"Площадь Магнолий" - читать интересную книгу автора (Пембертон Маргарет)

— Эй, парни! Дайте же наконец псу взглянуть на кролика! — воскликнул в сердцах Дэниел Коллинз, проталкиваясь к барной стойке. — Эй, бармен! Удели мне минутку, налей пинту слабенького! Если здесь всегда будет такая теснота, пока Джек Робсон в отпуске, я стану пить пиво в Блэкхите.

Пожилой бармен ухмыльнулся:

— Большого убытка от этого моему заведению не будет, особенно если все приятели Джека повадятся ходить сюда и после его окончательного возвращения. Держи свое пиво и постарайся растянуть его до закрытия паба. У меня рук не хватает исполнять все заказы.

Дэниел и не собирался его беспокоить второй раз, он не злоупотреблял алкоголем. Сегодня он пришел в «Лебедь» только из уважения к Джеку. Оглянувшись, он увидел за столиком в углу Мириам, Лию и Кристину.

— Присоединяйся к нам! — крикнула Мириам. — Свободных мест нет, собрались все приятели Джека из Льюишема и Катфорда. Иди, я подвинусь. — Она освободила для него местечко на банкетке, потеснив Кристину, и Дэниел сел.

— Хорошо, конечно, что Джек дома, — заметил он, — но из-за его друзей здесь такое же столпотворение, как в прошлое лето, когда сюда приходили янки. В баре должно быть тихо, спокойно, чтобы можно было отдохнуть, поиграть в картишки, обсудить с приятелем насущные дела. А в таком гвалте и самого себя не услышишь.

— Мало тебе тишины и покоя дома? — искренне удивилась Лия. — Если тебя раздражает шум, зачем же ты сюда пришел?

— В нашем доме покоя отродясь не бывало, — возразил Альберт, сделав изрядный глоток пива. — У нас это такая же редкость, как бананы. Кстати, скоро их снова начнут поставлять по реке в Лондон. Здорово, правда?

— Главное, чтобы весь груз не скупили спекулянты, — авторитетно заявил Дэниел, — и не взвинтили бы цены до небес.

Этот разговор услышала Нелли Миллер, сидевшая от их компании на расстоянии трех столов: слух у нее был отменный. Громоподобным голосом она воскликнула:

— Кто там говорит о спекулянтах? Благодаря им я недавно купила себе отличного парашютного шелка и сшила панталоны. Теперь мне не страшно падать с большой высоты, я совершу мягкую посадку. — Она похлопала себя по колену и расхохоталась.

— Не завидую я тому бедолаге, на голову которого ты свалишься! — крикнул какой-то шутник, и весь паб сотрясся от хохота.

Даже Кристина не сдержала улыбки, хотя ее снедало беспокойство. Джек отошел минут десять назад к стойке, чтобы заказать пива для приятелей, и заболтался с ними. Сегодня он был в центре всеобщего внимания, всем хотелось пожать ему руку и сказать несколько теплых слов. Она окинула взглядом его стройную широкоплечую фигуру и почувствовала, как свело низ живота. От Джека исходил необъяснимый магнетизм, и людей всегда тянуло к нему. Он становился заводилой в любой компании, лидерство было у него в крови. Кристина подумала, что Джек наверняка не понравился бы ее родителям, людям обеспеченным, уважаемым и законопослушным. Хотя это не помешало нацистам застрелить ее отца, а мать увезти в неизвестном направлении. С этой скромной добропорядочной женщиной поступили как со скотиной, увозимой на бойню.

Паб снова потряс взрыв хохота. Кристина не слышала, кто именно отпустил очередную шутку, Нелли или Чарли.

Она вновь ушла в свое горе, погрузилась в печальные размышления. Заметив, что девушка загрустила, Альберт встал из-за стола, чтобы заказать для нее лимонада, и добродушно предложил:

— Почему бы тебе не добавить в напиток капельку виски?

Тем временем Малком Льюис горячо говорил бармену:

— Ты не понял, почему на выборах победили социалисты? Сейчас поймешь! Потому что мы выиграли войну. А вот если бы мы ее проиграли, то английские землевладельцы лишились бы своей земли, она отошла бы Германии. Вскоре миллионы молодых англичан демобилизуются, и когда они вернутся домой…

— Я ничего не имею против кошек, — говорил в то же время какой-то приятель Джека наивной мисс Хеллиуэлл, — но с тех пор, как я съел одну из них, меня тошнит от одного их вида.

