"Соперники" - читать интересную книгу автора (Дейли Джанет)

22

По оставшейся трети страницы расплылось черное пятно; вероятно, подумала Флейм, Энн Морган в смятении и отчаянии бросила ручку. Она тоже была раздираема жгучими противоречиями, мучима тем же жутким страхом. Флейм не хотела читать дальше, догадываясь об остальном.

Она уже закрывала дневник, когда замечание Бена Кэнона внезапно вернуло ее к реальности:

– Интересное чтение, не правда ли?

– Да, – рассеянно отозвалась она, заметив яркий огонь и веселое потрескивание дров в камине, а также терпкий аромат трубочного табака.

В окнах, затемненных сгущавшимися сумерками, отражались уже включенные лампы. Где-то в доме послышался неторопливый приглушенный бой часов. Интересно, подумала Флейм, слышала ли Энн Морган тот же ежечасный звук?

– Хотите еще кофе, Флейм?

Адвокат стоял возле массивного камина, зажав в ладони трубку из корня вереска. Он указал изжеванным мундштуком на серебряный кофейник.

– Я заварил свежий и гарантирую – он не такой крепкий, как предыдущий.

Его лоснящиеся щеки округлились в улыбке, но глаза смотрели с хитринкой. Всякий раз, глядя на него, Флейм ожидала увидеть острые рожки, пробивающиеся сквозь бахрому волос вокруг лысины. И то, что их не было, казалось странным.

– Если вы проголодались, – вставил Чарли Рэйнуотер, удобно усаживаясь на стуле поближе к огню, – то примерно через час подадут бутерброды.

– Нет, не беспокойтесь. – Она взглянула на полузакрытый дневник у себя на коленях, где заложила страницу пальцем. – Полагаю, мне нет нужды читать дальше. Очевидно, она бросила мужа и сбежала с этим Джексоном Стюартом.

– В жизни нет ничего очевидного, – уверенно возразил Бен Кэнон. – Я предложил бы вам почитать дальше. Если вы уже дошли до гонок, то теперь начните – да, с ноября, числа с десятого.

Она разозлилась.

– Не будет ли быстрее и проще, если вы перескажете мне суть, мистер Кэнон?

– Да, – с готовностью согласился он. – Но в сложившихся обстоятельствах, миссис Стюарт, вам лучше узнать об этом из первоисточника. Я бы не хотел, чтобы меня обвиняли в односторонности и предвзятости.

В ответ на его улыбку Флейм сверкнула глазами и вновь обратилась к дневнику. Пытаясь отогнать от себя какое-то странное дурное предчувствие, она открыла книжицу и отыскала страницы с ноябрьскими датами.

9 ноября 1893 года.

Сегодня произошли две совершенно невероятные вещи! За завтраком Келл объявил, что на праздники мы поедем домой, в Канзас-Сити! Я мечтала, надеялась и стремилась к этой поездке с первого дня своего пребывания в Морганс-Уоке. В первый год мы не могли ехать, поскольку я ждала появления на свет моего драгоценного Джонни. А во второй и третий годы он был еще слишком мал, чтобы взять его с собой, а оставить его я не могла. К тому же вряд ли бы папа мне обрадовался, если бы я не привезла с собой его внука. А сейчас Джонни – здоровенький трехлетний крепыш, и мы едем все втроем. Келл уже позаботился о том, чтобы мы путешествовали в частном вагоне. Мы выезжаем третьего декабря и вернемся почти через месяц.

Праздничный сезон в Канзас-Сити… Я не могу его дождаться! Там будет столько вечеринок и приемов, столько праздничных увеселений – какое это будет радостное и прекрасное время!

Но что взять с собой и что надеть? Боюсь, пока я жила здесь, мои платья безнадежно вышли из моды. У меня нет выбора, кроме как внимательно изучить последний номер «Харперса» и что-нибудь придумать. На другое нет времени, а я не хочу, чтобы все мои тамошние друзья говорили, будто я превратилась в деревенщину.

Сегодня я ничего не смогла предпринять в отношении своего гардероба, так как… У нас был гость. И вы ни за что не отгадаете кто. Я с трудом могла поверить своим глазам. Когда Джонни проснулся после дневного сна, я вывела его на улицу поиграть. Стоял теплый солнечный день – из тех, что бывают прекрасной осенней порой, и я подумала: свежий воздух пойдет малышу на пользу. Боже правый, всего через месяц налетит ужасный северный ветер и нагонит мрачные, серые тучи с градом и снегом, а в такой холод уже носа не высунешь.

