"Тайна булавки" - читать интересную книгу автора (Уоллес Эдгар)

Глава 14

На следующий день утром Тэб отправился в Стон-коттедж. Оказалось, что мисс Эрдферн вернулась в город, и молодой человек тотчас же направился в Централь-отель.

Как только журналист переступил порог ее маленькой гостиной, он почувствовал, что артистка догадалась о причине его раннего прихода.

– Вам спешно нужно меня видеть, не так ли? – спросила она. – В чем дело?

В голосе ее Тэб уловил теплые нотки, которых он не замечал раньше. Во взгляде прекрасных глаз светились доброта и глубокая печаль.

Молодой человек решил, что лучше всего прямо приступить к делу.

– Прошлой ночью некая женщина побывала в Майфилде в сопровождении китайца и исчезла в тот миг, когда в конце улицы показалась полиция. Эта же женщина обычно посещала старика Трэнсмира между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи…

Мисс Эрдферн некоторое время задумчиво молчала.

– Я сказала вам, что не знала Трэнсмира, – промолвила она наконец совершенно спокойно. – Это была ложь с моей стороны… Я очень хорошо знала старика, но по некоторым причинам не могла сознаться в этом…

Затем она прибавила более тихим голосом:

– Я должна сознаться, что еще раз сказала вам неправду…

– О потере драгоценностей? – быстро спросил молодой человек.

– Да.

– Вы их вовсе не теряли?

– Нет. И мне было достоверно известно, где они находятся… Но я была страшно напугана и должна была принять какое-нибудь решение. Во всяком случае я не жалею об этом.

Последовало довольно продолжительное молчание.

– А полиция… знает? – спросила молодая женщина.

– Про вас? Нет, – быстро ответил журналист. – Однако легко может узнать. Не через меня, конечно…

– Сядьте, – сказала мисс Эрдферн, указав ему на кресло рядом с собой.

Тэб думал, что она готовится рассказать ему об исчезновении драгоценностей, но ошибся.

– Поймите, что я не могу еще объяснить вам причины всего происшедшего, – начала молодая женщина. – Во всяком случае могу лишь вас заверить, что ничего не знала об убийстве. Вероятно, вы так и думали?

Тэб утвердительно кивнул.

– Я ничего не знала об этом преступлении до воскресенья. Утром я собралась ехать в Стон-коттедж, купила по дороге газету и тогда только узнала об убийстве старика… Мне нужно было принять быстрое решение, и я пошла в полицейский участок и рассказала там то, что вы знаете. Я знала, что коробка находится в подвальной комнате, и должна была тут же придумать какое-нибудь объяснение…

– Каким же образом она очутилась в подвальной комнате? – спросил Тэб, но, тотчас же поняв неуместность своего вопроса, густо покраснел.

– Это уже относится к «другому рассказу», – ответила артистка и устало улыбнулась. – Вы верите мне?

Он окинул ее быстрым взглядом, и глаза их встретились.

– Разве это имеет какое-нибудь значение? – спокойно спросил он.

– Для меня это имеет большое значение, – так же спокойно ответила она.

Тэб первый опустил глаза.

Мисс Эрдферн продолжала тем же спокойным тихим голосом:

– Можете ли вы помочь мне, господин Тэб? Не в том деле, о котором мы только что говорили…

– Я готов помочь вам и в этом деле, – горячо проговорил молодой человек.

– Я верю вам, – сказала мисс Эрдферн. – Но сейчас, как это ни странно, я не нуждаюсь в помощи… Дело, о котором я хочу вас просить, личного характера. Помните, вы говорили мне о своем друге?

– О Рексе? – удивленно спросил Тэб.

– Да… Ведь он уехал в Неаполь, не правда ли? – продолжала молодая женщина. – Я получила от него письмо с парохода…

Тэб улыбнулся.

– Бедный мальчик! Вероятно, он просит у вас фотографию с автографом?

– Больше того, – спокойно ответила артистка. – Господин Лендер сделал мне великую честь: он просит моей руки…

Тэб удивленно уставился на нее.