— Все они скоро женятся и станут нуждаться в жилье, — продолжал горячиться Малком Льюис, отхлебнув пива. — А когда они получат свой желанный дом, он обойдется им значительно дороже реальной стоимости, потому что какой-то умник скупил все участки в округе и требует непомерную плату за аренду земли. Но разве британские солдаты не заплатили за эту землю своей кровью? Разве не за нее они погибали?

— Прекрати визжать, Эмили! — успокаивала Нелли расстроенную мисс Хеллиуэлл. — Парень пошутил насчет кошки. Кошек в этой стране, слава Богу, пока не едят. Из их шкурок даже муфты не делают, хотя из некоторых пушистых пород могли бы получиться вполне приличные. Ха-ха-ха!

Дэниел, обеспокоенный ходом мысли Малкома Льюиса, спросил у всех сидящих за столом:

— А викарий знает о настроениях лидера бойскаутов? По-моему, он симпатизирует красным…

— К черту политику, давай-ка лучше споем! — воскликнула Мейвис, тряхнув обесцвеченными кудряшками. Ее губы и ногти на руках и ногах были выкрашены в огненно-красный цвет. На ней была пурпурная шифоновая блузка и блестящая зеленая узкая юбка. В таком наряде она походила на попугая с островов южных морей, но энергия из нее била ключом.

— Может быть, споем «Вниз по реке»? — предложила ее мамаша, отставляя в сторону пустой бокал, чтобы освободить место для полного, который принес для нее Альберт.

— Лучше уж «Будем обрывать весной сирень»! — сказал Дэниел, романтик по натуре, глядя, как двое приятелей Джека подсаживают Мейвис на стойку бара.

Кристина молча смотрела на происходящее. С каждым мгновением ее растерянность и недоумение нарастали. Неужели никто не понимает, что она здесь совершенно чужая и все вокруг кажется ей странным и диким? Альберт пододвинул к ней бокал с лимонадом, в который было добавлено виски. Джек отвернулся от стойки и наконец-то взглянул на жену, улыбающийся и веселый. Она подумала, что он сейчас подсядет к ней, и тоже улыбнулась. Но кто-то его окликнул, и надежда испарилась.

Она сжала в руке бокал и огляделась. Эта порой чересчур шумная и вульгарная вечеринка была типична для жителей площади Магнолий. Они привыкли именно так развлекаться по вечерам. Когда эти ребята были маленькими, они, наверное, дожидались возле дверей паба, пока их родители вдоволь навеселятся. Вероятно, Билли и Берил, а также Роза и Дейзи сидели на ступеньках у входа в «Лебедь» и радовались, если взрослые угощали их леденцами и лимонадом, купленными в буфете. Кристина в их возрасте проводила вечера иначе. По пятницам, например, в их семье устраивался торжественный ужин в честь наступившей субботы — особого дня для всех евреев. Бабушка разламывала хлеб, опускала каждый кусок в солонку и оделяла ими всех присутствующих за столом, по краям которого горели в подсвечниках длинные свечи. Этим обрядом она как бы подчеркивала их семейную связь.

Кристина поставила бокал на стол. Многие годы она жила, похоронив свое прошлое, не как немецкая еврейка Кристина Франк, а как обыкновенная жительница юго-восточного Лондона, торгующая на местном рынке. Эта новая Кристина Франк влюбилась в парня из своего района и обвенчалась с ним в местной церкви. У Кристины перехватило горло, она подумала, что сойдет с ума, если позволит прошлому захлестнуть ее. Ей следовало бы поделиться своими тревогами с Джеком, рассказать ему, как ее гложет вина из-за того, что она предала обычаи своего народа; поведать, как она убивается, вспоминая своих погибших родных, как не находит себе покоя, потому что одна смогла вырваться из нацистской Германии, когда там умирали сотни тысяч евреев. И разумеется, ей нужно было признаться, что она еще надеется на чудесную встречу с матерью и бабушкой.

Мейвис, пропустив мимо ушей пожелания Мириам и Дэниела, стала напевать «Чатанугу Чу-Чу». Ей подпевали Чарли и Гарриетта Годфри. Джек помахал Кристине, призывая ее подхватить модную песенку и веселиться вместе со всеми. Переодевшись из армейской формы в хлопковую рубаху с короткими рукавами и фланелевые брюки, он походил на бывалого боксера среднего веса, выделяясь среди окружающих его парней развитой мускулатурой, широкой грудью и узкой талией. Кристина вымучила улыбку и покачала головой, прядь темных волос упала ей на лоб. Она не могла встать из-за стола и присоединиться к соседям, окружившим ее мужа, потому что все сразу обратили бы внимание на ее расстроенный вид. Ей хотелось остаться с Джеком наедине, поговорить с ним по душам как с самым близким ей человеком, убедиться, что он понимает и сочувствует. Но он предпочел провести этот вечер в веселой компании друзей.