Как бы то ни было, по чистой случайности, пока Джонни резвился со щенками одной из охотничьих собак Келла, я оказалась на лужайке перед домом. Почему? Сама не знаю. Похоже, меня увлекла туда некая таинственная сила. Я взглянула в конец лужайки и увидела, как какой-то человек ведет прихрамывающую лошадь. По его платью я сразу определила, что он не из наших ковбоев или соседей-фермеров. Более того, я сразу поняла, хотя и не могла разглядеть его лицо с такого расстояния, что это Джексон Стюарт. Как часто я думала о нем в течение минувших недель, гадала, чем закончились для него Великие Гонки. Газеты пестрели сообщениями об убитых в спорах за землю. Некоторые из них были «скороходами» и не заслуживали лучшей участи, иные же, такие, как мистер Стюарт, были честными поселенцами. Столько раз я внушала себе, что он жив-здоров – и вот он явился!

Мистер Стюарт направлялся в Талсу, когда его прекрасный жеребец стал припадать на одну ногу. К счастью, он вспомнил, что находится поблизости от Морганс-Уока. День клонился к вечеру, и я знала, что ему не добраться до Талсы засветло, а потому предложила Келлу пригласить мистера Стюарта у нас переночевать, а утром он пустится в путь на одной из наших лошадей. Разумеется, Келл согласился…

Ужин в тот вечер был одним из самых приятных, если не лучшим для Энн за все время ее пребывания в Морганс-Уоке. Стараясь все получше устроить для их неожиданного, но желанного гостя, она не успела посвятить своему туалету достаточно времени. Но, судя по частым и одобрительным взглядам, которые бросал на нее Джексон Стюарт, он, очевидно, находил ее внешность вполне привлекательной. Она чувствовала себя цветком, распустившимся под лучами его внимания.

Естественно, разговор за столом беспрестанно вращался вокруг Великих Гонок в Чероки-Стрип, к которому все они так или иначе были причастны. Впервые Энн хотелось болтать без умолку, делясь многочисленными и разнообразными впечатлениями о начале гонок.

– Шум стоял поистине оглушительный, – говорила она. – Я слышала, что некоторые сравнивали его с сильной канонадой. Я не берусь судить, правильно ли это сравнение, но я знаю одно – этот грохот меня точно поглотил. Не могу себе представить, каково было находиться в самой гуще. Начало гонок и в самом деле было столь же опасным, как казалось со стороны? Вы ведь находились в самой гуще, мистер Стюарт. Расскажите нам, как это было.

– Какое-то массовое помешательство. У каждого участника на уме было только одно – вырваться вперед и при этом уцелеть. Но в первые несколько минут после ружейного залпа колеса заклинило, лошади заупрямились, телеги опрокинулись, верховые попадали с седел. Вспомнив эту жуткую сцену, Энн вздрогнула.

– И все это ради собственного клочка земли… Не могу понять, как можно ради мечты рисковать жизнью?!

– А что за жизнь без мечты? – мягко возразил Джексон Стюарт. – Жалкое существование, миссис Морган, без надежд на нечто значительное. А значительное обязательно должно произойти. Если нет, к чему и жить?

– А какая мечта у вас, мистер Стюарт? – спросил Крис.

Джексон Стюарт откинулся на спинку стула и обвел взглядом столовую с ее длинным столом из вишневого дерева и сияющей люстрой.

– В один прекрасный день стать обладателем такого же прекрасного дома, как Морганс-Уок. Попутешествовать, повидать мир.

– Крупно замахиваетесь, – заметил Келл.

– Стоит ли мечтать о малом, мистер Морган? – возразил Стюарт. – Вы же сами наверняка мечтали о большем!

Для Энн ужин закончился слишком скоро. Ей хотелось бы провести за столом еще часок, наслаждаясь приятным обществом Джексона Стюарта, однако, когда Келл поднялся, ей ничего не оставалось, как последовать его примеру. Не успела она об этом подумать, как Джексон Стюарт уже оказался рядом, чтобы отодвинуть для нее стул. Она поблагодарила его за предупредительность легким кивком головы, заметив полный откровенного восхищения взгляд, скрытый черными ресницами. Скрытый не от нее – от ее мужа. Пытаясь унять внезапно участившееся сердцебиение, она повернулась к Крису и вышла с ним из столовой, ее золотисто-коричневое платье мягко зашуршало от плавных движений.