– Я не хочу показывать вам его письмо, – продолжала молодая женщина, – это было бы нехорошо с моей стороны… Он просит меня поместить ответ в «Мегафоне». Он говорит, что у него есть в Лондоне доверенный, который передаст его по беспроволочному телеграфу… Я думала…

– Вы думали, что я являюсь этим доверенным? – перебил ее Тэб. – Нет, я ничего не знаю об этом.

Мисс Эрдферн облегченно вздохнула.

– Вы поместите ответ в газете? – быстро спросил молодой человек.

– Я уже послала его в «Мегафон», – тихо ответила девушка – Если он вас интересует – вот, пожалуйста…

Она подошла к письменному столу, взяла лист бумаги и передала его Тэбу.

«Рекс, то, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я никогда не дам другого ответа».

– Мне довольно часто приходилось получать такие письма, – просто и спокойно сказала мисс Эрдферн. – Часто я даже не давала себе труда отвечать на них… Если бы я не знала, что господин Лендер ваш друг… не думаю, чтобы я ответила… Хотя… – задумчиво проговорила она, – племянник господина Трэнсмира имеет право требовать к себе некоторого внимания.

– Бедный мальчик! – сочувственно произнес журналист. – Сегодня утром я получил от него телеграмму: он доволен путешествием.

Тэб взял шляпу. Прощаясь с мисс Эрдферн, журналист сказал:

– Надеюсь, вы все же расскажете мне когда-нибудь и «другую историю»? Разумеется, если пожелаете… Я должен предупредить вас: полиция легко может обнаружить, кто была неизвестная дама, посещавшая Трэнсмира… Верьте мне, что я сделаю тогда все, что в моих силах, чтобы помочь вам…

Она схватила его руку обеими руками и воскликнула:

– В течение двенадцати лет я жила под страшным гнетом, под гнетом, созданным моим же честолюбием! И если полиция теперь заподозрит меня по той причине, что я внезапно покинула сцену…

– Это и была причина того, что вы покинули сцену? – быстро спросил молодой человек.

– Это была одна из двух причин, – неохотно ответила мисс Эрдферн.

Уже стоя на пороге, Тэб задал ей давно мучивший его вопрос:

– Вероятно, вам известно, что находилось в потайном ящике, сделанном наподобие кирпича?

– Я знаю лишь, что там были документы, написанные на китайском языке, – ответила артистка.

– Не думаете ли вы, что они могли послужить ключом к разгадке таинственного убийства? – продолжал допытываться Тэб.

Она отрицательно покачала головой.

Тэб улыбнулся ей на прощанье и вышел из комнаты.

Все его сомнения относительно мисс Эрдферн рассеялись: он понял, что беззаветно любит эту прекрасную девушку, любит с того самого вечера, когда в первый раз увидел ее.


Уэллингтона Броуна было трудно задержать: в руках полиции не было ни одного портрета этого таинственного человека. Правда, у одного из пассажиров парохода, на котором Броун прибыл из Китая, оказался случайно снимок группы, среди которой был и Уэллингтон, но лицо его вышло туманным и неясным.

При помощи этого снимка и указаний, данных Тэбом, одним из лондонских художников был сделан более или менее похожий на бородатого человека, перчатки которого были найдены в подвале дома Трэнсмира, рисунок, воспроизведенный потом во всех газетах.

Что касается Вальтерса, или Вальтера Феллинга, то он скрывался в небольшой, переполненной постояльцами комнатке гостиницы одного из бедных кварталов. Вряд ли даже самый опытный сыщик, несмотря на имеющиеся у полиции изображения, признал бы его сейчас: борода отросла, щеки ввалились, очертания лица совершенно изменились.

Вальтерс понимал, что ему нечего ждать пощады: все улики были против него.

Иногда по ночам, особенно в дождливую погоду, он отваживался выйти на улицу. Избегая кварталов, в которых его знали, он выходил на людную Рид-стрит, стараясь не попадаться на глаза полицейским.