Днем им так и не удалось ни вволю побыть наедине, ни поговорить откровенно. Едва лишь они отдышались после бурной любовной игры, как в дверь постучала Роза. Она пришла сообщить, что бабушка уже заварила чай и все ждут их на кухне, в том числе и Чарли, жаждущий обнять своего сына. Кристина быстренько оделась и причесалась, а Джек лишь натянул штаны и в полуобнаженном виде вышел на многолюдную кухню. Ей хотелось умереть от стыда, ведь от Джека воняло потом и другими запахами, не оставляющими сомнений в том, чем они только что занимались в спальне.

Мириам разлила чай по чашкам, Лия раздала всем по свежеиспеченному бублику, а Чарли сообщил сыну, что скоро Гарриетта Годфри станет его мачехой. Джек, босой, голый по пояс, лохматый и дурно пахнущий, ответил, что для него предстоящая женитьба отца уже не, новость. Огорошенный этим, Чарли выпалил, что они с Гарриеттой намерены обосноваться после свадьбы в ее доме, так что Джек и Кристина могут спокойно перебираться в его хибару. Было выпито много чая и съедена гора бубликов. Затем в кухню ввалилась Нелли Миллер и поинтересовалась, не привез ли Джек трофейных товаров на продажу. Потом стали появляться его приятели из Катфорда и Льюишема, и от их оглушительного смеха у Кристины заболела голова.

Ей почему-то казалось, что Керри понимает, что с ней творится, и сочувствует ей. Их с Дэнни каморка находилась между спальней Альберта с Мириам и комнатой Лии. Глядя, как весело Керри подпевает мужу, склонив голову ему на плечо, Кристина вновь удивилась, как этой паре удается заниматься любовью, когда в доме царит настоящий бедлам.

Дверь паба распахнулась, и под аплодисменты присутствующих вошли Кейт и Леон.

— Где вы пропадали? — поинтересовался Чарли у Кейт, подойдя к ней и чмокнув ее в щеку мокрыми от пива губами. — Пора заказывать улитки, а вы еще трезвые.

Кейт надела на вечеринку длинное платье в бело-розовую полоску с широким белым поясом на талии. В длинную золотистую косу была вплетена белая лента, что навевало мысли о свадьбе. Альберт игриво спросил:

— Не могла бы ты так же красиво заплести хвост моей лошади? Вся улица сбежалась бы посмотреть на мою модницу!

— Хорошо, Альберт, я попробую, если ты ее подержишь, пока я буду причесывать хвост, — с улыбкой ответила Кейт. — Только боюсь, что ей это вряд ли понравится.

— Куда ему удержать лошадь! — крикнула Мириам. — Он сам-то едва на ногах держится. Присаживайся за наш стол, Кейт! По-моему, Хетти и Дэниел хотят потанцевать.

Кейт втиснулась между ней и Кристиной и шепнула ей на ухо:

— Пришел ответ из Красного Креста. Пока ничего конкретного, но…

— Мейвис! Давай споем какую-нибудь добрую старую английскую песню, а не американскую дребедень типа буги-вуги, — предложил Дэниел. — Например, «Может быть, это потому, что я родом из Лондона» или же «Мой старый отец».

— А я хочу американские песни! — подала голос раскрасневшаяся Эстер Хеллиуэлл из своего инвалидного кресла. — Обожаю буги-вуги!

— Твой отец сейчас дома? — живо спросила Кристина. — Мне бы хотелось поговорить с ним!

— Конечно, дома. Но к чему спешить? Ничего особенного в этом письме нет…

Но Кристина уже вскочила и оглянулась на Джека в надежде встретиться с ним взглядом. Он стоял возле стойки бара и заказывал очередную порцию спиртного для всех.

Мейвис, разогревшись импровизацией «Чатануги Чу-Чу», демонстративно проигнорировала просьбу Дэниела спеть какую-нибудь известную старую песенку, покосилась на Кристину и заголосила «Мой парень вернулся домой». Лишь позже, поднимаясь по улице Магнолия-Хилл на площадь, Кристина смекнула, что это ей намеренно был брошен дерзкий вызов.

Обнаружив исчезновение жены Джека, Мириам вскинула брови.

— А куда запропастилась Кристина? — громко поинтересовалась она, тряхнув завитыми барашком волосами. — Билли вот-вот принесет улитки.

