"Кто придет меня убить?" - читать интересную книгу автора (Малышева Анна)

Глава 11

Девятое сентября, вечер. В большой, хорошо обставленной комнате у окна стоит женщина в халате.

Она двумя пальцами отводит тюль, вглядывается в сумерки. Опускает занавеску, отходит к дивану, садится, смотрит в пустоту, часто покусывая губы.

В пачке сигарет, которую она нашла два дня назад на столе, осталось всего три сигареты. За эти дни она курила так много, как никогда в жизни. И сейчас она протянула руку, вытащила сигарету, зажгла ее, вдохнула дым и снова уставилась в темноту.

Она сильно изменилась. Внешних перемен как будто не произошло. Так, мелочи – появились синие тени под глазами, губы были искусаны до крови и иногда начинали трястись, Анна немного, почти незаметно похудела. Куда сильнее она изменилась внутренне. Исчезла ее уверенность в своих силах, исчез трезвый взгляд на жизнь и на людей, исчезли последние надежды на возвращение мужа… Она казалась себе такой слабой, такой разрушенной всеми этими событиями, что боялась не выдержать и разрыдаться, раскричаться на глазах у дочери. У Анны уже не было сил думать, куда пропал Олег. Ей казалось, что с ним случилось что-то ужасное, а иногда – что он просто спрятался, предчувствуя визит кредитора. Но в таком случае – как он мог подставить под удар жену и.., дочь? Но теперь она понимала, что Алиса никогда не стала бы ему дочерью. В первое время у нее были какие-то смутные расчеты, из которых следовало, что девочка привыкнет к новому «отцу», что «отец» полюбит девочку – как же ее можно не полюбить?! Теперь она смеялась над своей наивностью. Смеялась, хотя должна была плакать.

«Какая я была дура, какая я была дура… – стучало у нее в висках. – Почему я ничего не замечала, почему не оценивала его поведение? Ведь все было на поверхности, он даже не притворялся, что Алиса ему безразлична… Нет, притворялся! Возил ее в школу, дарил игрушки, но все равно я должна была понять! Теперь я понимаю, но что толку… Когда он появится, я все ему выскажу. А когда он появится?'»

Сегодня она почти ничего не ела. Вчера – совсем ничего. Алисе она говорила, что ей просто не хочется есть, и в самом деле не хотелось – слишком сильным было нервное напряжение. Но теперь на нее вдруг напал зверский голод. Она сидела, дымила сигаретой, чтобы справиться с резью в желудке, и прикидывала, что можно съесть. Выходило, что ничего. Запасы продуктов уже подошли к концу. Никогда Алиса не получала на обед такие мизерные порции консервированного мяса, такую жалкую кучку вареных макарон… Обычно бывало наоборот – Анна изо всех сил уговаривала дочь что-нибудь пожевать, а та отказывалась. Но теперь, во время их заточения, она ела все, что давали, и просила еще. «Мама, а больше ничего нет?» – такой вопрос сегодня задала Алиса, и у матери сжалось сердце. «Ты не наелась?» – спросила она. Дочь пожала плечами, вылезла из-за стола, сказала «спасибо» и исчезла в своей комнате. Анна побежала в столовую и заплакала.

Она не могла выйти из квартиры. Точнее, из квартиры она выйти могла, но из подъезда… Черная машина по-прежнему стерегла подходы к дому, за рулем по-прежнему сидел человек. Анна надеялась, что он рано или поздно уйдет, но он оказался хитрее. Конечно, ему нужно было что-то есть, где-то спать, сходить в туалет, в конце концов… Анна очень на это рассчитывала, сумка с деньгами была наготове. Ей хватило бы десяти минут, чтобы сбегать в ближайший магазин и запастись продуктами по крайней мере на неделю… Но все надежды рухнули, когда она увидела из окна «пересменку»: толстяк вылез из машины, разгладил мятый плащ, потянулся, посмотрел вверх, на ее окно, а на его место уселся молодой парень в темных очках. Толстяк ушел, а парень сразу запустил магнитолу и развалился на водительском месте. Анна сжала зубы и снова упала на диван.

Это было позавчера, когда она еще на что-то рассчитывала. Вчера же, часов в пять пополудни, в дверь позвонили. Она решила, что снова пришел толстяк (так она называла его про себя). Он пару раз поднимался, говорил с нею через дверь, выяснял, не звонил ли Олег. Спрашивал он это уже не таким издевательским тоном, как прежде. Видимо, Анне удалось его убедить, что Олег не прячется в квартире. Но что толку? Осада не была снята…

И вчера, когда она подошла к двери и устало спросила: «Кто?» – ее ожидал сюрприз. Это был не толстяк, его голос она уже хорошо знала. Говорил мужчина, судя по голосу, лет сорока. Голос хрипловатый, уверенный, хотя очень вежливый.

– Простите, Олег здесь живет? – спросил он.

– Да, но его нет. Кто это?

– Его старый знакомый, – любезно ответил мужчина. – А вы не подскажете, когда он вернется?

Такой тон ей понравился куда больше, чем резкие заявления толстяка – открыть дверь и тому подобное.

Она ответила вежливо:

– Я сама его потеряла, его нет уже несколько дней.

Я не знаю, где он.

Судя по всему, мужчина был в шоке. Он неуверенно помолчал, потом настойчиво повторил:

– Но мне необходимо его увидеть! Совершенно необходимо!

– Я ничем не могу вам помочь, – ответила Анна, – очень жаль, что так вышло. Простите… – Она все не решалась спросить, зачем этому посетителю Олег, но он опередил ее, сам заговорил об этом:

– Видите ли… Он должен мне некоторую сумму денег, и я просто не знаю, как его отыскать. Мне не хочется думать, что Олег от меня спрятался, но…

Анну так и затрясло, когда она услышала про деньги. Одного кредитора хватало для того, чтобы она жила как на вулкане, но второй! Этот второй, хотя и говорил вежливо, тоже не собирался уходить и стоял на своем:

– Как же мне его найти? У него есть телефон? Где он теперь живет?

