"Тайна булавки" - читать интересную книгу автора (Уоллес Эдгар)Глава 14На следующий день утром Тэб отправился в Стон-коттедж. Оказалось, что мисс Эрдферн вернулась в город, и молодой человек тотчас же направился в Централь-отель. Как только журналист переступил порог ее маленькой гостиной, он почувствовал, что артистка догадалась о причине его раннего прихода. – Вам спешно нужно меня видеть, не так ли? – спросила она. – В чем дело? В голосе ее Тэб уловил теплые нотки, которых он не замечал раньше. Во взгляде прекрасных глаз светились доброта и глубокая печаль. Молодой человек решил, что лучше всего прямо приступить к делу. – Прошлой ночью некая женщина побывала в Майфилде в сопровождении китайца и исчезла в тот миг, когда в конце улицы показалась полиция. Эта же женщина обычно посещала старика Трэнсмира между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи… Мисс Эрдферн некоторое время задумчиво молчала. – Я сказала вам, что не знала Трэнсмира, – промолвила она наконец совершенно спокойно. – Это была ложь с моей стороны… Я очень хорошо знала старика, но по некоторым причинам не могла сознаться в этом… Затем она прибавила более тихим голосом: – Я должна сознаться, что еще раз сказала вам неправду… – О потере драгоценностей? – быстро спросил молодой человек. – Да. – Вы их вовсе не теряли? – Нет. И мне было достоверно известно, где они находятся… Но я была страшно напугана и должна была принять какое-нибудь решение. Во всяком случае я не жалею об этом. Последовало довольно продолжительное молчание. – А полиция… знает? – спросила молодая женщина. – Про вас? Нет, – быстро ответил журналист. – Однако легко может узнать. Не через меня, конечно… – Сядьте, – сказала мисс Эрдферн, указав ему на кресло рядом с собой. Тэб думал, что она готовится рассказать ему об исчезновении драгоценностей, но ошибся. – Поймите, что я не могу еще объяснить вам причины всего происшедшего, – начала молодая женщина. – Во всяком случае могу лишь вас заверить, что ничего не знала об убийстве. Вероятно, вы так и думали? Тэб утвердительно кивнул. – Я ничего не знала об этом преступлении до воскресенья. Утром я собралась ехать в Стон-коттедж, купила по дороге газету и тогда только узнала об убийстве старика… Мне нужно было принять быстрое решение, и я пошла в полицейский участок и рассказала там то, что вы знаете. Я знала, что коробка находится в подвальной комнате, и должна была тут же придумать какое-нибудь объяснение… – Каким же образом она очутилась в подвальной комнате? – спросил Тэб, но, тотчас же поняв неуместность своего вопроса, густо покраснел. – Это уже относится к «другому рассказу», – ответила артистка и устало улыбнулась. – Вы верите мне? Он окинул ее быстрым взглядом, и глаза их встретились. – Разве это имеет какое-нибудь значение? – спокойно спросил он. – Для меня это имеет большое значение, – так же спокойно ответила она. Тэб первый опустил глаза. Мисс Эрдферн продолжала тем же спокойным тихим голосом: – Можете ли вы помочь мне, господин Тэб? Не в том деле, о котором мы только что говорили… – Я готов помочь вам и в этом деле, – горячо проговорил молодой человек. – Я верю вам, – сказала мисс Эрдферн. – Но сейчас, как это ни странно, я не нуждаюсь в помощи… Дело, о котором я хочу вас просить, личного характера. Помните, вы говорили мне о своем друге? – О Рексе? – удивленно спросил Тэб. – Да… Ведь он уехал в Неаполь, не правда ли? – продолжала молодая женщина. – Я получила от него письмо с парохода… Тэб улыбнулся. – Бедный мальчик! Вероятно, он просит у вас фотографию с автографом? – Больше того, – спокойно ответила артистка. – Господин Лендер сделал мне великую