– Каково было положение на новой территории перед вашим отъездом, мистер Стюарт?

При этом вопросе Келла Энн подавила вздох. Дела. Рано или поздно разговор неминуемо переходил на скот, урожай или политику.

– По-прежнему идут споры, кому принадлежит тот или иной участок. Видимо, пройдет не один месяц, прежде чем все утрясется. А те, что уже осели, с нетерпением ждут весны. Если у вас есть лошади на продажу, особенно рабочие, то там вы найдете обширный рынок, Морган. После гонок вряд ли осталась хоть одна незагнанная лощадь.

– Неплохая идея, Келл, – сказал Крис. – Вероятно, мы бы смогли снять со стогования дюжину голов. Молодняк оставить, а тех лошадей, что постарше, продать.

– Над этим стоит подумать, – уклончиво, как обычно, ответил Келл.

Задержавшись в дверях гостиной, Энн обернулась, непроизвольно взглянув на красавца гостя.

– С вашего позволения, джентльмены, я оставлю вас наедине с бренди и сигарами.

Похоже, для Джексона Стюарта это явилось неожиданностью, однако удивление мгновенно исчезло с его лица.

– Честно говоря, миссис Морган, я бы предпочел, чтобы вы не покидали наше общество. Я заметил рояль и надеялся, что сегодня вечером вы что-нибудь сыграете. Ведь вы музицируете, не так ли?

Из скромности Энн умолчала о том, что была хорошей пианисткой:

– Да, немного.

– В таком случае, могу ли я просить вас сыграть для меня? Я уже давно не слышал другой музыки, кроме бренчания по клавишам в салуне.

– Я… – Она нерешительно взглянула на Келла, но, судя по ласковому выражению его лица, он не был против. – Я с радостью что-нибудь для вас исполню, мистер Стюарт.

– Вы окажете мне честь, миссис Морган. – Он слегка поклонился, вдохновляя ее блеском глаз.

Вспыхнув от удовольствия, Энн вошла в гостиную и направилась к украшенному богатой резьбой роялю черного дерева. Усевшись на скамеечку, она оправила юбку и потянулась к нотам на пюпитре.

Слыша позвякивание хрустального штофа с бренди и приглушенный гул голосов за спиной, Энн обернулась.

– У вас есть какие-либо определенные пожелания, мистер Стюарт?

– Нет, – пропел он, подняв бокал за ее здоровье. – Я полагаюсь на ваш вкус.

– Тогда, пожалуй, из Баха.

Она выбрала концерт, исполненный затаенной страсти, и начала играть, ни на минуту не забывая о слушателях и стараясь показать себя с наилучшей стороны.

Когда она закончила, Стюарт зааплодировал.

– Превосходно, миссис Морган. Просто превосходно. – Она просияла от похвалы, выражавшейся как голосом, так и взглядом. – Но прошу вас, сыграйте еще.

– Да, Энн, исполни что-нибудь еще, – поддакнул Келл, быстро вставая с кресла. – Если позволите, мистер Стюарт, я оставлю вас на попечение жены. В библиотеке меня ждут неотложные бумаги. – И, повернувшись к Крису, добавил:

– Мне надо с тобой поговорить до того, как ты отправишься спать.

Энн попыталась было его удержать, но, поняв, что это бесполезно, плотно сжала губы. Вечно он так! Как же ей это надоело! Целыми днями он разъезжает верхом по своему любимому ранчо, а вечерами корпит над счетами и бухгалтерскими книгами, почти не уделяя времени жене.

Она повернулась к роялю и заиграла, бессознательно выбрав легкую пьеску. Примерно на середине она увидела, что Крис уходит, – он быстро ей улыбнулся, как бы обещая вернуться. Она в этом сомневалась – вряд ли ему удастся выбраться из лап Келла. Ну и пусть. Здесь был Джексон Стюарт. Она улыбнулась, зная, что его внимание безраздельно принадлежит ей.

Крис Морган вошел в библиотеку.

– Я только сейчас понял, кто сидит у нас в гостиной, Келл. – Он непроизвольно понизил голос. – Это Стюарт Очко. Поговаривают, будто он связан с бандой Дэлтона.