– Я же говорю вам, я не знаю! – нервничала Анна. – Я сама хотела бы знать, где он находится! Вы не один тут такой, у подъезда стоит машина, там еще один… Человек, которому он что-то должен. Но я первый раз слышу про эти долги и ничего о вас не знаю.

– Замечательно, – холодно раздалось в ответ. – Я вам сочувствую А вы не могли бы открыть и позволить мне посмотреть квартиру?

«Начинается… – простонала про себя Анна. – И этому нужно посмотреть квартиру!»

– Зачем это вам? – спросила Она, едва владея собой, чтобы не упасть, не закричать, вообще не сойти с ума. – Эта квартира не должна вас интересовать.

Его тут нет. Вы мне не верите? Спросите у вашего приятеля внизу, он вам скажет, сколько тут сторожит.

Олега нет.

– Нет так нет! – легко согласился он. – А насчет приятеля вы ошибаетесь, я никого не знаю. Мне интересна сама квартира.

– Почему?

– Потому что Олег уверял меня несколько дней назад, что денег у него нет. Зато, насколько мне известно, эта квартира принадлежит ему?

– Да. Но зачем вам..

– Затем, что деньги мне все-таки нужны, – пояснил он очень вежливо. – Я понимаю, могут быть разные обстоятельства, может не быть наличных де – нег, но недвижимость остается, верно? Надеюсь, он не сделал никакой глупости, не написал на ваше имя дарственную?

– Я здесь даже не прописана… – упавшим голосом ответила она.. – Вы хотите отнять у него эту квартиру?

– Отнять – это не то слово. Просто в его обстоятельствах неплохо бы поужаться. Ему вовсе незачем иметь такую квартиру в центре, если он должен мне десять тысяч.

– Долларов?!

– Ну, не рублей ведь… Словом, мы поняли друг друга. Я хотел бы посмотреть квартиру. Сколько у вас комнат?

– Четыре… Господи, но ведь я не, могу продать квартиру, пока его нет! – воскликнула Анна. – Поймите же, я не имею на нее прав!

– О, я вас не тороплю! – успокаивающим тоном ответил он. – Не надо так волноваться! Если вы не претендуете на эту прекрасную квартиру, то вас это вообще никак не касается! Я просто боялся, что Олег поведет себя… Ну, скажем, непорядочно, и обманет меня, отпишет все на ваше имя. Знаете, какие бывают люди! Но раз вы говорите, что квартира все еще принадлежит ему, я спокоен. Просто мне хотелось бы оценить ее… Квартиру, имею в виду. Ну так как?

– Что «как»?

– Откроете мне?

– Я не могу… – тоскливо произнесла она. – Мне запретили.

– Что запретили? Кто запретил?

– Выходить из квартиры, открывать кому-то двери, – пояснила Анна, радуясь в этот миг уже тому, что может толково ответить. – А запретил ваш… Как его?

Ну, еще один кредитор. Тот, что в машине. Вот спуститесь к нему и поговорите. Он вам расскажет, в каких условиях я тут нахожусь.

– Ну, он не имеет на это права! – возразил мужчина. – Разве он может ограничивать вашу личную свободу? Вы не должны были его слушаться!

– Он мне угрожает… – Она вдруг почувствовала что-то вроде надежды. Может быть, этот вежливый кредитор добьется разрешения покинуть квартиру? Ведь ни она, ни Алиса ни в чем не виноваты.

Действительно, мужчина очень возмутился и тут же пообещал:

– Немедленно пойду и поговорю с ним! Безобразие! Черная машина, вы говорите? А как его зовут?

– Не знаю.

– Даже имени не знаете? Это уж вообще безобразие! Что за бандитские замашки?! Даже не представился?

– Но и вы тоже.., не назвали свое имя, – напомнила ему Анна.

– Ах, правда… Меня зовут Владимир Николаевич.

Карнаухин. А с кем имею честь говорить?

– Анна Викторовна. Вы правда что-то сделаете для нас? Нет сил здесь сидеть. Я даже молока не могу купить для девочки.

– Бедный ребенок! – вздохнул он. – Я сейчас же спускаюсь и выясняю отношения!

Он вошел в лифт, Анна бросилась к своему наблюдательному посту в столовой. Вскоре она увидела невысокого мужчину, выходящего из подъезда. Он направился прямо к черной машине, положил руку на крышу, склонился к окну и что-то сказал. После минуты наблюдения она увидела, как он открывает заднюю дверцу и садится в машину. Она с нетерпением ждала следующего шага – сейчас машина тронется, и они уедут… Он обещал что-то сделать, он обещал заступиться, поговорить! Ему удастся это, он сам сказал, что никто не имеет права держать ее взаперти!

Ничего подобного не произошло. Она минут пятнадцать простояла у окна, забыв даже выключить свет в столовой, так что из машины должны были видеть ее силуэт. Но теперь ей было наплевать на это, пусть видят! Они все равно знают, что она здесь стоит, стоит и ждет и молится, чтобы они уехали… Господи, пусть они уедут!

Наконец задняя дверца открылась, ее посетитель вылез наружу, кивнул, что-то сказал, захлопнул дверцу. Постоял немного на тротуаре, глядя на ее окно.

Под светом фонаря она хорошо его рассмотрела. Почти симпатичный, при некоторой скидке даже красивый, пожалуй. Она была согласна признать его каким угодно красавцем, только бы он что-то сделал для нее!

Мужчина запахнулся в легкое светлое пальто, сунул в рот сигарету, зажег ее и медленно пошел к подъезду.

Домофон не подал ей сигнала, значит, дверь была снова чем-то заблокирована. Через минуту у двери позвонили. Анна быстро выбежала в коридор, крикнула:

– Ну что?!

– Да ничего, – ответили ей уже не так вежливо. – Почему вы не сказали, что у вашего мужа столько долгов?

– Я ничего не знала! А в чем дело?

– Дело в том, что я просто не могу обвинять человека, который так обманут Олег должен ему еще больше, чем мне, и морочит ему голову куда дольше .

Получается, я на очереди только второй. И есть сведения, что нас куда больше.

– То есть – есть еще кто-то третий?!

– Может быть, даже пятый… – мрачно ответил он.

