиаторной решетке мельчайшие выжженные точки. Результат искровой волны. Машина стояла слишком близко к эпицентру взрыва. Разброс пепла и газов был значительным.

– Эксперт дал заключение? – спросил Комаров.

– Нет, для заключения требуются лабораторные анализы. Мы не торопимся. Интересен и другой факт. Здесь у нас уже есть заключения экспертов.

Бронштейн и Ефимов убиты из одного пистолета. Пули идентифицированы. Достаточно получить табельное оружие подполковника, и можно делать окончательные выводы.

– Вы считаете его идиотом? – возмутился Комаров. – Из табельного оружия не убивают.

– Подполковник милиции может себе это позволить. Вряд ли его оружие хоть раз проходило проверку. И не надо забывать, что он использовал его в экстремальных ситуациях, когда не срабатывал главный вариант. Тут не до выбора. Смущает другое. Он мог не знать цели и пойти на убийство сына, не понимая, кого ликвидирует. Но тот выскочил из машины, и тут он должен был признать сына. Это тот самый сдерживающий фактор, который не позволяет мне арестовать подполковника.

– Вы не хотите вызвать его в прокуратуру? – спросил Сычев.

– Хочу. Я хочу вовлечь его в игру. Мы вызовем его по делу его сына и не будем касаться других аспектов.

– Разрешите мне присутствовать при допросе? – Лазуренко пожал плечами и покосился на генерала.

– Давай, давай, – кивнул Бородин. – Пусть действует на всех фронтах. Я не возражаю. Старый конь борозды не портит. – Генерал повернул голову к Горелову. – А ты, герой, долго еще будешь маячить по коридорам в милицейской форме? Купите вы ему костюм. Ходит эдакий гусь по курятнику.

Лицо лейтенанта покраснело, и веснушки стали видны более отчетливо.

– Ну как ваши дела? – Бородин повернул голову к Комарову, на столе которого лежала толстая папка.

Комаров в свою очередь покосился на Сычева.

– Да вот Алексей Денисыч убедил меня, что этим делом необходимо заняться вплотную.

– Отлично. Держитесь друг за друга, ребята. Общее дело делаем. Держите меня в курсе дел.

Генерал приподнялся с валика дивана, на котором сидел, и ту же комната стала казаться тесной. «Каждой величине нужна своя коробка», – подумал Сычев.

Когда Федор Бородин проходил мимо лейтенанта, он как-то хитро подмигнул смущенному парню.

Белый вернулся домой с большим пакетом и бросил его на диван, где лежала Марго.

– Примерь барахлишко. Если подойдет, то можно пройтись по свежему воздуху. На дворе весна.

– А я что, кошка, что ли? Сними колотун, лекарь хренов! Я сейчас сдохну!

Белый вынул из кармана футляр, похожий на тот, в котором носят подарочные варианты авторучек с золотым пером, но достал из него заряженный шприц.

После укола девушка откинулась на подушки и некоторое время лежала с закрытыми глазами. Прошло еще какое-то время, и она засмеялась.

– Все в порядке? – спросил Белый.

– Смешно. С детства мечтала о принце-рыцаре, красавце с атлетической фигурой, а когда думала о замужестве, то представляла себе такого валенка, как ты.

Марго резко сбросила одеяло, поднялась на ноги и скинула рубашку.

Белый хотел отвернуться, но не смог. Он любовался ей, как изящной статуэткой, как совершенством. Рыжей было чем гордиться. Она погладывала на своего спасителя и посмеивалась.

– Ну что, я поправилась? Скоро полностью восстановлю свой вес. Я права, лекарь?

– У тебя получится.

Она высыпала покупки на стол. Футболки, плавки, свитер, джинсы, кроссовки. Лицо девушки вытянулось от негодования.

– Эй! Что это такое? А где шмотки от Версаче, Кардена, духи от Диора, туфли от Ле Монти. Ты решил снарядить меня в колхоз на картошку?

– На улице грязь. Когда ты поправишься, мы пойдем в кабак, тогда и подберем соответствующий наряд.

– Деревенщина!

Белый не обращал внимания на ее выпады. Он знал, что перед ним пациент со сломленной психикой, и даже разговаривал полушепотом.

Марго оделась, заколола волосы и стала совсем обычной, но лекарь продолжал смотреть на нее с восхищением.

– Я готова, доктор. Вперед!

Они вышли на улицу. Марго взяла его под руку, и парочка неторопливо направилась к скверику. Светило солнце, и последние грязные сугробы растекались в лужи.

– Как тебя зовут? – тихо спросил Белый.

– Анита Экберг.

– Может, я и деревенщина, но вырос в Москве и «Сладкую жизнь» видел на кинофестивале. Я вообще большой любитель кино. Это она стала для тебя эталоном женской красоты?

– Нет, конечно. Вообще-то меня зовут Галя. Галина Ушакова. Какая проза.

– Проза? В Сергее Есенине тоже не звучат колокола, а какая поэзия. Имя и дух разные вещи.

Девушка посмотрела на кавалера и покачала головой.

– Ты человек с тройным дном. Вид у тебя всегда хмурый, замкнутый, злой. Делаешь ты добро, говоришь мягко. Ну а видок – как у человека в футляре.

Сергей засмеялся.

– Хорошее сравнение. Он Беликов, а я Белый. Что-то есть общее.

«Как бы чего не вышло!»

– Видать, не замарала тебя зона. А?