честь: он просит моей руки… Тэб удивленно уставился на нее. – Я не хочу показывать вам его письмо, – продолжала молодая женщина, – это было бы нехорошо с моей стороны… Он просит меня поместить ответ в «Мегафоне». Он говорит, что у него есть в Лондоне доверенный, который передаст его по беспроволочному телеграфу… Я думала… – Вы думали, что я являюсь этим доверенным? – перебил ее Тэб. – Нет, я ничего не знаю об этом. Мисс Эрдферн облегченно вздохнула. – Вы поместите ответ в газете? – быстро спросил молодой человек. – Я уже послала его в «Мегафон», – тихо ответила девушка – Если он вас интересует – вот, пожалуйста… Она подошла к письменному столу, взяла лист бумаги и передала его Тэбу. «Рекс, то, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я никогда не дам другого ответа». – Мне довольно часто приходилось получать такие письма, – просто и спокойно сказала мисс Эрдферн. – Часто я даже не давала себе труда отвечать на них… Если бы я не знала, что господин Лендер ваш друг… не думаю, чтобы я ответила… Хотя… – задумчиво проговорила она, – племянник господина Трэнсмира имеет право требовать к себе некоторого внимания. – Бедный мальчик! – сочувственно произнес журналист. – Сегодня утром я получил от него телеграмму: он доволен путешествием. Тэб взял шляпу. Прощаясь с мисс Эрдферн, журналист сказал: – Надеюсь, вы все же расскажете мне когда-нибудь и «другую историю»? Разумеется, если пожелаете… Я должен предупредить вас: полиция легко может обнаружить, кто была неизвестная дама, посещавшая Трэнсмира… Верьте мне, что я сделаю тогда все, что в моих силах, чтобы помочь вам… Она схватила его руку обеими руками и воскликнула: – В течение двенадцати лет я жила под страшным гнетом, под гнетом, созданным моим же честолюбием! И если полиция теперь заподозрит меня по той причине, что я внезапно покинула сцену… – Это и была причина того, что вы покинули сцену? – быстро спросил молодой человек. – Это была одна из двух причин, – неохотно ответила мисс Эрдферн. Уже стоя на пороге, Тэб задал ей давно мучивший его вопрос: – Вероятно, вам известно, что находилось в потайном ящике, сделанном наподобие кирпича? – Я знаю лишь, что там были документы, написанные на китайском языке, – ответила артистка. – Не думаете ли вы, что они могли послужить ключом к разгадке таинственного убийства? – продолжал допытываться Тэб. Она отрицательно покачала головой. Тэб улыбнулся ей на прощанье и вышел из комнаты. Все его сомнения относительно мисс Эрдферн рассеялись: он понял, что беззаветно любит эту прекрасную девушку, любит с того самого вечера, когда в первый раз увидел ее. Уэллингтона Броуна было трудно задержать: в руках полиции не было ни одного портрета этого таинственного человека. Правда, у одного из пассажиров парохода, на котором Броун прибыл из Китая, оказался случайно снимок группы, среди которой был и Уэллингтон, но лицо его вышло туманным и неясным. При помощи этого снимка и указаний, данных Тэбом, одним из лондонских художников был сделан более или менее похожий на бородатого человека, перчатки которого были найдены в подвале дома Трэнсмира, рисунок, воспроизведенный потом во всех газетах. Что касается Вальтерса, или Вальтера Феллинга, то он скрывался в небольшой, переполненной постояльцами комнатке гостиницы одного из бедных кварталов. Вряд ли даже самый опытный сыщик, несмотря на имеющиеся у полиции изображения, признал бы его сейчас: борода отросла, щеки ввалились, очертания лица совершенно изменились. Вальтерс понимал, что ему нечего ждать пощады: все улики были против него. Иногда по ночам, особенно в дождливую погоду, он отваживался выйти на улицу. Избегая кварталов, в