– Но я чем виновата?! Почему он позволяет себе такие вещи?! Вы с ним говорили?! Он не может удерживать меня здесь!

– Уважаемая Анна Викторовна, – раздраженно ответил он. – Я вам очень сочувствую, я сам никогда бы не принял таких мер, но каждый устраивается по-своему… Еще немного, и я признаю, что наш друг прав. Олег спрятался, это ребенку понятно. И вы должны знать где – Я не знаю! Клянусь вам, он поставил меня в жуткое положение, я просто голову сломала, я ничего не понимаю! С ним могло что-то случиться, ведь он был за рулем!

– В таком случае вас уже известили бы, – резко ответил он. – Это глупости! С ним ничего не случилось, он просто водит нас за нос..

– Но в таком случае, он и меня водит за нос!

Я сойду с ума! Вы думаете, я бы не сказала вам, где он прячется?! У меня здесь ребенок, которому я не могу даже молока и хлеба купить! Вы думаете, я при таких условиях стала бы покрывать мужа?!

– Сердце женское – загадка, – усмехнулся он. – Во всяком случае, он должен вам звонить.

– Он мне ни разу не звонил!

– Простите, милая Анна Викторовна, но вы мне лжете. Этого не может быть!

– Это так! – уверяла его Анна. – Я вас умоляю, поверьте мне! Вы сами сказали, что этого не может быть, что он звонил бы мне, а раз он не звонит, значит, с ним что-то случилось!

– Ничем помочь не могу. Я уверен, что он меня обманывает. Жаль, если он обманывает и вас. Во всяком случае, имейте в виду, что я на очереди второй.

– В какой очереди?!

– На вашу квартиру, – ответил он. – Я просто боюсь, что скоро здесь будет столько народу, что мне ничего не хватит – Вы мне ничем не помогли? – поняла она. – Значит, вы просто спелись с ним. Поздравляю, вы настоящий мужчина!

– А вот грубости можете оставить при себе, – заметил он. – Спелись, скажете тоже Мне уже не до песен Ваш милый муж меня живо отучил и петь, и верить людям! Удивительно, до чего жены любят оправдывать своих мужей! Сколько живу, столько удивляюсь! Ну зачем вы его покрываете? Разве это не он виноват, что вы не можете нормально жить? Наверняка ведь и на работу не ходите? А девочка в школу?

– Господи, какой вы странный! Да куда же я пойду после всего этого?! Мне явно угрожают! – взорвалась она. – Я все поняла, чего уж там… Ваше сочувствие совершенно неуместно! Крокодиловы слезы!

Он промолчал. Она прислушалась и услышала погромыхивание лифта – явно он его вызвал, собираясь спуститься вниз.

– Послушайте! – Анна прижалась щекой к двери, стараясь говорить громче, но все же не кричать:

– Послушайте, вы что же – вполне одобряете эту осаду?

Может быть, сами примете в ней участие?

– А это вас совершенно не касается, – ответили ей совсем уже нелюбезно, и хлопнула железная дверь лифта. Анна закрыла глаза и заплакала. Алиса, слава Богу, не появлялась.

Все это было вчера. Сегодняшний день был отмечен маленькими, но важными событиями. Кончилась гречневая крупа. Анна из окна увидела, как к подъезду подъехала машина, а из нее вышел тот самый вчерашний посетитель. Он подошел к черной машине, они поговорили с толстяком пару минут, после чего толстяк уехал, а другой остался. Она поняла, что они решили дежурить по очереди. И было еще одно событие. Ей позвонили с работы.

Когда Анна узнала голос Агнессы Михайловны – той самой дамы, которая косвенно познакомила ее с Олегом, ее так и передернуло. Не то чтобы она так не любила эту крохотную холеную женщину со стальным взглядом, просто сейчас ей было невыносимо тяжело врать, оправдываться и изо всех сил скрывать правду, скрывать от всех на свете. Толстяк изрядно ее напугал.

Самым разумным было бы позвонить в милицию, но как раз этого Анна и не могла сделать – боялась повредить Олегу. Повредить Олегу – это было все еще самым страшным для нее. Она согласна была терпеть какие угодно мучения, только чтобы в конце концов снова встретиться с ним и не дать ему повода для упреков.

– Добрый день, – сказала Агнесса Михайловна. – Что это вас не видно, дорогая?

Это «дорогая» прозвучало очень холодно, как будто по обязанности. Агнесса Михайловна вполне могла называть так и своих недругов, ласковые слова не имели для нее никакого значения.

– Я что-то приболела.

– виновато ответил?

Анна. – Как вы там без меня?

– Работаем, – отозвалась та. – Разумеется, у вас будет бюллетень на пропущенные дни? Сейчас очень горячее время, поступил заказ на оборудование для стоматологической клиники, надо все оформлять, выписывать…

– Да, это как раз моя работа… – вздохнула Анна. – Но я себя чувствую слишком скверно, никак не могу прийти! Мне очень неловко…

– Ну что вы, милая! – отозвалась Агнесса Михайловна. – Если вы действительно больны, какой может быть разговор! А что с вами случилось, если не секрет?

Это «если действительно больны» ясно дало Анне понять, что ей не верят. «Наверное, все думают, что у меня семейные неприятности… – сообразила Анна. – И сплетничают почем зря…» Она постаралась говорить спокойно и даже немного подшутить над собой – Ну, я ведь уже далеко не девочка, встречаются такие хвори… Сама не ожидала, что-то сердце стало пошаливать…

– Сердце? О, это нехорошо… Но вы что-нибудь принимаете?

– Так, что-то…

– А все-таки, что вам прописали?

«Вот прилипла! – яростно подумала Анна. – Ведь наверняка не верит в мое больное сердце, я всегда хвасталась своим здоровьем! Сама я дура! Никто на свете не поверит, что у меня может что-то заболеть!»

– Я не помню названия лекарства, – соврала она. – Что-то банальное, обычное… Валидол, что ли?

– Валидол?! Ну, это вряд ли…

– Почему? – Анна лихорадочно вспоминала, что бы ей могли выписать от сердца, но, как назло, все названия тут же забылись. А ведь по роду своей деятельности она их знала, хотя и не так хорошо, как врач.