– Человека нельзя замарать, если он того не хочет. Ты вот выстояла! Честь тебе и хвала. Это и есть дух. Надо твоим родным сообщить, что ты жива.

– Нет у меня родных. Я дочь полка. Мой отец воспитывал меня в духе «сапога». Теперь покоится на Ваганьковском кладбище. Погиб от бандитской пули при захвате особо опасного преступника. Мне тогда пятнадцать лет было.

– Мент?

– Капитан милиции. А я его дочь. Бывший лейтенант, а теперь наркоманка и подружка беглого зека.

– Я бы тебя подружкой не назвал бы. Да и не лезу ни к кому со своей дружбой. Я врач, а ты больная. Клички и звания оставим за воротами. Встанешь на ноги и вперед! Служи отечеству.

– Обиделся, дуралей? Нет, я свое отслужила. Со мной все кончено.

Память отца позорить не буду. Ну а как баба, может, и скажу еще свое слово.

Если выживу. Вашими заботами, доктор, у меня силенки появились.

– Мой вклад копеечный. Твоя воля и твой дух победили. Сильная ты женщина. Завидую.

– Шутник. Я слабая баба, которая втемяшила в свою куриную башку, что она боец невидимого фронта. Идиотка. Не те книжки в детстве читала.

Школьные подружки в кино на «Историю любви» бегали, а я в «Кинотеатре повторного фильма» «Чапаева» пять сеансов подряд смотрела. С ребятами во дворе в войну играла. Анку-пулеметчицу изображала. Куклу в руки стеснялась брать, а у витрины «Детского мира» часами могла смотреть на фарфоровых невест в белых платьях. Вот если бы меня мать воспитывала, а то нет. Оперуполномоченный в доме командовал.

– Но есть в человеке такие струны, которые долго молчат. До них никто никогда не добирался… А хочешь, я тебе стихи почитаю? – Рыжая остановилась и заглянула в глаза Сергея.

– Ну все. Поплыл парень. Кто из нас кольнулся?

– Стихи тоже наркотик. Но благородный.

– Нет, паренек. Так просто стихи по весне не читают. – Галя засмеялась, а Белый отвернулся.

Когда в дверь позвонили, Кузьмов вздрогнул.

Зря он согласился принять их у себя, надо было назначить встречу в метро, где много народу. После появления в его доме Белого он решил для себя главное. Белый свое отсидел, и с него хватит. Если он убьет Ефимова, то сядет снова или попадет под расстрел. Кузьмов решил сделать это сам. Он оформил отпуск, собрал чемодан и готовился к отъезду. Вечером Ефимов получит пулю в лоб, и прощай, Москва. Пусть ищут. Денег у него хватит надолго, где-нибудь приживется. А его высокое начальство ляжет под автоматные пули азиатов. Только ради этого он согласился подготовить справку для посредников. Пусть Артур знает, кто стоит у него на дороге. Кузьмов радовался, что пришло время для развязки. Жизнь в тисках страха стала невыносимой. Кузьмов готов был к любому концу, только бы это был настоящий конец. Теперь ему казалось, что он выбрал правильный путь.

Звонок повторился с большей настойчивостью. Кузьмов встал, вынул из кармана пальто пистолет и положил его в карман халата. Он специально надел широкий махровый халат из-за больших, вместительных карманов. Сегодня он не собирался расставаться с оружием. Люди, которых он ждал, были опасны и непредсказуемы, таким доверять нельзя.

На третий звонок хозяин открыл дверь. Перед ним стояли те самые посредники. Внутренний голос ему говорил, что нужно закрыть дверь и не пускать их, но он молча посторонился от двери.

Фил улыбнулся и поздоровался. Костылев прошел в квартиру и сделал быстрый обход. Вернувшись к исходной точке, он кивнул.

Фил вошел в квартиру.

– Вы что, господа, аптекаря испугались?

– Не вас, Василий Василич, а вашей глупости, – с пафосом заявил Фил, закрывая за собой дверь. – Люди в наше время пугливы. Оружия не имеет тот, кто нагибаться не хочет. Ну да ладно, не стану вас пугать. Живите с миром. Как наши дела? Справку подготовили?

– Подготовил, – сухо ответил Кузьмов. – Пройдите в комнату.

Нужная Филу справка на фирменном гербовом бланке лежала на столе.

Он прочитал документ и убрал его в карман.

– Выглядит как почетный диплом. Очевидно, вы правы. Азиатскую группировку интересует имя конкурента, а не идея слияния организаций.

– Странно, что вы до сих пор этого не поняли.

– Век живи, век учись. Сеня, верни господину Кузьмову его товар.

Костылев положил чемоданчик на стол и открыл крышку.

– Ваш героин в целости и сохранности. Двенадцать пакетов. Правда, вам придется найти другого покупателя. Кота мы арестовали.

– Очевидно, вы арестовали его деньги, а не личность. Кот сидит дома и дрожит от страха. Бедняга в панике. Его хозяева очень решительные люди, а Кот мелкая сошка в крупной игре.

– Это его трудности, – усмехаясь, обронил Фил. Прогуливаясь по комнате, он подошел к Кузьмову и вдруг резко ударил ребрами ладоней по предплечьям хозяина. У Кузьмова отнялись руки. Две беспомощные плети повисли вдоль туловища. Это произошло так быстро и неожиданно, что Кузьмов не успел открыть рта. Пистолет был конфискован в ту же секунду.

– И все же, Василий Василич, не уберегли вы себя от соблазна наклониться и поднять пушку.

Фил легонько толкнул хозяина плечом, и тот упал на диван.