Келл оторвался от бухгалтерской книги с неразборчивыми, но подробными записями, – казалось, эта новость его вовсе не удивила.

– Думаю, эта связь оборвалась в прошлом году, когда банду Дэлтона уничтожили в Коффивилле.

Индейские территории издавна служили пристанищем для преступников. Эммет Грант и Боб Дэлтон большую часть своей жизни провели в Талсе. Местные жители старались не придавать значения этому обстоятельству. Слишком уж много времени и хлопот требовалось для того, чтобы заявить о злодеях ближайшим федеральным властям в Форт-Смите, штат Арканзас, расположенном за добрую сотню миль – три дня пути верхом или поездом. И обычно, когда полицейские приезжали на место действия, преступники, которых успевали оповестить, исчезали. Судья Паркер, по прозвищу Палач, изо всех сил старался поддерживать закон и правопорядок на вверенной ему территории, однако он да те сорок помощников, что были в его распоряжении, не могли должным образом справиться с этой задачей – блюстителей порядка требовалось раз в двадцать больше.

Крис остановился перед большим столом красного дерева.

– Ты с самого начала знал, кто он такой, верно?

– Да.

Крис отвернулся и провел рукой по золотистым волосам, на его лоб набежала морщинка.

– В таком случае, зачем же ты предложил ему остаться на ночь? Не исключено, что Стюарт Очко поставлял Дэлтону сведения о перевозках золота и тому подобное. Возможно, сейчас он занимается тем же самым для кого-нибудь другого.

– Его пригласила Энн. А я не мог выставить его вон без риска нанести ему обиду. Может, Дэлтона больше и нет, но у Стюарта остались другие дружки. А в это время года нам не хватит людей, чтобы установить ночной дозор за скотом, если он решит отомстить за воображаемое оскорбление.

Крису нечего было возразить против таких доводов. Вот уже не один год между местными жителями и преступными шайками существовало своего рода джентльменское соглашение: неприкосновенность имущества в обмен на убежище.

Но то было в теории. На практике же банки по-прежнему подвергались ограблениям, путешественников подстерегали засады, а скот угоняли, причем не всегда именно те отщепенцы, которые скрывались в этом районе. Царившее беззаконие подогревало всеобщее стремление передать земли крииков полностью под юрисдикцию правительства Соединенных Штатов и положить конец нынешней системе двоевластия.

– Ты намерен предупредить Энн? Вряд ли его лощадь захромала вблизи Морганс-Уока по чистой случайности.

– Может быть, – согласился Келл. – Но он не первый человек с сомнительным прошлым, кто здесь останавливается. Некоторые у нас даже работали. Не вижу смысла что-либо говорить Энн и заставлять ее попусту волноваться. Утром Стюарта здесь не будет. – Он вложил ручку в специальный стаканчик и кивнул на кресло напротив. – Сядь-ка и расскажи, как прошла сегодняшняя встреча.

Крис помолчал, вздохнув и собираясь с мыслями, затем опустился в кожаное кресло.

– Как и следовало ожидать, криики продолжают упорствовать. Они отказываются от переговоров с представителями комиссии Доса. Не знаю, к счастью это или к несчастью, но Закон Доса, принятый в марте прошлого года, предписывает провести переговоры со всеми пятью племенами, чтобы достичь соглашения об отмене коллективного владения землей и раздаче земельных участков – приблизительно ста шестидесяти акров – в индивидуальное пользование отдельным семьям. Криики на переговоры не идут. Как и остальные, они намерены драться.

– Где в этом случае оказываемся мы с нашим Морганс-Уоком?

– Посередине. – Крис беспомощно поднял руку. – Мы оба знаем, что племенные земли неизбежно раздробятся. Нашествие на Чероки-Стрип показало всю степень земельного голода. А сколько тысяч людей остались за бортом! И теперь они поглядывают в эту сторону. Правительство уже заявило, что все излишки земли будут проданы поселенцам.

– Я намерен сохранить эту долину за собой, Крис, – это прозвучало скорее клятвой, нежели констатацией факта.

– Я знаю. – Иногда Крису казалось, что для его брата Морганс-Уок важнее самой жизни. – Надо лишь позаботиться о том, чтобы мы первыми стояли в списках, а также о том, чтобы наверху у нас было побольше друзей.