– Ах, я не помню… – вздохнула она наконец. – Да я и не принимаю ничего. Просто не могу сходить в аптеку.

– Вот как?! – озабоченно воскликнула та. – Но почему же ваш муж не сходит? Или ваша дочь?

– Муж сейчас в отъезде, а дочка тоже что-то больна. Грипп, кажется…

– Но, дорогая, почему же вы не дали мне знать, что у вас такая ситуация? – воскликнула снова Агнесса Михайловна. – Мы, кажется, всегда общались накоротке, могли бы и попросить меня помочь! Я никогда не откажу!

И тут Анне пришла в голову такая простая и гениальная мысль, что она выругала себя – как не додумалась до этого раньше?! Она радостно заговорила:

– Агнесса Михайловна, голубушка, не могли бы вы и в самом деле мне помочь?! Действительно тупое положение, не могу даже в магазин попасть…

Та откликнулась по-деловому:

– Когда мне прийти? Вам нужно получить лекарство по рецепту?

– Да… – Анна попыталась сообразить, как ей выйти из положения, никакого же рецепта в помине не было. Одновременно в голову приходили новые варианты – ведь она имеет в своем распоряжении телефон!

Она может позвонить Павлу, своим знакомым, кому угодно, даже вызвать того же доктора! Доктор ведь не милиция, он не причинит Олегу вреда! И она радостно сказала:

– Агнесса Михайловна, приходите в любое время!

И, если можно, купите нам хлеба и молока, побольше, и каких-нибудь консервов… Разумеется, если вас не затруднит! Я вам заплачу.

Они договорились, что Агнесса Михайловна заедет к ней после работы, сразу с продуктами. Анна положила трубку и чуть не рассмеялась от радости. Как можно было слушаться этого придурка в черной машине! В конце концов, он ведь не сказал, что к ней. нельзя прийти гостям.

Она с трудом дождалась того времени, когда обычно кончалась работа. Все это время она стояла у окна и злорадно смотрела на машину, в которой сидел вежливый кредитор. Он не выходил, не открывал окна, и она через стекло видела, что он читает какую-то газету. Вверх, на ее окна, он не смотрел.

Наконец показалась машина Агнессы Михайловны.

Анна сразу узнала ее, хотя это был самый обыкновенный красный «Москвич». Машина припарковалась у бровки тротуара, и Анна увидела, как открылась дверца и на свет Божий вылезла Агнесса Михайловна. Она была одета как всегда, очень элегантно одета – белый осенний костюм с мехом вокруг шеи, белые туфли на таких высоченных шпильках, что это казалось обманом зрения, дымчатые изящные очки… Агнесса Михайловна вытащила из машины большой пакет, набитый продуктами. Через его полупрозрачные стенки виднелась булка, несколько пакетов сока и молока, какие-то консервы, банки, что-то напоминающее формой колбасу…

Анна в этот миг молилась на Агнессу Михайловну, хотя всегда считала ее женщиной твердокаменной и почти бессердечной. А та заперла машину и двинулась на своих каблуках к подъезду, чуть покачивая бедрами, – это у нее получалось очень изящно, издали она смотрелась юной девушкой. Анна услышала сигнал домофона, подошла к двери, сняла трубку.

– Агнесса Михайловна? Я вам открываю!

Она нажала кнопку, которая отпирала внизу железную дверь. В трубке послышалось клацанье, дверь хлопнула. Анна стала ждать. Лифт громыхал где-то наверху, там явно в него что-то грузили. Рабочие пользовались им, чтобы спускать вниз мешки с мусором, она это знала, часто не удавалось дождаться лифта в самое горячее дневное время. Анна посочувствовала Агнессе Михайловне – подниматься на третий этаж с таким тяжелым пакетом и на таких высоких каблуках!

Скоро она услышала стук этих каблуков – размеренный, неторопливый, поднимающийся все выше, к ее двери… А потом внезапно раздался мужской голос, Агнесса Михайловна что-то удивленно ответила, между ними завязался короткий разговор… Анна не понимала, что происходит. Ее сотрудница была вовсе не из тех дам, которых можно втянуть в беседу с совершенно незнакомым человеком. Она встретила здесь своего знакомого? Иного объяснения Анна не находила.

Между тем голоса утихли, и она снова услышала стук каблуков. Но на этот раз они удалялись, стук становился все быстрее и тише. Анна бросилась в столовую и увидела в окно страшную картину: Агнесса Михайловна удалялась от подъезда, шла прямо к своей машине.

И пакета больше не было в ее руках!

Это подкосило Анну. Она по-прежнему не понимала, что могло случиться на подходе к ее квартире, и сперва даже не связала это с тем обстоятельством, что за квартирой следили. Просто смотрела, как Агнесса Михайловна садится в машину, захлопывает дверцу, даже не взглянув вверх, на окна, и уезжает.

Машина тронулась с места резко, порывисто, так что можно было предположить, что ее хозяйка была чем-то разозлена. А потом случилось нечто еще более странное – из подъезда вышел парень, в черной куртке и темных очках, подошел к той машине, где читал газету кредитор, постучал по стеклу согнутым пальцем и протянул туда… Тот самый пакет! Анна сразу его узнала, узнала булку, пакеты с молоком и прочее… Кредитор открыл дверцу, взял пакет, затянул его в машину, сказал что-то парню, и тот быстрым шагом вернулся в подъезд. А Владимир Николаевич, если его на самом деле так звали, высунулся из окошка и, глядя прямо на Анну в окне, помахал ей рукой и издевательски улыбнулся. Она отпрянула от окна. Теперь ей все стало ясно. Следили не только за подъездом, следили даже за дверью ее квартиры. Все планы насчет того, чтобы попросить соседей сходить в магазин, рухнули – она ни за что не открыла бы теперь дверь. Больше всего она боялась пустить кого-нибудь в квартиру. Ей было непонятно только то, как смог этот парень уломать Агнессу Михайловну, такую несговорчивую даму, отдать ему пакет. Ведь она его явно не знала, зато знала, что Анна сидит дома «больная» и ждет ее! Это было выше ее понимания. Зато теперь ей было ясно, что никто не сможет ей помочь.