– Боже мой, какая древность! – взвешивая на ладони оружие, продолжал гость. – «Вальтер» тридцать девятого года. Трофей! Да еще с гравировкой.

– Это пистолет отца, – гордо заявил Кузьмов, сжимая и разжимая пальцы, – Осторожно, он заряжен!

Фил продолжал ухмыляться. Подмигнув напарнику, он тихо сказал:

– А мы это сейчас проверим.

Он снял оружие с предохранителя и нацелился хозяину в лицо.

Кузьмов и глазом не моргнул.

– А вы смельчак, господин Кузьмов.

И вновь Фил сделал резкое движение. Он круто повернулся к двери, не опуская руки с оружием, и выстрелил. Пистолет и вправду был заряжен. Пуля пробила голову Костылева и врезалась в стену, забрызгав обои кровью.

Семен Костылев умер раньше, чем понял, что с ним произошло. Его постигла та же участь, что и Женю Павлова на овощной базе. Тело Костылева сползло по стене и растянулось на полу.

– Лови! – крикнул Фил и, поставив «вальтер» на предохранитель, бросил пистолет на колени хозяина.

Кузьмов не реагировал. В глазах его затаилась злоба.

– Бери оружие, придурок. Зачем ты его доставал? Защищайся. – Фил выдернул из-за пояса «ТТ» и передернул затвор.

– Тебе нужны мои отпечатки на рукоятке? Это мы уже проходили. Я такая же сволочь, как и ты. Восемь лет назад подбросил пареньку наган и сгубил ему жизнь. Так что можешь стрелять, сам потом все обтяпаешь как надо. Стреляй! Я трус, сам не решался, а ты из тех, для кого жизнь человека и мухи равноценна. Стреляй.

Кузьмов закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

– Весь аппетит испортил, фармацевт вонючий. Даже убивать противно.

Фил сделал два выстрела. Первая пуля сломала челюсть, вторая перебила шейную мышцу. Фил пристроил оружие по схеме и ушел.

Умирал Вася Кузьмов долго и тяжело. Более сорока минут он хрипел, теряя кровь. Фил уже добрался до другого конца Москвы, а Кузьмов все еще дышал и молил Бога о смерти. Трижды к нему возвращалось сознание, и трижды перед глазами вставал образ трех веселых друзей, которые распивали во дворе шампанское, отмечая поступление в институт. Клятву Гиппократа они уже знали наизусть. Все, на что у него хватило сил, это выронить из рук пистолет и отодвинуть его ногой в сторону. Последняя судорога тряхнула его в тот момент, когда Фил входил в свой офис.

Павел Лосев сидел над шахматной доской и решал задачку.

– Ну как успехи? – спросил он, разглядывая Фила.

– Нормально. – Фил положил на стол справку.

– А где Семен?

– Встретился со мной в метро, передал мне справку и умчался.

Попросил на завтра выходной. С бабой на дачу собрался. Пусть едет.

– Ну а мы?

– А мы встретимся в десять утра на конечной остановке шестьсот двадцать восьмого автобуса. В Свиблово. Ты меня подстрахуешь, когда я буду передавать документ Артуру. Я ему не доверяю.

– Да, с такими не шутят.

– Надеюсь, все кончится хорошо и больше мы в такое дерьмо не вляпаемся.

Фил пододвинул стул и сделал ход за приятеля.

– Мат, ваша светлость!

Кухонный кран подтекал, и крупные капли с шумом разбивались о раковину. Чижов нервничал и то и дело вскакивал с места и закручивал вентиль.

На минуту течь прекращалась и вновь начинала изводить парня.

– Хватит скакать. А чего ты ожидал, Андрюша? – тихо спросил Белый.

– Все закономерно.

– Все старания насмарку. Саранцев трус.

– Что делать, каждому свое. Саранцев передал исповедь Кузьмова в МВД. Что дальше? Бумаги попали к генералу Боровскому, а тот передал их Ефимову.

Замкнутый круг. Саранцев с самого начала предвидел конец этой истории. Так оно и вышло. Теперь мы знаем, что Боровский прикрывает Ефимова.

– Толку что? Или ты думаешь, мы генералов МВД тоже на нары отправим? Ты до Ефимова добраться не можешь.

– Значит, следует подключать прокуратуру.

– Совсем крыша поехала.

– А для начала мы поговорим с Ефимовым. Кто знает, может, крестный сам подскажет выход.

– Угу. Договорилась овца с волком прийти к нему на обед. Ты теряешь время, Серега. С Ефимовым надо кончать как с последним гадом. Назначь ему стрелку и устраивай поединок, если ты такой чистоплюй.

– Смерть одного или другого – это банально.

– А ты забыл, как ты Глухаря замочил? Это не банально. Ручонки уже в крови. Где твои принципы? Пора уже понять, что ты вернулся не в тот мир, из которого ушел. Восемь лет – это срок. Кроме волков, здесь никого не осталось.

Зубы заострились, шерсть вздыбилась, глаза покраснели. И пока ты доберешься до Ефимова, тебя, как лягушонка, на части разорвут. Оглянись вокруг. Отморозки ворам мозги вышибают. Никаких понятий не существует, никаких авторитетов нет.

– Мрачная ты личность, Чиж. Скептик, циник и болтун. – На кухне скрипнула дверь, и появилась рыжая с лохматой головой в длинной до пола ночной рубашке. Прищурив один зеленый глаз, она осмотрелась и заявила:

– На дворе ночь, а вы орете, как на стадионе.