Энн играла уже третью пьесу, а Кристофера Моргана все не было, когда Джексон Стюарт подошел к роялю и, облокотившись о него, стал рассеянно вертеть в руке стакан с бренди. Энн чрезвычайно смущала его близость, но еще больше – его взгляд, изучавший каждую деталь ее внешности: от дорогого черепахового гребня в прическе до изящных линий лифа шелкового платья. Она споткнулась на одном из труднейших пассажей, но доиграла уже без запинок.

– Великолепно, – прошептал он. – Просто великолепно.

Все это время он не сводил с нее глаз, и Энн охватило радостное чувство от того, что его слова относились не только к музыке. Она сняла руки с клавиатуры и постаралась спокойно держать их на коленях.

– Я рада, что мое исполнение доставило вам удовольствие.

Она подняла глаза, и от его взгляда у нее перехватило дыхание.

– Мне доставляет удовольствие не только ваша игра. – Мягкость его голоса была подобна ласковому прикосновению. – Как только я увидел вас тогда, у гостиницы в Гатри, среди грубой толпы поселенцев, я понял, что это не ваша стихия. Вот достойное вас окружение – богато обставленная гостиная и море поклонников! – Он помолчал, медленно обведя взглядом комнату; когда он снова на нее взглянул, в его синих глазах плясали насмешливые огоньки. – Правда, боюсь, что в настоящий момент все море состоит из одного только меня.

– Мне следовало бы рассердиться на вас за подобные речи, – заявила она, позволив себе слабую улыбку, – но у меня почему-то не получается.

– А все потому, что я говорю правду. Ведь вы рождены не в этих краях, миссис Морган. Ваша манера одеваться, музыкальный вкус, утонченная внешность – все говорит о том, что вы произошли из другой, более культурной среды.

– Вы правы, – Энн встала из-за рояля, и дорогая материя ее вечернего платья мягко зашуршала. – Моя родина – Канзас-Сити.

– Вы, верно, очень по нему скучаете?

– Иногда, – гордость не позволила ей признаться, как она была здесь несчастна. – Приемы, театр… Вы когда-нибудь бывали в оперном театре «Коутс»? О, он великолепен! – воскликнула она, не дав ему ответить. – Надеюсь, в декабре, когда мы с Келлом будем в Канзас-Сити, там дадут какой-нибудь спектакль.

– Вы… и ваш муж собираетесь в Канзас-Сити?

– Да, в декабре, мы едем на целый месяц. – Она повернулась к нему, и весь ее облик выражал необычайную радость по поводу предстоящей поездки. – Мы проведем праздники с моим отцом.

– Вы, должно быть, очень взволнованы?

– О, да. Я не была дома более четырех лет, хотя временами мне кажется, что прошла уже целая вечность.

– Когда вы отбываете? – Он рассеянно вертел стакан, глядя на нее с задумчивым интересом и уже выстраивая план.

– Третьего, – радостно отозвалась она.

Крис вернулся в гостиную, и Джексон Стюарт тут же откланялся.

– Уже поздно, а я продолжаю злоупотреблять вашим прелестным обществом. Пора идти спать, а не то у вас иссякнет терпение.

– Что вы, мистер Стюарт! – искренне возразила Энн.

– Благодарю вас. – Он взял ее руку и слегка сжал пальцы. – Я уеду рано утром, задолго до того, как вы проснетесь, миссис Морган. И навсегда сохраню воспоминания об этом вечере. Спасибо.

Он поднес ее руку к губам и задержал ее чуть дольше, чем то допускалось приличиями.

От такой дерзости на глазах у Криса и от теплого прикосновения его губ ее сердце вновь затрепетало.

– Ваше общество было чрезвычайно приятным, мистер Стюарт, – проговорила она, пытаясь дышать ровно.

Поклонившись Крису, он вышел из комнаты. Энн прислушалась к звуку его шагов, направлявшихся к лестнице, затем повернулась к Крису, чувствуя на себе его взгляд. Он смотрел на нее чересчур пристально.

– Он чрезвычайно любезен, не правда ли? – заметила она как можно более непринужденно.

– Он незнакомый человек, Энн, – напомнил Крис.

– И при этом очень симпатичный.

Верный своему слову, Джексон Стюарт уехал до того, как Энн закончила свой утренний туалет. Из окна спальни она видела, как он покидает Морганс-Уок верхом на одном из их крепких коричневых пони. Она пыталась внушить себе, что испытываемое сейчас ею щемящее чувство утраты – глупость. Однако, как бы то ни было, она не могла его преодолеть.