Уж если Агнесса Михайловна сдалась… Но почему она сдалась?! Анна не знала ее домашнего телефона, могла только позвонить ей на работу, но для этого надо было пережить следующую ночь…

Алиса появилась в дверях столовой, постояла молча, потом тихо сказала:

– Мам, я, наверное, могу выйти из квартиры.

– Что? Ах, ради Бога, иди к себе! – испуганно отозвалась Анна.

– Почему? Они меня не остановят!

– С какой это стати тебя не остановят?! Я никуда тебя не отпускаю, заруби себе на носу! – Анна говорила нервно, совсем забыв, что перед нею – собственная дочь. – И хватит дурить мне голову, положение серьезное! Дай мне подумать!

– Ты уже столько думаешь и все еще ничего не придумала! – возразила Алиса; – Мам, я выйду, ничего не случится!

– Да зачем тебе выходить?

– Я хочу шоколадку.

Это детское требование обессилило Анну. Ребенок хочет шоколадку, что может быть естественнее? И что может быть ужасней в ее положении? Анна чуть не заплакала от собственной беспомощности. «До чего я дошла! – подумала она, с трудом сдерживая подступающие слезы. – И все из-за него! Ну где же он, в конце концов?! Если он жив и здоров, если знает, что здесь крутятся его кредиторы, как он мог допустить, чтобы они давили на нас! Он просто негодяй!»

– Алиса, даю тебе слово, завтра мы выйдем отсюда! – сказала она. – Я что-нибудь придумаю!

– Ты ничего не придумаешь! – Алиса вдруг разревелась, прижимая руки к лицу, вздрагивая всем телом. – Это все он, он! Я его ненавижу!

quot;И она права, – сказала себе Анна. – Что еще, кроме ненависти, может она испытывать к Олегу?

А я дура, дура… На что мне было надеяться?! Новая семья… Как же, новая жизнь, все старые проблемы остались позади, впереди только счастье с Олегом!

Так я себе говорила, когда бегала за ним?! Дура, слепая дура!quot;

– Мама, можно я позвоню папе?! – спросила Алиса, все еще всхлипывая и вытирая слезы кулаками. – Он приедет и заберет нас отсюда…

– Не говори глупостей… – машинально ответила Анна. – При чем тут отец?

– Он мой папа!

– Ну и что? Мы не в том положении, чтобы ему звонить. – Анна говорила довольно спокойно, может быть, потому, что сразу решила для себя – никакой помощи со стороны Павла! Это унизительно, это непорядочно, это просто капитуляция перед обстоятельствами! Она порвала с ним по своей инициативе, значит, теперь должна высоко держать голову, не признавать, что не может без него обойтись… И еще – обращение к постороннему человеку за помощью могло подставить Олега. Она по-прежнему боялась обнаружить перед кем-то, что в ее новой семье совсем нет мира и порядка…

– Но он мне обещал!

– Что? О чем ты говоришь?

– Он мне обещал, что сразу приедет, как только мы его позовем!

– Мы? Кто это – мы? – Анна в ужасе смотрела на нее. – Ты что, сговаривалась с ним за моей спиной?

– Почему за твоей спиной… Мама, ты ведь сама будешь рада, когда мы отсюда уедем? – умоляющим тоном спросила девочка. – Ну правда же? Мам, тебе ведь здесь тоже плохо?

Впервые она заговорила открыто, и у Анны пропали последние надежды на то, что девочка сможет привыкнуть к Олегу. Одно дело было думать об этом про себя, совсем другое – услышать такое признание от дочери. И она поняла, что ей не выстоять Надо было пойти на уступки, дочь совершенно ясно дала ей эта понять.

– Хорошо, – ответила Анна после долгого молчания. – Позвони ему. Скажи, чтобы…

– Мамочка! – взвизгнула дочь и бросилась к ней на шею.

Анна еле устояла на ногах и только сейчас поняла, как ослабела за эти дни. Бессонница, недоедание, постоянные нервные перепады – все это совершенно подкосило ее. Она с трудом оторвала от своей шеи детские руки и прошептала:

– Скажи ему, чтобы приехал. И чтобы привез продуктов. Ничего не объясняй, скажи только, что я больна. Хорошо? Больше ничего!

– Нет, мамочка, нет… – лихорадочно бормотала дочь, лаская ее лицо. – Я ему скажу, чтобы он забрал нас отсюда! Ладно?

– Нет. – Анна присела на диван, покачала головой. Потянулась за сигаретой, зажгла ее. В пачке осталась всего одна штука. – Ничего такого ему не говори. Нет, знаешь? – Ей в голову пришла блестящая мысль. – Скажи, что ты едешь к нему на неделю. Чтобы он тебя забрал!

– А ты?

– Нет, я останусь.

– Я без тебя никуда не поеду!

– Прекрасно, значит, незачем звонить отцу, – ответила Анна. – И прекрати устраивать сцены! Без тебя тошно…

Алиса помялась, потопталась на месте, потом нерешительно отправилась звонить в прихожую. Анна ожесточенно дымила, вслушиваясь, как Алиса набирает номер. Сейчас Павел возьмет трубку… С какими чувствами он выслушает дочь? Может быть, это будет злорадство – сдалась наконец! Может быть, он решит, что это удобное время, чтобы доказать Анне, какое сокровище она потеряла! Конечно, он не откажется помочь, сразу приедет… И может быть, даже без упреков заберет отсюда Анну с Алисой… quot;Стоп! – сказала она себе. – Почему это он меня заберет?

Я никуда не еду!quot; Она поняла, что у нее не хватит наглости смотреть в глаза человеку, которого она бросила как раз в то самое время, когда он ее любил сильнее всего, когда часто говорил, что не сможет без нее жить… А она закрывала уши, морщилась, утверждала, что не желает это слышать, что она его больше не любит! И в общем была права. Сколько она ни искала в своем сердце, любви к бывшему мужу там не находила. Анна и сейчас думала об этом возможном возвращении к Павлу с дрожью – как может начаться нормальная жизнь после таких приключений?!