– Вот! – Чиж ухмыльнулся. – Явление следующее. Хорошая у нас собралась компашка. Зек-философ, зек-палач и мент-наркоманка. Решеток на окнах не хватает и санитара у дверей. Дурдом!

– Кто-то мальчика обидел, – сделала заключение Галя. – Девушка?

– Малолетка. Вот он и тронулся рассудком. Любовь зла…

Белый засмеялся.

Чиж вылетел из кухни, хлопнув за собой дверью.

– А я не представляла тебя с улыбкой. Тебе идет. Почему бы не веселиться каждый день?

– Когда ты окончательно встанешь на ноги, у нас будет повод для веселья.

В дверях снова выросла коренастая фигура Чижова.

– Я вот думаю, почему бы вам обоим не послать всех к черту и не уехать куда-нибудь в Тмутаракань? Я бы поехал с вами, колол дрова, ходил на охоту, Галина шила бы платья из шкур, варила обед и валяла валенки, а философ сочинял бы трактаты о справедливой жизни на земле, где все счастливы.

– Хорошая идея, – согласилась Галя. – Закончим дела и поедем.

– На остров Утопия, – добавил Сергей.

– Хорошо. Тогда не будем терять времени и приступим к окончанию дел, – заявил Чиж. – Поехали, граф. Ты хотел выяснить, что по этому поводу думает Ефимов. Через двадцать минут он выходит из дома и едет на работу. Будем брать его тепленького.

Белый встал из-за стола и взял куртку.

Дорога заняла пятнадцать минут. Чиж заехал во двор и остановился у пятого подъезда длинного шестиэтажного дома.

– Его подъезд следующий. Он выходит и сворачивает в нашу сторону. Его «Волга» стоит за нами. Выйди ему навстречу.

– Саранцев сказал, что он ходит с пистолетом.

– Ну, выстрелить я ему не позволю. Ты только не загораживай его.

Чижов достал из-под заднего сиденья обрез и положил его на колени.

– Главное, это узнать его реакцию на твое появление. Шутка ли, с того света посланник пришел. И долго не разговаривай. Не дай ему сообразить, что к чему. – Чижов взглянул на часы.

– Иди. – Белый вышел из машины. Тротуар и узкая проезжая дорожка для машин с односторонним движением. Слева детская площадка, справа палисадник, высаженный под окнами.

Ефимов появился вовремя, как полагается военному человеку.

Хлопнула дверь подъезда, и подполковник вышел навстречу гостю. Их взгляды встретились, и они остановились на расстоянии трех шагов друг от друга. Белый не заметил в глазах Ефимова удивления, испуга или усмешки. Ефимов оставался спокойным. В долю секунды он оценил ситуацию и заметил второго беглеца, сидевшего в машине. Риск себя не оправдывал.

– Привет, крестный. Не забыл? – хрипло спросил Белый.

– Такое не забывается. Только искать тебя мне положено, а что же ты сам пришел? С повинной?

– С повинной ты к прокурору пойдешь. Надеюсь уговорить тебя сделать этот шаг.

– Да, приятель. Ты повзрослел и поглупел. Думаю, что с тобой у меня проблем не будет, – Ошибаешься.

– Готов пойти на твои условия, но за три лимона зелеными. Сдай мне добычу Хряща, и я пойду к прокурору. Тебе все равно не уйти с деньгами. Слишком много охотников истекают слюной. Баш на баш. Если нет, то я тебя все равно достану. И дружка твоего тоже.

– Ловкач. Все знает.

– Вся Москва знает. А тебе червонец на лоб приклею. Твоя цена. Готов к обмену?

За спиной Ефимова метрах в двадцати стоял джип. Тонированные стекла скрывали все, что делалось в салоне. Внезапно машина тронулась с места и, набирая скорость, помчалась им навстречу. Белый заметил, как опускаются стекла задней дверцы и наружу вылезает автоматный ствол. Времени на раздумья не оставалось. Белый рванулся вперед и сбил Ефимова с ног. В ту же секунду раздалась автоматная очередь, и вырванные из дерева щепки полетели в разные стороны. Чиж сделал один выстрел, и машина, лишившись водителя, влетела на детскую площадку и врезалась в столб с качелями.

Из машины выскочили двое боевиков с автоматами, но тут же получили по пуле, выпущенной из обреза.

Белый вскочил на ноги, а Чиж перевел ствол на лежавшего в луже Ефимова. Неудачная операция по ликвидации длилась не более сорока секунд.

Белый протянул руку Ефимову. С одной стороны ствол, с другой – рука.

– Я не одинок, крестный. Нажил ты себе врагов.

– Что ж, я твой должник, крестник. Но меня ничто не остановит. Как я вас давил, гадов, так и буду давить.

– Увидим. Но пока ты мне живым нужен. – Ефимов поднялся без посторонней помощи.

– Разберемся. А теперь сваливайте. Сейчас наши прибудут. Отделение в двух кварталах.

Разговор не состоялся. Беглецы сели в машину и выехали на улицу.

Гул сирен раздавался с левой стороны, и Чижов повернул руль вправо.

Когда машина отъехала на значительное расстояние, Чиж спросил:

– О каких это деньгах говорил мент?

– Любопытная история. Помнишь, в лагере ходили байки о неслыханной добыче Хряща?

– Рекламу блатарю делали. На воровской трон гнида метил.

– Не блеф это, паломник. Клубочек, о котором дед рассказывал, привел нас к этой добыче. По Москве слухи ползут, будто нас Хрящ за добычей послал.

