"Мирные досуги инспектора Крафта" - читать интересную книгу автора (Чудакова Мариэтта)

Станислав Лем в умах и сердцах жителей исчезнувшей страны

В день славного юбилея не возьмусь рассуждать о необъятном количестве текстов, созданных мощным интеллектом, самим существованием которого может гордиться человечество (хотя в первую очередь — соотечественники!), и творческой волей Станислава Лема. Скажу лишь о том, чем стал он когда-то для нас, русских, и в их числе — для меня.

В послевоенные годы в Советском Союзе, где привелось прожить большую часть жизни, прежде чем попасть наконец, не садясь ни на самолет, ни на поезд, в другую страну — свободную Россию, фантастикой назывались советские детективы про шпионов.

Серьезность повествования Станислава Лема о глобальных, более того — вселенских проблемах существования человечества вначале 1960-х, когда он вошел в нашу отечественную жизнь, потрясала, раскрепощала — нас, закрепощенных. Я уверена, что господин Лем своей «Формулой Лимфатера» прямо участвовал в моей работе, когда я решила первую свою книгу по истории литературы советского времени писать «в стол» и свободно, без мысли о цензуре, решить в ней важные для меня проблемы …К тому времени, как я взяла в руки Лема, он уже несколько лет воздействовал на умы моих соотечественников. «Существуете ли Вы, мистер Джонс?» и «Вторжение» в небольшом сборнике «Вторжение с Альдебарана» (1960) удовлетворили маши смутные ожидания и потребности, — впрочем, больше, чем потребности — жажду. Лем напоминал нам каждой страницей: Cogito ergo sum! Да, он помогал нам существовать, напоминая, что мы мыслим, мыслим, — должны, по крайней мере, мыслить! И потом — беспрерывная демонстрация логического аппарата — в стране, где подавление способности к логическому мышлению было одной из важнейших, хотя никогда не эксплицированных, задач мощного аппарата советской пропаганды.

В эти первые годы появления Лема на нашей советской ниве официозные критики, конечно, стремились обломать его под «своего», домысливая за писателя. Пересказывая один из эпизодов «Магелланова облака», один из таких критиков писал в 1959 году: «Так Лем утверждает мысль, что и через тысячи лет не только будет существовать коммунизм, но и останутся коммунисты — передовой отряд человечества…» Наши правители не хотели делиться властью со Станиславом Лемом.

…А много лет спустя сподобилась с ним познакомиться. Конечно, это знакомство из серии тех, про которые говорят: «— Вы знакомы с таким-то? — Я с ним — да, а он со мной — нет». Пан Станислав, конечно, не помнит, как его замечательный переводчик Константин Душенко привел меня 26 июня 1993 года в его дом — в дни Краковской конференции «The nations and the stereotypes». Но я-то этот день помню! Плотный, с живыми карими глазами, веселый, несколько жовиальный Станислав Лем говорил много и увлекательно о будущем человечества, далеком и недалеком. Мне, как филологу, весело было слушать его оценки современных течений гуманитарной мысли:

— Есть сейчас такое течение — Деррида, Лакан… Это психопатия.

— Вы считаете — ничего там нет?

— Конечно, ничего!

…Приятно, сидя в Москве, свободно, без мыслей о цензуре, писать то, что думаешь о Станиславе Леме, — и от всей души поздравлять его.

Пусть только он знает, что «перестройку» и все последующее в России сделали его читатели. Не будь его — ничего бы не вышло: кому могло бы прежде всего прийти в голову, что это — возможно?..