Никогда она не забудет, никогда не забудет он, никогда – Алиса… Не стоит даже пытаться, все разбито на куски, все растоптано, все кончено… А благородство Павла тут ни при чем, оно ничем не поможет… Он слишком ее любит, слишком ревнует, он всегда будет напоминать ей, что она жила с другим человеком! Будет напоминать в глаза или просто молча смотреть на нее, все равно… Но она никогда больше не почувствует себя хозяйкой в том доме, полноправной хозяйкой, матерью семейства, честной женщиной… Анна поморщилась: quot;Какие глупости! Если бы Олег был здесь, я бы даже не подумала о Павле!

Это все Алиса… Что она там возится?!quot;

Анна встала, вышла в коридор, увидела Алису с телефонной трубкой в руке.

– Что такое? – спросила она. – Не решаешься?

Давай, я сама позвоню.

– Нет, мама… – растерянно ответила девочка. – Я решаюсь, только…

– Что?

– Кажется, телефон не работает…

– Глупости какие… – Анна вырвала у нее трубку, приложила к уху… И услышала молчание. Полное молчание, без единого потрескивания, без гудков, без шорохов… Она нажала пару раз на рычажок, послушала то же молчание и повесила трубку.

– Что случилось? – Девочка с надеждой смотрела на мать.

Анна пожала плечами:

– Не знаю, впечатление такое, что просто обрыв на линии…

Но на самом деле она уже догадалась, что могло случиться с телефоном. Просто ей не хотелось говорить об этом дочери. Однако Алиса, видимо, пришла к той же мысли и заявила:

– Нам обрезали провод, мама! Точно тебе говорю!

То же самое было у Динки, когда у них был ремонт!

– Какая там еще Динка… – устало прошептала Анна, глядя на телефон.

– Ну мам, как же ты забыла?! Динка – моя подружка, там, в Митине… Они делали капитальный ремонт, рабочие выносили из квартиры мусор в здоровенных мешках и, наверное, оборвали им провод.

Телефон замолчал, они только на другой день спохватились. А потом вызвали мастера, он им починил провод и сказал, что мог начаться даже пожар. А потом…

– Боже мой…

– А потом, – продолжала девочка, не обращая внимания на возглас матери. – А потом им прислали громадный счет за международные переговоры!

А они вовсе не говорили, это кто-то подключил свой аппарат к их проводу и наговорил на два миллиона!

А это оказались вовсе не международные переговоры, а такие, знаешь… Сексуальные… Но они все равно заплатили, хотя был скандал!

– Сейчас тоже будет скандал! – пообещала ей Анна. – Иди к себе!

– Но, мам… Как же я позвоню папе-…

– Не могу я починить телефон сама, иди! – приказала Анна. И дочь ушла, гневно подняв одно плечо.

Анна осталась на месте, в голове был полнейший хаос.

Она уже не сомневалась, что телефон отрезали кредиторы. Наверное, после визита Агнессы Михайловны, они тогда поняли, что Анна решила действовать и звать на помощь… Сама себе подставила ножку, теперь даже в милицию не позвонишь… Не кричать же из окна! Примут за сумасшедшую, и все. Позвать на помощь через соседей? Исключено. Стены здесь толстые, не докричишься, не достучишься, а выйти из квартиры… Но площадке ее явно караулит парень, который отнял продукты у Агнессы Михайловны. quot;Идиотизм!

Почему я столько времени ждала, вместо того чтобы сразу позвонить в милицию! – ругала себя Анна. – Их бы всех как ветром сдуло! Ну и пусть бы я подставила Олега, важность какая! Подумаешь, персона!quot; В этот миг ее злость на него достигла своего предела. Сама не сознавая, что делает, она подошла к входной двери и один за другим отперла все замки. Постояла, держась за ручку двери, сердце бешено колотилось. «Нет, надо решаться, – сказала она себе. – Это становится просто нелепо. Именно из-за моего поведения. Другая уже давно вышибла бы их из дома!»

И она приоткрыла дверь. В прихожую сразу потянуло табачным дымом. Его источник Анна увидела немедленно – у стены напротив ее двери стоял парень в кожаной куртке, правда, без темных очков, и курил сигарету. Увидев Анну, он вытаращил глаза. Она тоже.

– Вам что надо? – Парень первым открыл рот.

– Кто обрезал телефон? – выдала она вместо ответа.

Парень равнодушно посмотрел на нее, моментально успокоившись. Видимо, он ждал чего-то другого.

– Кто обрезал телефон? – нервно повторила она, придерживая дверь. Больше всего она боялась, что парень сейчас сорвется и забежит в квартиру, скрутит там ее и Алису и позовет снизу своего хозяина. Но он стоял совершенно спокойно, словно эта квартира его не интересовала. Только и ответил:

– Не работает?

– Ты сам знаешь! – Анна назвала его сразу на «ты», чего никогда себе не позволяла с незнакомыми людьми. Но здесь было не до церемоний.

– Не знаю… – Парень осторожно достал изо рта окурок, придавил его тлеющий кончик о стену, с интересом посмотрел на черное пятно, которое осталось на кремовой краске, и заявил:

– Ваш телефон, вы и разбирайтесь!

– Я разберусь! – Анна захлебывалась от ярости. – А ты что тут стоишь?! Ты кто такой?!

– А никто… – Парень бросил окурок ей под ноги, нагло посмотрел в лицо.

Анна захлопнула дверь, больше она не могла видеть эту морду!

«Напьюсь пьяной, станет легче… – мелькнула смутная мысль. – Теперь все равно. Они все здорово придумали! Как только я позвала на помощь, меня совсем отрезали от мира. Но почему Агнесса Михайловна отдала пакет?! И кому?! Этой роже?! На нее совсем не походит, это поразительно… Что он ей наврал?!»

Она прошла в столовую, порылась в баре и стала целенаправленно осуществлять свою идею. Полстакана неразбавленного джина, тоника нет… Потом – стакан настоящего токая, пятнадцатиградусного…

– Мам, что ты делаешь? – Алиса снова взялась неизвестно откуда.