– И сколько там?

– Три миллиона цветной капусты. Сдуреть можно!

– А нам они на кой? У нас есть деньги. У нас все есть. Жизнь сберечь бы.

– Хорошая приманка для Ефимова. Эти деньги как сыр в мышеловке. Они его куда угодно приведут. К пропасти.

– Брось. Не верю я, что Хрящ такую кучу зеленых оторвал. Где?

– В поселке Березки по Рязанскому шоссе у Жуковского выросли коттеджи для богатеньких. Наводку дал Хрящу Глухарь. Хрящ снял кассу и ушел, а Глухарь остался слюну глотать. Но я знаю, где Хрящ бабки заныкал. Деньги сами плывут к нам в руки.

– Брось, парень. Мы и так по лезвию ножа ходим. Можно другой сыр найти для твоей мышеловки.

– Но Ефимова только башли интересуют. Надо придумать план, как его завалить с этими деньгами.

– Ты их еще найди. Плохая затея. Никак я тебя понять не могу. Таких, как Ефимов, надо истреблять, а не наказывать. – Белый замолк и уставился в окно.

После укола Рыжая лежала в неподвижном состоянии двадцать минут.

Она уже точно могла рассчитывать, на какое время хватает дозы, сколько энергии у нее в запасе и когда она выдохнется и сделается тряпкой. В последние дни Белый и Чиж уходили рано утром и возвращались к обеду. Галя выходила на улицу самостоятельно и даже делала гимнастику и короткие пробежки. Сейчас она накопила сил и уже точно знала, что их должно хватить на задуманную операцию.

Девушка оделась и ушла из дома. В центре города она разменяла пятьдесят долларов, которые ей дал Чиж без ведома лечащего врача, и направилась в спортивный магазин. В течение десяти минут она истратила все деньги и вышла с полной сумкой.

Спустя полчаса она уже выходила из метро на станции «Баррикадная» и до Малой Грузинской шла пешком. У кирпичной башни она заглянула в телефонную будку и сделала контрольный звонок. Все шло согласно плану. Никаких лишних движений, никаких потерь драгоценной энергии.

Галя зашла в подъезд и поднялась на семнадцатый этаж. Чердачный замок был открыт булавкой. По крыше разгуливал холодный весенний ветер. Таких домов на улице стояло три, остальные коротышки не поднимались выше четырех этажей. И все же она беспокоилась, что ее заметят. Дом не Эверест, и альпинисты появляются здесь не каждый день. Один капроновый конец веревки был привязан к телевизионной антенне, второй сброшен вниз. Галя набросила сумку на плечо, взялась за веревку и спрыгнула с крыши. Когда качка кончилась, девушка уперлась ногами в кирпичную стену и начала медленно спускаться. Ее путь проходил между окнами кухни и лоджиями столовых. Какая-то старушка, увидев в окне прыгающего дьявола, уронила на пол сковородку с яичницей.

На девятом этаже спуск прекратился. Галя раскачала веревку из стороны в сторону и зацепилась ногой за балконные перила. Через две секунды она твердо стояла на ногах, разглядывая окно и дверь. На секунду она прислушалась.

В квартире трещал телефон.

Звонок заставил Кота вздрогнуть, и он тут же захлопнул крышку чемодана, будто кто-то мог в него заглянуть. Второй чемодан уже стоял запакованный и перетянутый ремнями возле входной двери. Телефон не умолкал. Кот глубоко вздохнул и снял трубку. Тягучий гнусавый голос с кавказским акцентом сказал:

– Эй, Кот, что за дела? Почему ты вчера не вышел на работу? Голова есть? Бармен продал весь запас. Ты понимаешь, нет? Что ты делаешь! Наркоманы казино по кирпичику разберут, если ты не дашь им дозу.

– Тихо, Вазген! Это же телефон. Ты пойми…

– Брось, Кот. Кому ты нужен? Кто тебя будет слушать?

– Меня поставщик подвел. Он перенес встречу на сегодня. Я все улажу и к семи вечера буду на работе.

– Хорошо. Только не валяй дурака. Ты знаешь, чем это кончается.

– Все будет в порядке, Вазген.

Кот вытер платком взмокший лоб и, нажав на рычаг, перезвонил по телефону, написанному на клочке бумаги.

– Алло, девушка?! Кошечка, миленькая, мне срочно нужно такси в аэропорт Внуково… Умоляю, срочно… Ага… Понял… Жду… Что? Адрес? Ах да.

Галя прижала к стеклу подол куртки и резко ударила локтем по хрупкому материалу. В балконной двери образовалась брешь. Девушка просунула руку и открыла створку. Ветер всколыхнул занавески и задрал их к потолку.

Шум встревожил хозяина. Ему показалось, будто в гостиной разбилась ваза. Он повесил трубку и перешел в соседнюю комнату. Кот заметил лишь силуэт на фоне окна. Нога оторвалась от пола и ударила его в челюсть. Кот вылетел в переднюю и врезался в зеркало. Посыпались стекла. Прыгающий как мячик человек молотил хозяина, как подвесную грушу. Перед носом мелькали джинсы, кроссовки и страшный взгляд зеленых глаз. После трех попаданий и потери нескольких зубов Кот лишился сознания.

Когда он очнулся, то лежал на кровати, а ноги и руки были растянуты веревками в разные стороны. Тело оказалось скованным. Когда он повернул голову к столу, то увидел рыжую. Марго разбирала его чемодан и бросала на пол пачки денег, банки с царскими червонцами, сорочки, галстуки.