Вальтерс прочел все газеты, какие мог достать, и запомнил почти каждую строчку, относящуюся к убийству в Майфилде. Вызывало недоумение, в какой мере причастен был Уэллингтон Броун к этому убийству. Тем не менее известие о розысках Броуна обрадовало его: значит, не он один находится под подозрением.

Однажды вечером, когда Вальтерс таким образом прогуливался по Рид-стрит, мимо него быстрой семенящей походкой прошел китаец. Он тотчас же узнал И Линга: хозяин «Золотой крыши» часто бывал в Майфилде.

Когда И Линг проходил мимо Вальтерса, лицо того было ярко освещено светом фонаря, однако китаец остался невозмутим, и Вальтерс решил, что погруженный в свои мысли И Линг не обратил на него внимания.

Если бы он знал, что китаец видел и признал его, он, вероятно, не спал бы всю ночь.

И Линг спокойно продолжал идти по Рид-стрит. Завернув в узкий переулок, он остановился перед запертым магазином и постучался в боковую дверь. Она тотчас же открылась, и китаец вошел в совершенно темную переднюю. Ощупью он поднялся по скрипучей лестнице в одну из боковых комнат, освещенных четырьмя свечами.

Стены комнаты были оклеены дешевыми, выцветшими от времени обоями. Единственной мебелью был широкий диван, на котором сидел пожилой китаец, что-то вырезывавший из слоновой кости.

– Ио Ленгфо, – спросил И Линг, – как себя чувствует ваш постоялец?

– Отлично, ваше превосходительство, – ответил китаец. – Он спал весь день и только что выкурил три трубки. Он также выпил виски, присланное вами…

– Я хочу видеть его, – произнес И Линг и положил на диван несколько монет.

Старик взял деньги, отложил свою работу и повел посетителя наверх по лестнице в небольшую комнату, скудно освещенную маленькой керосиновой лампой.

На старом полинявшем матрасе на полу лежал человек в одном нижнем белье, босой. Около матраса стоял поднос, на котором помещались трубка, стакан и часы.

Уэллингтон Броун с трудом приподнял голову и уставился на посетителя.

– И Линг, вы пришли покурить? – спросил он на кантонском наречии.

– Я не курю, – ответил китаец на том же наречии.

– Завтра мне нужно будет повидать старика Джесса… – промолвил Броун, и голова его снова тяжело опустилась на матрас. – Я должен поговорить с ним о важном деле… – пробурчал он уже сквозь сон.

И Линг нагнулся и дотронулся до его запястья своими тонкими желтыми пальцами: пульс был слабый, но ровный.

– Каждое утро освежайте эту комнату, – обратится И Линг к пожилому китайцу. – Не впускайте сюда других курильщиков… Вы понимаете, Ио Ленгфо, его нельзя выпускать отсюда.

– Но сегодня утром он уже порывался уйти, – заметил китаец.

– Он останется здесь долго: я хорошо знаю его. Когда он был на Амуре, то не выходил из дому в течение трех месяцев… Трубка должна быть всегда наготове. Вы меня поняли…

И Линг неслышными шагами спустился по лестнице и вышел на улицу.

По дороге в «Золотую крышу» он обернулся лишь раз, но этого было достаточно, чтобы заметить, что человек, которого он видел, входя в переулок, следит за ним. Теперь он был на другой стороне улицы и старался держаться в тени.

И Линг вошел в дверь своей квартиры, открыл отверстие в ящике для писем и принялся наблюдать.

Человек остановился по другую сторону улицы. Свет от фонаря падал на его затылок, лицо оставалось в тени.

«Это не полицейский», – подумал И Линг.

Он позвал слугу.

– Пойди за человеком, стоящим на той стороне улицы, – приказал он, – и проследи за ним…

Слуга вернулся через четверть часа и сказал, что незнакомец скрылся в толпе.

И Линг был уверен, что он не был ни полицейским, ни журналистом.