– Уйди, прошу тебя… – процедила Анна сквозь зубы. Но дочь стояла как вкопанная, смотрела с ужасом. Никогда еще она не видела свою мать пьющей!

Анна могла выпить шампанского по большому поводу, иногда соглашалась на коктейль… Но чистый джин, токай стаканами… Она была уже совсем пьяна, на голодный желудок алкоголь подействовал мгновенно.

Подобрать себе что-то на закуску ей даже в голову не пришло, она решила вообще не есть. Продуктов осталось слишком мало, и аппетит у Алисы был превосходный…

– Мама, что ты делаешь… – теперь Алиса не спрашивала, она шептала совсем беззвучно, шевеля губами:

– Мам, не надо!

– Алиса! – нравоучительно сказала Анна. – Если тебе сказали уйти, надо уйти! Не путайся под ногами!

– Мама, что он тебе сказал?!

– Кто? – легкомысленно спросила Анна. Она рассматривала огни люстры сквозь стакан, вновь наполненный вином. Токай был золотистый, как мед, настоящий цвет янтаря, вкус лета, вкус молодости… Ей стало настолько легче, что она теперь ругала себя только за одну вещь – почему не напилась раньше? Тогда все было бы так легко, так смешно…

– Мам, ты же говорила с кем-то на лестнице! – настаивала дочь. – Я все слышала!

– Значит, ты все-таки подслушиваешь… – вздохнула она. – Я не знала, что у тебя появилась эта привычка!

– А у тебя появилась эта! – закричала Алиса, показывая на бутылки. – Мама, не пей! Мне страшно!

– Глупенькая… Никто ничего нам не сделает… – мурлыкала Анна. – Иди к себе и повтори уроки…

– Я же не хожу в школу!

– Все равно… Ах, Алиса, мне все равно… Оставь меня одну… – Анне стало немного совестно перед дочерью, никогда она не появлялась перед нею в таком расслабленном состоянии. Она решила подтянуться и сказала, как могла, твердо:

– Ну иди же! Все равно нельзя отставать от класса!

Дочь посмотрела на нее таким странным взглядом, что Анна даже возмутилась:

– Ну что такое?! Я ведь сказала тебе – иди занимайся! Совсем распустилась!

– Ну мама, – медленно и угрожающе проговорила дочь. – Попробуй еще спросить меня о чем-то серьезном! Ни за что не отвечу!

И гордо вышла. Анна тихо рассмеялась ей вслед.

«Так, подводим итоги… Павел потерян, Олег тоже, теперь вот и она… Неужели во всем виновата я? А, плевать…» Она приложила губы к краю стакана, но тут в столовой погас свет. Анна посидела так минуту, ничего не понимая, потом со стаканом в руке поднялась, неуверенно сделала несколько шагов… Она сильно ушибла бедро о дверь, когда выходила из столовой, огляделась по сторонам… Во всей квартире было темно.

Еще минуту назад был освещен и коридор, и комната Алисы… Из этой комнаты вдруг показался слабенький огонек свечи… Анна увидела дочь – та вышла, заслоняя пламя маленькой свечки ладонью, чтобы дать ему хорошенько разгореться. Девочка еще не отошла от ссоры и потому не смотрела на мать. А той было все равно.

– Что ты там натворила? – окликнула она дочь.

Ей почему-то показалось, что свет погас из-за какой-то оплошности Алисы. Та подняла голову, убрала ладонь от свечи, и ее лицо озарил мягкий оранжевый свет. Странное зрелище – маленькая девочка с испуганными глазами, в темном большом коридоре, где на потолке пляшут тени.

– Я ничего не делала… – прошептала она. – Оно само погасло…

– Боже мой, это уж слишком… – Анна была совершенно пьяна, это мешало ей сосредоточиться и как-то связать в одно целое события сегодняшнего вечера, но Алиса и тут пришла на помощь:

– Мама, а ты не думаешь, что свет нам тоже перерезали? – очень серьезно, без тени паники спросила она. – Наверное, тот самый…

– Кто?

– Ну, тот человек, который обрезал телефон… В подъезде.

– Как ты думаешь, свет и телефон – это одно и то же? – пьяно возразила Анна. – Его бы убило током, если бы он тронул проводку.

– А он надел резиновые перчатки!

– С ума сойти, сколько ты знаешь про электричество… – вздохнула Анна. – Нет, я думаю, это было бы слишком… Телефон, это я понимаю, но свет… Наверное, просто вышибло пробки. Надо пойти включить.

Щит с пробками был встроен в стену на лестничной площадке, и Анна как-то совсем упустила из виду, что там стоит часовой. Она уже пошла к двери, и девочка двинулась за нею. Только взявшись за засов, она поняла, что именно собирается сделать, и вспомнила, что у нее за спиной стоит ребенок.

– Алиса, поставь свечу на тумбочку и иди к себе! – уже привычно приказала она.

– Никуда не пойду! – твердо ответила дочь. – Ты все время посылаешь меня «к себе», а получается только хуже! Не пойду! Ты натворишь глупостей!

– Я?! Алиса, ты сошла с ума! Как ты разговариваешь! Марш к себе!

– Не пойду, – упрямо повторяла девочка. – Это ты напилась, а я нормальная, я не сошла с ума. Мама, ну прошу тебя, разреши мне остаться тут!

– Не разрешаю! – грозно прикрикнула на нее Анна. – Это еще что?! Нет, я тебе все-таки врежу!

Ты у меня…

Она поймала себя на мысли, что никогда не разговаривала с дочерью в таком безобразном тоне. Но на другой тон она сейчас была не способна. Алиса, конечно, привыкла, что ее мать – вежливая, честная, уверенная в себе женщина, которую все уважают, которой можно даже гордиться. Теперь она видела совсем другой персонаж – доведенный до отчаяния, пьяный, почти безумный, грубый… И в глазах девочки было полное смятение, полная растерянность… И все же она твердо повторяла:

– Можешь меня ударить, но я никуда не пойду!

«Тем хуже, – подумала Анна, – нас убьют сразу обеих». Ей не хотелось встречаться с тем наглым парнем с глазу на глаз, но какой защитой могла служить дочь?! И все же она отперла замки и открыла дверь.