которых его знали, он выходил на людную Рид-стрит, стараясь не попадаться на глаза полицейским. Вальтерс прочел все газеты, какие мог достать, и запомнил почти каждую строчку, относящуюся к убийству в Майфилде. Вызывало недоумение, в какой мере причастен был Уэллингтон Броун к этому убийству. Тем не менее известие о розысках Броуна обрадовало его: значит, не он один находится под подозрением. Однажды вечером, когда Вальтерс таким образом прогуливался по Рид-стрит, мимо него быстрой семенящей походкой прошел китаец. Он тотчас же узнал И Линга: хозяин «Золотой крыши» часто бывал в Майфилде. Когда И Линг проходил мимо Вальтерса, лицо того было ярко освещено светом фонаря, однако китаец остался невозмутим, и Вальтерс решил, что погруженный в свои мысли И Линг не обратил на него внимания. Если бы он знал, что китаец видел и признал его, он, вероятно, не спал бы всю ночь. И Линг спокойно продолжал идти по Рид-стрит. Завернув в узкий переулок, он остановился перед запертым магазином и постучался в боковую дверь. Она тотчас же открылась, и китаец вошел в совершенно темную переднюю. Ощупью он поднялся по скрипучей лестнице в одну из боковых комнат, освещенных четырьмя свечами. Стены комнаты были оклеены дешевыми, выцветшими от времени обоями. Единственной мебелью был широкий диван, на котором сидел пожилой китаец, что-то вырезывавший из слоновой кости. – Ио Ленгфо, – спросил И Линг, – как себя чувствует ваш постоялец? – Отлично, ваше превосходительство, – ответил китаец. – Он спал весь день и только что выкурил три трубки. Он также выпил виски, присланное вами… – Я хочу видеть его, – произнес И Линг и положил на диван несколько монет. Старик взял деньги, отложил свою работу и повел посетителя наверх по лестнице в небольшую комнату, скудно освещенную маленькой керосиновой лампой. На старом полинявшем матрасе на полу лежал человек в одном нижнем белье, босой. Около матраса стоял поднос, на котором помещались трубка, стакан и часы. Уэллингтон Броун с трудом приподнял голову и уставился на посетителя. – И Линг, вы пришли покурить? – спросил он на кантонском наречии. – Я не курю, – ответил китаец на том же наречии. – Завтра мне нужно будет повидать старика Джесса… – промолвил Броун, и голова его снова тяжело опустилась на матрас. – Я должен поговорить с ним о важном деле… – пробурчал он уже сквозь сон. И Линг нагнулся и дотронулся до его запястья своими тонкими желтыми пальцами: пульс был слабый, но ровный. – Каждое утро освежайте эту комнату, – обратится И Линг к пожилому китайцу. – Не впускайте сюда других курильщиков… Вы понимаете, Ио Ленгфо, его нельзя выпускать отсюда. – Но сегодня утром он уже порывался уйти, – заметил китаец. – Он останется здесь долго: я хорошо знаю его. Когда он был на Амуре, то не выходил из дому в течение трех месяцев… Трубка должна быть всегда наготове. Вы меня поняли… И Линг неслышными шагами спустился по лестнице и вышел на улицу. По дороге в «Золотую крышу» он обернулся лишь раз, но этого было достаточно, чтобы заметить, что человек, которого он видел, входя в переулок, следит за ним. Теперь он был на другой стороне улицы и старался держаться в тени. И Линг вошел в дверь своей квартиры, открыл отверстие в ящике для писем и принялся наблюдать. Человек остановился по другую сторону улицы. Свет от фонаря падал на его затылок, лицо оставалось в тени. «Это не полицейский», – подумал И Линг. Он позвал слугу. – Пойди за человеком, стоящим на той стороне улицы, – приказал он, – и проследи за ним… Слуга вернулся через четверть часа и сказал, что незнакомец скрылся в толпе. И Линг был уверен, что он не был ни полицейским, ни журналистом. |
|
|