Спустя четыре дня Джексон Стюарт вернулся за своим жеребцом. Энн находилась в столовой, помогая Коре Мэ чистить серебро. То было препротивное занятие, однако иначе лентяйку было не заставить тщательно удалить темный налет. Заслышав неравномерный цокот копыт по лужайке, Энн нахмурилась и приблизилась к окну, смотревшему с фасада дома. Она знала, что для Келла было еще слишком рано.

При виде черного жеребца, так и норовившего перейти с рыси на галоп, она затаила дыхание. Верхом на лошади сидел Джексон Стюарт, он был в черном пиджаке и черной шляпе, а серебристый шелк его жилетки переливался на солнце. Когда он осадил беспокойного жеребца и спешился у парадного, ее вновь поразила его мужественная красота.

Он направлялся к двери! Отпрянув от окна, она быстро шагнула к выходу, но резко остановилась, с ужасом оглядывая рабочий передник, надетый поверх домашнего шерстяного платья в коричневую полоску, и перчатки, черные от окиси на серебре. Из передней донесся стук медного кольца о парадную дверь.

– Кора, открой дверь, быстро! – бросила она черной прислуге, поспешно стягивая перчатки и моля Бога, чтобы чернота не въелась в кожу.

– Да, мэм. – Стройная негритянка заторопилась вон, радуясь случаю прервать ненавистное занятие.

Энн сорвала с себя передник и, бросив его на стол вместе с перчатками, побежала к резным дубовым дверям, тут она вновь остановилась и пригладила забранные кверху волосы, дабы убедиться, что ни одна прядка не выбилась и не испортила прическу. Услышав, как Кора открывает дверь, она потерла щеки, чтобы они разрумянились. Хотя, пожалуй, в этом не было нужды – они и так горели от возбуждения. Затем, напустив на себя безмятежно-спокойный вид, она выплыла в прихожую и весело спросила:

– Кто там, Кора?

Негритянка стояла в дверях, заслоняя собой проход.

– Какой-то мистер Джексон Стюарт. Спрашивает господина Келла, а я говорю, что его сейчас нет.

Быстро приблизившись к прислуге, Энн отпустила ее коротким кивком головы и с приветливой улыбкой повернулась к стоявшему за дверью человеку, слыша, как часто бьется ее сердце. При ее появлении он сразу снял шляпу, обнажив блестящие черные волосы.

– Мистер Стюарт, какой приятный сюрприз, – сказала она. – Входите, пожалуйста. – Она шире распахнула дверь, приглашая его в дом.

Но он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Не стоит, миссис Морган. – И голос, и взгляд, скользнувший по ней со знакомым жадным выражением, говорили о явном сожалении. – Горничная сообщила мне, что вашего мужа нет дома, я же не хочу вас компрометировать – какой-нибудь проезжающий мимо сосед может подумать, что вы принимаете поклонника в отсутствие мужа.

– Разумеется, вы правы.

Энн ощутила жар во всем теле, осознав, что это именно то, чего она хочет – не пересудов соседей, разумеется, а другого: радостного возбуждения в присутствии поклонника; притворного негодования от его комплиментов, поощряющего на новые; деланной рассеянности, когда он слишком долго задержит ее руку в своей – словом, волнующего предвкушения. После четырех лет замужества все это исчезло из их взаимоотношений с Келлом. Да, по правде говоря, ее муж никогда и не смотрел на нее так, как Джексон Стюарт – точно жаждал ее похитить.

– Не могли бы вы передать вашему мужу мою благодарность за одолженную мне лошадь и заботу о моем жеребце? – попросил Джексон Стюарт.

– Конечно, – согласилась она с чрезмерной готовностью.

– Тогда прощайте, миссис Морган.

Когда он наклонился к ее руке, которую она машинально ему протянула, ее охватила паника.

– Увижу ли я… мы… вас еще когда-нибудь, мистер Стюарт?

Его губы едва коснулись тыльной стороны ее ладони, прежде чем он выпрямился.

– У меня такое чувство, что наши пути неминуемо пересекутся, миссис Морган, если судьба будет ко мне благосклонна.

Когда он отъезжал, Энн втайне надеялась на то, что его слова сбудутся – она хотела снова с ним встретиться и признавалась себе в этом без тени раскаяния.