Кот тряхнул головой, не веря своим глазам, но когда девушка повернулась к нему, все сомнения рассеялись.

– Боже! Рита. Но ты же умерла? Как ты очутилась…

– Заткнись, сопляк. Черти меня выгнали с того света. Иди за Котом, говорят. Без него тебе здесь нечего делать. Пришлось вернуться. Там для нас самый лучший котел раскалили. Ждет тебя адова банька!

– Господи! Да ты чего. Такая баба, как ты… Да таких больше нет, Марго. Я не виноват. Я всегда любил тебя. Это Князь! Хочешь, поедем со мной. Тут денег хватит.

Рыжая взяла пачку стодолларовых купюр и потрясла ею в воздухе.

– Это ты деньгами называешь? Дешево ценишь!

– Возьми все. Мне ничего не надо, но отпусти меня. Слышишь, Риточка! Детка, будь умницей, а? Я же люблю тебя. Кроме тебя, я никого не любил. Во всем Князь виноват. Мы можем сами устроить нашу жизнь. У меня есть хорошее местечко в Прибалтике. Там нас не достанут. Все куплено!

– Идиот. Забыл историю Остапа Бендера? Они тебя разденут и вышвырнут назад. Там своих сутенеров хватает.

Галя достала из тумбочки упаковку одноразовых шприцов и подготовила ампулу к уколу. Кот задрожал всем телом.

– Рита, не надо. Мне противопоказано. Я этого не выдержу… Да ты чего… Смотри, какая доза. Брось, Рыжая, умоляю. Хочешь, я женюсь на тебе.

– Кому ты нужен? Теперь тебя последняя вокзальная шлюха не возьмет.

Укол был сделан. Кот потерял ориентацию и перестал понимать реальность. Но на этом экзекуция не кончилась. Женщина расстегнула ему брюки и стащила плавки. Из сумки на солнечный свет выпрыгнула сталь опасной бритвы. В зеленых глазах горела ненависть.

– Хороший Кот – кастрированный кот!

Она сделала шаг к кровати, и от дикого вопля задрожали оконные стекла.

Белый и Чижов возвращались домой, не ожидая сюрпризов.

Первый их ждал на лестничной клетке перед квартирой. Молоденькая девушка с длинными ногами сидела на подоконнике и курила черную сигарету. Судя по окуркам, она провела здесь не один час.

– Ты к нам? – спросил Белый.

– К твоему дружку. Если не обидишься, – ответила девушка, бросая чинарик в общую кучу.

– Эту красотку зовут Ольга Саранцева, – хмуро сказал Чижов.

– Еще одна дочь мента. Рассказать бы кому, не поверят. Зайдете на огонек, барышня?

– Мне и здесь неплохо.

Чиж стоял как истукан и хлопал белесыми ресницами. Как он ни старался, но скрыть растерянность ему не удавалось.

Белый подмигнул девушке и, войдя в квартиру, захлопнул дверь, оставив старых знакомых наедине.

– Так говоришь, «Прима» явская в киоске. Как я сразу не догадался.

– Ну приятель твой дал оценку: «Дочь мента». Слыхала, вы их коллекционируете.

– Мы никому не навязываемся.

– Хочешь, чтобы я свалила?

– Твое дело.

– А твой друг меня на чай звал. Век чая не пила. Или чифиря, как там по-вашему?

– Можешь зайти, только у нас…

– Да, знаю. Домработница выходная, горничная в отгуле, пыль на рояле скопилась, раскладушка не убрана, бутылки сдать не успели.

– И все-то ты знаешь.

Ольга спрыгнула с подоконника и подошла к двери.

– А Славку я отшила, чтобы ты не ревновал.

– Глупостей не болтай.

– Так и будем стоять? Или ты меня только в подвально-подъездном варианте воспринимаешь?

– У нас не намного лучше.

Чиж открыл дверь и пропустил девушку вперед. Белый заваривал чай, старался выглядеть веселым, но Андрей заметил напряжение. Он заглянул в комнату. Галины Ушаковой на месте не было.

– А вы не похожи на своего отца, Оля, – заметил Белый.

– И слава Богу.

Девушка скинула дубленку и бросила ее на стул. Невооруженным взглядом было видно, что она тщательно готовилась к встрече. Под шапкой уложенные волосы, бархатное вишневое платье с белым кружевном воротником, золотые сережки, цепочка с кулоном.

– Я слышала, как отец говорил о вас по телефону. В московской прокуратуре есть какой-то Сычев, который вас разыскивает. Так что я о вас все знаю. Отец и матери рассказывал, будто Ефимов Сергея Белого в тюрьму упрятал ни за что.

– Тем лучше. Значит, мы совсем своими стали, – заметил Белый, пододвигая девушке чашку.

Чиж не знал, как себя вести, и поэтому вел себя глупо. Первый сел за стол, чай налил только себе и уткнулся носом в кружку.

– Не обращай на него внимания, Оля. Андрей неплохой парень, но аромат французских духов его одурманил.

– И что? Мне на «Тройной» перейти? Ближе по духу будет.

– Ничего. Он привыкнет. После долгой изоляции нужна долгая адаптация.

– И о том, что вы из тюряги бежали, я тоже слышала. Жаль, если поймают. Я многих знаю, кому там место, а они на свободе разгуливают. Может, я помочь могу? Я серьезно.

Чиж оторвался от чая.

– Слабо к этому Сычеву сходить?