На площадке горел свет. Парня не было. А вместо него стоял невысокий, элегантно одетый мужчина, совершенно ей незнакомый. Анна окинула его изумленным взглядом. Не полный и не худой, волосы пепельные, тщательно уложенные на пробор, грустное вытянутое лицо, много родинок на одной щеке, глаза – бледно-голубые… Широко распахнутые в этот миг глаза. Он тоже изумленно рассматривал Анну, и та вдруг вспомнила, в каком она виде – наверняка растрепанная, ненакрашенная, в мятой одежде да еще пьяная… И Алиса, которая выглядывает со своей дурацкой свечкой у нее из-за спины…

Алиса и начала разговор. Заговорила она так внезапно, что Анна сильно вздрогнула. Вздрогнул и мужчина.

– Простите, это не вы выключили нам пробки? вежливо спросила девочка.

– Что? – севшим голосом спросил он, и Анна зашипела на дочь:

– Это не тот, не пори чепухи!

– Не тот? – Алиса внимательно рассмотрела незнакомца и так же вежливо повторила:

– А вы не выключали нам свет?

– Алиса, марш к себе! – приказала Анна.

– Почему? Надо сперва свет зажечь… – возмутилась девочка. Она вынула свечку матери, вылезла на площадку, осторожно обойдя мужчину, который застыл столбом, и стала разглядывать щит с пробками.

– Мам, где наши? – раздался ее голосок.

Анна в этот миг продолжала рассматривать молчаливого гостя, пытаясь угадать, кредитор это или нет.

Решила, что да. Недаром же ей обещали еще целую армию кредиторов! И поэтому дочери она не ответила, а обратилась к мужчине:

– Вы сюда?

– Я… Собственно… – Он откашлялся, как-то странно моргая глазами. – Я… К вашему мужу…

«Ну, так я и знала! – воскликнула она про себя. – Долго это будет продолжаться?! Этот тоже пока вроде бы вежливый, только странный какой-то… А куда делся парень?»

Она спросила об этом мужчину, и тот, снова откашливаясь, заявил, что никакого парня не видел. Не было парня.

– Как не было? – воскликнула Анна. – Да не трогай ты щит!

Это относилось уже к дочери, но как раз в этот миг девочка что-то нащупала, нажала, и в прихожей позади Анны вспыхнула лампочка. Она машинально задула свечу, проследила за дочерью, которая молча вернулась в квартиру и исчезла в своей комнате. Мужчина все еще стоял столбом.

– Ну что же? – раздраженно спросила его Анна. – Так и будете молчать? Говорите уж сразу, сколько вам должен Олег? Десять тысяч? Двадцать? Вы тоже хотите присоединиться к этой банде?

– Какой.., банде? – пробормотал мужчина.

– А такой вот… – Она махнула рукой. – Ну, что вам нужно? Только быстрее, я не могу так держать дверь!

Он вдруг оживился, потоптался и попросил:

– А вы меня впустите! Надо поговорить!

– Не надо! – отрезала Анна. – Много вас таких желающих! Если бы я всех пускала…

– Что вы говорите?! – изумился он. – Еще кто-то приходил?

– Двое, – мрачно ответила она. – Вы в замечательной компании, они сейчас и вас обработают! Видели машину у подъезда?

– Машину? Вроде стояла там пара машин…

– Чудесно, уже пара! – издевательски обрадовалась она. – Куда же мой охранник делся?! А, вот он идет!

Действительно, на лестнице внизу слышались быстрые шаги. Судя по звукам, вверх поднимался молодой сильный мужчина, которому было нипочем перепрыгивать через две-три ступеньки. Этот звук и слова Анны произвели на визитера странное действие – он страшно побледнел и вдруг бросился к двери, втолкнул Анну в прихожую и протиснулся туда сам. После этого он рывком захлопнул дверь и сам задвинул засов. Анна широко раскрыла глаза, но не смогла даже крикнуть – горло перехватило. Такой атаки она не ожидала, ведь до этого мужчина был довольно смирным и вялым. А он стоял, привалившись к двери, тяжело дыша, и, судя по всему, вслушивался в то, что происходило на площадке. А происходило там следующее – шарканье шагов по цементу пола, короткое ругательство (Анна узнала голос парня), потом затишье… И в квартире снова погас свет.

– Ну, приехали… – прошептала Анна. – Вы хоть понимаете, куда залезли?

Он молчал. Она его не видела, зато хорошо слышала загнанное быстрое дыхание. Дышал он со свистом, тяжело, прерывисто, как будто только что пробежал стометровку.

– Что вы будете делать? – спросила его Анна. – Вы мне тут не нужны, уходите!

– Кто.., там… – раздалось в ответ.

– Там мой охранник, сказано же вам! – рассердилась Анна. – И отойдите от двери, он может подслушивать! Ну и вляпались же вы! Конечно, вам повезло больше, чем тем двоим…

– Кому?

Но она не слушала его. В коридоре снова возникла Алиса, в руке у нее была очередная свеча. Она подошла к матери, зажгла ту свечу, которую Анна до сих пор держала в руке, и также молча удалилась. На мужчину даже не взглянула. Теперь у Анны был источник света, и она могла рассмотреть лицо мужчины. А посмотреть было на что – он был совершенно белым как мел, и даже глаза, казалось, побледнели…

– Уходили бы вы, – сказала Анна через минуту, убедившись, что он не способен вымолвить ни слова. – Пока не поздно. Только дайте слово – быстро выскакивайте, как только я открою дверь! Иначе тот ворвется ко мне!

– Нет, – прошептал он. – Я никуда не пойду. Что тут у вас творится?

– Ах ты Господи… Но вы не вор, надеюсь? – К ней понемногу возвращалась способность мыслить трезво, и она уже увидела, что мужчина страшно напуган и вряд ли может представлять опасность. – Вы пришли сюда не для того, чтобы меня грабить? Тут брать нечего, сразу предупреждаю, у меня даже хлеба нет!

– Я не вор… – прошептал мужчина. – Простите…

Можно на что-нибудь сесть?

Анна молча повернулась и прошла в столовую. Он двинулся следом.