— Она пошла поговорить с моим отцом по одному важному делу, — объяснила Кейт, понимая, что лучше не дожидаться, пока Мириам начнет расспрашивать всех присутствующих, и удовлетворить ее любопытство. — А кто это там стоит возле Дэниела? Уж не Малком ли Льюис? Вот уж не думала, что лидер бойскаутов не прочь выпить пивка. Бойскауты должны быть всегда трезвыми!

Проследив за тем, чтобы никто из друзей не остался без выпивки, Джек обернулся. Ему хотелось позвать жену, чтобы она была рядом, а не сидела в углу со скучающим видом. Не увидев ее на банкетке, он нахмурился: что за фокусы, куда она запропастилась? Если бы она вышла в туалет, то непременно прошла бы мимо стойки, и он бы ее увидел.

Кейт вскочила, чтобы потихоньку подойти к нему и все объяснить. Но в этот момент Мириам крикнула:

— Если ты ищешь свою ненаглядную, Джек, так она пошла поболтать о чем-то с отцом Кейт. Между прочим, наш столик обделили угощением, закажи-ка для меня еще бокал портвейна с лимонадом.

Керри, стоявшая рядом с Джеком, зарычала от досады: стоило мамаше выпить пару бокалов, как она совершенно распоясывалась и начинала разговаривать еще громче и развязнее, чем обычно.

— Не обижайся на нее, Джек! Она думает, что все еще на рынке, — попыталась разрядить обстановку Керри.

Но Джек ее не слушал, его взбесил странный поступок Кристины. Как посмела она уйти в разгар веселья, не предупредив его?

Заметив, что он помрачнел, Кейт протиснулась сквозь шумную толпу и, подойдя к нему, взволнованно сказала:

— Не волнуйся, пожалуйста! Кристина пыталась привлечь твое внимание, но ты заказывал выпивку. Хорошая вечеринка, правда? Я не видела многих ребят с тех пор, как мы окончили школу. Кто этот парень с усами? Неужели Арчи Каммингс? Говорят, что его демобилизовали из десантников после ранения…

Но отвлечь внимание Джека от волновавшей его проблемы было не так-то просто.

— Какого дьявола Кристина побежала разговаривать с твоим отцом именно сейчас? — спросил он. — Совсем недавно она его избегала.

— Ты долго отсутствовал, Джек! Здесь многое изменилось, — ответила Кейт. — Кристина давно нормально общается с моим отцом.

— Но с чего бы ей вдруг приспичило поговорить с ним именно теперь? — не унимался Джек, с беспокойством поглядывая на друзей. Ему не хотелось, чтобы кто-то из них заметил, что он всерьез обеспокоен исчезновением жены.

Со стороны действительно могло показаться странным, что Кристине, понадобилось беседовать с Карлом Фойтом вечером, наедине. Почему бы им не встретиться днем у калитки или где-нибудь еще на свежем воздухе? Кейт растерялась, не зная, что ответить Джеку. Очевидно, Кристина еще не поделилась с мужем своими заботами, не объяснила, что пытается разыскать бабушку и маму с помощью единственного немца, живущего в окрестностях. Но взять на себя смелость выдать чужую тайну Кейт не решилась, это была личная Кристинина проблема.

— Не знаю, Джек, — робко промолвила она. — По-моему, она надеется, что папа сможет ей в чем-то помочь. Ведь он тоже немец.

Джек изумленно вытаращил глаза. Жена вся сжималась, когда в ее присутствии кто-нибудь говорил о ненавистной ей стране — ведь с Германией у нее были связаны самые страшные воспоминания. Она много выстрадала, прежде чем оказалась в Англии.

— По-моему, кто-то заморочил тебе голову, Кейт! — в сердцах воскликнул он. — При всем моем к тебе уважении, хочу напомнить, что Кристина терпеть не может, когда при ней упоминают немцев или Германию.

Кейт еще больше растерялась: ну как объяснить ему, что он заблуждается?

— Эй, Джек, не грусти! — крикнула Мейвис. — Давай-ка споем что-нибудь! Иди сюда!

Один из приятелей Джека качнул головой в сторону Леона:

— А кто этот черномазый? Американец?

— Нет. — Джек поудобнее устроился на высоком барном табурете. — Он англичанин и живет неподалеку.