– В прокуратуру? И что мне там делать?

– Тетрадочку передай. Можешь прочитать ее.

Чиж раскраснелся. Идея ему понравилась.

Фил назначил встречу Артуру в гостинице «Космос». Они встретились на том же месте, где и в первый раз. У Артура при себе был портфель, а у Фила чемоданчик. Один из тех, с которым приходили на свое последнее свидание Кузьмов и Кот.

Азиат сел в кресло и внимательно посмотрел на сыщика.

– Вы меня озадачили, Филипп Макарыч. Я принес вторую половину гонорара, но я не уверен, что пришло время нам с вами расплачиваться. Может быть, вы объяснитесь?

– Конечно. Для начала я хочу сделать вам дорогой подарок. Он стоит тех денег, что вы принесли. В этом портфеле двенадцать упаковок с чистейшим продуктом. Каждая упаковка весит сто граммов. Это доказательство тому, что я имел дело с теми, кого вы ищете.

Фил поставил чемоданчик к ногам азиата.

– Любезное предположение, но я и так верю, что вы хорошие люди.

– Вы правы. И поэтому нет резона водить нас за нос. Я не хочу лезть в ваши дела, но когда меня нанимают, я должен понимать правила игры.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ваш конкурент найден. Следующая фаза, если мне не изменяет память, – это стол переговоров. И премиальные в случае успешных результатов. Помните?

– Именно так мы и договаривались.

– Отлично. Переговоры я провел за вас. Как партнеры вы их не устраиваете. Неконкурентоспособны. У меня есть заключение на сей счет.

Фил достал справку и передал Артуру. Тот очень долго и внимательно изучал документ, и лицо его стало серым и мрачным.

– Теперь вы поняли, с кем имеете дело? Это не дворовая шпана. Это власть. Вы думали, будто я найду вам подпольную лабораторию, где пыхтит десяток химиков-самоучек и ими руководит вор в законе. Одна крупная разборка, и вы на белом коне. Не тут-то было, Артур. Но я закончу дело и доведу его до победной стадии. Моя группа ликвидирует руководство картеля, а обезглавленная гидра не скоро оживет. Этого вы хотели?

– Допустим, – облизывая губы, сказал Артур. – Но как вы это сделаете?

– Надеюсь, мы оправдали ваши надежды и я могу получить гонорар с премиальными.

Артур взял портфель с кресла и переставил его на соседнее, где сидел Фил.

– Семьдесят тысяч. Вы их заслужили. Но…

– Без «но». В руководстве пять человек. За каждую голову будете платить отдельно дополнительный гонорар. О результатах будете узнавать из газет. О гибели сильных мира сего всегда сообщают во всех средствах массовой информации. Следите за прессой.

– Сколько же я должен платить?

– Нижняя планка тридцать тысяч, но оплата по результатам. В каждом случае свои сложности, и ждите надбавок. Вы же догадываетесь, как будут охранять пятого после смерти четырех коллег. Тот, кто пойдет на десерт, станет дороже остальных. Но я думаю, что за монополию можно не жалеть денег. Затраты себя оправдают.

– Хорошо. Я принимаю ваше предложение. Вы талантливый человек, и я верю в успех.

Фил встал, забрал портфель с деньгами и вышел.

В кабинете следователя по особо важным делам Ивана Александровича Лазуренко часто появлялись двое странных типов, на которых в прокуратуре смотрели косо. Один пожилой лысеющий мужчина невысокого роста, второй совсем мальчишка в синем костюме не своего размера. Пиджак был велик в плечах, а брюки слишком коротки.

Сегодня Сычев пришел один, и они тихо разговаривали с хозяином кабинета. Лазуренко страдал астмой и очень тяжело дышал, Сычев старался его не перебивать, понимая, как трудно человеку говорить.

– Если позволите, Алексей Денисыч, я не буду зачитывать докладную майора Сабурова, а коротко дам вам характеристики и бегло нарисую картину.

Сабуров руководил подразделением спецназа при разгроме банды Соленого. «Добро» на операцию дано министерством, а именно генералом Боровским, который ведет борьбу с бандитизмом. И вновь руководителем операции назначают Ефимова. Такова была устная директива Боровского, но в письменном приказе стоит имя майора Сабурова. Разумеется, участники операции письменного приказа не видели, а выполняли приказ, полученный от генерала по телефону. Тактику и стратегию взял на себя Ефимов и, как всегда, наломал дров. Шесть человек погибло. Нас к разбирательству не допустят. Это внутреннее дело министерства. В итоге банду Соленого разбили. Ефимов перегнул палку и сам лично пристрелил Соленого из табельного оружия. Чистейший произвол. Но опять я ухожу в сторону. Дело в том, что мы настояли на вскрытии Соленого. Пуля, извлеченная из его черепа, идентична тем пулям, которыми убиты банкир Бронштейн и адвокат Борис Ефимов. Теперь мы имеем заключение эксперта. Остальное доведем во время следствия. Ефимова нужно брать.

Сычев поморщился.

– Потерпеть немного нельзя?

– Странное заявление. Какие основания, Алексей Денисыч?

– У меня появилась уверенность, что я возьму Белого через Ефимова.

Их дорожки уже сошлись. Но, думаю, что им помешали. И после вашего рассказа можно подозревать, что остатки формирований Соленого тоже ищут встречи с Ефимовым. Сегодня утром я выезжал с дежурной бригадой на одно происшествие.

Обычная разборка. Но весь секрет в том, что она произошла во дворе дома, где живет Ефимов. Люди Соленого вычислили подполковника или получили адресок на блюдечке с голубой каемочкой.

– Какая связь?

– Показания свидетелей. Женщина видела из окна, как долговязый сутуловатый парень разговаривал с Ефимовым, потом она отошла по своим делам и подбежала в тот момент, когда услышала выстрелы. Она не знает, кто стрелял, но видела, как Ефимов и долговязый поднимались с земли, а коренастый паренек держал какую-то короткую палку, похожую на автомат. Потом двое сели в белую машину и уехали, а Ефимов остался на месте до прибытия милиции.

– И каковы ваши выводы?

– Рядом находился джип. Шоферу прострелили лоб, машина выскочила на детскую площадку и врезалась в опору качелей. Двое боевиков с автоматами лежали возле машины с простреленными черепами. Эти люди пытались убить Ефимова.

Деревья сильно покалечены автоматными очередями ровно в том самом месте, где стоял долговязый и Ефимов. Машина ехала против привычного движения. Первым ее мог заметить долговязый, а стрелять по джипу мог его напарник.

– Вы склонны считать, что с Ефимовым встречались Белый и Чижов? Но где они взяли автомат?

– Из автомата невозможно вести такую точную стрельбу. В руках Чижова был обрез. Мы нашли три гильзы в том месте, где стояла белая машина. Три точных попадания с трех выстрелов. Хочу вам напомнить, что Чижов в течение четырех лет был снайпером. Я не думаю, что они защищали Ефимова, они отбивались от нападения.

– Но не исключено, что они пришли с теми же планами, и им помешали. Если мы будем медлить, Белый убьет Ефимова. Оставляя его на свободе, мы делаем из него приманку. Убьют Ефимова, мы потеряем все нити.

– Могу вас заверить, что Белый не вынашивает идеи убийства. Он мог бы убить Ефимова раньше. Месяц назад. У него имелись такие возможности. Белый вернулся ради того, чтобы найти настоящего убийцу Евгения Симакова, за чей грех он отсидел восемь лет в лагерях. Я не думаю, что у Белого есть основания подозревать Ефимова. Очевидно, он ищет Кузьмова, которого никто найти не может.

Где он живет, никто не знает, а на работе Кузьмов взял месячный отпуск. Так или иначе, но Белый должен сойтись с Ефимовым. Только у меня на этот счет особое мнение. Опасность грозит Белому, а не Ефимову.

Лазуренко почесал двойной подбородок и тихо сказал:

– Я понимаю вас, Алексей Денисович, но я несу ответственность за операцию и за ход следствия. Давайте рискнем. Дадим еще несколько дней Ефимову погулять на свободе. Но под строгим наблюдением.

– Не спугнуть бы. Ефимов не мальчик.

– Найдем специалистов.

Сычев вышел из кабинета следователя и направился к выходу.

Настроение упало на отметку «ноль». Сычев не был до конца откровенным. Он не исключал возможности, что Белый докопался до истины и подозревал в убийстве Ефимова. Для таких выводов не нужно иметь опыта работы. А если так, то Белый мог пойти на крайние меры. В этом случае Сычев подставлял своего коллегу под удар.

Во дворе прокуратуры к нему подошла девушка. Молоденькая, хорошенькая, в короткой приталенной дубленке и высоких замшевых сапогах.

– Ваша фамилия Сычев?

– Да. Чем обязан?

– Меня просили передать вам эту тетрадку.

Девушка достала из сумки ученическую тетрадь и протянула следователю. Справа в верхнем углу был указан адрес на Абельмановской заставе и фамилия. Сычев откинул первый лист и пробежал глазами по тексту.

Сычев поднял глаза и увидел уходившую девушку.

– Эй, барышня! Погодите секундочку. – Оля остановилась и дождалась, пока неуклюжий старикан догонит ее.

– У меня нет других поручений.

– Я все понимаю. Послушайте меня, милая дама. У меня к вам просьба. Нет-нет, только не беспокойтесь. Я ничего не буду у вас спрашивать.

Как мне ясно, тетрадку вам передал не тот, кто писал.

Ольга кивнула.

– Вам ее передал высокий худой человек, которого зовут Сергей.

Можете не отвечать, вы только слушайте. Сейчас он может натворить непоправимых глупостей. Я хочу ему помочь. Я знаю то, чего не знает он… Впрочем, не так.

Вы передайте ему, что я хочу с ним встретиться. В любом месте, где он пожелает.

Я приду один. Мне необходимо с ним поговорить. Просто поговорить. Под белым флагом. Перемирие. Но это очень важно.

– Ладно. Я попробую.

Сычев достал из кармана блокнот и написал свои телефоны.

– Вы можете мне сами позвонить и передать его решение либо назначить встречу. Важен результат, а не подготовка. Я не нарушу слова.

Девушка взяла листок, сунула его в карман и ушла. Сычев замер на месте и боялся шелохнуться. Главное, чтобы она ему поверила и не заподозрила подвоха. Как только девушка свернула за угол, в ворота через проходную вошел лейтенант Горелов. Озабоченный вид старика его встревожил. Парень подошел к своему учителю и уставился на него, словно видел впервые. После того как он снял мундир, Горелов превратился в школьника. Погоны придавали его веснушкам солидность, теперь остались только веснушки.

– Какие новости, Ватсон?

– Ефимов встретился с генералом Боровским на Ваганьковском кладбище. Но это не главное.

– А что же главное?

– Из колонии бежал Хрящ!