— Ну, если он тебя не раздражает, старина, то пусть остается, — согласился парень с нездоровым цветом лица, глаз которого подергивался от нервного тика. — Только американские негры обычно держатся особняком и сюда не суются, чтобы не возникли проблемы. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Кейт напряглась. Уже во второй раз за сегодняшний день ей пришлось выслушивать презрительные замечания о цвете кожи Леона. Он еще в начале их знакомства предупреждал о неизбежности этого, но до сегодняшнего дня ей казалось, что она сможет дать отпор любому грубияну. Но как показала практика, она еще не готова отстаивать свое мнение ни перед Джоссом Харви, ни перед местными жителями.

Первым ее желанием было отвести приятеля Джека в сторону и высказать ему все, что она о нем думает. Однако это могло вылиться в некрасивую сцену, а ей не хотелось портить Джеку вечеринку. Но и оставаться здесь она больше не могла. Кейт обернулась и посмотрела на Леона. Тот спокойно о чем-то разговаривал с Гарриеттой и Чарли, лицо его выглядело хмурым и усталым. Кейт понимала, что их беседа о Джоссе Харви не прошла для него бесследно.

— Этот темнокожий парень мой приятель, — услышала она голос Джека. — Оставь его в покое.

Кейт, переполняемая благодарностью за нежданную поддержку, отошла от стойки, миновала Малкома Льюиса и направилась к мужу. Джек ее выручил. Он не был другом Леона, однако решил за него вступиться. Отныне все приятели Джека будут знать, что лучше не оскорблять Леона в его присутствии.

Леон обнял жену за талию и ласково произнес:

— Привет, дорогая! Я решил, что ты обо мне забыла. — В его печальных глазах вспыхнули смешинки. — Гарриетта и Чарли уже наметили день своей свадьбы. Они считают, что им лучше пожениться в будни, чтобы Билли не смог подарить им на счастье ведро угля.

— Мы решили устроить тихое торжество, — пояснила Гарриетта, повысив голос, чтобы перекрыть воодушевленное пение Мейвис и Джека.

— Не будь такой наивной, дорогая! — покачал головой Чарли. — Разве на площади Магнолий можно устроить тихое торжество?

Гарриетта не нашлась что ответить.

— А вот и устрицы! — раздался радостный вопль Альберта. — Налетайте!

— Я хочу домой, — сказала Кейт Леону, воспользовавшись тем, что все потянулись за принесенным Альбертом лакомством. — Ты не возражаешь, если мы потихоньку исчезнем?

Он прижал ее к себе еще крепче.

— Вряд ли нас кто-нибудь хватится.

— Нужно иметь собственную вилку для извлечения устриц из раковины, Дэнни! — выговаривала Мириам зятю. — Я тебе свою не дам. Боже правый, когда же ты повзрослеешь?

— Я тысячу лет не ела улиток, — говорила Мейвис Джеку, озорно блестя глазами, явно вкладывая в свои слова сексуальный подтекст. — Но если ты считаешь, что мне пора разогреться…

— Отстань от него! — крикнул ей Арчи Каммингс. — Я могу тебя угостить. Выберу самую сочную!

Под общий хохот Кейт и Леон покинули бар, услышав напоследок колкий ответ Мейвис:

— Оставь свою улитку себе, Арчи! Я слышала, что ее из раковины никакой вилкой не вытащишь.

Дверь захлопнулась, и Леон, усмехнувшись, заметил:

— И Гарриетта надеется сыграть здесь тихую свадьбу? Ничего у нее из этой затеи не выйдет.

— Чарли ей это объяснит, — рассмеялась Кейт.

Леон обнял ее за плечи, она обхватила рукой его талию. На душе у него полегчало.

— Странная все-таки эта парочка! — заметила Кейт. — Гарриетта всю жизнь слыла старой девой: никакой губной помады, неизменный пучок на затылке, всегда строгая и подтянутая. Воплощение порядочности! Ее никогда не величали по имени, исключительно официально. И вдруг она начинает обучать грамоте Чарли! И вот уже вся площадь обращается к ней по имени, и она ходит в паб и распевает вместе со всеми песни.

— Да разве мало счастливых семей кажутся странными! — воскликнул Леон, когда они завернули за угол. — Взять хотя бы нас самих. Ведь наверняка, глядя на нас, кое-кто качает головой и гадает, что нас связывает. Или, к примеру, возьмем Кристину с Джеком. Она еврейка из Германии, выросшая в обеспеченной семье. Джек — простой парень, сорвиголова из южного Лондона. Не представляю, как он будет жить, когда демобилизуется!

Кейт промолчала, в отношениях Кристины и Джека ее беспокоило кое-что еще. В частности, когда же подруга наконец доверит мужу свои сокровенные тайны? И как поведет себя Джек, когда это произойдет?